Текст книги "Зеркала времени (СИ)"

Автор книги: Medieval story

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Предисловие.

Зеркала, пожалуй, самые загадочные обитатели нашего мира. Да, именно обитатели. У каждого зеркала есть душа, история, энергетический заряд. Зеркало – это советчик, коридор, проводник.

Зеркала таят в себе ответы и вопросы, потому как сами сотканы из материи вопросов и ответов. Зеркала мистические проводники, гуру. Зеркала – тихие убийцы, великие благодетели, ведь они отражают то, что в нас уже есть.

Весь наш мир – это огромное зеркало. Немного заторможенное, с поправкой на время, но зеркало. Оно дает нам все, что мы хотим. Именно поэтому бойтесь своих желаний, они всегда сбываются!

Спасибо Михаилу Афанасьевичу Булгакову и Габриэлю Гарсиа Маркесу за их мистический реализм. Одному за русский, другому за латиноамериканский…

========== Пролог ==========

Комментарий к Пролог

«Я пропал, как зверь в загоне…»

Б. Л. Пастернак

Он выл как раненый зверь. Не фигурально, не литературно. Натурально. Выл. Выл, разбивая кулаки о бетонные стены. Выл, мечась по комнате. На секунду успокаивался. Тяжело дыша, валился на пол. Вздрагивал от рыданий. Потом садился, обхватывая колени руками, и смотрел в одну точку, раскачиваясь в унисон своим рыданиям и внутреннему камертону. Я садилась рядом и гладила его по голове. Он успокаивался, обессилено клал мне голову на плечо. Я перебирала россыпь русых волос и что-то шептала. Он обнимал меня. Потом отталкивал. Со всей злостью бессилия. Целовал руки, просил прощения. И вновь метался как раненый зверь.

– Я не могу! Я не хочу! Не хочу видеть, как разрываются сердца родителей от горя. Не хочу видеть, как меня оплакивают мои друзья. Я слабый. Я не могу!

И он снова валился на пол и рыдал в голос. Я не могла найти слов, чтобы успокоить его. Чтобы облегчить эту боль. Всепоглощающую тоску. Это был не просто банальный «выход из зоны комфорта». Это был выход из жизни. И духовный и физический. Там, сейчас в кишинёвской больнице, лежало тело, оболочка. Созданная по образу и подобию со стопроцентной схожестью. Тождественная. Похожая на него. Оболочку оплакивали друзья, родители, коллеги. Оплакивали авансом, ибо врачи боролись, но были бессильны. И он сам уже был бессилен что-либо изменить. После драки кулаками не машут. Он принял решение. Сам. Без моего давления или помощи. Он сам разговаривал с Виктором. Он сам дал согласие. В 2016 его ждала новая оболочка. Выращенная по всем правилам. В лучших традициях элитных «слайдеров»…

Конечно, первый прыжок – пугает и обескураживает. Можно много рассказывать, о том, как это бывает, но ничто не сравнится с первым опытом. Это как первая любовь, первый секс, первая смерть. Там, после прыжка будешь ты в новом здоровом, идеальном теле. Но, каждый раз открывая глаза и начиная осознавать себя, ты задумываешься – а ты ли это? Твои ли это воспоминания? Твоя ли душа?

Я долго пыталась понять, как они так делают, что тело, разум и душа вновь собираются воедино? И если с оболочкой и памятью все достаточно просто, но душа? Понятно, что в распоряжении Виктора (хотя он настаивал на том, что он ВиктОр, на французский манер) находились не только все самые современные вселенские технологии, но и лучшие шаманы, ведьмы, боевые маги. Но как ему удавалось синхронизировать всё и всех – оставалось для меня загадкой уже много лет. Или секунд?

– Всё! – обречено выдохнул он и спиной съехал по стене, – Я умер…

На экране над его головой врачи отключили его тело от аппарата искусственной вентиляции легких. Это был конец. Конец эпохи. На часах было 17.54 утра. На календаре 23 марта 1989 года.

Он встал. Шатаясь дошёл до кушетки и повалился на неё. Я не мешала. Я понимала, что ему нужно поспать, забыться, отдохнуть. Свыкнуться с тем, что назад дороги нет. Всё. Казалось, еще секунду назад можно было что-то переиграть, а теперь уже нет. Предлагаемые обстоятельства изменились. Впереди новые свершения, разочарования, победы. Впереди прыжок. Впереди изменение истории и «завтра». Будут ли живы его родители, когда мы вынырнем? Я не хотела об этом думать… Именно поэтому мне пошли навстречу и позволили спасти его отца. В этой реальности. ВиктОр даже выделил лучшего алхимика Средневековья и лучшего шамана Гипербореи, чтобы они, под видом обыкновенных израильских врачей Штульмана и Катца, смогли поправить шаткое здоровье отца – ему было так сложно рвать материнскую пуповину, что осознание того, что мать не останется одна, значительно облегчало тоску от неминуемой разлуки.

Виктор дал ему три с половиной месяца перед прыжком на то, чтобы попрощаться со всеми, кто, так или иначе, был ему дорог. Дальше по плану был приступ в прямом эфире, который произошёл уже с двойником. Все последующие события мы наблюдали в этой комнате на экране. Я наблюдала. Он их проживал. Каждую слезу, каждый крик, каждый вздох.

Уснул он молниеносно – настолько выжгла, испепелила его эта трехдневная истерика, пока врачи боролись за жизнь его клона. Да, да. Если вы чего-то не видели, это не значит, что этого нет. Клонирование уже давно вошло в арсенал инструментов слайдеров, ибо без него путешествовать во времени просто невозможно. Новое тело выращивается в лаборатории и ты просыпаешься уже в нем после прыжка. Процесс автоматизирован и контролируется из головного офиса на Альфа Центавре (ну мне хочется так думать, т.к. никто не знает, где находится центральный офис – быть может в Арбатском подвале, на верхушке Эйфелевой башни или на дне Марианской впадины).

Но, как я уже говорила, первый раз – всегда страшно. Я помню свой первый раз. Тогда я не понимала, на что я иду. Это была игра. Точнее это был шанс переиграть самого серьезного и изощренного соперника – свою судьбу.

Я пришла устраиваться на работу. Точнее мне предложили работу. Просто написали электронное письмо. Чем-то зацепили. Я приехала. Потом ещё раз. Потом снова. Я прошла 7 кругов ада – 7 собеседований с разными специалистами. После чего встретилась с Виктором.

Это было лето. Мы встречались в московском ресторане Аист. Я приехала раньше и ждала его на веранде. Он зашёл и все официанты, в едином порыве, обернулись к нему. Виктор был в свитере и, почему-то, в сланцах. В руках он вертел старинную трость с головой пуделя вместо набалдашника. Говорил медленно и по существу. Сразу сказал, что я им подхожу. Но платить они мне не будут. Я опешила. А он протянул мне золотую карту на мое имя. «Мы Вам не будем платить. Все наши деньги – Ваши.» Я, наученная программой «Орёл и решка», полюбопытствовала о лимите золотой Карты, на что получила ответ, что лимита нет. И что я могу купить себе не только сумку Шанель, но и весь модельный дом с фабриками и Лагерфельдом в придачу. А на сдачу все магазины Desigual по всему миру. Однако ВиктОр был уверен, что я этого делать не захочу. Во всяком случае сейчас. Сейчас, когда он дал мне мое первое задание… и, что показательно, мне дали возможность отказаться. Но неужели я могла так бездарно про… скажем, «не воспользоваться» таким шансом?..

========== Часть 1. Операция «Творец». Глава 1 «Объект». ==========

Комментарий к Часть 1. Операция «Творец». Глава 1 «Объект».

«Начало было так далёко, так робок первый интерес…»

Б. Л. Пастернак

Я стояла перед дверью гримерной комнаты и пыталась унять дрожь в ногах. Так я нервничала всегда перед полетом или перед походом к стоматологу. А тут, казалось, стоматолог будет лечить меня без наркоза на протяжении трансатлантического перелета. Дыхание никак не хотело успокаиваться и, с потрохами, выдавало мое чрезмерное волнение. Нет, волнение то было абсолютно оправдано – известный актер, кумир миллионов. Но у меня были свои причины для того, чтобы терять почву под ногами.

Я глубоко вздохнула и постучала.

Сердце оборвалось. Вот сейчас. Сейчас. Сейчас. Это было за гранью понимания и на периферии сознания. Реальность и ирреальность. Сон и явь…

– Войдите, – сердце сжалось. Такой родной и такой далекий голос. Уж никогда бы не подумала, что услышу этот манящий голос своими ушами. Так буднично, устало.

Я осторожно открыла дверь и переступила порог.

Ничего необычного. Обыкновенная останкинская гримерка. Зеркало, раковина, пара стульев, вешалка. Хотя чему я удивляюсь – время такое, что все равны. Хоть Звезда всесоюзного масштаба, хоть токарь третьего разряда. Излишества – это все для проклятых капиталистов. А у нас, в стране советов, отличаться не принято.

– Вы что-то хотели? – усталые глаза. Усталый голос. Он сидит вполоборота у гримировального столика. Ловлю его взгляд через зеркало.

– Да. Я из «Телерадиовещания». Мой начальник вчера с Вами договорился об интервью, – я всеми силами пыталась скрыть предательскую дрожь.

– А… да… – растеряно ответил он, – Проходите.

Я прошла, но осталась стоять.

– Присаживайтесь пожалуйста, – и он жестом указал на стул напротив. Он мне сейчас напоминал мудрого Каа. Я же чувствовала себя безвольным бандерлогом. Одного взгляда этих синих глаз хватило, чтобы я перестала осознавать себя, свою легенду и свою задачу, – Начнём?

– Конечно, – слишком бодро отозвалась я и достала из сумки блокнот и ручку, походу сетуя на то, как тяжело жилось без диктофонов журналистам в прошлом веке, – Итак, первый вопрос…

Однако задать его я не успела. Мой собеседник побледнел, по лицу и телу прошёл спазм, костяшки пальцев побелели и он впился пальцами в столешницу.

Я испугалась.

– С Вами все в порядке? Может врача вызвать?

– Нет, нет. Все в порядке, – еле слышно прошептал он, – голова… сейчас пройдёт…

Прошло несколько минут. Боль не уходила, а я начинала паниковать.

– Простите, – он поднял на меня затуманенные глаза, – это может показаться нереальным, но я могу Вам помочь, облегчить боль. Ну, если, конечно, Вы мне доверитесь.

Он смотрел на меня глазами полными боли, взвешивая «за» и «против».

– Я готов, – спустя несколько секунд, показавшиеся мне вечностью, ответил он.

Я встала позади него, попросила закрыть глаза и запустила пальцы в его русые волосы. На самом деле для снятия боли не нужен физический контакт, но я просто не могла удержаться. И так события начали развиваться не совсем так, как мы планировали с Виктором.

Я вытягивала и отрывала нити боли. Я знала причину, но сама уничтожить ее не могла. Поэтому я купировала симптомы. Вообще снятие боли – это самое простое, чему учат шаманы междуречья на своём ускоренном курсе «Я против себя».

Спустя несколько минут спазм ушёл. Объект открыл глаза и посмотрел на меня. Я рефлекторно отдернула руки и отступила на шаг назад. Спохватившись, я смутилась и пошла мыть руки, сбрасывая с них обрывки негатива.

Я чувствовала движение воздуха за моей спиной. Холодок пробежал по позвоночнику и тут же я почувствовала его руки на своих плечах.

– Вы себе даже не представляете, как я Вам благодарен! Я чувствую, будто заново родился! И ведь я даже не знаю Вашего имени.

– Вера, – ответила я и повернулась к нему.

– Так зовут мою бывшую жену, – усмехнулся он.

– Я знаю, – ответила я смотря прямо в глаза. Это было опасно. Я тонула в синеве.

– Скажите, что я могу для Вас сделать? – он взял мою руку в свои ладони и, не отводя глаз, еле ощутимо, коснулся ее своими губами. Это был сигнал.

– Вы можете меня простить, – прошептала я.

– Простить? За что?

– За это, – я встала на цыпочки и поцеловала его. Сама. Едва коснулась его губ. Задержала поцелуй на пару лишних секунд. Потом отстранилась и открыла глаза.

Он был обескуражен. Сфокусировал свой растерянный взгляд на мне.

– Простите?

Он не ответил. Просто сгрёб меня в охапку и впился губами в мои губы. Я задохнулась. Обмякла в его руках, уступая его натиску. Это было неожиданно. Но, осознав, что происходит, я ответила ему. Я впивалась пальцами в его плечи, кусала губы. И вот его рука на моей груди. Он прижимает меня к стене всем телом. Целует шею, плечи. Задирает юбку. Я расстегиваю ремень на его брюках… мира больше нет. Есть я, есть он, есть наша страсть.

Стук в дверь заставил нас замереть. Мы тяжело дышали и не смотрели друг другу в глаза.

– Простите, зрители Вас ждут, чтобы взять автографы.

– Уже иду, – прохрипел он, не убирая рук с моего тела. Потом, видимо осознав, что происходит, он, нехотя, застегнул пуговки на моей блузке, – Простите… я не должен был…

Я подняла на него глаза.

– Надеюсь Вы извиняетесь за то, что не закончили…

Он смотрел на меня не отрываясь. Изучал? Анализировал? Потом улыбнулся и коснулся губами моего уха.

– Конечно! Но я, непременно, это закончу. Сегодня… – я подалась вперёд и обвила его шею руками, но он мягко меня остановил, – Ещё одно движение и я не скоро выйду к зрителям, а ведь они ждут. Они не виноваты в том, что я нечеловечески хочу тебя прямо здесь и сейчас.

Так мы перешли на «ты».

========== Глава 2. «Ты» ==========

На самом деле в том, что произошло не были ни мистики, ни выдумки. Это мой природный дар эмпатии. Я умела расположить человека к себе за 5 минут разговора. Да так, что человек считал меня своим лучшим другом. А уж мой дар помноженный на 8 стараниями жрецов Атлантиды – вообще не давал жертве опомниться. Возможно именно поэтому Виктор взял меня на работу…

– Прости, мне нужно переодеться…

– А! – я вынырнула из своих мыслей, – Мне выйти?

– Нет, что ты… просто… ну… ты понимаешь… я… у меня… если мы поедем ко мне… в общем, я хочу чтобы ты осталась и увидела меня без одежды сейчас, а не потом, когда сложно и обидно будет останавливаться…

Я не понимала, о чем он. Меж тем он снял водолазку и отвернулся от меня. Всю спину испещряли шрамы как от перенесённой ветряной оспы. Он молчал. Я тоже.

– Вот, – тяжело вздохнул он.

– И ты думаешь меня это должно испугать?

– Не испугать. Вдруг тебе будет неприятно прикасаться ко мне, – как в нем, таком гениальном, великом, талантливом уживалась такая неуверенность в себе? Я подошла к нему и прикоснулась подушечками пальцев к обнаженной спине. Он вздрогнул.

– Главное, чтобы тебе было приятно, – и я начала осыпать поцелуями его спину, плечи, руки. Все, до чего я могла дотянуться. Никто не знает, чем бы это закончилось, если бы в дверь вновь не постучали.

– Иду! – крикнул он.

В фойе концертной студии Останкино яблоку негде было упасть. Казалось все те, кто час назад были в зале остались здесь. И я, честно говоря, понимаю их как никто. Такая возможность – взять автограф у своего кумира. Здесь были и девочки школьницы, и мужчины в очках, и молодые женщины. Воистину всенародная любовь. И они не роптали – покорно ждали своего кумира. Мне на секунду стало неловко от того, что задержался то он по моей вине. Воспоминание зацепилось за воспоминание и я густо покраснела…

– Мне очень интересно, о чем ты думаешь, – шепнул он мне на ухо, заговорчески улыбаясь.

– Рассказать? Прямо сейчас? Не стесняясь подробностей?

– Рассказать. Обязательно во всех подробностях. Но чуть позже. А то некоторые дамы могут мое возбуждённое состояние принять на свой счёт, – и его рука скользнула вниз по моей спине.

Толпа встретила его бурными овациями. И тут же к нему выстроилась очередь из желающих получить автограф. А я в очередной раз подумала о том, что любовь к очередям у нашего народа в крови. Я стояла поодаль, не выпуская его из поля зрения. Рядом со мной две студентки делились впечатлениями друг с другом.

– Он мне так улыбнулся!

– Да, он такой очаровательный!

– И красивый!

– Да!

– Хотела бы я быть на месте его жены!

Я невольно улыбнулась. Сегодня мне это предстояло. От непристойных фантазий сладко засосало под ложечкой. Кожа до сих пор горела от его прикосновений. Каждая клеточка моего тела в ультимативном порядке требовала продолжения. Самого жёсткого и грязного. Самого изощренного и извращённого продолжения…

А людской поток к нему не иссякал. Кто-то жал руку, кто-то заглядывал в глаза, кто-то говорил слова благодарности. И это всеобщее поклонение ещё больше распаляло меня. Я скользила по нему взглядом. Эти губы… они сейчас улыбаются очередной поклоннице, а четверть часа назад они с первобытной страстью впивались в мои ключицы. Эти тонкие длинные пальцы, оставляющие размашистый автограф, не так давно, до синяков, сжимали мои запястья… Видимо я опять залилась краской. И слишком уж не вовремя он бросил взгляд на меня и самодовольно ухмыльнулся. Его внутренний зверь ликовал и обещал мне все запретные плоды искушения и удовольствия.

Наконец все желающие взяли автографы и ретировались. Осталось несколько стаек девчонок, которые стояли по углам, шептались и хихикали.

– Пойдём, – безапелляционно взяв меня за локоть, он повёл меня в сторону гримерки.

– Куда?

– Забрать вещи и к машине.

Он практически затолкал меня в гримерку и закрыл дверь. Он сбивчиво дышал смотря на меня из-под длинных, почти белесых, ресниц.

– Не передумала?

– А должна была?

Мой вопрос он оставил без ответа. Крепко держа меня за запястья, он прижал меня к двери. Он смотрел на меня не отрываясь.

– Ты красивая. И дерзкая, – голос его охрип от возбуждения.

– Накажешь меня?

Он опешил. Отпустил мои руки. Улыбнулся одними уголками губ. Провёл пальцами по губам, скулам, и, остановившись на шее, он прошептал:

– Накажу. Так, чтобы запомнила на всю жизнь.

– Так поехали же уже!

Вышли мы из телецентра без особых приключений. Он все так же лучезарно улыбался, однако во всех жестах сквозила нервозность. И я была причиной этой нервозности. Приятно, черт побери.

Мы сели в его Волгу и, со свистом, рванули с места. Он торопился. Боялся, что я передумаю? Пожалею?

– Теперь ты можешь рассказать все, о чем думаешь, – и его рука легла на мое колено.

– Я предпочту повременить. Лучше я буду делать и комментировать, – я поднесла его руку к губам и начала покрывать ее поцелуями.

– Ох… никогда ещё дорога домой не была такой волнительной и волнующей…

Он накрыл мою руку своей и перенёс на своё колено. Он смотрел на дорогу, я смотрела на него. Он делал вид, что ему все равно. Однако глаза его, и без того яркие, просто таки светились. Мы молчали. К чему слова?

========== Глава 3. «Моя» ==========

Мы зашли в подъезд. Поднялись в лифте. Мы не смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что достаточно одной искры, чтобы наши предохранители перегорели. И, поскольку ни я, ни он не были поклонниками эксгибиционизма, мы, скрипя зубами, ждали, пока двери лифта откроются на нужном этаже. Потом он долго не мог попасть ключом в замок, виновато оглядываясь на меня.

Наконец-то замок поддался и мы зашли в квартиру. Звук закрываемой двери сдетонировал наши страсти. Он набросился на меня как голодный зверь. Кусая, царапая, осыпая тело поцелуями. Без романтики. Почти по-животному. Со всей страстью и желанием. Казалось наши сознания отключились, выпуская на авансцену природные рефлексы и желания. Уже потом, спустя пол часа я лежала на его плече. Мы все так же были в центре коридора. Одежда была разбросана. А я жалась к нему, хотя за окном была поздняя весна и было достаточно тепло. Меня колотило. Меня била дрожь.

– Тебе холодно, – то ли спросил, то ли констатировал он, затягиваясь американским Мальборо, – Пойдём в кровать.

Я знала эту комнату. По рассказам, по воспоминаниям. Именно такой мне ее рисовало мое воображение. Он подошёл к модному и дефицитному проигрывателю, взял с полки пластинку, бережно вытащил ее из конверта и поставил на неё иглу. Вслед за треском послышалась мелодия. Музыка.

– Ив Монтан? – он кивнул.

Он начал меня изучать. Теперь трезво, без пелены страсти и похоти. И я начала смущаться. Мне было все равно, что на мне не было одежды, но я меня смущали его вопросы, которые красноречиво свидетельствовали о том, что-то, что произошло – это не просто затмение сердца и помутнение сознания.

– Расскажи мне о себе.

– Что именно?

– Все, что сочтешь нужным.

– Ну имя мое ты знаешь. Я журналист, философ, эзотерик.

– Это те, кто варят суп из лягушек?

– Нет, то ведьмы.

– А…

– Я не люблю глупость, икру, и понедельники.

– А сегодня понедельник.

– Сегодня – люблю.

– А что ещё ты любишь?

– Люблю ящериц, Маркеса, Испанию и… тебя…

– Прямо так сразу?

– А чего тянуть то?

– И как мне теперь жить дальше?

– Так же как и раньше. Я же как-то с этим живу.

– Наверное нам нужно пожениться?

– Прямо так сразу?

– А чего тянуть то?

Действительно. Просто. А чего тянуть то?

– Ты есть хочешь? – спросил он, приподнимаясь на локтях. Он все же смущался своей наготы.

– Нет, – ответила я, прижимаясь щекой к его руке.

– Это хорошо, а то у меня все равно холодильник пустой. Плохо, что хозяин из меня не очень хороший.

– Глупости – хороший. Даже слишком! – промурлыкала я.

На улицу начали спускаться сумерки. Приятные весенние сумерки. Влажные и тёплые. Мы лежали на кровати. Мы успели уже попить чай, поплескаться в ванной и, снова, вернулись в кровать. Раздался телефонный звонок. Сначала он не хотел подходить, но после пятого настойчивого «дзинь» он все же, нехотя, вылез из тёплой постели. Говорил он односложно и резко, но и этих обрывков мне было достаточно, чтобы понять, что звонила его бывшая любовница, которая никак не хотела соглашаться с тем, что она бывшая. Насколько я поняла она намеревалась приехать к нему в гости.

– Ты знаешь, – задумчиво сказала я, когда он закончил разговор и прижал меня к себе, – Я, пожалуй, поеду.

– Куда? – искренне удивился он.

– Домой.

– Как, ты не останешься?

– Оставаться на ночь у незнакомого мужчины? Нет, это не про меня, – я безрезультатно старалась не рассмеяться, пока он хохотал в голос.

– Незнакомого? – спросил он, немного успокоившись, – Меня знает вся страна.

– Но я же не страна.

– Ну тогда спрашивай!

– Расскажи о себе то, что сам захочешь рассказать.

– Один-один. Ну, мое имя ты знаешь. Я актёр, немного режиссёр, романтический влюблённый дурак в общем.

– А в кого влюблённый? – ответ я знала.

– В тебя!

– Вот так сразу?

– А почему бы и нет? – и добавил, – Ты точно не хочешь остаться?

– Нет, не сегодня.

– Но мы же ещё увидимся?

– Конечно!

– Завтра?

– Да, прямо утром я приеду тебя будить. Если, конечно, ты не решишь ещё кого-то пригласить на сегодняшнюю ночь.

– Ты про звонок? Не бери в голову. Она хорошая… была… а стала сумасшедшая.

– Вот видишь, ты сводишь женщин с ума.

– Я тебя отвезу.

– Может лучше такси?

– Нет! Я не могу никому тебя доверить.

– А себе?

– Себе тем более.

Мы долго ехали по вечерней Москве. Казалось он выбрал самый длинный маршрут от Баррикадной до Черемушек. Я не спорила. Одному Богу было известно, как я хотела заснуть в его руках, но работа есть работа. Мне необходимо было написать отчёт и организовать сеанс связи с Виктором.

– Кто бы мог подумать, как одна случайная встреча может изменить настрой человека. Ещё утром я был в глубочайшей депрессии из-за того, что со всех сторон мне говорили, что я должен, должен, должен. Родители, жены, любовницы, начальники, страна. А потом появилась ты. Как глоток свежего воздуха. Без ультиматумов и манипуляций. Без ненужных принципов и слов. Просто потому, что нам двоим этого хотелось. Ты себе даже представить не можешь, как мне было хорошо. Впервые за долгое время, в постели с тобой, я почувствовал себя мужиком. Я отпустил себя. Кстати, я не очень больно тебе сделал?

– В самый раз, – ответила я и коснулась его лба, – как хорошо, что ты отпустил себя! Мне было не хорошо… мне было восхитительно, волшебно. Жаль только…

– Что?

– Что ты меня так и не отшлепал…

Он смутился. Он. Смутился. Уши его пылали…

– Ты первая, кто вот так, с первой встречи, не боится говорить вслух о том, чего в СССР нет. Ты точно отсюда?

– Нет, – честно ответила я, а дальше уже не честно, – Я много лет жила в другой стране и вернулась совсем недавно.

– В какой?

– Сначала в Испании, потом на Кубе.

– Ну и как там в Испании?

– Хорошо. Море, солнце, песок, хамон, сангрия.

– Ага, у нас тоже: Геленджик, варёная кукуруза и ситро.

– – Сомнительная альтернатива.

– Согласен. Прости, мне показалось или у тебя татуировки?

– Не показалось.

– А что они означают?

– Много чего. Исполнение желаний, тройственность, мудрость.

– И как тебя принимают у нас, когда видят татуировки?

– Люди не понимают, но мне все равно. Там, где я жила-это абсолютно нормально.

– Знаешь, я иногда жалею, что не родился в Америке. Был бы хиппи, носил бы длинные волосы, цветные рубашки и курил бы травку. Дитя цветов и так далее.

– Романтика…

– Хотя нет, травку не курил бы – я и так дурной.

Мы долго целовались в машине у моего подъезда. Долго обнимались на этаже.

– Может быть предложишь зайти?

– Не сегодня, прости. Завтра в 7 утра я буду у тебя.

– Обещаешь?

– Честное комсомольское! – всегда мечтала это сказать вслух.

– «Чуть свет уж на ногах! и я у ваших ног.»

– Да, мне ли не знать, что все горе – от ума.

Я безрезультатно пыталась привести мысли в порядок. Худо-бедно я составила отчёт. О настроениях поклонников, о нем, о нас. Виктор знал, кого отправлять на это задание. Я совмещала приятное с полезным. Я не просто играла в любовь – я любила на самом деле. Через 7 минут 45 секунд, ровно на 15 минут появится Wi-Fi и я смогу отправить свой отчёт. А потом спать. Хотя, скорее ворочаться до утра в холодной постели.

Я люблю свою работу, я приду сюда в субботу… просто я бессмертный пони.

Я никак не могла понять, как люди жили без компьютеров и интернета. Хорошо хоть в моей квартире был телевизор. Я включила этого динозавра. На мое счастье шли Девчата. Зазвонил телефон. Городской? Несколько секунд ушло на его поиска. На другом конце провода я услышала его голос:

– Я звоню чтобы сказать, что я уже дома и я уже скучаю.

– Откуда у тебя мой номер?

– Я медиум!

– А если серьезно?

– У меня друг работает в Мосгорсправке. Я правда скучаю и жду утра.

– Я тоже, я тоже. Доброй ночи! Целую тебя!

– Вот уж дудки! Целовать завтра будешь лично! И туда, куда я захочу.

Как я и предполагала – я проворочалась в кровати добрую половину ночи. В принципе, так всегда было после прыжка, но тут ещё немаловажную роль играли воспоминания. Как только я закрывала глаза, я видела его лицо, надо мной, с капельками пота на лбу и блаженством в глазах. И меня пробирала дрожь. Я куталась в безразмерный махровый халат и шла курить на кухню. Я пила вино и курила. Курила и пила вино. Ближе к трём часам организм сдался и попросился спать. Будильник был заведён, такси заказано. Я действительно буду у него в 7 утра. Лишь бы он не решил скоротать эту ночь с кем-то другим. Хотя у меня было смутное подозрение, что его бывшая любовница заявится к нему посреди ночи. Но так даже интереснее.

Без пяти минут семь я вышла из такси у его дома. Ещё 2 минуты на подъем на лифте. И вот его дверь. Я было потянулась к звонку, как вдруг, откуда-то справа, раздался голос:

– Если ты к нему, то его нет.

– Кого его? – спросила я прищуриваясь. Так и есть. – Его бывшая любовница. Действительно заявилась посреди ночи. Но в квартиру не попала.

–, Ну его. Я его пол ночи жду.

– Простите, а Вы кто будете?

–Я? – и женщина встала в полный рост, – Я его жена. Будущая.

– Прости, но я так не думаю, – и уже мне, – Я боялся, что ты не приедешь! Заходи быстрее!

Он буквально втащил меня в квартиру и захлопнул дверь.

– И давно она там?

– Не знаю. Несколько часов. Какая разница?

– Он она же зачем-то пришла? И это «что-то» настолько важное, что она пол ночи провела в подъезде.

– Она пришла затем, чтобы заявить на меня свои права.

– А ты?

– А я ждал тебя. Я же сказал, что ты будешь меня целовать куда я пожелаю.

– Так я же только за этим и приехала, – ответила я, развязывая пояс на его пижамных штанах.

И вот опять мы лежим в коридоре на полу. Касаемся друг друга только кончиками пальцев, боясь спугнуть этот сон.

– Как тебе спалось? – нарушил он молчание.

– Отвратительно! – честно ответила я.

– Почему же?

– Было холодно и одиноко.

– А я предупреждал…

– Да, ты оказался прав. Больше не буду с тобой спорить.

– Никогда?

– В большинстве случаев.

– Что ты планируешь сегодня делать?

– Не знаю. Валятся с тобой на полу в коридоре.

– Прекрасные планы на день. Но у меня в 11 утра репетиция в театре. Часа на 2, не больше. И я свободен буду до 6 вечера. И вернусь к тебе на пол в коридоре.

– Мне кажется или ты намекаешь на то, чтобы я осталась здесь?

– Я не намекаю, я говорю прямым текстом. А будешь перечить – я тебя запру.

– Как Вам будет угодно, мой господин!

Поскольку холодильник так и остался девственно чист, было принято волевое решение вылезать из постели и идти в кафе. Тогда я в очередной раз пожалела о том, что не существовало ещё служб доставки еды.

– Вот если бы можно было позвонить куда-то и тебе бы привезли еду на дом.

– Так и будет лет через 30.

– Что?

– Что?

Я наблюдала за ним пока он гладил рубашку. Обнаженный по пояс он стоял напротив окна. Лучи утреннего весеннего солнца путались в его волосах. Напряженный лоб, сосредоточенное лицо…

– Ты такой красивый!

– Я? – он поднял на меня изумленные глаза.

– Ты.

– Но мужчина же должен быть чуть симпатичнее обезьяны.

– А ты исключение. Ты мужчина. Красивый и умный мужчина.

– Поцелуй меня, – казалось этим поцелуем ему хотелось подтвердить для себя реальность происходящего.

Мы выходили из квартиры смеясь. Был конец апреля, вторник, утро. Мы были счастливы и влюблены.

– Ты мне ничего не хочешь объяснить? – бывшая любовница все ещё была тут.

– Нет.

– А мне кажется, что нам нужно объясниться, – она воинственно преградила нам дорогу.

– Ну раз тебе кажется, – он усмехнулся, – Давай!

– Во-первых, кто эта… (дальше последовало нецензурное определение женщины легких взглядов).

– Моя женщина, – спокойно ответил он.

– А твоя «женщина» знает о том, что таких женщин у него пол страны, – хо-хо! Такой удар и мимо.

– Знаю, – ответила я, улыбаясь самой сладкой своей улыбкой.

– А она знает, что ты извращенец и тиран?

– Знаю! Поэтому я сейчас здесь! – ответила я, прижавшись ближе к нему.

– Дура, – процедила она сквозь зубы и ретировалась.

– И это я знаю, – задумчиво констатировала я.

Мы подождали немного, наблюдая как разъяренная фурия покинула его подъезд, и вызвали лифт. Он молчал. Было видно, как ему было неловко, как его тяготила сложившаяся ситуация. Я лишь взяла его за руку. Молча мы вышли из подъезда и направились к кафе.

– Ты любил её?

– Наверное…

– Как-то неуверенно…

– Я уже не знаю. Это было давно. Мы были молоды. Все было легко и просто. И я относился просто. И она сказала правду – я никогда не отличался верностью… тогда не отличался. Потом я женился. На другой. Потом развёлся. Опять же из-за любовницы. И она активизировалась. Начала звонить, приезжать, прыгать в постель. А я уже перегорел. Мне не нужны были эмоциональные отношения с ней. Мне нужны были отношения «на равных». Я хотел покоя. Надежного тыла. А она мне его дать не могла. Ей нужно было угождать, что-то доказывать, совершать поступки. А я устал, понимаешь? Я хотел уюта. Молчать. Обниматься. Заниматься сексом. Без эмоциональных качелей. Без провокаций. Без патологической ревности. И начались истерики. Начались посиделки под моей дверью.