Текст книги "Без тебя ненавижу (СИ)"

Автор книги: Мальвина_Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Руки путались в волосах, и шепот сливался со стонами. И война, Пожиратели, даже магия – все это исчезло куда-то, растворившись в первозданном хаосе, не осталось ничего и никого. Только Джордж. Только Фред. Только две части единого организма, только двое, что никогда не умели (не могли) быть где-то раздельно. Только двое, что всегда принадлежали друг другу. Двое, что были своим собственным миром. Думали вместе, дышали. Были.

“Люблю тебя, Джорджи. Люблю. Помни это всегда”

“Мерлин, Фредди… Мой Фредди. Никому не отдам, слышишь?”

>… …<

А потом не осталось места для слез или страха. Потому что в замок ворвались Пожиратели и великаны, где-то на верхних этажах призраками смерти метались дементоры, а детеныши Арагога, каждый – не меньше магловского автомобиля, лезли из проломов в стенах, бросаясь в самую гущу битвы.

Не слышали друг друга в этом светопреставлении. Но слова и не были нужны – просто чувствовать плечом тепло брата, просто видеть хоть краем глаза: вот он, живой, на ногах, просто слышать его звенящий голос, выкрикивающий очередное заклинание, видеть Пожирателя или паука, падающего замертво, не успевшего добраться, не сумевшего навредить.

Ни один из них не понял, когда и откуда появились Рон с Гермионой, а еще заблудший старший братец. Перси, что попытался спрятать глаза и пробормотал что-то, смущаясь. Фред подскочил, стиснув в объятьях, Джордж отсалютовал с другого конца коридора своей палочкой. В семье Уизли прощать принято быстро.

Фред замотал головой, высматривая их вихрастого друга, хмурился все сильнее, потому что если Рон и Гермиона здесь, если с Поттером что-то… Какая надежда у магического мира без него, без героя пророчества?

– Не волнуйся, Гарри где-то с Малфоем. Нашли последний крестраж… – успокоила девушка, умудрившись перекричать грохот битвы. Усмехнулась вспыхнувшему в бледно-голубых глазах испугу. – Малфой на нашей стороне, с ним Гарри в безопасности, поверь мне. Драко за него глотку любому…

– Герм, Фредди, хватит болтать. О любовных похождениях нашего героя ты ему потом доскажешь, ага? – хохотнул Фредди, сшибая ступефаем очередную лезущую на них гадость.

Рон швырнул в сунувшегося следом Пожирателя Трансфигурирующим заклятием. И в этот самый миг все рассыпалось вдруг на куски. Джордж почувствовал, как закручивает воздушная воронка от ударной волны после взрыва, что, видимо, разнес стену с этой стороны замка. Его потащило вглубь разрушенного коридора. Щебенка и обломки камней сыпались сверху, покрывая тело ссадинами и порезами.

“Фредди? Где Фредди?”

Вопли боли и ужаса, стоны и крики, горький крик голосом Перси. И рыжая макушка, запекшаяся кровь на родном лице и смех, застывший на побелевших губах, и неподвижные глаза брата, прямо здесь, прямо напротив.

“Не уследил. Не уберег. Не вышло”

– Фредди, братишка, – падает на колени перед изломанным телом, бережно отводя пропитавшиеся красным пряди с лица.

В горле саднит, и хриплый вопль застревает в глотке, шарит вслепую по лицу, трясет за плечи, стискивает пальцы. Губами трогает губы.

– Ну же, хватит лежать. Фредди, уходим…

Слезы капают на неподвижное лицо, и мир теряет четкость, прозрачность. А еще кто-то кричит – кричит так, что почти лопаются перепонки, и Джордж чувствует, как падает, падает в черную дыру, открывшуюся там, прямо под ребрами.

“Фредди…”

– Джордж, надо уходить, – голос девчонки младшего брата сквозь неутихающий вопль, трансформирующийся в стон смертельно раненого зверя. – Ты ему уже не поможешь. Прошу.

“Бросить? Уйти?”

Смеется, хохочет, откидывая голову, все еще гладя пальцами холодные щеки, перебирая волосы.

“Я тебя не оставлю”

– Идите. Он не будет лежать здесь один, идите! – вскидывает палочку, то ли прося, то ли угрожая. Видит слезы на измазанных грязью щеках братьев, печаль и сочувствие в глазах Гермионы.

“Он дорог и вам, я знаю. Но для меня мой Фред – это жизнь”

– Уходите! – надрывный вопль тем же голосом, что кричал все это время, сдирая кожу безысходным отчаянием.

“Я тебя не оставлю”

>… …<

Позже, когда битва закончилась, когда Волдеморт пал, и Магическая Британия была спасена, когда выжившие оплакивали погибших, а уцелевшие Пожиратели расползлись по щелям, откуда их еще предстояло выковыривать заклинаниями и хитростью… Перси и Рон вернулись за телом брата, страшась найти второго близнеца бездыханным подле первого.

Или не обнаружить ни одного из них. Уже никогда.

Изгвазданный кровью, слезами, сажей и пылью Джордж баюкал на коленях голову Фреда, шептал бессмысленные глупости, поминутно наклоняясь, чтобы тронуть губами краешек рта или лоб.

– Тише, мой маленький, все кончилось. Скоро кто-то придет, и мы отправимся в Мунго, там тебя подлатают… Ни на шаг больше не отпущу, понимаешь? Разиня, Фредди, какой ты разиня. Я говорил тебе рядом держаться? А ты…

– Он сошел с ума? – выдохнул Рон, вцепляясь в рукав старшего брата.

Перси вскинул, руку, призывая молчать, а потом приложил палец к губам, мотнул головой в сторону близнецов.

Ресницы Фреда дрогнули, и слабая болезненная улыбка, больше напоминающая гримасу, искривила все еще бледные губы.

– Всю битву со мной проторчал… Безухий. Безголовый, я бы сказал… такое веселье, – и закашлялся, бессильно откидываясь брату на колени.

– Т-с-с-с, Фредди, полежи. Все хорошо. Ты только больше не бросай меня, ладно? Потом веселья будет сколько угодно, обещаю. Ты полежи сейчас…

Прозрачная крупная слеза скатилась по щеке, оставляя влажную грязноватую дорожку на коже.

– Но как… мы же видели! Черная магия?

Перси пожал плечами.

– Какая разница, братец. Он жив, разве это не чудо? Видно не врали, когда говорили, что у них на двоих одна душа, и друг без друга они просто не смогут. Джордж… Джордж мог… должен был уйти следом. Но как-то умудрился вернуть. … Рон, хватит таращиться, Фреду помощь нужна, позови кого-нибудь, сами не донесем…

И, не оглядываясь, полез осторожно через развалины, чувствуя, как отпускает. Джордж поднял голову и улыбнулся. Бледно, испуганно, счастливо…

– Он жив, Перси. Мой Фредди… он жив.

– Вижу, Джордж. Вижу. Все хорошо. Сейчас мы попробуем его осторожно поднять…

========== Часть 10. ==========

– Поттер, я всегда говорил, что ты идиот. Еще с первого курса. Не пойму только, как умудрился поддаться на твои провокации и добровольно пойти вот на… это…

На последних словах Малфой брезгливо вздрогнул и махнул холеной ладонью куда-то в сторону распахнутого окна. Окна, за которым радостно завывал влажный от близкой реки ветер, ревели магловские автомобили, весело перемигивались разноцветные гирлянды, путающиеся в ветвях кое-где еще зеленых деревьев. Окна, из-за которого одуряюще пахло горячим вином со специями и пряничными домиками с корицей.

– Рассматривай это как приключение. Чего ты дергаешься, не пойму?

Гарри вздохнул, стянул очки и рассеянно принялся протирать стекла краем простой белой футболки. Малфой в темном джемпере из мягкой шерсти вместо привычных снежной рубашки без единой складочки и школьной мантии выглядел таким домашним и милым, что хотелось повалить на ковер и затискать до звездочек перед глазами. Хотелось выцеловывать узоры на бледной коже. Хотелось запустить руку в платиновые волосы и растрепать, наконец, идеальную укладку. Хотелось… хотелось закрыть глаза и открыть их уже совсем в другом мире – где он, Гарри, не будет до икоты бояться своих странных желаний, где сможет спокойно шагнуть прямо к обжигающему холодом и великолепием Малфою и смять губы губами, не страшась в мгновение остаться без лучшего друга…

Лучшего друга…

Если кто-то и удивился, что два злейших врага из противоборствующих факультетов после победы над Волдемортом и Пожирателями все чаще стали вместе захаживать в “Три метлы” или молча слоняться по Хогмитсу, – не подали вида. Война сломала слишком многое, и, наверное, всем было просто не до того. Зализывали раны, восстанавливали разрушенное, собирали себя по кусочкам из тех обломков, что уцелели…

Вот и Поттер с Малфоем после всего… А что им было делать? После того, как один не сдал другого в мэноре сумасшедшей садистке Беллатрисе Лестрейндж. После того, как один тащил другого из Адского пламени, слыша за спиной голодный вой стихии, чувствуя лижущие полы мантии жадные огненные языки, чувствуя дрожащие руки, обхватывающие со спины…

… Гарри вздрогнул, когда Драко зашипел вдруг, остервенело хлопая по карманам узких джинсов, так соблазнительно обтягивающих бедра…

– Поттер, скотина, где моя палочка?

Хуже избалованного ребенка, Мерлин спаси и помилуй.

– Драко, ты головой ударился при аппарации или что? Мы же договорились. Обычное Рождество, как у маглов. Без магии, заклинаний и зелий, без мантий-невидимок и даже домовиков. Ты мне в карты продул, Малфой. Совесть имей! Или сразу признай, что не сможешь, и вернемся обратно прямо сейчас.

Кажется, последнее возымело эффект. Драко снова зашипел, потом закатил глаза и кивнул с видом человека, отправляющегося на поцелуй дементора.

– Изверг ты, Поттер. Так и быть. И что будем делать?

> … … <

Длинные аристократические пальцы измазаны в смоле и оцарапаны о колючие ветки. Драко ворчит, пытаясь вытрясти терпко пахнущие иголочки из белоснежных волос.

– Как по-плебейски, Поттер. Один взмах палочкой… или, на худой конец, домовик…

– Не ворчи. Смотри как красиво. И все это мы – своими руками.

– Ага. Только зачем. В Хогвартсе узнает кто – засмеют.

– А мы им не скажем. Драко, хватит брюзжать, как раздолбанный патефон…

– Кто?

– Ой, забудь. Так, елку мы нарядили, праздничный ужин… – Гарри хохотнул, заметив, как округлились от ужаса глаза друга. – Не волнуйся, готовить мы сами не будем. Здесь можно заказать ужин с доставкой, я уже договорился. Индейка, вино, фрукты и сладости. Может, пока погуляем?

Малфой насупился и принялся обматывать шею шарфом, бормоча под нос что-то о трущобах, помойках и грязи, от которой он, чистокровный волшебник, не отмоется, видимо, уже никогда.

– У вас на Слизерине все такие неженки или только ты, Малфой? – насмешливо фыркнул Гарри, шнуруя тяжелые черные ботинки.

Драко буркнул что-то про тупоголовых гриффиндорских засранцев с самомнением выше Астрономической башни, и принялся натягивать перчатки, сосредоточенно сопя.

– Драко, ты на Северный полюс собрался?

– Хм… что? – Малфой дернулся и почему-то покраснел, словно его застукали за чем-то постыдным.

– Ты за окно хоть смотрел? Там даже снега нет, а ты так утеплился.

– Мало ли что, – высокомерно и непонятно ответил слизеринец, но перчатки все же снял, и даже пушистый серебристо-зеленый шарф удосужился размотать, хотя оставил болтаться на шее.

– Ну, пойдем? Покажу тебе, как маглы готовятся к Рождеству.

– Можно подумать, я жду – не дождусь, – снова разворчался белобрысый, выходя из квартирки следом за своим лохматым другом.

> … … <

Сумерки сгустились, и магловский город буквально переливался, мерцал огоньками всевозможных цветов и оттенков. Драко засунул руки в карманы и важно шествовал рядом, поглядывая вокруг с любопытством, которое он тщетно пытался выдать за скуку.

А Гарри исподтишка любовался красивым, будто застывшим профилем. Было так уютно идти рядом и почти все время молчать, слыша его дыхание так близко, время от времени невзначай касаться руки. И просто смотреть. Просто смотреть на него, любоваться, как изысканнейшим произведением искусства.

– Тебе не стыдно быть таким красивым, Малфой? – брякнул вдруг герой и тут же смешался, понимая, ЧТО только что ляпнул.

– Что?! – малфоевские брови поползли вверх, выдавая крайнюю степень изумления. – Ты точно придурок, Поттер. Хотя я все же не пойму, зачем лишний раз пытаешься убедить меня в этом.

– Да это я… так, – почти прошептал Гарри, кусая себя за губы. С правдой не поспоришь. Придурок еще какой. Полный дебил.

Драко глянул как-то внимательно и непонятно, кивнул каким-то мыслям и вдруг ухватил за руку, стискивая пальцы.

– А тут ничего. Примитивно, конечно, не приведи Мерлин здесь жить постоянно, но терпимо. Вон те башенки, и костел, а еще брусчатка, а не какой-то вульгарный асфальт… Пошли что ли глинтвейна попьем, снега хоть и нет, но зябко как-то…

Гарри вытаращился на друга, словно на внезапно научившегося говорить горного тролля. Наверное, так посмотрела бы Гермиона на Рона, начни тот рассуждать вслух об опасностях аппарации и тонкостях трансфигурации живых существ.

– Чего пялишься, как Лонгботтом на Снейпа? Думал, не слушал тебя? Я не твой Уизли, Поттер, и мозгами не обделен, как и неплохой памятью, между прочим.

– Т-тут площадь недалеко. Старая… Староместская. Там и купим глинтвейна, и на живые скульптуры посмотрим, это очень красиво. А еще можно нашим сувениры поискать, там много торговцев, и вещи красивые.

Малфой угукнул что-то пренебрежительно, затопал вперед, утаскивая героя за собой.

– Живые скульптуры, как же, – продолжал ворчать он совершенно беззлобно, – у нас таких хоть в мэноре, хоть в том же Хогвартсе – завались. Другой вопрос, откуда они взялись у маглов.

– На самом деле, это совсем не скульптуры, просто так говорят. Потерпи, ты увидишь.

> … … <

На площади было многолюдно, шумно и празднично. Парни уже не разнимали рук, чтобы не затеряться в этой толпе. На самом углу нашли небольшой бочонок, из которого в большие глиняные кружки наливали обжигающее вино с пряностями, рядом жарили на углях огромную кабанью ногу, от которой прямо тут же отрезали куски и подавали на простых бумажных тарелках.

Драко то ли действительно продрог, то ли проголодался, но брюзжать и шипеть перестал, осторожно разделял истекающее жиром мясо на крошечные кусочки, подцеплял пластиковой вилкой, отправлял в рот. Припивал все это глинтвейном, умудряясь даже не морщиться, и мычал при этом что-то очень даже одобрительное.

– Вкусно, Драко?

Гарри согрелся и разомлел, а еще переменившееся настроение слизеринца дарило надежду на приятный вечер.

– Пойдем до моста? Здесь недалеко, и там очень красиво, тебе понравится.

– Ты мне еще скульптуры обещал, между прочим. Что-то я ни одной не приметил. Живой, – выдал Малфой, прожевав последний кусок, вытер липкие пальцы белоснежным платком.

– Да вот же они, обернись, – рассмеялся Гарри и ткнул пальцем прямо за спину.

Целую минуту, склонив голову и сжав в полосочку губы, Драко наблюдал за измазанным какой-то белой дрянью маглом, вырядившимся зачем-то в ночной колпак и то ли смирительную рубашку, какую надевают на буйных больных в Мунго, то ли в безобразную и безвкусную ночную сорочку. Уголок его рта дрогнул.

– И зачем ты наврал? Это же… псих какой-то. При чем тут скульптуры? Думаешь, смешно?

Гарри расхохотался, упирая ладони в колени. Малфой как-то обиженно мотнув головой, направился вниз по улице.

– Драко, стой, Драко. Да подожди же ты, Мерлина ради… Драко… Их так называют тут, я ни при чем…

Вприпрыжку бросился следом за разобидевшимся магом, пытаясь больше не ржать во весь голос. Надо же, какие мы ранимые.

– Драко!

> … … <

Догнал уже на мосту, странно безлюдном, тихом в этот час, в канун Рождества. Драко стоял у парапета и смотрел на медленные темные воды, что далеко внизу катила река, разбиваясь о каменное основание.

– Знаешь, говорят вот прямо тут, внизу, под четвертой аркой живет призрак водяного, который когда-то дружил с горшечниками старого города. Если постараться, мы можем его увидеть, мы же маги с тобой, – Гарри тихонько подошел сзади, ткнулся лбом в плечо, бессознательно, наверное, обхватил руками, сцепляя пальцы в замок на животе слизеринца.

Драко дернулся и замер. Кажется, даже дышать перестал.

– Я насчитал на этом уродливом мосту 30 скульптур, Поттер. Про них ты тоже будешь утверждать, что живые? Будь у нас палочки, конечно, мы могли бы проверить…

Слизеринский принц даже уже не язвил. Казался очень усталым, измотанным даже. А еще почему-то расстроенным.

– Я чем-то обидел тебя? Драко… прости. Это маглы, их названия, я не подумал, что ты с непривычки… Ну, перестань обижаться. Прости меня, ладно?

Шептал быстро, торопливо, дышал горячо уже куда-то в шею, и прижимался все ближе, будто не хотел отпускать.

– Поттер, пусти, чего прилип. Хуже, чем Пэнси. Раздавишь ведь…

Гарри отшатнулся, будто ударили по лицу. Руки отдернул, пряча задрожавшие пальцы в карманы. Напялил зачем-то запотевшие очки. И проговорил ровно каким-то звенящим голосом:

– Ты был прав с самого начала, Драко. Плохая затея. Давай что ли в Хогвартс вернемся? Прямо сейчас, а за вещами домовика пришлем. Кричера, например.

Малфой медленно обернулся, пальцем приподнял опущенный на грудь подбородок, всмотрелся в подозрительно поблескивающие за стеклами очков глаза.

– Вот уж удумал, – фыркнул и подтащил к себе ближе, обнял, касаясь лбом холодного лба с тем самым легендарным шрамом.– Что я зря мучился что ли весь день?

Держал крепко, не разрешив отвернуться. А еще дышал как-то прерывисто, будто бежал долго-долго, и вот, наконец, удалось передохнуть.

За несколько миль от моста старинные часы на Староместской башне (о непрактичности и убогости которых Малфой так и не успел прочесть ему лекцию) пробили полночь.

– Счастливого Рождества, Гарри, – тихо-тихо выдохнул, почти подумал, – Малфой. И наклонился, трогая губы губами.

Поттер вздрогнул, вцепляясь в укрытые драпом плечи, будто боясь упасть, будто боясь, что ноги не удержат, ведь колени подогнулись, и каждая кость в теле не иначе как превратилась в тыквенный сок.

– Следующее Рождество празднуем в мэноре, ты понял? Хватит с меня магловских приключений.

Не слушая ответа, снова потянулся к губам, раскрывая их языком. Гарри и не думал отвечать или протестовать, возвращая поцелуй, запуская ладони под пальто и мягкий свитер Малфоя.

========== Часть 11 (Джордж/Фред) ==========

Комментарий к Часть 11 (Джордж/Фред)

Джордж/Фред, Драрри фоном

– Джорджи, скажи, что мне это мерещится?

У Фреда лицо, как будто он пару лимонов сжевал. С косточками и кожурой. Брат скрещивает на груди руки, фыркает приглушенно.

– Тебе серьезно не наплевать? По мне так, это даже забавно. Расценивай как шутку, братишка.

– Меня сейчас стошнит, я клянусь.

– Эй, да ты у меня гомофоб?

Джордж хохочет и ерошит рыжие волосы брата. А тот психует дергается, пытается вырваться.

– Совсем дурак, при чем тут это? Но ведь это Малфой. Малфой с нашим Гарри. Это по-твоему нормально? Джорджи… Мерлин, да он его просто сожрет сейчас.

Джордж вздыхает, опуская ресницы. Считает про себя до трех. А потом легонько встряхивает брата за плечи.

– Если ты сейчас скажешь, что ничего не замечал между ними все эти годы, ни единой искорки, я решу, что ты более слеп, чем… чем… Фредди, да между ними искрило так, что и слепой бы заметил.

– Но Джинни…

– Не отходит от Дина. Да что с тобой, братишка? Хэй, немедленно убери это кислое выражение с лица. Это не мой Фред. Куда вы дели моего Фреда?

– Я лучше пойду.

Догонит брата уже в гриффиндорской башне на темной пустой лестнице. Дернет за рукав, а потом прижмет голову к плечу. Будет долго-долго гладить такие мягкие волосы, шептать что-то бессвязно. Уведет за собой.

В спальне Фред рухнет за балдахин на широкую кровать, отгораживаясь от всего мира, от брата. Джордж дернется следом. Прикусит губу, когда близнец отвернется, зарываясь в подушку лицом.

– Да что с тобой? Фредди…

Плечи вздрогнут, как от сдерживаемого плача. И все барьеры падут, и разум отключится, потому что… Потому что брат не должен плакать. Никогда. Рванется вперед, переворачивая сильными руками на спину. Губами с лица – соленые капли. Фред зажмурится, замотает головой, пытаясь увернуться. Джордж не позволит, сплетет их пальцы, прижимая запястья к подушкам в изголовье, раздвинет бедра коленом навалится сверху.

– Я люблю тебя, тупица. Любого на клочки порву за тебя, и если ты…

– Ты не понял, я не ревную. Ни одного из них, – громкий всхлип и стыдливо зажмуренные глаза. – Зачем ревновать, если у меня есть ты? Но он целовал его там, прямо при всех. Трусливый хорек, понимаешь. Он целовал и наплевал на всех нас вокруг. Трусливый хорек смог. А мы… ты и я…

Джордж вздрагивает, как от пощечины, наклоняется ближе.

– А ты и я – это навсегда. И если ты еще хоть раз подумаешь, что я стыжусь тебя, глупый…

– Залепишь Авадой в лоб? Блевательный батончик подсунешь?

– В Дурмстранг переведусь, – буркает Джордж и пытается слезть с брата.

Не замечает, когда руки близнеца обхватывают так плотно, смыкаются на лопатках. Тянет на себя, вынуждая упасть.

– Я жить без тебя не могу, Джорджи. Просто… просто прости. Я знаю, у нас все сложнее, потому что мама и отец, и мальчишки, Перси… они не поймут, ведь это…

– Ведь это самое естественное, что могло с нами случиться. Посмотри на меня. Ты веришь, что я когда-нибудь смог бы встречаться с девушкой, жениться?..

Джордж молчит, а Фред белеет вдруг так, словно его краской облили.

– Лучше поцелуй дементора, Джорджи…

– Лучше не будь идиотом. Я никогда не откажусь от тебя, слышишь? И никогда тебя не отдам – ни Пожирателям, ни Волдеморту, ни какой-то там девчонке типа Анджелины.

Фред удивленно таращится на него, а Джордж шипит, наклоняясь близко-близко, к самым губам.

– Еще раз увижу, как с ней воркуешь… целый месяц не поцелую… Понял?

– Месяц? Хах, да ты и дня не продержишься. Болтун…

Напряжение и обида уходят, смываемые яркой волной. Это желание, потребность, это такая необходимость, что пальцы на ногах сводит, и стоны рвутся из груди. Прокусывают губы в кровь, торопливо стягивая друг с друга одежду, вырывая пуговицы, путаясь в рукавах.

Сплетение рук, тел, смешавшиеся на подушке волосы, и не разобрать уже, где Фред, а где Джордж, кто откидывает голову назад, беззвучно крича, кто нависает сверху, глуша крик своими губами, кто толкается в узкое жаркое тело, кто пальцами сжимает бедра так сильно, что остаются синяки и кровавые полосы… Они и сами не знают, чьи губы смыкаются на чьем члене, кто прижимает кого к простыням, кто обхватывает за плечи, прижимая к себе.

Они и сами не знают. Не знает никто. Они всегда будут одним целым.

========== Часть 12. ==========

В Большом зале сегодня вечером особенно шумно. Студенты всех факультетов возбужденно галдят, наверное, в предвкушении скорых праздников. А Гарри кусок в горло не лезет, никак. Подцепляет вилкой что-то с тарелки, отправляет в рот, чтобы не вызывать вопросов у друзей. Жует механически, не чувствуя вкуса. Запивает торопливо тыквенным соком, чтобы клейкая масса непонятно чего не встала поперек горла.

Он не осмеливается смотреть прямо напротив, на Слизеринский стол. Страшно, так страшно увидеть там… Или наоборот – не увидеть ничего. Ничего, кроме едкой насмешки в льдистых глазах, презрения на холодном лице слизеринского принца.

У сока вкус болотной жижи, а Рон, оказывается, уже очень давно дергает за рукав мантии и что-то твердит. Гарри встряхивает головой, выныривая из своих мыслей. Глядит на друга непонимающе. Рот у Уизли открывается и закрывается абсолютно беззвучно, но через пару секунд до сознания начинают доноситься и звуки, складывающиеся в связную речь.

– Гарри? Да где ты витаешь, Гарри? Хорек.. говорю же тебе, на Малфоя посмотри. У него что, кто-то умер? Не знаешь?

Гарри вздрагивает и, наконец-то, впервые за вечер, робко поднимает голову. На мгновенье. Проверить.

Потому что слова Рона острой щепкой вонзаются меж ребер, и больно даже вдохнуть.

Драко и правда бледный до какой-то синюшности, губы сжаты в полоску, крутит что-то в длинных пальцах, сжимает. Забини громко хохочет, рассказывая другу что-то через стол, тот отвечает короткими репликами. Видимо, невпопад, судя по удивленному лицу Блейза. Паркинсон везет еще меньше – придвигается на лавке близко-близко, интимно что-то шепчет, опуская ладошку на плечо. И тут же отшатывается, возмущаясь, когда ее отпихивают – брезгливо-рассеянно, как таракана.

Светлая прядь падает на лицо, и Малфой откидывает ее назад. Также задумчиво-отрешенно. Он будто не здесь, не сейчас. А потом вскидывает глаза. Смотрит, просто смотрит на стол Гриффиндора. Смотрит на Гарри.

Глаза в глаза.

С какой-то застарелой горечью, почти даже болью. Ни искорки былой ненависти, ехидства. Будто за прошедшую ночь кто-то выскоблил из слизеринского гада весь яд и заменил на… человечность? Или что-то еще?

Драко, Гарри, его зовут Драко.

Быть может, …

– Гарри, ты что застыл? Снова задумался? Не выспался? Опять твои кошмары? Давай, мы с Гермионой…

Отключается после первых же фраз, не в силах отвести взгляд. Глаза напротив – серые-серые, как озеро под луной.

Быть может?..

Не надо, Гарри, не надейся, не после того, как…

– Гарри, тебе нехорошо?

– Плохо спал ночью. Извини, Герм, я лучше пойду. Не голоден что-то.

И быстро-быстро-быстро – между рядов, под гомон и звяканье посуды, чувствуя пасмурный какой-то тоскующий взгляд на затылке, между лопаток, вниз по спине…

Двери смыкаются позади. Здесь так прохладно и тихо, что становится чуть легче дышать, и мысли уже не скачут в голове как ошалелые пикси, и даже шрам, не дающий покоя все эти дни, не ноет. Еще немного – вдоль коридора, мимо шепчущихся о чем-то портретов, по движущимся лестницам, к башне…

Не успевает пройти и половину пути, как чьи-то руки вталкивают в тайный ход за колонной, прижимают к стене. В них нет агрессии, в этих руках, а потому Гарри просто смотрит устало. Смотрит и ждет.

– Ты не можешь так, Поттер, я не могу. Это… это сводит с ума. Поттер, блять, ну зачем? Почему это ты?

Гарри пожимает плечами. Хотелось бы закрыть глаза и просто исчезнуть. Раствориться в пространстве. Или аппарировать куда-нибудь в магловский Лондон, затеряться на шумных улочках…

Но ему не дают. Цепляется за плечо, трясет, шипит что-то почти на парселтанге.

– Чего ты хочешь, Малфой? Я не просил, не искал и не ждал. Само, понимаешь ты, чертов слизеринец, само? Ты думаешь, мне легко? Думаешь, я в восторге?

– Т-тебе так противно? – отступает на шаг и, кажется, боль, хлещущую из этих глаз, можно потрогать руками.

Боль, а еще обреченность и приговор. Шаг назад, и еще, и еще. И руки сами хватают за мантию.

Не отпущу.

– Драко, ты не понял. Постой.

Не уходит. Оборачивается и смотрит – с надеждой и злостью. Скулы чуть покраснели, а на лоб снова падает та самая прядка. Рывок на себя, ладонь – на щеке.

– Как мне может быть противно? Как, чертов Малфой?

И все повторяется, как в первый раз, как вчера. Пить губы губами, выстанывать что-то, блуждая под одеждой руками, путаться в пуговицах и завязках, чувствовать кожей обнаженную кожу, опускаться перед ним на колени, а потом зарываться пальцами в платиновые волосы, когда на колени опустится он…

>… …<

– А дальше? Так и будем швырять друг друга о стены, плеваться оскорблениями?

Он еще не отдышался, да и сейчас дыхание сбивается, когда Малфой ведет кончиками пальцев вдоль позвоночника или наклоняется, чтобы легонько подуть на сосок.

Хмыкает непонятно, и Гарри расценивает это по-своему.

– Ты же понимаешь, что все повторится опять? Мы не сможем делать вид…

– Мы и не будем, – перебивает быстро и грубо, а пальцы между тем вычерчивают какие-то замысловатые узоры на бедрах. – Если кто-то посмеет хоть слово сказать… Прокляну.

– Драко, то есть ты… правда? Серьезно? По-настоящему?

– Когда-нибудь поумнеешь? – фыркает слизеринец и утягивает в новый поцелуй.

Быть может, чтобы больше не слушать глупых вопросов. Или потому что без него так трудно дышать. Без этого шрамоголового кретина, занозы в заднице, любимца всех и каждого. Такого лохматого, зеленоглазого, такого… единственного.

“Мой, понимаешь? Теперь только мой”

“Твой… для тебя”

>… …<

Утром в Большом зале будет, как всегда многолюдно и шумно. Студенты привычно орут на весь зал, делясь новостями, сплетнями, просто приветствуя друг друга. Совы и филины снуют над столами, разнося почту, кто-то роняет кубки и блюда. Макгонагалл повышает голос, призывая к порядку. Получается плохо.

Все звуки стихают, когда двери распахиваются в середине трапезы, являя взлохмаченных и запыхавшихся Малфоя и Поттера. Плечом к плечу. Со съехавшими куда-то набок галстуками и криво застегнутыми рубашками. Глаза блестят ярко-ярко, и губы припухли.

Замирают на пороге, короткий обмен взглядами, синхронный кивок. Расходятся. Один – за стол Слизерина, второй – к гриффиндорцам. Тихий шепоток превращается в гул, почти рокот.

“Гарри? Правда Гарри? Гарри и Малфой?”

“Поттер? Глазам не верю! И не убивают друг друга? Драко и Поттер?”

“Видишь? Ты видишь? Гарри Поттер и Драко Малфой. Это шутка такая?”

Они не держались за руки, не касались друг друга. Еще не сегодня. Но любой желающий мог увидеть и алую метку на шее Гарри Поттера, и зацелованные до пунцового губы Драко Малфоя.

Еще не сегодня. Но врозь – уже никогда.

========== Часть 13. ==========

Комментарий к Часть 13.

инстаграм:

Гарри: https://pp.vk.me/c639619/v639619352/d73/GxHGmm1yK7w.jpg

Драко: https://pp.vk.me/c639619/v639619352/d7b/4i-Urw0aKUg.jpg

– Гарри Джеймс Поттер! Боггарта тебе в задницу! Ты какого Дракла устроил?!

Дверь жалобно всхлипывает, почти слетая с петель. Малфой сдирает с плеч мантию, швыряет в Гарри небольшой прямоугольной коробочкой, к которой и привыкнуть толком не успел.

– М? Ты чего буянишь? Снова с крестным повздорил? Или Пивз опять прицепился? Так ты бы Барона позвал… А может близнецы чего учудили? Внимания не обращай, перебесятся…

Развалившийся на кровати национальный герой перевернулся на спину, блаженно зажмурился, потянулся, выгибая спину. Вылитый довольный жизнью книззл.

Радуется, ну-ну, сейчас мы это исправим. Драко сглотнул насухую, с усилием отводя взгляд от оголившейся полоски бледной кожи на животе.

– Поттер!

В ответ на грозный окрик мальчишка перестал урчать. Моргнул, приоткрывая один глаз. Зеленый-зеленый, как первые побеги в саду Малфой-Мэнора весной.

– Драко, не злись. Не конец света, ну, правда. Мы даже Волдеморта победили, что тебе какое-то фото… это даже не колдография… не шевелится в смысле.

– Не шевелится?! Еще б шевелилось. Да ты вообще понимаешь?! Чертов Поттер… да как после этого. Ты бы еще что выставил на всеобщее обозрение, не стесняясь. Давай личную жизнь сделаем общественным достоянием, правда? Герой привык быть в центре внимания. Так и выкладывал бы на своем… своей… Захером мой телефон брал, скотина?

Гарри прикусил губу, чувствуя, что кончики ушей уже пылают, и краска смущения заливает лицо, шею… Как обжигающе-яркий закат с вершины Астрономической башни. Робкая, почти заискивающая улыбка. Глянул из-под длиннющих пушистых ресниц, скользнул языком по губам, заставляя слизеринца умолкнуть.

– Это же магловские штучки, как ты говоришь, в Хогвартсе ими почти и не пользуются…

– Ах, не пользуются?! – взвыл ужаленным пятиногом разомлевший было Малфой. – А то, что это колдо везде и повсюду, нормально? Даже на Хаффлпаффе, Поттер! Про Слизерин я молчу. Даже отец сову прислал! Ты знаешь вообще, что в школе творится? Заперся здесь, как лепрекон с горшком золота, а я отдувайся после твоих фокусов. Тут и в мозгошмыгов твоей подружки Лавгуд поверишь. Кто иначе промыл мне мозги и склонил согласится пользоваться магловской хренью, которую ты называешь каким-то там фоном? На кой она мне, если есть палочка, и вообще…