Текст книги "Я еще не жила (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Потом она выпрямилась и хлопнула в ладоши.
– Просто превосходно! Я горжусь вами!
Фокс улыбнулся в ответ на ее сияющую улыбку.
– Я счастлив быть вам полезным, – тихо сказал он.
Она находилась посреди огромного зала, тускло освещенного электрическими лампами. Их свет выхватывал нагромождение ящиков по углам, пустые столы; и среди этих ящиков и столов почти терялись четыре деревянных саркофага в форме человеческих фигур. Три из них были ярко расписаны, покрыты позолотой, и отлично сохранились; краска на четвертом поблекла, рассохлась, и сработан он оказался более грубо. Эти гробы были расположены крестом – и в центре его стояла Амен-Оту. Она была в темном современном платье, но ощущала, как в ней просыпается древняя сила, подобно змее, поднявшей голову…
Она медленно обошла зал – и прикоснулась к каждому из саркофагов. Их крышки были плотно закрыты, но жрица видела внутренним взором каждого, кто покоился там внутри.
– Ты пробудишься, – произнесла она на языке Та-Кемет, легко поднимая и опуская на пол первую массивную деревянную крышку. – Ты пробудишься, – повторила она, направляясь ко второму саркофагу и открывая его. То же она проделала и с двумя оставшимися.
Потом жрица опять вышла в центр круга-креста. Она простерла руки в жесте мольбы и призыва, ладонями кверху. Закрыла глаза и зашептала – она знала, что говорить, поняла в этот самый миг:
– “Какого рода эта земля, в которую я пришел? Она не имеет воды, она не имеет воздуха; она – неизмеримая глубина, она черна подобно самой черной ночи, и люди беспомощно скитаются по ней. Но пусть мне будет дано состояние духа Ах вместо воды и воздуха… и пусть упокоение сердца будет мне дано вместо пирогов и пива”.*
Жрица открыла глаза и глубоко вздохнула, расправив плечи.
– Я выбрала за себя, – громко произнесла она, по-прежнему на своем древнем языке. – И ты, – она повернулась и указала на саркофаг князя Запада. – И ты, – она повернулась к жрецу Амона Хайе. – И ты! И ты!..
Она раскинула руки, словно желала принять в объятия всех четверых. Ей казалось в этот миг, что сила ее безгранична, и вот-вот мертвые восстанут; но ничего не произошло.
Неужели она ошиблась в себе – и во всем?..
Разочарование было так велико, что Амина Маклир едва устояла на ногах. Она закрыла лицо руками, ощущая себя обманутой и беспомощной: египтянка надолго замерла так, не сознавая ничего. А потом услышала чьи-то шаги.
Джастин Фокс приблизился и обнял ее за плечи, как будто имел на это полное право.
– Вы сделали все, что могли… Идемте, дорогая госпожа. Вам нужно отдохнуть.
Он увел ее – и царица мертвых безропотно подчинилась. До утра она не спала, пребывая в каком-то оцепенении, – и ее помощник бодрствовал вместе с ней. А утром сказал, что принесет свежих газет.
– Как хотите, – равнодушно ответила Амина.
Он принес целую кипу газет: и всю первую полосу “Нью-Йорк Таймс” занимала статья о страшном столкновении поездов на линии Нью-Йорк – Лос-Анджелес. Общее число жертв дошло до нескольких сотен, а количество смертей исчислялось десятками!
Амина вскинула голову, уставившись в глаза своему помощнику. Слов им не потребовалось.
– Я сейчас же в музей! – крикнул Фокс.
– Я с вами! – Амина вскочила с места, отбрасывая газету. – Я уверена, это оно!..
Так все и оказалось: царица и ее советник успели как раз вовремя.
* Начальник некрополя (кладбища в западной части города, согласно древнеегипетской традиции).
* Третий из четверых главных жрецов Амона.
* “Книга мертвых”, “Глава о том, как не умереть во второй раз”.
========== Глава 23 ==========
Они шевелились в своих пеленах – подергивались их руки, скрещенные на груди и безжалостно притянутые к телу; туловища, стремившиеся вырваться из своего тесного вечного дома… С первого взгляда стало ясно, что воскрешение этих четверых произошло совершенно иначе, – пусть даже оно явилось следствием железнодорожного крушения, магия Амен-Оту тоже оказала свое действие! И воскрешенные вернулись в свои собственные тела – в отличие от Амины Маклир, Джастина Фокса и большинства подданных царицы мертвых эти египтяне не были сотворены заново, по образу своей души!
Мумии были еще безгласны – потому что находились “без сознания”, как сказала бы новая медицинская наука; хотя и очень развитая, но такая же слепая, как новые люди. Однако у Амины не оставалось никаких сомнений, что полное возвращение к жизни – вопрос нескольких часов.
Она передала лампу, которой светила на мумии, своему помощнику; и сама закрыла крышку первого саркофага, принадлежавшего начальнику фиванского некрополя Ти.
– Быстрее, – сказала египтянка сквозь зубы. – У нас мало времени!
Кликнули стоявших наготове грузчиков: рабочие, обмениваясь грубоватыми шутками, вытащили саркофаги наружу и, закрепив тросы, по очереди подняли лебедкой в кузов грузовой машины.
– Кто там, все фараоны? Целых четыре штуки, мэм? – не удержавшись, полюбопытствовал начальник бригады, утерев пот рукавом.
– Почти, – улыбнувшись уголками губ, ответила Амина. Она была все еще бледна, пристально наблюдая за тем, как грузовик отъехал. Ах, почему нельзя самой их сопровождать!..
Фокс сжал ее локоть.
– Идемте, мадам. Мы еще успеем их встретить!
– Конечно.
Они сели в таксомотор и, лавируя в потоке экипажей и автомобилей, быстро доехали до особняка на Пятой авеню, к северу от парка Вашингтон-сквер. Именно там Амина Маклир стала Аминой Маклир, приспособившись к новому существованию. Первоначально этот дом снимал друг и бизнес-партнер ее “дяди” – но тот давно уже отсутствовал, и арендную плату за него уже не первый месяц аккуратно вносил Эмброуз Маклир. Работавшие там слуги были посвящены во многие тайны своих хозяев – они умели держать язык за зубами, и их верность, разумеется, щедро оплачивалась.
Амину встретила знакомая горничная Джудит. Та самая, которая знала ее как египетскую дикарку – молодую вдову Джеффри Маклира, только что привезенную из “мусульманской страны”.
– Их сейчас доставят, мэм? – спросила Джудит.
Амина напряженно кивнула.
– Да. Пойду встречать.
Они с Джудит были в дружеских отношениях; и, как подозревала египтянка, горничная знала намного больше, чем говорила. Со слугами всегда так!
Драгоценный груз доставили минут через десять; и, следуя указаниям молодой миссис Маклир, которая была тут полновластной хозяйкой в отсутствие своего “дяди”, внесли в холл через парадные двери. Все остальные двери в доме были слишком узки. Поднимать саркофаги наверх рабочие наотрез отказались.
– Больно уж здоровы, извините, мэм, – сказал старший.
Но Амина отлично видела, что грузчики побаиваются… никаких звуков изнутри гробов пока не доносилось; или, может, их заглушал уличный шум. Но суеверное чувство простых людей почти никогда их не обманывало. Ей и самой не терпелось спровадить посторонних.
Когда Фокс рассчитался с рабочими, они с ним наконец-то смогли снова взглянуть на воскрешенных. И когда они вдвоем приблизились к саркофагам, до Амины донеслись отчетливые сдавленные звуки. Неразборчивые жалобы на древнеегипетском языке, как будто больного в бреду…
– О Амон всеприсущий, – содрогнувшись, прошептала она.
Сдвинув крышку саркофага князя Запада, откуда слышались эти звуки, египтянка увидела, что тот совершенно очнулся – труп вперил в нее пустые глазницы: даже она, сама будучи ожившей мертвой, отпрянула в невольном отвращении. Фиванец Ти пытался сесть. Он не мог ни за что уцепиться своими спеленутыми руками; но вдруг, напрягшись, с треском разорвал бинты и сел.
Сзади раздался пронзительный визг, а потом звук падения: резко обернувшись, Амина увидела Джудит. Несчастная горничная, не вовремя появившаяся в холле, узрела происходящее и упала в обморок. Но с этим они разберутся позже! Ти уже выбрался из саркофага и, перевалившись через край, пополз к Амине на четвереньках, как гигантский паук. Остальные воскрешенные тоже ворочались в своих гробах и пытались сдвинуть крышки. Почему же они с Фоксом не догадались позвать на подмогу своих!..
Амина бросила на Фокса отчаянный взгляд. Он понял.
– Я телефонирую в контору в Солт-Лейк-Сити – Мэйдок, Атль и Торнтон будут здесь самое большее через десять минут!
– А они умеют…
– Только с их слов, но я уверен! Нам надо утихомирить этих на первое время.
Отступая, он и его хозяйка уже допятились почти до лестницы, рядом с которой лежала злополучная горничная. И вот-вот могли явиться другие слуги…
Амина снова взглянула на мумию, которая поднялась на ноги и стояла, пошатываясь. И вдруг египтянка вскрикнула, показывая пальцем.
– Роберт, глядите!..
Фокс уставился на начальника некрополя и ахнул. День с утра обещался пасмурный, но облака разошлись – так что теперь сам Фокс со своей хозяйкой уже не решился бы выйти наружу без защиты. А вот на это существо солнечные лучи, проникавшие в холл, похоже, действовали противоположным образом! Его разложившаяся плоть начала оживать, тело округлялось и крепло, приобретая естественный для египтянина медный оттенок кожи. Глаза опять стали черными, а взгляд сделался осмысленным, но крайне удивленным. Теперь перед Аминой и ее советником стоял совершенно нормальный на вид высокий, плечистый мужчина лет тридцати, увешанный драгоценностями и замотанный в грязные полуистлевшие бинты, которые уже почти во всех местах полопались, не выдержав мощного давления живой плоти. Воскрешенный поднес к глазам свои руки и испустил горестное, изумленное стенание. Князь Ти походил на сумасшедшего или дикаря, перенесенного в цивилизованный мир…
Но ведь так, фактически, и было! Жалость и необходимость действовать в Амине взяли верх над страхом. Повелительница мертвых направилась прямо к Ти, который глядел на нее открыв рот, как ребенок.
Она взяла его за плечи – его плоть оказалась теплой.
– Ты очень устал. Спи, – приказала она, глядя ему в глаза снизу вверх.
Ее чары не подвели: через несколько мгновений глаза египтянина закатились, и колени подогнулись, так что он едва не упал, расшибив голову о паркет. Но ее сверхчеловеческая физическая сила тоже была прежней: Амина поддержала начальника некрополя, бережно уложив.
Крышки остальных саркофагов дрожали, и одна свалилась на пол: кажется, теперь намеревался покинуть свое ложе один из жрецов. На остальных солнце пока не оказало живительного действия. Амина вспомнила о Джудит; и быстро поискала глазами Фокса.
Оказалось, что тот уже занялся служанкой. Амина увидела, что Джудит пришла в себя и, цепляясь за перила, медленно поднимается наверх.
– Вы можете после еще раз обработать ее, но думаю, что этого достаточно, – улыбнувшись, сказал Фокс. Он стремительно подошел к госпоже. – Вы с ними пока справитесь? Я сию минуту вызову подмогу!
– Справлюсь, – ответила Амина. Она теперь в этом не сомневалась. – Идите звоните!
Второй воскрешенный оказался жрецом Пенту – начальником храмовых кладовых в Фивах. У Ти были собственные густые черные волосы, а Пенту, невысокий и сухопарый, оказался бритоголовым. Как и другой жрец, более рослый Хайя. Амина легко усыпила их – все они были еще очень слабы.
Писец Меранх покинул свой саркофаг последним – он был бритым, но носил парик, который за истекшие тысячелетия пришел в полную негодность… Впрочем, это занимало Амину Маклир в последнюю очередь.
Глядя на четверых своих сородичей, крепко спавших на полу в ее доме, – сородичей, ради которых она пролила свою кровь и отдала столько жизненных сил! – Амина думала, что их существование подчинено совершенно противоположному закону… Она и Роберт Гейл, ставший в новой жизни Джастином Фоксом, – исчадия ночи. А эти четверо – дети дня и солнца, в полном соответствии с верованиями Та-Кемет: они смогут существовать как обычные смертные, только будут намного сильнее! За какие такие заслуги?..
Сжав пальцами виски, египтянка приказала себе отбросить злые мысли. Ей следовало радоваться за воскрешенных и гордиться тем, что удалось сотворить такое чудо! И она радовалась и гордилась – но лишь отчасти…
Когда явились трое ее подручных, Амина испытала огромное облегчение. Особенно ее обрадовало появление юного Фернандо Атля: это был натуральный южноамериканский индеец, один из последних ацтеков. Вчетвером мужчины быстро переправили воскрешенных наверх и поместили в одну гостевую спальню. Они же привели египтян в приличный вид, умыв и переодев.
– Все готово, ваше величество, – доложил Фернандо Атль через двадцать минут, с улыбкой выходя из спальни. Амина кивнула, с удовольствием глядя на юношу. Он был самый старший из троих – семнадцатого века, и ему было всего восемнадцать прижизненных лет: он был крещен в католической вере и скончался от оспы. Но Фернандо стал одним из самых толковых и преданных ее помощников, к тому же, весьма талантливым в психическом воздействии. На него можно будет положиться, когда дела потребуют отсутствия Амины и Фокса.
Но пока что Амина никак не могла оставить своих подопечных. В первые дни царица не отходила от них, разговаривая с ними на родном языке и помогая освоиться; а Фокса она попросила пристально понаблюдать за их физиологией. Ему как мужчине гораздо удобнее было это сделать. На третий день ее советник доложил, что не обнаружил у египтян никаких отличий от своего собственного организма – они спали тоже по три часа в сутки, ели и пили, причем с огромным удовольствием; но, так же, как и остальные неумерщвленные, как и сама Амина, не имели естественных отправлений.
Но одно отличие, причем огромное, все же выявилось, и с самого начала! Божественное солнце для этих фиванцев было другом, а не врагом, и придавало им силы. А значит, они оказались сильнее своей спасительницы и царицы… если предположить, что они точно так же неуязвимы! И если только они это поймут и сделают ложные выводы…
Через неделю Амину срочно вызвал по телефону Маклир: бизнес и светская жизнь потребовали немедленного присутствия “племянницы” в Солт-Лейк-Сити. Джастин Фокс, конечно, отправился с нею. Уход за “новорожденными” был поручен Фернандо Атлю – они вели себя смирно, быстро учились английскому языку, обладая такой же превосходной памятью, как и Амина, и проблем прислуге почти не доставляли.
Госпожа обещала вернуться через четыре дня, чтобы все проконтролировать. И, кажется, настало время поговорить с ее соплеменниками начистоту.
Когда она вернулась, горничная Джудит встретила ее неожиданным сообщением:
– Для вас письма, мадам, целых два!
Амина нахмурилась.
– От кого?
– От какого-то мистера Бертрама. Портсмут, Англия, – ответила горничная.
Сердце Амины чуть не выскочило из груди. Как долго она не вспоминала о нем! И он не побоялся написать ей – написать на этот адрес!..
– Я прочту позже, – сказала египтянка, взяв себя в руки. Сейчас ей требовалось проведать своих “детей”.
Хозяйка поднялась наверх, где юный Атль ждал ее в коридоре. Он поклонился, и Амина поздоровалась.
– Как они себя вели? – спросила египтянка.
– Хорошо, мадам. Они послушные, – ответил парнишка. Амина усмехнулась.
– Ну-ну.
Она вдруг поймала себя на мысли, что вовсе не испытывает к спасенным соплеменникам приязни. Они были для нее теперь более чужды, чем ее подданные из девятнадцатого и двадцатого столетия, чем новые люди!
Она вошла в просторную спальню, где четверо египтян занимались своими делами: Ти и Хайя тихо разговаривали между собой, второй жрец, Пенту, сосредоточенно читал словарь – совсем как она когда-то; а писец Меранх упражнялся в чистописании на английском. При виде ее все вскочили… и, немного погодя, преклонили колени; причем пример подал начальник некрополя, как заметила царица.
– Жизни, здоровья и силы тебе, божественная госпожа, – произнес Ти по-египетски, ударив себя в широкую грудь. Даже чересчур бойко. Амина сощурилась.
– Привет вам, – помедлив, ответила она тоже на родном языке. – Поднимитесь и сядьте.
Мужчины выполнили ее приказание. Амина уселась в свободное кресло напротив.
– Всем ли вы довольны? – спросила она теперь по-английски.
– Мы очень довольны, госпожа, – заверил ее жрец Хайя, только что совещавшийся с Ти.
Амина постучала пальцами по подлокотнику.
– Получили ли вы понятие о нашей жизни? О том, как устроено наше… общество, и о правлении?
Ти и Хайя переглянулись.
– Да, – ясным голосом ответил князь Запада.
Амина взглянула на Меранха, который оставался в стороне.
– У меня есть для вас предложение, – сказала она; и перешла на египетский, поскольку воскрешенные еще плохо владели английской речью. – Я желала бы, чтобы вы четверо стали моими советниками и ближайшими помощниками. Вы одной крови со мной… и мы с вами лучше всего понимаем друг друга.
Последовало долгое молчание. Ти помрачнел, теребя кисти на поясе халата. А потом неожиданно встал с места и поклонился.
– Госпожа, мы все твои слуги и будем вечно благодарны тебе за избавление! Но зачем тебе другие советники, кроме того, что у тебя уже имеется? Твое царство не так обширно, и ваши дела не столь разнообразны, как дела Та-Кемет, – смело продолжал князь Запада.
Он снова поклонился. И твердо закончил уже по-английски:
– Мы бы хотели выполнять поручения мистера Маклира. Наравне с остальными.
Сидящая Амина долго мерила его взглядом.
– Ты прав, – наконец холодно произнесла она: давая понять, что никакие нечистые помыслы от нее не укроются. – Другие советники мне не нужны.
На сердце стало тяжело. Нет, она не жалела, что вернула дыхание жизни – и даровала новые радости жизни этим несчастным; однако подобных последствий она не предвидела. Царица молча поднялась и вышла.
Она пообедала в своей комнате в одиночестве. И только тогда нашла в себе силы взглянуть на письма от Хью. Казалось, она была с ним и любила его в какой-то другой жизни!
С первых же строк на нее нахлынули теплые и щемящие воспоминания. Письма были очень длинные – Хью вначале извинялся перед возлюбленной, что не давал о себе знать так долго, потому что был слишком занят: пришлось догонять своих сверстников в университете. Он в подробностях описывал свою студенческую жизнь, свой город, говорил о своих чувствах в разлуке.
“У меня теперь много товарищей, много занятий: я участвую в соревнованиях по гребле, и показываю неплохие результаты, – писал Хью. – Но все это как будто проходит мимо меня, не задевая, потому что меня настоящего здесь не знает никто! Ты – главная правда моей жизни, и моя единственная любовь…”
Амина прервала чтение: ее щеки были мокры от слез. Как давно она не плакала, даже наедине с собой!
“Как я жалею, что тебя в эту минуту нет рядом со мной, что я не могу взять тебя за руку, поцеловать. Что я не могу показать тебе все то, что знаю и люблю с детства! Что мы с тобой не можем… Ну конечно, ты все понимаешь, дорогая! Однажды ты обещала, что сможешь навещать меня в Англии: я верю, что ты сдержишь слово, и жду тебя”.
В конце послания была приписка:
“Я пока не понимаю, какое значение ты придаешь этому скарабею, но чувствую, что он очень важен. Я поместил его в банковский сейф, и шифра не сообщал даже отцу”.
Вечером Амина хотела выйти в сад, прогуляться: на другой день ей пора было возвращаться в Солт-Лейк-Сити. Внизу в холле ее неожиданно подстерег Меранх.
Писец преклонил перед нею колени и поцеловал край ее платья. Этот египтянин, который был низшим из четверых, – “слугой слуг” и похороненным не по правилам, – единственный, похоже, чувствовал к своей избавительнице искреннюю благодарность… Меранх взволнованно, мешая египетские и английские слова, попросил ее взять его на службу – секретарем, если он покажет себя достойным. Амина с улыбкой коснулась лба египтянина и обещала, что найдет для него дело.
Хотя бы один! Она достаточно узнала людей; и понимала, что это уже много.
========== Глава 24 ==========
Уже не в первый раз она замечала косые взгляды, ощущала их обнаженной кожей, слышала завистливые перешептывания дам; и ей ни к чему было напрягать слух и читать мысли, чтобы угадать суть. Так называемый “большой свет” Америки – это царство богатых женщин; светские сборища всегда были царством женщин, тонких намеков и изощренных словесных поединков, к которым неспособны мужчины!
“Отчего умер ее муж, интересно знать? Эта черная дикарка презирает всех нас, а вы только поглядите на нее!.. Почему Маклир не выдаст ее замуж снова, или он так и собирается содержать ее до конца своих дней? Да что вы, милочка, этот старый развратник сам с ней путается – она хоть по бумагам ему и племянница, а стоит только копнуть поглубже! И, разумеется, Маклир не хочет выпускать из рук ее денежки…”
Амина, одиноко стоявшая у стены с рюмкой коктейля в руках, устремила пристальный недобрый взгляд на графиню Ринальди и ее подругу, которые стрекотали в противоположном углу зала, обмахиваясь веерами. Почувствовав взгляд молодой хозяйки, сплетницы тут же, как по команде, примолкли и отошли. Они ее боялись, не умея себе этого объяснить! Амина улыбнулась сама себе и пригубила свой напиток.
Да, эти гостьи были правы, – она отчасти их презирала, презирала их недалекость и злоязычие; но, вместе с тем, и жалела, и завидовала… Египтянка была почти полностью лишена женского общества, если не считать горничных. Ее помощники из числа неумерщвленных были все мужчины – Амина убедилась, что так оно гораздо лучше, и мужчинами можно управлять, не вызывая ненависти и соперничества, как непременно было бы с женщинами, обладающими сходными качествами! Впрочем, женщин среди ее подданных оказалось мало, в несколько раз меньше.
Это было и неудивительно – немногие женщины могли бы найти в себе твердость сделать такой жестокий и ясный выбор, даже после смерти; и немногие, как Амина подозревала, были сочтены достойными, чтобы попасть в это “чистилище”. Это христианское слово, пожалуй, подходило к их положению.
Но временами ей очень не хватало женской дружбы. В своей первой жизни, будучи пророчицей Амона, огражденной от всех своей святостью, египтянка не испытывала в этом столь сильной потребности… но тогда у нее вообще не было особой потребности в человеческих привязанностях!
Однако сплетницы были правы и в другом: репутация семейства Маклир находилась под угрозой, и доверие к ее покровителю в обществе падало, несмотря на его миллионы. Амина успешно применяла гипноз, когда это требовалось для дела, и это помогало при работе с юристами, как и с бизнес-партнерами; но оболванивать всех смертных подряд – и постоянно было невозможно. И она помнила о конечной цене.
Египтянка почувствовала прикосновение к обнаженному локтю.
– Устали? Хотите, я провожу вас наверх?
Амина, не поворачиваясь, качнула высокой прической, украшенной эгретом с черным пером цапли*.
– Нет, я останусь.
Преданный Джастин Фокс… Роберт… Она, конечно, знала, как много о них говорят, обсуждая “эксцентричные и бесстыдные” совместные появления на публике молодой вдовы и ее поверенного; пока что им всем многое сходило с рук благодаря богатству Маклиров и способностям неумерщвленных, но это не могло продолжаться вечно. Впрочем, под солнцем нет ничего вечного!
Амина невольно прыснула. Ей ли, в самом деле, беспокоиться о своей земной “репутации”! Властительница мертвых посмотрела на Эмброуза Маклира, который смеялся и шутил с гостями. Потом повернулась к Фоксу.
– Проводите меня. Я разрешаю, – громко заявила она и залпом допила коктейль. – Здесь становится ужасно скучно.
Он поцеловал ее руку в маленькой перчатке из черного гипюра: ее вечернее платье было темно-зеленым, отделанным бисером, серебряной нитью и черным же бесценным кружевом. Амина Маклир взяла под руку своего друга и ассистента; и они покинули зал под общий шепот, провожаемые взглядами. Здесь, в Солт-Лейк-Сити, египтянка жила под одной крышей с “дядей” – мистер Маклир едва ли был рад такой близости, но длилось это обычно недолго. Дела требовали от обоих постоянных разъездов.
Доведя Амину до ее апартаментов, Фокс не сразу покинул ее. Он попросил разрешения войти, чтобы поговорить.
– Я вижу – вас тревожит наше будущее, мадам. Как в мире живых, так и в нашем мире, – напрямик сказал англичанин. – Ситуация обостряется, не так ли?
Амина пожала плечами: даже если и так, какой смысл об этом говорить? Нужно решать конкретные задачи. Но жизнь… и смерть… каждый день предлагают новые, непредвиденные!
Фокс шагнул ближе.
– Вы очень по нем скучаете? – тихо спросил он.
Он не мог – а возможно, и не желал теперь скрывать свою ревность. Амина только кивнула. Она тосковала по Хью, и ощущала почти физическую боль при мысли о нем. Неделю назад она смогла вырваться к своему “мужу” на уик-энд, который, как все думали, молодой человек проводил дома с отцом. Они с Хью провели вместе целый день и восхитительную ночь. Но появляться вдвоем в общественных местах они не могли – это был не Нью-Йорк! И хотя они долго взахлеб говорили и обсудили кое-что важное, египтянка почувствовала, что эта встреча скорее отдалила их с Хью друг от друга, чем сблизила…
Может быть, если бы Амина и ее возлюбленный оказались вместе в далекой стране, куда она стремилась всей душой, с которой было неразрывно связано ее прошлое и будущее, – в Египте… Амина чувствовала, что на ее родине находится ключ к важнейшим тайнам их существования и спасения. Но этот ключ предназначен не для нее одной – для двоих!
Джастин Фокс взял госпожу за руку и неожиданно дружеским, интимным жестом переплел свои пальцы с ее.
– Вы сознаете, сколь это недолговечно… я не вправе понуждать вас делать выбор, но вы скоро сделаете его сами.
Амина резко выдернула руку.
– Роберт, вы забыли все, что я вам говорила?.. Мы можем спастись только посредством живых! То, что с нами происходит, – пусть даже это самое настоящее… но это только последствия земной жизни, на которую обращено все внимание богов! Лишь для смертных, для которых все конечно, возможны и настоящие грехи, и настоящие жертвы… и настоящее покаяние!
– Разве? – тихо откликнулся Фокс, не сводя с нее глаз. – В таком случае, позволю себе напомнить вам, что мы в своем роде тоже смертные. И наша ответственность друг перед другом – и перед самими собой еще более велика, чем у них!
Они долго молчали. Амина рассеянно сняла браслет из зеленой бирюзы и поигрывала им.
– Признайтесь, вы больше всего беспокоитесь из-за этих четверых? Я почти уверен, что они отказались стать вашими советниками неспроста, и уж точно не из скромности! Они просто не желают быть у вас на глазах, чтобы без помех…
Амина кинула браслет на ночной столик, и Фокс резко замолчал.
– Скромность тут ни при чем, я согласна. Но едва ли они уже начали устраивать какие-то заговоры! Я думаю, что они осознали свои преимущества и теперь ищут, как их применить! Скверно то…
Она замолчала, закусив губу.
– В скором времени они найдут, как использовать свои преимущества, – заметил Фокс.
А скверно было то, что эти четверо воскрешенных египтян, не боявшихся солнца, были точно так же неуязвимы для любого оружия смертных. Царица не видела, как сможет обуздать своих подопечных – и чем пригрозить им, если однажды они поднимутся против нее!
Но, даже случись самое худшее, она будет в этой схватке не одна. Фокс коснулся локтя госпожи и ободряюще улыбнулся.
– Мне пора попрощаться с вами и вернуться к гостям. Сладких вам снов.
Амина рассмеялась: неумервщленные никогда не видели снов, и она тоже. Их недолгий покой был непроглядно черен. Лишь однажды у нее были видения – когда она приходила в себя после кровавого обряда!
– И вам сладких снов.
Когда ее ассистент откланялся, молодая хозяйка еще долго писала и размышляла, сидя за столом. Отошла ко сну она только ближе к рассвету. А на другой день решила пригласить к себе жреца Хайю, одного из своих египтян: ее подопечные поселились вместе с другими в Солт-Лейк-Сити. Всего неумерщвленных под ее властью насчитывалось двести тридцать восемь, вместе с этими последними. Для их нужд было приспособлено одно из общежитий, выстроенных для рабочих Маклира, где и обитало большинство подданных Амины Маклир: хотя их существование в целом было гораздо комфортнее жизни среднего американского рабочего.
Амина приняла жреца в пустой гостиной, куда горничная подала напитки и закуски. Хайя вошел, кланяясь. Пиджачная пара смотрелась на нем нелепо – тем более, что он продолжал брить голову. Ее египтяне сохранили не только свои тела, но и прижизненные имена: сама Амина только недавно поняла, что для американского уха все их “туземные” имена звучат одинаково.
– Здоровья и процветания тебе, госпожа, – произнес Хайя. Амина кивнула.
– Садись.
Наедине они предпочитали общаться, как это было принято в их время, и на своем языке. Хотя при необходимости пользовались и другими языками.
Хайя сел. От угощения он вежливо отказался; некоторое время оба молчали, исподволь рассматривая друг друга. Наконец жрец спросил:
– Зачем ты желала меня видеть? У тебя есть приказания, госпожа?
Амина качнула головой.
– Я желала только осведомиться о вашем благополучии.
Хайя, улыбнувшись, склонил обритую голову.
– Мы благоденствуем благодаря тебе и мистеру Маклиру. Удивительно, что ты пожелала призвать меня сегодня, царица: я сам хотел поделиться с тобой плодами своих размышлений.
Амина тоже удивилась и несколько встревожилась.
– Слушаю тебя.
Хайя взял чашку кофе и со вкусом сделал глоток.
– Считаешь ли ты нашу вторую жизнь… и то, что мы творим, благом?
Амина нахмурилась. Конечно, от жреца можно было ожидать подобного вопроса.
– Мы делаем благо. Но зла мы творим намного больше. Нам следует помнить о том, что…
Хайя перебил ее неожиданным резким смехом.
– Стало быть, ты полагаешь, что мы подчиняемся тому же нравственному закону, что и смертные?
– Безусловно, – пылко ответила Амина. – И наша ответственность значительно больше, поскольку нам так много дано!
– Перед кем, госпожа? Перед кем ты собираешься держать ответ, и какова твоя конечная цель?
Амина растерялась под тяжелым взглядом темных глаз жреца.
– Ты уповаешь на какое-то спасение для нас всех, на “вторую смерть”! Но что, если эта смерть будет окончательной? Какой еще высшей награды ты ждешь – и неужели думаешь, что заслужишь ее, ведя такую жизнь?..
Он все давил, давил ее взглядом.
– Мне не дано этого знать. И тебе тоже, – прошептала Амина.
– Я знаю, ты была великой жрицей. Я тоже был в числе избранных слуг Амона. Ты помнишь, сестра, чему мы учили верующих, которые приходили к нам?..
Хайя снова сипло засмеялся. Глотнул кофе и откусил кусочек халвы.
– Мог ли кто-нибудь из нас вообразить что-то подобное? Теперь любой простолюдин обладает сокровищами, о которых мы не могли и помыслить! Мы вернули себе радости плоти – нас окружают яства, зрелища, музыка, женщины, которыми наслаждаются те из нас, кто желает… Но все это пресыщает, даже теперь. Меня куда больше манят наслаждения ума.
