Текст книги "Без тебя ненавижу (СИ)"
Автор книги: Мальвина_Л
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Зачем ты спрашиваешь, если знаешь и без того, что готов на это и все остальное. За Джорджа, за него одного. Зачем ты спрашиваешь, кто бы ты ни был?
“Просто еще один шанс для него. Ты готов? Знаешь, у вас даже будет немного времени вместе, ведь ты так много ему не сказал”, – едкий смешок остро колет под ребра, и глаза щиплет, как будто от пепла и дыма.
Нет, это не слезы, ведь все хорошо, ведь заляпанные засохшей кровью ресницы дрогнут, приоткрываясь, и ты улыбнешься той самой, но такой сейчас слабой улыбкой. Той самой, что всегда была для меня.
– Ты… Как ты себя чувствуешь, Джорджи?
Наплевать на мать и отца, на братьев, на Тонкс и на Флёр, на Гарри, что не то рехнулся от горя, не то забыл обо всем, иначе почему сжимает так крепко руку Малфоя, никого не стыдясь? Наплевать… наплевать…
– Как слизняк… слизняк без раковины… Но ты не обольщайся, братишка. Я все равно выгляжу лучше, чем ты…
У тебя еще такие холодные пальцы, дышу на них и целую, пытаясь согреть. Не выходит. Вижу только, как распахнешь изумленно глаза перед тем, как прижмусь к тебе поцелуем. Губы чуть теплее, с привкусом крови и соли. Самые вкусные губы на свете.
– Фредди… сдурел? Мама смотрит.
Пусть… теперь все равно. Теперь, когда еще осталось немного для того, чтобы показать тебе, Джорджи, как я умею любить. Целых девять месяцев и еще несколько дней. Целая жизнь, если подумать, в эти дни, когда за окнами грохочет война.
– Пусть, Джорджи… Плевать. Я так люблю тебя, очень сильно. Я и не думал, что так умею.
– Ну, успокойся, я ведь живой. Больше никогда тебя не оставлю. Хочешь, я поклянусь?
Не надо. Не надо, братишка. Ты просто позволь мне любить, позволь мне сделать тебя самым счастливым. На эти девять месяцев, что нам остались. Откуда-то я знаю это, не спрашивай, Джорджи.
Девять месяцев – до второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого.
До дня, когда придется платить по счетам.
До дня, когда нам придется…
…но может…
Всегда остается надежда, ведь правда? Надежда, что круг не прервется, что еще не сегодня.
========== Часть 39. ==========
Комментарий к Часть 39.
https://pp.userapi.com/c639221/v639221816/62b1f/88sTHsQizkg.jpg
Спасибо вам за 500+ – красивая цифра :)
И с праздником всех тех, кто его отмечает)
– Стильно, мистер Малфой, одобряю… Вполне… очень даже достойно представителя столь чистокровного рода.
Кровавый Барон грациозно проплыл мимо, откидывая за спину заляпанные серебристой кровью локоны и аккуратно поддерживая под локоток неожиданно миловидную белокурую девушку в длинной мантии. Сама Серая Дама? Неужто? Впрочем…
Драко фыркнул и с отвращением промокнул шелковым платком стекающую по подбородку кровь, которая тут же проступила опять. Мордред задери Блейза Забини и весь змеиный факультет с их проделками в полном составе…
Нервно поправил свой нелепый плащ в стиле какого-то там магловского легендарного вампира родом аж из Румынии (не к ночи будет помянуто семейство Уизелов), одернул манжеты и постарался не вглядываться в собственное отражение в начищенных по случаю праздника парадных доспехах – тех самых, что столько лет пылились в нишах верхнего коридора, и даже Филчу с его облезлой миссис Норрис до них не было дела.
Время Хэллоуинского пира, а за ним – бала, стремительно приближалось. Домовики наверняка перевернули вверх тормашками кухню, стараясь над особыми праздничными блюдами. Большой зал однозначно уже успели украсить громадными, как лесник Хагрид, тыквами и сотнями плывущих над заваленными снедью столами свечей. И тыквенный сок сегодня будет особенно приторным, а пирог и пудинг… даже думать о них не хотелось…
– Драко, так и будешь стоять тут, как… как окаменевшая летучая мышь? Ха… Дрей, не злись, ну, пошутили, подумаешь… все хоть какой-то колорит, а то такая бледная моль постоянно… Не злись, после полуночи чары развеются. Получай удовольствие, друг, – Забини, перемотанный какими-то подозрительно ветхими грязно-бурыми бинтами (оживший труп он что ли изображает? Мерлин великий…), весело подмигнул черным глазом из-под повязки и заковылял прочь, приволакивая ногу. Со стороны казалось, будто она выворочена из сустава…
Получать удовольствие, как же. Когда обрядили, как скомороха у этих нелюдей… В львятне, наверняка, ставки сделали на образ, который слизеринский принц изволит явить миру… то есть, ученикам и профессорам Хогвартса только, конечно… А теперь – только позор… несмываемый позор ждет наследника рода Малфоев. Вырядиться упырем, выдуманным презренными маглами…
Нет, разумеется, светлая сторона в войне победила, и Волдеморт пал вместе со своими идеями, но все же… Чистота крови и Малфои, репутация… А что подумает герой… Мерзко даже предположить, ч_т_о скажет Золотое трио при виде этого… вот этого…
Впрочем, легенда и спаситель всего Волшебного мира, скорее всего, по привычке скривится, будто у него зуб болит, и удерет куда-нибудь поскорее, наверняка тискаться с этой своей… предательницей крови.
Настроение, которое и так скатилось куда-то в вонючую задницу горному троллю, стремительно жваркнулось еще ниже, и Драко пожалел, что лучший друг успел благоразумно уковылять куда подальше, а то нарвался бы на проклятие… прямо здесь и сейчас. Может, хотя бы от этого стало легче?..
Додумать Малфой не успел, потому что лохматый придурок в тот же миг практически сшиб его с ног, кубарем скатившись с так некстати повернувшей в этот закуток лестницы.
– Смотри, куда пре… придурок шрамоголовый, – закончил по инерции Драко, растерянно уставившись на потрепанную национальную легенду в самом дебильном, кажется, во всем Хогвартсе, гриме.
“После тебя, Драко”, – услужливо хохотнул внутренний ехидный голос, который слизеринец пинком отправил назад в подсознание. Или как называется то место внутри, где хранятся твои самые мерзкие альтер-эго?
– А… Драко, это ты что ли? Прикольный костюм.
Поттер поправил очки (все те же уродливо-круглые, как на первом курсе еще), стряхнул с рукавов паутину и, кажется, даже прогнал запутавшегося в шевелюре паука. Драко хмыкнул, представив, как заорал бы сейчас благим матом рыжий Уизел… Но тут же нахмурился и высокомерно задрал подбородок.
– Все приличные, цивилизованные маги, Поттер, – напыщенно начал он, но продолжить не получилось, потому что Гарри, совершенно не слушая давнего недруга, как-то очень рассеянно вздохнул, стащил очки и принялся протирать их полой своей черной не то мантии, не то какой-то накидки с придурочным воротником, отороченным алым… Почти, как у… почти…
– Поттер, ты что… вампира изображаешь?
– Граф Дракула, – кивнул легендарный мальчишка, и растрепанная челка упала на лоб, закрывая не менее легендарный шрам. Вытер что-то пальцами в уголках губ, обреченно глянул на измазанную пунцовым ладонь и как-то доверительно добавил: – обещали, что чары спадут после полуночи, но разве можно им верить, накладывали-то своими силами, без Гермионы… напортачили, скорее всего…
– Хочешь сказать, и тебя обставили, как первокурсника неумытого?
Злость странным образом куда-то исчезла. Наверное, в тот момент, когда Драко понял, что не его одного друзья развели так легко, особо и не стараясь даже… Или это от того, что они с Поттером сейчас не орали друг на друга, не пытались подраться или поддеть, говорили спокойно, будто друзья. Так, как никогда до… никогда еще… в жизни.
– Странно, что и тебя твои в вампира обрядили… Пивз их что ли чем подкупил? Хотя… все равно. Осточертело.
– Гар… Поттер, ты чего?
Уставился на мальчишку, что, не обращая внимания на пыль, уселся прямо на ступени, даже не думая, что заляпает и безвозвратно испортит свой какой-никакой, но наряд для пира и бала… Хотя, чему удивляться, это же… Поттер. Да и вообще, приди он на бал в наволочке, как домовик, и это сочтут новой магической модой.
– Устал, Драко. Так сильно устал делать все, что другие от меня ожидают. Рон вон и Молли с Артуром… вцепились, как мантикора в ногу, и ждут, что со дня на день Джин кольцо притащу. А думаешь, хоть раз спросили, чего хочет сам Гарри? Может, ему нравится кто-то другой? Они же ни разу и не задумались о том, что лучше именно для меня, Малфой. Будто я обязан жить так, как они считают нормальным и единственно правильным.
– Др…ругой? – ошарашенный какой-то надрывной тирадой героя, Драко выловил в общем вале информации одно только слово, за которое зацепился рассудок. – Не другая?
– И что теперь, Малфой? Проклянешь? Высмеешь перед всеми? К Скитер в “Пророк” поспешишь? Герой Второй магической – по мальчикам. Наследие великого Дамблдора… Как тебе, Драко, такой заголовок? Достаточно громко? Дарю…
Махнул устало рукой и завозился в складках кармана, выудил эти вонючие магловские палочки, прикурил не пойми от чего. А Драко почему-то даже обидеться не успел, потому что Поттер говорил и говорил. Так, будто его прорвало, словно вскрылся давний нарыв, выпуская наружу всю боль, точно гной.
– Я так устал, Малфой. Воевал за них, умирать ведь шел, и не раз… А в итоге? Думаешь, хоть один из них вспомнил, какой сегодня день? Нет, Хэллоуин, конечно, и праздник, но…
– Годрикова впадина, – пробормотал вдруг Малфой. – Твои родители… в этот день. Все же знают.
– Только помнить предпочитают хорошее, знаешь ли. Кому какая разница, столько лет уж прошло…
Сжал благодарно холодные пальцы Малфоя и расстроенно замолчал, никак не реагируя на присевшего на соседней ступени “вампира”, на тихое дыхание у щеки, на светлую прядь, щекочущую висок.
– Мне жаль, Поттер. На самом деле жаль, что все это… у тебя ведь должна была быть совсем другая жизнь. Если бы не Лор… если бы не Волдеморт…
“Мы могли бы подружиться в самом начале, если бы не война, не ПСы, не ненужное по-сути никому, кроме красноглазого садиста, противостояние”, – подумали вдруг оба, но ни один не озвучил то, что было ясно без слов. Всегда, наверное, было ясно.
– Мы задолжали тебе, Поттер. Без дураков. И меньше всего сейчас ты должен делать что-то из того, чего ты не хочешь. Только потому, что этого ждут или считают правильным. Бред все это…
– Кто бы подумал, правда, Малфой?
Гарри вдруг хохотнул и зачем-то закатал рукава, щелчком отшвырнул магловскую вонючую гадость.
– Кто бы подумал, что в конце концов, мы придем к этому, правда?
И, хмыкнув в ответ на так нелепо вздернутые на вампирском лице брови, прижался губами к холодным, измазанным наколдованной кровью губам.
“Думал, я думал об этом прорву раз и ненавидел за это, мордредов Поттер, мальчик-герой”, – мог бы прошипеть Драко в лицо уже давно не врага.
Он мог бы, если бы не был так занят, отвечая на поцелуй.
========== Часть 40. ==========
Комментарий к Часть 40.
https://pp.userapi.com/c840526/v840526794/25bcb/Z1aaYXqAvkg.jpg
– Поттер, сколько раз говорить?! У меня аллергия на твое мандариновое дерево, за каким боггартом ты каждый раз пихаешь его мне под нос?
Малфой фыркнул прямо в чашку с черным обжигающим кофе, который пьет всегда без сахара и сливок, потому что ведь: “Все аристократы, да будет известно тебе, Поттер, употребляют этот напиток так и только так. А если тебе так хочется сливок с сахаром, хлебай их отдельно, нечего портить благородный вкус”.
– Здесь больше света, а в том углу, куда ты его запихал в прошлый раз, он зачахнет. Может быть, поэтому плоды на нем и не вызревают. Или тебе нужно привидение в доме?
– Приви… Признавайся, Поттер, ты рухнул с метлы, когда гонял вчера до темноты со своим Уизелом, и опять хорошенько приложился башкой? Это ДЕРЕВО! Просто дерево, и у меня от него слезятся глаза, и еще я все время чихаю.
Гарри отвернулся, пряча улыбку, сделал вид, что наливает себе чай – душистый сбор из каких-то там особенных трав, что пару дней назад притащила вернувшаяся из Перу Луна. Терпкий аромат поплыл по комнате, и Драко поспешно засунул нос в свою кружку, не прекращая ворчать.
– Драко, да оно ведь сейчас даже не цветет. И, между прочим, это не обычное дерево, а волшебное, с особенными свойствами, профессор Стебль так и сказала. Вообще, кто знает, вдруг и у него есть душа…
– Точно с метлы навернулся, – горестно изрек Малфой и потянулся к стопке золотистых блинчиков, что поутру испек старательный Кричер, проведавший о вспыхнувшей любви одного из хозяев к чудной кухне русских маглов.
Гарри буркнул что-то неразборчивое и незаметно отодвинул подальше от всевидящего Малфоя букет из васильков и ромашек, трансфигурированный в улыбающегося книззла. Нет, ну а что, красиво ведь, а Драко… ему бы лишь поворчать.
Это же Малфой. Тот самый Драко, что так трогательно краснеет в ответ на самые простые комплименты, бесконечно шлет филина с письмами, когда его Поттера отправляют в командировку, и делает самый потрясающий в мире ми… массаж. Тот Драко, что никогда не признается, что спит в обнимку с его рубашкой, когда Гарри уезжает из Лондона. Что пьет только из поттеровой кружки и носит дома его простые магловские футболки, а еще так бешено ревнует к каждому встречному и поперечному, что однажды на полном серьезе запер дома на два дня, усмотрев в обычном приветствии Колина Криви что-то… что-то ведомое одному лишь Малфою.
Тот Драко, что после Хогвартса так и остался наглым кусачим хорьком. Белобрысой слизеринской сволочью. Юркой серебристой змейкой, ядовитой смертельно. Поттер знает, что убьет любого, кто покусится на его Малфоя, на счастье, которое они, как ни крути, заслужили. И ему не понадобится ни Авада, ни даже дементор. Сотрет в порошок вот этими… своими руками.
– Между прочим, Поттер, я ведь просил не брать мою кружку. Тебе своей не хватает? Так давай, мы купим еще. Или хочешь, трансфигурирую из того огрызка метлы, что ты так старательно прячешь за этим своим деревом?
Вздергивает свои невыносимые брови и смотрит в упор, не мигая. Отпивает свой уже остывающий кофе, чуть отставив мизинец, загораживающий размашистую “Г” на боку ослепительно белой кружки.
– Н-нууу, ты хорек, – изумленно выдохнет Поттер, наклоняясь к все еще чинно восседающему за столом, скользнет языком в приоткрытые губы Малфоя, что на вкус как кофе, вишневое варенье и те самые мандарины, что никак не вырастут на злополучном дереве, на которое у Драко якобы аллергия.
========== Часть 41. ==========
Комментарий к Часть 41.
https://pp.userapi.com/c841030/v841030300/3d820/2oMu43erT5E.jpg
Так вот и выглядит человек, из которого дементор высосал душу, понимает Малфой.
Только так.
Лицо белое, точно заиндевевшее, вообще ни кровинки. А губы – неестественно яркие, и струйка крови из уголка. Еще его глаза, да. Потухшие, пустые стекляшки. Какого-то болотного оттенка, что неразличим за стеклами этих круглых, дурацких очков.
– Драко?
И голос подстать. Жухлый и ломкий, как осенние листья, что хрустели под ногами, когда они последний раз ходили в Хогсмид. Когда целовались там на каждом углу до лопнувших губ и получили нагоняй от мадам Розмерты, а потом едва успели вернуться в положенный срок, потому что Визжащая хижина так заманчиво манила уединением…
У Драко рвется что-то в груди, и сердце, кажется, давно раскрошило ребра в труху, как сам он на уроках Снейпа – какой-нибудь корень в ступке – до пыли. Но отрывается от своей спутницы нарочито медленно, откидывает назад упавшие на лицо пряди.
…своими длинными, музыкальными пальцами, которые Гарри так любит обхватывать губами… любил…
– Что, Поттер, не спится? – фирменная гаденькая малфоевская ухмылка за которую и сам бы себе все зубы повыбил. Девчонка виснет на руке, льнет, как намокшая ткань. Неприятно. А у Поттера… у Гарри руки… не сжимаются в кулаки – виснут бессильно плетьми вдоль тела. Как те диковинные растения в теплицах Стебль, что совсем не переносят солнечный свет.
– Драко…
Может быть, это ступор или его заклинанием каким приложило? Или все эта девчонка рядом с Драко – Дафна, кажется, или как… Как много видел Поттер? Как много успел?..
Хотя… не этого ли ты добивался, Малфой?
– Драко.
– Мерлин, Поттер, тебя заело? И что-то ты… серый какой-то? Может, позвать нищеброда и грязнокровку, пусть отведут тебя к Помфри?.. Укрепляющие зелья какие?.. Или без сновидений, если опять те кошмары, о которых все уши нам с первого курса считай прожужжали.
Понимает, что срывается в лепет и вновь натягивает свою равнодушно-склизкую улыбочку. Тесную и гладкую, как новые перчатки для верховой езды.
– Драко, но как же… мы…
Выжимает из себя еле-еле. Так, словно его Круциатусом пытают. Он и на ногах-то едва держится. Золотой чудо-мальчик. Мальчик-что-должен-остаться-в-живых.
“Любым способом, Драко”, – напоминание хлесткое, как пощечина. Обидное, и от него точно также горит, только не кожа, а где-то глубоко… Где-то там, где лишь Поттер умел разводить костер до небес, а теперь… теперь там опять все стянется льдом, как и прежде. Никакие Согревающие чары уже не помогут.
Не Драко Малфою, ему – больше нет.
– Мы, Потти? Какие, к боггарту, еще “мы”? Ты парочку-другую перепихов случайных воспринял, как признание в любви до гроба? Предложение руки и сердца, быть может? Мерлин мой… да ты еще тупей, чем я полагал… Впрочем, Потти, я должен признать, ты был очень даже неплох. Дело в том, что мне уже надоело… приелось. Знаешь, как тыквенный сок изо дня в день – как ни люби ты его, опротивеет всенепременно.
Каждым словом – гвоздь в крышку гроба того, что разрушил, убил, растоптал вот здесь, в каменных и сырых переходах подземелий Слизерина, где пацан наверняка искал его после пары раздельных занятий. Соскучился.
Сука. Почему?.. почему только так?…
У Гарри губы трясутся и пальцы… пальцы скрючились, точно от судороги. В лице – теперь совсем ни кровинки. И если до того он казался бледным, то сейчас – точно выцвел. Как те магловские детские книжки, которые нужно раскрашивать яркими карандашами. Он видел такие у перваков-грязнокровок…
– Я не смогу без тебя.
Все ты сможешь! Мордредом тебя заклинаю, развернись и уйди. Разве это не ты – мальчик-который-выжил? Разве не ты – единственная сраная надежда магического мира? Разве можешь ты стоять вот так и гундеть, наматывая сопли на кулак и хлюпая носом? Тот, кто сталкивался с Темным Лордом уже даже не раз. Ты же какой-то зачарованный, Поттер, у тебя ото лба даже Авада рикошетит, а ты…
– Не мели ерунды, Поттер. Ты… блять, ты жалок. И вообще, какого… ты в подземельях забыл? Вали в свой львятник, пока змеи не покусали…
Кажется, он говорит что-то еще, пока Гарри… пока Поттер пятится, зачем-то прижав руки к груди. Точно у него там – рваная рана, и боится отпустить хоть на миг, чтобы что-то ценное не вывалилось наружу. Под ноги, в пыль.
Кажется, он кричит что-то вслед, уже не разбирая, не чувствуя, что по щекам струятся невидимые, прозрачные слезы. Кажется… Драко не помнит. Не чувствует. Его выскребли изнутри тем ножом, что так удобен для нарезки недозрелых корней мандрагоры…
Девчонка все еще висит на руке бесплатным придатком. Замечает ее с изумлением брезгливым – уже в серо-зеленой гостиной, стряхивает, как прилипшего к рукаву флоббер-червя.
– Драко, а ты…
– Не отсвечивай, не видишь, не до тебя сейчас.
И как бы не бесило порой тугодуме Гойла, его слепая покорность и готовность, кажется, костьми лечь, но угодить Слизеринскому принцу… сейчас Малфой ему… благодарен. Сейчас, когда хочется забиться в угол и выть, закрыть глаза и слушать песни фестралов, о которых бормотала вчера за ужином эта дурочка Лавгуд…
– Дрей… Моргана, да что ж это… Гойл! Панси, блять, да сделайте вы хоть что-то, он же сейчас… За что меня окружают пещерные тролли? А вы тут какого дементора рты пооткрыли! Отбой! Марш все по спальням, не то….
Блейз хлещет по щекам оцепеневшего лучшего друга и орет так, что, наверняка, портреты на парадной лестнице морщатся и затыкают уши. Блейзу плевать.
– Снейпа! Срочно зовите декана. Дрей… верно, его отравили. Дафна, ты видела что-то?
Девчонка пожимает плечами и бормочет что-то невразумительное о декане, о том, как возвращалась с Зелий, а тут Малфой налетел, озирался, целоваться с разбегу полез, и разве она дура такая, чтобы отказывать Драко Малфою, когда по нему не то что пол-Хогвартса, добрая часть Магической Британии сохнет. А тут откуда-то Поттер…
У Блейза в голове гудит и завывает, точно туда Пивз пробрался и теперь стучит колотушками и замогильно хохочет, и почему вдруг такие холодные пальцы…
– Дрей… это зелье? Послушай… я Снейпа сейчас…
– Н-не надо… крестный… Не надо, все он…
И отключается, не успев даже закончить.
*
несколько часов назад:
– Драко, что вы наделали, Драко… ваш отец… и Темный Лорд… как только до кого-то из Пожирателей или их детей… Как только за пределы спален и вашего круга просочится про шашни с Поттером… Мерлин… Вы выжили из ума, Драко Малфой? Вы понимаете, что́ сделают с вами, с Люциусом, Нарциссой? Допускаю, что мыслить вы сейчас не особо способны, ибо все мозги стекли в причинное место, хотя именно вы, к сожалению, всегда казались исключительно рассудительным юношей…
Малфой и слова вставить не может, он весь покрылся красными пятнами, и волосы торчат, как шерсть полинявшего книззла или перья гонявшей за океан одним рейсом совы. И губы… губы все еще хранят вкус героя.
– Я… я люблю его крестный.
– Если любишь, подумай, на какой выбор ты его обрекаешь. Ты – Драко Малфой, единственный потомок чистокровного рода. Я должен тебе объяснять, что́ грядет, и по какую сторону от барьера вскоре окажется каждый из вас?
Перед глазами плывет. И отчего-то вдалеке слышится заливистый безумный хохот Беллатрисы Лестрейндж.
– Драко… это очень… это очень серьезно. Гарри пока не готов, понимаешь? Он не готов сразиться с Волдемортом, и если встанет вдруг выбор… я видел, как он глядит на тебя… весь мир зависит от того, что ты выберешь, Драко.
Руки на плечах – твердые и горячие. Кажется, даже сочувствие во взгляде. Кажется… кажется горло забило перьями, точно он очутился в совятне, и…
– Я понимаю, крестный. Не беспокойся.
Нет, голос его не дрожит.
Потому что он – Драко. Он – последний из рода Малфоев.
“Малфои не плачут, ты помнишь? Не плачут”.
*
“Я без тебя не смогу. Это сильнее всего, что могло быть. Драко, ты меня понимаешь?”
Кажется, эти слова приносит откуда-то холодный ветер, что врывается в распахнутое окно /поймай его сейчас МакКошка с магловскими сигаретами в пустующем классе, ох, как несладко придется. Плевать. Пусть его хоть Хуч с метлы скинет, хоть Стебль какими лианами удавит…/
Это все ветер. Ветер, воющий в кроне Дракучей Ивы. Или, быть может, отголоски памяти, которую Драко так хотел бы… но нет, Обливиэйт – слишком просто.
Ты будешь жить с этим, Драко. Будешь жить.
Б е з н е г о
Какие-то крики в коридорах, и топот. Сутолока. Гомон, вопли, кажется, даже плач, истерический визг. Малфой откинется на приоткрытую створку, позволяя ветру подхватить его пряди – белые-белые, как глаза мертвеца под стылыми водами Черного озера. Ветру, что отвешивает пощечины одну за другой. Так, что уже скулы саднит от ледяных царапучих когтей.
– Гарри! Что же ты делаешь, Гарри! Не надо!
Еще одна затяжка. Горчит, и отчего-то совсем не волнует, что там натворил мальчик-легенда опять, кого сумел разозлить, восхитить, впечатлить.
– Гарри, послушай…
Вопят откуда-то с Астрономической башни, все громче. А Драко лениво думает – вот так дела, и куда смотрит Филч с этой облезлой своей миссис Норрис…
Створка окна не выдерживает, и вместе со свистом в ушах и ледяным хохотом до Драко доносится чей-то последний выкрик. Пропитанный болью, как рубашка – кровью. Тогда, в туалете девчонок после Сектумсемпры Гарри.
*
Здесь свет какой-то неестественно-белый и нет вообще ничего, кроме такого же белого клубящегося тумана. Какие-то очертания вдали неуловимо-знакомые. Драко ступает осторожно, боясь угодить в пустоту. Он различает… различает впереди силуэт, что складываются в фигуру, родную до боли… до смерти.
– Поттер?
– Вот уж не думал, что и ты здесь окажешься, Драко.
Ни намека на злость, только усталость, быть может, и какое-то умиротворение, покой. Это как если б долго-долго бежал по пустыне, и наконец-то оазис, где тень, и вода, и блаженное небытие.
Но этого же не может быть, не с ними, не когда…
– Где мы? Как тут оказались? Какие-то шуточки Дамблдора или?..
– Можешь назвать это одной из станций, Малфой. Как на вокзале Кингс-Кросс. Здесь, можно сказать, решаются судьбы, и только сами мы выберем – назад или только вперед. В тот мир… или в этот…
– В этот? Мы с тобой уме…
Не закончит. Гарри усмехается как-то по взрослому и качает головой, сплетая их пальцы.
– Почему ты не злишься, я же…
– Потому что здесь не остается места для лжи, прислушайся к себе, ты поймешь. Я просто все знаю, Драко, от и до… и теперь…
У него волосы пахнут свежей травой, примятой на солнце, а еще той невыносимой полировкой для метел и немного – дождем.
– Как думаешь, дождь здесь будет? – и после паузы, волнуясь, тревожно. – Ты хочешь вернуться? Хотел бы?
– Туда, где тебе снова придется выбирать? Как и мне? Туда, где мне пришлось из окна… чтобы как-то заглушить… чтобы эта дыра в груди затянулась. Зачем мне, Драко, назад?
“Зачем мне назад, если рядом – все, что мне нужно. Весь мир”
“Я без тебя совсем не могу, понимаешь?”
========== Часть 42. ==========
Комментарий к Часть 42.
https://vk.com/doc4586352_455552908?hash=1e549e692cf412d2ac&dl=44ed1873b25e4de223
– Это твое дурацкое магловское пристрастие, Поттер. Не понимаю, почему я должен терпеть даже сейчас? Нас найти могут в любую минуту, а мы тут… что мы делаем, кстати?
Драко сегодня очень ворчливый. Наверное, это все снег, что сыплет за стенами их квартиры, укрывая магловскую улочку толстым пушистым ковром. Там так холодно, что и носа наружу не высунуть в их волшебных мантиях на рыбьем меху. Ладно, малфоевская подбита мехом, кажется, горностая – невелика разница, если и пар, вылетающий изо рта, в мгновение льдинками замерзает. Согревающие чары сейчас ой как пригодились бы, да вот только колдовать им сейчас – все равно, что махать палочкой перед носом хвостороги в гнезде, как на четвертом курсе во время Кубка. Но тогда хоть оставался шанс уцелеть…
– Мы Рождество отмечаем. Помнишь, праздник такой? Перед ним в Хогвартсе еще Святочный бал во время турнира проходил, помнишь? А еще к этому дню в гостиных факультетов наряжают огромные ели, под которыми утром каждый студент находит подарки… Мадам Розмерта в “Трех метлах” варит глинтвейн и обязательно кладет в стаканчик дольку апельсина, а еще печет имбирные пряники. В “Кабаньей голове” варят грог, правда, вместо рома используют огневиски…
Драко фыркает не то возмущенно, не то с какой-то обидой и прячет вечно мерзнущий нос в воротник рубашки героя. Он все еще колючий и едкий – его слизеринский хорек, любит показывать зубы и даже цапнуть как следует может. Вот только теперь Поттер точно знает, что этот хорек – лишь для него. Как бы не пыжился, не выпендривался и не задирал свой холодный аристократический нос.
– Это же самый главный праздник в году. Знаешь, я даже когда жил у Дурслей, ждал Рождества, как настоящего чуда. В эту ночь какое-то чувство особенное накрывает. И веришь, на самом деле веришь, что магия существует…
– Она и существует, дубина. Ты сам – волшебник, забыл? Или опять с этой лестницы своей раскладной навернулся и приложился башкой так, что все мысли – долой? Знаешь, Поттер, она у тебя хоть и пустая, но все же не непробиваемая… поберегся б…
Брюзжит, поджимая губы, а руки точно живут своей жизнью, уже ощупывают героя тревожно на предмет повреждений, крутит его так и сяк, убедиться хочет, что жив и здоров. Невредим.
Его Гарри.
Не Гарри Поттер – национальный герой и легенда, спасший магический мир. Просто Гарри, у которого заусенцы на пальцах и дурацкая привычка грызть кончик пера, от которой Малфой пока не отчаялся его отучить. Гарри, который кофе пьет только со сливками и терпеть не может липовый мед. Гарри, который, оказывается, печет самые вкусные в Англии /а, может, и в мире/ блинчики с вишневым сиропом, но так и не научился готовить ни одного путного зелья, как ни бился с ним Снейп… безнадежно. Гарри, который вовсе не состоит из легендарного шрама, зеленых глаз, лохматых волос и победы над Волдемортом.
Он – Гарри, который может дрыхнуть до полудня или подскочить до рассвета и долго сидеть на подоконнике. Обхватить колени, глядя, как небо постепенно светлеет на востоке, расцвечиваясь позолотой, будто по волшебству. Думать о чем-то так сосредоточенно, что Драко каждый раз подбирается незамеченным и долго смотрит, как первые лучики солнца путаются в черных ресницах, как прыгают на нос, дразня и тормоша, прогоняя непонятную тревогу, топя оцепенение, словно пригоршни снега в теплых ладонях…
– Ты не понял, это всего лишь… образ такой. Волшебство как аллегория, как выражение чего-то невозможного… невозможно-прекрасного, недостижимого, как та вон звезда. Видишь, за ветками? Яркая, точно кто-то люмос зажег.
– Сам ты звезда. Это просто свет отражается от стекла. Снег же валит, будто там где-то вверху твой Хагрид засел и со скуки распотрошил пару школьных совятен… или подушки решил просушить… Хм… говоришь, алерго… тьфу же ты, пропасть. Мандрагоры новорожденные приятней орут… язык скорее сломаешь словечками этими магловскими. Поттер, просто заруби на своем грифиндорском носу: невозможно-прекрасный у тебя – это я.
И просто целует, даже говорить не закончив. Как с башни – шаг вниз. Как бладжером – по затылку. И Гарри давно бы должен привыкнуть, но каждый раз это – точно тонкий лед Черного озера вдруг хрустнет под ногами, и летишь в стылую бездну, холодея от страха… ужаса, что все может закончиться. Или окажется просто сном. Немилосердным кошмаром, нашептанным Волдемортом. Что, если главная битва еще впереди? И Драко – до сих пор в рядах пожирателей с уродливой меткой на такой тонкой, такой чувствительной коже…
– Ты что? – шепнет в самые губы, собирая языком тихий выдох. Ресницы дрогнут, приподнимаясь, и взгляд пьяный, шальной, зачарованный – поплывет, утягивая за собой в непроглядную пропасть. – Опять?
– Прости. Сейчас… сейчас все пройдет.
– Может, патронуса?
– Для чего? Не дементор же, просто… просто нехорошие мысли. Давай я лучше сварю нам какао.
– Вот зря ты отказался перед нашим… кхм… отъездом… захватить хотя бы одного домовика из мэнора. Мы хуже каких-нибудь нищебродов с тобой.
– Драко, прекрати, зато вместе. Без этого надзора и постоянных перешептываний за спиной, без проклятий. Они же возненавидели сразу, как только узнали… Я порой думал… кто-то даже пожалел, что в последней битве я остался в живых. Этот позор. Я должен был умереть за их мир, Драко, а когда нашел свое счастье, оказалось, что за меня уже все решили. Джинни – в жены, пара-тройка детишек, должность в Аврорате, скучные семейные вечера и все праздники – непременно в Норе. Обязательные министерские приемы и чинные колдо, разумеется, с сияющим Шеклботом под руку и галстук на шее, как удавка…
