Текст книги "Судьба наместника (СИ)"

Автор книги: Miridian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13 Душевные терзания.

– Это дружеское беспокойство, не ходи пока к ней. В лучшем случае ты только доведёшь самого себя, в худшем дашь ей возможность сбежать.

Каромал ходил по своему кабинету взад-вперёд и не находил себе места. Аркелий сидел на стуле перед столом и пытался успокоить его.

– Это моя оплошность. Покушение на императора оставили без внимания потому, что он оно было неудачным. А я был неосмотрителен, теперь мне есть у кого узнать всё, что я хочу о них знать.

– Время терпит, я взял на себя ответственность и подкорректировал твой приказ касательно безопасности Торея.

Каромал замер на полушаге, обернулся и гневно смерил взглядом Аркелия. Не дожидаясь пока он вновь сорвётся на нём тот спешно продолжил.

– Охрана стала ещё надёжнее, Салид лично выбрал лучших из его стражи. Но мы поубавили количество стражников, чтобы избежать утечки информации. Помнишь, как она обмолвилась, что ей не хватило умения. Так вот я считаю, что она думает, что Торей погиб от полученных ранений. И я уже сделал всё необходимое, что бы некоторые болтуны узнали именно об этой версии событий. Таким образом мы сможем исключить саму возможность повторного покушения.

– Ловко, мне сейчас не пришла такая мысль, а твоя вечно холодная голова как никогда кстати.

– Спасибо. Всю необходимую информацию, мы могли бы получить силой. Но что-то мне подсказывает, что ты не одобришь. Поэтому стоит дождаться пока придёт в себя Торей, так мы сможем выяснить можно ли доверять той информации, что мы получим от неё. Опять-таки я рекомендую тебе занять себя в судебных залах. Претор недавно приболел, сейчас его приходится замещать Акутиону, и твоя помощь ему не повредит.

– Да хорошо, я займусь этим. И не беспокойся обо мне, я справлюсь.

– Хорошо, не буду.

Встав со стула Аркелий сделал пару шагов по направлению к двери, остановившись окинул комнату взглядом и согласившись с какими-то собственными умозаключениями кивнул и удалился. Каромал поймал себя на мысли: "Что за жизненный путь был у этого человека, чтобы он стал тем, кто он есть?" Каромал никогда прежде не встречал таких сдержанных и хладнокровных людей. Его внешний вид всегда был безукоризненным и утончённым, но не такой как у модника Мария, а более консервативным, классическим. Пепельный цвет волос выделял его из серой массы, но не так, как если бы он красился, чтобы показать, что "я не такой как вы". Естественный пепельный цвет словно подчёркивал его "уникальность", а был ли он естественным? Где-то Каромал слышал, что поседеть можно от страха или сильных переживаний. Что довелось пережить Аркелию? Могло ли это быть одно и то же событие, что сделало его иным и внешне, и внутренне? Или его поведение – это череда его собственных решений и его выбора? Или быть может у него не было выбора?

Ведь если вспомнить его собственный жизненный путь, то Каромал выбора был лишён. Не его решение было отправиться в дружину и следом сразу в имперское войско. Не планировал он и становиться наместником. Все судьбоносные решения сделали за него. Судьба распорядилась его жизнью? Если это так, то почему тогда он чувствует вину. Вину за погибшего Камсиваля, ведь он до последнего пытался решить вопрос малой кровью, но не получилось. Вину за друга, лежащего в больничной койке, ведь друг мстил за него. Вину за солдат, погибших под стенами города, когда обезумевший от горя отец повёл войско в убийственную атаку. А может ли он тогда что-то решать за других, если ему не даётся решать даже за себя. А может быть вся череда событий, это последствия его собственных, неверных выборов? И сможет ли он начать-таки делать верные выборы? Возможно влиять на чужие жизни в лучшую сторону или он сможет оставить наследие, которое повлияет на чужую судьбу уже после его смерти?

Остановившись перед зеркалом Каромал взглянул на своё отражение. Усталый и даже измождённый вид, мешки под глазами и запущенная щетина, грозившая вот-вот перерасти в бороду. Ему не понравилось, то что он увидел.

– Если я хочу, что-то оставить после себя, то делать это стоит уже сейчас.

Спустя час, когда Каромал входил в судебные залы, он был опрятно одет и выбрит. Взгляд его был твёрдым, а настрой решительным. Когда он вошёл людей внутри было столько, что яблоку негде было упасть. Он старался вести себя неприметно, чтобы спокойно послушать и оценить, как Акутион справляется с вверенной ему задачей. Но у того словно глаза были на затылке, прервав собственную речь он повернулся и поклонился Каромалу.

– Добрый день наместник, мы ждали вас и подготовили почётное место.

Произнеся это, он указал открытой ладонью на второй стол со стулом, возле того за которым расположился сам. Сразу стало понятно почему его сразу заметили, разумеется Аркелий его предупредил о возможном визите. Поблагодарив Акутиона, наместник проследовал к своему месту и сел за стол.

– Я приношу свои извинения, за то, что прервал вас. Прошу продолжайте.

Акутион склонил голову и повернувшись к просителям продолжил свою речь.

– Ответ тот же, что и для прошлого просителя. Разрешение на строительство нового храма Ароиуса уже получено. Но на данный момент требуется согласовать его местоположение. Как только это будет сделано, рабочие сразу же приступят к строительству.

– Мы благодарны и терпеливы.

Молодой юноша развернулся и отошёл к дальней стене. Он не выказывал никакого почтения и показался Каромалу смутно знакомым. А ведь точно, не так давно к нему в кабинет приходили пара молодых ребят, которые тоже не гнули спину. Ещё в тот раз его это насторожило, и он хотел уточнить у Калия о их вере и поведении, но как-то не нашлось времени.

Тогда они хотели отстроить сгоревший храм, а теперь уже пришли просить о строительстве нового. По всей видимости этот культ быстро набирает последователей...

Стоило просителю освободить место перед столом, как оно тут же было занято другим молодым человеком. Между ними прослеживалась какая-то незначительная общая черта. Задрав голову повыше и вновь игнорируя нормы приличия молодой проситель очень громко заговорил.

– Мы с братьями пришли просить о строительстве нового храма Ароиуса, бога нашего истинного.

– Ваши братья уже дважды сегодня изрекли свою просьбу и оба раза я ответил одно и то же.

– Братья мои просили о строительстве храма на западе и севере города, мы же просим о строительстве храма на востоке.

– Вам уже было велено предоставить свитки с переписью ваших последователей. Нельзя возводить сразу столько храмов ради всего нескольких человек. Если в списках окажется больше людей, чем может вместить действующий храм, то только тогда и принимается решение о строительстве.

– Мы с братьями пришли лично со своей просьбой, чтобы вы могли воочию узреть множество последователей великого Ароиуса, что льёт свой свет на нас изо дня в день.

С этими словами не меньше трёх десятков молодых людей подняли правую руку над головой раскрытой ладонью к верху.

– Так это не работает, нам по-прежнему нужны списки ваших последователей.

– Зачем верить клочку бумаги с закорючками, если можно воочию узреть каждого из моих братьев.

– Затем, что братьев твоих нет здесь столько, сколько нужно для утверждения строительства.

– И это лишь потому, что сей скромный зал не способен вместить всех моих братьев. Большая часть стоят перед входом.

– Ради вашего же бога, составьте уже списки. Должен ведь среди вас оказаться хоть один грамотный юноша.

– Множество братьев моих грамотны. И сердца их открыты для света, что Ароиус изливает на нас изо дня в день.

– Так мы закончили. Несите списки. Без списков храмов не будет.

– Мы благодарны и терпеливы.

По всей видимости это какая-то ритуальная фраза. Но их настойчивость довольно раздражающая. Видимо они решили, что если много раз просить, то хотя бы раз, им точно не ответят отказом. Пока Каромал размышлял об этом сомнительном культе и его последователях, место просителя заняла женщина. Дама средних лет, опрятно одетая, её даже можно было бы назвать миловидной, если бы не след усталости на лице и круги под глазами. Её руки постоянно прибывали в движении теребя оранжевый платок, а взгляд метался от Акутиона к Каромалу. Видимо последнюю ночь она не спала и по всей видимости окружающим вот-вот предстояло узнать почему.

– Уважаемый претор и наместник, – Голос женщины был хорошо поставлен и даже красив, реверанс, который она выполнила во время своего обращения был безукоризненным. – меня зовут Милена и пришла к вам сегодня за справедливостью.

Повисла непродолжительная пауза, которую тут же заполнил Акутион.

– Мы слушаем тебя уважаемая Милена.

– Мой муж сейчас находится в плену, после сражения с вашим войском. Он никогда ни словом, ни делом не вредил империи. Он вырастил и воспитал уже взрослую дочь, подарил своей жене девятнадцать счастливых лет совместной жизни. Он честно работал стражником во дворце больше десяти лет и исправно нёс свою службу. Но после того, как Кастуза стала частью империи, он потерял работу. Хоть он и присягнул на верность империи и имел хорошие рекомендации, его всё равно не приняли во дворец стражником. Но кормить семью дело правое и он поступил так, как его вынудила судьба. Он поступил на службу к лор... простите. Он поступил на службу к ренегату Бенедикту. Не прошло и недели как его заставили выступить в самоубийственной атаке. Волею судьбы или богов, но ему удалось выжить в тот злополучный день. Украдкой мне удалось увидеть его среди добровольно сдавшихся на милость победителя. Так же, как и многие солдаты в плену, он не предатель империи, а всего лишь жертва обстоятельств и невольник случая. Я прошу, нет я умоляю. – С этими словами женщина опустилась на колени. – Верните мне моего мужа.

Её надрывающийся голос задел некие струны души Каромала и в какой-то момент к горлу подкатил комок. Среди присутствующих так же были видны те, кто смахнули неожиданно нагрянувшие слёзы. Эта речь тронула наверно каждое сердце в этом зале и народ начал шептаться и даже послышались несмелые выкрики "Справедливости" и "Верните наших мужей". Акутион поднял руку призывая к порядку и ропот стих.

– Каждый добровольно сдавшийся в плен солдат, содержится в строгости, но в безопасности. Череда допросов ожидает каждого из них и если они будут сотрудничать с дознавателями, то в скором времени они предстанут перед честным судом. Тогда и будет решена их судьба и судьба твоего мужа. А сейчас запасись терпением и жди.

– Неужели моё терпение успокоит неутешную дочь, чей отец сгинет в очередной бессмысленной войне власть имущих? Моим терпением можно заплатить за хлеб для моего ребёнка? Почему простые люди должны страдать, когда аристократы решили переписать карты своих земель?

– Участвовав в бою против войска империи он убивал чужих мужей и сыновей, справедливый суд – это более чем честно, по отношению к тем, кто не вернулся в тот день домой, пав от его меча.

– Его заставили! Неужели вы не знаете, что последний строй пехоты был вооружён копьями, что подталкивали в спину и заставляли идти на встречу смерти? Или вы не знаете, через что проходят пленные в окружении тех, с кем им довелось сразиться и проиграть?

– Достаточно! – Властный голос оборвал все голоса в зале, Каромал встал со своего места и окинул взглядом всех собравшихся. Добавив метала в голос, он произнёс свой вердикт:

– Как и было сказано ранее, твой муж, как и все другие пленники предстанут пред честным судом. Однако я понимаю и разделяю твоё беспокойство насчёт безопасности пленных. Я как наместник города Кастузы обещаю тебе, что сегодня же я лично проверю соблюдение норм содержания военнопленных. И если твой муж будет сотрудничать, то на суде ты увидишь его живым и здоровым.

Каромалу очень хотелось сказать, что он вернётся к ней живым и с здоровым. Но этого он гарантировать не мог, что если она обозналась и увидела, среди пленных того, кого хотела увидеть? А если придя к дознавателям Каромал опоздает? И этих если может быть сколько угодно. Поэтому он поспешил выполнить данное Милене обещание. Кивнув Акутиону, он проследовал к дверям судебных залов, что вели во дворец. Пока он шёл в звенящей тишине было слышно всего два звука. Звук его шагов и всхлипы отчаявшейся женщины.

Запросив эскорт из шести стражников Каромал отправился кратчайшей дорогой через город в расположение гарнизона. Быстро добравшись до офицерской казармы, он обратился к караульному с вопросом где ему искать генерала Париса. Как оказалось, в этот самый момент он принимал участие в допросах. Узнав где расположили временный лагерь пленников, Каромал поспешил туда. Его путь пролегал вдоль казарм, он видел солдат занятых муштрой и тренировками. Везде где он проходил он видел обращённые к нему заинтересованные, а иногда даже восторженные взгляды. Ему охотно отдавали честь, хоть он больше и не имел воинского звания. В ответ Каромал сдержанно кивал солдатам. Когда он подошёл к караульным у дверей искомого здания, те вытянулись по струнке.

– Я пришёл к генералу Парису, оповестите его.

– В данный момент идёт допрос, приказано не входить и никого не впускать.

Каромал был в хорошем расположении духа и потому улыбнулся и даже решил пошутить.

– И кого он там допрашивает, особу королевской крови? Думаю нет, скорее всего это солдат проигравшего нам войска. Уверен он простит мне такую дерзость, что я прерву его допрос. А теперь будь молодцом, сбегай за генералом.

– Как прикажете милорд.

Солдат быстро исчез в дверном проёме спеша выполнить поручение. А Каромал возведя очи к облакам повторял про себя слово "милорд", словно пробуя его на вкус. Он не был знатных кровей, но подобное обращение ему точно пришлось по вкусу. Ему не пришлось долго ждать, меньше чем через минуту из открывшейся двери вернулся караульный вместе с генералом.

– Добрый день наместник, неожиданно видеть вас здесь. Чем обязан вашему визиту?

– Хотел переговорить с вами с глазу на глаз.

– Не вопрос, – они отошли вдвоём на почтительное расстояние, оставив эскорт с караульными, чтобы никто не смог их подслушать. – Позвольте в первую очередь выразить вам свои соболезнования.

Значит Парис не в курсе что Торей жив, что в общем-то не удивительно, учитывая, что караулят его стражники Салида. Тем лучше, значит задумка Аркелия сработала.

– Благодарю. Я здесь по поводу военнопленных, по имеющейся у меня информации часть из них родом из Кастузы.

– На самом деле, я бы даже сказал, что почти все пленные уроженцы Кастузы.

– Местное население беспокоиться о их дальнейшей судьбе, поэтому я прибыл чтобы лично убедиться в их достойном содержании. А также мне хотелось бы знать о том, как проходят допросы.

– Медленно проходят допросы, у нас не хватает людей, поэтому проводятся всего по три допроса одновременно.

– Нехватка дознавателей?

–Скорее писарей, грамотных солдат не так много, как хотелось бы. И раз вы изъявили желание узнать о допросах, я отправлю вам несколько экземпляров. По сути прочтёте один и считайте, что читали все. Просто они все говорят одно и то же.

– Спасибо за предложение, это будет уместно. Но раз уж я добрался в такую даль, то я хотел бы присутствовать на допросе.

– Как хотите.

– И к слову меня интересует судьба одного конкретного пленного.

– Как его зовут.

– Его имя мне не известно, но его жену зовут Милена, так же у него есть дочь и они обе живут в Кастузе. До того, как поступить на службу к Бенедикту, он работал стражником во дворце.

– Если он есть среди пленных, я найду его и дам вам знать. А сейчас предлагаю закончить прерванный допрос.

– Хорошо, ведите.

Пройдя за порог, они оказались в коридоре с тремя дверьми. Проследовав к дальней, генерал отпер дверь и предложил наместнику пройти первым. Увидев квадратную комнатушку четыре на четыре шага Каромал распорядился эскорту ждать в коридоре. Когда он зашёл во внутрь ему отдал честь седой мужчина по всей видимости и являвшийся писарем. Вернувшись к своим бумагам, за маленьким одноместным столом, он стал старательно что-то записывать. Он сильно щурился и становилось понятно, что остроту глаза он уже давно потерял. Мужчина, сидевший напротив, был скован кандалами и у него был затравленный взгляд. Но физическое состояние на первый взгляд было вполне удовлетворительным. По крайней мере открытые участки тела – шея, руки до плеч и лицо были чисты и никаких следов побоев или травм. В комнату занесли ещё один стул и когда Каромал занял его, генерал громко и повелительно заговорил.

– Продолжим, смотри только перед собой. Начни с того места как началась битва.

Облизав губы пленный мужчина вперился взглядом прямо перед собой и осторожно заговорил:

– Нам повелели стоять и ждать, пока господа волшебники творят свои чары. Ну мы ждали-ждали пока не полетели стрелы. А когда волшебники попадали на землю истыканные стрелами один из старших стал кричать. Мол волшебники отдали свои жизни в качестве платы за заклятие и что все имперские солдаты сейчас прокляты бессилием и еле на ногах стоят. Ну нашу пехоту и погнали вперёд. А мы ну, лёгкая кавалерия, должны были окружить чужую пехоту, когда они сцепятся с нашей. Ну вот мы и ждали пока они столкнуться и не совались под стрелы. И вот я стою и думаю, а раз всё войско имперское проклято бессилием, то чего мы не атакуем-то всей силой то сразу? Аля не все солдаты немощны оказались? И вот давай ваша пехота нашу теснить и я понял тогда, что брешет старшой. Если что и могли наколдовать те циркачи, то не успели и померли раньше срока. Ну а потом и нам команду дали нападать. Мне повезло, что я в последнем ряду стоял и видел сам как пара всадников воротить коней начали. Ну тут стрела одному из них в лицо и прилетела от следящих лучников. Второй сразу же в строй вернулся. Но я вам так скажу, подстрелили того который вторым коня поворотил вслед за товарищем своим. Не правильно это было, а тот что первым слабовольничал он всё равно тогда умер. А перед этим получается, своего товарища подвёл под стрелу позорную.

Пленный закашлялся и невольно прервался, мгновение переведя дух он продолжил рассказ. Ничего нового Каромал из его повествования не узнал. Но он подивился тому насколько точными были рапорты о сражении, которые ему предоставили ранее. Единственная деталь, о которой он не знал было то, что Бенедикт внушал воинам о измене наместника и восстании против императора. Но разумеется это могло быть отсебятиной с целью облегчения своей участи. Когда пленника вывели Каромал остался наедине с генералом. Устало потирая переносицу, он обратился к наместнику.

– Узнали что-то новое?

– Почти ничего, рапорты были весьма точны.

– Желаете теперь осмотреть место содержания пленных?

– Да безусловно.

В сопровождении почётного эскорта стражников и пары солдат генерала они направились к баракам пленных. Неказистые сооружения были возведены на небольшом отдалении друг от друга. Окинув их беглым взглядом Каромал насчитал десяток бараков. Открыв дверь в ближайшем из них, охранники зашли внутрь и выстроили всех пленных вдоль дальней стены. Убедившись в отсутствии угрозы для важных гостей, генерала и наместника пригласили внутрь. Переступив порог Каромал оказался в очень тёмном помещении, свет в которое проникал лишь через решётчатое окошко на входной двери. Внутри было десять человек полностью покорных и не изъявляющих признаков агрессии. На полу лежали десять циновок, служивших спальными местами. Среди этого десятка пленных почти все были внешне здоровы, только у троих повязки. Что наводило на мысли о том, что после сражения им была оказана медицинская помощь. Когда Каромал обратился к пленным с вопросом: "Есть ли жалобы на содержание? И достойно ли с вами обходятся?" Он увидел непонимание и удивление на каждом из десяти лиц. Они качали головами и по-видимому самый смелый из них ответил "Не жалуемся".

Следующий барак для инспекции Каромал указал сам, выбрав один из центральных. Там была та же картина, что и в предыдущем, за одним исключением. В камере было восемь человек. Те же вопросы, те же ответы. Решив закончить с инспекцией, они направились в дом, располагавшийся недалеко от офицерских казарм. Входя во внутрь, генерал приказал солдатам встать на страже у входа, там же наместник оставил и свой эскорт.

– Добро пожаловать в моё скромное жилище, хотите промочить горло или перекусить?

– Да, не откажусь от вина.

Каромал прошёл внутрь небольшого помещения и сел за стол, стоявший в центре комнаты. Создавалось впечатление, что это не дом генерала, а скорее библиотекаря. Вдоль всех стен стояли шкафы, битком набитые свитками и книгами. На некоторых полках их был такой переизбыток, что они вывалились и лежали возле шкафов. Учитывая тонкий слой пыли на них, произошло это уже давненько. Пара сундуков по углам комнаты были открыты и их содержимое формировало кучу, из-за которой сундуки было невозможно закрыть. Накидав на поднос валяного мяса, кубки и прихватив пару кувшинов Парис выставил всё это добро на стол перед гостем.

– Угощайтесь.

– Спасибо, – налив себе выпить и пригубив вина Каромал завёл разговор издалека. – Все ли допросы на сегодня закончились?

– Да, солнце уже садится, а писари и так на пределе. Вы сами всё видели.

– Да видел, были ли какие-либо происшествия с пленными.

Закатив глаза к потолку Парис словно порылся в памяти, или только сделал вид.

– Ничего достойного упоминания.

– Я конечно не блещу умом, но я в состоянии сосчитать девять подстилок и восемь пленных. И я пришёл сюда не досуг проводить, а подстелить нам всем солому, чтобы не так больно падать было. Эти пленные в родстве с мирным населением, которое осаждает наши судебные залы и ищет справедливости. И если до них дойдёт хотя бы слух о том, что после добровольной сдачи их близких порешили, население может перестать быть мирным.

– Я вас понял, прошу меня простить. Теперь, когда я точно знаю о цели вашего визита я смогу лучше вам помочь. Касаемо содержания военнопленных комар носу не подточит. Их держат в тепле, с крышей над головой и регулярно кормят наравне с солдатами. Раненым меняют бинты ежедневно, кому это необходимо. Так что можете быть спокойны. А насчёт пленного которого вы не досчитались... ну тут нашей вины нет. Это был один из рыцарей Бенедикта. Он не был добровольно сдавшимся, его просто оглушили на поле боя и разоружив бесчувственного разместили в общих бараках. Когда этот благородный пришёл в себя, он стал кидаться на своих соседей. Обвинял их в предательстве и том, что они сдали бой, когда должны были стоять насмерть. И вы представляете, его соседям такие претензии пришлись не по вкусу. Да ещё и его высокое положение сыграло против него, в общем его не особо благородные соседи устроили потасовку. К тому моменту как охранники всех разогнали, благородный рыцарь испустил дух. Они просто задушили его. Так что инцидент был, но нашей причастности к этому не было.

– Как это было занесено в записи.

– Никак, рыцарь погиб на поле боя сражаясь до последнего, как и положено благородному.

С последним словом Парис плюнул на пол.

– Не очень-то вы уважаете благородную кровь.

– Очень даже уважаю, когда стираю её со своего клинка.

– Хм, что-то мне подсказывает, что с этим связана какая история.

– Вы правы, история у меня есть. Но она длинная и двух кувшинов нам не хватит.

– Что ж, тогда отложим на следующий раз. Когда закончите с допросами и найдёте среди пленных человека о котором я говорил, заглядывайте ко мне во дворец. С вас будет история, а с меня вино.

– Я не заставлю себя долго ждать, так что можете начинать запасать выпивку.

Покидая расположение Каромал возвращался во дворец с высоко поднятой головой и шаг его был твёрдым. И даже самый опытный взгляд не смог бы углядеть, как ему было трудно идти, не проявляя признаков слабости. С каждым шагом боль отдавалась в подвязанной руке, и он впервые планировал заглянуть к доктору по собственной воле.

******

Получив известие о том, что наместник вернулся во дворец и направился прямиком в лазарет, Аркелий в спешном порядке отправился за ним. По пути он размышлял о том, что наместник молод и бурно реагирует на самые незначительные жизненные ситуации. А в свете последних событий он оказался в эпицентре не шуточной драмы, даже по меркам хладнокровного и многоопытного Аркелия. К своим тридцати годам он вывел для себя ряд правил, которым свято следовал. Одно из них гласило: Мужчины любят упиваться своим горем коли оно случилось на любовном фронте. Но самое действенное лекарство, это поскорее отвлечься. И лучше всего для этого подходит новый объект для воздыхания. Надо будет в самом ближайшем будущем переключить внимание наместника, а пока стоит отвлечь его насущными проблемами. А их как известно, у деятельных людей всегда в изобилии.

Дойдя до лазарета, он заприметил личного врача Торея, стоящего перед дверью в комнату где и разместили друга наместника.

– Добрый день. Отчего вы оказались по эту сторону двери, когда ваш единственный пациент находится по другую сторону?

– Ох здравствуйте господин советник. Исполняю волю наместника, он пожелал остаться наедине с пациентом.

– Понимаю. И давно он там?

– Минут десять.

– Что ж, в таком случае я рискну зайти, чтобы вы могли поскорее вернуться к своим обязанностям.

Аркелия в лицо знали все без исключения, поэтому охрана даже не пыталась его остановить. Войдя после стука, на который не последовало никакой ответной реакции, он обнаружил наместника, стоящего над раненым. Он что-то тихо говорил своему другу, но ответа разумеется не получал.

– Прошу прощения если я не вовремя.

– Всё в порядке Аркелий. Мы ничем таким не заняты.

– Хорошо, что не заняты, а то у нас как раз имеются вопросы требующие решения. Акутион должен ждать нас у вашего кабинета.

– Да пойдём, не будем заставлять его ждать сверх приличий.