Текст книги "Скарабей (СИ)"

Автор книги: May Catelyn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Бессмертие. Часть 2

– Значит ты так и собираешься просидеть здесь всю ночь? – голос Дейзи вывел Уилла из того оцепенения в котором он пребывал уже около часа, укрывшись под брезентовыми сводами своей палатки.

На столе перед ученым аккуратным рядом расположились древние свитки папируса, найденные во вскрытой сегодня усыпальнице. Дейзи потрясенно уставилась на стол – драгоценный ларец, покрытый золотыми пластинами с изображением суда Осириса, был запечатан смолой, когда его извлекли из гробницы вместе с другими артефактами.

– Черт тебя дери, Уилл! Ты что же решил вот так по-воровски вскрыть самую ценную находку? Даже мне такое не пришло бы в голову! Ты в своем уме? Если завтра ребята из правительства узнают об этом, нам не разрешат здесь больше и камня тронуть! – выпалила она, не дождавшись ответа от своего давнего друга и коллеги с которым уже много лет не боялась пускаться в самые авантюрные экспедиции.

– Да, я в курсе… Но. понимаешь, мне нужно было их увидеть.

– И почему же, позволь спросить?! – потрясение Дейзи постепенно переходило в гневную язвительность, – Не мог подождать до утра?!!!

– Я не знаю, как объяснить…я не могу… Сегодня, там в усыпальнице со мной произошло что-то… очень странное, мне нужно разобраться. со всем этим… – Лэм устало потер переносицу и сделал глоток из пластикового стаканчика. Только сейчас Дейзи заметила около стола початую бутылку бренди.

– О нет, Уилл! Ты просто пьян. И что за привычка пить в одиночестве! Это день нашего триумфа, мы ждали этого столько лет, все празднуют, а ты вот так просто бросаешь команду, чтобы залечь в любимой берлоге!

– Прости, Дейзи… Но мне правда надо побыть одному.

– Ладно, оставлю тебя в покое, если пообещаешь хотя бы сегодня как следует выспаться. Завтра будет сущий ад: пресса, чиновники из министерства. И еще…когда налюбуешься, археологический маньяк, – добавила Дейзи направляясь к выходу, – убери подальше эти папирусы. Не нужно чтобы их кто-то здесь видел.

– Слушаюсь и повинуюсь, да прибудет с тобой сила Амона и мудрость Тота. Уилл картинно склонил голову. Дейзи закатила глаза, издав громки хмык, и выскользнула из палатки.

Уильям снова как завороженный разглядывал таинственные послания, хранившиеся под каменными сводами и тоннами песка тысячи веков. Его жилистые пальцы бережно касались плотно скрученных желтых свитков. Потребуется кропотливая работа, чтобы, не повредив, узнать их содержимое.

Как объяснить Дэйзи и самому себе тот факт, что он видел, он знал, что они ждут его здесь, в этом искусно инкрустированном творении неизвестного мастера, в усыпальнице загадочной правительницы Великого Царства. Задолго до начала подготовки будущей экспедиции, в беспокойных, коротких полуснах полудремах в окружении монографий, карт, артефактов он неоднократно повторял одно и то же дейстиве – открывал этот самый ларец, извлекая на свет заветные письмена…

Папирус сохранился идеально, но было преступлением вот так, варварски без специального лабораторного оборудования извлекать драгоценные рукописи. И о чем он действительно думал! Где его обычная рассудительность?

Наверно она испарилась в тот миг, когда его взгляд остановился на высеченной в усыпальнице надписи, когда он вдруг отчетливо понял, что знает ее смысл, когда почувствовал около своей груди касание хрупких плеч, приникших словно в поиске опоры. Ему хотелось, чтобы это мгновение длилось, чтобы дышать вот так в унисон с этой странной, нежданно-негаданно ворвавшейся в его жизнь амбициозной девочкой. Чтобы чувствовать ее рядом, вдыхать аромат ее волос: что-то нежное, трогательно-цветочное, совсем не вяжущееся с ее напористой и волевой натурой…

Уильям закрыл глаза, пытаясь понять, почему он сейчас не там снаружи, среди десятков возбужденных голосов, смеха, оживленной беседы коллег, волонтеров, рабочих, празднующих свою причастность к великому открытию. Почему не рядом с ней?

На какое-то время ему показалось, что он задремал, и не мудрено – позднее время и выпивка сделали свое дело! Интересно, что она ответит, если он решится пригласить ее на свидание, только вдвоем улизнуть и съездить в город… Бред, бред, он никогда этого не сделает. Сколько ей? Дэйзи как-то показывала ее анкету. Немногим больше 20! Возраст его студенток… «Добро пожаловать, Уилл Лэм в ряды стареющих ловеласов!» – сказал он самому себе с сарказмом и тут же услышал за едва прикрытым пологом палатки знакомый голос.

– Можно? Профессор Лэм, Вы не спите?

– Александра? Нет. не сплю. Но почему ты. – он обернулся, встретившись с парой знакомых любопытно поблескивающих в приглушенном свете походного фонаря, глаз.

– Там все почти разошлись, и я подумала… Как Вы себя чувствуете?

– Спасибо. Со мной все в порядке. Почему ты спрашиваешь? – ответил он, поднимаясь из своего любимого раскладного кресла.

– Просто Вы так незаметно ушли и больше не появились на нашей маленькой вечеринке. Ведь это Ваш праздник, Ваша победа. Разве не так?

– Ну, если теоретически. Вот только без Дейзи, без всей нашей команды, без тебя… – он невольно сделал паузу, во рту предательски пересохло – ничего бы не вышло из этой сумасшедшей затеи.

Она глядела прямо, не отводя своих прекрасных широко распахнутых глаз от его лица. Их возбужденный блеск и разрумянившееся лицо выдавали позднюю гостью с головой. Шампанского для всей команды сегодня привезли достаточно, чтобы как следует отпраздновать успех экспедиции.

– Нет, я уверена, что это было именно Ваше предназначение. Что-то вроде священной миссии, которую человеку нужно выполнить на Земле. Знаю – Вы закоренелый скептик, – немного рассеянно улыбнулась она – Но мне всегда казалось, что в жизни существует много такого, что не объяснить языком науки. Я всегда восхищалась вашей работой! А сегодня был особенный день…и. спасибо Вам, что позволили мне быть рядом.

– Не стоит благодарности, ты прекрасный помощник и по праву это заслужила, Александра, – мягко улыбнулся он, неожиданно смутившись от такого восторженного признания.

Казалось, что расстояние между ними сокращается само собой.

– А можно спросить еще кое о чем?

– Спрашивай.

– Вы ведь знали о том, что было написано под знаком Священного Скарабея?

– Это очень красивые слова… – после небольшой паузы ответил он, вновь переживая ту гамму чувств, что он уже испытал, когда они вместе осматривали погребальную камеру.

– Когда цветешь ты, цвету и я… – вдруг начала она, подойдя совсем близко к нему, уже чувствуя его неровное дыхание под хлопковой рубашкой. Ее каштановая макушка едва доставала до его ключиц.

– Цвету, подобно живому растению… – невольно продолжил он, не в силах оторвать от нее взгляда. Румянец играл на ее нежных щеках, в опаловых радужках плясали загадочные колдовские искры.

– И в смерти и в бессмертии… – сказала она, прикасаясь к его груди, приподнявшись на носках, обратив к нему пылающее лицо, словно ища ответа, удивляя его подобной смелостью, но уже не решаясь отступать.

– Я верный слуга твой… – его голос невольно дрогнул, скатываясь в хрипоту, внутри словно лопнула невидимая струна, отпуская на волю что-то древнее, вечное, горячее как расплавленный свинец, неподвластное земным законам. И их губы встретились. Вот так просто, вопреки доводам разума, которые еще минуту назад Уилл прокручивал в своей голове, будто он всегда жил лишь для того чтобы однажды прикоснуться к ней, словно паломник нашедший Землю Обетованную.

Голоса в лагере вокруг них постепенно смолкали, гасли последние мерцающие огоньки, Долина царей погружалась в свой величественный покой. И вдруг все вокруг стало не важным, растворилось, растаяло, оставив место для глубокого чувства, наполнившего их ликованием обретения, узнавания, возвращения. Она отвечала на каждую его ласку и поцелуй, приводя его на грань немыслимого восторга. Он слышал теперь лишь ее сбившееся дыхание, несвязный жаркий шепот, коротенькие приглушенные полувсхлипы полустоны и внезапно понял, что все для нее в первый раз. Ее смелость была напускной, обманчивой. Он остановился, оглушенный этим неожиданным открытием, посмотрев на нее строго и вопросительно, но в глазах ее было лишь обжигающее пламя, которое не оставило пути к отступлению. Где-то среди этого сладкого безумия, Уилл еще слышал слабый голос своего рассудка, призывавший его остановиться, но сегодня он был уже не властен над его телом и душой, будто запертый неведомыми силами. Он подхватил ее, почти невесомую для его крепких натруженных на раскопе рук, и отнес к своей скромной походной кровати…

___________________________________________________

До рассвета оставалось совсем немного, может быть час или около того. Уильям вынырнул из какого то подобия сна, которым забылся на время. Он приподнялся и посмотрел на мирно спящую рядом Александру. Как ему было жаль будить ее сейчас, таким сладким и безмятежным сном была окутана вся ее изящная хрупкая фигурка, едва прикрытая тонким одеялом. Но ей нужно добраться до своей палатки пока в лагере еще никто не встал, меньше всего он хотел сплетен вокруг нее.

«Милая сумасбродка, что же ты сделала со мной, с нами обоими?» – думал он, чувствуя что не может сопротивляться той нежности, которая сразу вспыхнула внутри, и склонившись, оставил несколько легких поцелуев на ее плече. Она тут же потянулась в полусонном ответном жесте.

"Как можно было пойти на поводу у своих инстинктов! Ему – взрослому и опытному в подобных делах? Что случилось с его холодной головой, с его выдержкой? Возможно, он был застигнут врасплох, алкоголь тоже сделал свое дело…" Да, в последние недели, хотя Лэм боялся признаться в этом самому себе, он постоянно искал ее глазами, придумывал всевозможные предлоги, чтобы она подольше оставалась рядом. Но ведь никогда не позволял себе думать всерьез о том, чтобы затащить ее в постель, и тем более не предполагал, что станет ее первым мужчиной!

«Как удивительно, что до прошлой ночи она была невинна. Большинство современных девушек ее возраста расстаются с этим еще в колледже…» При этой мысли Лэм почувствовал, как в душе шевельнулось ужасное чувство вины. Но хуже всего, что глядя на нее, доверчиво сопящую рядом, он не мог подавить нарастающее вновь желание и уже почти ненавидел себя за это.

Александра сладко потянулась во сне, а потом нехотя открыла глаза, поморщилась и совершенно обезоруживающе улыбнулась.

– Доброе утро! – просто сказала она.

– Доброе… – машинально ответил Уилл, почему-то не смея посмотреть ей в глаза. Чувство вины не проходило. Он должен был вовремя остановиться и в приказном порядке отправить ее спать! Ужасная, непростительная для него ошибка…

Словно прочитав все это по его, вдруг помрачневшему, лицу, Александра настороженно спросила:

– Что – то не так?

– Нет, все чудесно, – соврал он, мягко улыбнувшись.

– Тогда я хочу поцелуй! – хитро прищурившись и немного капризно выдохнула она, потянувшись к нему.

Уильям едва коснулся ее губ и бережно отведя волосы с ее лица, спросил, напряжено следя за ее взглядом:

– С тобой все в порядке? Я имею ввиду…твое самочувствие. – спросил он почему-то.

– Лучше не бывает. А Вы сомневаетесь?

– Я вел себя как животное, прости…

– Хочу заметить – это было очень нежное и страстное животное, – с коротким смешком сказала она, – и я совсем не против его возвращения. – ее приглушенный голос пробежался электричеством по его коже.

Уилл почти застонал. И как ей так легко удаётся рушить все барьеры его здравого смысла?

– Скоро совсем рассветет, тебе нужно вернуться к себе, – он успокаивающе погладил ее по щеке, стараясь вернуть себе прежнее самообладание.

Она с сожалением уставилась в палаточное окошко, затянутое плотной москитной сеткой. Да, времени у нее оставалось совсем мало.

Он помог ей одеться, еле разыскав предметы гардероба, варварски разбросанные по углам его походного жилища. Она напоследок обвила его шею руками и Уильям вновь утонул в сладком мареве, едва заставив себя прекратить их долгий и горячий поцелуй. Потом девушка с лукавой улыбкой выскользнула из палатки, оставив его совершенно счастливого и несчастного одновременно, и каждая клетка его немолодого тела была полна ею, как изголодавшаяся земля после щедрых долгожданных ливней.

–

Уильям еще возился с отчетами, которые нужно было отправить в Египетский совет по археологии и древностям, контролирующий ход экспедиций, уже завтрашним утром. Он целый день старательно загружал себя работой, пытаясь не оставаться наедине со своими мыслями и не позволяя себе плавящих его волю воспоминаний о минувшей ночи.

Встреча с местными чиновниками и многочисленной прессой прошла успешно. Эксперты остались довольны организацией работ на раскопе, мобильной мини-лабораторией и уже поднятыми из захоронения находками. Были решены вопросы их транспортировки, предстоящего описания и изучения.

– Жара сегодня невыносимая. Я всегда ее ненавидела. И как меня

угораздило стать египтологом. – Дейзи устало опустилась на раскладной табурет рядом с Уильямом. – Это все ты виноват! – заключила она – Со своими горящими глазами и рассказами о Долине царей!

– Это был чистый расчет, никто лучше тебя не смог бы организовать всю эту безумную авантюру. Вот я и старался тебя очаровать, – невозмутимо ответил он.

– Жулик! – с напускным гневом прикрикнула она.

– Надеюсь, мы сегодня выполнили все формальности и теперь нам дадут спокойно работать, без всей этой шумихи? – спросил он, возвращаясь к делам.

– Не совсем, Уилл. У нас еще один гость. Не хотела отвлекать тебя, но сегодня утром получила телефонограмму: Джордж Кент собирается лично навестить нас. Проведать дочурку и заодно посмотреть на результат своих капиталовложений. Вижу, ты не восторге, – добавила она, увидев как ее друг изменился в лице, – Но что поделать – он один из главных спонсоров экспедиции.

– Когда? – еле выдвавил слова Уильям.

– Думаю, ближе к вечеру. У него какие-то дела в Каире и он не задержится здесь надолго. Просил дать Александре пару свободных дней.

– Это исключено, у нас сейчас как никогда много работы и мне просто некем ее заменить. Ты сама это прекрасно знаешь!

– Уилл, посмотри на меня, ты сам не свой со вчерашнего дня. У вас с ней что-то было?

– Дейзи!

– Я не слепая и не глухая!

– Тебе напекло голову.

– Вот еще. Ты меня не обманешь. По крайней мере этот твой взгляд сытого кота.

– Ты порой невыносима, знаешь?

– Да знаю. Но к сожалению я никогда не ошибаюсь.

Уильям молчал, не зная, что ответить. Отпираться было бессмысленно, как и верить в то, что Дейзи могла не заметить отсутствия Александры Кент в палатке почти всю ночь. И на что он надеялся– святая наивность!

– Я была очень рада, что эта девочка вытащила тебя из скорлупы, которой ты оброс за годы, после ухода Керри. Хотя не предполагала, что вы заплывете так далеко…Будь осторожен, ее папенька будет не в восторге, если узнает что – то… Более того, я уверена, он тебя закопает вместе с твоими папирусами и научной карьерой в той самой гробнице, что ты так долго искал.

– Могу предположить… Я бы и сам на его месте…

– Надеюсь, вы оба будете благоразумны! По крайней мере ты, раз уж дата в твоем паспорте на пару десятков лет древнее ее.

– Не стоит беспокоиться об этом….– ответил Уильям со всей серьезностью, возвращаясь к своим отчетам, и мысленно подсчитывая сколько раз за этот длинный день теплая маленькая ладошка Алекс как бы невзначай оказывалась в его руке… Вспоминая с улыбкой, какие взгляды она украдкой бросала на него из под своей выгоревшей на солнце панамы… И даже не представлял, как справится с собой, если однажды ночью она, юрким сумеречным зверьком, вновь проскользнет в его палатку.

–

Вечером в штабной палатке экспедиционного лагеря кипела оживленная дискуссия. Профессор Лэм, его научные сотрудники и приглашённые эксперты от египетской стороны обсуждали предстоящие работы в усыпальнице и вскрытие верхнего гранитного саркофага. Задача была не из простых, нужен был четкий и безопасный план.

Александра сидела рядом с Дейзи, внимательно наблюдая за дебатами руководства, когда под навес, служивший импровизированным конференц-залом экспедиции вошел сухощавый мужчина средних лет в светлом пижонском костюме. Девушка удивленно уставилась на гостя, пока тот невозмутимо едва заметным кивком поприветствовал всех присутствующих

– А Вы как я полагаю, наш новый Говард Картер! – театрально воскликнул он, подходя к Лэму. – Рад, искренне рад, профессор, нашему личному знакомству!

Уильям протянул руку Джорджу Кенту, стараясь не выдать своего раздражения. Бесцеремонность вторжения посреди дискуссии всегда выводила его из себя. Только сейчас он заметил фигуру высокого юноши, маячившую за спиной спонсора экспедиции.

Но тот не долго оставался в тени и подойдя к Александре тут же приобнял за талию, и поцеловал в щеку, а затем склонившись к ее уху, начал что-то оживленно нашептывать. Она застыла на месте, не смея взглянуть в сторону Уилла, который тут же отвел глаза.

Кент пристально посмотрел на дочь, а потом развернулся к Лэму и с улыбкой заметил:

– Надеюсь, руководство позволит моей дочери провести пару дней со своим женихом? Она как я вижу, скоро сама превратится здесь в мумию. Я и подумать не мог, что Алекс задержится в таких условиях надолго. С этими словами он обвёл взглядом стены цвета хаки и дощатые столы с лавками… – и добавил, понизив голос – Это была ее прихоть, каприз так сказать. А я не мог ей отказать, – пояснил он, как будто Уильям спрашивал о чем-то, и добавил с довольной улыбкой глядя в сторону дочери и молодого человека, – Чудесная они пара, не правда ли?

Ответом ему было лишь молчание.

– Так когда же вы покажете мне свои замечательные находки господа? – спросил гость нарочито энергично, даже не подозревая, что творится на душе у Лэма и как отчаянно ему хочется запустить что-нибудь тяжелое в эту невозмутимо улыбающуюся физиономию.

Иситнофрет

На рассвете, когда горизонт запылал, возвещая новое возрождение Великого солнца, Мхотеп еще раз пробежался по написанным строкам. Ровные ряды знаков выстроились словно сами собой. Много дней подряд он трудился над поэмой, которую хотел преподнести в дар своей возлюбленной госпоже. В стихах он рассказал историю своей поздней любви и страсти, историю смерти и возрождения, историю предательства и праведного мщения, ту историю, которая будет жить в вечности и прославит Великую Иситнофрет – Прекрасную Исиду. Это тронное имя примет Афири вступив в свои законные права и став царицей.

Визирь поморщился, вот уже несколько дней его мучили боли в груди. Последняя и решающая схватка с людьми Нефера закончилась победой, но стоила многих жизней сторонникам Мхотепа. У сирийцев, нанятых царем-узурпатором для своей личной охраны, наконечники стрел были пропитаны ядом. Извлечь эти смертоносные жала из ран своих воинов, Мхотепу и его искусному помощнику не составило большого труда. Но пришлось приложить все свои знания ядов, чтобы справиться с действием зелья и вернуть их к жизни. Получив скользящий удар клинком в ходе ожесточенного сражения, Мхотеп не сразу заметил и обработал рану, поэтому позже и сам провел много дней в горячке, готовясь отправиться на суд Осириса. Но чаша весов слегка качнулась и Великие Боги пожелали оставить его в этом мире для завершения дела всей его жизни.

«Афири станет царицей» – упрямо твердил он себе в минуты смертельной опасности и самого дикого отчаяния, когда приходилось скрываться вместе со своими немногочисленными людьми от ищеек Нефера по самым убогим лачугам столицы. Ему, когда-то всесильному полувладыке страны за последний год не раз пришлось, смиряя свой гнев и гордость, склонять голову перед алчными и властолюбивыми жрецами, принуждать и подкупать продажных, слабовольных вельмож, переманивая их на свою сторону.

Самым опасным и непредсказуемым шагом на пути к желанной цели, была тайная встреча Мхотепа с военачальником Джехути. Будучи давно знаком с этим бесстрашным воином, визирь все равно предпочитал держаться настороже. Но именно от этого человека зависел успех грядущего государственного переворота. Нужно было приложить весь свой дар убеждения и красноречия, заверить Джехути в том, что за оказанную помощь и поддержку ему и его людям будут оказаны многочисленные милости, что царица Иситнофрет никогда не забудет тех, кто помог ей обрести законную власть. Встреча была назначена под покровом ночи, в долине царских усыпальниц. Здесь было почти безлюдно, и заговорщики частенько устраивали свои ночные сходки именно в этом месте. Военачальник долгое время не желал подвергать себя и своих людей смертельной опасности из-за придворной грызни за власть, но по прошествии нескольких лун увидел, что безумие окончательно овладело Нефером, что скоро его слепой гнев обрушится на головы тех, кто долгие годы поддерживал трон Богоравных. Неожиданное известие Мхотепа о том, что царевна Афири жива и собирает под своей рукой тех, кто готов служить истинной носительнице божественной крови, поначалу вызвало у Джехути лишь сомнения. Однако, он понимал, что скоро придется выбирать на чьей он стороне, дабы самому не сгореть в ожесточенной борьбе за трон. И Мхотеп был единственным, кто ни разу не предавал его на протяжении многих лет службы фараону. Когда был подан условный сигнал, они окончательно договорились и молча разъехались в разные стороны уже союзниками.

С помощью своих тайных сторонников во дворце, Мхотеп быстро нащупал в окружении Нефера слабые места. Теперь, когда царевна для всех была мертва, около трона завязалась ожесточенная борьба за власть между многочисленными побочными отпрысками Рахотепа и их сторонниками. Нефер с остервенением шакала старался удержать власть, но его золотой трон пять лун спустя был уже залит кровью. С каждым днем жертв этой необъявленной войны становилось все больше, казни стали все более жестокими и масштабными. Крокодилы, кишевшие в большой яме около дворца, уже не успевали доедать останки несчастных, сброшенных туда палачами. Заговоры множились на каждом шагу. Мхотепу оставалось лишь терпеливо ждать момента, когда власть Нефера окончательно захлебнется в крови, а знать и народ устанут жить в постоянном страхе. Нужно было ждать и готовиться к решающему броску.

Так, много месяцев подряд, в ежедневных заботах бывший джати планировал возвращение Афири. Ее чудесное спасение и возрождение должны были предсказать щедро вознагражденные жрецы Амона. По всем номам Египта разбрелись гонцы, чтобы рассказывать на рынках и в храмах, в хижинах и дворцах пророчество о скором воскрешении Богоравной дочери Рахотепа, лик которой подобен Солнцу, и о том, что с ее воцарением закончатся беззакония, на Блаженную землю Пта вновь снизойдут мир и процветание.

Когда же верные люди доложили Мхотепу, что Нефер, впав в безумие из-за постоянного страха заговора, убил собственных наложниц и детей, он понял что тот час, которого дожидался, наконец настал. Под покровом ночи люди Мхотепа проникли во дворец и вступили в схватку с охраной. С Нефером и его, теперь уже немногочисленными приспешниками было покончено в считанные часы. Предстоял следующий шаг на пути к возвращению законной наследницы Рахотепа. Сановники Яхмос и Семни, уцелевшие в кровавой бойне и сохранившие преданность Мхотепу довели задуманное до конца. В час пробуждения Священного Хепри, пока сам джати находился на грани жизни и смерти, они вместе со жрецами и армией объявили народу о возвращении истинной Царицы – Иситнофрет.

Мхотеп отодвинул папирус и почувствовал, как сердце его забилось чаще, он просчитал число ударов на своём запястье. Возможно, тело все еще не оправилось от ранения или он был слишком взволнован предстоящей встречей с Афири. Нежной, прекрасной, солнечной представала она перед ним в коротких беспокойных снах все это бесконечно долгое время, мысль о ней придавала ему сил и надежды…

Он закрыл глаза и возвратился в памяти к тем далеким дням, когда она беспечным ребенком играла здесь, в этих покоях со своим неизменным спутником – Джером, как пыталась поймать разноцветных рыбок в пруду и увлеченно разглядывала искусные росписи на стенах, придумывая к ним собственные легенды. Все эти сцены он приказал перенести на фрески в ее будущей усыпальнице, там искусные мастера напишут ее историю от самого раннего детства до расцвета и обретения величия.

Он улыбался вспоминая, как разливался в воздухе ее веселый смех, излечивая его душу, каждое ее движение, ее улыбку, блеск ее прекрасных глаз, шелк ее кожи и тонкий аромат лотоса исходивший от ее волос… Он вспоминал и тот день, когда увидел ее чудесное преображение, почувствовав над собой власть ее женственности… Любовь всей его жизни, его боль и радость, его погибель и его спасение… его маленькая Афири, его царственная жена.

Вдруг в полудреме Мхотепу почудилось, что он слышит чей-то издевательский безумный смех: «Ты думал, что провел свою судьбу визирь? Нет, нет, нет. Она не станет твоей ни в этой жизни, ни в другой. Ты будешь находить ее и бежать от нее прочь! Снова и снова, круг за кругом. Несчастный скарабей!»

Мхотеп очнулся от собственного громкого стона, на лбу выступила испарина, дышать было тяжело, он с трудом разомкнул веки и сделал жест рукой, подозвав слугу. По его краткому приказу привели главного распорядителя дворцовых церемоний. Тот подтвердил, что двор готов с почестями встретить Богоравную, уже отправившую во дворец гонцов со своими первыми указаниями.

Мхотеп слабо улыбнулся этому радостному известию, чувствуя как с каждой секундой, с каждым движением силы оставляют его тело.

– Что же приказывает Сиятельная Иситнофрет? – тихо спросил он у склонившегося перед ним распорядителя, наслаждаясь звуком ее нового царственного имени, которое так давно мечтал произнести.

– О мой господин, она приказывает выставить в зале для церемоний два золотых трона…