Текст книги "Дым и Сигареты (СИ)"
Автор книги: mlketty
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Недовольно вздохнув, Дамиано опустил ниже поля шляпы, скрывая от вошедшей парочки своё лицо. Кейт убрала смартфон обратно в карман брюк.
Горячие руки итальянца всё ещё распространяли обжигающее кожу тепло по телу прижатой к груди девушки. Он ощущал животом, как быстро бьется ее сердце о ребра от его близости.
Вокалист усмехнулся, опуская руки на талию девушки. Ладони сомкнулись, подминая под себя плотную ткань багрового пиджака, висящего на плечах.
По позвоночнику Кейт пробежал холодок, и она невольно содрогнулась. Уголок губ итальянца пополз вверх – он почувствовал, теперь в этом не было сомнений.
В серых радужках проскочила буря смешивающихся друг с другом эмоций. Гребаный калейдоскоп смущения и желания, испуга и пылающей огнем страсти.
Одна рука покинула талию девушку и достигла бедра почти интимным касанием.
Кейт вспыхнула, задыхаясь судорожным вздохом, рвущимся из груди наружу.
– Что-то не так? – спросил Дамиано, издеваясь, в паре сантиметров от ее лица.
– Нет…
Голос чуть не дрогнул, когда его пальцы с силой сжали кожу прямо через ткань брюк, вынуждая девушку придвинуться ближе.
– А так? – его радужки насмешливо вглядывались в ее лицо, высматривая меняющиеся со скоростью света эмоции на нем.
– Мы… на улице, – сдавленно проговорила девушка, прижавшись к парню тянущем от желания низом живота.
– Тебя это смущает?
– Да, – напуганно ответила Кейт, окинув взглядом пустынный ресторанчик, – и очень.
– Однажды ты привыкнешь, – уверенно произнес Дамиано, возвращая ладонь на хрупкую талию девушки, вырывая из ее груди облегченный выдох, но отстраняться не стал.
Вошедшая недавно парочка смеясь и улыбаясь прошагала мимо.
– …обожаю Амстердам, – долетел до ушей звук женского голоса.
Вокалист уставился на девушку перед собой.
– А ты, Кейт? – прошептал он чуть громче, чем разбивающиеся об деревянную террасу мелкие волны, – успела полюбить этот город?
Брюнетка заглянула в его карие радужки и поняла, что исчезает.
Чертовски быстро исчезает, растворяется в их невыносимом жаре.
И она знала, что вопрос был не о городе.
Кейт втянула в себя носиком воздух и ответила на выдохе:
– Кажется… да, полюбила.
Дамиано был так близко, что девушка ощущала кожей, как впитывается в нее горьковатый запах сигарет, проникает внутрь, в нее, разливаясь по телу.
И это было так чертовски правильно, что в груди начало неистово покалывать от нехватки этого перекатываемого на языке привкуса, вынуждая девушку глубоко вдохнуть, вновь до предела заполняя легкие этой приторной горечью.
Исходящий жар от его глаз усилился, словно разгорающееся адское пламя. Словно сама преисподняя была заключена в этих карих радужках цвета колы, принадлежащих самому Дьяволу.
Лежащие на худенькой талии крепкие руки парня в мгновение ока грубо развернули девушку так, что она приглушенно вскрикнула от неожиданности, когда спина коснулась кованого заборчика террасы.
Она вновь подняла на него глаза, изумленно разглядывая его лицо, пытаясь прочитать хоть одну эмоции из того урагана, в который они смешались.
Хриплый, до невозможного низкий голос с придыханием раздался где-то слишком близко, непозволительно близко.
– Я тоже, Кейт…
И шепот этот отдавался эхом внутри, стекая по венам вниз, к животу, скручивая внутренности и заставляя сжать бедра, сдерживая желание податься ими вперед.
Девушка опустила взгляд чуть ниже, совсем чуть-чуть, чтобы мазнуть им по слегка приоткрытым губам Дамиано, по мелкой щетине, которой так хотелось коснуться нежными подушечками пальцев.
Сердце замерло, когда она приподнялась на носочках.
Неужели она осмелится…?
Прямо так. Здесь. На террасе, куда в любой момент могут зайти?
В подсознании, где-то глубоко внутри, словно из-за тюремных решеток, стучал запертый здравый смысл и моральные принципы, кричащие какую-то херову бессмыслицу.
Единственное, что имеет смысл, – сейчас перед ней.
Ее плотно сомкнутые губы прижались к пылающей щеке Дамиано, едва ли не касаясь уголка пересохших губ.
Он замер, не решаясь пошевелиться.
Замер и воздух вокруг, и бегущая рябь по воде. Плывущие по небу мелкие облачка – и те остановились.
Дамиано перестал дышать, чувствуя как тоненькая ручка коснулась его оголенной под майкой груди, посылая мурашки по коже, заставляя их бежать по всему телу и закрадываться в само подсознание.
Он тяжело вздохнул, когда влажные губы приоткрылись, и ее неумелый язык коснулся уголка его рта.
Щелчок на задворках сознания – и крышу сорвало. Мгновенно и безвозвратно. От одного движения.
Он резко повернул голову и впился в ее губы жестким поцелуем.
Железное ограждение больно упиралось в поясницу. Казалось, что завтра на спине точно выступит крупный синяк, но это было не важно.
Был только он. С ней. Здесь и сейчас. Был лишь вторгающийся в ее приоткрытый рот требовательный язык. Ее тоненькие ручки сжимающие хрупкими пальцами кожу предплечий, заставляя содрогаться.
Дамиано дрожал, чувствовал, как возбуждение сносит голову. Знал, что Кейт заметит, но было всё равно.
Она и сама дрожала.
А он был готов выть от дикого, разрывающего душу желания, от невозможности опрокинуть ее на этот дурацкий столик прямо здесь, потому что думать о чем-то постороннем было просто невозможно.
Это не был нежный поцелуй, каким делятся на улице обычный парочки.
Нет.
Это была страсть, приправленная адским пламенем, вырывающимся из груди вокалиста. Это была агония, достигшая своего апогея, когда слуха коснулся глухой выдох девушки.
– Красивый город, – простонала Кейт, улыбнувшись сквозь поцелуй.
– Лучший, – рвано выдохнул итальянец ей в губы, не отрываясь ни на секунду.
Дрожащие руки девушки поднялись выше. Дамиано зарычал. Низко. Дико. Когда ее пальцы наматывали на себя его кудри, оттягивая назад. Он выгнулся, подавшись навстречу девушке. Чувствовал грузно вздымающейся грудью ее подрагивающее от желания тело, когда натянутый бугор в брюках коснулся ее бёдер.
Дурацкая шляпа слетела с головы, падая прямо в шумящую позади воду.
Ну и пусть…
Это безумие. Чертово безумие.
Неуместное, до неприличия дикое, разрывающее изнутри душу. Оно рвало на куски. Рвало его. Рвало ее. Обоих.
Дамиано был уверен, знал наверняка, что никто и никогда не целовал ее так, как это делает он сейчас, стремясь завладеть ею, забрать всю без остатка. Сознание. Душу. Тело…
Но ей плевать.
Всё это давно принадлежит ему. И больше никому.
– Дамиано… – простонала девушка в его умелые губы, и оба опешили. Остановились заглушенные собственным тяжелым дыханием и стучащим сердцем.
Надо остановиться – упорно стучало по стенкам мозга подсознание.
Вокалист попытался отстраниться, но хрупкие руки девушки мгновенно впились в его оголенные плечи, царапая острыми ноготочками раскаленную кожу.
Кричащая мольба в ее глазах.
Только не уходи, не отдаляйся, не отпускай…
Только не сейчас, прошу.
Его карие радужки заметались по ее лицу затуманенным, почти обезумевшим взглядом доведённого до грани, готового сорваться в любой миг.
Дамиано крепко стиснул руками талию девушки и возбужденно выдохнул в ее опухшие губы:
– Думаю, стоит вернуться в отель.
Комментарий к 10.
Прошел ровно месяц с выхода первой главы, и я очень признательна всем за такое количество лайков… Конечно, это не цель, но всё равно безумно приятно..🥰 💚🤍❤
Просто не могу поверить в это…
Делитесь вашими мыслями об этой части, хотелось бы узнать мнения читателей..!!🙃
========== 11. ==========
Комментарий к 11.
Я почти уверена, что вы все наизусть знаете как слова, так и перевод всех песен наших любимых Måneskin, но я всё же посоветую повторить перед прочтением этой главы ZITTI E BUONI, а также FOR YOUR LOVE.
Всем приятного прочтения и хороших выходных..!!💕😌
Кончик темного карандаша скользит по нижнему веку, доставляя уже ставший привычным дискомфорт. Кисточкой наносятся черные тени.
Матовый фиолетовый цвет покрывает губы. Заостренная часть помады, ведомая искусной рукой визажиста, касается маленькой ранки, которая еще слегка кровоточила утром.
Вокалист едва заметно вздрагивает, сдерживая вырывающееся наружу от острой боли шипение.
Дамиано самодовольно оглядывает свое отражение в освещаемом десятком лампочек зеркале, слегка поворачивая голову, осторожно дотрагиваясь рукой до затянувшейся трещинки.
Она не чувствовалась тогда, эта боль, когда острые зубы девушки сомкнулись, в порыве страсти обхватив его нижнюю губу, и оттянули назад.
Было лишь легкое жжение, подогревающее еще больше, срывающее наконец все оставшиеся на месте остатки крыши. Оно распыляло, возбуждало, вынуждало с еще большим напором проникнуть в рот девушки твердым языком, вырывая придушенный стон из ее груди.
И от этого звука отчаянно зазвенело в ушах, отдавая каким-то с болью оттягивающим брюки чувством в паху, выворачивая нутро наизнанку утробным рычанием, вырывающимся из глотки.
Дамиано проклинал каждый пройденный метр, не понимая, какого черта он завел девушку так далеко от отеля.
Мимо проносились невзрачные домики, перемешиваясь с нелепыми припаркованными у краев дороги автомобилями.
Ноги Кейт путались, спотыкаясь об неровную брусчатку, ногти на руках ломались, цепляясь за майку итальянца в попытке сохранить равновесие, и вокалист помогал ей, притягивая за талию к себе.
Впивался очередным поцелуем. Резко. Без разрешения. По-хозяйски раздвигал языком искусанные до крови губы, грубо проникая внутрь, чуть ли не до хруста разводя челюсти.
Толкал девушку к стене первого попавшегося на пути дома, прижимая ее своей грудью к выступающим кирпичам, неприятно царапающим спину, оставляющим затяжки на бардовой ткани пиджака.
Дамиано опускался к шее, прикусывал нежную кожу возле мочки уха, и на рваный стон девушки из окна появлялось встревоженное лицо заспанного жильца.
Тогда вокалист хватал засмеявшуюся Кейт за руку – через минуту они были в другом квартале.
Он целовал ее, облокотив за кованые перильца моста через канал, прижав спиной к уличному фонарю с перегоревшей лампой, подхватив под бедра и усадив на капот ржавого пикапа шестидесятых годов.
Время уже давно перевалило за час ночи. Темная ночь, опустившаяся на город, обволакивала пустынные улочки Амстердама, позволяя вдоволь насладиться разгорающимися ощущениями.
Исходящая от остывшего за вечер воздуха прохлада хлестала по коже, зудела в легких, вынуждая против воли вдохнуть снова.
Было холодно, а они горели.
Перебежками добирались до отеля, отмечая поцелуем каждый мелькнувший мимо переулок, каждый дом, словно вырвавшиеся из дома подростки, впервые вкусившие свободу.
Дамиано пару раз отгонял желание плюнуть на всё и затащить девушку в один из этих безлюдных переулков, за очередное промышленное здание, где со стены мерно капает из кондиционера вода, собираясь в мелкую лужицу на потрескавшемся за зиму асфальте.
Просто опрокинуть ее на пыльный капот черт знает сколько времени уже не ездившего автомобиля со сдутыми шинами и разбитыми стеклами.
Кейт бы позволила. Дрожащими ручками помогла бы избавиться от ненужных элементов одежды и разрешила бы сделать с собой всё, что угодно, прямо здесь, на этой темной улице.
Дамиано знал это, видел тот же огонь в серых мутных радужках, что и в отражении собственных глаз, но с горечью проглотил эти мысли.
Когда-нибудь он сделает это так, но не сегодня, только не в ее первый раз.
Квартал за кварталом. Дома и улочки мелькали, рябили в глазах, подобно воде в бессчетных каналах.
Один раз, слившись в очередном поцелуе, они чуть не упали, с грохотом повалив на проезжую часть аккуратно стоящие рядочком велосипеды у заборчика и, засмеявшись, убежали подальше.
Здание отеля отозвалось лишь сильнее застучавшим сердцем в груди.
Нервно поправляя рукой сбившуюся в сторону белую майку, Дамиано, стараясь не дышать так громко, прошел мимо ресепшена к лифту, волоча за руку Кейт.
К лифту… Его ожидание стало персональным адом.
Крепко стиснув хрупкую ладошку девушки, запыхавшийся вокалист с улыбкой смотрел в ее искрящиеся серые глаза, в которых хотелось утонуть, исчезнуть, как это делают облачка в пасмурном небе.
Уголки ее губ изогнулись в ответ.
Под накалившейся до предела кожей слегка покалывало от невозможности коснуться их прямо сейчас, от дикого желания скорее добраться наверх, скрывшись ото всех любопытных глаз.
Громкий писк пронзил уши. Металлические двери распахнулись, впуская внутрь.
Яркий свет тут же ослепил мгновенно прижатую к холодной стене лифта девушку.
– Лжец, – томно выдохнула Кейт, улыбаясь сквозь ощутимый, ставший внезапно мягким и не столь требовательным, как ранее, поцелуй на губах.
– Ммм… – протянул Дамиано, не глядя нажимая на нужную кнопку лифта, едва попадая по ней подрагивающими от возбуждения пальцами, – с чего вдруг?
– Говорил, что не затянешь потом… к себе в номер, – рвано прошептала девушка почти не двигая ослабшими губами.
– Не так, Кейт, – усмехнулся итальянец, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в ее наполненные до краев обжигающим желанием глаза.
– А как же?
– Я сказал, что ничего не обещаю.
Он лукаво улыбнулся, вновь притягивая к себе податливое тело девушки за талию, мгновенно касаясь краешка ее губ своими.
Кейт чуть подалась назад и прикрыла его рот ладошкой.
– Хорошо, что не обещал… – хрипло прошептала она, тут же убирая преграду, и позволила его губам со стоном обрушиться на ее.
Опухшие от нескончаемых поцелуев, слегка кровоточащие, но такие чертовски привлекающие своим растерзанным видом, что хотелось мучить их дольше, заставляя приоткрываться, пропуская внутрь язык.
Быстрые движения горячих рук распространяли пылающий жар по телу, заставляя огонь припекать изнутри под ребрами, угрожая поджечь наконец этот великоватый пиджак.
Стало нестерпимо жарко. Воздух словно кончился, разгоняемый в стороны тяжелым дыханием обоих.
Девушка прикрыла глаза, желая не чувствовать, не видеть ничего, кроме ощущений его горьковатых губ, которые почти больно сминали слишком чувствительную кожу.
Земля поплыла под ногами. Что-то качнулось и замерло, не позволяя выдохнуть.
Кромешная тьма пеленой застелила глаза, и от страха Кейт слабенькими ручками вцепилась в предплечья вокалиста, почти повиснув на них, ощущая, как под ладошками перекатываются накаченные мышцы.
Недовольный выдох возле уха. Почти опаляющий кожу.
– Что на этот раз?! – вырвался обессиленный крик из часто вздымающейся под обтягивающей майкой груди итальянца.
– Кажется, мы… застряли, – приглушенно ответила девушка, продолжая прижиматься к его телу.
– Что? – он не понял. Не услышал, заглушенный своим затрудненным дыханием и бешено пульсирующим членом, весьма ощутимо натягивающим брюки.
– Лифт сломался, – тихо повторила Кейт, ловя губами судорожные выдохи парня.
– Скажи, что ты шутишь, – обезумевшим голосом потребовал он, не отпуская подрагивающие плечи девушки.
– Нет, – ответила она, слегка истерично рассмеявшись, и заставила себя отцепить свои ладони от мягкой кожи вокалиста.
Смешно тебе, Кейт, да?
А мне вообще ни капельки не смешно, блять, когда я из последних сил сдерживаюсь уже весь последний час, а в итоге застреваю в гребаном лифте в двух метрах от собственного номера.
Голова девушки слегка подкруживалась. Оставшись без поддержки сильных рук, ей пришлось сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесие, и упереться спиной в прожигающий кожу холодный металл.
Ну же, соберись.
Соображать почти не получалось. Весь лифт наполнился ароматом мятного шампуня Дамиано, горчащим сигаретным дымом и едва уловимым сладковатым запахом его пота…
Кейт обрывисто выдохнула, помассировав гудящие виски средними пальцами, и потянулась к телефону в заднем кармане брюк.
Включившийся фонарик залил светом коморку, подсвечивая кнопки на панельке.
Дамиано не думал. Не смотрел, что она делает там своими неуклюжими пальчиками. Похоже, что-то экстра важное, что выдернет их из этой до нелепости тупой ситуации.
Застрявший лифт, ее затуманенные от желания глаза и его стоящий колом член в брюках.
Ироничнее не придумаешь.
Телефон пиликнул в кармане, выводя парня из болезненного оцепенения, пока Кейт звонила в какую-то никчемную службу ремонта.
Трясущиеся пальцы нащупали продолговатую кнопку включения сбоку. На светящемся экране перед глазами вспыхнуло гневное сообщение от Итана, слегка ослепив итальянца яркостью.
«Искал тебя в номере. Где ты, черт возьми?»
Шумный выдох.
Дамиано взъерошил рукой слипшиеся от пота волосы на макушке, стараясь хоть немного успокоиться. Прийти в себя и перестать безостановочно смотреть на обтянутые кожаными брюками бёдра стоящей рядом девушки.
«Застрял в гребаном лифте.»
«Блять, Дам…»
Вокалист усмехнулся.
Действительно. Более осмысленного высказывания подобрать было сложно.
«Есть кое-какие дела, это важно. Мы с Томасом тебя ждём.»
Дамиано проронил себе под нос пару смачных матов, убирая телефон обратно в карман.
Мягкий свет от фонарика упал на его широкую грудь, пробежался по слишком заметно выступающим ключицам, по выглядывающим из-под белой ткани майки черным буквам татуировки и зафиксировался на выпуклом шраме, неровной полоской виднеющемся на загорелой коже.
Дамиано заметил и мгновенно нахмурился, поджав губы.
Если Кейт сейчас решит его коснуться, он за себя не отвечает. Это же просто сведет с ума. Окончательно, хотя он уже давно не в себе.
Девушка не видела ни его лица, ни этого выражения, что кричало «не трогай» и подалась вперед, неуверенно протягивая ладошку к шелушащемуся рубцу на коже, но Дамиано резко остановил ее запястье, перехватывая рукой в воздухе.
– Нарываешься, – хрипло выдохнул он почти чужим голосом, который отправил по телу девушки неровный строй мурашек.
Она вздрогнула, но не отшатнулась. Лишь замерла, не находя в себе сил оторвать взгляд от его шрама. Глаза скользнули выше, туда, куда падал свет фонарика, к ямочке между ключицами. Появилось нестерпимое желание уткнуться в нее носом, вдыхая в себя его манящий, почти запретный запах, выносящий из головы любые мысли.
– Кейт, – окликнул Дамиано, замечая ее темнеющие глаза, которые обводили его тело, мысленно въедаясь в кожу на шее, – не надо, – предостерег он, но, кажется, она не услышала.
Голова кружилась, но, Боже, как же хотелось коснуться, чувствуя, как теплая венка бьется под кончиками пальцев.
Девушка судорожно облизнула губы. Что он там сказал? Просил не трогать…?
– Ладно, – механически произнесли губы, не согласованно с непослушной ладошкой, которая уже поползла вверх по майке итальянца.
Как завороженная, девушка смотрела, как подушечки собственных пальцев покидают мягкую ткань, касаясь обжигающей кожи. Такой теплой. Нужной.
Прикосновения словно посылали электрический ток, импульсами разносящийся где-то под кожей, покалывающий под ногтевыми пластинками.
Дамиано задержал дыхание, от чего его мышцы напряглись, еще больше притягивая внимание девушки. В карих глазах читалась мольба.
Остановись, Кейт, потому что я не смогу прекратить, если ты продолжишь.
Прохладные пальцы скользили по коже, нерешительно, осторожно, слегка подрагивая от желания. Дыхание надорвалось, когда ноготки слегка царапнули линию подбородка, касаясь мелкой щетины.
Почему она не остановится?!
Он тяжело дышал. Большой палец девушки невесомо оглаживал вскипающую внутри кожу. Неожиданно Кейт подалась вперед, поцелуем припадая к выступающему кадыку.
Дамиано лихорадочно втянул в себя воздух, заметно вздрогнув, и прикусил нижнюю губу в попытке сдержать вырывающийся наружу низкий стон.
Он резко покачал головой, стряхивая навязчивое наваждение.
Итан. Томас. Дела.
Ну же, опомнись. Ты не можешь. Не сейчас.
Крепкой хваткой итальянец вцепился в подбородок девушки, потянув вверх, заставляя Кейт взглянуть на него.
– Какого хера ты делаешь? – охрипший от возбуждения голос.
Его дикий взгляд не покидал лица девушки. Черные зрачки почти полностью поглотили теплый цвет карих радужек.
– Ничего, – сорвался со слегка приоткрытых небольших губ едва уловимый шепот.
Крохотная ладошка переместилась на вжатый в металлическую стену затылок итальянца и медленно заскользила вниз по спине, достигая лопаток, исследуя.
А он позволял. Понимал, что дыхания не хватает. Совсем. Задыхался от каждого мимолетного движения ее рук на своем теле, но позволял, не находя внутри себя сил оттолкнуть ее.
Что она делала с ним…?
Что-то невообразимое вытворяли эти неумелые ручки, вырисовывающие круги на открытых участках оголенной кожи.
Просто дышать. Надо просто дышать. Вдох. Выдох.
Кейт подняла на него глаза, убирая руки. Казалось, что даже прикосновения майки в тех местах, где только что были ее ладошки, возбуждали теперь не меньше. Кожа горела, пылала, требуя назад эти нежные подушечки пальцев.
Взгляд упал на широко распахнутые серые глаза, такие слишком по-блядски растрепанные волосы, хаотично раскиданные по худым плечам. Что-то треснуло в подсознании. Полетели в бездонную пропасть все мысли про Итана и его дела.
Не важно. Всё не важно. Кроме нее.
И в следующую секунду он поцеловал ее. Снова.
Грубо вжав лопатками в стенку лифта. Пиджак слетел с плеч, когда его руки принялись бесстыдно исследовать ее тело, не находя возможности остановиться.
Пальцы девушки сжались на обтягивающей его грудь белой ткани, от чего сердце зашлось, колотясь в бешеном ритме о внутренние стенки грудной клетки.
Руки Дамиано крепко держали хрупкую талию Кетрин, язык властно толкался в ее горячий, тугой до невозможности рот, выхватывая рваные стоны. Наконец-то, как надо.
Влажно. Глубоко.
Ему было почти больно сминать ее губы.
Черт, как же он хотел ее.
Сейчас. Здесь, в этом лифте. Пускай так, ему уже всё равно.
Пол под ногами качнулся, задрожав. Кажется, что-то сдвинулось и поехало вверх. Он не заметил.
Девушка напряглась, зажмурив глаза от яркого, залившего внезапно кабинку света, и неохотно отстранилась, уперевшись руками в грузно вздымающуюся грудь вокалиста.
– Свет включился, – разочарованно выдохнула Кейт в его губы, успев опомниться ровно в тот момент, когда металлические двери разъехались в стороны с жалобным скрипом, демонстрируя недовольных друзей в коридоре.
Стоящий со скрещенными руками на груди Итан широко распахнул глаза от удивления, а Томас растерянно перевел взгляд, с большим интересом разглядывая стену напротив.
И пусть оба притворились, будто ничего не заметили, назад за один миг вернулась та застенчивая скромняшка, какой девушка всегда была.
Густо покраснев, она подхватила упавший на пол пиджак и выскочила из лифта, даже не посмотрев на замершего в оцепенении итальянца.
Снова убежала, снова бросила вот так, доведя до края, хотя обещала всё на свете. Сердце вылетало из груди. Боже, это было просто…
– Охуеть, – даже не удосужился понизить голос зашедший в гримерную Томас, чем тут же вывел из безнадежной задумчивости вокалиста. Круглые глаза парня бегали от одного члена группы к другому, – вы хоть видели сколько там народу?!
Дамиано усталым движением стряхнул пепел с тлеющей сигареты, даже не повернувшись в сторону друга.
Ему было плевать, сколько там людей. Лишь бы среди них была Кейт.
А в этом он слегка сомневался…
Закончив ночью с суперски-важными делами Итана, которому резко понадобилось проверять всю музыкальную аппаратуру, потому что непутевый Томас забыл местоположение своей гитары, что по какой-то нелепой случайности осталась в салоне микроавтобуса, на котором они сюда прибыли, Дамиано решил не тревожить скорее всего уже давно заснувшую девушку.
Он не стал писать ей утром, не пытался поймать ее у номера, ведь был уверен, что теперь она вновь начнет его избегать.
И был, как всегда, прав.
Девушка не показывалась друзьям всё утро. Разве что Виктория могла видеть ее, все-таки они поселились вместе, но расспрашивать подругу значило лишь вызывать еще больше подозрений.
Хотя куда уж больше?
Растрепанный вид девушки, вышедшей одновременно с Дамиано из лифта примерно в два часа ночи, уже сказал всё, что только было возможно.
Ну и пусть. Его не заботит, что кто-то будет в курсе, но…
Ее это заботит.
Вокалист тяжело вздохнул, отбрасывая в пепельницу на столе недокуренную сигарету, привлекая внимание наносившей макияж Виктории.
– Волнуешься?
– А?
– Ну, – протянула басистка, придирчиво оглядывая себя в зеркале, – на сцену через пару минут.
На сцену? А почему он должен… Ах, да… концерт.
– Плевать, – ровным тоном ответил итальянец, неохотно возвращаясь в реальность.
– В любом случае – соберись, – строго сказала Виктория, поднимаясь со стула.
– Соберись… – повторили шепотом будто мгновенно заиндевевшие губы.
Всё должно быть идеально, как он давно планировал. Даже специально изменил порядок исполняемых песен, добавив одну, особенно важную. Ту, что он обязан спеть ей, смотря со сцены в эти серебристые радужки.
Он выдыхает, напряженно зарываясь недавно накрашенными ногтями в аккуратно уложенные кудри волос. Где-то рядом мечется взволнованный стилист, тихим голоском умоляя не портить прическу, но тут же затыкается уловив на себе яростный взгляд карих глаз Дамиано.
Громкий голос делает объявление, громогласно разнося звук по всему залу. Темно-фиолетовый дым застилает сцену, неоновые лучи падают со всех сторон, подсвечивая медленно отступающее, уже ставшее почти сиреневым, марево, и выходят они.
Тысячи глаз прикованы к ним, сотни голосов и восторженных возгласов сливаются в один, заглушающий все остальные звуки гул, и зрители ахают, пораженные их внешним видом. Заворожённые, они, начинают подбадривать ребят, заливая зал аплодисментами.
Слышатся ударяющие друг об друга палочки, умело вращающиеся в руках Торкио – зал затихает, задержав дыхание. Пальцы Раджи ложатся на струны гитары, и замершие сердца оживают вновь, встрепенувшись от начальных аккордов любимой песни.
Первый проигрыш заканчивается, и чарующий голос Дамиано произносит первые строчки из ZITTI E BUONI. Слова льются сами, а он ищет, ищет глазами ее.
Шагая по сцене, с воображаемой, зажатой между пальцами сигаретой, Дамиано поворачивает голову в сторону толпы, видит ослепляющие вспышки камер, горящие фонарики телефонов, видит восторженных фанатов, но только не ее.
Он замирает в низком поклоне – добрый вечер, дамы и господа, – а глаза метаются по незнакомым лицам в поисках одного единственного, желанного.
В своем излюбленном жесте Дамиано проводит рукой по кожаным брюкам, хватаясь рукой за блестящую ткань в области паха, впервые отводя взгляд от зала, побоявшись увидеть девушку именно в этот момент.
Он уже знает, на что способен один лишь вид ее слегка приоткрытых алых губ. Таких влажных и тугих, но податливо открывающихся для него.
…да, именно для него.
Вокалист поднимает глаза в полоток, массивные кольца в виде свернувшихся вокруг пальцев золотых змей касаются зажатого в руках микрофона. И его взгляд – вверх, как у альпинистов. Так нужно, но он хочет смотреть вниз.
…туда, где можно увидеть её.
Только её, потому что все остальные в зале сливаются, теряясь в рассеянной по воздуху синеватой дымке.
Но он не находит Кейт, и темные глаза в исступлении носятся по оживленному залу.
Он не в своём уме, но отличается от них.
От тех, кто стоит сейчас, вероятно, рядом с ней. От тех, кто лишь завороженно смотрит на сцену, не понимая, что самая яркая из звезд сияет гораздо ближе. Он безмолвно завидует, даже не зная, кому…
…потому что не в своём уме.
Капелька пота скользит по лбу, опускается ниже, миновав густые брови, бежит по верхнему веку, оставляя соленую дорожку на месте слегка смазанного макияжа, пока Дамиано с бархатной хрипотцой в голосе разносит по залу следующие строчки.
Зрители овациями подхватывают, начиная подпевать, и многие из них даже не понимают смысла, ведь не каждый из них знает итальянский.
Говорят…
И правда, они говорят, к сожалению, даже не понимая о чем.
А часто ли он сам понимает собственные слова?
Это было раньше, а сейчас он не в своем уме…
Её нет. Каштановые кудряшки застенчиво затерялись среди подскакивающих кверху фанатов, выкрикивающих наизусть заученные любимые песни.
А Кейт не знает ни слова из них и, возможно, стоит среди множества людей, словно чужая, хотя из всех находящихся здесь, лишь она одна ему дороже всего света.
Неоновые лучи кидают на сцену ярко-фиолетовые полосы, свет отскакивает от поблескивающих нарядов музыкантов, возвращаясь назад, к залу.
Ее нет, и здесь ему не хватает воздуха…
Дамиано опускается на корточки – кожаные брюки издают жалобный скрип – и подносит указательный палец к сверкающему от пота в лучах света виску.
Он вне себя… Он не в своем уме.
С трудом выдыхает последнюю фразу, откидывая назад голову, от чего влажные волосы касаются затылка, и ослепляющий свет гаснет, на мгновение оставляя на сцене лишь темные силуэты их фигур, подсвечиваемые фонарями.
Зал вспыхивает рукоплесканиями и безудержными овациями, заглушая криками даже собственные мысли.
Дамиано отводит микрофон от губ, с трудом выдыхая. Ловит напряженный соберись-уже-черт-возьми взгляд от Итана, пытаясь побороть желание плюнуть на сцену в ответ на него, и возвращается взглядом к залу.
Тысячи. Гребаные тысячи людей, среди которых невозможно найти её.
Такая маленькая и хрупкая, словно крохотный ангелочек. Где затерялась она в окружении этих сходящих с ума зрителей?
Дамиано волновался. Так сильно, что чуть не забыл слова следующей песни. Казалось, что губы сами произносили заученные сотнями репетиций строчки в то время, как мысли блуждали где-то там, среди обезумевшей толпы.
Какие-то три мучительные минуты. И вновь затянувшаяся пауза.
Дамиано нервным движением прокручивает неудобный, слегка выпадающий из уха черный наушник.
Неприятное чувство покалывает в груди. Как оно зовется… волнение что ли? И сердце с каждой секундой все больше сжимается, угрожая однажды не разжаться.
Зазвучали натянутые струны гитары. Дамиано выходит в центр сцены, отдаляясь от барабанщика и остальных, вновь чаруя своим хрипловатым голосом всех присутствующих.
Кажется, кто-то потерял сознание в первых рядах.
Безумные фанатки кричали и пищали, подпрыгивая на месте в ритме музыки, вовсе не замечая какие разъярённые черти скребут на душе их любимого вокалиста, стремясь стереть своими ногтями в пыль его рёбра.
Энергично двигаясь по сцене, Виктория, одетая в сетчатый топ с черными крестами на груди, вышла вперед, приблизившись к Дамиано. Вот уж, кто точно всё видит…
Начался затянувшийся проигрыш, и она вопросительно изогнула губы. Безмолвно – в чём дело?
Дело – дрянь, если я опять прав.
И очень бы хотелось ошибаться.
Дамиано только с силой стиснул зубы до тихого скрежета и сдержанно кивнул – всё нормально.
Нормально… Всё хорошо.
Просто чертовски прекрасно, охуенно. Меньше, чем через пару минут последняя, заключительная песня, та самая.
