Текст книги "Дым и Сигареты (СИ)"
Автор книги: mlketty
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
– Я ожидал услышать хотя бы «доброе утро» в свой адрес.
Покровительская улыбка расцвела на лице Итана, как и всегда, обезоруживающе действующая на собеседника и тут же располагающая к доверию.
– Прости, – чуть помялась девушка, смутившись подобным замечанием, – просто у меня оно выдалось не очень-то и добрым.
– По тебе видно, – тепло усмехнулся Торкио, – не стану спрашивать, что за дело у тебя к нашему общему… другу, – здесь барабанщик, вероятно, уловил, что данное прозвище слегка не подходит для Кейт по отношению к Дамиано, но ничего лучше придумать уже не смог, – ему не спалось сегодня, он уехал еще ночью.
Кейт наподобие Итана сложила руки не груди, чувствуя как она вздымается под натугой тяжелого от недовольства дыхания.
– И в каком направлении он уехал поздно ночью, ты, конечно, тоже не знаешь? – сверкнула взглядом девушка на итальянца.
Тот лишь картинно-устало закатил глаза, словно объяснял ребенку общеизвестную житейскую истину.
– А ты уже успела надумать себе, как я вижу, – констатировал барабанщик раздраженным тоном.
– В общем-то да… ты же знаешь, я…
– Очень часто так делаешь, – бесцветно перебил Итан, покачав головой, – и зря, Кейт.
– Отчего же зря? Ты же видел, как себя ведет Дамиано, – пожаловалась, надеясь, что Торкио охотно ее поддержит и в то же время желая ошибаться.
– Видел, – легкий кивок головой, – и поэтому скажу лишь, что если он не сказал, значит ты не должна знать о его планах.
Отлично просто.
Может я что не то говорю?
Знай я о его планах, не задавала бы тебе с самого утра эти глупые вопросы.
– Ну конечно, – вздохнула от бессильной ярости девушка, – если он сейчас с какими-нибудь… – Кейт еле сдержалась, чтобы не назвать ненароком отчаянных фанаток группы одним неприличным, но весьма точным словом, – ладно, проехали.
– Могла бы уж договорить, – хмыкнул Итан, сдерживая тихий смешок.
– Просто забудь, – махнула рукой девушка, – я не за этим приходила, – она покрутила в воздухе черной тканью, зажатой между пальцами, – вот, – продемонстрировала она рубашку Итану, – вернуть хотела.
– Дамиано никуда не денется, – откликнулся барабанщик со все еще сверкающими от веселья глазами, – вечером ему отдашь.
– Да, – растерянно согласилась девушка, на последок бросив Итану, – спасибо.
Смешинки в темных глазах порой возвращали его облику те самые двадцать с небольшим лет, какие были на самом деле. Вековая мудрость, обычно скользящая по лицу уходила на задний план, предоставляя место парню, который временами способен говорить чересчур по-взрослому.
Он оттолкнулся от стены и театрально поклонился девушке, усмехаясь краешком губ.
– К Вашим услугам, миссис Давид.
– Итан! – возмутилась девушка, но губы предательски растянулись в умиленной улыбке.
Услышанные слова растеклись в грудной клетке, обволакивая ноющее сердце, словно теплой патокой, залечивающей кровоточащие ранки. Стало так… тихо. Мирно в душе.
– Улыбаешься, – подметил Торкио, с хитрым прищуром наблюдая за изменившейся в лице девушкой, – видишь, как все просто?
Просто? Нет, Итан… простая жизнь лишь у птички в клетке. У нее нет выбора. Сколько ни думай о свободе, ход ее мыслей ничего не изменит.
Но Кейт не в клетке, и она должна сделать правильный выбор…
Но почему-то порой ей кажется, что ноги сами ведут ее в мышеловку.
– Я буквально слышу, как твои размышления вновь заводят тебя в какой-то тупик, – на лице Итана пролегла морщинка, брови сдвинулись, сопровождая этим невероятно сложный мыслительный процесс.
– Я просто не способна… не думать, – вздохнула девушка, подернув плечами, – не накручивать, не придумывать…
– Не придумывать… – как-то механически повторил за ней Торкио. Шестеренки в голове повернулись в очередной раз и замерли, сложившись в завершенную картину, и ясное понимание ситуации засквозило на его лице, – придумывать то, чего нет, Кейт.
– Да… – так же на автомате повторила девушка, пытаясь сообразить, чего от нее хочет добиться барабанщик.
– Нельзя быть счастливой, если во всем искать подвох, – повысив голос, воскликнул Торкио, – искать изъян и попытку использовать тебя.
Итальянец запустил руку в волосы, откинув назад длинные, поблескивающие цветом смолы, пряди.
– Кто ищет, тот находит, – известная девушке с детстве поговорка, – так же и с проблемами, Кейт.
Хотелось что-то ответить, но выстроенные в голове предложения ломались об доводы итальянца, разбиваясь и падая к ногам лишь разрозненными словами, подобрать которые никак не получалось.
– Ты хочешь спокойной жизни без проблем, но сама тянешь их за собой из прошлого.
– Не тяну, – слишком неуверенно. Что-то в сознании пошатнулось от понимания произнесенных парнем слов, от осознания его вероятной правоты.
– Тянешь, – возразил Итан, – прекрати это делать. Жизнь без трудностей не возможна, не спорю. Но прекрати надумывать их сама себе, не усложняй то, что на самом деле ясно, как день.
А она разве усложняет? Нет.
Нет, вовсе не так. Не она виновник этих сложностей, не она ведет себя, словно внутри живет два разных человека.
Это Дамиано.
– Я не надумываю, – упрямо сказала Кейт, но вышло отчего-то слишком тихо, – просто его поведение… я его не понимаю, с ним сложно.
– А с кем не сложно? – поднял бровь Торкио, выжидая, когда неоспоримая истина дойдет до сознания девушки, – разве со мной не сложно? А с Томасом или с Вик? Неужели нас ты понимаешь с идеальной точностью?
– Да… или нет… Не знаю, – призналась наконец брюнетка, тяжело вздохнув, – все это сложно, вот что.
– Нет, все просто. Однако ты не хочешь этого признавать, – приободряюще улыбнулся Итан, смотря на девушку исподлобья.
– Не понимаю, – покачала она головой.
Как же она устала от всей этой недосказанности со стороны Дамиано, как Итан не поймет, что все и правда сложно?
– С каждым из нас сложно, у каждого свои тараканы, живущий вот здесь, – Торкио многозначительно коснулся пальцем головы, – вопрос лишь в том, можешь ли ты принять их.
– Я бы смогла… Если бы знала, что я тоже… – Кетрин запнулась, пытаясь подобрать те самые нужные слова, которыми можно было бы описать свои мысли, – если бы знала, что правда важна для него. Иногда мне кажется, что для него это все глупая игра… своего рода достижение.
Торкио сжал губы в тонкую полоску и устало прикрыл лицо ладонью.
Эти двое… вот кто точно был невыносим, так это они вместе взятые. С ними сложно, но Итан был готов разгребать их трудности, принимая своей грудью все удары.
С самого первого дня он словно работал сторонним наблюдателем в их общем доме, стараясь не сильно наседать на сходящего с ума друга. Вовремя подставлял свое плечо, на которое тот мог опереться, выслушивал все его переживания и подталкивал к верным решениям.
Что было бы сейчас, не расскажи ему Дамиано правду о том вечере? Знать Итан этого не хотел.
Он хотел помочь двум людям – двум своим друзьям – которые словно две слепые овечки обходят друг друга кругами, думая, что на месте другого кровожадный волк с разинутой пастью, который только и ждет, чтобы напасть.
Игра… достижение… так она сказала только что. Если бы она только видела Дамиано глазами Итана.
– Ты правда считаешь, что для него это не так важно, как для тебя? – выжидающе спросил Торкио, поглядывая на девушку.
– Не знаю… не понимаю, – нахмурилась Кейт, слегка покусывая нижнюю губу.
– Он говорил, что любит тебя?
«…ti amo Ketrin»
Девушка покачала головой, желая избавиться от внезапного наваждения.
Этого не было. Те слова – лишь издевательство со стороны ее израненного воображения. Ему не стоит верить.
– Не говорил, – с напускной уверенностью произнесла она.
– Не говорил, но показывал, – возразил барабанщик, улыбнувшись краешком губ, – и чаще тогда, когда тебя не было рядом. Может не ему, но… мне ты веришь?
Он улыбнулся еще шире, и ох… как ей хотелось ему верить. Наверное, Итану она верила больше, чем кому бы то ни было.
И если он говорил все это ей, значит хотел помочь, желал открыть ей глаза на то, во что она даже боится поверить.
А иногда достаточно лишь расслабиться, чтобы ощутить, что вокруг тебя реальность. Прекрасная реальность, которую не нужно предавать сомнениям. Нужно лишь жить, наслаждаясь каждым доступным для тебя вдохом. Жадно, ненасытно… Дарить каждому дню возможность стать лучшим в жизни…
… и лишь для того, чтобы следующий был еще невероятнее.
– Я верю тебе, Итан, – шепнула Кейт, чувствуя, как каменные залежи на плечах покрываются миллионами трещинок, раскалываются и падают вниз, развеиваясь золотистой пыльцой по воздуху.
И внезапно становится легче… Так, словно сам кислород наполнился ароматом чего-то нежного и невесомого.
Какой-то неожиданный порыв застиг девушку врасплох, и через мгновение ее тоненькие ручки обвились вокруг шеи барабанщика.
– Спасибо, – прошептала она одеревеневшему Итану, который застыл в растерянности, удивленный ее резкой переменой настроения.
Он неуклюже отстранился, но улыбка так и не спадала с его лица, пока он удалялся по коридору, неловко кивнув на ее благодарность.
– А он в своем стиле, – беззвучно буркнула себе под нос Кейт, чувствуя, как та же улыбка покрывает и ее губы.
В одной руке она все еще сжимала рубашку Дамиано, к этому времени изрядно помятую, а другой коснулась влаги в уголках глаз и впервые за долгое время… она была от радости.
***
Летнее солнце, теплое, словно только что выпеченная лепешечка с сырной корочкой, медленно катилось за горизонт, отбрасывая прощальные лучи на мерно покачивающиеся на глади воды волны.
Светлые пряди Вик, как всегда во время заката, казались расплавленным золотом, спадающим на ее лоб и скрывающим от чужих глаз увесистые серьги в ушах.
Басистка опустилась напротив, в излюбленный белый шезлонг. Ее бедра покрывали бежевые кожаные шорты, поверх которых она положила себе на колени беленькую чашку с каким-то напитком.
– Чем занимаешься, писательница? – Анджелис бросила заинтересованный взгляд на распахнутый ноутбук.
– А чем еще может заниматься писательница? – фыркнула Кейт, сделав акцент на последнее слово, – помнишь те резюме, что я отправляла в различные редакции?
Виктория сделала небольшой глоток и отложила в сторону кружку. Ее скрещенные в лодыжках ноги были слегка погружены в белый песочек, рассыпанный по окраине бассейна.
– Те самые, что ты строчила ночи напролет еще до Амстердама… – Вик лениво осмотрела свой облупившийся черный лак, – допустим, помню, и что?
– А вот что, смотри, – Кейт повернула экран к подруге, показывая той множество исписанных страничек, – одной редакции весьма приглянулась аннотация к моей книге и… возможно, они возьмутся за ее печать.
– Ну ничего себе, – воскликнула, все еще наполовину не веря, Виктория, – вот это ты даешь… и когда?
– Ой, это еще не очень скоро будет, – ответила, улыбаясь, Кетрин и продолжила пролистывать написанный текст, – мне еще надо многое проверить и, вероятно, перепечатать местами.
Виктория как-то отстраненно кивнула головой, снова поднося к губам кружку.
– Не сильно разбираюсь во всех этих книжных делах, – она легонько повела плечами, – просиживание пятой точки за чтением явно не мое, но твое творение я бы прочла, будь уверена.
– Спасибо, Вик, – поблагодарила блондинку девушка, немного растрогавшись от такого признания, – ты бы знала, как много для меня это значит.
– Знаешь…я догадываюсь, кто бы еще ее с радостью прочел, – басистка многозначительно подмигнула, не оставляя сомнений в том, кого именно она имела в виду.
Кейт отложила работу, серьезно посмотрев на подругу, в глазах которой миленькие бесенята только что подожгли чей-то погреб с фейерверками.
– Что за взгляд суровый? – хихикнула Вик, – вы оба так и будете скрывать очевидные вещи?
На мгновение лишь Кейт хотелось ей возразить. Это было просто и привычно. Что бы она сказала неделю назад?
Он не станет читать мою книгу, я его вовсе не интересую, с чего бы ему тратить время на мои увлечения?
Однако с самого утра на повторе – слова Итана, словно заевшая пластинка, которую хочется повторять снова и снова, пока собственное сознание на примет сказанное барабанщиком за правду.
Тяжелый вздох повис в воздухе, а Кейт с уверенностью распрямила плечи.
Неужели я и впрямь собираюсь это признать?
Нет, – завопила старая привычка, но усталость от вечных недопониманий и секретов кричала громче – вторила бесспорным и громогласным «да».
– Нет, не будем, – уверенным голосом произнесла девушка, – это и впрямь стало слишком очевидно, чтобы скрывать.
Виктория лишь тихонько присвистнула, хотя ее ошарашенный вид и застывшая в воздухе кружка говорили о том, что мысленно она готова захлопать в ладоши и пуститься в пляс.
– Что же вы… на самом деле вместе? – заговорчески шепнула Вик, понизив голос в конце.
Кейт лишь молча кивнула, чувствуя, как краска пытается предательским румянцем покрыть ее лицо.
– С ума сойти! – все же вскрикнула Де Анджелис, но тут же спохватилась, – теперь я поняла, почему Дамиано весь такой загадочный был утром.
Ее хитрая улыбка стала шире, а плечи начали подрагивая от беззвучного смеха. Она прикрыла губы ладошкой, поймав удивленный взгляд подруги, который по всей видимости, развеселил ее куда больше.
– Прости-прости, – только и сказала девушка, прежде чем вновь ее настиг приступ смеха.
Кейт уже и сама улыбалась, с упоением глядя на счастье в лице подруги, которая была несказанно рада за двух очень близких ей людей.
Обычно ее смех был чем-то между скромным хихиканьем и нежным урчанием котенка, однако сейчас она смеялась в полную силу без возможности успокоиться, то и дело говоря что-то невнятное и снова взвизгивая от радости.
– Вик… – позвала ее подруга, покачав головой, – а что ты там говорила насчет его поведения утром?
– Ах это, – на удивление вид у Виктории был такой, будто ей срочно пришлось протрезветь, – Дамиано как-то слишком много и подозрительно улыбался, думая, что никто не видит, а потом вообще решил под шумок свалить из дома.
– А зачем?
– Да кто его знает, – подернула плечами Виктория, но тут же словно догадалась о чем-то и, оживившись, продолжила, – слушай, может он приготовил для тебя какой-то сюрприз, а?
Глаза девушки мечтательно засверкали от собственного предположения, Кейт же, напротив, была настроена весьма скептически.
Дамиано и сюрпризы… выглядит как самый нелепый оксюморон из всех возможных. Горячий снег на фоне этого и то логичнее.
– Очень сомневаюсь, – отмахнулась она от подруги, – но думаю, скоро узнаем.
– Ну… посмотрим, – Виктория мигом сникла и будто бы даже расстроилась, – но потом ты мне все расскажешь, – безапелляционно добавила она.
– Разумеется.
Если будет, что рассказывать.
Откинуть сомнения не так легко, как кажется, если до этого дня подвергал им каждое действие со стороны окружающих тебя людей.
Но почему-то в эту минуту так хочется просто верить – слепо и наивно быть может – но верить, что все слова и действия были правдой, что все его взгляды на нее, все прикосновения… были не просто так.
Где-то там, глубоко внутри, где мерно постукивает сердце под ребрами, она знала, что уже давно в это верит.
Верит, несмотря на все аргументы против, ведь чаши весов склоняются в сторону тех, что за.
***
Луна серебряным лучиком падала на стрелки настенных часов ее спальни. Коротенькая как раз прошла отметку двух часов, когда глаза девушки разомкнулись от звука хлопнувшей напротив ее комнаты двери.
Звук этот, словно спусковой механизм. А удары в груди – четко в цель. Без промаха.
Застилающая глаза сонливость оставила свой пост, передала его обострившемуся в миг воображению, что так яростно заполонило сознание девушки.
Вскоре дверь хлопнула вновь, оповестив о направлении Дамиано, рассказав о том, как его оголенные ступни шагают по слегка скрипящим половицам; как длинные пальцы обхватывают круглую ручки ванной двери… проворачивают.
Там, напротив зеркала, его руки стягивают слегка прилегающую к телу футболку, стискивая местами блеклую от солнца ткань. Следом звякает тяжелая пряжка на ремне.
Черный лак ногтей поблескивает в свете лампы, когда ладонь неспешно поворачивает вентиль, и из-под крана начинает течь вода.
Девушке не надо представлять – достаточно лишь вспомнить – как прохладные капли сбегают по обнаженному торсу, собираются вместе в неровностях его мышц, и тонкой струйкой устремляются вниз…
Эти мысли заставляют ее ворочаться, перебрасывать скомканное одеяло, и наконец вынуждают сдаться: оставить под подушкой желание заснуть и легонько коснуться ножками пола.
Кейт медлит… одно лишь мгновение. Его хватает с лихвой.
Тихий голосочек в голове умоляюще взвывает, кажется, просит о чем-то… Словно ветер, что гудит по лесам, сливаясь со стонами гнущихся деревьев.
Он просит о том, о чем так давно вздыхает и изумученное сердце.
Оставь тревоги за порогом, забудь сомнения, шагай…
Шагать… Куда вот только?
И вторит голос трепетно – куда угодно, только не назад.
Так хочется ей это сделать, правда… Но привычно тянет за руки неподъемный груз – набитый переживаниями тугой мешок, что давит на плечи. Он мешает идти, мешает поверить…
Кейт хочет отпустить, но так боится просто верить в то, что однажды все может стать хорошо.
Ведь поверив однажды, ты словно слепнешь и идешь, держа за руку незнакомого проводника. Но только на глазах твоих повязка – и лучик солнца утреннего не пробьется.
Кто на другом конце? Кто держит твою ладонь? Вдруг и не святой праведник ведет тебя вперед, а сущий дьявол утягивает на дно, в самое логово страданий?
Как можно поверить в лучшее, когда столько времени все было слишком плохо? Настолько, что каждый вздох – желанная свобода, приторная до выступающий слёз под ресницами.
Тебе хочется снова вкусить, но под сахарной коркой лишь терпкое разочарование. И тебе снова горько, ты больше не хочешь вдыхать…
Самый тяжкий выбор. А из тузов только привычная боль – ничего более ты не припрятал в рукаве.
Душная комната со спертым воздухом. Ты в ней один, и каждая трещинка напоминает здесь о прожитом горе, о срывающемся от рыданий голосе и высохших слезах на красных щеках. Лишь серые стены вокруг, они необъятны и вечны…
Не в каждой комнате есть окна, не в каждой есть яркая мебель или красочные картины – в этой нет – но ни одна комната не бывает без двери. И в твоей она тоже есть.
Маленький порожек, а за ним – целый мир. Незнакомый, новый, таящий в себе множество трудностей, несчастий и преград. Да, все это непременно ждет тебя за порогом с одним лишь желанием – вновь покромсать то, что ты с любовью склеивал, перематывал бинтами и прятал глубоко под ребрами.
Но все возможности и радости тоже ждут тебя только там – их не найти в известной обыденности знакомых до боли стен.
Что выберешь ты?
Что выберет Кейт?
Привычный заколоченный гроб, лежащий под толстым слоем грунта. Ты уже не дышишь, тебе это ни к чему. Ты не переживаешь, не чувствуешь больше боль. Твое сердце не сжимается от рыданий, нет… Ведь ты больше не живешь.
Но ты еще можешь открыть эту крышку.
Что выберешь? Лежать или лететь?
Ни один провидец не скажет, каким будет твой полет. Сможешь ли ты приземлиться или очередная стрела – в самое сердце – собьет тебя на лету, попадет в цель, как только ты сумеешь вновь поверить в счастье?
Кто знает… Но порой эта игра стоит свеч.
Кейт разжимает пальцы, и тугой мешок, словно в замедленной съемке, падает к ее ногам, рассыпая сомнения. Они рассыпаются в воздухе, растворяются, словно невиданная иллюзия.
Девушка улыбается…
Солоноватый бриз уже касается ее волос. Совсем скоро он усилится, превратится в сильный, неукротимый ветер, и Кейт знает тому значение.
Она будет лететь до последнего вздоха.
И не одна – в этом полёте у нее уже есть второй пилот.
Комментарий к 15.
Фууух.. не знаю как вы, я очень рада, что кто-то наконец помогает выбраться из этого тупика.
Внутренняя борьба Кейт мне далась очень и очень сложно, надеюсь мне удалось передать ее мысли и чувства вам..
Обожаю Итана…) Он снова за мамочку и объясняет двум неразумным детишкам, как жить ахаххаах
Ладненько, ждем следующей главы..) Пьем конфеты, кушаем чай, и никакого суицида)
Хотя конфетка будет в следующей главе.. ну или леденец🤭
Interesting fact: ровно год назад, в этот самый день, вышла первая глава Дыма и сигарет)
P.S. фанфик официально дописан до самой последней строчки, теперь я точно вас не брошу, осталось лишь отредактировать))
========== 16. ==========
Комментарий к 16.
Тук-тук, это я с новой главой, открывайте)
Хорошего прочтения..!))💚🤍❤
Я хотела 3-4 дня подождать, но вдруг подумала «а почему бы собственно и нет», проверила и выложила сегодня)
Карандаш легко скользит по бумаге, оставляет за собой торопливые закорючки слов, набросанные сероватым цветом.
В руках потрепанный блокнотик в клетку. Словно душа на распашку, он дышит ароматами цветов и нежной любви, хранит в себе строки, способные покорять сердца, вызывать слёзы в уголках глаз одновременно с улыбками – чистыми, вдохновленными. Почти блаженными.
И замер бы целый мир, словно ленточкой, обернутый экватором, остановился бы он, забыл о суете, оглушенный слетающими со сцены, переливающимися звуками песни.
Но мало бы кто знал, что не миру вовсе они посвящены, а хрупкой девушке из соседней комнаты вокалиста.
Они посвящены ее нежным, волнующим прикосновениям, ее волнистым кудряшкам каштановый волос – на закате он назвал бы их золотом…
Ее сероватым глазам, что так сверкают поздней ночью… Дамиано знает, что, когда она смотрит из-под ресниц, несмело заглядывая в его лицо, они словно ярчайшие топазы в свете луны.
Быть может он даже хотел бы нарисовать ее губы словами, сложить их поцелуй из нескольких пляшущих по шероховатой бумаге строк, но что-то внутри яростно запротестовало, желая оставить себе одному этот укромный уголочек счастья.
Дамиано пишет на итальянском. Теми словами покрывает он бумагу, какими говорит за него бьющееся в груди сердце.
С легким нажимом он ведет карандашом, затем сдвигает в раздумье брови, отчего на скрытом под несколькими прядями волос лбу выступает крохотная морщинка. Итальянец хмурится, неосознанно закусывая нижнюю губу, а затем ластик с тихим шорохом стирает крайние слова на бумаге.
Дамиано выдыхает, откинув голову назад, и откладывает блокнот на прикроватный столик. На деревянной поверхности маленький скол. Глянцевая краска отлетела, оставив за собой белеющее в сумерках дерево.
Взгляд карих глаз теплеет, падая на стоящую рядом крошечную коробочку с плоской крышкой. Вокалист лишь мгновение задерживается на ней подушечками пальцев, прежде чем осторожно упрятать ее в глубине выдвижного шкафчика.
Дамиано потратил на поиски этого подарка почти целый день…
Сон вчера так и не настиг его разгоряченное сознание. Хотелось остаться в кровати, обнимая посапывающую в его черной рубашке девушку, зарываться носом в ее кудрявые волосы, слушать нежные бормотания во сне…
Блаженная улыбка коснулась губ итальянца от незаметно прокравшейся мысли о том, чтобы проснуться рядом с Кейт. В ее комнате, окрашенной лучами утреннего солнца в медовые оттенки.
Незримые шипы так и кололись в сердце от того, что пришлось оставить ее вчера. Их глупая перепалка, которую Кейт считала ссорой, поначалу даже веселила Дамиано, но сейчас что-то поднывало внутри, почти умоляя кинуться за ней, объясниться, попросить прощения…
Вероятно, он так бы и поступил, если бы не возникшая в голове идея, побудившая еще до зари уехать из дома за пределы Милана.
Он объехал несколько соседних городов в поисках чего-то особенного. Не просто огромных сверкающих бриллиантов, а подарка, достойного нее. Такого, что мог поразить ее, вызвать эти огоньки восторга в серебре ее радужек. Он был готов на что угодно, лишь бы видеть их чаще в ее глазах.
Дамиано тщательно обдумывал, рассматривал разные варианты и идеи, но так и не смог решить для себя, как именно подарить ей то, что выбрал.
Незнакомое ему ранее волнение откликнулось внутри, показало голову из песка, словно затаившийся зверь, который так давно ждал своего часа.
И вокалист не знал, как его усмирить.
Еще не до конца сложившийся в голове план наконец обрел недостающий фрагмент, стоящий сейчас на пороге комнаты, неловко переступая босыми ножками по половицам.
Благослови, Боже, этот скрипящий пол.
Раздавшийся в комнате звук мгновенно привел в чувства, заставив наспех захлопнуть шкафчик, незаметно положив поверх заветной коробочки наполненный новыми строками блокнотик.
– Не спится? – тепло улыбнулся Дамиано, обернувшись, и тут же застыл на месте. Он мог бы поклясться, что в эту секунду подзабыл итальянский алфавит.
Светленькая сорочка струилась волнами шелка, подчеркивая стройные бедра девушки. Сбоку было прозрачное кружево, позволяющее скользнуть взглядом по лишь слегка прикрытым узорами участкам кожи.
– Ты меня разбудил, – призналась Кейт, отзеркалив выражение лица Дамиано.
Ее легкая улыбка была почти осязаема. Словно нежное касание лучиков солнца, будто дуновение теплого летнего ветра июньскими ночами, она развеяла все переживания, что корочкой льда покрывали сердце Дамиано.
Быть может ее обида стала очередным плодом его поглощенного тревогами воображения.
– Прости, не хотел мешать твоему сну – тихо пробормотал Дамиано, слегка постукивая костяшками пальцев по гладкой деревянной поверхности, – но сейчас я даже рад, что ты проснулась.
Вокалист усмехнулся краешком губ. Еще неделю назад он бы испугался возникших в голове мыслей, назвал бы их лишними рядом с ней, неприемлемыми, но сейчас…
Его фантазии были сродни волшебству, они напоминали несбыточную мечту в облике невероятной реальности, немыслимого чуда.
И больше ни капли страха, ни секунды сомнений, лишь теплое, растекающееся в душе, желание: от самого сердца и до кончиков пальцев.
Оно обволакивало сладостной нежностью, убеждая подойти ближе, невесомо коснуться оголенных плечиков под тонкими бретельками.
Но собственные слова, словно тяжелая бечевка, что больно колет накрепко связанные запястья, не давая шевельнуться.
– И почему же? – спросила девушка, вскинув голову. Мягкие пряди рассыпались по плечам шоколадными волнами. Дамиано потребовалось несколько секунд, чтобы собрать в кучу разлетевшиеся в миг мысли.
– Если бы ты сейчас спала, то не смогла бы стоять на пороге моей комнаты, я прав?
– Разумеется, – улыбнулась Кейт, ее серебристые глаза слегка поблескивали в свете настольной лампы.
– Зайдешь? – Дамиано в пригласительном жесте махнул рукой, и Кетрин с легким кивком, не мешкая, прошмыгнула в комнату.
Вокалист слегка замялся, не понимая, куда себя девать, поскольку присесть рядом с беззастенчиво раскинувшейся на его кровати Кейт было бы слегка… опрометчивым поступком.
Однако стоять, неловко скрестив руки за спиной, тоже оказывалось не лучшим вариантом, выдающим озадаченность, поэтому музыканту все же пришлось переместиться поближе к девушке.
– Так зачем ты… – Дамиано немного запнулся, задержав взгляд на кружеве ночной сорочки, которая сейчас едва прикрывала бедра девушки, – зачем ты пришла?
– Мне нужен повод, чтобы прийти к тебе в комнату?
Она украдкой пробежалась глазами по Дамиано, словно подмечая каждую его эмоцию, безошибочно считывая с уже успевшего стать родным лица.
– Нет, – краешек губ парня дрогнул в легкой улыбке, пока он осматривал лежащую рядом девушку, – наверное нет.
Итальянец не мог вспомнить, когда еще хоть раз в жизни, он не мог понять, что делать в кровати с девушкой.
Сейчас же в его голове не было ни единой разумной мысли или объяснения ее присутствию здесь.
Был лишь страх того, что стоит лишь коснуться своей мечты, как она тут же рассыпется пеплом, из которого уже не восстанет.
– Впрочем, я собирался спать, – лениво произнес Дамиано, понимая абсурдность сказанных слов.
Ага да, так я и усну…
–… да и ты собиралась, пока я не разбудил, – продолжил вокалист, мысленно давая себе уже сто пятую пощечину за откровенную ложь, – поэтому спопокойной ночи, что ли.
На секунду ему показались смешинки в глазах Кетрин, и он мог бы поклясться, что она очень умело скрыла усмешку за прикушенной губой.
До чего докатился, она уже надо мной смеется…
– Да, конечно, – пролепетала Кейт, прикрывшись ладошкой, пока зевала, – и тебе сладких снов.
Надеюсь, мне приснишься ты – только и хотел добавить Дамиано, но слова опилками застряли в горле, и он лишь отвернулся, укутываясь в одеяло.
Какого черта она задумала?
Вокалист был почти уверен, что их небольшая ссора изжила себя, и Кейт наконец…
Наконец что? Решила прийти и переспать с тобой?
Нет… глупость какая-то…
Вокалист поворочался еще немного, поправил одеяло, под которым становилось с каждой секундой все жарче. Через несколько минут лежать так стало уже просто невыносимо.
Он приподнялся на локтях, покосившись на мерно вздымающуюся от дыхания грудь девушки.
Неужели и правда уснула? Вот же мучительница…
Ее розоватые губы сейчас были чуть приоткрыты, и несколько прядей волос касались ресничек, временами заставляя их вздрагивать.
Дамиано обнаружил себя застывшим в ступоре легкого недоумения, засмотревшись на эту умиротворенную картину.
Она что же, пришла ко мне… поспать?
Просто гребаная нелепица.
Однако просыпаться девушка точно не собиралась, а легкое посапывание лишь подтверждало это.
Дамиано пришлось сдаться и вновь откинуться на спину в попытке выровнять дыхание и выключить все наматывающие круги в голове мысли.
Однако к этому забегу словно добавили еще пару-тройку лошадей, ведь сердце пустилось в еще больший скач, когда после едва слышного бормотания, Кейт повернулась к нему, утыкаясь крошечным носиком в пропахшую дымом ключицу.
Дамиано затаил дыхание, почувствовав прикосновение хрупких ладошек к своей груди.
– Спишь значит, – прошептал он, оставив невесомый поцелуй на макушке девушки, – а мне теперь что прикажешь делать?
Вокалист не спрашивал себя раньше, не задавался вопросом, но сейчас ему было любопытно узнать о своей прошлой жизни: ведь в этой он не сделал ничего стоящего, чтобы заслужить такую, как Кейт.
Зато сделал все, чтобы лишить себя этого найденного рая…
Он жалел. Жалел о каждом вырвавшемся против воли злом слове, необдуманном заранее импульсивном поступке, не желанном ей прикосновении. Жалел и раскаивался, не понимая, чем заслужил прощения.
Однако был готов всю оставшуюся жизнь доказывать, что достоин этого прощения.
– Дамиано…? – его окликнул слабенький полусонный голосочек, заставивший вынырнуть из того моря клятв, которые он никогда не озвучит.
– Ммм? – вопросительно промычал Дамиано, чувствуя, как что-то в груди пытается вспорхнуть, словно ребра были тесной клеткой.
– Почему ты еще не спишь?
– Мне больше нравится смотреть на тебя, – прошептал музыкант, снова утыкаясь носом в макушку девушки.
