Текст книги "Зеркала времени (СИ)"

Автор книги: Medieval story

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Ну давай я буду поклонницей, которая выяснила, где живет ее кумир и завалилась к нему ночью.

– А я?

– Что ты?

– Какая у меня предыстория встречи?

– А ты… ты расстался с очередной любовницей и коротаешь вечер в компании с бутылкой виски.

– Интересно…

Оставшуюся часть пути мы молчали. Он, видимо, раскручивал предлагаемые обстоятельства, а я думала о том, как же мне повезло. Повезло оказаться в нужном месте в нужное время… Хотя, если чего-то очень сильно хочешь, весь мир помогает тебе реализовать твоё желание. Это было, кажется, у Зеланда, но мало кто знает, что Вадим узнал эту аксиому от ВиктОра, когда последний искал себе летописца.

– Ну, я тебя жду! – сказал он и закрыл передо мной дверь квартиры. По легенде я должна была позвонить через пять минут. Я села на ступеньки и закурила. Скрипнула соседская дверь.

– Выгнал что ли? – поинтересовался сосед, вышедший покурить на сон грядущий.

– Нет. Не слышит звонок. Видимо в душе. Сейчас опять позвоню, – я не стала посвящать малознакомого человека в подробности наших ролевых игр.

– Ну хорошо. А то я подумал… – мне было совершенно не интересно, что именно он подумал. Я потушила сигарету и направилась к двери.

Вдох. Выдох. Закрываю глаза. Звоню.

– Добрый вечер, – начал он, но, увидев соседа, стушевался и пропустил меня в квартиру. Когда за нами закрылась дверь, он начал игру, – Вы кто? Что Вы тут делаете? И не обольщайтесь, я впустил Вас только потому, что не хочу очередного скандала с соседями из-за поклонниц, которые ночуют в подъезде.

– Я…

– Ну же. Смелее…

– Я… меня… меня зовут Вера и я Вас люблю…

– Вот как? А зачем пришли?

– Сказать.

– Сказали?

– Да…

– Теперь можете идти?

– Но…

– Что-то ещё?

– Нет, но на улице ночь…

– И?

– Мне страшно возвращаться одной… ночью… зимой.

– А сюда приходить ночью было не страшно?

– Я пришла вечером и ждала Вас…

– Долго ждали?

– Часа три…

– На лестнице?

– Да., а когда кто-то проходил пряталась в пролёте…

– Что же мне с Вами делать? – спросил он и пристально посмотрел на меня. Я молчала, – Виски хотите?

– Лучше чаю.

– Чая нет. Есть виски.

– Тогда я согласна на виски.

– Раздевайтесь и проходите на кухню.

– Совсем?

– Что совсем?

– Раздеваться совсем?

– Пальто снимайте. Я Вас жду, – и он оставил меня одну в коридоре. Я медленно, очень медленно, сняла пальто, повесила на вешалку, разулась и, едва слышно, прошла на кухню. Он сидел спиной к двери. – Явились? Садитесь.

Я покорно села на стул. Сложила руки на коленях и посмотрела на него. Он, не поднимая глаз, подвинули ко мне ближе бокал.

– Пейте. Вы с мороза – Вам надо.

Я выпила залпом и закашлялась. Он покачал головой.

– Простите, – еле проговорила я в приступе кашля.

– Ничего. А теперь выкладывайте – что Вам нужно?

– Я не знаю.

– Ну Вы же зачем-то пришли?

– Я не думала, что Вы меня впустите и поэтому я не знаю, что говорить.

– Но какая-то цель то у Вас была? Должна же была быть?

– Конечно! Я хотела Вас увидеть! Я несколько раз была на Вашем спектакле, но я новенькая и у служебного мне нельзя стоять рядом с лестницей. Я видела Вас издалека. А потом я, случайно, подслушала разговор бывалых. Они обсуждали, что поедут сюда. Я услышала адрес и вот я тут.

– Зачем?

– Не знаю… честно… простите…

– Не извиняйтесь. У нас так половина страны живет – по инерции. А задай вопрос – какой смысл в этом действии – ответа не будет.

– Но…

– Знаете, я даже рад, что Вы пришли. Мне именно сегодня крайне не хочется быть одному. Давайте ещё выпьем?

– Нет, я пас.

– А я, с Вашего позволения, повторю, – и он опрокинул в себя ещё одну порцию виски.

Так мы и сидели на кухне. Он заговорил первый.

– Что же с Вами делать? На улицу Вас не выставишь. Придётся нам с Вами спать вместе.

– Как? – я старалась быть убедительной.

– Не волнуйтесь, приставать не буду. Я не сплю с поклонницами.

«Это ты так думаешь, – злорадно подумала я».

Он выдал мне полотенце и махровый халат. Мой махровый халат. Я улыбнулась и отправилась в ванну. Становилось все интереснее. Я закончила водные процедуры и зашла в комнату. Он сидел на краю постели и читал.

– Что читаете? – добродушно спросила я. Он молча показал обложку книги, – Булгаков. Люблю.

– Один хороший писатель ещё не признак хорошего вкуса. Ложитесь спать.

– А вы?

– А я в ванную. А потом лягу в кресле.

– Лучше я!

– Вы – женщина, хоть и фанатка.

– Тогда я вообще отказываюсь спать, – я развернулась и демонстративно направилась на кухню.

Я слышала, как он прошёл в ванну. Слышала шум воды. Слышала, как он вышел. Почувствовала его шаги за спиной.

– Пойдёмте.

– Я посижу здесь пока не рассветет. А потом поеду.

– Не дурите. Зачем?

– Я и так доставила Вам слишком много неудобств.

– Давайте так, – он вздохнул, – У меня широкая кровать и два одеяла. Как-нибудь переночуем.

– Точно? Вы уверены?

– Абсолютно!

И вот мы лежим в постели. Он, благородно, предложил мне пижаму. Свою пижаму. Отвернулся пока я переодевалась. Я, признаться честно, уже начала верить в свою игру и, временами, забывала, что это игра. Он, думаю, тоже… И вот мы лежим в постели. На пионерском расстоянии. Каждый из нас понимает, чем закончится эта ночевка, но правила игры обязывают, скрепя зубами, тянуть время. Он часто дышит. Да, мне тоже нестерпимо хочется прокричать «стоп игра» и наброситься на него, но игра есть игра. Я зажмуриваюсь. Мой мозг работает в бешеном темпе. Я переворачиваюсь на другой бок и, как-будто случайно, задеваю его коленом.

– Вам холодно? – встрепенулся он.

– Мне всегда холодно, даже летом. Я мерзлячка.

– Дать Вам ещё одно одеяло?

– Боюсь что оно меня не спасёт.

– А что спасёт?

– Вы…– я чувствовала, как он улыбнулся.

– Мне кажется, что попытка спасения заведёт нас слишком далеко…

– Ну что ж. Придётся мне замерзать…

– Я не могу позволить произойти этому, – он, молниеносно, сократил расстояние между нами и обнял меня.

Я спиной чувствую его тепло. Даже через пижаму. Я ощущаю его дыхание. Меня начинает бить нервная дрожь.

– Вам все ещё холодно? – он так нежно промурчал это мне на ухо, что меня заколотило ещё сильнее.

– Это не от холода, – срывающимся голосом ответила я и повернулась к нему.

– А от чего же?

– От невозможного возбуждения.

– Вот как? Что же будет с Вами, если я сделаю это? – и он поцеловал меня. Едва касаясь. Невесомо. Потом отстранился и пристально, не отрываясь, наблюдал за моей реакцией.

– Я сойду с ума от счастья и задохнусь от страсти.

– Разве пристало приличной девушке говорить о таких вещах вслух?

– А кто сказал, что я приличная? – и я вернула ему поцелуй, добавив в него столько страсти, сколько могло уместиться в одном поцелуе.

– Тогда, думаю, про сон можно забыть, – прошептал он, нервно расстегивая пуговицы на моей пижамной рубашке.

– Как? Вы же не спите с поклонницами? – язвительно заметила я.

– Про это я забыл ровно в тот момент, когда оказался с Вами в одной постели. Но полно разговоров! В мои планы на ближайшие несколько часов беседы не входят.

– Молчите, молчите, прошу, не нужно слов…

Мы лежали и курили. В постели. Наплевав на правила противопожарной безопасности. Поскольку «стоп игра» так и не прозвучало, мы продолжали зарисовку «таланты и поклонники».

– Наверное я зря не спал с поклонницами. Я многое потерял если все такие же как и ты.

– Нет. Я такая одна.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

– Может быть ты знаешь и что будет дальше?

– Знаю.

Что же?

– Через пару часов я оденусь и уйду, чтобы больше никогда не появиться в твоей жизни и остаться навсегда самым сладким воспоминанием о безумной страсти.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты уйдёшь навсегда?

– Потому что я слишком сильно тебя люблю!

– Стоп игра! – и он прижал меня к своей груди так крепко, что я начала задыхаться.

– Что случилось?

– Ничего. Мне почудилось, что все это правда и ты, действительно, сейчас уйдёшь. И я опять останусь один. Я больше не хочу переживать этот ад. Даже в мыслях.

– Любимый мой, – я гладила его по голове, – Я больше не уйду. Я буду с тобой до тех пор, пока ты этого хочешь.

– Обещаешь?

– Обещаю!

– Тогда я больше не боюсь засыпать, – прошептал он, касаясь губами моего плеча, – Хорошая игра получилась. Надо будет повторить…

Я слушала его размеренное дыхание, ощущала его руки на своём теле, чувствовала его тепло. И вновь, как и тогда, мне захотелось крикнуть «Остановись мгновенье, ты прекрасно!». Но я знала, что Гёте, как и Булгаков, был фантазером и сказочником. Не нужна была Мефистофелю моя душа. Он преследовал свои интересы во всей этой истории. Да и не стоит забывать, что он был частью той силы, что без конца творит добро желая зла… Я понимала, что бездуховная Москва образца 30-х годов не шла ни в какое сравнение с «одухотворенной» Москвой в 2016, где именем Бога прикрывали самые грязные делишки, где люди вешали на шею кресты и занюхивались кокаином, где «с божьей помощью» плодились секты и безбожники. Страшное время подмены понятий и бестолковых иллюзий. Поэтому мое счастье было не более чем выгодно. Мой мужчина теперь был готов на все, лишь бы сохранить наши отношения. И это Виктор тоже просчитал. Он знал. Он знал всё. Он видел всю картину целиком. А уж кем он был – меня совершенно не интересовало. Я была далека от ложных патетик. Я была лишена любопытства относительно целей и задач глобального масштаба. Я жила здесь и сейчас. И была счастлива от того, что мой мужчина жив, здоров и влюблён в меня.

========== Глава 8. «Все точки над И» ==========

Утро наступило поздно. Когда я открыла глаза моего мужчины не было рядом. Однако запах свежесваренного кофе, доносившийся с кухни, не дал моей паранойи развиться в катастрофу вселенского масштаба. Я, закутавшись в тот самый халат, зашла на кухню. В окно светило солнце и я зажмурилась. Он стоял у окна и молча смотрел на меня.

– Что-то не так? – моя паранойя вновь зашевелилась.

– Доброе утро, – он подошёл ко мне и заглянул в глаза, – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Эмм, – паника, – О чем?

– Ну, например, что это? – и он протянул мне мой телефон. Видимо он выпал из кармана пальто, – Ты шпионка?

– Что?

– Это ничего не изменит, но мне важно знать!

– Нет, я не шпионка.

– А кто тогда?

– Журналистка.

– А это тогда что?

– Телефон.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Но это же невозможно.

– Ну тогда ты очень сильно удивишься, но это ещё и диктофон, фотоаппарат, библиотека, Почта, телевизор и видеомагнитофон.

– Откуда это у тебя? Из КГБ? ЦРУ?

– Из будущего.

– В каком смысле?

– В прямом. Этот разговор должен был состояться, но я планировала его не так. Я из будущего.

– Ой, что-то мне не хорошо. Видимо виски вчерашний был не очень. У меня начались слуховые галлюцинации.

– Это не галлюцинации. Я действительно из будущего. И у меня есть послание для тебя от тебя, – но увидев его стеклянные глаза добавила, – Присядь, пожалуйста. Это долгий и сложный разговор.

Он сел, а я разблокировала телефон, открыла видеозаписи и отдала телефон ему в руки.

– Смотри. После я отвечу на все вопросы.

Он слушал. Внимательно слушал. Внимательно слушал себя из будущего. Сначала, правда, он часто моргал, видимо не веря, что это возможно. Сейчас же его нервозность выдавали только дрожащие руки. А я в очередной раз задумалась. Он из будущего… так странно… та ветвь реальности пока существует. Как он? О чем думает? Я тряхнула головой-мое восприятие не позволяло мне такие игры с сознанием – оно тут же отзывалось сильнейшей головной болью. Это был мне знак о том, что пора прекращать мыслительный процесс в опасном направлении…

Меж тем он сегодняшний закончил смотреть себя будущего.

– А можно ещё раз? – он поднял глаза и тут же опустил их. Видимо не хотел, чтобы я увидела в них слезы.

– Конечно! – я включила видео заново и попыталась сделать шаг назад, но он остановил меня и усадил на колени.

– Останься… пожалуйста…

Как я могла ему отказать? Я ощущала его дрожь. Я понимала, что мир для него сейчас не просто перевернулся, а закружился подобно волчку. Ему было необходимо ощущать меня физически, чтобы осознавать себя. Как это не смешно-в тот момент я была его буйком реальности. Он попросил меня ещё два раза заново включать видео. Потом положил телефон на стол, обнял меня ещё крепче и зашептал.

– Так вот значит как…

– Прости… я не могла тебе рассказать тогда.

– А сейчас? Что изменилось сейчас?

– Сейчас изменилось все. Время, люди, предлагаемые обстоятельства.

– Черт побери, как это возможно?

– Я не вдавалась в подробности. -Важно, что возможно. А как-это уже десятый вопрос.

– Но… я до сих пор не могу поверить, что только что видел себя из будущего…

– Да, согласна, это трудно осознать…

– Я вообще ничего не понимаю…

– Тсссс. Может быть пока хватит? Пошли в постель?

– Да, прекрасная идея. Самый действенный метод осознать себя здесь и сейчас – трахнуть любимую женщину.

Спустя час мы вернулись к тяжелому и неминуемому разговору. Мы сидели в горячей ванной.

– Значит ты из будущего?

– Да.

– Угу. И ты меня спасла…

– Можно и так сказать.

– А если бы не операция, то я бы склеил ласты во время прямого эфира в Кишиневе?

– Да.

– И в реальности так и произошло?

– В той реальности, которой больше нет.

– Ну да. И после операции я дожил бы до двухтысячных, у меня был бы свой театр, но все это было бы без тебя…

– Да.

– А сейчас? Зачем ты вернулась? Что я должен сделать? Нет, я услышал, что я должен прыгнуть, но я ни черта не понял – куда и зачем?!

– Я… я вернулась потому, что у меня задание… и потому, что я не могу без тебя…

– Я – твоё задание?

– В каком-то роде…

– В каком же?

– Ох… Мы хотим предложить тебе прыгнуть в будущее.

– Ты вроде говоришь на русском языке, но я ничего не понимаю.

– Хорошо, – и я снова, крайне подробно, рассказала цели, задачи, механику и алгоритмы. Он слушал меня очень внимательно. Под конец моего рассказа он начал нервно тереть виски.

– Что-то у меня разболелась голова.

– Это не удивительно.

– Ну да. Особенно когда за один час твои представления о мире летят в тартарары.

– Прости…

– Нет, что ты… ты же знаешь – я авантюрист. Тем более я из будущего рассказал мне о том, какие возможности будут у меня. И да, роль спасителя умов – она очень заманчива. Но я не понимаю только одного: почему я? И почему ты? Как? Как такое возможно, чтобы неведомые или ведомые силы разыграли партию так, чтобы столкнуть людей из разных веков? Они же точно знали, что произойдёт между нами. Почему мы?

– Думаю, это вопрос тебе лучше задать ВиктОру при личной встрече.

– У нас будет встреча?

– Конечно. В случае если ты примешь наше приглашение-ты встретишься с ним в будущем.

– А если нет? Если я откажусь прыгать? Ты останешься здесь со мной? – вот это поворот… и щелчок мне по носу – никогда не быть самоуверенной…

– Я… я не смогу…

– Опять? Но почему?

– Меня в будущем ждёт человек, которому я нужнее, чем тебе…

– Кто же это?! – глаза его начали наливаться кровью и он сжал кулаки.

– Наша дочь, – едва слышно прошептала я…

========== Глава 9. «Гибсон» ==========

Мы сидели на кухне. Вообще времени рассиживаться у нас не было – через два часа он должен был быть уже на площадке. Однако он никак не мог придти в себя после того, что услышал. Сначала он окаменел. Жадно глотал воздух и часто моргал. Потом резко встал и вышел из ванной. Я досчитала до 50 и направилась за ним. Он молча курил на кухне. Я подошла сзади и осторожно обняла его. Он накрыл мои руки своей ладонью.

– Как? Как это возможно? И возможно ли?

– Как оказалось – возможно. Именно поэтому я так сумбурно сбегала из 1978.

– Из-за неё?

– Да. Чтобы спасти хотя бы ее.

– Что значит «хотя бы»?

– Их было двое. Я узнала об этом в Израиле. И если бы я сразу прыгнула – был бы шанс спасти обоих, но я обещала тебе быть рядом.

– Но я же не знал…

– И не должен был знать. Ты узнал об этом спустя почти пол века…

– Все равно в голове не укладывается… наша дочь… на кого она похожа?

– На меня.

– Прекрасно! Хорошо, что не на меня.

– Почему это?

– Ну, я не слишком симпатичный…

– Ты? Не слишком симпатичный? – я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

– Ну да. Девочка должна быть похожа на маму.

– Так и вышло.

– Моя дочь… я так мечтал… так хотел… и вдруг оказывается, что у нас есть дочь.

– Да, есть. И именно поэтому я не могу остаться здесь с тобой. Я ей нужна…

– Да, это весомый аргумент. А как же она сейчас без тебя?

– Сейчас с ней мой дубль. Но это только для того, чтобы не травмировать психику. Я, после прыжка, вернусь в тот самый день из которого прыгала.

– Ох… у меня снова разболелась голова… скажи, когда я должен принять решение?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Тогда я согласен. Только вот…

– Что?

– Родители…

– Думаю, ВиктОр позаботится о них. Но это он сам тебе скажет.

– Как? Он здесь?

– Нет, он в будущем.

– Тогда как?

– По скайпу!

– По чему?

– Я все покажу тебе завтра. Как раз завтра у нас сеанс связи.

– Хорошо. А то нам пора собираться. В пять нам нужно быть на Мосфильме.

– Нам?

– Конечно! Теперь то я тебя ни на секунду не отпущу.

– Эмм…

– Тебя это смущает?

– Наоборот. Даже нравится.

Мы вызвали такси. Мой мужчина предпочёл прижимать меня к себе на заднем сиденье желтой волги, а не продираться сквозь снежные заносы на своём новеньком Мерседесе. На самом деле Мерседес был стареньким, когда-то принадлежавшим дипломатическому корпусу или посольству какой-то страны. В цивилизованных странах, после списания, автомобиль направился бы в утиль. В других цивилизованных странах, а не в стране советов. Здесь избранные выстраивались в очередь за автомобильным секонд-хендом.

– Скажи, – и я встрепенулась, – А там, куда мы направляемся, – он понимал, что в машине кроме нас был таксист и старался говорить о путешествиях во времени буднично, – Можно будет купить иномарку?

– Конечно!

– Любую-любую?

– Любую-любую. На которую денег хватит.

– Прямо вот так пойти и купить?

– Да.

– Любопытно! – и он поцеловал меня в макушку.

Доехали мы быстро. Он расплатился с таксистом и мы направились к проходной. На улице было уже темно. Снег хрустел под ногами. Фонари освещали дорогу жёлтыми пятнами. Он придерживал меня за локоть, готовый броситься на помощь если вдруг я поскользнусь. Или нападут хулиганы. И ещё миллион всяких «или». Мне было безмерно приятно, что он так трепетно относился ко времени, которое мы можем провести вместе. Что ему на самом деле было интересно мое мнение о его работах. Что для него существовала только я. А я ощутила свободу. Гора неминуемого разговора упала с плеч. Более того – сам разговор прошёл более чем безболезненно. Для меня. Я понимала, что ночью, после съёмок, будет вторая часть марлезонского балета. Сейчас он переваривал информацию. Я видела, что вопросы рождаются в его голове тысячам. И на все мне придётся ответить. Но это будет уже потом. Когда мы окажемся наедине в нашей берлоге, в нашей постели. А пока – работа. И вновь новый для меня жанр. Жанр ныне канувший в лету. Безвременно забытый жанр телевизионного спектакля, коих было так много в СССР. Этакий симбиоз кино, театра и телевидения.

Я зачарованно озиралась, когда мы, минуя длинные коридоры, попали в съёмочный павильон. Павильон был огромен и скорее напоминал ангар с семиметровыми потолками. Здесь были выстроены декорации для всех сцен – и пляж, и тюрьма, и дом, и здание суда, и богадельня. Больше всего, конечно, меня поразил пляж с настоящим песком. Особенно после снега на улице. Поскольку народу было немного и шла подготовка к процессу съёмки, я позволила себе набрать в руки пригоршню песка и смотрела, как он сыпется сквозь пальцы. Символично, да…

– Как жизнь…

– Что? – я обернулась. Мой мужчина пристально смотрел на сыплющийся песок.

– Утекает как жизнь…

– О, не тратьте жизнь впустую по ничтожным мелочам?

– Нет. Мелочи не могут быть ничтожными. Из них состоит жизнь. И счастье тоже в мелочах. Вот ты себя сейчас не видишь, а у тебя глаза светятся. Готов спорить, ты сейчас была не здесь.

– Да, ты прав.

– А где ты была?

– В Испании…

– А там, куда мы направляемся, мы сможем побывать в Испании? – конспирация превыше всего!

Мы сможем побывать в любой стране, в какой только захотим.

– И в Африке?

– И в Африке, и в Азии, и в Антарктиде. Были бы деньги.

– А они будут?

– Они уже есть. В нашем распоряжении все деньги мира.

– Как это?

– Вот так. Виктор смог построить социализм в своей отдельно взятой компании. У нас на самом деле от каждого по способностям каждому по потребностям, а не как у вас «мне дают по труду, я даю по зарплате».

– Интересный, должно быть, человек этот ВиктОр.

– Не совсем.

– Не совсем интересный?

– Не совсем человек…

По странному стечению обстоятельств сегодня снимали сцены именно на пляже. Песок и песочные часы. Теперь для меня эти знаки сошлись воедино. Возможно ли это? Возможно ли, что он, в той ветви реальности, которой уже нет, чувствовал, что это последняя работа? Что жизнь утекает как песок? Что жизней так много, как много песчинок? Быть может тот вариант был лишь черновиком? Как будто кто-то написал его, чтобы посмотреть, что будет и, поняв, что это тупик-решил переписать? Мне не хотелось об этом думать, но, возможно, судьбоносным писателем был Виктор? Меня заколотило от моей догадки… А тем временем мой мужчина блистал. Как всегда и как никогда ранее. Я вообще всегда считала эту, незаслуженно забытую в будущем, его работу – бриллиантом. Верхом гениальности и актерского таланта. И вот я вижу ее своими глазами. Вижу как всего два актера сплетают обрывки фраз в паутину судеб и событий. Забавно, но где-то очень глубоко, на границе сознания и подсознания, закопошилась иррациональная ревность – настолько он был убедителен. Настолько он, двумя-тремя штрихами, мог показать всю глубину зарождающегося чувства. Я вновь открывала его для себя. И вновь влюблялась. В его персонаж, в него…

– Стоп мотор, – и он переводит взгляд со своей партнёрши на меня, а я близка к обмороку от накала чувств и той всепоглощающей любви, которую я испытываю к нему в эту самую секунду.

– Ну как? – он тихо шепчет мне на ухо и прижимает к груди.

– Бесподобно. Как, впрочем, и всегда…

– Ты преувеличиваешь.

– Нисколько.

– Я правда так хорош?

– Ты – в миллион раз лучше, чем можешь себе представить!

– Значит получится неплохой финальный аккорд карьеры и жизни, – да, ошибки быть не могло, он также считал и в том прошлом, которого больше нет. Но откуда?..

Перерыв. Целый час. Всего час. Час, а потом ещё две сцены и всё. Домой. В тёплый душ, мягкую постель и горячие объятия самого, самого, самого мужчины. Самого любимого, талантливого, ранимого, гениального мужчины. Моего мужчины. Мы пьём горький кофе в декорациях. Можно закрыть глаза и представить, что мы в Феодосии или Израиле. Почти слышен крик чаек.

– Мне почему-то вспомнилось, как в Крыму ты лежала с температурой, а я таскал тебе клубнику с ближайшего рынка. Меня там узнавали и отвешивали ровно полтора килограмма. Как я мчался к тебе, а ты, каждый раз, пыталась меня выставить под предлогом того, что можешь меня заразить…

– Но ты все равно не уходил. Тебя не пугали ни спутанные волосы, ни кашель.

– Ни капельки. Мне было все равно-главное вместе. Тогда я это понимал интуитивно, а за годы разлуки осознала полной мере. Ты нужна мне.

– А ты – мне…

– Давай закроем глаза и перенесёмся туда, в Феодосию. И сделаем вид, что не было этих лет.

– Сделаем монтаж?

– Что?

– Что?

Все же странно осознавать, что я прожила без него чуть больше, чем два года, он же без меня – десять. Десять лет… И совершенно не важно, сколько женщин за это время побывало в его постели. Важно, что он помнил обо мне. С мыслями обо мне он засыпал, просыпался, жил… Нет, он не говорил мне об этом. Я просто знала. Без слов. Слишком уж глубоко он врос в меня за те годы которые я жила без него до «нас».

Моя любимая сцена. Сцена, которую я всегда смотрела не дыша. Так же, не дыша, я сейчас наблюдаю за тем, как творится история. Весь спектр чувств и эмоций: от надменного сочувствия до паники. А чего стоит один только разговор с офицером полиции? Это же просто нужно было включать в учебники по актёрскому мастерству – настолько это было тонко, искрометно и гениально. И ни капли наигрыша или фальши… В этом был весь он – играть так, что стирается грань между выдумкой и реальностью. Его персонаж начинает жить, чувствовать, думать. Он не просто существует в рамках пьесы или сценария, он – оживает. Мой мужчина вдыхает в него душу, как боги вдыхали душу в глиняных людей… Я это знала всегда. Виктор тоже. Это было так очевидно. Очевидно там, в будущем, постфактум. Здесь же другая страна, другие взгляды, мысли, изыскания. И здесь он не волшебник. Здесь он известный актёр. Не больше. А вся метафизика – это чушь.

– Что скажешь? – он закрыл дверь в гримерку и изнеможённо опустился на стул. Он был пустой. Он выплеснул себя всего, без остатка там, на площадке.

– Скажу, что поражена, очарована и восхищена!

– Ты субъективна!

– Если бы я была субъективна, я бы визжала от восторга.

– Ну брось, – и он отпил Боржоми, – Ты просто преувеличиваешь.

– Нет, ни капли. Почему ты до сих пор не можешь поверить в свою гениальность?

– Гениальность, скажешь тоже! Вот Вахтангов, Чехов, Немирович-Данченко – это да. А я…

– Сейчас это звучит странно, но в следующем веке ты будешь для всех, как Вахтангов для тебя. Недосягаемая величина. Космос. Вселенная.

– Ты серьезно?

– Ты так ничего и не понял? Как ты думаешь, стал бы самый влиятельный… хм… пусть человек… самый влиятельный человек в этом мире, ломать кристаллическую решетку времени только лишь для того, что бы дать нам с тобой шанс на счастье?

– Думаю нет, – он поднял на меня глаза, – Выходит ты тоже пешка?

– Да. Но меня это совершенно не волнует. Это не важно!

– А что же важно?

– То, что сейчас я буду развязывать узел на твоём галстуке, – и я опустилась перед ним, – А после мы поедем домой. К нам домой. И я засну на твоём плече. А утром, проснувшись, я буду знать, что это не сон. Что я рядом с тобой. И что ты меня любишь. Любишь же?

– Беспредельно, – он, дрожащими пальцами, смахнул прядку с моего лба.

– Вот это важное. А уж пешка я или ладья – меня не касается. Лишь бы был ты и были мы.

Мы возвращались домой уже глубокой ночью. Таксист, Слава Богу, был молчалив и собран. Мы же тоже молчали. Он гладил мою руку и смотрел в окно. Он прощался. Прощался с этой Москвой, с этой зимой, с этой страной. Он хотел запомнить каждую секунду ускользающей эпохи. Я слышала его тоску.

– Ты не передумал? – тихо спросила я.

– Ты о чем? – он наклонился ко мне и поцеловал в бровь.

– О прыжке.

– Нет. Почему я должен был передумать?

– Ну, тут вся твоя жизнь…

– Без тебя… а там вся жизнь с тобой. Как ты думаешь, что я выберу?

– Меня?

– Нас. Я уже выбрал. Много лет назад. Интуитивно. Там, в Останкино. Я сотни раз задавал себе вопрос – почему я так повёл себя. И ответа не находил. Да, много женщин пытались меня соблазнить. У многих это получалось. Но я, хоть убей, не понимаю, почему с тобой было все по-другому. Почему я, с первой же секунды, не хотел отпускать тебя. Видимо это действительно – судьба. А может быть в прошлой жизни мы уже были вместе.

– Были…

– Что?

– Что?

========== Глава 10. «Кто, если не он?» ==========

Мы пили чай на кухне. Конечно, пора было уже ложиться спать, но мы не ложились. Завтрашний день был относительно свободен – всего пару интервью и одна фотосъёмка. Все это в ближе к вечеру. Да и сеанс связи с Виктором, но это только в 13.46. А сейчас нам было необходимо говорить. Точнее ему – задавать вопросы, а мне отвечать на них.

– Правда в будущем в магазинах все есть? Прямо все-все? Даже французский парфюм или английские поло?

– Да. Есть всё. Много. Слишком много, – но, заметив его удивлённый взгляд, добавила, – Это сначала эйфория от обилия заморских продуктов, кроссовок, жвачек. А потом все это приедается. Ты перестаёшь замечать разнообразие. И уже выискиваешь товары из прошлого или те, что сделаны по ГОСТу. Начинаешь ценить качество. Вместо китайской синтетической футболки выбираешь белорусский трикотаж. Вместо колы – квас или воду. А по началу – да. Я помню свои первые кроссовки, которые двоюродная сестра привезла мне из-за границы. И первые джинсы Монтана.

– Прости за нескромный вопрос, но сколько тебе было, когда сменился режим… или будет…?

– Мне было семь лет. Я успела стать октябрёнком, учила стихи про Ленина в первом классе, а потом раз и все. И все закончилось.

– Значит у нас с тобой сколько лет разницы?

– Какое это имеет значение?

– Ты права, в сущности – никакого. Просто любопытно… А заграница?

– Что заграница?

– Как туда попадают?

– Очень просто-оплачиваешь тур, оформляешь визу и летишь.

– Куда угодно?

– Ну, за исключением тех стран, в которых проходят военные действия. А так – да. Куда угодно.

– То есть я могу ткнуть пальцем в глобус и полететь в эту страну?

– Совершенно верно, – и, зевнув, добавила, – Я в душ и спать.

– Я с тобой!

– В душ?

– В душ и спать!

– Но мы тогда не скоро заснём.

– Возможно, – и он подал мне руку, – Позвольте проводить Вас?

– С радостью, – ответила я.

– Но прежде, чем мы упадём в объятия Морфея, я хочу спросить.

– Конечно!

– Ты уверена?

– В чем?

– В том, что я тот, кто тебе нужен? В том, что ты готова, а главное хочешь, прожить со мной всю жизнь?

– Да, – моментально ответила я.

– Тебе даже не нужно время на раздумья?

– Нет. Не нужно. Я столько раз уже обдумала и передумала, что делать это ещё раз – бессмысленно.

Хорошо. Тогда я спокоен. Просто я боюсь. Боюсь того, что ждёт меня в будущем без тебя.

– Тебе совершенно нечего опасаться или бояться. Теперь я с тобой.

– Это прекрасно. А теперь в душ и спать!

Он проснулся первым. Когда я открыла глаза – его не было рядом. На улице было уже светло.

– Проснулась? – я повернулась к дверному проёму. Он улыбался, держа две чашки в руках, – Кофе в постель?

– Хм… а давайте, – я села в кровати. Он подошёл и протянул мне чашку, – – А разве Вы не составите мне компанию?

– Уже составляю.

– В постели.

– Ах, это… Ну, я даже не знаю…

– А что Вас смущает?

– Ну, вдруг, Вы будете приставать, а я, знаете ли, не смогу устоять.

– Приставать? Обязательно буду, – и я скинула одеяло.

– О! Раз так, тогда я уже, – он забрался в кровать и обнял меня, – Но сначала – кофе!

Очень сложно родителей научить пользоваться смартфоном или планшетом. А здесь человек, который никогда в жизни не видел этот самый планшет.

– Похож на телефон, только больше, – комментировала я, пока он крутил в руках новую «игрушку».

– И в нем тоже есть все? И почта, и календарь, и записная книжка?

– И фотоаппарат, видеокамера, возможность монтировать видео, ретушировать фото, а так же игры, музыка и многое другое.

– Правда?

– Конечно!

– А как мы будем с Виктором связываться? По телефону? Разве можно позвонить в будущее?