Текст книги "Дым и Сигареты (СИ)"
Автор книги: mlketty
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Дыхание участилось, когда он сдвинул трусики в сторону, желая проникнуть глубже. Девушка заметно вздрогнула и поспешно отстранилась.
– Постой… – приглушенно простонала она, борясь с собой, – не так…
– Ммм… И как же? – вопросительно приподнял бровь Дамиано.
Брюнетка явно колебалась. Помутневший взгляд серых радужек метнулся сперва в одну сторону, уставившись на запотевшее окно сквозь толщу разгоряченного воздуха, затем в другую, а потом и вовсе затерялся где-то в мелких волосках на груди вокалиста.
Колебалась. Подбирала слова, не желая произнести вслух крутящиеся на языке.
Дамиано победно усмехнулся, раздраженно закатывая глаза. Неужели она готова часами сидеть, раздетая, лишь сжимая коленями его бёдра, но так и не скажет?
– Хочешь, чтобы я сделал это не пальцами? – спросил вокалист, серьезным взглядом пробегаясь по серебристым радужкам. В них мелькнула озарившая глаза девушки на мгновение искорка и сразу же спряталась под опустившимися от смущения ресничками.
Они подрагивали, когда голова девушки едва заметно опустилась вниз в коротком кивке.
Дамиано судорожно вдохнул, чувствуя, как контроль над ситуацией медленно покидает его. Миниатюрные ладошки, ранее упирающиеся с протестом ему в грудь, несмело опустились ниже. Серые радужки изумленно сверкнули от ощущения перекатывающихся под подушечками пальцев мышц подтянутого живота.
Руки остановились, встречая на своем пути преграду в виде резинки свободно сидящих на тазовых косточках итальянца боксеров, и Кейт тупо уставилась на собственные, замершие без действия пальцы.
Сообразить никак не получалось. Прилично работающие мозги, казалось, уже давно помахали девушке ручкой, крикнув, мол, сама справляйся, выпутаешься без нас.
И розовые вспыхнувшие щечки, что мигом отразили на лице Кейт всю ее неловкость, заставили мужчину мягко улыбнуться.
Он накрыл остановившиеся в нерешительности ладони девушки своими.
– Сперва скажи, – потребовал бархатистый голос, забираясь в сознание пробежавшими по оголенной спине мурашками.
– Что… – она застенчиво подняла на вокалиста свои серые глаза, – что я должна сказать?
Сжимающие кожу ягодиц руки расслабили хватку, вырывая из груди девушки не то выдох облегчения, не то разочарования, и переместились выше, огладив чувствительные места в низу живота, вынуждая лихорадочно втянуть в себя воздух, и остановились, наконец, на тоненькой талии.
– Скажи, что хочешь меня… – хрипло прошептал Дамиано в самое ушко, притянув Кейт ближе к себе.
– Я хочу… – тихо выдохнула, почти в его приоткрытые губы.
Итальянец торжествующе усмехнулся, отрицательно покачав головой.
– Нет, Кейт… Не так, – вокалист отстранился, помешав сладковатому вкусу ее небольших губ коснуться уголка его рта.
– А как? – почти простонала, от нетерпения теребя пальчиками резинку боксеров.
– Ты должна… – он запнулся.
Дыхание резко перехватило, когда ладонь девушки невесомо скользнула вниз по серой ткани и достигла выпирающей эрекции, неосознанно отправляя вокалиста в ад.
Он тяжело дышал, почти задыхался собственными стонами, а Кейт непонимающе глядела в полностью почерневшие карие радужки.
Разве можно не понимать такое?! Разве она не видит, до чего способны довести ее неумелые ручки одним мимолетным прикосновением.
Ногти с облезшим черным лаком больно царапнули кожу, с силой врезавшись в бока девушки, и она легонько вскрикнула.
Останутся царапины – равнодушно промелькнуло в ее, всё ещё малость соображающей голове. Без сожаления. Просто. Как данность.
– Чёрт… Кейт, – Дамиано выгнулся в спине, на выдохе выстанывая ее имя от прокатившейся по телу горячей волны возбуждения. Лопатки потянули за собой прилипшую к коже, влажную от пота простыню.
Голова резким движением откинулась на скомканную затылком подушку, слипшиеся пряди каштановых волос попадали в хаотичном порядке на лоб, на глаза, на густые брови.
Держаться. Он не может сдаться ей так просто от одного лишь прикосновения. Просто не может!
Он должен услышать от нее эти слова, должен заставить ее произнести их. Для него.
Длинные опущенные реснички откидывали тени на раскрасневшиеся щеки девушки, которые по-прежнему хотелось целовать.
Она, в недоумении поглядывая на итальянца, хлопнула своими огромными глазами, затем приоткрытым ртом.
– Так что я… должна сделать? – спросила Кейт, нервно покусывая и без того потрескавшуюся нижнюю губу.
Дамиано гулко выдохнул и незаметно облизнулся, вспоминая ощущения прошедшей ночи чёрт знает в который раз за это безумное утро, и томно открыл глаза, всё так же прерывисто дыша.
– Скажи, что хочешь меня, Кейт, – требовательный, хриплый голос сквозь стиснутые до хруста суставов челюсти, – глубоко в себе… сейчас…
Девушка закусила губу, густо краснея. Она не может сказать такое. Просто не может.
– Я… хочу, – смущенно выдавила она, задумчиво оглаживая выступающие тазовые косточки сквозь серую ткань.
– …словами, – смог лишь сдавленно произнести Дамиано, продолжая отчаянно сжимать хрупкую талию.
– Что? – снова эти непонятливо распахнутые глаза.
Ничего.
Просто еще одна секунда, и этой гребаной игре придет конец, потому что я сорвусь и насажу тебя сверху, разорвав твои дурацкие трусики ко всем чертям.
Мне просто нужно…
Прошу.
– Повтори, – Дамиано сухо сглотнул, стараясь не думать о ее распахнутых бедрах, – повтори, что я сказал.
Девушка вновь спрятала взгляд, уставившись на оплетающего яблоко змея-искусителя.
Вот он – этот змей во плоти – прямо перед ней. Под ней.
Я хочу тебя. Внутри. Глубоко. Ну же, это ведь просто.
Но слова замирают внутри, оставляя обездвиженные губы замершими беззвучно, приоткрытыми. Они словно онемели, отказываясь произносить это.
Дамиано язвительно усмехнулся – нашёл-таки в себе, откапал в поросшем мхом резерве силы на это.
– Не можешь, Кейт?
Самообладание окончательно возвратилось, что-то щелкнуло под черепом, и руки уверенным движением оторвались от хрупкой талии, перехватив скользящие вдоль последнего оставшегося на теле вокалиста куска мешающей ткани ладошки, резко отводя их в стороны.
Девушка растерялась, попыталась вырваться, но Дамиано не позволил, продолжая удерживать ее тоненькие пальцы в своих.
– Ну что? – итальянец вопросительно выгнул бровь, понизив голос, – скажешь мне это?
Кожа предательски покрылась миллионами – если не миллиардами – мелких мурашек. Кейт чувствовала себя загнанной в угол беспомощной мышкой, над которой уже занес раскрытую пасть ядовитый змей со сверкающими зубьями, так и норовящими вонзиться в тонкую шею.
Девушка против воли напрягла мышцы, вдохнув в себя прохладный воздух, казалось, полностью наполненный сладковато-манящим никотиновым запахом.
В низу живота нестерпимо тянуло даже от ощущений его сжимающих ладони рук, хотелось плотнее – если это вообще было ещё возможно – прижаться бедрами к его обжигающему телу, хотелось сказать те слова, которые он жаждал услышать из ее уст, но…
– Я не могу, – ее голос сорвался на едва различимый среди тяжелого дыхания обоих шепот.
А Дамиано словно только и ждал этого признания. В одно движение он перехватил девушку под бёдра и перевернулся, наваливаясь теперь на нее сверху всем телом.
Испуганный вскрик коснулся повисшего в комнате воздуха, когда руки больно впечатались в спинку кровати над головой, задев костяшками пальцев твердое дерево.
Широко распахнутые глаза в наслаждении блуждали по слегка блестящей от мелких капелек пота, обтягивающей выступающие ключицы коже склонившегося над девушкой Дамиано.
Падающие на лоб кудри едва ли не закрывали карие радужки, пытливо вглядывающиеся в лицо девушки. Но она не могла оторваться от сверкающего под падающими из окна лучами солнца золотистого колечка в носу. А эту горбинку выше было впору назвать аристократической. Она так и гипнотизировала, заставляя провести по ней, огладив подушечками пальцев.
Из приоткрытых губ вырывались какие-то слова, но девушка не слышала. Ее глаза неотступно следили за каждым едва уловимым движением языка, въедались во все трещинки, виднеющиеся на его надменно-изогнутых губах.
– Кейт…? – приглушенно ворвался в поток путающихся друг с другом непослушных мыслей голос вокалиста.
– Да…
Что угодно.
– Да? – с издевкой повторил Дамиано, прищурившись, – ты хоть слышала, что я спрашивал?
Девушка испуганно сглотнула, заметно сжавшись под прожигающим до костей своим жаром взглядом итальянца, выдав с головой свое витание в облачках.
И облачка эти были его соблазнительными губами.
Сильнее прижав к кровати безвольные ладошки, Дамиано самодовольно усмехнулся, заглядывая в
отсутствующие глаза девушки.
– Как я и думал, – злорадно произнес он, медленно скользя языком по своей нижней губе, останавливаясь на маленькой ранке, – но ты уже согласилась, Кейт.
Надо было громко щелкнуть пальцами или помахать рукой напротив лица девушки, потому что ощущение было именно такое – она словно очнулась от транса, пораженно распахивая глаза.
– Что…? Я согласилась…? – начала говорить она, запинаясь, – на что?
Бархатный смешок раздался над ухом, заставляя кровь бежать по венам и артериям в ускоренном темпе.
– Я скажу тебе, когда придёт время, – хитро улыбнувшись, произнес Дамиано и отпустил затекшие запястья девушки.
И пусть она никогда не узнает, что тогда он лишь произнес ее имя, не задавая вопроса.
– Что… Стой, – ее пальцы обвились вокруг крепкой ладони вокалиста, – так не честно… – Кейт чуть ли не хныкала от досады.
– Почему же? – удивленно спросил итальянец, не выдирая руку из слабенькой хватки девушки.
– Ну… я ведь даже…
– Не переживай, – перебил Дамиано, оставив брюнетку с приоткрытым ртом, – я не забуду о твоем обещании.
Он чуть ли не с приторной сладостью в голосе высмаковал это слово, растягивая гласные, пока Кейт с недоуменным испугом глядела в его сверкающие предвкушением радужки, всё сильнее впиваясь ногтями в кожу на его запястье.
Дамиано прошипел сквозь стиснутые зубы, чувствуя легкую нарастающую боль.
– Аккуратнее, дорогая, – слишком ласково проворковал, освободившись из оков ее цепких пальцев, и теперь стоял, уперевшись коленями в кровать, поглядывая на свое пострадавшее запястье, – ты царапаешься, – пожаловался, скривив губы.
Девушка почти с ужасом в глазах отдернула тоненькие пальчики, словно обожглась об кожу музыканта.
– Прости… – едва слышно.
Дамиано лишь кивнул в ответ.
Всё нормально, ведь он был готов сколько угодно терпеть подобные раны на своем теле, оставленные этими длинными ноготочками, которые способны возбуждающе царапать спину, теперь он знает это.
Теперь он многое знает. Знает то, чего никто не знал до него.
Немного продавленные за ночь ламели кровати жалобно скрипнули, когда Дамиано перенес вес на ноги, приподнявшись с постельного белья.
Кейт в легкой растерянности наблюдала за тем, как он подхватывает с пола скомканную одежду, параллельно складывая ее, а затем небрежно запихивает в раскрытый чемодан.
– Дамиано, – неуверенным голосом окликнула девушка, прикрываясь одеялом, – а разве… мы…
…не собирались переспать ещё раз?
Хотелось сказать именно это, однако слова затихали с каждым звуком, а затем и вовсе потонули в захлестнувшем девушку смущении, и она спряталась под опущенными ресничками.
Ещё немного – и он возненавидит этот ее жест.
– Что мы? – начиная раздражаться, язвительно спросил Дамиано.
– Ну… мы… ты знаешь, что, – выдавила, наконец, девушка, повысив голос.
Вокалист пробежался незаинтересованным – ага, конечно, именно таким – взглядом по ее оголенным плечикам. Казалось, что одеяло вовсе не спасало, потому что его карие радужки видели насквозь, добираясь до сокрытой под ним наготы.
Уголки губ нервно дрогнули, то ли от раздражения, то ли от злости.
– Ты же не хотела, – фыркнул он, издеваясь над девушкой, – что же вдруг поменялось?
И от этого холодно-чужого тона, скрутившего нутро, на глазах так и порывались образоваться мелкие соленые капли, прожигающие кожу своей горечью.
В носу что-то закололо, и появилось желание провести по нему рукой, словно это могло бы помочь. Но нет, не поможет. Ведь кольнуло далеко не там, а глубоко внутри, в том позабытом месте под рёбрами.
Кейт сжала слабые ручки в кулачки. Она бы гневно топнула ножкой, если бы стояла сейчас.
– Ничего не менялось! – крикнула она, чувствуя, как одна слезинка всё же решила проложить влажную дорожку на бледной коже.
– Правда? – издевался неудовлетворенный ответом девушки Дамиано, – если не меня, тогда чего ты сейчас хотела?
Кейт прикусила губу, понимая свой откровенный провал в то время, как победный оскал отразился на лице вокалиста.
Спорить с Дьяволом – проигрышный план, особенно, если ему уже удалось тебя соблазнить. Ведь теперь ты знаешь, он сможет и снова.
Опять ухмылка. Теперь он смотрит, словно на ребенка, который только что получил чертовски важный урок жизни.
Но не усвоил.
– Можешь не отвечать, – скучающе произнес Дамиано, – твои глаза все равно выдают.
Эта томная чернота, поглотившая платиновый оттенок, серебром растекающийся по сверкающим радужкам, молчит громче.
Накрашенные черным ногти зацепились за валяющийся топик на полу и ловким движением швырнули прямо на кровать, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности.
– Не твоё, Кейт? – снова насмешка в глазах.
Брюнетка молча подняла ткань, прижимая ее к груди, прямо к тому месту, где что-то начинало болеть, так тягостно, что казалось, будто рёбра хотят разлететься в стороны, раздирая обтягивающую их кожу, и один лишь вопрос застыл на устах.
– Почему…? – тихо выдохнули едва движимые губы.
Иные слова были излишни, их было бы слишком много в этом громком вопросе. Но для Дамиано все они кружились в голове, набатом стуча где-то в медленно плавящихся мозгах.
Бесчисленное множество вопросов, что начинались с этого несчастного «почему», и все они адресованы лишь ему одному.
И от одного взгляда на эту катящуюся по щеке слезинку внутри трескались и с хрустом падали вниз все оттенки напускного самолюбия, разбивались об желание податься вперед и окутать девушки своим объятием, шепча бесконечные извинения на ушко.
Но он сдержался, с силой сжав руки в кулаки.
Он не позволит своей слабости одержать верх над ним, это его игра.
– Потому что ты должна усвоить правила, Кейт, – произнес твердым голосом, вскинув подбородок кверху.
– И какие же они? – коснулся тихий всхлип дрогнувшего воздуха вокруг.
О нет, Кейт. Твой надрывающийся голосок больше не сработает.
Сработает, но ты не узнаешь. Я тебе не позволю.
Дамиано стремительно обернулся, пригвоздив пропитанным холодом взглядом к кровати не только девушку, но и ее отказавшиеся дышать легкие, словно вонзив в их стенки ледяные иглы.
На остро очерченные скулы спадали тяжелые тени, превращая их в наточенные ножи.
Искривленные губы приоткрылись, наполняя воздух вокруг горьковатым привкусом, а разрезавший минутную тишину бесстрастный голос моментально въелся в барабанные перепонки.
– Правило одно, Кейт. Делаешь по-моему – получаешь желаемое…
Комментарий к 12.
Что-то наглеет Дамиано слегка, ну что ж ладно, ему позволительно.. 😁
Надеюсь прочитать Ваше мнение об этой главе в отзывах..😋
========== 13. ==========
Комментарий к 13.
Новая глава уже тут…)
Всем приятного чтения…!!😋💫
Сквозь затянутое непроглядными темно-серыми тучами вечернее небо виднелись последние лучики солнца, окрашивающие краешек горизонта в алые оттенки.
И заплакал амстердамский небосвод, холодными каплями смачивая одежду прохожих, пропитывая собственной болью плотную ткань черной рубашки.
Обыденно-небрежно расстегнутые три пуговицы сверху, оголяющие смоляные буквы на груди, поблескивающие от дождевой влаги.
Одна капелька неприятно щекотнула затылок, соскальзывая на шею и ниже. Дамиано раздраженно скривил губы, ощущая, как она катится по коже между лопатками.
Всё вокруг действовало на нервы, словно стремилось вырвать их тонкие нити из-под кожи.
И наплевать бы на этот самолет в двухстах метрах, на ждущую вдалеке Италию со всеми концертами и песнями, позабыть бы всё. Ему хотелось остаться здесь, утонуть в этом дождливом небе, задохнуться серой, нагоняемой порывистым ветром, унылостью.
Чтобы в ушах – лишь накрапывающий звук, постепенно переходящий в стекающий по окнам косой ливень. Чтобы, как вчера ночью, проснуться снова в её нежных объятиях от мерно стучащего по стеклу дождика.
И только тихое посапывание крохотного носика куда-то в плечо и хрупкие пальчики, сжимающие край одеялка на его теле – вот где рай. Забытый. Потерянный.
И пусть с утра он заигрался, перегнул палку, слегка разозлившись на собственную слабость, хотелось вернуться назад и стереть все сказанный самим собой слова, выжечь их из ее памяти.
Сейчас эта слабость шагала в паре метров, хлюпая черными, облегающими ножку сапожками по крохотным лужицам на взлетной полосе, а сзади, так по-родному, стучал колесиками ее потрепанный чемодан, набитый непонятным ему барахлом.
Он наблюдал со стороны за отстраненным лицом девушки во время всей дороги до аэропорта, в этом заказном автобусе, за завтраком в отеле. Кейт словно витала где-то, растворившись в поднимающемся из ее заваренного кофе беленьком паре. Какие-то тяжелые мысли навязчиво мелькали в серебристых радужках, унося из реальности в воспоминания сегодняшнего утра.
Дамиано уверен, что туда. Он сам всё ещё был там.
Сейчас Кейт плелась где-то позади, еле-еле передвигая ножками, из-за чего Итан пару раз повышал голос, и девушка тут же приходила в себя, бормоча под нос извинения, которые тонули в шуме дождя.
Кристально чистые капли падали на ее бледное личико, смачивали каштановые кудри, прибитые влагой к плечам. Их было так много, этих капель, и Кейт решила, что никто не обратит внимание, если среди них окажется пара соленых.
Она долго сдерживала скопившиеся внутри слёзы, смаргивала их, смахивала незаметно с глаз или врала про попавшую в них пылинку, когда Томас или Вик начинали обращать внимание на покрасневшие веки.
– Ничего, – слетало в который раз за день чистейшее вранье с ее изогнувшихся в наигранно-невинной улыбочке накрашенных привычной вишневой помадой губ.
Ребята лишь пожимали плечами и безмолвно переглядывались друг с другом, надеясь, что Кейт не замечает.
Но она видела отчетливо каждое слово, которым стреляли их глаза в беззвучном диалоге.
– Веришь ты в её «ничего»?
– Ни капли.
С тихим вздохом девушка опускала глаза, испепеляя взглядом надломленный ноготок на безымянном пальце, и воспоминания вспыхивали в голове, оживляя прошедшую ночь. Снова.
Под прикрытыми веками вновь возникли спадающие на его вспотевший лоб пряди, покачивающиеся в том же ритме, что и движущееся тело, внутри. В ушах стояли собственные стоны удовольствия, а руки до сих пор чувствовали под собой гладкую кожу спины, на которой оставляли царапины.
Им ведь было хорошо той ночью, тогда почему? Вновь не озвученный вопрос скользнул в подсознание, добавляя различные концовки.
Почему так больно? – зазвучала громче других, наконец, одна из них.
Кейт отчаянно пыталась не думать, не вспоминать но мысли снова и снова возвращали в прошедшее утро, вгоняя еще глубже в бетонную стену того угла, в котором девушка уже находилась.
»…Правило одно, Кейт. Делаешь по-моему – получаешь желаемое.»
И всё. Больше ни слова.
Развернулся к ней спиной, так и не взглянув в мгновенно наполнившиеся слезами уголки глаз, и зашагал прочь. В ушах и сейчас раздавался неприятный скрип паркета, выбиваемый из дерева его босыми ступнями.
А дальше – уже знакомый звук открывающегося крана.
Под доносившийся из ванной шум воды Кейт натягивала на себя брошенную на полу одежду, недвигающимися руками застегивала крепление на юбочке, которая нашлась почему-то не возле кровати, как сказал Дамиано.
На ватных ногах она побрела по коридору, со стыдом запихав в сумочку разодранные в клочья колготки. Дверь была приоткрыта, и Кейт могла бы шагнуть внутрь, туда, где принимал душ вокалист, но мельчайшие крохи гордости заставили пройти мимо и выскочить из его номера.
Нет, она не жалела о случившемся прошлой ночью. Кейт хотела и сделала это осознанно, но его поведение, изменившееся утром, словно по щелчку.
Что она сделала не так?
Что значил этот ледяной взгляд? Последний, что он кинул в ее сторону. Почти безразлично, словно потерял любой интерес к ней после случившегося.
»…не накручивай.»
Услышит ли она снова эти слова от Дамиано или всё вправду так, как видит ситуацию ее измученное сознание?
Колесики чемодана равномерно стучали по бетонным плитам, а вместе с этим стуком в голове, словно молоточком опускались и поднимались сомнения.
Какая-то беспечная наивность подкашивала ноги. И хотелось выть от собственной глупости вот уже два дня.
Глаза сквозь пелену раздумий наблюдали за погрузкой чемоданов, различая лишь стоящего в метре Дамиано.
Он улыбается, и его горьковатые губы изгибаются в выученном наизусть оскале. Нет, вокалист улыбается не ей, он глядит на горящие посадочные фары снижающегося по глиссаде лайнера.
О чем думает он в этот момент? Вероятно, о новой песне. Быть может, о предстоящем выступлении или интервью. Но точно не о ней…
Дождик заметно затихает, и вот на землю падают последние крупные капли, растекаясь по взлетной полосе и соединяясь с небольшими лужами под ногами.
А над головами – прощальные серые тучи. Вот так провожает ребят Голландия. Поднявшийся прохладный ветерок треплет волосы, спутывает длинные пряди на затылке вокалиста, а серые глаза брюнетки мечтательно наблюдают, как его рука раздраженно откидывает непослушные кудри назад, не замечая, что остальные ребята уже давно поднялись на борт.
Шоколадные радужки устремляются на девушку. Кутают, словно в вязаный плед, своей растекающейся нежностью. И все переживания затихают внутри, замирают глубоко под кожей, теряясь где-то в его ресницах.
Мягкие огни аэропорта ложатся на все еще влажные от недавно прошедшего дождичка скулы, подтапливая их острые края, делая их нежнее.
– Кейт, – тихонько зовет он, вынуждая поднять покрасневшие глаза.
И она поднимает.
Смотрит так же нежно и по-родному, словно прямо сейчас подойдет и обнимет. Крепко-крепко, забыв об утренней обиде и все еще не высохших слезинках в уголках глаз.
Ветерочек нежным своим касанием раскидывает по застывшему воздуху ее кудрявые волосы, и вокалист мечтает сейчас оказаться ближе, чтобы вдохнуть этот сладковатый аромат, которым наполнилось всё вокруг.
– Да? – несмело откликается девушка, услышав своё имя, и голосок подрагивает. Случайный прохожий мог бы сказать, что от ночной прохлады…
Но музыкант слышал и боль от обиды, и нотки усталости в голосе, при которых сердце щемило от желания прижать девушку к себе и успокоить, извиниться за утренние слова и грубость.
Однако обветренные губы вновь произносят совсем другое.
– Опять витаешь где-то, – тихо сказал Дамиано, мягко улыбнувшись краешком рта.
Кейт настороженно отвела взгляд, окидывая им кучку смеющихся людей. Так далеко, возле двери в здание аэропорта, но их искреннее веселье чувствовалось даже сквозь десятки метров, заполненные тяжелым воздухом.
Она смотрит и не видит. Ни здания. Ни людей.
Мысленно она всё ещё лежит в той кровати, где вокалист оставил ее утром. Словно прикованная невидимыми цепями страхов и сомнений, не находя сил, чтобы сорвать их со своих отекших запястьев.
Кейт вздергивает гордо носик кверху, возвращаясь взглядом к стоящему рядом в ожидании мужчине.
– Я не витаю, – отчеканивает твердым тоном, выплёвывая по слогам – нет такого обязательства, чтобы целый день смотреть лишь на одного тебя.
На небольших алых губках расцветает довольная улыбка, и девушка, прищурив глаза от яркого света фонарей, снова принимается рассматривать что-то вдалеке.
Она отворачивается, а Дамиано со злостью вжимает в бетонную плитку подошву собственной обуви, сдерживая самого себя на месте.
Едкая горечь прожигает ядом горло продвигающимися по нему словами, которые хотелось выкашлять вместе со сгустками темной свернувшейся крови.
Итальянец сжимает кулаки, не позволяя собственному телу податься вперед, а пальцам вцепиться в кремовую рубашку на плечиках девушки.
Хотелось грубо развернуть ее к себе лицом, заставить взглянуть в свои глаза, срывая всю эту напускную невозмутимость, в которую она играет перед ним.
Беги, Кейт. Беги дальше. Притворяйся, отвлекайся, прячь свое невинное личико, делая вид, что всё хорошо.
Только, если всё так прекрасно, то что за слёзы бегут по твоим щекам целый день?
Молчит.
Не замечает устремленных на нее глаз, вопросительно прожигающих кожу где-то возле носа. Лишь слегка покачивается из стороны в сторону, словно под ритм воображаемой песни, звучащей в голове.
Прекрасная видимость отстраненности.
Браво, Кейт.
Дамиано закатил глаза, усталым жестом откинув голову назад. Выдохнул.
– Красивый вид, правда? – спросил раньше, чем сам понял, что сказал. Ни грамма интереса в голосе.
Недовольно сморщил нос от собственных слов. Что за бестолковый вопрос он только что озвучил?
– Очень, – радостно пикнула в ответ девушка, так и не обернувшись.
Господи, ну что такого интересного она нашла в этих огоньках?! Какого хера смотрит на них так, словно впервые в жизни на улице показалась?
Дамиано скептически усмехнулся, перекатывая на языке это ее лживое «очень», словно пробуя слово на вкус. Оно горчило.
– И что же тебе в нем нравится? – фыркнул вокалист, сжимая и разжимая пальцы левой руки от рвущегося наружу раздражения.
– Ну… Просто ночью всё выглядит довольно необычно что ли, – честно призналась девушка. Так искренне, что Дамиано почти смог поверить, – я не знаю, как объяснить. Просто для меня все поездки или перелеты – это редкость, – добавила чуть тише.
– А для меня уже привычно, – не подумав, выпалил вокалист, тут же осудив себя за откровенность.
Какого хера он несет?! Господи, опомнись.
Дамиано отчаянно потряс головой, пытаясь прийти в себя и перестать молоть всякую чепуху, вновь танцуя под дудку девушки.
Прохладный воздух опалил легкие, возвращая в действительность, где он обнаружил себя стоящим и чуть ли не с приоткрытым ртом наблюдающим за развевающейся рубашкой на плечах отвернувшейся от него Кейт.
Возникло желание гулко сплюнуть под ноги, выплеснув скопившуюся внутри желчь по бетону, чтобы взлетающий самолет поднял ее в небо и развеял, словно жалкий пепел, оставшийся от покойника.
Может, он им и был, этим покойником. Таким пустым внутри Дамиано и чувствовал себя, когда приходилось наблюдать за ее спиной.
Ну, уж нет, маленькая мерзавка.
Тебе придется поговорить со мной, а не с этими мелькающими вдалеке людишками мыслями перекидываться.
Тяжелые шаги стали ближе – тише. Кейт скорее почувствовала его приближение, чем увидела. Буквально кожей ощутила сковывающий взгляд сзади.
– А вчерашняя ночь, – вызывающий мурашки шепот возле уха, тихо-тихо, едва слышно, – тебе понравилась?
Он видит, как спина девушки напрягается, выпрямляясь.
Она резко обернулась, стрельнув напуганным взглядом серых глаз, когда горячее дыхание колыхнуло мелкие волоски на шее.
Снова страх. Словно у загнанной в ловушку мышки.
И были ловушкой этой пылающие чистым огнем почерневшие от злости глаза цвета горького шоколада, что остро смотрели на нее прямым взглядом.
И она смело ответила, так же уверенно.
– Ну, – как бы нехотя протянула девушка, задумчиво надув губки, – сравнивать мне не с чем. Нормально, – добавила, переведя глаза на серое небо над головой.
Дамиано мерзко усмехнулся, проглотив желание сжать пальцами ее горло, чтобы вся правда вывалилась оттуда вместе со сдавленными всхлипами.
От ухмылки этой вниз по позвоночнику девушки пробежал холодок, заставляя поежиться, но она лишь безразлично перекинула сумку на колесиках из одной руки в другую.
Повисшее облаком напряжение в воздухе резанул язвительный голос вокалиста, словно острым ножом разрубил эту пелену, сотканную из обиды и гнева обоих на мелкие волокна.
– Давно у тебя зубки прорезались?
– Всегда были, просто ты не видел, – сверкнула глазами Кетрин.
И правда. Не видел.
Только вот они молочные.
Капельку надавить – и треснут, оставив без этой самодовольной решительности. Она была лишней в ее серых радужках, совсем не привычной, не нужной.
– Можешь не отвечать насчет прошлой ночи, – улыбнулся краешком губ Дамиано, пробежавшись взглядом по телу девушки, – твои стоны мне уже обо всем сказали.
И вот он.
Этот розоватый румянец, вспыхнувший на бледных щеках. Вокалист уже успел соскучиться по ее смущению, а сейчас стоял, впитывая в себя этот красноватый оттенок, стараясь запомнить навсегда, отложить на самую видную полочку памяти.
– Стесняешься, Кейт? – бархатно пролепетал, не двигаясь, всё так же не подходя ближе, чем на разделяющий их метр.
И вновь от голоса этого крепко затянулся узел в самом низу живота, заставляя стиснуть вместе бёдра, лишь бы только не показать ему.
Не позволить увидеть, как способен он влиять на нее одним слетевшим с губ предложением, одним словом, звуком…
– Нет, – девушка лихорадочно сглотнула подступивший к горлу комок, – с чего бы мне стесняться?
Рядом раздался почти издевающийся смешок, и итальянец уставился себе под ноги, показательно-безынтересно сунув руки в карманы своих кожаных брюк, плотно облегающих бедра, тем самым заставляя невольно проследить за его движением взглядом.
Девушка с трудом оторвалась от подобного зрелища, поднимая глаза к его усмехающемуся лицу, потому что под веками возникли его длинные пальцы, умело отбрасывающие в сторону черный ремень…
Кейт почувствовала, что воздуха катастрофически мало, да и прохладный ветерок обдавал невыносимым жаром.
Стоит признать, это работало. Одним лишь незначительным, но таким качественно продуманным движением выносило все остатки здравого смысла из мгновенно помутневшего рассудка девушки.
– Не смущаешься, да?
Он усмехнулся, и возле его подведенных глаз появились крохотные морщинки.
Быть может, Кейт смогла бы заметить с какой бескрайней нежностью карие радужки выводили круги на ее покрасневших щечках, как следили за подрагивающими ресничками, но всё её сознание сейчас занимали сквозившие воспоминания об ощущении его бёдер между собственных разведенных коленей…
Она и вопроса не услышала с первого раза, заставив вокалиста его повторить, будто густой румянец на лице девушки уже на него не ответил.
– Нет, – неуверенно покачала головой, наконец, совсем смутившаяся Кейт.
– Нет? – Дамиано натужно рассмеялся, зарывшись свободной рукой в чуть влажные от дождя кудри, – видела бы ты свой взгляд.
Девушка испуганно распахнула глаза, а затем скорее отвела их в сторону, прячась от чересчур внимательного вокалиста под опущенными густыми ресницами.
– А что с ним не так? – непонимающе, почти по-детски спросила Кейт.
