Текст книги "Я еще не жила (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Однако с корабля не было слышно никаких криков, просьб о помощи, и по-прежнему доносились только звуки оркестра: героические музыканты пытались вселить бодрость в пассажиров. Женщины увидели, как от “Титаника” отходят другие шлюпки. Сколько их было всего?.. В любом случае, слишком мало!

Этель подняла голову, глядя на звезды в вышине. Они были совершенно равнодушны к огромной людской трагедии! А Кэйтлин наивно воображала, что где-то там сидит Бог, который прислушивается к ее молитвам.

“Если Бог есть и слышит нас, Он не в этом мире… и Он совсем не таков, каким представляют его люди”, – подумала Этель.

И вдруг звезды мигнули, рисунок их переменился. Этель ахнула: она увидела в небе совершенно отчетливое изображение женщины, сложившееся из этих звезд, – в длинном узком платье, с головой, повернутой в профиль. В публичной библиотеке Этель как-то брала книжку, посвященную мифам разных народов, и там было изображение египетской небесной богини Нут, с телом, усеянным звездами. Считалось, что эта богиня рождает звезды… и покровительствует душам мертвых, которые возносятся в ее обитель.

– О господи, – прошептала Этель и перекрестилась.

Этель тряхнула головой, и звезды приняли свой обычный вид. Неужели она начинает сходить с ума, и грезит наяву? Что за вздор лезет в голову, когда вокруг творится такое!..

Она снова взглянула на “Титаник”, нос которого уже почти полностью погрузился под воду, а корма высоко задралась; однако они отплыли уже слишком далеко, чтобы слышать звуки. Для них огромный лайнер погибал в молчании. На расстоянии Этель увидела и другие шлюпки – все они выжидали: пока спасшимся оставалось только это.

Этель упорно представляла себе, что Хью успел – или успеет занять место в лодке; или, если все-таки окажется в воде, сможет доплыть до ближайшей шлюпки. Ее брат неплохо плавал: он, как мужчина, вообще был в лучшей физической форме, чем она, занимался в колледже и плаванием, и греблей. И спасательный жилет должен был надежно держать на поверхности…

Однако вода вокруг была ледяная. Сколько людей замерзнет насмерть, когда окажется в морской пучине? И когда должна подоспеть помощь? Ведь “Титаник”, конечно, подавал и продолжает подавать сигналы бедствия?..

Будто угадав мысли Этель, дама в шляпе обратилась к ближайшему матросу.

– Мое имя миссис Харрис, Леонор Харрис, – она улыбнулась, словно пытаясь светским тоном как-то разрядить обстановку. – Будьте любезны, скажите, когда к нам подоспеет помощь? Ведь какое-нибудь судно, конечно, подберет нас всех?

– Надеюсь, что подберет, мэм, – угрюмо ответил матрос, пряча взгляд.

– “Карпатия” ближе всех к нам, – сказал рулевой, обернувшись. – Но перед посадкой в шлюпку нам сказали, что она подойдет только через пять часов. С тех пор прошло часа полтора, не больше.

Этель дрожащей рукой попыталась нашарить часики в правом кармане, но аристократка миссис Харрис успела раньше.

– Без пяти минут два, – четко сказала она, и захлопнула крышку золотых карманных часов: ее губы тронула горькая усмешка. – Мы уже два часа сидим в партере, и грядет последний акт. Вот спектакль, которого ни один из нас в жизни не забудет!

Слова миссис Харрис заставили Этель вспомнить о том, что они находятся слишком далеко от корабля. Она очень надеялась, что шлюпки будут подбирать людей… но успеют ли они?..

– Не пора ли нам идти на помощь? – воскликнула Этель.

В их шлюпке находилось сорок с лишним человек, считая матросов и детей. Конечно, она могла выдержать еще несколько человек; и нельзя же было бездействовать!

– Еще рано. Пока смысла нет, – откликнулся рулевой, которого, как выяснилось, звали Джон Хитченс.

Но Этель видела, что матросы опасаются приближаться к “Титанику”, – и не только из-за водоворота; а потому, что тонущие, хватаясь за борта, могли перевернуть лодку! Девушка напрягла слух, и ей показалось, что она слышит крики, – люди срывались с корабля или сами прыгали, не желая безропотно ждать конца…

И тут них донесся отдаленный грохот, как будто судно разломилось пополам. Женщины вздрогнули, прижимаясь друг к другу.

– Что это? – вскрикнула Кэйтлин.

– Наверное, котлы и машины поехали вниз, и все на своем пути переломали, – сказал рулевой, неотрывно глядевший на пароход. – Дьявольщина!..

Потом огни “Титаника”, горевшие все это время, погасли. И вдруг корабль начал подниматься вертикально. Это произошло в считанные мгновения: пароход поднялся, подобно указующему в небо черному персту, – и принялся погружаться. Великолепный “Титаник” ушел под воду со всем, что на нем находилось, – новейшей техникой, изысканной мебелью и фарфором, тысячами предметов роскоши. И с сотнями людей, которые не могли или не успели его покинуть.

А потом слуха всех, кто сидел в лодке, достигли крики и стоны. Это походило на один непрекращающийся крик! Сотни людей, барахтающихся в ледяной воде, взывали о помощи. Этель парализовал ужас; она огромным усилием стряхнула оцепенение.

– Вот теперь мы должны плыть к ним! – крикнула она матросам.

– Да, разумеется, – к изумлению Этель, подхватила миссис Харрис: аристократка побелела и дрожала, но крепилась. – Разве мы можем бросить этих несчастных?

Они огляделись, ища поддержки. Но остальные женщины сидели смирно как овцы; молодая мать всхлипывала, укачивая ребенка, и никто больше не подавал голоса. Кэйтлин опять беззвучно молилась.

– Нельзя туда плыть, мэм, – наконец угрюмо сказал рулевой, обращаясь к миссис Харрис. Он сплюнул в воду табачную слюну. – Слышите, какой там творится ад? Нас тут в лодке сорок семь душ, и нас непременно потопят, если мы приблизимся!

Этель уже почти не сомневалась, что он так ответит… Как они потом смогут жить с подобным грузом на совести?

– Побойтесь Бога! – воскликнула миссис Харрис.

– Не знаю, кто это устроил, Бог или дьявол, – отозвался рулевой Хитченс, – да только я в ответе за вас всех! Мне поручена эта шлюпка, и я не допущу, чтоб сорок женщин с детьми понапрасну утонули!

Он длинно выругался и поежился, кутаясь в черный бушлат; подышал себе на ладони, отогревая их.

– Теперь все молчать, это приказ. Будем ждать подмоги.

Женщины замолчали. Этель так устала и замерзла, что не могла связно думать. Крики вдали постепенно затихали – по мере того, как погибающие теряли силы.

Этель понимала, что если будет прислушиваться к этим напрасным мольбам, то лишится рассудка. То же чувствовали и остальные.

Спустя некоторое время одна из молчавших до сих пор женщин обратилась к рулевому и робко спросила, не могут ли они теперь что-нибудь сделать. Хитченс вытащил фонарь, чтобы осветить поверхность океана, – но тот оказался неисправным.

– У нас нет ни провианта, ни питьевой воды, ни компаса. И лодка перегружена, слишком велик риск, – сказал Хитченс. – Лучше подгребем вон к той шлюпке и свяжем их вместе. Там народу как будто поменьше, чем в нашей.

Они принялись грести; причем одного из уставших гребцов сменила на веслах миссис Харрис. Этель тоже хотела помочь, но не знала, с какого конца взяться за весло.

Шлюпки сблизились и легли в дрейф. Этель впала в дремотное состояние; она не знала, грезит наяву – или явь превратилась в кошмар. А потом вдруг Кэйтлин, про которую Этель успела забыть, растолкала ее.

– Просыпайтесь, мисс Этель, – воскликнула ирландка. – Если заснете в такой холод, уже не очнетесь!

Прошла целая вечность, прежде чем люди в шлюпках увидели приближающиеся огни. Уже светало, и они смогли различить очертания парохода. “Карпатия” пришла к ним на помощь!..

Теперь Этель взялась за весло – ей объяснили, как грести; другие женщины тоже сменяли гребцов, в том числе и Кэйтлин.

К тому времени, как они достигли судна, Этель так обессилела, что едва смогла подняться по веревочной лестнице. Потом она мешком свалилась на палубу и долго сидела, бессмысленно глядя перед собой.

Вокруг нее и других спасенных уже суетились стюарды; судовая горничная принесла ей плед и горячего чаю. Этель вспомнила о Кэйтлин, и мысль о брате тупой болью сверлила мозг; но она еще долго не могла подняться, чтобы встать и отправиться разыскивать Хью. Ей несколько раз посоветовали пойти прилечь – все свободные помещения “Карпатии” были предоставлены в распоряжение спасенных.

– Я не смогу уснуть, я должна найти моего брата, Хью Бертрама, – тупо повторяла Этель.

Но ей уже казалось, что она не найдет его среди выживших. Она слышала вокруг рыдания женщин, потерявших своих мужей и сыновей! Но неожиданно та самая горничная, которая ухаживала за Этель, принесла ей счастливое известие.

– Молодой джентльмен по имени Хью Бертрам на борту есть, его только что внесли в списки выживших, – сказала горничная. – Он сейчас в обеденном салоне. Но, кажется, ваш брат сильно простужен, – предостерегла она радостно встрепенувшуюся Этель.

– Главное, он жив! – воскликнула девушка.

Этель хотела бегом броситься в салон, но у нее болело все тело и ноги не слушались. Изнемогая от нетерпения, она преодолела расстояние до салона, где уже сидели группами женщины, закутанные в одеяла, и лежали несколько больных, за которыми ухаживали врачи.

Светлые волосы Хью Этель разглядела с порога. Она бросилась к брату, и тот, просияв от радости, сразу же попытался сесть; после чего зашелся в жесточайшем кашле.

– Простыл немножко, – кашляя, сказал Хью. – Искупался, и вот результат. Черт, как я рад тебя видеть!

Этель обняла и поцеловала брата, ощущая, как от него пышет жаром.

– Ты скоро поправишься, дорогой. Главное, мы живы!

Хью кивнул, глядя на сестру и улыбаясь.

Но оба знали, что никогда не забудут того, что произошло с ними в эту ночь. И весь мир будет долго помнить трагедию непотопляемого “Титаника”.

– А вот мумия утонула, – вдруг заметил брат. – Меня смыло волной, когда корабль погружался, и я спасся чудом…

– Не думай про нее больше, – попросила Этель. – С ней покончено!

Мумия на корабле, видения, призраки – это все казалось теперь такой мелочью в сравнении с реальной чудовищной катастрофой!

Хью вдруг посмотрел на сестру очень серьезно.

– Видишь ли, когда я сказал, что спасся чудом, это было не преувеличение. Мне кажется, что я спасся только благодаря ей. Я тоже видел ее – и чувствовал, когда тонул.

Он вздрогнул.

– У нее были стриженые черные волосы, кольцо с зеленым камнем в виде скарабея и крашеные ладони… ты мне ее не описывала, но я теперь знаю, как она выглядит, – хриплым шепотом закончил он.

– Да что ты говоришь! – воскликнула Этель.

– И мы с ней скоро встретимся. Я уверен, – Хью передернул плечами. – Какое бы обличье она ни приняла.

* Металлическое устройство для спуска шлюпки на воду.

========== Глава 6 ==========

Этель опасалась, что слова Хью услышит кто-нибудь из соседей в салоне, и ее брата сочтут умалишенным, – или решат, что он повредился в уме после случившегося. К тому же, он был еще слишком слаб и болен, да и сама Этель очень нуждалась в отдыхе. Так что рассказ о спасении Хью они оба решили отложить до более подходящего момента.

Девушка выпила горячего бульона, который им предлагали для подкрепления сил, и в том же замызганном платье устроилась спать в углу на диване: хотя в салоне были и женщины, и мужчины. Однако теперь все забыли об условностях. Этель, казалось, никак не могла согреться: она накрылась пледом, а сверху еще и своим пальто. Но сон не шел.

Стоило закрыть глаза, и ей представлялся тонущий “Титаник”, белые лица обреченных пассажиров и обездоленных женщин, в ушах звучали душераздирающие крики умирающих. Этель долго ворочалась с боку на бок; но наконец усталость взяла свое, и она заснула тяжелым сном.

Она открыла глаза, ощущая себя по-прежнему разбитой, – как будто и не спала. Но сознавала, что прошло много времени. Этель проголодалась и ощущала настоятельную потребность вымыться и переодеться. Может быть, кто-нибудь здесь одолжит ей платье?..

Салон почти опустел, не считая нескольких человек. Хью по-прежнему лежал на своей складной койке и крепко спал; Этель решила не беспокоить его и, поднявшись, вышла на палубу.

К ней почти сразу подошла судовая горничная.

– Вам что-нибудь угодно, мисс?

– Да, – Этель кивнула, вспомнив, что это палуба первого класса. На “Титанике” третий класс выглядел не хуже. – Я голодна… и очень хотела бы принять ванну и переодеться. Может быть, у вас на корабле найдется запасное платье?

Оказалось, что сердобольные пассажирки “Карпатии” уже успели снабдить большинство пострадавших женщин всем необходимым. На этом пароходе компании “Кунард”, давно конкурировавшей с “Уайт стар”, плыли весьма состоятельные дамы, которые везли объемистый багаж; и Этель получила новый комплект добротного хлопкового белья, а также серое саржевое платье, которое пришлось ей совершенно впору. Приняв горячую ванну, а после поев мясного супа и консервированных персиков, она почувствовала себя гораздо лучше.

Она подумала о своих товарищах по несчастью, ощутив сильное желание проведать Кэйтлин. И нужно было узнать, на какой курс легла “Карпатия”, – скоро ли они окажутся в Нью-Йорке. Конечно, первым делом капитан Рострон должен позаботиться о мертвых и их близких, – предстоит опознание тел, самая ужасная процедура…

Этель снова горячо возблагодарила небо за то, что Хью остался жив. Если бы это ей сейчас пришлось опознавать замерзший труп брата и хоронить его!..

Тут же Этель вспомнила, кому, по словам Хью, он был обязан жизнью; и настроение сразу упало. Этель усилием воли отмела мысли о египтянке. С этим она разберется позднее.

Кэйтлин она нашла сидящей на нижней палубе – и сразу поняла, что та еще не спала, не ела и не умывалась. Лицо ирландки опухло от слез.

– Патрик погиб, – сказала она вместо приветствия, едва увидев Этель.

Этель села рядом и обняла свою подопечную за плечи.

– Вы уверены? Его опознали?..

– Нет. Его не выловили из моря, и почти никого не выловили, – Кэйтлин вздрогнула. – Но в списках выживших Патрика О’Брайена нет. И он бы сразу бросился искать меня, я знаю!

– Мне очень жаль. – Это было все, что Этель могла сказать.

Кэйтлин разрыдалась, и Этель прижала ее к себе, неловко погладив по спутанным рыжим волосам. Слов утешения она подобрать не могла. Но Кэйтлин плакала недолго; она скоро обессилела и замолчала.

Тогда Этель взяла ее под руку и подняла; ирландка покорно встала, однако не тронулась с места.

– Идемте-ка. Здесь о вас позаботятся, – Этель нашла взглядом свободную горничную и направилась к ней вместе с Кэйтлин. – Вам нужно принять ванну и поесть.

Вверив Кэйтлин заботам персонала “Карпатии”, Этель вернулась к брату. Хью проснулся, и выглядел значительно лучше. Он обрадовался ей.

– Как ты? – спросила Этель, садясь рядом.

– Доктор определил бронхит. Прописали обильное питье и постельный режим, но это ерунда! Когда причалим, уже буду как новенький.

– Смотри у меня! – воскликнула Этель и нахмурилась. – Лежи и делай все, что велят!

Хью улыбнулся.

– Есть, сэр… то есть мэм.

А потом ее брат вдруг огляделся и, никого поблизости не обнаружив, тихо проговорил:

– Я же хотел тебе рассказать, как я… Короче говоря, меня и еще нескольких человек смыло в море. Мы помогали другим и оставались на корабле сколько могли, – с гордостью вспомнил он. – А потом волна накрыла нас с головой: было страшно холодно, и я захлебнулся… Я выплыл, но пальто тянуло меня книзу. Шлюпок поблизости не было видно…

– На нашей оказался неисправен фонарь, – сказала Этель, с отвращением к такой халатности.

Хью кивнул.

– Вот-вот… В конце концов я увидел огонек – кто-то в одной из шлюпок светил карманным электрическим фонариком. Я поплыл к этой лодке, но расстояние все не сокращалось… И я понял, что не доплыву. А потом… ты не поверишь, что случилось!

Хью закашлялся, и Этель, ужасно взволнованная, ждала, пока приступ пройдет.

– Лодка, которая была на горизонте, вдруг оказалась перед самым моим носом. И в этой лодке сидела она, Амен-Оту, – среди других пассажиров, и никто ее как будто не замечал! Я протянул руку, и она втащила меня в шлюпку.

Хью покачал головой, до сих пор не веря в пережитое.

– Она подняла меня легко, как ребенка! А рука у нее была горячая, хотя вокруг все задубели от холода. Потом наша египтянка что-то сказала и провела ладонью по моей щеке – ты помнишь, у нее ладони были выкрашены хной… Я думал, она меня испачкала, но никакого следа не осталось.

Хью содрогнулся.

– А потом я очнулся и понял, что и впрямь сижу в шлюпке, нашей жрицы и в помине нет, а соседи меня трясут и стаскивают с меня мокрое пальто. Если она мне привиделась – кто тогда меня вытащил?..

Он глубоко вздохнул.

– Вот так, сестричка. Думай об этом что хочешь.

– Я думаю, – Этель сглотнула и потерла горло, – Амен-Оту все больше обретает плоть… возможно, эта страшная катастрофа пробудила какие-то темные силы. Вначале она являлась ко мне лишь во сне, потом я увидела ее призрак, а теперь она оказалась способна вытащить тебя из воды!

– А почему ее не видел никто, кроме меня? – спросил изумленный Хью.

– Кроме нас с тобой, – поправила Этель. – Возможно, она умеет отводить глаза, как говорили в старину. В любом случае, она очень опасна.

– А знаешь, Этель, ведь я обязан ей жизнью, – вдруг заметил брат. Он усмехнулся, потом посерьезнел. – Случись что – первый я на эту леди руку не подниму.

“На это она и рассчитывала”, – внезапно подумала Этель.

Потом Этель простилась с братом и направилась в свою новую каюту – женщинам с “Титаника” уступили свои места многие мужчины, и многие пассажирки первого класса великодушно потеснились. На сей раз Этель оказалась в первом классе: обстановка здесь была скромнее, чем в ее каюте на “Титанике”, и ей пришлось делить каюту с другой дамой.

Это оказалась не кто иная, как несгибаемая миссис Харрис. Они почти обрадовались друг другу – несмотря на то, что миссис Харрис несколько часов назад надела траур по мужу. На “Карпатии” плыли несколько женщин, носивших траур по родственникам; и они, конечно, поделились с новоиспеченной вдовой своим гардеробом.

Они с Этель разговорились: Леонор Харрис действительно оказалась английской аристократкой, урожденной Герберт. Она была женой состоятельного банкира из Филадельфии и совершала с мужем и тремя дочерьми вояж по Европе. Миссис Харрис сама усадила детей и горничную в первую шлюпку, а ее супруг остался на “Титанике”. К счастью, все ее девочки оказались целы и невредимы.

Посочувствовав этой женщине и порадовавшись за ее дочерей, Этель вдруг обратила более пристальное внимание на ее вдовий наряд. Глубокий траур – черное платье, шляпа, вуаль, перчатки – позволял скрыть и лицо, и фигуру. А также был уважительным предлогом воздерживаться от разговоров с окружающими.

А что, если…

Но проверить свою головокружительную догадку Этель никак не могла. Она предполагала, что древняя жрица, хотя и является сверхъестественным существом, может как набирать, так и терять свои силы: и, вероятно, теперь она, даже если ей удалось воплотиться, была еще совсем слаба, как новорожденный младенец. А если эту египтянку теперь опекал кто-то из пассажиров или экипажа “Карпатии”?..

Это была жуткая мысль; и для них с Хью это могло означать что угодно.

Этель тряхнула головой и заставила себя задуматься о более практических предметах – о том, на что она сейчас могла повлиять.

Уже вечерело. Этель поговорила с одним из офицеров и выяснила, что “Карпатия” следует в Нью-Йорк: при удачном стечении обстоятельств, пароход войдет в нью-йоркский залив восемнадцатого числа, через три дня.

Этель поужинала в общей столовой с пассажирами первого и второго класса – во время трапезы девушка внимательно приглядывалась к соседям, и увидела двух женщин в черном; но они ничем не отличались от других. После ужина Этель навестила брата, который, несмотря на свою браваду, скучал и все еще чувствовал себя неважно.

Еще раз повторив, чтобы Хью выполнял все указания врача, Этель спустилась на нижнюю палубу. Ей хотелось увидеть Кэйтлин, узнать, как та себя чувствует… и по пути у нее родилась одна неплохая мысль.

Кэйтлин она опять обнаружила на палубе – ирландка одиноко сидела на скамье. Этель подсела к ней.

– Добрый вечер, – мягко сказала она.

Кэйтлин взглянула на свою соседку.

– Добрый вечер, мисс, – без всякого выражения сказала она.

Этель, однако, отметила, что Кэйтлин опрятно одета, пламенные волосы заплетены в косу. И хотя глаза ее были по-прежнему красны от слез, Этель показалось, что теперь ирландка немного овладела собой и способна внимать тому, что ей говорят.

– У меня к вам предложение, – сказала Этель.

Светло-голубые глаза Кэйтлин блеснули изумлением.

– Вы, помнится, говорили, что хотите искать себе место в Нью-Йорке? – спросила Этель.

Кэйтлин кивнула.

– Да, – безразлично ответила она.

Этель наклонилась к ней.

– Так послушайте, что я скажу. Дома я жила скромно, у нас только двое слуг – пожилые супруги Паркер… Но в Америке меня ждет жених.

Этель покраснела и потупилась. Потом опять взглянула на удивленную собеседницу.

– Он богаче моего отца и живет на более широкую ногу… все в его доме устроено на более широкую ногу. Гарри унаследовал бизнес своего отца – он занимается продажей леса. Мне придется соответствовать такому супругу: выходить в свет, устраивать приемы… словом, делать много вещей, которые мне не нравятся. И я никак не смогу обходиться без горничной.

Девушка улыбнулась.

– Мне было бы намного легче, если бы вы остались со мной. Хотите получить место в моем доме?

Кэйтлин очень оживилась, на щеках ее выступил прежний яркий румянец.

– А ваш жених не станет возражать? – воскликнула она.

– Не станет. Гарри хороший человек – а вы отлично справляетесь с обязанностями горничной, – сказала Этель. – И, надеюсь, – то, что вы спаслись вместе со мной с “Титаника” и стали моим другом, послужит для вас достаточной рекомендацией, – жестко прибавила она.

Кэйтлин заалела как маков цвет.

– Тогда я должна сказать… вы мне тоже стали другом, мисс Этель, и я обязана вам жизнью. Только теперь я поняла, что должна вас поблагодарить! Помните, как вы велели мне прыгнуть в шлюпку?

Этель кивнула, глубоко расчувствовавшись.

– С прежней хозяйкой, миссис Грант, я разругалась. Мы, ирландцы, горячий народ! И теперь мне кажется, что я не могла бы пойти в услужение ни к какой другой леди, кроме вас. Никому больше не понять, что мы с вами пережили, – закончила Кэйтлин.

Этель пожала ей обе руки.

– Так мы договорились?

– Конечно, мисс!

– Тогда я пойду. И заглядывайте ко мне, дорога еще долгая.

Этель улыбнулась и поднялась со скамьи. Она пошла прочь, раздумывая – так ли Кэйтлин понравится работать на новую госпожу, когда она получше познакомится с ее обстоятельствами.

========== Глава 7 ==========

День прибытия выдался пасмурным и дождливым. “Карпатии” пришлось пробиваться сквозь туман. Однако новость о возвращении спасенных стремительно облетела Нью-Йорк, и встречать корабль-спасатель собрались тысячные толпы. Полиция даже выставила на причале заградительные барьеры, за которые пропускали только родственников пассажиров “Титаника”; во избежание беспорядков, все пассажиры были разделены на группы, по фамилиям и по классам. Третий класс выпускали на берег в последнюю очередь.

Вдоль улиц выстроились кэбы, автомобили, кареты скорой помощи. Стало известно, что число жертв крушения составило больше половины пассажиров; но этим чудовищным цифрам до сих пор никто не верил. Многие встречающие ждали с самого утра.

Жених Этель приехал в лимузине – чтобы его гости могли разместиться с комфортом. Он ждал в машине, чтобы не мокнуть зря под дождем. Около восьми вечера, когда стало известно, что пассажиров выпускают на берег, американец выпрыгнул на тротуар, поправив свой котелок.

Это был лощеный смуглый брюнет лет двадцати восьми, в прекрасном сером костюме, с фигурой спортсмена; большие серые глаза его смотрели на мир проницательно, но черты лица были резковаты. Гарри Кэмп обладал привлекательностью, но красавцем его назвать было трудно.

– Дорогая!

Гарри устремился сквозь толпу к воротам под литерой “B”, нетерпеливо разыскивая взглядом невесту, – но Этель нигде не было. В первые ужасные мгновения ему казалось, что списки с “Карпатии” передали неверные, и Этель в живых нет. Но вот, наконец, он заметил ее: его Этель стояла рядом с братом под общим большим зонтом, одетая в пальто и серое невзрачное платье.

– Этель, любимая!

– Гарри!..

Этель чуть не выронила дешевую парусиновую сумку, которую держала в руках, и в ее прекрасных карих глазах отразился испуг. Гарри хотел обнять ее, от полноты чувств; но удержался. Они не виделись почти год, с тех пор, как он приезжал к ним в Хэмпшир, – и, конечно, Этель отвыкла. И, вдобавок, для девушки пережить такое потрясение…

– У меня просто камень с души свалился, когда я увидел список фамилий на доске объявлений. Там перед конторой “Уайт стар” на Бродвее настоящее столпотворение, – снова заговорил Гарри: он все еще не позволял себе коснуться ее, но жадно оглядывал с головы до ног. – Ты жива, вы оба живы!

– Да, – Этель кивнула, краснея. – Многим повезло гораздо меньше.

Она отвыкла от резкого американского акцента жениха; и смущалась и робела в его присутствии. Гарри Кэмп, конечно, это понял, и решил поумерить пыл.

– Я надеюсь, ты здорова? – осторожно спросил он.

Тут Хью неожиданно закашлялся. Гарри, который даже не поздоровался с братом Этель, всецело занятый своей невестой, быстро обернулся к нему и нахмурился.

– Хью простудился на “Титанике”, – поспешила объяснить Этель. – Он проявил большое мужество, спасал людей… и схватил бронхит в ледяной воде.

– Ах, вот как, – Гарри улыбнулся. – Так значит, мистер Бертрам у нас герой.

Он старался говорить искренне, даже сердечно; но, против воли, в тоне американца прозвучали ревность и досада. Это он должен был быть рядом с Этель в такую минуту, и он должен был спасать свою суженую… и показать ей, на что способен!

– Уверен, сестра очень гордится вами, – произнес Гарри, холодно глядя на Хью.

– Не сомневайтесь, – ответил Хью. – Но я вовсе не герой. Таких, как я, там было много.

Серые глаза американца сузились и сверкнули яростью. Этель почувствовала, что пора спасать положение.

– Джентльмены, не кипятитесь! – воскликнула она. Оба молодых человека обернулись к ней, и девушка покраснела. – Гарри, Хью, как вам не стыдно! Мы едва остались живы, и не хватало вам в первую же минуту поссориться!

Гарри опомнился.

– Извини, Этель. Прошу прощения, Хью, – он улыбнулся брату Этель, который все так же непримиримо смотрел на него. Однако Гарри Кэмп снова взял ситуацию под контроль, и ему было приятно сознавать себя самым ответственным из всех троих.

Потом он впервые заметил Кэйтлин, которая стояла позади и не смела напомнить о себе.

– Кто эта девушка, Этель? Ты, кажется, не упоминала, что привезешь с собой горничную?

Этель сделала знак Кэйтлин, и ирландка подошла.

– Позволь представить тебе Кэйтлин О’Брайен – это судовая горничная с “Титаника”. Мы познакомились и подружились благодаря этой трагедии. Кэйтлин лишилась брата.

– Очень жаль, – медленно сказал Гарри, рассматривая девушку; его взгляд чуть дольше задержался на ее рыжих волосах. – О’Брайен? Ты хочешь сказать… – он обратился сперва к Этель, но потом поправился и спросил саму Кэйтлин. – Этель предложила вам работать у нас?

– Да, сэр, – почтительно ответила ирландка.

– Я считаю, мы обязаны дать ей место, – горячо сказала Этель.

Гарри кивнул.

– Я не против. Поступай, как считаешь нужным, дорогая. Рад, что сложностей с подбором кандидатуры у нас не возникнет, – американец улыбнулся. А Этель впервые ощутила тяжесть брачных цепей, которыми она скоро будет скована… зависимость, в которую она уже попала от будущего мужа. Пусть даже Гарри Кэмп – ее старый знакомый и удачная партия.

Тут Гарри спохватился, что они все еще стоят в сырости, хотя дождь почти перестал.

– Пройдемте к машине, я отвезу вас в отель. Я забронировал для вас с братом номер в “Ритц-Карлтоне”, – сообщил он Этель.

Девушка улыбнулась, преодолевая невольную неприязнь.

– Как мило с твоей стороны!

Хью не стал благодарить Гарри, продолжая сверлить его взглядом. Она уже собиралась напомнить брату, чтобы тот вел себя прилично, – но внезапно всех троих ослепили вспышки фотокамер.

Гарри заслонился рукой.

– Что за бесцеремонность, – процедил он, поняв, что это репортеры снимают жертвы трагедии “Титаника”. – Питаются падалью! Как это сказано у Джека Лондона?..

Газетчикам удалось заснять не только толпу одетых кое-как, исхудавших пассажиров с безумными глазами, и рыдающих родственников, безуспешно разыскивающих погибших; в поле их зрения попали несколько женщин в траурных нарядах. Вспышки с треском полыхнули еще, еще. А потом раздался крик: одна из женщин в черном споткнулась и упала, когда ее фотографировали. Ее лицо закрывала плотная креповая вуаль, и она почти ничего не видела перед собой.

– Скоты! – воскликнул Гарри.

Он среагировал быстрее окружающих и бросился поднимать несчастную вдову, которая, должно быть, от потрясения лишилась чувств.

Этель и Хью пытались разглядеть поверх голов людей, что происходит, но их отталкивали назад. А затем Этель услышала вскрик, и узнала голос Гарри!

Потом зазвучал женский голос, произнесший несколько непонятных слов, – похоже, заговорила вдова, пришедшая в чувство; но голос ее был отнюдь не слабым, а глубоким и… покоряющим. Так учатся говорить актрисы, но это удается лишь самым талантливым.

А потом Гарри вернулся к ним; и этот сильный, уверенный человек был совсем не похож на себя. Он был бледен, и нижняя челюсть прыгала. Жених Этель попытался что-то сказать, но только махнул рукой в тугой черной перчатке; и рассмеялся, точно борясь с наваждением.

– Гарри, что с тобой? Что тебя испугало? – вырвалось у Этель.

– Ничего, – сухо ответил Гарри. Он взял себя в руки. – Не обращай внимания.

Она догадывалась, с кем ее жених только что свел знакомство… и ее саму эта мысль пугала до обморока.

– Пожалуйста, скажи, – Этель подалась к жениху и положила руку на его локоть. – С этой дамой, которой ты помог, было что-то не так?

Гарри медленно повел головой.

– Нет. Это я переволновался, думая о тебе… и неудивительно: который день все газеты кричат, сколько там у вас трупов!

Но Этель не собиралась отставать: видя, что жених неподдельно испуган, она сама осмелела в обращении с ним.

– Скажи, что тебе почудилось. Обещаю, я не буду смеяться, – снова попросила она.

Американец поправил крахмальный воротничок.

– Хорошо. Только пойдемте сперва сядем в автомобиль. Пора нам отсюда убираться.

Они прошли сквозь толпу туда, где их ждал элегантный таксомотор. Человек на переднем сиденье, за спиной у водителя, обернулся и приподнял шляпу.

– Фил Чамберс, мой личный помощник, – представил его Гарри.