Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Муравьед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

В эту часть хранилища имели право входить только члены правящего дома. Приложив палец к замку, Пауль почувствовал слабый укол, капля крови, отданная на генетический анализ, откроет дверь. Створки плавно разошлись, пропуская наследника рода Вэнслоу в семейный архив. Что пытался найти здесь Пауль? Он и сам бы не смог объяснить, почему его так тянуло сюда, последний раз он был здесь с дедом за пару дней до его смерти. Старые контракты, семейные хроники, завещание, всё хранилось в тщательном порядке, но нигде не было брачного договора Пауля и Генриха Маруа. Вэнслоу всевозможными средствами пытался избежать нежеланного брака, отринув факт своего изнасилования.

– Кого я пытаюсь убедить в том, что, опороченный, я всё ещё нужен Генриху? Какой альфа согласится прикрывать позор отвергнувшего его любовь омеги? – произнесённые вслух слова отозвались эхом в гулкой тишине. Пауль надавил на виски, пытаясь привести сумбурные мысли в порядок, всё предопределено, у него не осталось больше сил бороться. Он откинулся на спинку кресла, уставшим взглядом окидывая массивный стол. На самом углу была небрежно брошена толстая тетрадь, Пауль придвинул её, открывая первые страницы.

«Историю пишут правители», – писал его предок, боевой генерал Камиль Вэнслоу. «Вспомнит ли кто-нибудь из моих потомков о том, как начиналась история нашего рода, какую цену заплатили навигаторы, покидая Илизиум? На ком прервётся славный род Вэнслоу, начавший своё восхождение с тюремных бараков Геоны, щедро питаемый чужой кровью, пролитой мной и Эдриком? Кто ответит за совершённые нами злодеяния во имя рода и империи? С кого потребует великий космос достойную виру за своих детей?»

Пауль читал и ужасался тем преступлениям, что были совершены его предками по велению императора в угоду собственным амбициям. Поражался чудовищной фальсификации истории империи на протяжении последних пятисот лет, со времён уничтожения навигаторов, истинных хозяев Илизиума! Пауль читал дневник своего предка, где убелённый сединами генерал откровенно описывал всю свою жизнь, поделённую на два этапа. Беспрекословное служение императору и дальнейшее безрадостное существование, отравленное ядом сомнений в правильности принятых когда-то решений. Сомнение, щедро питаемое муками совести и сдобренное ядом безответной любви к навигатору, чьё имя он так и не узнал, к омеге, который предпочёл смерть его объятиям.

Пауль сидел в полумраке хранилища, откуда эта боль, разъедающая глаза, сжимающая горло тисками, почему хочется разреветься, как в раннем детстве? У него отобрали веру, разрушили стереотипы сознания, лишили ложной опоры под ногами. Омега всё ещё перелистывал уже пустые страницы дневника, пока не наткнулся на небольшое углубление, где хранилась брошь-итания. Она была выполнена в форме кометы, украшенная щедрой россыпью голубых бриллиантов, кончики пальцев покалывало от нестерпимого желания прикоснуться к ней. Пауль едва коснулся голубой кометы, как его сознание погрузилось в транс.

Он понимал, что это всего лишь иллюзия, игра уставшего сознания, но в то же время Пауль находился в теле неизвестного ему омеги, проживал его жизнь.

Куэснон – Звёздная академия, в его стенах воспитывались бесчисленные поколения навигаторов, на протяжении пяти тысяч лет открывающих дороги в дальний космос.

– Пол! – кричит рыжеволосый альфа, и Пауль разворачивается к нему. Это не его тело, даже голос звучит иначе, но именно Пауль сейчас находится на месте Пола.

– Андрэ! Я сдал экзамен, а ты мне не верил! – кричит Пол, повисая на шее альфы. Они целуются долго, с упоением, другие курсанты только улыбаются их страсти, иногда подначивая влюблённых. Пол любит своего рыжика, он уверен в том, что именно Андрэ станет его выбором. Их пару разбивает высокий альфа, бесцеремонно толкая омегу в плечо, Пол удерживает Андрэ от стычки, завтра испытание лабиринтом, а затем никто не посмеет подойти к паре котва-навигатор.

– Ненавижу! – шепчет омега. – Ненавижу тебя, Даниэль!

Глубокая ночь, час спящих лун, тьма властвует над Илизиумом, тьма в лабиринте. Нет ни запаха, тщательно удалённого с обнажённых тел, нет ориентира, мрак поглощает тебя. Ты должен доказать свой статус навигатора, увидеть путь, пройти лабиринт. Позади сорок пять альф против пятнадцати омег, претендентов на звание котвы. Пол отпускает сознание, даёт мраку заполнить себя, чтобы затем, увидев причудливую вязь лабиринта, бежать по нему. Он молит космос о том, чтобы Андрэ разделил с ним путь, но кто-то другой безжалостно врывается в его разум, удерживая путеводную нить, не отпускает его, настигая с каждым шагом.

Они прошли испытание перед космосом и людьми, Пол и Даниэль священная пара, а Андрэ отводит глаза, он не смог стать достойным звания котвы. Ты подчиняешься законам Илизиума, у навигаторов нет права на любовь, их выбор предопределён космосом.

Ваша первая ночь, золотой шёлк волос, рассыпанный по подушке, руки альфы ласкают каждую прядь, ты для него величайшее сокровище, подаренное космосом. Великолепная ночь любви, он достоин звёзд, этот несносный Даниэль! Даниэль! Дан!

С рассветом приходит утро, неизменный круг бытия, вас десять пар, достойных звания навигатор–котва, на твоём кителе цвета неба зажигается россыпью звёзд итания – знак навигатора. Ты волнуешься, закрепляя знак котвы – рубиновое сердце в ладонях альфы – на груди Дана. Сегодня ваш день, но сердце грустит о тех, кто не прошёл лабиринт, не сумел раскрыть своего дара, став пилотами на службе Илизиума. Сколько было счастливых дней и страстных ночей, но слишком мало, когда постучалась беда.

Они гибли, забирая врагов с собой, самые юные, а значит, неопытные, им не было пути назад, за ними Илизиум. Он знал, что смертельно ранен, но Дан, умирающий Дан, решил дать ему шанс на спасение, потому что любил все долгие годы, любил вздорного мальчишку, не желающего замечать его.

Дан! Если бы ты только знал, к чему приведёт твоё решение, твоё благородство, напрочь отсутствующие у палачей, то, не задумываясь, убил своего навигатора.

Омеги неприкосновенны, они величайшая ценность империи, ложь! Пауль чувствовал только слабые отголоски боли, но он кричал в унисон с Полом, разрывая криком горло. Это ему не давали спать, следили за каждым вздохом, лечили и снова пытали, в надежде выведать, куда ушли навигаторы. Глупцы, не ведающие истины, родную кровь не предают! Сколько дней длился этот кошмар, пока его не напичкали препаратами, вызывая цикл? Он с радостью принял последний дар космоса – смерть в первородном огне, душа сгорала, а тело ласкал палач, слепой в своей страсти.

Пауль очнулся от лёгкого прикосновения к плечу, он распахнул глаза, перед ним как живые стояли Пол и Дан.

– Навигаторы не ревут, – сказал Дан, кончиками пальцев смахнув слезу со щеки омеги, обжигая своим прикосновением.

– Носи с честью, – Пол вложил в его руку драгоценную итанию.

Видение исчезло, а Пауль так и остался сидеть, сжимая брошь.

В реальный мир его вернул писк переговорника. Заур переживал о долгом отсутствии Пауля и срочно требовал покинуть архив. Он многое выяснил. Император не упустит из своих рук столь желанного навигатора, как только догадался? Одна часть мозаики приоткрылась, давая крошечный шанс выжить.

========== Глава десятая ==========

Альфарум – столица империи Пантеонатов, планета роскоши и неги, не знающая войн, голода или лишений, даже пыточные казематы выведены на искусственные спутники. Здесь вы не найдёте уголков первозданной природы, только искусственные парки и ухоженные сады. Дворцы членов императорской семьи и поместья, богатые дома чиновников и гвардейцев, а также резиденции знатнейших родов империи раскинулись по всем широтам и климатическим поясам планеты.

Вэнслоу прибыл за сутки до начала бала претендентов, оставалось немного времени на то, чтобы приготовиться морально к предстоящему фарсу. Где-то в самой глубине души Пауля притаилось сомнение в намерениях Аринских. Слишком поздно обвинять Дерека в насилии, а может, бросить всем вызов и остаться независимым, не приняв предложения, да и будет ли оно? Неизвестность угнетала, невозможно просчитать все варианты развития событий, оставалось одно – ждать.

Императорская резиденция поражала своим великолепием и огромными размерами, под куполом главного зала каждый входящий чувствовал себя мелкой песчинкой на морском дне. Где-то там, на высоком постаменте, располагалась императорская семья в окружении приближённых советников. В ложах, расположенных полукругом, восседали благородные наследники – те, кому выпала честь на сегодняшнем балу выбрать себе супруга. Альф было намного больше, чем омег, поэтому окончательный выбор был за омегами. Фарс, приправленный благовониями и разукрашенный позолотой. Половина из присутствующих здесь омег уже были обещаны, но всегда оставалась надежда ухватить удачу за скользкий хвост. Тем более, выбор был. Михал Пантеонат, второй сын императора, едва отметивший своё совершеннолетие, или Дерек Аринский, чудо, как хорош! Зловещая слава семьи не отпугивала желающих породниться с серым кардиналом.

Паулю предстояло первому вступить на платформу, что вознесёт его в самый центр зала, позволяя каждому рассмотреть омегу. Изображение будет дублироваться на личные голографы, превращая первый выход омеги в свет и представление его императору в аукцион или, правильнее будет сказать, в торги живым товаром. Именно так и чувствовал себя Пауль, игрушкой, выставленной на потеху толпе, предательский румянец заливал бледные щёки киноварью, делая омегу ещё более привлекательным и желанным.

Ещё не были отключены фильтры, блокирующие природный аромат омеги, а уже некоторые молодые и горячие альфы потянулись к пультам, чтобы обозначить свою заинтересованность в омеге и Илизиуме. Только немногие, умеющие видеть и помнящие забытый обряд, видели, что омега занят, вернее сказать, прошёл ритуал супружества, да и присутствие на церемонии верховного жреца говорило о многом. Оставалось только гадать, кто тот счастливчик, что получит не только омегу, но и целую планету в придачу, не переходя в чужой род?

* * *

– Хорош, – размышлял император, разглядывая омегу. Юный паршивец сумел удивить его, Пауль посмел явиться на бал в парадном облачении истинного навигатора, на белоснежном мундире сияла, под цвет глаз омеги, итания.

Осознал ли омега своё предназначение, или это простое стечение обстоятельств? Но то, как мальчишка смотрел в глаза императора, не опуская взора, говорило о многом, он знает, он принял себя. У империи есть истинный навигатор. Сумеет ли Аринский удержать под контролем своенравного омегу? Кевин Вэнслоу подложил всем огромную свинью, воспитав из внука ассада вместо ласковой постельной игрушки, что требовалось от него. Пожалуй, они слишком рано убрали старшего Вэнслоу, он стал бы прекрасным заложником, делая мальчишку сговорчивее.

Желание Пауля обучаться в Академии Астронавигации сыграло с ним злую шутку, помогло вытащить омегу из-под защиты родной планеты на подконтрольную императорскому дому территорию. Вот только брачным планам была не судьба сбыться, а жаль. Как бы всё хорошо сложилось, выбери омега ласкового Генриха, Лукаш признал бы бастарда, не вводя его в свой род. Генрих, став Вэнслоу, не имел бы прав на престол, но привязал бы навигатора к правящему дому узами родства с императором. Почему они не выбрали Михала? Смутил его возраст, а жаль, вон, как мальчишка жадно смотрит на омегу, не замечая разъярённого взгляда Дерека.

Аринский, глупый щенок, заполучив в свои руки беспомощного омегу, не придумал ничего лучше, чем банальное изнасилование, уничтожая собственными руками возможность нормального существования в браке. Насилие бывает разным, и порой секс по принуждению может быть очень приятным, пусть и против воли одного из партнёров, но тело отвечает на ласку.

Лукаш почувствовал возбуждение, а может, оставить мальчишку себе, приручить ласками и нежностью, показать, как хорошо в постели с опытным любовником? Император окинул оценивающим взором Пауля, задержал взгляд на чёрном обсидиане волос, собранных не в привычную косу, обозначающую его принадлежность к роду, а в низкий хвост – знак супружества, заключённого по древнему обряду. Не поспешили ли они, закрепляя связь котва-навигатор? Но сделанного не воротишь, другого пути не было, по сути, Пауль сам выбрал Дерека.

* * *

Пауля начало потряхивать от напряжения. Ощущая себя куклой, выставленной на всеобщее обозрение, он не видел ничего, кроме плотной туманной дымки, застилающей его глаза. Но он знал, что сейчас на него смотрит Генрих Маруа, альфа не верит своим глазам, его руки сами тянутся к пульту, и вот на обзорном экране загорается герб Маруа, а следом ещё несколько домов заявляют свои права на омегу.

«Глупцы, они даже не дождались разблокировки фильтров, запах повязанного омеги не спутаешь с чистым ароматом девственного тела», – с горечью подумал Пауль. Сейчас, когда отключат фильтры, и зал наполнится его ароматом, он познает всю глубину своего падения. Всё, что ему остаётся, встретить позор с гордо поднятой головой, не скатываясь в истерику.

Но его платформа плавно взмыла вверх к императорскому помосту, туда, где стоял Дерек Аринский. Он протянул к нему свои руки, помогая сделать шаг навстречу. Дерек жадно осмотрел Пауля, задержав свой взгляд на итании.

– Я так и знал, что голубые бриллианты тебе к лицу, – тихо, на грани слышимости, прошептал альфа.

Пауль едва воспринял его слова, виски сдавило от нахлынувших ощущений, он улавливал малейший шёпот, раздающийся в зале, вздохи разочарования омег, негодование альф, скрип зубов Генриха, бешеный ритм двух сердец, бьющихся в унисон.

Что с ними происходит, почему всё кажется таким правильным, отчего хочется спрятать алые щёки на груди Дерека, урчать, благодарно подставляясь под ласковые ладони своего насильника? Разве это разумно – быть таким беззащитным перед своим врагом, ожидать его ласку, желать его?

Вэнслоу не слышит ничего из того, что происходит вокруг: ни слова императора и его благословления на объединение двух, когда-то враждующих домов, ни плавные напевы молитв, ни слов брачного ритуала, его возвращают в реальность губы Дерека, отрезвляющие жадным поцелуем.

Мир взрывается звуками и расцветает красками, но всё меркнет от осознания того, в чьих руках он сейчас, кто прижимает его к своей широкой груди, вытравливая ростки симпатии торжествующей улыбкой победителя. Ему становится плохо, но он сам его выбрал, сам…

Пауля не учили быть омегой. Соблазнять, чтобы нанести ответный удар, он умел. Но покорять, подчиняясь – нет. Из него создали ассада – оружие возмездия императорскому дому.

Кевин Вэнслоу действительно был прекрасным аналитиком, ему не стоило труда просчитать, кто стоит за гибелью его родных. Ему не нужны были ответы на вопросы: почему и зачем, он знал – кто, и этого было более чем достаточно.

Всего один раз Кевин был в семейном архиве. В первый год брака, супруг взял его в святую святых дома Вэнслоу. Кевин, в отличие от мужа, очень хорошо ознакомился с содержанием дневника генерала Камиля. Описанная в нём история напомнила ему древнюю легенду о крылатых омегах.

Когда-то омеги имели крылья, альфы могли лишь мечтать о них, но влюблённый омега мог подарить избраннику небо, разделяя полёт на двоих. Альфы всегда жаждали обладать всем и вся, они лишили омег крыльев, но те так и не смогли смириться с потерей и обратились к создателю. Создатель услышал их молитвы и взамен крыльев подарил им вселенную, оставляя альфам удел маяков, что вынуждены освещать своим избранникам путь, чтобы те не потерялись в бескрайних просторах космоса. Всё, что осталось альфам – сожалеть о потерянном небе. Легенда гласила: «Рождённый ползать летать не может».

Кевин решил, что жажда обладания навигатором всё ещё горит в сердцах Пантеонатов. Своего единственного внука-омегу он сделал орудием мести, выдав желаемое за действительное, не подозревая о том, насколько оказался прав. Брачный контракт с бастардом был просчитан на годы вперёд. Породниться с императором, уничтожая всех и вся на пути бастарда к престолу. Ещё супругом Кевина было разработано секретное оружие Вэнслоу – репликанты. Попав в организм, они годами воспроизводили себя, мимикрируя под органические клетки, пока не получали команду, провоцируя остановку сердца. Обнаружить в организме репликанты было крайне сложно. Возомнив себя богом, он забыл о том, что смерть всегда рядом, а император – помнил. Пантеонат не боялся омеги, но манипулировать осиротевшим мальчишкой намного проще.

Мне отмщение, и аз воздам – прерогатива создателя, не смертным вершить высший суд.

========== Глава одиннадцатая ==========

Мелодия обрядового танца плавными переливами разносилась по залу, уплывала под звёздный купол, теряясь в эфире, звала ввысь. Там, в холодном одиночестве космоса, Пауль мог быть самим собой, раствориться среди звёзд, остаться навсегда. Но рука Дерека уверенно прижимала омегу к себе, альфа вёл в танце, не оставляя шанса на рывок к звёздам. От него исходил жар желания, аромат возбуждения будоражил, дразнил чувствительные рецепторы. Здесь и сейчас, среди веселящейся толпы, они были одни, теперь уже пара – супруги, соединённые навсегда, пока смерть не разлучит их.

Навсегда – это слишком долго, равно бесконечности. Прислушайся к шёпоту, что смердящим послевкусием тлена оседает на языке, и поймёшь, что твоё время уже отмерено. Навсегда, бесконечность, вечность, всё едино, если тебя уже вычеркнули из скрижалей живых.

– Омеги Аринских не выживают, – разносилось по залу, перекрывая звучание вальса.

– Ах! Какая блестящая комбинация! Гениальное завершение вендетты! – ядовитые слова безобразной какофонией тамтамов врывались в соло скрипки, заглушая затаённую грусть мелодии.

– Мальчик сам подписал себе приговор, а жаль, симпатичный омежка! – желчный шёпот перебивал подголоски кларнета, искажая рисунок танца, превращая томящую печаль в тягучую патоку тревоги.

Пауль посмотрел на Дерека, неужели он не слышит происходящей в зале мерзости? Но лицо супруга безмятежно, взор, направленный на него – это взгляд триумфатора, что на потеху черни протащил за своей колесницей поверженного врага.

Соло скрипки затихло, уступая первенство нежным переливам флейты в сопровождении певучих, слегка приглушённых напевов гобоя. А затем, на высоких аккордах, с размахом вступили струнные и деревянные инструменты, убыстряя мелодию, меняя ритм танца, исполняя то ли полонез, то ли мазурку. Дерек тихо засмеялся, полностью отдаваясь бесшабашному первобытному ритму. Через сорок тактов мелодия плавно вернулась к первоначальному рисунку, задушевной, проникновенной грусти скрипки.

Что чувствовал Пауль, исполняя свой свадебный вальс? Ничего. Если при первых тактах сердце сжалось, замедляя свой бег, то потом грусть отступила, оставляя холодное равнодушие. Омега растворился в мелодии, отстраняясь от происходящего в зале, его лицо озарила нежная улыбка влюблённого новобрачного.

Позволить толпе увидеть себя слабым – никогда! Двигаться, попадать в такт и улыбаться. На устах – счастливая улыбка, не омега, а само очарование, нежный цветок в объятиях любимого. На душе – пустота, нет ни боли, ни страха, ни тоски, одна беспросветная тьма.

Никто в тот вечер не усомнился в его безграничном счастье, довольный император ткнул острым локтем в бок своего серого кардинала, обращая его внимание на сияющих молодожёнов.

Генрих Маруа непозволительно рано покинул бал, так и не сделав ни одного брачного предложения, проигнорировав грозный взгляд своего папы-омеги. Его уход сопровождался гримасой презрения на холёном лице императора, неудачникам нет места среди Пантеонатов.

***

Заур читал своего мальчика как открытую книгу. Оставаясь серой тенью среди пестрой толпы аристократов, он наблюдал. Сердце болело, давило, сжимаясь в груди, превращаясь в холодный камень. Если бы он только мог предотвратить этот скоропалительный брак, но остаётся только одно – молиться, надеясь на благоразумие двух своенравных детей.

Не отрывающий глаз от своего воспитанника, внимательно наблюдающий за каждым движением пары, Заур не заметил пристального взгляда, с интересом изучающего его.

Герцог Гийом Аринский не мог отвести взора от редкого сочетания смуглой кожи с огромными фиолетовыми глазами в обрамлении светло-русых волос. Трудно было не узнать в омеге истинного уроженца Джара. Заур Асхар, начальник безопасности дома Вэнслоу, личный телохранитель, воспитатель, единственный друг и любовник Пауля Вэнслоу. Омега, блестяще закончивший Имперскую Академию Телохранителей, знаменитый ИАТ, прославившейся своими драконовскими методами обучения юных бет. Стать в семнадцать с небольшим лет выпускником ИАТ сродни подвигу, сопоставимому только с исчезновением прекрасного омеги с Джара.

Какое имя носил он ранее, кто были его родители, так и осталось тайной. Жертвы среди населения во время памятного наводнения были огромными, скорее всего, омега принадлежал к небогатому роду. Неудивительно, что осиротевший четырнадцатилетний мальчишка не захотел попасть под опеку государства. Судьба безродных омег на Джаре известна, аукцион и брак с двумя-тремя альфами, заплатившими самую высокую цену. Ужасная практика, но иллюзоры для империи превыше интересов забитых омег, обитающих на задворках.

Глаза Заура, они преследовали Гийома, манили своим необычным оттенком, два чароита, их фиолетовый цвет в момент страсти становился глубокого чёрного отлива, как чёрная дыра во Вселенной, всасывающая в себя всё, что рядом. И ты уже не замечаешь других, столь желанных ранее, не чувствуешь их запах, не видишь цвета очей, перед твоим взором только чарующий отсвет сиреневой тьмы.

Потрясающая картина двух пылающих страстью омег всё ещё волновала герцога, вызывала первобытное желание присвоить и не отпускать. Только он будет наслаждаться этим телом, даря ласку, а порой, и боль, переходящую в наслаждение. Он и не подозревал ранее о том, что омега может так отдаваться! Самозабвенно, исступлённо, полностью растворяясь в своём партнёре, разделяя дыхание, синхронизируя сердечный ритм, теряя себя и обретая взамен чужую душу.

В свои немного за сорок, он не ведал страстей, не любил и не был любим, герцог привык брать, не спрашивая согласия. Своего единственного сына он воспитал по своему образу и подобию, парень рос, не зная ласки и участия, всего того, что мог дать только папа-омега, впрочем, как и он сам.

Империя превыше всего! Мы верные псы императора, его карающая длань! Любовь – непозволительная слабость. Эти догматы вбивались юным наследникам Аринских с детства. Когда Пауль обратился к нему с требованием, а иначе и не назовёшь «просьбу» юного наглеца о нахождении рядом с ним его личного телохранителя, герцог с радостью согласился, немного пожурив мальчишку о недоверии к дому Аринских, больше для вида, чем всерьёз. Разве он мог упустить великолепную возможность заполучить в свою постель ершистого омегу? От одной только мысли о том, как он будет укрощать экзотическую царапку, сводило в предвкушении пах. Его личный гарем едва успевал раздвигать ноги, удовлетворяя возросшее либидо герцога. Но всё потом, на Райдосе, в отличие от сына, он умеет ждать, наслаждаясь изысканной охотой, пленяя и соблазняя, получая истинное удовольствие от игры в страсть.

***

Дерек едва сдерживался, проклиная муторный этикет, любопытных, алчущих пикантных подробностей светских интриганов, обступивших их с мужем плотным кольцом, не давая удалиться в личные покои Аринских в императорском дворце.

Скорчив на лице милую улыбку, он отвечал на бесконечные лживые поздравления, едва прикрытые лестью, выжидая время, когда будет прилично покинуть бал. Их ждала первая брачная ночь или вторая? Ему предстоит реабилитироваться перед мужем, показать, что и с ним может быть хорошо, залюбить, заласкать так, чтобы раз и навсегда забыл дорогу в омежьи объятия.

Гениальное изобретение имперских инженеров, жучки-иллюзоры со встроенными камерами, так и не обнаруженные при сканировании каюты на корабле безопасниками Вэнслоу, великолепно выполнили своё предназначение, записав забавы Заура и Пауля. И пришли в негодность, едва закончилось бурное соитие двух омег.

Каким же страстным может быть его мальчик! Он сделает всё, что в его силах, и, возможно, немного больше, чтобы Пауль стонал и захлёбывался криками только для него, только под ним и на нём!

Дерек посмотрел на своего притихшего после церемонии мужа. На устах омеги переливалась мягкая улыбка, на щеках едва приметный румянец, очи долу. Идеальный супруг!

Обманщик, маленький, вредный стервец! Лгунишка, Дерек запомнил его взгляд, направленный на камеру, словно он знал о ней! Запомнил, как он выгнулся и облизал похотливые губы, прошептавшие: «Заур, возьми меня, как альфа берёт своего омегу, я больше не девственник!»

Последние слова были сказаны прямо в объектив камеры, брошены вызовом!

========== Глава двенадцатая ==========

Ночь за окном пролилась на траву дворцового парка голубыми озерами первой луны Альфарума. Проникала косыми лучами сквозь огромное арочное окно личных покоев Пауля, рисуя по мрамору пола причудливые узоры, напоминающие своими очертаниями мифических синих драконов.

Сколько он так стоит, не в силах сделать и шага в сторону двери, отделяющей спальни супругов? Омега понимал, что эта ночь будет другой, пусть без взаимности и всепоглощающей страсти, как если бы он любил Дерека, но и без насилия и боли. Но сколько бы Пауль себе не твердил об этом, не убеждал, тело помнило изнасилование, как и помнило сладость поцелуя, подаренного ему супругом на пороге его спальни. Казалось, что в комнате, наполненной ароматом альфы, ещё звучит его голос: «Сегодня я буду ждать вас, герцог». Прежде чем удалиться в свои покои, давая Паулю возможность подготовиться к их ночи, Дерек привлёк его к себе и поцеловал, удивляя своей нежностью.

Смятение чувств напрягало, не позволяя сосредоточиться на разорванных клочках собственного сознания, привести их к какой бы то ни было стабильности, позволяющей войти в спальню к Дереку с гордо поднятой головой, а не жалким, трясущимся призраком самого себя.

Дыхательная гимнастика помогла сконцентрироваться, позволила упорядочить сердечный ритм, и он скользнул в покои альфы прекрасной бабочкой, облачённый в струящийся шёлк тёмно-синего цвета, что скрывал его фигуру, словно сложенные крылья, прервавшие свой полёт.

****

Дерек ждал, меряя нервными шагами спальню, постоянно оборачиваясь на проклятую перегородку, отделяющую его от Пауля. Более часа назад он проводил его в личные покои младшего герцога Аринского, показал гостиную и, проведя небольшую экскурсию по спальне омеги, указал на дверь, разделяющую их комнаты. Он едва сдержал себя, чтобы не наброситься на Пауля в его спальне, вынуждая омегу исполнить супружеский долг. Но он обуздал свою страсть, хотя и не удержался от соблазна, поцеловал его, вложив в простое соединение губ и ласки языком всю свою нежность и желание.

Дерек ворвался в свою купальню весенним штормом, срывая парадное облачение и стремительно ныряя в небольшой бассейн, охлаждая тело, взбудораженное сознание он был не в силах остудить. К нему приник один из наложников, что по-прежнему обитали в его гареме, который Дерек и не думал распускать, ещё неизвестно, как сложится его супружеская жизнь. Почему-то от одной мысли о том, что может потерять Пауля, у него защемило сердце. Но щемящая нежность к бывшему Вэнслоу сменилась накатившим раздражением на его семью, планомерно уничтожающую его род на протяжении столетий.

Злой на весь род Вэнслоу, он схватил бету, что старательно растирал по его мускулистой груди ароматное масло тани и, отплыв на мелководье, протянул его голову к паху, насаживая умелый рот до самого основания на изнывающий от желания орган. Толкаясь в жаркую глубину чужого рта, сжимая медную проволоку кудрей гаремного мальчика, Дерек грезил о нежном шёлке чёрных волос, струящихся по гибкой спине его навигатора. Ему хватило всего нескольких отточенных годами практики ласк ловкого языка, чтобы получить столь долгожданную разрядку. Оттолкнув от себя мальчишку, он продолжил омовение самостоятельно. Отвратительный осадок предательства, оставшийся после оральных ласк беты, отравил ядом измены предстоящую ночь.

Его навигатор, тот, кто всегда будет принадлежать ему, не империи, на что так надеется император, не Илизиуму и даже не самому себе, а ему – Дереку Аринскому, держащему в своих руках жизнь и смерть бывшего кровника! Кровника, ставшего после всего одной проведённой с ним ночи его наваждением, его падающей в ночи звездой. Он не даст Паулю исчезнуть в космической бездне, затеряться на просторах Вселенной, вернёт, удержит на груди своей. Эти чувства вызывали бурю эмоций: от дикого восторга до первородного страха потери.

Новые ощущения так же, как и странная связь навигатор – котва, пугали, но и манили, притягивая своей неповторимостью и остротой. Поэтому Дереку было так важно, чтобы сегодня Пауль пришёл к нему сам, добровольно разделил с ним ложе, теряясь от ласк и страсти, вознося и себя, и Дерека к звёздам, в стремительном полёте проносясь сквозь Вселенную.

И вот он ждал, замирая, прислушиваясь к звенящей тишине спальни, залитой синим светом. Лёгкий порыв свежего ветра коснулся его разгорячённого тела, облачённого только в пижамные брюки, привнёс неповторимый аромат Пауля, проскользнувшего в его спальню.

Омега замер, не решаясь двигаться дальше, Дерек вонзил в ладони короткие ногти, сдерживая свои порывы. Пауль должен сам сделать шаг навстречу. САМ подойти к нему, довериться и подчиниться своему альфе. И Пауль шагнул, не нежный омега, воспитанный в строгих канонах, а воин, чьё каждое движение – это па в танце со смертью. Опасный, непокорный и желанный до боли в зубах, стиснутых из последних сил, мальчишка. Его испытание, наваждение, навигатор – младший герцог Пауль Аринский.

Пауль склонился в ритуальном поклоне признания старшего супруга, опустился на колени, разметав прозрачный шёлк брачного одеяния. Сейчас омега напоминал редкий цветок амлируса, цветущий только на Райдосе, цветок, не переносящий срезки, осыпающийся синими лепестками на ладонь, оставляя в руках гибкий стебель. Стебель амлируса дарят альфы своим омегам. Возможно, Пауль ещё познает его изысканные ласки, но не сегодня. Эта ночь особенная, ночь начертания их семейной летописи, ночь, озарённая светом первой луны, ночь изысканных ласк и удовольствия.

Дерек шагнул, поднимая Пауля, заключая в свои объятия и целуя. Альфа хотел видеть глаза супруга, сейчас опущенные в пол. Глаза не врут, он приподнял его голову, нежно касаясь подбородка, во взоре омеги не было страсти и желания, но и страх там отсутствовал, впрочем, как и покорность. На душе стало легче, супруг не боится его, значит, всё у них получится, не должно не получиться!