Текст книги "Реальность (СИ)"

Автор книги: МаксВ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17. Осознание

Глава №17. Осознание

Первое, на что отреагировало пробуждающееся сознание – ритмичное хлопанье кислородного насоса. И ещё – тупая боль в районе горла. Завозились мысли: «Что происходит? В горле такая боль, и мешает, не проходит никак». Филипп открыл глаза: «Ничего не понятно, какая-то муть». Попытался кашлянуть – в трахее что-то давило и мешало глотнуть. Прозвучал знакомый басовитый голос:

– Филипчик, дорогой! Глазки открыл? Пришёл, однако, в себя, – и тут же громогласно прозвучало, – Сестричка! Кто-нибудь! Он глаза открыл и гукает! Подойдите!

Это был Иосиф, его ближайший друг и коллега. Он зашёл справиться о здоровье пострадавшего при пожаре товарища, узнать, как идут дела, и тут такое происходит – пришёл в сознание! А в палате уже суетились медсёстры, подошёл врач, что-то разглядел на мониторах, и негромко распорядился: «Да, убираем, ритм нормальный, похоже выскребся». Наклонился к лицу, ослепил фонариком, и добавил: «Реагирует тоже нормально. Нет, присоски пока оставьте, денёк ещё посмотрим». Девушка в круглом белом тюрбане на голове приблизилась к лицу Филиппа, и он дёрнул плечом, почувствовав в горле усилившееся давление, и сильную боль – из глаз сами собой потекли слёзы. Сестра ласковым голосом успокоила: «Трубочку убираю, сейчас легче станет, – и повернувшись в сторону, деловым тоном сообщила, – Доктор, посмотрите – реакция хорошая, вон, даже слёзки пошли, – в ответ прозвучало, – Эт тоже хорошо, вот тут добавьте, пусть поспит – утром ещё посмотрим, тогда и решим».

Всё вокруг посерело, веки сомкнулись, и Филипп снова заснул.

Очнувшись на следующее утро, первым, кого он увидел, вновь был Иосиф. Друг сидел возле кровати, одетый в халат, шапочку, и с тревогой всматривался в лицо очнувшемуся. Увидев, что тот пришёл в себя, осторожно спросил:

– О, Филипчик, очнулся? Ну как ты?

Первое, что заявил Сёчин при пробуждении:

– Я переделаю рассказ, и напишу роман о Загорье, уже знаю все сюжетные линии и героев. И перескажу при этом всё то, что с нами случилось. Дайте мне карандаш, пока из головы не вылетело.

– Конечно же, Филиппушка, обязательно напиши, а я завтра же поговорю с Исаком, он и редактуру сделает, и макет, и в типографии все вопросы решит, всё как надо устроит, он в этом деле – профессионал высшей пробы!

– А кто это?

– Да это давний мой дружок, в институте вместе учились, он книгоиздательством всю жизнь промышляет. Я тебе говорил про него, помнишь? Ты ещё тогда руками замахал – не хочу, не буду книжку рассказов делать! Помнишь?

– Да, точно, ты же мне говорил про него. Помню, Ося, помню.

– Ты как себя чувствуешь?

– Да вроде нормально. Это из-за пожара я тут?

– Ну да, из-за него, будь он неладен. Тебе доска там одна на голову упала, вот ты и выключился. Ну, а Лёва вытащил, вовремя подоспел, герой наш.

– Долго я тут?

– Да пятый денёк всего, ничего страшного. Все наши тебе привет передают, здоровья побыстрее набраться желают. Ты давай спи теперь, а я пойду, а то вон сестрички топором уже машут. Всё, выздоравливай!

Ещё через пару дней Филиппа перевели из реанимации в обычную палату, и почти сразу после этого появилась Зинаида. Немного приоткрыв дверь палаты, осторожно, кивком головы попросилась: «Можно?». На что Сёчин недоумённо воскликнул:

– Ты чего, Зинуля? Заходи быстрее! Сейчас, сяду поудобнее, поболтаем.

С тревогой заглядывая ему в лицо, стягивая с головы вязаный красный берет, исполнительница роли Корделии и Маши Троекуровой присела на стоявший рядом с кроватью стул:

– Ну ты как, Филипушка? Не болит голова? А то вон как перебинтовали – чисто Щорс. Хорошо хоть не сгорел.

– Зин, да всё нормально. Черепушка крепкая оказалась. Тряхнуло, конечно, хорошо, подташнивает иногда, но всё путём. Чего там в театре, расскажи!

– Филя, желают тебе здоровья. Хотели сегодня всем табором сюда заявиться, но Иосиф гаркнул матом: «Хотите, чтобы сдох? Не хрен там делать со своими микробами! Пусть кто-то один отправляется, только без апельсин, у него пока строгая диета!» Хотели Лёву снарядить, так он как обычно, поддатый оказался, ну и послали меня.

– Ну и хорошо, что тебя одну послали, не то бы я в самом деле ошалел от гостей. А как там мой записной спаситель?

– Ты не поверишь, Филенька, Лёву наградят медалью «За отвагу на пожаре». Здорово, правда? А что, всё правильно – ведь он на самом деле тебя спас. Все уже выбежать успели, и стояли на парковке, ну как в тот раз, когда на тебя змея напала. И что за напасть на тебя? То змея, то пожар. А Лев наш увидел, что тебя нет, и сразу рванул назад. Эдик за ним. А там огонь бушует. Пожарных ещё не было. Мы перепугались, конечно. Ждём, трясёмся, кажется, вечность прошла. Потом смотрим – вытаскивают. Эдик в зале искал, а Лёва сразу побежал в кабинет, ну и в коридорчике сразу наткнулся. А рядом с тобой балка с крыши упала, и дымит, в огне вся. Ну он огнетушитель со стены снял, и весь его израсходовал, пока тушил. Потом тебя за ноги ухватил, и стал вытаскивать, а Эдик в это время котят за пазуху напихивал, да кошку хватал. В общем, всех спасли. Мы на них всё ругались – пьянчужки, то да сё, а они, посмотри – настоящие мужики оказались, да ещё и герои.

– Да уж, точно герои. А что семейство кошачье?

– Котят всех тут же разобрали. Одного Лёва взял, второго – Эдик-электрик, а на третьего аж двое желающих нашлось – Дима Николаенко, ну этот, который актёр бывший, и Коля Данилов. Сразу заспорили, и поделить не могут. Димка ему заявил: «Ты бухаешь без конца, какой тебе котёнок?», а тот клянётся, что пить бросит ради такого чуда рыжего. Но Димка требует доказательств, сразу ему и сказал: «Если месяц трезвый будешь, то посмотрим». Вот и спорят. Короче, пока хвостатый в твоём кабинете обитает, мы ему клетку с лотком там поставили и чашку для еды. Весь театр ходит кормит, а трезвый Коля какашки убирает. Вот такие дела. Я тебя ещё не утомила?

– Да нет, нормально. Слушай, получается, сезон в театре остановили?

– Ну да, конечно, там бригада наймитов уже работает, крышу разбирают, к Новому году обещают закончить. В общем, пока ремонт, мы по области с антрепризой будем колесить. А мужики твои тут же, в бригаде работают.

Филипп покивал головой:

– Понятно.

Зина, вспомнив что-то, встрепенулась:

– Чуть не забыла про Лёву-то рассказать – Иосиф Соломонович, как узнал, что начальник городского МЧС представление медальное на Лёву готовит, пообещал на мэра придавить, чтобы он тоже Льва нашего за ту битву со змеем наградил хоть чем-нибудь. Может, грамоту какую вручат – а что, тоже неплохо, глядишь, ему к пенсии потом копейку какую-нибудь добавят. Слушай, что ещё – мне Мейзель сказал, что ты решил свой рассказ в роман превратить? Здорово-то как, будет что почитать на досуге. Мне твои рассказы очень нравятся, оторваться невозможно. Потом, может быть, ещё что напишешь. Ведь напишешь, верно?

Сёчин усмехнулся:

– Ну да, обязательно напишу! Слушай, Зина, а я тут сколько лежал? В смысле – без сознания? Ты не знаешь? А то мне врач ничего не говорит.

Зинаида завела глаза к небу, затем ответила:

– Да вроде бы четыре дня. А что? Самое главное – живой остался!

– Я не об этом, я про роман. Вот получается, пока лежал в отключке, мне во сне такой сюжет приснился… Как раз на целую книгу. Когда напишу, дам почитать, ты точно оторваться не сможешь. Такой же длинный сон был, и такими интересными смыслами наполненный. А самое главное – я всё помню! Обычно же сны забываются, или там часть какая-то, а тут – всё помнится, как в надоевшем кино. Я уже и в тетрадку черновик набросал.

Зина погладила его по руке:

– Это хорошо, Филенька, это очень хорошо. Как книжку издашь, я тебе её специально вслух прочитаю. Помнишь, когда ты после змеюки этой лежал, я тебе рассказ читала? Тебе понравилось.

Филипп, вспомнив её декламацию, заулыбался:

– Ну конечно же, помню. А можно ещё лучше – записать твоё чтение как озвучку, и на сайт какой-нибудь выставить. Людям многим озвучка нравится. И тебе сразу заказы будут.

– Заказы чего?

– Ну, других книг.

– Да ладно, скажешь тоже.

– Зинуля, у тебя здорово получается. Да и вообще, надо в ногу со временем шагать.

– А Исаак поможет организовать. Ося говорит, что он – настоящий профессионал.

– Это который Димитрич?

– Ну да.

– Я его знаю, он к Мейзелю часто заходит. Слушай, Филя, а я ведь тебе о своих переменах совсем ничего не рассказала.

– Это о каких? Замуж поди опять собралась? – Филипп с улыбкой посмотрел на Зинаиду.

– Нет, не надейся, хватит уже, – тут Зина картинно отвела в сторону руку, и деланно произнесла, – Карету мне, карету, туда я больше не ходок!

Филипп рассмеялся:

– Да что же тогда?

Женщина, склонив голову немного набок, серьёзным голосом ответила:

– Я ребёночка завела, – и уточнила, – Вполне официально!

Оторопев на секунду, Сёчин переспросил:

– В смысле?

Щёки у Зинаиды зарозовели, и она с воодушевлением стала отвечать:

– Ну вот в таком и смысле, Филипп – что я хочу быть мамой, давно уже хочу! Но всё никак не выходило. То – то, то – сё. Ну и время ушло, как говорится, а осадочек остался. Да я уже лет семь, как заявление в опеку подала. Тамошняя директриса мне уже подругой стала, я ведь туда кучу целую документов снесла. И шоколада с коньяком. Даже свидетельство о прохождении программы всякой там подготовки для будущих родителей, успела получить. Но никак не удавалось с человечком совпасть.

Глава 18. Найдёныш

Глава 18. Найдёныш

Филипп, затаив дыхание, молча слушал рассказ Зины, ни о чём не спрашивая – он совершенно не знал об этой стороне её жизни. А она, волнуясь, продолжала дальше:

– А тут такой случай произошёл – звонит мне Ленка, ну та самая директриса с опеки, и тараторит, как пулемёт: «Зинуля, приезжай, разговор есть! Только давай быстрее!» Я начала спрашивать – чо, да каво, а она только: «Всё бросай, приезжай ко мне, расскажу при встрече!» Ну, я к ней добралась, захожу в кабинет, а она мне с ходу: «Зинка, садись за мой стол, пиши заявление на патронат!» Я ей, – Ленусь, ты чего такого сегодня объелась? О чём вообще говоришь? – а она мне выдаёт: «Вчера найдёныша на Северной трассе подобрали, ночью. Дальнобой увидел, остановился, в кабину посадил, и до полиции довёз. Стали выяснять, ребёнок вроде бы ничей – розыска нет, уголовных дел нет. Вариантов два – человечка сейчас либо определят в приют, либо до окончательного установления и регистрации можно ещё оформить патронат, это такая новация сейчас. Выплат до оформления прав не будет, да и ладно – ты же не против, я знаю. Давай, быстрее пиши, а то ювеналы скоро появятся, и тогда хренушки его из детского дома получится быстро забрать! Все документы в течении полугода сделаем, я помогу. А пока надо заявление от тебя, и мои гарантии. Я – согласна. Если потом родительские права захочешь оформлять, то это по ходу определимся, ты в любом случае стоишь давно на учёте как кандидат, а пока – сделаем патронат. Давай, быстрее пиши!»

Она тараторит без умолку, а я смотрю на неё, и в этот момент начинаю понимать, что происходит что-то серьёзное. Говорю ей: «Елена Семёновна, а глянуть на ребёнка этого хоть одним глазком можно?» А она поднялась со своего кресла, да как рявкнула на меня: «Дура бестолковая! Тебе что, жалко две минуты, чтоб лист бумаги заполнить? Ты если протянешь сейчас, потом будешь жалеть долго-предолго! Если я тебе говорю, значит знаю, о чём! Глянуть, и порвать заяву успеешь, а ребёнка этого можешь упустить! Человечек – замечательный во всех планах! Пиши!» Я, конечно же, написала. А потом мы с ней пошли посмотреть. Перед этим Ленка проинструктировала: «Сейчас пойдём по коридору, это дело во втором кабинете от нас. Дверь открыта. Будем мимо идти, а ты незаметно глянь вот так – «искоса», – и показала мне кривую рожу и прищуренный глаз. Тут я как принялась истерически ржать – ну остановиться просто не могу! Когда воды только попила, что она мне протянула, тогда уже успокоилась. Ну затем и пошли с ней по коридору. Напротив открытой двери принялась смотреть «искоса», как учили, но дальше уже не сделала ни одного шага. Филипп, ты не поверишь – как увидела эти глаза, сразу поняла, что это мой, мой родной ребёнок!

Сёчин заметив, что Зина сейчас разрыдается от нахлынувших на неё чувств, перебил рассказ репликой:

– Ну ты, Зина, и рассказала историю. Меня аж самого колотить начало. А где ребёнок то? Почему не с тобой? Что, отобрали уже?

Зинаида с испугом подняла взгляд:

– Ты чего такое говоришь, дурак? Какое «отобрали»? Загрызу! Вон – в коридоре с сестричками оставила, побоялась тебя неожиданностью такой беспокоить. Сейчас позову, – и, поднявшись со стула, подошла к двери, приоткрыв, позвала, – Фира, иди к нам сюда! – и повернувшись к Филиппу, вполголоса пояснила, – Она кроме имени, ничего о себе не вспомнила, сказала, что зовут Аглая, ну а по-нашему – Глафира, ну или – Груня.

В открытую дверь, переступая ножками, вошла маленькая девочка. Подойдя к Зинаиде, прислонилась к ней, и тряхнув рыжими кудрями, приветливо спросила, обращаясь к лежавшему на койке:

– Здравствуйте! Это вы – Филипп? Мама про вас много рассказывала. Как себя чувствуете?

Зина, присев возле неё, чмокнула девочку в розовую щёчку, и глянула на Сёчина:

– Умница, правда?

Сёчин неотрывно глядел на ребёнка, стоявшего рядом с Зинаидой, и не мог промолвить ни одного слова. Пауза затянулась, Зина с непониманием переводила взгляд с рыжей шевелюры на перебинтованного Филиппа, и назад, и тут тишину в палате прорезал звонкий детский голосок:

– Мама, я пить хочу! Принеси пожалуйста. Там, на первом этаже в киоске есть.

«Мама» с готовностью встрепенулась, соскочила со стула, достала из сумочки кошелёк, сумку протянула «доченьке», и со словами: «Подержи пока, я мигом!», быстрым шагом вышла из палаты.

Сёчин, продолжая молчать, не отрывал свой взгляд от рыжей гостьи, и та, криво ухмыльнувшись, высунула изо рта красный язычок:

– Бе-е-е! Ну что, узнал?

Окончательно опешивший Филипп растерянно пробормотал:

– Как это возможно – ты же мне во сне мерещилась!

Рыжая рассмеялась:

– Если я тебе начну рассказывать про свои возможности, то нам года не хватит! Послушай, разговор есть.

– А как тебя называть? И вообще – кто ты?

Собеседница отмахнулась:

– Да всё равно как. Запомни самое главное – я тот, кого Создатель проклял, и прогнал подальше от себя. Но ничего, я всё-таки создам свой мир. С твоей помощью, конечно. Да ты уже помог – только через тебя я и смогла в реальный мир попасть. Ты ведь не мёртвый был. Можно было ещё оживить. А всё благодаря твоей особой энергии, – вытянув палец вверх, она и протяжно договорила, – Тво-о-о-рческой. Хоть ты и не Лев Толстой, но всё сработало! Самое главное было – выскочить из этой огромной могилы. Мёрзнуть там надоело. Ну и Филиппок, конечно, хорошо помог. Мир его праху!

Сёчин приподнялся, опёршись на локти:

– Что ты с ним сделала?

– Да ты не переживай. Он и не понял ничего. Филиппок давно совсем бестолковым сделался. Сам виноват – постоянно травку жевал да глотал. И ещё отжим пил. Чего ни скажу – со всем соглашался! Но без твоего кокона ни за что бы дорогу не нашла. Я же – неживая. Ну, по людским понятиям.

– А кто тогда тот самый Клюв?

– Да самый обычный демон, вашим языком выражаясь. Бывший человек. Он там за мной смотрел. Ну, чтоб сидела на месте, да не придумывала чего-нибудь особого. А сами-то каковы? Извращенцы проклятые, замутили для меня хитрую тюрьму – в другом мире, да ещё и в виде синей травы. Это ж какую фантазию надо иметь!

– Ну а Филипп, всё-таки, почему именно он?

– Ну а как без него? Он – ключевое звено! Мне именно он нужен был! Считай, всю необходимую работу Филиппок и провёл! Клюва помог обездвижить, чан расколол. Ну и тебя оживил. Ты бы сам не справился. А с его энергией нормально прошло. Ну и намучилась я с ним – все сказки вспомнила, какие знала. Неделю ему рассказывала, не меньше. А что, как-то нужно ведь было мозги ему промыть. Но он поверил, куда ж ему деться-то было? Я ведь настырная!

– Хочешь сказать, что всё это ты устроила?

– А ты что, не понял ещё? Конечно, я. И тексты старенькие, и аспида чёрного, и Алоизия с помощником. Весело было! Змеюка только чуть всё не испортила – могла раньше грохнуться, да и убить тебя. Но обошлось – попал ты в больничку, как и задумывалось. И Филипп клюнул. И пожар вовремя случился. Алоизий с Пехотинцем попотели, конечно, ну да не страшно. Самое главное – я теперь здесь. Мне ведь живые люди нужны, а не коконы мертвяков, как я иначе свой мир создам? Сейчас, подрасту маленько, освоюсь тут, да и пойду по миру. Думаю, сторонников найду. Мне, знаешь, такие криво-порченые людишки нужны. Место есть, что ж Загорью, зря пропадать?

– Да кто с тобой захочет дело иметь?

– Хо-хо, Филенька! Денежки кто шибко любит, да мерзости всякие, вот их точно уведу к себе, быстро-пребыстро! А дальше посмотрим. Я ж сколько веков-то ждала? Всё одно – пришло моё время! А ты не сиди, тебе срочно надо книжку написать. Вон сколько идей уже накопилось!

Филипп покачал головой:

– Какое тебе дело про мою книжку?

– Да чтобы никто, типа этого придурка Нилова не интересовался больше Загорьем. Для моих целей именно книжка нужна – через буквы в человека быстрее и надёжнее мысли входят. Ты же придумки сочиняешь? Все и будут считать, что это – сказка, да рукой и махнут! Так проще будет. А то у меня дел тут полно, не хочу, чтобы кто-нибудь интерес проявлял. Да и вообще – знаешь, поговорка одна есть: «Если хочешь спрятать, положи на видное место!»

Жестом правой руки Сёчин прочертил перед собой черту:

– Я не буду писать этот роман. Хоть что делай. Не буду. Ты – зло! Даже и не мечтай!

Лицо у девочки окаменело:

– Ну и дурак. Напиши, не кривляйся.

– Нет, не стану. Всё равно уже пожил. Могу и завершить эту главу.

Рыжая склонила голову на бок, с усмешкой глядя на него:

– Значит, не будешь писать?

– Не буду! Пошла ты! Я всё равно с этого денег не зарабатывал.

– Не мудри! Думаешь, я тебе в голову не смогу залезть? Ты всё равно уже сюжет придумал. Так что остаётся подсмотреть за твоими мыслишками, а написать кто другой сможет. Сам смотри – дело твоё. Если откажешься, то я так и сделаю. Но тогда ты уже не сможешь больше.

– Чего не смогу?

– Рассказы свои дурацкие писать.

Филипп разозлился:

– Да и хрен с ними, с рассказами этими! Сама их и пиши! Книгу она задумала издать! Да и вообще, ты хоть представляешь, как это делается?

– Да спокойно сделаю! Ты что думаешь, если книга издана, то её особый гений написал? Думаешь, поэтому и взяли в печать?

Сёчин пожал плечами:

– Ну, как минимум – талантливый.

Рыжая закатилась от смеха:

– Ну и дурак же ты! Издают самых настырных! А я – очень настырная! И обаятельная. Посмотри – ну разве кто-нибудь мне откажет?

Филипп покачал головой:

– Вот увидишь – не так это и просто. Да в общем-то – хочешь, так делай. Кто ж тебе запретит? А я тебе не помощник.

Греналин кивнула рыжими кудряшками:

– Хорошо, я поняла. Теперь посмотри на меня.

Филипп повернул голову:

– Что ещё?

– Слушай внимательно, и запоминай – это был сон. Тебе всё приснилось. А мне теперь придётся немного в прошлое отойти. А ты спи.

*****

Филипп почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо. Открыв глаза, он увидел перед собой лицо Зинаиды. Женщина участливо заглядывала ему в глаза, негромко спрашивая:

– Филя, просыпайся, уже долго спишь, просыпайся. Сестрички разрешили, говорят: «Буди, хватит ему уже дрыхнуть, давно спит!»

Зина наклонилась к нему ближе, и легонько потрясла за плечо:

– Слушай, чего расскажу-то – тут такой случай произошёл, на днях звонит мне Ленка, ну та самая директриса с опеки, и тараторит, как пулемёт: «Зинуля, приезжай, разговор есть! Только давай быстрее!» Я начала спрашивать – чо, да каво, а она только: «Всё бросай, приезжай ко мне, расскажу при встрече!» Ну, я к ней добралась, захожу в кабинет, а она мне с ходу: «Зинка, садись за мой стол, пиши заявление на патронат!» Ты меня слышишь?

Филипп закрыл глаза, и вновь провалился в глубокий сон. Зина опасливо посмотрела на заснувшего, и пробормотала:

– Смотри-ка, опять заснул. Ну, видать силёнок ещё мало, ладно, пусть отдыхает. Пойдём, сладость моя, заснул он. Пойдём, Груня, нам ещё в магазин успеть нужно.

Зинаида поднялась со стула, взяла за руку маленькую девочку с рыжими кудряшками на голове, и они вдвоём вышли из палаты.

Глава 19. Сергей

Глава 19. Сергей

С момента последних описанных событий прошёл один год.

Сёчин находился на работе, разбирал на столе накопившиеся бумаги, когда зазвонил телефон. Звонил Сорокин:

– Але, Филипп Андреевич?

– Да, это я, узнал тебя. Привет, Серёжа. Слушаю.

– Филипп Андреевич, у меня новости есть.

– Заедешь? Я до вечера буду.

– Нет, сейчас не могу, в дороге. Позже объясню.

– А новость-то о чём?

– Новость печальная, но хотя бы с души груз снимает. Обнаружили останки Филиппа. В тайге. Наткнулись туристы, любители в тайге побродить. Проводники из местных были, ну и слышали, что тут поиски были в прошлом году. В общем, точку зафиксировали, и по возвращении в полицию сообщили. Совсем недалеко от того места, где тогда его вещи нашли. Это уже неделю назад было.

Сёчин тяжело вздохнул:

– Значит нашли. Ну хоть похоронить теперь можно по-человечески.

– Да, Филипп Андреевич, так и есть.

– А причина смерти не установлена?

– По этому поводу только догадки. Скорее всего, у него случился сердечный приступ. Или змея укусила. В тайге есть особый вид – чёрная гадюка. Её ещё называют гадюка Никольского. Яд этого гада намного токсичнее, чем у остальных. Про причину смерти, укус змеи или что-то другое, трудно сказать – останки не в том состоянии. Я попросил дать координаты точки, где были найдены останки.

– Думаешь добраться, глянуть?

– Да я уже туда съездил, букет положил. И в этом самом месте обнаружил кое-что интересное. Вы не поверите, увидел на земле плешку примерно десять на десять ярко-синей травы. Даже не знаю, что это. Может Греналин? Только непонятно, как семена могли туда попасть. В общем, мне пришла в голову одна идея – встречаюсь как раз сегодня с Антоном Сонбергом, и хочу свозить его туда, терапию устроить. Часа за четыре обернёмся, там с трассы не так далеко топать!

– Серёжа, ты про какую терапию говоришь?

– Попробую объяснить – знаете, с ним по-другому нельзя. Он сам меня просил, говорит, что не знает, как избавиться от влияния Нилова. Утверждает, что тот на него сильно давит. И делает это постоянно. Говорит, что даже не понимает толком, что он от него хочет, но как встретится, то всё – не может отказать, молча подчиняется! Что он велит, всё делает. Короче, Нилов его психологически сломал. Жалко мне этого Антона. И ещё – я ему давал почитать ваш рассказ о мальчике и его учителе, так ему втемяшилось в голову найти посадки синей травы. Говорит теперь, что если найти Греналин, то тогда он сможет уйти в свою Деревню. Это у него такая навязчивая мысль, идея фикс. Абсолютно уверен в существовании альтернативных миров, и рассказывает, что был свидетелем перехода в один из них довольно большой группы людей. Есть такая легенда в Крещёвске о Потерянной Деревне. Да мы с вами как-то говорили об этом.

– Да-да, я помню.

– Так вот он придумал себе, что если отыщет синюю траву, и съест её, то попадёт туда. Ну и ладно, пусть думает. По крайней мере съездим, отдохнёт на природе. Жаль его – мучается. А мне не трудно. Да и самому любопытно посмотреть – что получится. Хотелось бы, чтоб эта блажь у него прошла. Он, конечно, странный парень. Настоятельно просил найти его на трассе, причём в пяти километрах за городской чертой. Говорю ему: «С ума не сходи, я за тобой заеду, куда скажешь – подгонюсь к подъезду вовремя, не переживай». А он твердит своё: «Нет, я тебя подставлять не буду. Езжай спокойно до Лесной, – до выезда, то есть, – И сразу отсечку на спидометре сделай. Я буду на пятом километре. Там и сяду к тебе». В общем, говорю – странный. Вернусь, расскажу.

– Сергей, ты там давай, поосторожнее с ним.

– Да я уже понял, взял на всякий случай диктофон. Филипп Андреевич, ещё один вопрос – вы рассказы-то что, бросили писать? Давно уже ничего нового не предлагаете. Я бы с удовольствием почитал. Не пишете?

– Да, перестал.

– А чего так?

– Серёжа, не по телефону – это долгий разговор. Как появишься, если время будет – поговорим. Короче, в двух словах не объясню.

– Ладно, понял. А тот роман, который в больнице задумывал, не закончили?

– Тоже нет, я его и не начинал.

– Ну вот – даже не начинал. Жаль. Ну тогда, как вернусь, обязательно время выкрою, заеду к вам, поговорим подробнее. Секунду, не отключайтесь!

В трубке послышалось какое-то шуршание, затем что-то тюкнуло, и Сергей вновь заговорил:

– Филипп Андреевич, я тут перестраивался, торможу, увидел Антона. Стоит, ждёт. Всё, давайте прощаться!

– Удачи вам, Серёжа, пока, до связи! – и Сёчин положил трубку.

Сергей аккуратно притормозил, открыл дверцу, и улыбаясь спросил:

– Товарищ, по трассе далёко еду, может подбросить?

Уцепившись за верхний поручень, Антон оказался в салоне, и парировал в ответ:

– Привет. Я в деревню путь держу, довезёте? А то может вместе?

Сорокин, трогаясь с места, ответил:

– Да нет, дружище, этот путь похоже, для одного.

Некоторое время ехали молча. Сергей первым нарушил молчание:

– Антон, а если вдруг – конечно, маловероятно, но вдруг мы найдём там эту синюю травку? Что, примешься её в рот совать?

Сонберг повернулся к нему, и предельно серьёзным голосом ответил:

– Конечно, для чего ещё едем?

– На всякий случай – не забывай, что мы оба не знаем, что это за растение. А если это что-нибудь токсичное? Ну, мало ли что Филипп Андреевич сочинил, это ведь, в конце концов – литература, сочинительство.

Какое-то время Антон молчал, глядя на пробегающие мимо ели, а потом начал говорить, не отрывая взгляда от леса за окном:

– Сергей, послушай меня, я долгое время работал аналитиком у Нилова, много разных текстов изучил. После тщательно перепроверял информацию, составлял отчёты для него. Поэтому с достаточной долей уверенности могу определить – где откровенная лажа описывается, где выжимки из мифов, а где описаны реальные события. А при прочтении того рассказа, который ты мне дал прочитать, у меня в сознании проявился знакомый зуд, и шипение пузырьков – это я так интуицию про себя называю. Так вот, это не просто рассказ, а попадание автора на описание реального прошлого. Это – чьи-то воспоминания, уверен. Так что ты не сомневайся. И перестань считать меня за идиота. Если со мной что-нибудь случится, то ты ответственности за это не понесёшь. Я нужные распоряжения уже давно составил.

– Это какие ещё?

– Да самые обычные – то да сё: здоровье у меня плохое, как физическое, так и ментальное. Если что, прошу никого не винить. Так что не переживай про это. Долго ещё ехать?

– Да уже почти на месте.

Через несколько минут Сергей свернул с трассы, и, включив оба моста, на небольшой скорости пересёк пахотную полосу. Остановился у самого начала ельника:

– Ну всё, Антон, выходим. Дальше – пешком.

– А далеко?

– Да километра два, не больше. За полчаса дошагаем.

До нужной точки добрались ровно через двадцать пять минут. Сергей постоянно сверялся с навигатором, и в какой-то момент остановился:

– Ну всё, мы в точке, – оглядевшись, добавил, – только я что-то синей травы пока не наблюдаю.

Сонберг топтался на месте, озираясь по сторонам:

– Давай поищем хорошо. Ты ещё раз координаты проверь.

Сорокин достал из кармана навигатор, и пощёлкал кнопки:

– Да мы где-то в точке находимся. Всё по науке. Он определяет с точностью до пары метров. Давай посмотрим ещё. Только под ноги внимательнее смотри, не дай бог раздавим.

– Сергей, давай, чтоб не путаться, распределимся – ты потихоньку осматривай южную сторону, а я другой займусь.

– Хорошо.

Поиски не заняли долгое время, уже через несколько минут Антон позвал спутника:

– Здесь! Похоже, нашёл!

Подойдя ближе к нему, Сорокин увидел поросль синеватой травы, занимавшей на земле площадку примерно в три-четыре ладони. Кивнул:

– Да, это она, эту плешь я и заметил тогда.

Ещё раз проверил координаты по навигатору:

– Всё верно – это то самое место, тут останки и обнаружили. Не пойму только, как семена тут могли оказаться. Ну ладно, Антон, что будешь делать? Вроде та самая Греналин – что называется «волшебная трава из сказки». Цвет уж больно необычный. Будешь пробовать?

Антон, не отрывая взгляд от синей поросли, ответил:

– Да, а что – поди не сдохну! Попробую. Здесь не хочу быть. В Деревне друзья ждут – Койнин, Василий. С остальными там познакомлюсь. Слова, какие говорить, я помню. Да слова – не главное. Самое главное – настройка сознания. Ну всё, я готов. Вот ещё что скажу – сон мне на днях был. Позавчера ночью кролик приходил. Сказал, что это – наша последняя встреча. Ладно, приступим.

Сергею было заметно, что Сонберг взволнован, но тот решительно подошёл к пятачку синей травы ближе, и повернувшись в его сторону, заявил:

– Спасибо, Серёга за помощь. Отойди подальше, на всякий случай.

Сорокин, кивнув в ответ, сделал пару шагов назад. Антон, нагнувшись, отщипнул несколько травинок, подумав немного, выщипал всё до последнего ростка, набрав полную горсть. Положил в рот, начал пережёвывать. Когда проглотил, тут же присел на землю, скрестил ноги, закрыв глаза. Сорокин, не отрываясь, наблюдал за ним со стороны. Вдруг фигура Антона начала заметно вибрировать, его сотрясла мелкая дрожь, цвет лица буквально за минуту несколько раз поменялся – от малинового до почти мучного. Затем по плечам и рукам пробежали едва заметные искорки. Сорокин присел на корточки, повернулся к нему боком, и выставил перед лицом раскрытую ладонь. И тут, совершенно неожиданно, фигура человека, сидящего в лотосе, вспыхнула ослепительно белым светом. Сергей на короткое время оказался ослеплён – всё произошло неожиданно, к такому он не был готов, и рефлекторно зажмурился. А открыв глаза, увидел, что Антон – исчез! На том месте, где он только что был, остался только примятый ковыль. Поднявшись на ноги, Сергей развернулся и ушёл.