Текст книги "Реальность (СИ)"

Автор книги: МаксВ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Учитель, а ты пойдёшь со мной?

– Нет, в Загорье только в одиночку можно пройти. Теперь поднимайся, на сегодня объяснения закончены. Пойдём на подворье, там у сарая со скобянкой дверь отвалилась, нужно починить, или новую поставить. Будешь помогать».

Дочитав последние строки, Сергей откинулся на спинку сиденья, и присвистнул: «Но как он догадался? Ведь до сегодняшнего дня дневника у него не было, а там многое совпадает! Получается, если бы Филипп по Холмушке плыл, то, возможно, и соображал тогда получше? И с проводником тоже – это явно про змею!» – и тут же остановил сам себя – «Эй, Серёжа, ты что, поверил? Соберись, это ведь Сёчин сочинил, придумал! А Филипп к концу похода был просто не в себе, у него явно галлюцинации начинались. Так, я где? Что, забыл? Я пришёл «агента» искать! Сколько времени сейчас?»

Глянул на часы, на табло высветилось – 18:52. Быстро вышел из машины, и отправился в кафе.

«Точка» было заведение тихое, спокойное, что в Крещёвске являлось редкостью. Посещали его в основном семейные пары, иногда с детьми. Люди приходили спокойно поужинать, пообщаться. Когда Сергей зашёл в зал, там тихо мурлыкала музыка, никто не шумел, а незанятыми оказались три столика возле входа. На самый ближний к двери он и устроился. Тут же подошла официантка, миловидная брюнетка в форменном переднике, на бейджике Сорокин заметил имя: «Помощник в зале Евгения». Девушка поздоровалась, протянула Сергею меню:

– Выбирайте пожалуйста, минут через пять я подойду, сегодня посвободнее.

Сорокин взял в руки книжицу в обложке «под берёзу», и кивнул:

– Женя, вы пока не торопитесь, я сам к стойке подойду заказать, мне товарища подождать нужно – скоро должен подойти. А вы давно тут работаете?

– Да пару лет, а что?

– Вы, наверное, тогда местных знаете, может он уже появлялся.

– О ком спрашиваете?

– Гнутый. Кольт.

Официантка разулыбалась:

– А-а, Антоха-безобидный! Нет, ещё не появлялся, но думаю, скоро появится. Он обычно часов в семь и приходит. Да вот он – лёгок на помине!

Сергей повернул голову ко входу – стеклянные двери закрывались за сгорбленным человеком, который, войдя внутрь на пару шагов, остановился, и с растерянным видом, исподлобья осматривал зал кафе, поворачивая головой из стороны в сторону. Не глядя на стоявшую рядом со столиком официантку, Сорокин спросил:

– Женя, а почему такая приставка к имени?

Девушка без раздумий отреагировала:

– Да видите, какой он? Даже на внешний вид – тихий, зашуганный, никогда проблем не доставляет. Заказывает, правда, очень мало, но кушает молча, никогда не спорит. Съел – ушёл. Не клиент, а мечта! Ну, так я скоро подойду? Вы пока с ним меню изучите.

Сергей помотал головой:

– Нет, всё-таки не торопитесь. Сам подойду. Не переживайте, закажу всё равно.

Официантка повернулась, и пошла к стойке, на ходу ответив:

– Как хотите.

Когда «помощница по залу» отошла на достаточное расстояние, Сорокин поднялся, и чтобы привлечь внимание вошедшего, помахал рукой, добавив громким голосом:

– Антон, здравствуйте! Проходите сюда!

Человек резким движением повернулся в его сторону, внимательно всматриваясь, и недоверчиво уточнил:

– Вы мне?

– Да-да, я вас окликнул! Подходите, вас и жду!

Когда тот подошёл поближе, Сергей смог внимательнее рассмотреть того самого «тайного агента», о котором пока был только наслышан. Это был молодой мужчина, на броский взгляд имевший внешность глубокого пенсионера – сильно ссутулившийся, с морщинистым, искажённом старческой гримасой лицом пергаментного цвета – светлая желтизна с белёсыми разводами. Но наибольшее впечатление производили его глаза, обрамлённые тёмной, долговременной синевой, со взглядом, направленным внутрь, выдающим внутреннюю боль и растерянность. Мрачный облик Гнутого, как сразу, и безоговорочно согласился с этим прозвищем Сорокин, довершался его верхней одеждой – тесная вязаная шапочка тёмного цвета на голове, грязная ветровка чёрного цвета на плечах, и давно не стиранные джинсы, с разношенными до последнего кроссовками на ногах, которые сейчас, кроме как «чоботы», по другому и назвать было нельзя.

– Я вас не знаю, – приблизившись, с настороженностью произнёс он.

– Сейчас всё объясню, вы присаживайтесь пока, Антон. Меню посмотрите, вместе и поужинаем.

– Я вас не знаю, – повторил Гнутый, – И это противоречие надо разрешить.

Догадавшись, что он нарушил правила, Сергей поспешил отрегулировать возникшую неловкость:

– Да, извините – меня зовут Сергей, а вас я знаю через Соплю, он и подсказал, где можно встретиться.

Лицо Гнутого слегка разгладилось, он присел напротив, и уже несколько посвободнее ответил:

– А-а, Сопля. Неплохой парень, весёлый. А вы сударь, не будете против, если я на «ты» заговорю?

– Да ради бога, как вам удобней будет! Я тоже опрощусь. Так и пообщаемся! Антон, ну ты меню пока посмотри, а я сбегаю, закажу. За ужином и поговорим. И не стесняйся, выбирай что хочешь, я всё оплачу.

– Тебе не надо меня кормить, я не уличная собака. Я пришёл сюда самостоятельно, хотел заказать одно варёное яйцо, – и расправив плечи, Гнутый добавил, – этого более чем достаточно независимому наблюдателю.

Сергей ободряюще настаивал:

– Антон, ну что мне, уговаривать тебя, как де́вицу? Не стесняйся, прошу! Я угощаю, не обижай меня.

Гнутый пожал плечами, взял «берёзовое меню» в руки, недолго всматривался в разворот и, подняв взгляд на Сергея, медленно выговорил:

– Хорошо, запоминай, – затем размеренно продолжил, – салат с креветками, солянку мясную, роллы Гонконг шесть штук, пиццу пепперони два ломтя, картофель по-деревенски с грудинкой, на десерт – чизкейк сливочный, и шоколадный ещё к нему, ещё пироженку Красный бархат. Пить буду морс облепиховый, только пусть стакан не забудут, сразу им скажи, ну и кофе американо надо сделать, только полную чашку, большую такую, знаешь – с ручкой, как в кино.

Сергей притих, слушал внимательно, стараясь ничего не пропустить, а «агент», завершая заказ, добавил:

– Да, и ещё чаю покрепче, в большом чайнике пусть сразу принесут. А чашку тоже как для кофе – большую, с ручкой. Ну вот, вроде и всё.

Сорокин, уже успокоившись, кивнул:

– Отлично, Антон, сейчас вернусь, – и встав, направился к стойке.

«Помощник по залу», увидев приближавшегося к ней Сергея, достала из передника служебный блокнот, и улыбнулась:

– Ну что, решили? Слушаю вас.

– В понятие «заказывает очень мало», сегодня входит вот что, – и открыв меню, перечислил выбранное Гнутым, а глядя на вытянувшееся лицо официантки, добавил, – Это только ему в одного, мне хватит солянки и салат. Ну и кофе чашечку, обычную, человеческую. Всё записали, Евгения?

Девушка, понизив голос, спросила:

– Это что, серьёзно? Всё Антон заказал? Думаете съест?

Сорокин покачал головой:

– Женечка, понятия не имею, но вид у него был серьёзный.

Искоса поглядывая на «агента», официантка тем же заговорщицким голосом возразила:

– Но он никогда столько не брал!

Сергей строгим голосом подвёл в дискуссии черту:

– Заказ примите, пожалуйста!

Девушка торопливо закивала:

– Поняла-поняла, конечно, скоро принесу – это уже практически готовое всё, может только соляночку подогреть придётся, а остальное уже пошла сервировать на подносы. Отдыхайте, один момент! – и быстрым шагом отправилась в открытую дверь за стойкой. Сорокин же зашагал к Антону. А тот, ожидая его возвращения, нервно скручивал в шарики бумажные салфетки, стоявшие в красном пластиковом цилиндре на столе. Когда Сергей вернулся на место, он, оглянувшись по сторонам, приглушённым голосом спросил:

– Ну, так ты что от меня хотел узнать? Только учти, я много рассказывать не могу, – и со значением в словах, заключил, – работа такая.

У Сергея были свои цели, которых он хотел добиться за этим ужином, и он решил не выдавать «агенту» ни планов, ни своей осведомлённости о контактах с крещёвскими копарями. Поэтому он избрал самый простой повод в интересе к предстоящей беседе:

– Антон, я собираюсь совершить, так сказать, дальнюю экспедицию в направлении таёжного массива, и мне нужен напарник. У тебя как, весной время будет?

Тут со спины Сорокина раздался голос «Помощницы по залу» Евгении:

– Уважаемые, я вас немного побеспокою сервировочкой, не возражаете?

Он отодвинулся от стола, освобождая пространство, и официантка быстро освободила поднос, аккуратно расставив перед ними принесённые блюда. Закончив, предупредила:

– Пока можете салатиком закусить, мне к вам ещё три рейса предстоит.

И на самом деле, она возвращалась ещё несколько раз, заставив в итоге тарелками всю поверхность стола. Закончив, сделала еле заметный книксен, и с улыбкой произнесла:

– Приятного вам аппетита, кушайте с удовольствием, чайник готов, скоро заварится, сразу принесу.

Антон буркнул: «Спасибо», и не говоря больше ни слова, принялся откусывать и прихлёбывать с каждой стоявшей перед ним тарелки, делая это поочерёдно – после пары ложек солянки переходил к куску пиццы, затем десертной вилкой цеплял край сливочного чизкейка, едва проглотив, черпал ложкой из тарелки с картофелем и жареной грудинкой, тут же запивая всё гастрономическое разнообразие облепиховым морсом. После морса опять начинал с солянки. Сергей кушал молча, изредка поглядывая на жующего собеседника, дожидаясь приемлемого уровня его насыщения, чтобы продолжить разговор. Подошедшая с заварником официантка, покачав головой, отметила:

– Приятно обслуживать таких посетителей, сразу чувствуешь, что работаем не зря!

Сергей к этому моменту уже принялся за кофе, кивнул в знак согласия, обратившись к неё:

– Женя, обязательно передайте нашу благодарность повару – очень вкусно! Правда, Антон?

«Агент», пережёвывая грудинку, закивал:

– Вкусно. А у вас чизкейк ещё есть?

«Помощница» достала блокнот:

– Сейчас посмотрю. Вам какой?

– Сливочный, два!

– Хорошо.

Через несколько минут Антон, закончив с новым чизкейком, наконец-то сыто развалился, и не переспрашивая собеседника ещё раз, сразу ответил на его вопрос:

– Если ты хочешь меня пригласить, то не теряй напрасно время – я в тайгу не ходок. Поищи попутчика у копарей. Сопля тебе поможет, он всех тут знает. А чего в тайге искать собрался?

Пока «агент» поглощал меню «Точки», Сорокин, глядя на его отрывистые движения, и абсолютную сосредоточенность на процессе, решил, что всё-таки, этот «тайный агент» едва ли хитрит, прикидываясь немного сумасшедшим, и решил слегка приоткрыть свои планы, хотя бы для того, чтобы посмотреть, какова будет реакция:

– Да уже год, как в городе слух ходит, что в тайге место одно есть, совсем нетронутое, считай – капсула времени. Хабар должен быть стопудово! Называется Загорье.

Услышав название, «агент» резко поставил чай на стол, и не глядя на Сергея, поднялся:

– Большое спасибо тебе за еду, добрый человек. Накормил странника, зачтётся тебе. И не ищи в тайге ничего. Крещёвск – это не город, а Поле чудес какое-то. То Деревню все ищут, теперь вот Загорье придумали. И как мне говорил один знакомый кролик – не лезь в нору, если не знаешь, кто там. Я подумаю, пожалуй, а пока пойду. Запиши мне свой телефон на всякий случай – вот сюда, – и протянул Сергею кнопочную «Нокию». Дождавшись, когда тот вернёт ему мобильник, «агент», не говоря больше ни одного слова, отправился к выходу.

Увидев удалявшегося посетителя, к столику подбежала официантка, и обратившись взглядом к Сергею, спросила:

– Счёт?

– Да, пожалуй, всё. И, Евгения, посчитайте пожалуйста, ко всему ещё стакан с двумя чашками, мы тут нечаянно расколотили, и принесите мне штуки четыре полиэтиленовых пакетиков. И мешок для мусора. Найдётся?

Девушка оглядела стол, вполголоса пробормотала:

– Да тут вроде все чашки целые.

Не обращая внимания на её реплику, Сорокин договорил:

– И можете чаевые не плюсовать, я с вами напрямую рассчитаюсь.

– Хорошо, поняла. Сейчас всё принесу.

Вернувшись с подносом в одной руке, другой она протянула Сергею упаковочные мешочки, картонную книжечку со счётом внутри, и молча принялась собирать со стола грязную посуду. Также не говоря ни слова, Сорокин при помощи чистой салфетки собрал все чашки и стакан, которыми пользовался Антон, упаковал их в полиэтилен, аккуратно положил всё в мусорный мешок, затем заглянул в счёт, вложил деньги, и протянув оплату, поднялся:

– Большое спасибо, Женя. Всё было очень вкусно, честное слово. Обязательно зайду как-нибудь ещё раз. И пожалуйста, не рассказывайте никому, что мы тут посуду нечаянно побили. Хорошо?

Девушка, не заглядывая в оплату, серьёзным голосом ответила:

– Хорошо.

Включая зажигание, Сергей почувствовал давящую на затылок усталость: «День какой-то бесконечный! Всё, сейчас последнее дело, и – домой, спать завалюсь». Ехать оказалось недалеко – Сорокин притормозил уже через десять минут возле неприметного двухэтажного здания, находившегося в глубине спального района. Набрав цифровой код на контроллере входа, зашёл внутрь, приветственно махнул дежурному, и спустился в подвальный этаж. Навстречу ему вышел спортивного вида молодой человек:

– Здравия желаю, Сергей Анатольевич! С чем пожаловали к нам?

Сорокин протянул ему мусорный пакет синего цвета:

– Лёша, вот тут посуда с пальчиками, надо их снять аккуратно, и личность проверить, как можно подробнее. Мне он представился именем Антон. Проверь всё как положено, по максимуму.

– Слушаюсь, завтра сообщу.

– Спасибо, Алексей. Пока, до завтра.

– До свидания.

Глава 6. Помощник

Глава 6. Помощник

Человек смотрел на открывшийся проём – перед ним стояла маленькая рыжеволосая девочка в цветастом платьице, которая, наклонив вбок головку, с улыбкой на пухлом личике, тоненьким, робким голоском спросила:

– Можно войти?

Не дождавшись ответа, толкнула рукой дверь, и прошла в комнату. Он внимательнее посмотрел на гостью – рыжеволосая, с пухлыми розовыми щёчками, причёской в виде кудрявого шара, и большие, ярко-синего оттенка глаза. Одетая в цветастое платьице с рукавчиками «фонариком», эта дитя своим обликом вызывала в уме что-то знакомое, но Безымянный не смог отыскать в памяти ничего конкретного. На ножках у девочки красовались белые, в синюю полоску гольфы чуть ниже колен, а обувь – красные сандалии, застёгнутые на ремешок, завершали общую картинку. Можно было уверенно сказать, что она походила на ангела, но её умный взгляд и мелькающие в них бесовские огоньки, останавливали такую идею.

Подойдя ближе к сидящему на топчане человеку, девочка протянула вперёд руку с открытой ладошкой, и без какого-либо предисловия спросила:

– А у тебя на что тут можно присесть?

Человек суетливо поднялся, осматриваясь по сторонам, и указал на деревянный стул с высокой спинкой:

– Вот. Подойдёт?

Гостья повела бровями:

– Годное седалище, отчего бы и нет?

– Куда его поставить?

– А вот прямо к оттоманке своей и подвинь, так ловчее будет разговор вести.

Человек взял стул за спинку, и переставил его поближе:

– Так?

– Ага. А-а-а, а-чхи! – похватав открытым ртом, девочка оглушительно чихнула, утершись после ладошкой, – Промёрзла, как собака! А ты почему не спрашиваешь ничего?

Безымянный присел на свою лежанку, пошоркал ладонями по бёдрам, и развёл руками:

– Да не знаю я, что спросить.

Рыжий одуванчик закивала:

– Понятно, значит смотрельщик всю башку тебе затуманил.

– Смотрельщик? Может – Смотритель?

– Ага, – отвечая, девочка болтала ногами, и смешливо улыбалась, – Затупитель! Ничего не помнишь, да?

– О чём?

– Понятно, придётся будить.

Неожиданно соскочив на пол, гостья принялась скакать вокруг «седалища», напевая что-то, похожее на – «пум-бурум, пум-пум-пум, бу-ру-ру-рум, бурум-пум!». Совершив таким образом несколько кругов, снова забралась на стул, и глядя человеку в лицо, радушно заулыбалась:

– Ну давай, спроси кто я!

Наморщив лоб, человек медленно выдавил из себя по одному слову:

– Хорошо. Кто. Ты?

– Я – синяк!

– Что, что? Какой ещё синяк?

Девочка коротко хохотнула, спрыгнула со стула, и согнувшись немного в поясе, вытянула в его сторону лицо:

– Чё, не понял? Ну, подумай!

Безымянный помотал головой:

– Я не понимаю. Ты – девочка, а синяк – это если ударить кого-нибудь в лицо. Потом появится синяк.

– Ну ты даёшь! Да ты титан мысли! Просто энциклопедист! – прижав ладошки к щёчкам, девочка зашлась в безудержном веселье, – Я – синяк на чьей-то морде! У-у-х! Нормально ты продумал! Ну ладно, похихикать ещё успеем, а теперь слушай, – она прихватила руками сидушку, и устроилась поудобнее, – Ты просто не так понял, это шутка. Когда весело, то всё полегче идёт. Я – это синяя трава, Синюшка, или Греналин.

Человек пристально посмотрел на неё:

– Нет, всё равно не понимаю. Ты выглядишь, как девочка, а трава на полянке вдоль забора растёт.

Рыжая хохотунья кивнула:

– Всё правильно. И это хорошо – видишь в ситуации логические несоответствия, значит не всё ещё потеряно. Сейчас попробую объяснить по-другому. Знаешь, что такое сон?

– Знаю. Это когда спишь, а тебе всякие разные видения снятся.

– Ну вот, наконец пошло-поехало! Молодец! Так вот – мы с тобой сейчас во сне!

– Мы спим?

– Это ты спишь, мы в твоём сне. А я совсем даже нет. Я к тебе пришла поболтать. А-а-а, А-чхи! Вот ведь продрогла же, а? У тебя ничего горяченького тут нет?

– Да вроде нет, – человек огляделся по комнате, – тут и печки никакой не видно.

Девочка захлопала в ладошки:

– Ну, совсем путёво! У тебя котелок-то варит! Всё соображаешь, – тут она сделала серьёзную рожицу, и вытянула вперёд указательный пальчик, – Но я не об этом, ты не забыл?

– Что ты трава?

– Да-да-да! Я – трава, которую ты щиплешь и душишь каждый день. Я уже вся в синяках, и чуть не задохнулась!

Безымянный испуганно спросил:

– Что, правда? Так больно? Слушай, но я ведь не знал!

Девочка оглушительно засмеялась:

– А-ха-ха! Да я же шучу! Ты чего? Я же не дурочка! Шутит умный, а дурак только воздух портит! – тут она от смеха просто закатилась, да так, что чуть не свалилась со своего «седалища». Отсмеявшись, швыркнула носом, и утерла его тыльной стороной предплечья – от локтя до кисти. Затем повернулась к Безымянному:

– Ну, так ты понял, что мы с тобой во сне?

– Да понял. Слушай, а я могу у тебя кое-что спросить?

– Конечно, я же для этого и пришла! Спрашивай.

Человек с опаской потрогал себя за шею:

– А змея? Она мне тоже приснилась?

– Змея тебе не приснилась, это я тебе точно могу сказать. Ты когда меня проглотил, я её и выгнала, а то она тебе соображать не давала. Ох, и паскудная же тварь! Но меня – боится.

– А откуда она взялась? Я змей не глотал.

– А про ардевос ты забыл?

– При чём тут давлёнка?

Девочка покачала своим рыжим одуванчиком:

– Он такой хитрый, Василёк этот!

– Ты про кого?

– Я про Василиска! Так его называют. Вот он шибко любит в ардевосе плескаться. А Греналинку боится, как огня! Когда вырастает, то делается такой большой, – тут девочка расставила в разные стороны руки, и смешно выпучила глаза, – Во-от такущий! На башке у него, прямо посерёдке гребень костяной точит, а по бокам пониже головы – крылышки. Давным-давно крылья большие были, летать даже мог. Но это давно было. Нынче поменьше он сделался. Мало кому показывается, не как раньше. Но их и сейчас полно, только не видно никому.

Безымянный удивлённо спросил:

– Как это не видно? Я же видел.

Рыжая махнула ручонкой в сторону:

– Да это всё из-за меня, со страху показался! Так-то он никого не боится, силища огромная в змейке этой. Может укусить – ядом потравить, может одним взглядом жизни лишить! Сдавит – камни ломает! А меня вот – боится!

– И чего этому змею тебя бояться?

– А мы с ним одного поля ягодки – он меня знает, я его. Я-то поболе, чем он, могу пакостей понаделать! Ты вот уснул, а я к тебе в голову пробралась. А? Заметил?

– Ну…

– Ну-ну, кой чё загну! Оторву и выброшу! К тебе в голову попала, и к змею этому смогу! А ты хоть заметил, что мы разговариваем в той же комнате, где ты спишь?

Человек огляделся:

– Ну да, а где же ещё? Ты же ко мне пришла.

Девочка хлопнула себя по коленям:

– Ну ты дубина! Мы же во сне! Я ведь в твой сон припёрлась! И всё тут превратила в твою комнату! Не веришь? Тогда смотри.

Не успев ничего понять из сказанного, человек внезапно увидел, что и он, и его собеседница оказались на небольшом скальном выступе, находящемся близко от вершины огнедышащей горы. Земля под ногами ощутимо содрогалась, а совсем недалеко, над головой, вверх вылетали горящие, огненные сгустки. Вокруг них, в воздухе пролетали камни, и медленно оседали клочья пепла. Беззвёздное небо было абсолютно чёрного, бездонного цвета. От непрекращающегося ни на мгновение грохота, человек не слышал ни одного слова, что выкрикивала ему рыжая проказница, которая уже успела размазать по щекам чёрную сажу. Она подошла вплотную к нему, и приблизилась к самому уху:

– Назад пойдём?

Смертельно перепугавшийся человек смог только покивать. Они тут же вновь оказались в привычной обстановке, но от одежды всё равно пахло гарью, а рыжая собеседница весело улыбалась, показывая ему красный язык. Её мордашка так и осталась чумазой.

– Продолжаем разговор? – весело спросила кудряшка, и увидев кивок, заговорила:

– Вот видишь? Василиск меня из-за того боится, что я ему в любой момент могу зеркало перед мордой выставить. А у него от этого понос начинается. Потому как сдохнет в тот же миг! Вот така уха из петуха!

Произнеся последние слова, рыжая замолчала, и принялась сосредоточенно ковырять пальцем в носу, с усмешкой поглядывая на собеседника. Закончив, тщательно очистила «орудие труда», вытерев его о боковую сторону стула, и продолжила:

– Так-то интересный гад – Василёк этот, уж сколько небылиц про него ходит! Что и петух яичко сносит, а потом жаба на навозной куче его высиживает, а после уже гадёныш этот вылупляется. Как вспомню, так смех берёт. Вот сам посуди, – тут девочка закрыла глаза, выпрямилась, и басовитым голосом начала декламировать, – «Выползла из под дуба-сороковца, из под ярого руна сама змея Скарапея, переваливаясь на своих гусиных лапах, двенадцать голов у неё – пухотныя, лютые все, рвотные, блевотные, тошнотные, волдырные да рябые…», ну какая же ерунда! Кишки от смеха порвать можно! Глупости всё это, на самом деле Василёк этот в другом мире живёт, а сюда может наведаться, есть у него такое умение. И самое главное – он всегда пасётся около ардевоса. Шибко любит он эту жижку! Да озёра с болотами. И – никого не боится! Только меня одну!

Сказав это, смешливая шалунья спрыгнула со стула, и уперев ручонки в бока, принялась отплясывать, напевая при этом своё: «Пум-бурум, бурум-пум-пум!». Сделав вокруг стула несколько таких плясовых кругов, девочка опять взобралась на своё место, и взглянула на человека:

– Ну а ты чего молчишь? Ничего не спрашиваешь, не объясняешь? Ростом-то вона каков вымахал! А ума не набрал чоли? Ну, или бы хоть песенку какую спел, а? Или байку весёлую сплети!

Человек пожал плечами:

– Да не знаю я песен. И стишков не помню никаких.

Девочка вытянула перед собой раскрытую ладошку:

– Подожди, тогда послушай меня, сейчас спою, – залезла ногами на стул, развела в стороны руки, и задрав подбородок вверх, загорланила:

Ох, и дурна, дурна моя головушка,

По степи хожу, пьяна душой,

Где же ты, краса моя зазнобушка,

Удиви, явись передо мной!

Закончив куплет, покряхтывая, вновь переместилась в сидячее положение, и взглянула Безымянному прямо в лицо:

– Эй, ну хватит грустить, давай, напряги усталый мозг, и спроси самое главное. Давай, не раздумывай!

Человек поднял голову, их глаза встретились, было заметно, что он погрузился в себя, задумался, но через некоторое время развёл руками:

– Почему я ничего не помню?

В это момент рыжая непоседа соскочила со стула, и закружилась в танце, комично приплясывая при этом:

– Ну вот, наконец-то запор пробило!

На мгновение остановилась, задумчиво произнесла:

– Или затор? – и тут же снова пустилась вприпрыжку вокруг стула:

– А-а, не важно! Человече, так это и есть главный вопрос!

Сделав несколько кругов, плясунья остановилась, утёрла нос ладошкой, оставив на чумазой щеке полосатые полосы, и вновь обратилась к молчавшему собеседнику:

– А теперь скажи мне, как сюда пришёл, помнишь?

– Ворота открылись, и я зашёл.

– А потом?

– Потом подошёл Смотритель, и сказал, что давно ждёт, и мы сразу пошли сюда, то есть в дом.

– А к воротам как подошёл, помнишь?

Человек наморщил лоб, глядя себе на колени, потом покачал головой:

– Нет, не помню.

Девочка махнула ладошкой:

– Ну ладно, это после. Давай, продолжай, что дальше было.

– А дальше Смотритель проводил меня в дом, показал комнату, после я там немного пожил, и затем он отвёл меня к полянке с травой, и научил, как её собирать и сливать отжим в большой чан.

Девочка внимательно смотрела на него:

– Ну, и что потом?

– Потом он давал мне ардевос, я его выпивал, и он объяснял, что я вижу. Рассказал об ином взгляде на окружающее, сказал, как это называется.

– И как?

– Он назвал это «волшеба». Объяснил про энергию, и как этим ведает существо по имени Клюв. Ну, то есть не совсем существо, а то, что организовывает распределение энергии в мире. Клюв, по его объяснениям – это всеобщий разум, который создал этот мир. А здесь, в этом месте, как он мне говорил, мы контролируем процесс отбора энергии.

– А для чего, он тебе не сказал?

– Смотритель объяснил так – есть сущности, которые постоянно пытаются развернуть движение остатков энергии мертвецов в нужную им сторону, говорил, что они мечтают создать собственную реальность, свой мир.

– А он не объяснил, для чего этим сущностям нужен свой мир?

– По-моему, он тогда не успел этого сказать.

Девочка оперлась ладонями на сидушку, отчего плечи сразу приподнялись, и внимательно глядя на человека, ответила:

– Воистину, ложь уши ласкает!

– Что ты хочешь этим сказать? – удивлённо вскинул взор человек.

– Сейчас скажу, только не забывай – мне врать ни к чему. Слушай же: Смотритель – совсем не тот, за кого он себя выдаёт, на самом деле он сам и есть Клюв! Заманивает сюда каждого следующего, подбирая ещё с раннего детства – контролируя, обучая, и внушая искажённую картину мира. Ему нужна биологическая оболочка, так как одна вечно не живёт! Когда сознание очередной жертвы полностью им очищено, Клюв вырывает из его кокона волокна восприятия, и размещается там сам. Так он и существует век за веком. А бессмертного тела нет, и не бывает. Вот чтобы это всё объяснить, я в твой сон и забралась!

Тут веселушка чуть приподнялась на стуле, выпрямив руки в локтях, затем снова согнула их, и громко шлёпнулась пятой точкой о сиденье. Ей это так понравилось, что она весело рассмеялась, и продолжила, плюхая снова и снова. Человек, сидевший напротив, с недоумением взирал на эти шумные телодвижения, и молчал. Девочка остановилась, задорно глянула на сидящего перед ней Безымянного, и подбодрила его:

– Ну, чего загрустил, унылый? Улыбнись – грустной попой весело не пукнешь! – и в очередной раз зашлась в безудержном смехе. Остановившись через некоторое время, сделала глубокий вдох, и выпустила воздух из лёгких, смешно надувая щёки, а затем кивнула, пояснив, – Люблю дурачиться, это всяко лучше, чем сидеть и тупо голову ломать! А ты чего задумался?

Тот ответил:

– Да, вот сижу, и ломаю голову, никак не могу сообразить – зачем Смотрителю это со мной делать, если он такой могучий? Зачем проводить сложные действия – растить траву, годами обманывать людей, да ещё и кокон разрывать. Если уж он такой всесильный, то просто подходил бы к выбранной жертве, да и делал с ней, что ему надобно. Верно?

Рыжая проказница соскочила со стула, и подняв вверх указательный пальчик, принялась расхаживать перед сидящим собеседником, с улыбочкой объясняя при этом:

– Не всё так просто, Пытливый ум! И в мире вокруг происходит совсем не то, что тебе кажется. На деле всё гораздо запутаннее, вот послушай, что я тебе сообщу, но по секрету, – тут она заговорщицки улыбнулась, и подмигнула:

– Теперь слушай внимательно – Клюв был всегда. С самых-самых первых дней. Он – противоположность Создателя, его тёмная сущность. И его первый помощник! Когда они радели о мире вместе, это был полноценный первовиновник бытия. Но никто не смог бы дать определение белому цвету, если бы не было чёрного. Творец создал мир, будучи совершенным, полным Вседержителем Абсолюта. Только дальше возникла масса хлопот – мир нужно было обустроить, населить его красивой природой, и умными зверьми, ведь не гоже вкушать плоды трудов своих, сидя на голом камне, верно? И тогда он привлёк к себе подручных, создав их из своей собственной энергии – насыщенной знаниями, умениями, мечтами и желаниями. А смотрящим за ними избрал как раз Клюва! У него, вообще-то, много имён – каждый, кто с ним сталкивался, называл эту сущность по-своему. Но я буду звать его только так – Клюв! Потому что он – говнюк, и всегда был говнюком!

Тут она опять взгромоздилась на стул, гневно надула щёки, и уставилась в пол.

– И что было дальше? – робким голосом спросил человек.

– А дальше первый помощник возомнил себя творцом! Создателю в это время было совсем недосуг, он занимался своим главным делом – сотворением человека! А рота подручных-недотымков под управлением этого умника принялась создавать разных тварей, и каждую – по паре. Иной раз и курица кабану подружкой получалась! Представляешь, что там началось? Вот только замысла у него не было, ну и пошло! Хи-хи-хи! А ты думаешь, откуда все эти уродцы понаплодились – карлики да великаны одноглазые, ещё и единороги! Один утконос чего стоит! Ну разве можно позволять с первоосновой баловаться? Они ведь такие жгуты из волокон плести взялись – умом не постичь! Но, про это ладно, в другой раз, я ведь тебе про Клюв рассказывать принялась. Так вот, разделение на противоположные крайности между Создателем и им началось при сотворении человека. Весь этот период оказался переполнен мучениями – создавая высшее творение, они так и не достигли согласия в главном – каков мотив возникновения этой мелкой единицы своего подобия в мире – человека? Ну на кой он нужен? Умников своих хватает! В итоге оба пришли к единению только в одном – обсуждать можно бесконечно. Потому и порешили – сделать это чудо, и после уже посмотреть, что получится! Но каким именно его сделать, Создатель придумал в одиночестве, ночью – день и ночь-то уже были! Ну, и сотворил, конечно же, по образу и подобию своему – лучше ведь ничего не существовало! Вот и наплодил своих близнецов! Когда Клюв увидел рабочий образец, то конечно же, моментально вспылил: «Это никуда не годится, нужно это пустить на котлеты, а потом сделать по новой!» Тогда он ещё не знал, что с начальством спорить – себя не любить! Конечно же, Творец всего сущего был оскорблён таким нахальством, начал ругаться, и прогнал подальше своего первенца, не захотел видеть его больше! А после приблизил к себе человека. Это новое создание стало для него игрушкой. Создатель вёл с ним беседы, отвечал на вопросы, умилялся наивности и бестолковости только что изготовленного, даже создал для него пару, взяв за основу его же энергетику – вырвал из кокона человека часть волокон, и сплёл из них противоположную особь. Это он сделал для того, чтобы их всегда тянуло друг к другу, и возникало желание соединиться в одно целое, как изначально. Короче, дабы скучно им не было! Да чтобы и самому, глядючи на них, развлекаться.