Текст книги "Реальность (СИ)"

Автор книги: МаксВ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Да я спросить стесняюсь, Филипп Андреевич. Конечно же, хочу прочитать. Давайте, буду очень благодарен!

Сёчин поискал среди бумаг на столе, и отыскал стопку распечатанного текста со своим рассказом:

– Вот держи, читай. Потом скажешь, понравилось или нет.

– Обязательно! Ну что, я побегу? Ещё дел много. Надеюсь, через пару дней что-то отыщу толковое про агента-информатора, сразу сообщу.

Филипп протянул руку для прощания:

– Хорошо, давай. Только постарайся надолго не пропадать.

Сорокин вышел, а Филипп, закрыв за ним дверь, взял в руки копии листов из полевого дневника копаря, приспособил на нос очки, тяжело вздохнул, и начал читать. Первым текстом шла опись необходимой амуниции для предстоящего похода:

– Навес

– Шляпа

– Штаны полевые

– Ветровка

– Компас

– Зажигалки – 5 шт.

– Авторучки 5 штук (рассовать по разным карманам

– Карта

– Баллончик для меток

– Боты-сапоги (должно быть много змей) (протереть)

– Кроссовки

– Коврик-пенка

– Кружка/ложка-вилка

– Вода

– От комара мазилка

– Аптечка(мини)

– Фонарь

– Нож

– Верёвка

– Палка трекинговая (затон)

– Шагомер

– (чуть не забыл) – Носки

– Сам блокнот не забыть! (в котором и пишу)

Самое главное, Филя – не забудь купить билет Крещёвск-Артёмовка на 6:15-!!!!! И когда сяду – подойди к водителю, показать, где выхожу.

Дочитав список до конца, Сёчин покачал головой: «Основательный ты парень, Филипп! Чего же оставил-то всё добро в тайге? Да ещё и одежду?»

Взяв следующий лист в руку, продолжил чтение. Следующие записи в самом начале выглядели криво и косо:

Пишу в автобусе. ПАЗик штука жёсткая – под задницей трясёт основательно, писать неудобно, но буду писать обязательно. Не то после какие-нибудь детали забудутся. Водителя предупредил, показал на карте, где остановиться. Сказал, что понял.

Зря Серёга отказался – пейзаж вокруг по трассе исключительно красивый. Ничего, весной вместе двинем, насмотрится.

Скоро выхожу.

Вышел. Помахал всем, пожелал счастливого пути. Надо набрать на обочине кучку камней покрупнее, окрасить меткой.

Отверил по компасу северо-восток. Впереди озимая вспашка – почва плотная, прикатали нормально, да и ростки уже есть, топать хорошо. С этим делом повезло, конечно. Вот если бы после уборки земля была, я бы тут припух. За пахотой начинается тайга. Приметил по курсу самую высокую лесину, буду идти на неё.

Зашёл в ельник. Как же здесь хорошо – прохладно! По полю идти – то ещё удовольствие. Выбрал две ели, поставил вертикальные, длинные отметины. Получилось что-то вроде ворот. Сделал отметку на карте. Переобулся в сапоги. Иду дальше. НЕ ЗАБЫВАТЬ ПРО ОТМЕТКИ! Возьми баллончик в руку!

Остановился передохнуть немного. Развернул коврик под елью, присел. Кайф! По шагомеру сделал два километра. Совсем отвык по лесу бродить. Лес стал пореже. Хорошо, хоть бурелома особенно нет – по пути попались два лежащих ствола, один вывернут с корнем, другой – ломьё. Пришлось делать крюк. Отметки ставлю. Тепло, но не жарко. Надо достать копии текстов агента – глянуть, что там про путь описано. Почитал. Интересно, что имеется в виду под выражением «Загорье находится в ином мире»? Потому, что он двигался по другой тропе? Через горный массив? Тоже возможно. Скорее всего, так и было. Чего ему было делать? Это мне на работу через четыре дня идти! А ему – хоть год гуляй, никто прогул не поставит. Или он имел в виду, топая по скалам, что там «иной мир» – это горы? А Загорье по сравнению с голыми скалами – курорт? Если так, то да – это в ином мире. Ладно, всё, двигаюсь дальше.

Небольшой привал. Отметки ставлю, осилил ещё четыре километра. Всё из-за то, что лес заметно поредел. В глубине большие поляны, и мне кажется, что поблизости – затон. Тут, в лесу, это конечно, не от разлива реки. Да и Холмушка неблизко.

Присел отдохнуть. У меня в руке предмет чёрного цвета. Не пойму, для чего он подвешен за тросик на шею. И для чего сам этот предмет? Может быть, есть в записях выше? Надо посмотреть.

Посмотрел уже написанное. Это называется – шагомер. Как я мог забыть название? Шагомер! Наверное, это от усталости. Сегодня очень жарко. Надо просто посидеть отдохнуть. Вода ещё есть. Но не попалось ни одного родника. Как будет родник – надо обязательно набрать в пустую бутыль. Я их не выбрасываю. Ша-го-мер! Не забывай. Он считает шаги. Кстати, прошёл примерно семь километров. Гнус пропал. В самом начале было много. Намазал кремом руки, шею и лицо. Но комары рядом жужжали. Сейчас их нету совсем. Это очень странно.

Прошёл ещё пять километров. Перед привалом обратил внимание, что вокруг сделалось очень тихо. Обычно чириканье с карканьем ворон всегда присутствует. Даже не замечаешь – привычный фоновый шум в лесу. А вот тишину слышно сразу. Интересно, почему так? На руке у меня прикреплён предмет со стрелкой, которая постоянно двигается в разные стороны. Тоже интересно – почему так? Вокруг много интересного – тишина, вот эта стрелка. Нужно идти.

Сейчас я не шагаю. Осматриваю окружающее меня – много деревьев. Они все разные. Не могу сообразить, что я тут делаю? У меня была какая-то задача. Прямо напротив меня, на толстом отростке от дерева сидят птицы, несколько птиц. Они молчат, и смотрят на меня. Да, точно – они чёрного цвета. Этот окрас перьев называется – чёрный цвет. Перья… Что это такое? У этих существ мощные и довольно длинные носы. Нет, это не носы, этот колющий предмет по-другому называется. Их чёрная шерсть блестит.

Меня зовут Филипп. Я вспомнил, зачем я здесь – я ищу путь в место, которое называется Загорье. Я люблю старинные вещи, которые нахожу в земле, или в старых, брошенных домах. Уже довольно давно ищу путь в место, которое называется Загорье. Я знаю, что там есть старые, брошенные дома. Я знаю, что там могут находиться вещи. Что-то происходит с моей головой – какая-то путаница. Я – путаюсь. Что такое путаюсь? Не могу написать. Я пишу авторучкой. Меня зовут Филипп. Когда-то давно в этих местах по лесу бродили люди, которых все звали – геологи. Они определяли, что можно найти под землёй и на земле. Мне сейчас думается, что они тоже начинали плохо думать, то есть неправильно думать, и поэтому не могли вспомнить, куда им идти дальше, и зачем они здесь ходят. Меня зовут Филипп. Мне нужно шагать дальше.

На этом месте Сёчин остановился, и отложил листы в сторону: «У него начало путаться сознание. Что там, интересно, произошло? Напоминает сам себе как его зовут. Забывает названия предметов. Забыл, для чего нужен компас. Скорее всего, там некая аномальная зона. Про геологов верно заметил – тоже в тех местах ходили, и долго, но только на карту ничего не нанесли. Осталось лишь «белое пятно». Заблудились, как и он. И тоже, наверное, пропадали. В последней записи нет ничего про метки – тоже забыл. Так по кругу и шагал. Теперь понятно, почему спасатели не нашли. Может быть, карстовые пустоты на пути оказались, а может и какой затон в болото превратился. Надо дочитать, после поразмышлять».

Вновь взяв листы, Филипп поправил на переносице очки, и продолжил:

Пью воду. Оглядываюсь по сторонам – вокруг меня очень много змей. Даже не понятно, чего больше, выгоревшей травы, или этих чёрных, шатающихся на гибких шеях голов. Они вокруг меня. Я не боюсь их – уже привык. В предыдущий переход сразу их заметил. Сперва думал, что показалось. Списывал на усталость. Но потом, в один момент решил взять в сторону, но они мне не позволили – сразу поднялся частокол голов, и началось шипение. И я не смог пойти в выбранном направлении. С другого бока то же самое – много гадюк. Перешагнуть полосу змей невозможно – их слишком много. Они стаей ползут у меня с двух сторон. Время от времени некоторые подпрыгивают, и шипят. Свободное пространство есть только впереди, или туда, куда меня направляет этот вьющийся поток чёрных лент. Я прошёл довольно много шагов. Сколько, не знаю. Пробовал считать, но сбился. И ещё эти гадюки вокруг. Мешают думать. Хочу пойти дальше, но подумал, что нужно поесть. Нужно наломать сучьев, но как? Придётся попробовать.

К моему удивлению, гадюки будто мысли мои услышали. Пропустили меня к сушняку, и позволили наломать на костёр. Вскрыл сухпай, поел.

Меня зовут Филипп. Я ищу дорогу в Загорье. Сейчас на привале. Вокруг меня кишмя кишат чёрные, жирные гадюки. Нужно затоптать кострище и идти дальше. Рюкзак мешает. Оставлю его здесь.

Я сижу перед огромной змеёй. Передо мной почти идеально круглая клумба синей травы. Дорога была долгой. Нет воспоминаний о цели моего похода. Просто шёл, думаю, меня это спасло. Впереди увидел очень красивую по своему цвету поляну – синего цвета. Гадюки ползли по направлению к ней, забираясь к левому краю, и шевелящейся чёрной полосой огибали это синее пятно посреди пожухлой, уже выгоревшей от солнца травы, обхватывая кольцом периметр, чёрной массой двигаясь против часовой стрелки.

Вскоре отдельные ленточки перестали быть различимыми – всё чёрное ленточное многополосье слилось в одну, чудовищного размера змею. Сделав несколько кругов в том же направлении, что и сотни гадюк до этого, гигантский змей остановился, и зашипел, переходя на хрип, затем высоко поднял треугольную голову. Увидев немигающий взгляд, направленный прямо на меня, я замер – от такого аспида убежать невозможно! Залезать на дерево – нет никакого смысла, убегать по высокой летней траве не получится – это не гаревая дорожка. Мне пришлось остаться на месте, и ждать.

Тут, словно услышав мои мысленные опасения, высокий чёрный столб, образованный поднявшимся туловищем, опустился на землю, и изгибаясь волнами, направился вперёд. Его вид ужасал – существо было невероятных размеров! В длину чудище достигало не меньше, я думаю, метров двадцати. Вблизи цвет сверкающей чешуи страшилища оказался не чёрным, а буро-зелёным. Приблизившись, монстр обогнул меня, замершего неподвижно, и приблизился вплотную. В его ярко-алой пасти выделяются огромные желтоватые клыки, а голова с клювом напоминает птичью. Начинаясь чуть ниже линии глаз, ровно посредине черепа проходит костистый гребень, а там, где у его сестры-кобры раздувается капюшон с кольцами, у этого чудовища сохранились зачатки кожистых крыльев, которые трепетали, будто стремились поднять изогнутое тело на воздух. Зловонный смрад исходит из его нутра, а с раздвоенного языка на землю стекают тягучие струйки мутной жижи.

Змей неподвижно замер, глядя прямо мне в глаза. Я же боялся шелохнуться, да и не мог пошевелить даже пальцем.

Затем услышал мысли, появившиеся в уме, словно озвученные кем-то: «Греналин – Калинов мост волшебы, его охраняет Змей. Прямой дороги в это место не ищи. Ты стоишь перед поляной Греналин. Сядь и успокойся. До рассвета возьми одну горсть травы, и съешь. Сбрось с себя всё мирское, останься таким, как пришёл в мир. Иди дальше. Дорогу укажет проводник. Лес исчезнет, и увидишь знаки преддверия».

Понимаю, что выбора нет. Я так и сделал. Присел, погрузился в медитацию. Поднявшись, подошёл к поляне с травой, и набрал горсть. Василиск не отрывал от меня своего взгляда, поворачивая голову вослед. Глядя на него, я положил набранный Греналин в рот, прожевал и проглотил.

Вокруг всё изменилось.

На этом записи оборвались. Кроме полос и закорючек, похожих на каракули годовалого ребёнка, на листах не было.

Филипп Андреевич отложил прочитанное, и задумался: «Последние несколько листов – полный бред. Синяя трава – галлюциноген? Но он употребил её в самом конце, а спутанность сознания началась гораздо раньше. Аномальная зона? Магнитные излучения? Или выход неизвестного газа на поверхность? Но какие яркие видения – сам Василиск! Конечно же, Филипп по какой-то неизвестной причине утерял способность критически мыслить, и побрёл по тайге за возникшей галлюцинацией. А куда в итоге забрёл, одному богу, вернее – чёрту, известно! Упал в расщелину, ну или яму, сломал ногу, шею – да что угодно могло произойти! Диких зверей тоже никто не отменял. Короче, чтобы разобраться, нужно в ту местность поисковую экспедицию снаряжать. Иначе можно думать и думать, гадать и гадать! Хоть сто лет! Никто не запретит. Толку вот… Нужно Сергею позвонить».

Сёчин набрал номер, и Сорокин почти сразу ответил:

– Да, Филипп Андреевич, слушаю.

– Дочитал до конца.

– Что думаете?

– А что тут можно думать, ты сам тоже прочёл. Одно понятно совершенно точно – у Филиппа произошло помутнение рассудка, или как там у медиков это правильно называется, точно не знаю. На простонародном языке – морок, меряченье. Только меряченье происходит в северных краях, в тундре, а у нас в тайге – даже не знаю, бывает ли. Но всё возможно. Да и записи его видений о многом говорят – Василиск, синяя трава, действия змей. Такие глюки описывают ещё те, кто ЛСД принимал, я читал в интернете.

– Согласен, очень похоже.

– А как у тебя дела?

– Да всё двигается. Я обзвонил знакомых копарей, многих ведь Крещёвских знаю – Чехова побеспокоил, Вову-Пиздуна, Дауна, Примату Второму, вот имена, к сожалению, не запомнил, а в телефон по кличкам забил. Копари не знают, где этого агента отыскать можно, но он им знаком. Говорят – постоянно рядом крутится. Остались ещё Сопля с Синеруким. Телефон пока не берут – занято. Как что-то конкретное будет, я вам сразу же сообщу.

– Буду ждать, Серёжа, звони.

– Всего доброго, Филипп Андреевич, сейчас время свободное образовалось, почитаю ваш рассказ.

– Хорошо. Прочтёшь, своё мнение потом сообщи! Всё, пока.

Едва Сергей поговорил с Сёчиным, как на телефоне высветился входящий вызов – звонил абонент, поименованный в справочнике, как «Сопля». Отжав кнопку, ответил:

– Здравствуйте, это Сергей Сорокин беспокоит.

Через паузу Сопля ответил:

– Мне это ничего не говорит. Что вам нужно?

– Вы извините меня, я имени не знаю, а Филипп на всякий случай телефоны мне дал копарей знакомых, и вы у меня записаны под прозвищем. Меня Сергей зовут, вы своё имя не сообщите, а то разговаривать по прозвищу не очень удобно.

Сопля оживился:

– Филипп? Ну это другое дело. Ничего больше по его поискам не известно? Я тут отъезжал на время, и не в курсе.

– Нет, так и никаких следов не нашли. Я по другому вопросу.

– Говорите.

– Мне нужно найти человека, с которым Филипп последнее время тесно общался.

– Глисту ищете, что-ли? Так его змей театральный задавил. Нету теперь аскариды нашей, дал дуба.

– Нет, не его. А почему вы решили, что на него змей напал?

– Ну а кто ещё скелет в труху может раскатать? Весь Крещёвск так и говорит. Змея-то в театре так и не поймали – так что больше некому. А кого ищите-то?

– Моложавый мужчина, очень худой, сутулый, глаза с синими кругами, но он не наркоман. Называет себя тайным агентом. Одет грязненько.

– А-а, понял кто. Это – Гнутый кольт. Видел его вчера, в Точке.

– Как говорите, Гнутый кольт?

– Ага.

– А почему так?

– Не знаю, может потому, что сутулый сильно. Ну и агент секретный, а у них у всех пистолеты с гнутым стволом, чтоб из-за угла стрелять, – тут Сопля хрипло засмеялся, – вы попробуйте вечером, часикам к семи в Точку подойти. Он туда частенько заглядывает.

– Понятно. Спасибо за подсказку.

– Да пожалуйста, звони, если что.

Окончив разговор, Сергей глянул на часы – до обозначенного времени было ещё часа полтора, и он решил не ехать домой, а дождаться: «Доеду до Точки, там и подожду, а пока почитаю, что там Филипп Андреевич сочинил». Так и сделал. Остановившись на парковке, достал из бардачка блокнот с рисунком голубя на обложке, и принялся за чтение:

«Село стояло на двух, близко расположенных друг к другу холмах, и все дома были построены на их плоском верху…», – а дочитав до того места, где Аристарх сообщает ученику название синей травы, – «…Зовут её – Греналин. Можно – Синюшка. Тоже подойдёт», – Сергей удивлённо воскликнул, – Ух ты, а как это он угадал? Интересно, – и снова углубился в текст:

«…Не понимая, что хочет учитель сделать с собакой, ученик послушно взялся за посох, и они потащили обездвиженное тело по тропинке, спускаясь вниз к ивовым зарослям.

Оказавшись внизу, Аристарх указал рукой направление:

– Тащим по краю ивняка, там покажу полянку.

Так они несли свой обвисший на посохе груз ещё примерно сотню шагов, когда учитель мотнул головой в сторону:

– Здесь. Несём туда. И запомни – нельзя выбирать место, где может водой залить. А сюда Злобка весной не доходит, пойма с другой стороны.

Мальчик с недоумением спросил:

– А при чём тут вода? Я не понимаю. Мы что будем делать?

– Сейчас всё объясню, подожди

Когда они протащили пса ещё немного вглубь рощи, учитель кивнул:

– Всё, дошли. Вот на этой полянке и займёмся.

Мальчик огляделся – это было более или менее, свободное от деревьев место, тут их было меньше всего. На краю этой маленькой лужайки заметил воткнутую в землю лопату. Посмотрел на учителя. Поймав его взгляд, тот кивнул:

– Копай яму. И быстрее, время не ждёт. Копай на глубину черенка.

– А для чего?

– Бери лопату, и не рассуждай лишнего. И вообще, с сегодняшнего дня ты домой не уходишь. С отцом твоим я ночью поговорил на эту тему. Он не против – поживёшь до осени у меня. Начинай копать, поживее!

Мальчик испуганно посмотрел на Аристарха:

– Ночью? Ты был у отца ночью?

Учитель в это время, вытащив из кармана складной нож, срезал с ближнего к нему дерева длинный сук. Повернувшись в сторону ученика, ответил, состругивая с гибкой палки веточки с листьями:

– Тебя отдали мне в учение, что ты удивляешься? Но ты постоянно задаёшь ненужные вопросы. Думаю, пора объяснить всё по-честному.

С последними словами Аристарх размахнулся очищенным от ветвей прутом, и с силой хлестнул им мальчика по ногам. Совершенно не ожидавший такого от учителя, тот даже не успел крикнуть от жгучей боли, а только наклонился, прижав ладони к месту удара, и еле слышно заскулил. Аристарх же продолжил наносить удары гибким прутом уже по плечам и спине, продолжая объяснения:

– Сколько можно объяснять одно и то же? Я сказал тебе копать, значит нужно копать! Скоро светило пойдёт к закату, а ты ещё и не начинал! Закрой свой поганый рот, и приступай!

Рыдая во весь голос, мальчик бегом бросился к лопате, и начал судорожно расковыривать почву в центре поляны. Постепенно он притих, уже более сосредоточенно выполняя поручение. На своего надсмотрщика он поглядывал время от времени исподлобья, стараясь не пересекаться с ним глазами. Когда глубина продолговатой ямы сделалась примерно ему по плечи, он с вопросом посмотрел на учителя:

– Так достаточно?

– Да, хватит, вылезай, – ответил Аристарх, и протянул ему руку.

– Что теперь?

– А теперь самый ответственный момент – скидывай пса в яму, и быстро-быстро засыпай.

– Учитель, он ведь живой! Зачем?

– А ты думаешь, я не знаю? В этом и смысл! Приступай, не тяни!

Сознание мальчика наполнилось ужасом перед предстоящей ему работой, выполнять которую он даже не представлял как. Всё его существо противилось, и он пытался найти последние аргументы для отступления:

– Учитель, но я ведь победил его тогда, в переулке, ударил его посохом, и он с тех пор боялся меня, всегда убегал подальше, так наказывать ни к чему.

– Если ты этого не сделаешь, ублюдок сопливый, я тебя самого закопаю вместе с ним! Делай быстрее, светило скоро уже уйдёт! – прорычал в ответ Аристарх, и замахнулся прутом:

– Давай, скидывай его в яму, да поживее!

Дёргаными, суетливыми от страха движениями, ученик схватил пса за хвост, и начал стаскивать его к краю раскопа. Тем временем тот заворчал, и принялся сучить лапами, вращая белками по сторонам, насколько это позволяло его состояние – пасть оставалась спутанной от носа до глаз. Наконец жертва рухнула на дно ямы, и учитель принялся давать новые указания:

– Быстрее хватай лопату, мухоблуд щипаный, сваливай землю с бугра! Быстрее, быстрее, он может начать выпрыгивать, тебе же хуже будет!

Мальчик уже и без его угроз начал лопатой скидывать суглинок в яму, торопливо помогая босыми ногами. Но обречённый пёс не желал так просто расставаться с жизнью – он уже пришёл в себя, и принялся оправдывать опасения Аристарха, начав попытки выпрыгнуть из раскопа.

Учитель снова принялся поноси́ть своего помощника проклятиями:

– Если ты не хочешь оказаться рядом с ним, перебивай ему лапы! Живее, убежит – сам туда ляжешь!

Содрогаясь от страха, и растеряв уже последние крохи самообладания, мальчик схватился руками за черенок как за толкушку, и начал рубить железным полотном по дёргающемуся на дне ямы обезумевшему существу. Судя по истошному скулежу пса, раздавшемуся после его ударов, ученику удалось добиться своей цели – прыжки животного прекратились. Не глядя вниз, он принялся лихорадочно кидать землю руками, забросив от страха заступ далеко в сторону. Через некоторое время яма заполнилась до верха, и Аристарх, пристально наблюдавший эту сцену, указал:

– Теперь притаптывай, да плотнее. И поторапливайся, нужно успеть посеять до темноты.

Остаток времени до захода солнца мальчик утаптывал землю, размечал лунки, и заполнял их семенами. За всё время процесса учитель не сделал ни одного движения, а только пристально наблюдал за его действиями, давая иногда краткие пояснения:

– Ты должен понять суть того, чем сегодня занимался – это и есть посев. А закопанное живьём существо – обязательное условие для роста. Без него трава не взойдёт. Как закончишь, присыпь руками сверху ещё земли, и потопчи ещё раз. Я пойду в избу, а ты подходи потом. Не забудь лопату.

После сказанного учитель поднялся, и ушёл через рощу. Закончив с посевом, мальчик присел рядом, и тяжело вздохнул, задумавшись о предстоящей жизни в доме у Аристарха: «Как теперь всё будет?»

Когда он с трудом добрёл до дома, и зашёл в сени, хозяин в ожидании стоял в дверном проёме. Указав рукой на угол в комнате, коротко бросил:

– Спать будешь тут, тюфяк с одеялом возьми в кладовке. Еда на веранде, на столе, кувшин с молоком, и хлеб.

Но ученик не думал ни о чём, кроме спасительного сна. Вытащив подстилку из кладовой, он уже из последних сил расстелил её, и не раздеваясь, рухнул в бездонный сон.

На следующее утро, сидя на веранде, где они только что закончили завтракать, Аристарх завёл с учеником разговор:

– Если у тебя возникли вопросы, говори сейчас, после будет не время.

Мальчик, всё утро хмуривший брови, поднял на него взгляд:

– Учитель, скажи, для чего мы высеваем Синюшку?

Тот, внимательно глядя ученику в лицо, размеренно ответил:

– Греналин – это проводник в реальный мир.

– Что это значит?

Аристарх поднялся со стула:

– Объяснять можно бесконечно, сейчас я тебе покажу, – вышел в смежную комнату, через недолгое время вернулся, протянув ученику маленькую глиняную бутылочку:

– Выпей. Только сразу, тут всего один глоток.

– А что это?

– Не бойся, пей. Ничего страшного с тобой не случится.

Мальчик потянул пробку, открывая пузырёк, и приложил горлышко к губам, крепко зажмурив веки. Жидкости действительно было на один глоток. Вкус напитка освежал, голова закружилась. Открыв глаза, он с недоумением огляделся – вокруг всё изменилось, и совсем не напоминало ту веранду, где они с Учителем только что завтракали хлебом с молоком. Он огляделся – во всех направлениях пространство пронизывали тончайшие серебристые нити, по которым пробегало еле заметное свечение. Он решил вернуть глиняный бутылёк, и с ужасом понял, что привычное, его собственное тело – исчезло, а вместо него теперь – беспорядочное сплетение светящихся разными цветами волокон. Глянув на Аристарха, осознал, что его облик также отсутствует, а на том месте, где он ожидал его увидеть, подрагивал огромный кокон, похожий на вытянутое яйцо, поверхность которого состояла из сплетения мельчайших волосков. В мыслях прозвучал голос Учителя:

– Не бойся, ничего страшного не происходит – ты видишь реальный мир. Именно так он и выглядит. Теперь ты будешь каждый день делать глоток Греналин, и скоро привыкнешь.

– А где мои руки?

– Всё у тебя на месте, не беспокойся.

– А как теперь нужно двигаться?

– Да точно так же, как и раньше – намереваешься двинуть вперёд, и начинаешь перемещаться. Не бойся, привыкнешь.

– А если я захочу снова увидеть свои руки-ноги?

– Тебе надо только захотеть.

Осознав смысл ответа, мальчик зажмурился, и открыв глаза, увидел привычную обстановку, и Учителя в его знакомом облике.

– А смогу снова увидеть «паутинки»?

Учитель усмехнулся:

– Делай то же самое.

На этот раз мальчик закрыл глаза ладонями, а убрав их, вновь оказался в мире серебристых линий, цветных волокон и яйцевидным коконом на месте, где до этого находился Аристарх. В мыслях вновь прозвучал голос учителя:

– Хочешь что-то ещё узнать?

– Да, Учитель. Объясни мне, для чего я так вижу?

– Хорошо, объясню – вчера я заметил, что ты испугался. Почему?

– Я испугался из-за уличного пса. Мне было страшно закапывать его.

– Ты не должен этого бояться. Мир вокруг тебя совсем не такой, как ты до сих пор его видел.

– И там нет собак?

– Ни собак, ни людей. По крайней мере, в том виде, как привык ты. Только – реальность! Окружающее нас прекрасно в своей простоте, и не стоит всё усложнять. И тот уличный пёс на самом деле не погиб, он влился в общее поле.

– Какое поле?

– Так я называю общее сплетение тех нитей и лучей, которое ты уже видел. Это и есть то самое, из чего состоит окружающий мир. Мы сами – маленькие кусочки этого. И это поле едино во всём и везде. Когда-то, давным-давно, все жили в таком мире, но потом всё изменилось, и существа перестали воспринимать настоящее. Поэтому мы должны вернуть волшебу.

– А что это – волшеба?

– Так называется мир, где всё состоит из волокон и нитей. Но без Греналин людям этого не объяснить. Вот как тебе, например. И впереди у нас ещё много посадок. Каждую надо будет делать по одной.

– Мы что, будем отлавливать диких собак?

– Нет, больше мы так делать не будем. Для роста травы нужны другие существа, которые в ином мире имеют яйцеобразный кокон. И этот кокон должен быть неповреждённым.

Ученик склонил голову набок, и спросил уже шёпотом:

– Нужны человеки?

Аристарх покачал указательным пальцем:

– Ты будешь видеть только их коконы! Самое главное отныне – посев травы! Ты вообще не должен думать, как и что будешь делать для этого. Я буду тебе помогать и подсказывать. По крайней мере, до тех пор, пока ты не научишься делать это самостоятельно.

Мальчик немного задумался, и осторожно, вполголоса высказал свои тревожные мысли:

– Но ведь эти коконы после того, как мы их закопаем, уже не будут жить?

Учитель заметно повысил голос:

– Что за сомнения возникают в твоей глупой голове? Я же ведь уже сказал тебе – мы будем закапывать коконы! И они после этого пойдут по тому же пути, что и все остальные умершие! Поэтому нет никакой разницы, как они заканчивают свой путь! Ты должен думать только о посеве травы! Всё остальное – совсем не твоя забота. Чем рассуждать о непонятном, лучше не открывать свой рот! Это тебе понятно?

Ученик замолчал, иногда с опаской поглядывая на своего грозного собеседника. Решив перевести разговор на другую тему, тихонько произнёс:

– А можно я ещё разок посмотрю на волшебу?

Аристарх усмехнулся:

– Конечно можно. Греналин ещё с тобой, так что смотри. Но скоро это закончится.

– Греналин уйдёт от меня?

– Верно.

– Но ты же можешь снова дать мне глотнуть из того бутылёчка!

– Нет, на сегодня тебе достаточно. Ты ещё не готов. Да и в следующий раз можешь только пожевать и проглотить траву, но не глотать ардевос.

– А что такое ардевос?

– Это сок Греналин. Здесь его очень трудно набрать, хоть трава и растёт. Скажем так – Двухголовка не то место, где вырастает хороший урожай Синюшки. Так тебе понятно?

– Я понял. А где тогда можно вырастить хороший?

– Такое место есть.

– Учитель, расскажешь об этом?

– Если хочешь, то расскажу.

– Хочу. А можно мне сейчас видеть волшебу?

– Да, можно.

Мальчик закрыл глаза, немного подождал, и затем вновь принялся осматриваться вокруг себя. Его внимание привлёк внешний вид кокона учителя:

– А что это за белая нить, которая тянется от верха твоего сплетения? В других местах такого нет, да и толщиной она отличается. Что это?

– Это то, что люди называют жизнью. Пока из кокона тянется эта струна, человек ходит, думает. Как раз через эту нить кокон соединяется с единым, всеобщим сознанием, с которым связаны все человеческие существа. И в то же время она связана с телом человека. Перед его кончиной эта связь истончается, и в момент смерти исчезает совсем. А кокон становится свободным от этого мира. Но у него уже нет осознания, и он переходит в общее поле, как произошло с тем бездомным псом. Те же, кто по своей воле видит мир линий и волокон, умеют обрывать эту связующую с жизнью нить по собственному желанию, и становятся бессмертными.

– А я смогу это сделать?

– Этому можно научиться только в особенном месте. Там, где растёт настоящая Греналин.

– У него есть название?

– Это место называется Загорье.

– А я могу туда попасть?

– Если захочешь.

– Хочу.

Аристарх внимательно посмотрел мальчику в глаза:

– Скажи точно, что ты именно хочешь.

– Я хочу попасть в место под названием Загорье, и жить в красивом мире серебристых линий и разноцветных волокон.

– Хорошо, я тебя понял – ты сам изъявил желание. Тогда слушай, что я тебе скажу – ты должен будешь найти тропу в Загорье, пойти туда, и стать там Смотрителем. Это – твой путь. Хорошо, что ты об этом знаешь, и согласен на это сознательно. И не забывай, ты будешь в Загорье не первый. Выполнявших эту работу было уже бессчётное количество. Для её выполнения нужно очень много знать и уметь. И нужно вовремя подготовить следующего. Я помогаю сегодняшнему, и учу тебя. Но знай, что, оказавшись там, ты потеряешь свою форму – физическую оболочку, и больше никогда не будешь человеком. Загорье – это особенное место, оно стоит на границе между мирами. Можно даже сказать, что это – ворота на тот свет.

Туда являются остатки людей – это их коконы после смерти, уже лишённые осознания. Приходящих нужно встречать и направлять дальше. Все остатки разные, поэтому их нужно направлять в разные стороны. Следить за всем процессом.

Мальчик слушал объяснения Аристарха с открытым ртом, не смея перебить его, но после слов о мертвецах не выдержал, и протянул вверх правую руку:

– А как туда можно добраться?

– Я тебе всё подробно объясню. Время у нас есть. Мы теперь будем вместе до тех пор, пока ты не повзрослеешь. Нужно многое тебе объяснить. А когда сможешь самостоятельно управляться с лодкой, тогда и отправишься.

– Учитель, ты сказал – «управляться с лодкой»?

– Да, добираться по реке – самый верный путь. Злобкая – река не очень широкая, но очень долгая. Ты успеешь привыкнуть к воздуху, он в тех местах особенный. Там быстро идти нельзя – может голова закружится. А если путник будет плохо соображать, то и заблудиться недолго. Плыть нужно до тех пор, пока лодка не начнёт днищем за камни цепляться. Потом по лесу пешком. Ну а там, в глухой чащобе уже проводник встретит. Он и доведёт до ворот. Самому путь не найти, кругом горы, озеро, да валуны каменные.