Текст книги "Я еще не жила (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Амина наклонила голову, глядя на собеседника исподлобья.
– К чему ты ведешь?
Но она уже догадывалась… И все больше ей казалось, что она совершила ужасную, непоправимую ошибку.
– Все, чему мы учили, оказалось ложью. Так называемое добро бессильно – и Маат не существует, – ответил жрец, усмехнувшись. – Повсюду те, кто силен и жесток, владеют добрыми и пожирают их! Только они истинно счастливы – те, кто правит, берет, царствует! И после нашей смерти это не изменилось!
Он шумно втянул носом воздух.
– Где они, те умершие праведники, о которых ты думаешь? Существуют ли они еще? Я не видел никого, кроме нас и нам подобных!
Амина шевельнула губами, не находя нужных слов. Она могла бы возразить жрецу в более спокойном состоянии духа; но теперь только сказала:
– Хайя, ты уже не помнишь, что мы с тобой по-прежнему на земле, а не в царстве мертвых? Ты не помнишь, как был воскрешен ты сам?..
– Я никогда этого не забуду.
Хайя поднялся и низко поклонился.
– Я навеки признателен тебе, царица, за этот дар жизни. И я наслажусь им сполна.
Он улыбнулся.
– Сбылись наши древние чаяния, госпожа, – теперь мы можем жить вечно! За счет других, как это было всегда.
Амина, похолодев, сцепила руки. Хайя давал ей понять, что не намерен восставать против ее власти открыто – и прямо сейчас; он будет сохранять мир, но до первой благоприятной возможности. Египтянка с тревогой подумала о своем покровителе.
У Эмброуза Маклира не было ни жены, ни наследников, хотя в свои шестьдесят два года он сохранял хорошее здоровье. А если его постигнет неудача на бирже, и конкуренты завладеют контрольным пакетом акций?.. Хайя пока не разбирался в таких современных тонкостях; но скоро разберется. Уже было начало сентября, с момента воскрешения ее соплеменников прошло три недели; и этот египтянин мог учиться почти круглые сутки – так же, как и она сама. И этот жрец Амона, как и она, не был подвержен ни болезням, ни старению.
А если дело дойдет до схватки… Амина встала, глядя на неподвижного торжествующего Хайю. Физической силой она превосходила всех смертных женщин и большинство мужчин. Однако в распоряжении ее египтян было куда более мощное оружие.
Ей вдруг представилась чудовищная картина – как она, прикованная цепями к столбу, умирает под палящим солнцем своей родной страны… Хайя, конечно, угадал ее страх по расширившимся глазам. Он слегка усмехнулся, но промолчал.
Амина овладела собой.
– Можешь идти, – она недвусмысленно указала жрецу на дверь. – Благодарю тебя за этот разговор, – прибавила она.
Хайя поклонился подчеркнуто почтительно и вышел, величественно ступая.
Амина снова опустилась на кушетку: она потерла лоб в мучительном раздумье.
Хайя точно выразил вслух ее собственные сомнения насчет их теперешней жизни и “второй смерти” – но он не мог быть прав!..
Однако что теперь делать? “Роберт, где же ты?” – подумала египтянка.
Хью тут ничем не мог бы помочь – и ему даже не следовало об этом знать…
Однако немного погодя царица успокоилась. Едва ли столкновение произойдет прямо сейчас. Ей было очень горько – и страшно… но она порадовалась тому, что Хайя, опьяненный собственным всесилием, сам предупредил ее о своих намерениях.
Время покажет – и ее сердце покажет, чья правда.
* Эгрет – украшение для волос, похожее на брошь, наиболее популярное в 1890-1920 гг.
========== Глава 25 ==========
Этель сидела в гостиной за чаем со своей новой приятельницей – миссис Глорией Коннингтон. Американка только что сообщила ей новость, от которой обе молодые женщины улыбались и розовели.
– Ты уверена? – все же переспросила Этель спустя минуту. Хорошенькая Глория тряхнула золотисто-рыжими кудрями.
– Абсолютно! И даже не потому, что у меня была… – она склонилась к подруге и, понизив голос, закончила, – “задержка”. Просто я почувствовала это в тот самый день! Немного голова закружилась… И ты будешь смеяться, но я ощутила это даже не физически, а на каком-то другом уровне.
– Отчего же, я верю, – медленно проговорила Этель. Она посмотрела в глаза молодой миссис Коннингтон и опять улыбнулась. – Поздравляю тебя, моя дорогая.
Глория рассмеялась.
– Но послезавтра мы с тобой, как собирались, пойдем на выставку камней, а в субботу прокатимся на велосипедах за город, – заявила она. Скорчила гримаску. – Доктора, конечно, запрещают мне все подряд, но никогда еще я не чувствовала себя так хорошо!
Этель кивнула.
– Это замечательно.
Глория допила свой чай, и они одновременно встали. Американка, поморщившись, потерла спину: у нее все-таки потягивало поясницу.
– Я пойду, о’кей? Передавай привет своему благоверному.
Этель проводила приятельницу. Глория одной рукой взбила перед зеркалом в прихожей свои яркие волосы, надела желтый плащ с красивыми медными пуговицами и долго пристраивала на голову огромную шляпу, похожую на подсолнух. Потом, натянув перчатки, повернулась к Этель, сияя улыбкой.
– Смотри не забудь! Я позвоню тебе послезавтра в десять.
Молодые женщины быстрым движением потянулись друг к другу, и каждая звонко чмокнула воздух у щеки подруги. Глория махнула рукой и вышла; цокот ее каблучков стих на лестнице.
Этель глубоко вздохнула, стоя в прихожей. Как всегда после ухода жизнерадостной Глории, она ощутила свое одиночество; а сегодня – особенно… И тревогу тоже.
Гарри опять задерживался допоздна. Когда Этель спросила прямо, поедут ли они в этом году куда-нибудь, муж сказал:
– Извини, дорогая, сейчас никак не получается. Может быть, следующей осенью или зимой.
Разговоры о свадебном путешествии сами собой сошли на нет. И Гарри сказал, что не видит никаких препятствий к тому, чтобы им теперь завести ребенка. Этель покорилась и этому решению мужа; порой ее саму охватывало страстное желание иметь дитя. Но их старания до сих пор не приносили плодов.
Этель подумала о Глории и, завистливо и печально вздохнув, вернулась в гостиную. Она села в кресло-качалку и принялась за отложенное вязание. Но мысли ее блуждали далеко.
Их семейный доктор, Кроуфорд, и другие врачи, с которыми Этель советовалась в Нью-Йорке, заверяли, что у нее все в порядке – и, в любом случае, слишком рано говорить о бесплодии спустя всего три месяца брака. Надо просто не торопить события.
Гарри как будто бы это понимал; но между супругами все чаще возникали трения. Этель и сама ощущала неудовлетворенность, которая все усиливалась; молодая женщина томилась чувствами, которых никому не могла высказать.
Гарри оказался хорошим мужем, они с ним ладили; и, как говорится, ей грех было жаловаться! В первое время, после отъезда Хью и отца, они часто ходили куда-нибудь вместе – то на танцевальный вечер, то на скачки, то в музей или на вернисаж… Эти первые дни полной близости, страсти и жгучих откровений остались в прошлом; но Этель ни о чем не жалела. А то, что между нею и Гарри не было такой любви, о которой писали в романах, – возможно, оно и к лучшему.
Нет, она не скучала – в браке у нее появилось много забот; и Этель принадлежала к числу тех, кто всегда может найти себе занятие. Но ей все чаще казалось, будто она упускает в жизни что-то самое важное; когда она вспоминала об Амен-Оту, возлюбленной своего брата, все остальное представлялось незначительным. Все, что не имело отношения к древней жрице и жутким тайнам жизни и смерти, с которыми Этель и Хью соприкоснулись благодаря ей! Помня предупреждение египтянки о скорой войне, Этель ощущала, что она и все ее близкие живут как на вулкане. Все вокруг казалось… слишком бренным, ненастоящим.
Как-то Этель записала в своем дневнике:
“Можем ли мы приводить детей в этот мир, не зная, зачем пришли в него сами?”
Отложив вязание, молодая женщина взглянула на часы. Потом встала и пошла на кухню, помочь Кэйтлин с ужином. Вернулась в гостиную и, включив бра, опять села в кресло. Но не взяла рукоделие – просто покачивалась, отталкиваясь ногой от коврика.
Этель повернулась к зеркалу над камином – оно было то самое, что висело у нее в спальне в загородном доме Кэмпов. У них с Гарри теперь было в каждой комнате по зеркалу. Этель мельком взглянула на себя; потом взгляд ее упал на нарядную книгу с золотым обрезом, забытую на диване. “Портрет Дориана Грея”. Она вздрогнула: как нарочно!
Большие художники слова, такие, как Оскар Уайльд, увлекались своими зловещими аллегориями – и порою упускали момент, когда игра переставала быть игрой…
Этель снова медленно подняла глаза на свое отражение. Несколько мгновений оно было смутным – а потом прояснилось, став совершенно иным. Этель судорожно вздохнула; но она почти ожидала этого, сама не зная почему.
– Здравствуй, – сказала она смуглой черноволосой женщине в зазеркалье.
Египтянка улыбнулась.
– Здравствуй, миссис Кэмп.
Этель встала, держась за подлокотник, – для храбрости. Но она была рада видеть эту гостью, и радостно взбудоражена… как будто налетела долгожданная гроза, принося облегчение.
– Как ты поживаешь?
– Хорошо, – спокойно ответила Амина Маклир. Но Этель, разумеется, чувствовала, что она пришла не просто так. Нахмурившись, Этель скрестила руки на груди.
– Как у тебя дела с моим братом?
Ей было страшновато задать такой вопрос; но она не могла его не задать. Амина медленно поправила одну из своих длинных серег с серебряной бахромой; и, взглянув Этель в глаза, улыбнулась сочувственно и насмешливо.
– Мы с моим мужем встречаемся, когда нам это удобно и когда сами желаем. Вот выгоды такого брака, не правда ли?
Этель начала сердиться, несмотря на страх.
– Зачем ты пришла? У тебя есть дело ко мне?
– Есть дело, – подтвердила Амина.
Сердце у Этель екнуло. Египтянка сделала паузу, как будто размышляя о чем-то мучительно трудном, – мучительно трудном даже для такой, как она!
– У меня есть дела в Египте, которые нельзя откладывать. Я не смогу завершить их сама. Это будет… работа для тебя.
Вот тут Этель сразу испугалась и рассердилась.
– Это… Ты уже даешь мне поручения, я верно поняла?.. По какому праву? И что значит – “не сможешь завершить сама”?
Этель перевела дух, глядя на невозмутимую смуглую жрицу, которая оставалась собой в любом цивильном европейском наряде.
– Я замужняя женщина! Кто тебе мешает самой поехать в Египет? Тебе ведь, как я понимаю, даже не нужно садиться для этого на пароход! У тебя и денег, и времени… и свободы действий побольше, чем у меня!
Амина молча смотрела на нее без улыбки. И вдруг Этель как обожгло: она догадалась, почему египтянка не может сама отправиться на свою родину – свою жаркую, солнечную родину.
– О! Извини меня! – воскликнула Этель.
Амина холодно наклонила голову.
– Извиняю.
А потом угрожающе склонилась к собеседнице: казалось, еще шаг – и она выйдет из зеркала.
– Послушай меня внимательно, Этель. Это очень важно. Я сама еще не знаю, что ты должна будешь найти или совершить в Египте, но медлить нельзя!
Этель сглотнула, потерев горло.
– Почему?..
– Подробности объясню позже, в дороге. Но теперь тебе надлежит узнать, что из Та-Кемет явилась угроза для меня, мистера Маклира, твоего брата… и для всех нас. Я вернула к жизни четверых моих сородичей, и это было большой ошибкой!
Этель ахнула.
– Ты – сама их воскресила? И теперь эти… египтяне угрожают твоей власти? – догадалась она.
– Моей власти и всему нашему делу: оно очень хрупкое, – ответила Амина. – Один из воскрешенных, Меранх, примкнул ко мне, но остальные стали предателями.
Этель кивнула, закусив губу.
– Но я не смогу… мне очень жаль. Гарри никуда не поедет в этом году, и одну меня не отпустит! Да я и не решилась бы одна!
– Гарри поедет, – хладнокровно ответила Амина Маклир.
Этель ощутила внезапный прилив ненависти. Это существо беззастенчиво признавалось, что использует их, внушая нужные мысли!
– Я делаю это только при большой необходимости, – сказала Амина, чуть улыбнувшись.
Этель отвела завиток с влажного лба.
– Пусть так, – сказала она, призвав все свое хладнокровие. – И… сколько, по-твоему, это займет времени?
– Думаю, не очень много. Но вы должны быть осторожными. Они уже следят… и они не боятся солнца, в отличие от нас.
Этель побледнела. Такой аспект даже не приходил ей в голову.
– Теперь я понимаю…
Амина улыбнулась.
– Ты храбрая. – Жрица впервые делала ей комплимент. – Ты не очень храбрая в жизни, я знаю, – но ты не боишься того, что пугает обыкновенных людей… И я буду направлять тебя и защищать.
– Спасибо, – Этель впервые ощутила, что они с царицей мертвых служат одному делу.
Но тут раздались голоса в прихожей, и Этель быстро оглянулась: пришел муж. Он любил открывать дверь своим ключом, как хозяин. Она снова повернулась к зеркалу.
– Мне по…
Однако Амины уже не было.
Этель зажмурилась и глубоко вздохнула, возвращаясь к реальности. Потом она быстро вышла в прихожую: Гарри уже отдал горничной шляпу и трость и переобувался.
– Добрый вечер, – сказал он.
Этель устремилась к мужу: ощущая себя виноватой, она обняла его и крепко поцеловала.
– Ужинать будешь?
Гарри только час назад, в седьмом часу, поужинал с друзьями в клубе. Но, посмотрев на жену внимательнее обычного, он улыбнулся и сказал:
– Ну конечно.
Он был тронут ее лаской; и всегда с удовольствием ел домашнюю еду, приготовленную стараниями Этель и их служанки. И в поведении жены он в последнее время ощущал какую-то странность, которую не мог себе истолковать.
Сегодня к столу подали цыпленка с рисом и карри и яблочный пирог. Гарри ел с большим аппетитом; но когда поднял глаза на супругу, то увидел, что она задумалась над своей тарелкой, а на лице ее опять то странное выражение.
Гарри промокнул губы салфеткой.
– Послушай, – медленно произнес он. – Я в последнее время мало уделяю тебе внимания – и понимаю, что тебе тоскливо.
Он улыбнулся и тронул жену за руку через стол. – Давай махнем куда-нибудь ненадолго в путешествие, хоть в тот же Египет! Я ведь, в конце концов, тебе давно это обещал!
Она, выпрямившись, слушала Гарри в изумлении. “Вот оно, и как же скоро!” – подумала Этель.
Но кто может знать – всегда ли те побуждения, которые люди считают своими, рождаются в их собственном мозгу? Чьим коварным внушениям исподволь подвергаются те, кто кичится своей самостоятельностью?..
Она нахмурилась с видом шутливого упрека, чтобы скрыть свое замешательство.
– Но ты ведь сам говорил, что не можешь сейчас себе позволить тратить лишние деньги, потому что твой бизнес требует новых вложений!
Гарри печально и устало засмеялся. Сделал глоток вина.
– Бизнес постоянно требует новых вложений. Ты же знаешь, дорогая, этого золотого тельца невозможно насытить, – ответил он. – Но мы с тобой заслуживаем такого отпуска, как по-твоему?
Этель с улыбкой кивнула; в ней неожиданно проснулась жажда приключений. А потом ей в голову пришло новое обстоятельство, и она с энтузиазмом воскликнула:
– Мы ведь по дороге заедем домой! И навестим папу и Хью!
– Обязательно!
Гарри был счастлив, видя, как она ожила.
Этель снова взглянула на книгу Уайльда, блестевшую в полумраке золотым тиснением. Гарри купил ее в подарок жене; сам он, настоящий янки и поклонник сурового бродяги Джека Лондона, конечно, заявлял, что “такое не читает”. Но в один из свободных вечеров Гарри уселся в кресло и раскрыл “Дориана Грея”; и, хотя то и дело хмыкал, прочитал этот роман запоем…
Этель, разрумянившись, снова повернулась к мужу. Взяв кусочек пирога, молодая женщина с наслаждением откусила его и запила вином. Ей сейчас не хотелось ни планировать, ни загадывать на будущее – только довериться судьбе.
========== Глава 26 ==========
В Нью-Йорке Этель с мужем остановились, как всегда, в “Ритц-Карлтоне”; билеты до Саутгемптона были заказаны на послезавтрашнее число, вторник, – двадцать второе октября. Вечером супруги спустились поужинать в ресторан отеля.
Обоих одолевала ностальгия. Этель молчала, рассеянно скользя взглядом по оживленным лицам за соседними столиками. И вдруг она задохнулась; закашлялась, прижав к губам салфетку.
Гарри выронил вилку.
– Что?.. Поперхнулась? – протянув руку, он энергично постучал жену по спине. Этель мотнула головой. Отпила шампанского из бокала и ответила:
– Ничего, все в порядке.
Этель снова украдкой обвела взглядом соседей и облегченно вздохнула: конечно, показалось. Она не могла прийти сюда!.. Как она представилась бы Гарри? И, уж конечно, появление Амен-Оту накануне их отъезда могло бы только все испортить…
Только Этель это подумала, как молодая дама, принятая ею за Амен-Оту, поднялась из-за своего столика, который занимала в одиночестве, и направилась к ним. Последние сомнения Этель рассеялись: это была ее знакомая египтянка. Миссис Маклир подняла свою прикрепленную к шляпе вуалетку, скрывавшую лицо, – она улыбалась: она была одета, как всегда, изысканно, в бежевое с золотом, а в ушах покачивались золотые серьги в виде сеток с крупным янтарем.
Этель вдруг поймала себя на мысли, что впервые видит возрожденную мумию воочию и так близко – и может убедиться, что Амен-Оту не плод ее воображения… До сих пор Этель наблюдала египтянку только в зеркале и знала о ней лишь со слов Хью! Даже в тот день, когда ее брата похитили, Этель лишь мельком успела увидеть предводительницу банды!
Тут Амина, любезно улыбаясь, заговорила первая:
– Добрый вечер! Вы позволите к вам присоединиться?
Гарри поднялся ей навстречу: он был в смущении и полной растерянности.
– Добрый вечер, мадам. Мы имели честь с вами…
– Да, мы с вами встречались, – серьезно подтвердила Амина Маклир, избавляя его от затруднений. – В тот день, когда вы ожидали “Карпатию” и вашу невесту. Я была в трауре по мужу и упала без чувств, когда меня фотографировали… а вы помогли мне подняться, помните?
– Ну разумеется! Какая приятная встреча!
Гарри, заспешив, хотел отодвинуть для гостьи стул; и, не обнаружив лишнего, щелкнул пальцами.
– Официант! Еще один стул для мадам, поживее!
– Миссис Маклир. Амина Маклир, – представилась египтянка, жестом настоящей светской львицы протягивая руку для поцелуя.
Этель неожиданно ощутила сильный укол ревности: ожившая мумия была сегодня совершенно неотразима. А голос… такой глубокий, покоряющий голос мог бы быть у самой Сары Бернар или другой знаменитой актрисы. Впрочем, Амен-Оту и являлась прекрасной актрисой.
Знал бы только Гарри, кто она такая!..
Однако Амина, похоже, не собиралась очаровывать Гарри и испытывать терпение его жены. У нее было по горло других забот: Этель поняла это, исподволь присмотревшись к египтянке. Когда Гарри хотел сделать для нее заказ, Амина протестующе подняла руку.
– Благодарю вас, я не голодна.
Она позволила только налить себе шампанского. Очевидно, у нее были причины подойти к Кэмпам именно сейчас… может быть, египтянка воспользовалась последней возможностью встретиться с Этель лично. Когда взгляды двух женщин снова скрестились, Этель поняла, что так и есть.
Она едва совладала со своим волнением. Что это существо скажет ей наедине, о чем предупредит?..
Но тут Гарри нарушил тишину:
– Простите, мадам Маклир… вы знакомы с моей женой? Этель ничего мне не говорила!
– Мы знакомы с мистером Хью Бертрамом, – пояснила Амина. – Мы несколько раз встречались в Нью-Йорке, и мистер Бертрам рассказывал мне о вас. Я случайно узнала, где вы остановились.
– Ах, вот как! Тогда понятно, – ответил Гарри.
Амина кивнула.
– Я родом из Египта, – слегка улыбаясь, сказала она: удовлетворяя любопытство американца лишь настолько, насколько было необходимо. – По моему мертвому мужу я – родственница мистера Эмброуза Маклира.
В глазах ее мелькнула затаенная боль.
– Ну разумеется… Маклира, Солт-Лейк-Сити! Я только что вспомнил, где слышал вашу фамилию, – лицо Гарри прояснилось. – Соболезную вашей утрате… и чрезвычайно польщен знакомством с вами, миссис Маклир.
Однако теперь Этель видела, что муж не просто околдован близостью Амен-Оту, – Гарри ощутил исходившую от нее опасность и потустороннюю силу… Ревность покинула сердце Этель: она поняла, что египтянка, при всей своей красоте, способна отпугнуть любого смертного мужчину, если не желает этого знакомства.
Тут Амина внезапно поднялась.
– Мне пора. Может быть, мы еще увидимся завтра? – предложила она, глядя сразу на обоих супругов. – Вы… куда-то собираетесь?
“Какая актриса”, – подумала Этель.
Гарри встал, поправляя белый галстук: будто ему вдруг стало душно.
– Да, мадам, собираемся. Мы с Этель послезавтра сядем на пароход до Англии, – ответил он, теперь избегая глядеть в лицо египтянке.
– Я так и думала. Что ж, приятного путешествия, – прекрасная Амина все так же светски улыбалась; но вдруг Этель поняла, что теперь ее черед говорить.
– Мы с мужем отправляемся в Египет – на вашу родину, миссис Маклир. Я почти ничего об этих краях не знаю… но мне интересно узнать как можно больше, – произнесла она, чувствуя себя инженю* на сцене.
Амина бросила на сообщницу быстрый одобрительный взгляд.
– Тогда давайте встретимся завтра, я буду рада… познакомить вас с моей страной. Я пришлю вам записку.
Этель взглянула на мужа: он кивнул, но вид у него был обескураженный.
Амина удалилась, опустив вуаль на лицо. Гарри проводил ее взглядом до дверей ресторана; и только тогда плюхнулся обратно на место. Он опять поддернул галстук.
– Ты хочешь подружиться с этой особой?
Этель слегка пожала плечами.
– А что такого? Мне вправду очень интересно. Я никогда еще не видела цивилизованных египтян, а тем паче египтянок, – шепотом прибавила она, улыбнувшись.
Гарри рассмеялся.
– Это верно. Хотя в Нью-Йорке в наши дни кого только не встретишь.
Этель поняла, что супруг не возражает против ее завтрашнего свидания с Аминой Маклир; но сам желанием встретиться с нею опять не горит.
– Так тебе она показалась странной? – спросила Этель мужа, когда они направлялись к выходу из ресторана.
– Да, есть в ней что-то такое… Впрочем, не будем об этом говорить.
Гарри вздрогнул и замолчал. А у Этель неожиданно полегчало на душе: теперь она уже не чувствовала себя такой обманщицей.
Когда они готовились ко сну, Гарри вполголоса сказал:
– Мне кажется, что эта женщина куртизанка.
Этель едва не расхохоталась.
– Нет, мой дорогой, – уверяю тебя, что нет. Госпожа Маклир просто богатая вдова. Она получает неплохой доход с предприятий Маклира, там крутятся деньги, которые покойный муж завещал лично ей…
– Что-то ты слишком хорошо с ней знакома, – Гарри посмотрел на жену с подозрением, которое уже проявлял раньше в отношении Хью. Но продолжать не стал.
На другое утро Гарри сказал, что ему нужно уладить кое-какие дела фирмы перед отъездом; а Этель может собой располагать.
– Погуляй тут, попрощайся с городом. А может, и впрямь узнаешь от своей египтянки что-нибудь полезное… если только она не наврала, – прибавил муж с улыбкой.
Этель осталась ждать в номере. Днем молодая женщина пообедала одна в ресторане: она начала уже отчаиваться, потому что от Амины не было никаких вестей. А что, если?..
Ей принесли записку около пяти вечера. Уже смерклось и заметно похолодало.
“Спустись в ресторан сейчас же. А.М.”
“А что, если это ловушка?” – внезапно подумала Этель, рассматривая прихотливый аристократический почерк, похожий на древнеегипетскую скоропись. Точно так же ей мог бы написать любой из “врагов” Амен-Оту, против которых они искали средство: сородичи их знакомой служительницы Амона, наверное, уже поднаторели во всяких современных искусствах!
Но вряд ли эти трое так хорошо разбирались в сокращениях, принятых на письме у современных людей европейской культуры; и едва ли они следили за каждым шагом своей царицы. Она все равно должна была их в чем-то опережать и превосходить.
Этель собралась с духом и выполнила указание, спустившись в ресторан.
Амина сидела за столиком у выхода; и народу в зале в этот час было маловато. Этель приблизилась и улыбнулась; но когда жрица подняла на нее холодный взгляд, она ощутила, как внутри все сжимается.
– Я заказала вино. Садись и пей, и будем говорить. У нас мало времени, – предупредила Амина.
Этель послушалась и села.
Она выпила, глядя на свою собеседницу и покровительницу. Амина постучала по своему бокалу холеными пальцами.
– Я дам тебе… короткую инструкцию, что делать, – произнесла она. Этель, несмотря на свое волнение, отметила, что египтянке доставляет особое удовольствие употреблять современные сложные слова. Она молча кивнула.
– Я уже предполагаю, где вам нужно будет начать поиски, – продолжала мадам Маклир. – Поезжайте в Ахетатон, “Горизонт Атона”, – Город Еретика. Ты знаешь о нем?
– Да, – сказала Этель. – Я… читала. И что нам нужно будет искать?
– Что-то связанное с моей первой смертью, а может – смертью моих учеников, – ответила жрица. – Я жила и пророчествовала в столице Эхнатона, но погибла далеко, близ границы Нубии… и была похоронена в Уасете. То есть в Фивах, в западном городе мертвых. Там же были похоронены четверо моих воскрешенных.
Этель быстро отпила из своего бокала.
– Я как раз хотела узнать… почему эти египтяне восстали против тебя и почему они так опасны! Что им нужно?
– Бессмертие. То же, чего жаждут все остальные, – хладнокровно ответила Амен-Оту. Но в ее черных подведенных глазах мелькнуло глубокое отвращение. – Эти предатели, не боящиеся солнца и неуязвимые для любого оружия, вознамерились жить вечно на земле. А ты знаешь, за счет чего живут такие, как мы! И они верят, что их первая измена – благой для них поступок, ведь мы питаемся людскими несчастьями!
Этель в ужасе прикрыла рот рукой.
– И что важнее всего, – Амина посмотрела ей прямо в глаза: Этель ощутила, как цепенеет. – Эти воскрешенные предатели могут погубить не только собственные души. Они могут погубить души всех остальных двухсот тридцати пяти моих подданных, и ваши также! Если мы их не остановим!..
– Ты думаешь, что мы способны это сделать? – прошептала Этель.
– Мы обязаны это сделать, – отрезала Амина.
Вдруг она зло рассмеялась, а в глазах ее блеснули слезы.
– Мне так это больно – их измена… Ты не представляешь, насколько, смертная. Это нож, который я не могу вытащить из раны.
Египтянка склонила голову, застыв подобно статуе. Этель боялась вздохнуть, глядя на нее.
– Но иногда мне кажется, что это дело – именно то, для которого я была призвана обратно в ваш мир… Чтобы спасти себя и других, чтобы спасти наши души от смерти, я должна бороться против моих же сородичей, которым хотела только добра!.. Ах, какая насмешка богов!
– Госпожа…
У Этель встал ком в горле. Она не представляла, что тут можно сказать; но ее охватили горячее сочувствие к возрожденной жрице и жажда помочь.
Но Амен-Оту быстро овладела собой.
– Это теперь неважно. Главное для тебя – слушай меня и ничего не путай… Ты отправишься в Ахетатон, а дальше место само подскажет тебе, что делать. Я буду помогать. И еще…
Амина пригубила свой нетронутый бокал.
– В Портсмуте ты встретишься с братом. Возьми у него синего скарабея, которого я подарила ему: это амулет с моего сердца. Мой хранитель сердца тоже будет тебе подсказывать.
– Я поняла, – Этель сосредоточенно кивнула.
Амина улыбнулась.
– Хорошо. Очень хорошо.
Ее глаза заблестели.
– Я хотела сообщить тебе одно радостное известие. Писец Меранх – тот воскрешенный, который присоединился ко мне… возможно, он позднее присоединится к вам в Египте. Я думаю, тогда твоему мужу можно будет сказать многое, если не все. Он уже теперь начинает понимать.
– Да, – Этель кивнула: она знала, что Гарри совсем не глуп и не отличается такой косностью, как многие его ровесники. И Амина определенно начала на него воздействовать.
Потом египтянка резко усмехнулась.
– Чтобы послужить добру, моему писцу придется предать своих! Почти всегда в правде гнездится измена… так было со времен богов.
– Да, к сожалению, – ответила Этель серьезно и сочувственно.
Амина кивнула. Она встала, и Этель тоже: египтянка оказалась выше нее. Амина пожала ей обе руки горячими тонкими руками – удивительно сильными.
– Прощай. Да будет тверда твоя поступь, – Этель поняла, что это древнеегипетское благое напутствие.
Молодая женщина кивнула и торопливо пошла прочь. На пороге ресторана она приостановилась и обернулась – Амины уже не было.
Этель внезапно осознала, что Амина почти ничего не рассказала ей об их врагах: ни о том, как их зовут, ни как они выглядят, ни каков род их занятий.
Хотя если она столкнется с ними лицом к лицу, то поймет это наверняка! Этель иронически усмехнулась; но, вспоминая разговор с египтянкой, ощутила крепнущую надежду. Каковы бы ни были “боги”, распоряжавшиеся их судьбами, – боги всех времен благоволили смелым и инициативным.
* Актерское амплуа: неопытная, наивная девушка.
