Текст книги "Ранчо дяди Теодора (СИ)"

Автор книги: MadAlena Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– А вот и она! – Франклин радостно представил обществу медно-рыжую бурёнку с роскошными ресницами. – Я зову её Морковка…

– Но вы можете звать её, как угодно, – вклинился Тобиас. – Она всё равно ни на что не отзывается.

– Как удобно, – согласился Абель. – Пакуйте!

– И побыстрее, – гнусаво добавил Фредерик, зажимая нос.

***

Связанная бурёнка мычала в прицепе, как жертва похищения, но даже если бы мимо проезжала патрульная машина, то полицейские едва бы обратили внимание на её мольбы о помощи. Этот мир был чертовски несправедлив к медно-рыжим коровкам.

– Зря ты отказался от обеда, – проворчал Абель. – Франклин шикарно готовит. Хорошо хоть кусок сыра с собой дали. Сто лет сыра не ел.

– Боюсь, я бы не выдержал ещё час лекций о сыре, – поморщился Фредерик, держа на коленях бумажный свёрток с куском этого ценного молочного продукта. – Да и, не думаю, что его приятелю бы понравилась наша компания. Он так угрожающе на нас смотрел, как будто мысленно накручивал кишки на кулак. Ты разве не видел?

– И что ты к его взгляду привязался? Уже третий… нет, в пятый раз про него повторяешь. Нормальные у него глаза.

– Ты так говоришь, потому что у тебя самого взгляд жуткий. Ещё и брови, как у злодея из мультфильма.

– Хочешь поговорить об особенностях моей внешности? – Абель поиграл своими злодейскими бровями и подмигнул.

Фредерик стушевался и не ответил. Он уже и забыл, как раньше его бросало в холодный пот от взглядов Абеля. Удивительно, что с людьми делает долгое совместное проживание. Хотя к некоторым вещам привыкнуть невозможно априори.

– На самом деле они отличные ребята, – снова заговорил Абель. – Даже немного им завидую. Живут – душа в душу, дело своё открыли, девчонку воспитывают. Идеальная пара.

– Они не могут быть парой, – зловредно не согласился Фредерик.

– Это почему? Ты что, расист? Не ожидал от тебя…

– Да ну тебя. Ты этого Франклина слышал вообще? Или сам с собой всё это время говорил? Он же не затыкается. Мне впервые в жизни хотелось убить человека. Не представляю, как этот Тобиас сдерживается. С его жуткой физиономией…

– Значит, это точно любовь.

– Или абьюз.

Фредерик раздражённо бросил сырную голову на заднее сидение и сложил руки на груди. За окном снова пробегали монотонные пейзажи лугов с пасущимися на оных коровками, но даже они оставались безучастны к воззваниям о помощи их молочной сестры.

– В любом случае, нам часто придётся иметь с ними дело.

Кажется, Абель был серьёзно настроен доказать Фредерику неотвратимость дружбы с новыми соседями, хотя до недавнего времени сам с пеной у рта убеждал, что всегда мечтал жить отшельником и выращивать на себе грибы.

– Я в детстве помогал дяде в коровнике, – продолжал он, – но уже ничерта не помню, а Франклин обещал консультировать по уходу за бурёнкой. На первое время вот, даже свою старенькую тетрадку дал с указаниями. Сколько кормить, как часто убирать и всякое такое… Опять же, на случку надо будет к их быку возить.

– С ума сойти. Устраивать коровам свидания.

– А потом и отёл.

– Коровьи роды…

– А в Корнфилде, кстати, живёт парочка ветеринаров…

– Знаешь, Абель, я вдруг понял, что на самом деле всегда был социофобом и только сейчас медленно и болезненно прихожу к принятию этого факта.

– Ты какой-то мрачный, Фредерик, – наконец-то заметил Абель. – Неужели тебя так Франклин огорчил своей болтовнёй? Его не заткнуть, это да, но…

– Дело не в нём, – отрезал Фредерик. И тут же продолжил, противореча себе: – Абель, а вдруг я когда-нибудь свихнусь в этой глухомани и стану, как этот Франклин?

– Ты не свихнёшься.

– Начну болтать без остановки.

– Ты уже болтаешь.

– Растолстею.

– Зимой будет теплее.

– Ты меня из кровати прогонишь.

– Даже не надейся.

– Я обзаведусь дебильным хобби, вроде сыроделия.

– Было бы полезно.

– …или каким-нибудь ОКР. Буду поправлять предметы, чтобы стояли симметрично или всё по цветам раскладывать…

– Ты и так всё по цветам раскладываешь.

– Не правда. У меня и вещей-то цветных нет. Всё чёрное, серое и иногда синее… как вся моя жизнь.

– Не надо было тебя с собой брать, – нахмурился уже Абель. – Я думал, тебя эта поездка порадует, а получилась херня какая-то …

– Да нет же. Было славно. И сегодня, и вообще. Я чуть не утонул. Мы искали клад. И нашли. И даже больше. Столько всего произошло, что я и забыл, что на самом деле нахожусь в бегах. А тут вспомнил…

– Тебе плохо… в Клаббер-хаусе? – с заминкой уточнил Абель.

– На самом деле мне по-своему нравятся эти места, – Фредерик чуть покраснел. – Просто, одно дело оставаться здесь по своей воле, с возможностью в любой момент вернуться назад, и совсем другое – находится в вынужденном плену.

– Ну, извини, что не могу, аки сказочное чудище, дать вольную тебя из полона, ожидаючи, что ты сам ко мне возворотишься, – проворчал Абель.

– Что? Твой староанглийский ужасен. – Поморщился Фредерик и снова стал каким-то грустным. – Я просто подумал… Если бы за мной не охотились ФБР, то я бы в жизни не сунулся в эту глушь. У меня была прекрасная работа, свой дом, машина, я писал книгу. Настоящая жизнь! Понимаешь?

– Да куда мне, – почти злобно пробормотал Абель под нос.

– И если бы тому мне предложили всё бросить, – продолжал Фредерик, – и уехать в этот медвежий угол, я бы… умер от смеха. А теперь я живу в этом медвежьем углу. С тобой. И целым зоопарком.

– И Френсисом.

– Я даже детей заводить никогда не собирался.

Казалось, бесконечные пастбища постепенно сменились редкими рощицами, а потом и вовсе обратились дремучим лесом заповедника. Фредерик уткнулся лбом в боковое стекло и отрешённо пялился на мелькающие стволы деревьев.

– Абель, а вдруг я навсегда останусь под подозрением? И меня до самой смерти будут считать маньяком?

– Что в этом плохого? Может, про тебя даже снимут кино. Психологический триллер.

– Не хочу, – Фредерика аж передёрнуло от подобной перспективы.

– Отчего же?

– На роль обязательно возьмут какого-нибудь англичанина. Да и какой из меня маньяк, Абель? Я крови боюсь. И вообще… – Фредерик печально вздохнул.

– Я помню, Фредерик. Не вешай нос. Всё тайное выходит на свет. Твоего маньяка когда-нибудь обязательно поймают, а твоё доброе имя будет очищено, – как-то безрадостно обрисовывал Абель столь заманчивую перспективу. – И ты вернёшься в свой красивый дом, к своей престижной работе и всё будет – лучше не придумаешь.

– Было бы неплохо.

========== Невыносимая щенность бытия ==========

По мнению Абеля, этот день просто не мог стать ещё хуже. Поэтому кто-то там наверху подумал, что это вызов, и решил окончательно его испортить. И действительно, то, что произошло по приезде, оказалось настолько шокирующим, что Фредерик просто упал в обморок, не выдержав увиденного зрелища, а Абелю пришлось взять себя в руки и призвать на помощь всё космическое спокойствие мира, чтобы не натворить каких-нибудь неосмотрительных поступков, за которые позже будет мучительно больно.

Как говорится, ничто не предвещало беды. Абель загнал авто в сарай и открепил прицеп. Вдвоём они занялись выгрузкой скотины. Абель развязывал, а Фредерик стоял за его спиной и сматывал верёвки. Абель потом остался в коровнике, обустраивать бурёнку.

– Надо сыр отнести. Он ведь испортится. Ещё больше покроется плесенью… – Фредерик помахал Абелю сырной головой и пошёл в дом.

Он привычно открыл дверь и переступал уже знакомый порог, когда время вдруг стало тягучим и вязким, как патока. Фредерику показалось, что он вернулся назад в прошлое, потому что подобное просто не могло произойти дважды. Маньяк не мог найти его здесь, среди лесов, куда его занесла нелёгкая. Но дыхание перехватило, как тогда. Фредерик снова видел пол, залитый кровью, неподвижное тело и этот смрад, который трудно забыть или с чем-то спутать. Сырная голова выпала из ослабевших рук и неповоротливо покатилась, замерев в липкой луже. Фредерик упал минутой позже. В обморок.

– Фредерик, ты не помнишь, куда я положил… вилы.

Абель замер на пороге над телом Фредерика и хмуро оглядел комнату. Галчонок стоял на коленях в заляпанных трусах перед развороченным телом. На этот раз он был забрызган лишь частично. В гемоглобине испачкало только руки по локоть да колени, но вокруг и так всё было залито кровью. В ней застывали бурые фрагменты внутренностей, кухонный нож и сыр, чья бумажная обёртка уже начала пропитываться. Рядом лежал большой мусорный пакет, в который, по-видимому, собирались спрятать тело.

– Так, Френсис. Нам предстоит очень серьёзный разговор, – выдавил Абель, прикрывая глаза.

Хотелось сказать совсем не это и не так. Да и не сказать. А сделать. С усилием, чтобы бессовестные глаза полезли наружу.

«Вдохни и выдохни, Абель. Преступление уже свершилось. Наказать виновных ты ещё успеешь».

Абель приподнял Фредерика под руку и поволок на кровать, стараясь огибать следы кровавой бойни.

– Прибери место преступления, Мэнсон комнатный…

Галчонок пожал плечами и сгрузил пёсью тушу вместе с потрохами в пакет, вынес на улицу и завершал влажную уборку в гнетущей тишине под мрачным взглядом Абеля.

– Фредерик очнётся с минуты на минуты, – предупредил доктор Гидеон, когда Галчонок уже мыл руки после наведения порядка. – Так что изъясняйся разборчиво и, по возможности, быстро.

Вместо ответа Френсис подобрал с пола у камина какой-то свёрток, который сложно было заметить на фоне бойни, и осторожно передал Абелю в руки.

– Что это?

– Щенох.

– Ты его из жалости оставил или он отбивался?

Абель развернул тряпицу. Щенок был почти голым с розовой мордой и толстенькими лапками. Из дальнейших пояснений Френсиса выяснилось вот что. Грэму вдруг стало хуже обычного, он скулил, а потом начал кровоточить. Галчонок ощупал раздутое пузо пса и сделал так, как посчитал правильным. Из шестерых щенков дышал только один. Но это ведь лучше, чем ничего? Абель с облегчением перевёл дух и ласково взлохматил Френсису причёску. Тут же очнулся Фредерик. Вскочил, будто увидел кошмар, и сразу же заголосил:

– Абель! Абель! Он его убил! Он убил Грэма! Он его выпотрошил! Всюду кровь, внутренности… откуда щенок?

– Это Грэм-младший, – Абель заглянул щенку между ног. – Да, это мальчик.

– Но как? – на секунду оторопел Фредерик.

– Грэм оказался той ещё сукой. Как ты вообще его пол определял? Наугад что ли? Ты же купал его.

– Хватит мне зубы заговаривать. Абель, щенок не заменит Грэма! Сделай что-нибудь! Нельзя просто так спускать ему убийство! – Фредерик требовательно вцепился в ворот его куртки, требуя решительных действий.

– Я с кем сейчас говорил? Возьми себя в руки, – Абель отцепил истерика и передал свёрток с собачьим новорожденным обратно Френсису. – Галчонок никого не убивал. Сегодня, по крайней мере. Даже напротив. Сделал кесарево в экстремальных условиях и спас новую жизнь.

Фредерик больше ничего не сказал. Ему было всё ещё дурно от недавнего кровавого зрелища. Он выпил несколько чашек мятного чая и долго гладил Буханчика, несмотря на то, что кот вырывался и недовольно шипел. Доктор Чилтон этого как будто не замечал, смотря куда-то в пространство. Так что до самого вечера Абель предпочёл его не трогать. Пусть отойдёт.

К ужину Фредерик не отошёл. Он даже ел, продолжая одной рукой гладить по недовольной морде смирившегося с неволей кота. После этого Абель всё же отобрал у доктора заглаженного Буханчика и отвёл жертву стрессовой ситуации в постель. Под одеялом Фредерик немного ожил и уложил голову Абелю на грудь.

– Абель, я всё понял, – плаксиво прошептал он. – Это я во всём виноват.

– В чём на этот раз? – поинтересовался Абель и погладил Фредерика по затылку.

– В том, что случилось с Грэмом.

– Брось. Ну откуда ты мог знать?

– В том-то и дело, Абель. Если бы я в городе подобрал бродячего пса, – Фредерик не стал уточнять, что в жизни бы не привёл в свой чистенький, прямо-таки стерильный дом уличную дворнягу, – то первым делом показал бы его ветеринару. Это же уличный пёс, с ним может быть всё, что угодно. У него могут быть блохи, глисты… щенки.

– Тогда мы оба с тобой виноваты. Я тоже не подумал об этом, а должен был. Грэм с самого начала был каким-то вялым. В последние два дня почти не ел ничего, и никто из нас не придал этому значения. Не грусти, Фредерик. Этого больше не повторится. Завтра же отвезу щенка в Корнфилд, к ветеринару.

– Хорошо.

– А ты займёшься Морковкой.

– Абель, как тебе не стыдно? У меня горе, а ты ко мне про корову.

– Должен же за ней кто-то приглядывать, пока я буду в отъезде. Да и ничего сложного. Она будет себе травку щипать на участке, а ты смотри, чтобы в лес не убежала. Если с ней что-нибудь случится, у меня тоже горе будет, знаешь ли.

– Ну ладно, – Фредерик сполз с широкой груди на свою подушку.

– Фредерик? – снова шепнул Абель.

– М?

– А как щенка назовёшь?

– Никак. Пусть его Френсис называет. Это теперь его собака.

– Доверишь маленькому живодёру крошечного щеночка? Не боишься?

– Пускай теперь Френсис боится. А я больше не буду заводить животных. Они умирают, а я от этого только расстраиваюсь.

– Можно завести черепаху. В коробочке.

– Хватит уже и коровы, Абель. Спокойной ночи, – Фредерик снова заёрзал под одеялом, удобней устраиваясь под боком.

– Фредерик, а может…? – томно замурчали на ухо. Не Буханчик.

– Спокойной ночи, Абель.

***

Привязанная длинной верёвкой к старой сосне, Морковка делала вид, что беззаботно щиплет травку, неотрывно следя за одним из своих похитителей. А похититель в лице Фредерика, сидя под той же сосной, вполглаза следил за ней. Как-то не доверял. Уж больно заговорщески корова поглядывала в сторону леса.

Френсис в это время хозяйничал в доме. Абель вообще считал, что самое лучше лекарство для психики – это адский труд. Галчонок пока подтверждал его теорию. Только иногда, по ночам, всё же самовольно уходил из дома и где-то слонялся, возвращаясь на утро голодным и вздрюченным, будто всю ночь воевал с демонами.

– Где-то в лесу открылся бойцовский клуб, – предположил Абель. – Но нам с тобой о нём не расскажут. Первое правило и всё такое. Главное, чтобы мыловарением не увлёкся…

Сейчас Абель был где-то в Корнфилде на приёме у ветеринара. И несмотря на то, что он уехал по важному делу, Фредерик отчего-то чувствовал себя брошенным и никому не нужным, как фантик от сникерса. Да ещё как назло отсюда была хорошо видна свежая могила. Она маячила на фоне куста ежевики здоровенным белым булыжником, который откуда-то приволок Галчонок, чтобы лесная живность не вздумала разорять захоронение.

Белый камень, как призрак, напоминал о случившейся утрате. Хотя Фредерик до сих пор не мог в это поверить. Сегодня утром он по привычке свалил остатки еды из кастрюли в собачью миску и долго смотрел на неё в ступоре, прежде чем вышел на улицу, где снова был туман. Зачем после этого он пошёл за ограду и оставил на земле миску, Фредерик не смог бы сказать и сам. Наблюдавший это Абель почему-то не просил объяснений.

В полдень погода стояла солнечная и даже жаркая. Абель говорил, что это бонусы индейского лета и надо пользоваться его благами. Фредерик всё же сидел в теньке, потому что не считал солнечный удар благом. Рядом негромко играл радиоприёмник. Фредерик нашёл какую-то радиостанцию родом из прошлого века и как-то подсел на музыкальное старьё.

Корова продолжала пощипывать травку и откладывать лепёхи, почти злобно пялясь на своего охранника. Всё-таки у пастухов была чертовски напряжённая работа. Фредерика клонило в сон.

– Здрасти! – рявкнули над головой так, что задремавший пастушок подпрыгнул на месте.

Фредди Лаундс, ещё одно рыжее бедствие, подкралась, откуда не ждали. Со спины.

– Господи, как вы меня напугали. Что же вы так подкрадываетесь? Так же сердечный приступ случиться может.

– Да ладно. Чего вам боятся? Вы живёте в одном доме с маньяком.

– Наш кот вас не касается, – проворчал Фредерик, выключая приёмник.

– Пф! Вы совершенно не умеете увиливать. Я говорю о том мелком живодёре, которого вы пригрели под своей крышей.

– Никого мы не пригрели. Мы и не топим почти. Экономим.

– Я сама видела, как они с Гидеоном строили этот сарай.

– Коровник, – автоматом поправил Фредерик.

– Не важно. Я его видела.

– Кого?

– Френсиса Доллархайда в пальто. Хватит из меня дуру делать! Он живёт у вас. Или хотите сказать, что если я войду в дом, то не застану его там?

– Если вы войдёте в наш дом, это будет невежливо, потому что туда вас никто не звал.

– Ах, значит, он всё-таки там.

Фредди бросила Фредерику узду своей кобыл и бойко зашагала в сторону дома.

– А сами-то вы не боитесь? – спросил он вдогонку.

– Чего мне бояться? У меня ружьё, – хмыкнула егерьша, поправив ремешок.

– Так чего же вы всё-таки хотите, мисс Лаундс? – задался вопросом Фредерик. Прослушивания музыки делали его спокойным и настроенным на конструктивный диалог. – Убить мальчика или добраться до его родителей и содрать с них штраф?

– Штраф, конечно же!

– Тогда вам нельзя идти туда с ружьём. Это незаконно. Пораните мальчика, и уже вы будете должны денег его родителям. А уж если убьёте нечаянно… – Фредерик скорбно цокнул языком и состроил самые невинные глаза на свете.

Фредди потопталась на месте, прикидывая в уме варианты событий, и всё-таки повесила ружьё на луку седла.

– Ну, я пошла.

– С богом, – кивнул Фредерик.

Мисс Лаундс продолжала стоять, сжимая и разжимая пальцы, глядя в сторону особняка, как на виднеющийся среди бушующих волн одинокий маяк, и оттого ещё более недостижимый.

– Что же вы не идёте? – спросил Фредерик. Его немного нервировала компания егерьши, если не сказать – раздражала.

– А он вообще нормальный? Вы его как, на привязи держите?

– Зачем? У нас есть прекрасные препараты для сдерживания подростковой агрессии. Иногда подмешиваем в еду. Он сразу становится спокойным и покладистым, – соврал Фредерик.

Вот чему он отлично научился у Абеля, так это нести полную чушь с совершенно серьёзной миной.

– Иногда? – ещё больше насторожилась Фредди. – Почему не регулярно?

– Ну, тогда они быстро закончатся, а препараты подобного толка просто так в аптеке не купить, – Фредерик состроил настолько скорбную физиономию, что даже чуточку перестарался. К счастью егерьша этого не заметила, продолжив трагически покусывать губы.

– Что же делать? – задумчиво спросила Фредди саму себя, потому что ей никто не ответил. Даже Морковка.

– Слушайте, Фрэнк, – её тон стал до ужаса лисьим. – Я вдруг осознала свою полную бестактность. Мне действительно не стоит вторгаться без разрешения в ваш дом.

– Отрадно слышать, – равнодушно ответил Фредерик, едва ли надеясь на скорую разлуку.

– Поэтому, может, вы пойдёте со мной?

– Куда?

– К вам домой. К Френсису.

– Не могу. Я занят. Я пасу корову, – невозмутимо ответил Фредерик.

– Боже, вы даже нормальную отговорку придумать не можете. Так бы и сказали, что не хотите сотрудничать.

– Ну, не хочу, – пожал плечами безынициативный психиатр.

Тяжко вздохнув, Фредди плюхнулась рядом на траву и сунула в рот травинку, продолжая грустно созерцать одинокий маяк. То есть дом, где затаился зловредный ребёнок сатаны.

– Слушайте, Фрэнк, вы же вроде сами были против этого уродца. Почему так не хотите, что бы я с ним разобралась? Мы ведь действительно могли бы помочь друг другу.

– Если бы вы поймали маньяка раньше, это было бы ваше дело. А теперь это наш уродец, и тут я бессилен. Абель к нему очень привязался. А я строить козни у него за спиной не буду, хотя ваше предложение… довольно заманчиво.

Что поделать, за это недолгое время Галчонок так и не начал вызывать у Фредерика хоть какую-то симпатию к своей жутковатой особе. То, что он испытывал к маленькому маньяку, можно было назвать – выжиданием какой-то неведомой херни, которая в любой момент могла порешить их спящими, но до поры до времени решила затаиться. Вот оно, самое точное определение.

– Ладно, как хотите, – Фредди встала и отряхнула зад от налипшей травы. – Я всё равно найду способ связаться с его родителями.

– Ну, тут я не в силах вам помешать. Всего доброго.

– И вам не болеть.

Егерьша наконец-то уехала, а Фредерик так и остался медитировать под сосной. Когда глухой стук копыт окончательно стих, он снова включил приёмник и тот весёлой мелодией разогнал гнетущую тишину природы.

Морковка всё так же щипала травку, на этот раз заинтересованно поглядывая в сторону леса. Фредерик попытался проследить, куда она смотрит, но ничего особенного не увидел.

========== То, чем кажется кукуруза ==========

Индейское лето выдалось нетипично жарким, даже по меркам самого лета. Солнце палило, как в июле, а к нему, будто этого мало, прибавилась духота и пыль с грунтовой дороги, от чего пришлось ехать с закрытыми окнами. Всякая живность, в каком-то самоубийственном порыве так и норовила броситься под колёса или размазаться по лобовому стеклу, оставив на память свой хитиновый доспех. Абель с удовольствием и сам бы размазался по чему-нибудь твёрдому. И не только из-за жары.

Под колёса снова шмыгнул очередной не то заяц, не то суслик так, что машину ощутимо подбросило, как на кочке. Абель остановил своего железного рысака на обочине и заглушил мотор. Краткий досмотр особой ясности не внёс. Колёса были относительно чистые, по крайней мере, никаких остатков кровавой тушки на них не нашлось. Да и… Окажись, что все четыре колёса обмазаны фаршем, чтобы он сделал? Мыл бы их?

Зачем он вообще вылез на этот солнцепёк?

Всё ещё пребывая в какой-то прострации, Абель огляделся. Кукурузное поле загадочно шумело своими острыми листьями, отчего вспоминались разом все фильмы по произведениям Кинга. Хирург в увольнении даже помечтал, что вот сейчас оттуда выскочит какой-нибудь монстр и убьёт его. Абель – монстра, конечно же. Медленно и не торопясь, со знанием дела. Выпотрошит его заживо, изучит каждый его нечеловеческий орган, покажет самому монстру и разложит по банкам. А его чудовищный пациент будет кричать как девчонка, вырываться и звать на помощь, но никто не придёт, потому что кукурузное поле огромно, и на мили вокруг нет ни одной живой души, кроме их двоих…

Когда фантазия наполнилась особенно яркими красками, кукурузные ряды вдруг громко зашуршали, будто через них ломился кто-то мощный. Абель подобрался, готовый встретиться лицом к лицу с неведомой угрозой и накостылять ей. Движение резко прекратилось почти у самого края. Всё в Абеле замерло в ожидании.

Из зарослей с опаской выглянул зелёный человечек. К тощей груди гуманоид прижимал большущую охапку весёлых резных листиков отнюдь не кукурузы. Увидев Абеля, он даже не испугался. Наверное, знал хозяев поля в лицо, поэтому только прижал палец к губам, озорно подмигнул и скрылся в другом поле, через дорогу.

Кукуруза. Она всегда не то, чем кажется.

Абель вытер с лица набежавший пот. Этот день окончательно его доконает.

Морально убивать его начал ещё Питер. Нужно было видеть этого тихого малого с немного бомжацкой бородой и здоровущим шрамом на пол башки, оставшимся от лошадиного копыта, чтобы прочувствовать всю его боль и негодование, когда Абель выложил на блестящий металлический стол ворох полотенец, в которых утопал щенок.

У Питера сначала мелко задрожала губа, потом он так поражённо уставился на Абеля, будто тот принёс ему на лечение палку варёной колбасу, а уже потом кинулся хлопотать над своим пациентом. Не отрываясь от работы, он выговаривал Абелю, заикаясь через слово, почему тот был не прав, оторвав животинку от матери в столь ранимом возрасте, что чудо, что он вообще пережил тряску на дороге и не околел от голода, не замёрз, и не превратился в личинку чужого…

Абель, конечно, потом объяснил, как дело было, но в глазах ветеринара, он на веки остался мерзким живодёром. Отчего-то больно было знать, что о нём так плохо думает такой хороший человек, как Питер. Наверное, поэтому он накупил столько собачьего барахла в тамошнем зоомагазине. Может, зазря? Нет. Щенок остался в надёжных руках Питера, на передержку, за что Абель был ему сердечно благодарен. Поминутно кормить детёныша из пипетки даже с учётом Галчонка, им было бы некогда. В Клаббер-хаусе предстояло ещё дохуя установить, починить и собрать, пока всё не засыпало толстым слоем снега.

Где взять столько сил?

Абель шёл по кукурузному полю, откуда до этого вышел озорной воришка. Листья и кукурузные метёлки щекотно задевали уши и плечи. Чутьё не подвело. Пройдя метров семь, Абель вышел на небольшую квадратную полянку с кустами местного «жамолистового» самосада. Грядка была аккуратной и ровненькой. Только с краю осталась одна неаккуратная ямка, где выдернули кустик. Абель отщипнул несколько верхних веточек, потёр в ладонях и вдохнул такой знакомый запах коллежских вечеринок.

Нет, воровать целый куст он не собирался, но от пары веточек огородник ведь не обеднеет. Это же только, чтобы расслабится. Немного забыться…

Забыться Абелю хотелось ещё со вчерашнего дня. Он так был зол на Фредерика, что видеть его не хотел. Даже порадовался, когда этот комнатный психиатр свалил в дом под каким-то совершенно смехотворным предлогом. До вечера бы его не видел. Даже планировал остаться ночевать в коровнике. А что? Спальный мешок у него есть, даже два. Надо ведь потихоньку отвыкать от хорошего.

Но и тут всё пошло не по плану. Абель даже не представлял, что эта псина была настолько дорога Фредерику. В такой ситуации строить из себя обиженного и оскорблённого выходило как-то по мудацки.

Наутро лучше не стало. Фредерик выглядел подавленным, а Абель просто не знал, что говорить. Всё важное он сказал ещё вчера перед сном, и кажется, не особенно помог.

Когда он свернул не туда?

Постояв ещё немного на поляне, он вздохнул и пошёл обратно.

***

Ближе к вечеру Абель приехал один, зато с двумя сумками кому-то нужных покупок. Как-то – бутылочка для кормления, собачьи игрушки, миска, корм для щенков, поводок, ошейник и намордник на вырост. Всё, что требуется подрастающему наследнику Грэма важно было передано Фрэнсису. Тот, не совсем понял, зачем ему все эти штуки, но после короткого раздумья, пришёл к выводу, что дарёному барахлу в смысл жизни не заглядывают, и понёс на чердак.

– А щенка ты в машине оставил? – насторожился Фредерик.

Не то чтобы он волновался за совершенно незнакомую ему чужую зверушку, просто как-то не вязался этот набор начинающего собачника с догадкой о том, что щенок всё-таки издох в дороге. С Абеля станется – привезти взамен другого.

– У Питера оставил. Не волнуйся, через пару недель пёс встанет на свои кривенькие ножки, и его можно будет забрать из клиники, – воодушевлённо поведал Абель.

– Очень увлекательно, – кивнул Фредерик, помешивая ложечкой чай, хотя сахара там не было. Не было его и в сахарнице. – Кроме собачьей радости ты ничего больше не привёз?

– Нет, а должен был?

– Ну, это же ты у нас не затыкаешься про бойлер и водопровод… И это, не говоря о прочих удобствах.

Под прочими удобствами подразумевался туалет, который по-прежнему представлял собой уличную будку с выгребной ямой под оной. У Фредерика даже была особенная прищепка, которую он цеплял на нос, когда собирался посетить сие мрачное заведение, всё удивляясь, что вернулся живым. Вот у него дома была нормальная уборная с унитазом, писсуаром, биде, раковиной, душевой и джакузи. Там было всё чисто, светло, пахло цветами. Ах, дом, милый дом. Как он там, без хозяина?

«Надеюсь, опечатан».

– Бойлер… удобства… – задумался Абель. – А! А разве я не говорил? Подходящих моделей в здешнем магазине не оказалось… – На самом деле в продаже водились только запчасти, а если требовалось что-то конкретное, то все покупатели заказывают по каталогу, но Абель не стал вдаваться в такие подробности, а то звучало как отговорки. – Всё необходимое должны привезти со дня на день… А ты как? Как день провёл? Пришельцы корову не пытались похитить? Зелёные человечки из леса рожиц страшных не корчили?

– С зелёными человечками ты почти угадал.

– Да ладно. Ты тоже видел этого чудика с охапкой конопли?

– Что? Я про гринписовку нашу. Фредди Лаундс.

– А-а. Понятно, – Абель сразу поскучнел. Вот если бы Фредерик видел того зелёного человечка! А так… – И зачем приходила?

– За Френсисом. Собирается связаться с его родителями.

– Зачем?

– Рассказать про его успеваемость. Про то, что наш мальчик отличился в биологии на практических занятиях. Чтобы они обрадовались и забрали его. И заодно штраф выплатили за порчу лесного имущества.

Абель сел к Фредерику за стол и крепко задумался. Посидел так какое-то время, а потом засуетился, заварил чаю, сделал пару сэндвичей с рыбой. И принялся всё это сосредоточенно поедать.

– Что-нибудь предпримешь? – спросил Фредерик, потому что по Абелю прямо-таки было видно, что у него конкретно на тот случай составлен план.

– Нет. А зачем? Уж если я не смог раздобыть ни адреса, ни телефона этой семейки, а у меня в Корнфилде был самый лучший информатор, то у Фредди это и подавно не получится.

– Звучит как-то беспечно. А если эта семейка всё-таки к нам нагрянет?

На секунду Фредерик вообразил родителей Галчонка, таких совсем конченых шизофреников с косоглазием и фамильной заячьей губой. Фредерик икнул и поспешил запить чаем.

Абель пожал плечами, пережёвывая кусок бутерброда.

– Придётся с этими родителями… – он сглотнул. – Договориться.

– Что, просто скажешь им, чтобы они оставили Галчонка тебе? Не думаю, что это сработает. На их стороне закон.

– Закон… Ты сомневаешься во мне, Фредерик? Я всегда могу порешить эту семейку и прикопать где-нибудь на индейском кладбище. Там их точно никто искать не будет. А нет тела, нет и…

Абель спокойно намазал себе ещё один бутерброд и с размаху воткнул нож для масла в столешницу. Фредерик, чуть не подскочил на стуле от неожиданности, но почти сразу же потерял к выходке интерес. Ну, воткнул нож и воткнул. Любит Абель повыпендриваться ради красного словца. Только в последнее время почему-то стал меньше хохмить. Неужели бесконечный запас шуточек наконец-то иссяк? Стоило попытаться.

– Кстати, – Фредерик отложил пустую чашку и подался вперёд. – Я давно хотел тебя спросить…

– Давно? Что же терпел столько времени? Терпеть вредно. Это я тебе как доктор доктору говорю.

– Как-то всё случая не было. Так, ответишь?

– Спрашивай, – разрешил Абель и снова откусил смачный кусок сэндвича.

Фредерик вдохнул побольше воздуха и выпалил на одном дыхании:

– Что на самом деле случилось с тобой? Как ты потерял ногу и почему решил уехать в эту глушь?

Абель нахмурился. Выдернул нож и отложил подальше. Фредерик только сейчас понял, что после возвращение Абель ещё ни разу не посмотрел на него. Все время куда-то перед собой или в стену, но не на него, не на Фредерика.

Фредерик, почти как детектив пытался сложить наблюдения. Не шутит, в глаза не смотрит. Совсем херовый знак. Не щенок же его в Корнфилде покусал. У того и зубы ещё не выросли. Но вопрос из чужих ушей не вынешь и обратно в рот не засунешь.