Текст книги "Ранчо дяди Теодора (СИ)"

Автор книги: MadAlena Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Свалившись вместе на землю, Абель нашёл собственной задницей ружьё.

– Блядь, Фредерик, вечно ты бросаешь вещи, где попало… Фредерик?

Он продолжал лежать, красный, как чернослив, и признаков жизни не подавал, хотя пульс прощупывался, и это обнадёживало.

– Фредерик, вставай. Боливар не вынесет двоих. Фредерик!

От похлопываний по лицу Фредерик только простонал что-то, но встать оказался не в силах. Абель попытался его поднять и тоже не преуспел.

– Не хотел тебе говорить, Фредерик, но ты жирный. Чёрт, тебя даже подкалывать не интересно, когда ты без сознания… Что же мне с тобой делать? – Абель посмотрел на мачете и снова на Фредерика. – Хотя, может это и хорошо, что ты в отрубе? Я бы мог… сделать тебя полегче.

Мрачная шутка доктора Чилтона тоже не впечатлила. Над ветвями сверкнула молния и подул сильный ветер.

– Вставай, Фредерик, – Абель беспомощно огляделся. – А то дождик скоро начнётся, мы вообще из леса с тобой не выйдем.

И как по волшебству пошёл дождик.

– Вот за это я тебя и люблю, Фредерик, – Абель с досадой пнул его по ляжке.

Доктор Чилтон продолжал лежать, несмотря ни на что. Его упорству можно было позавидовать, и Абель бы позавидовал, если бы его не волновала перспектива застрять в грозу без крыши над головой.

– Ваф!

Грэм сидел под сводом природной пещеры, образованной корнями большого дерева, и смотрел на жалких людишек почти тем же взглядом, что и Буханчик – высокомерно и презрительно.

***

В укрытие Фредерика удалось затащить до того, как оба успели вымокнуть до нитки. Внутри нашлась пара старых вонючих одеял и немного хвороста. Абель сбегал на поляну и забрал ружьё. Один патрон был ещё в стволе, а значит, можно было попытаться развести огонь. Этим Абель и занялся, вытряхивая из гильзы дробь и затыкая её кусочком трухлявого одеяла. Всё-таки хорошо, что Фредерик взял с собой ружьё. Мачете, да ещё в дождь, он бы так огонь не добыл.

Он прицелился и выстрелил. Горящая тряпка вылетела, тлея в кострище слабеньким огоньком, который Абель начал старательно раздувать, подбрасывая как можно больше сухих веточек. Даже оторвал кусок корня от стены, чтобы огонь разгорелся жарче. И не заметил, как от выстрела очнулся Фредерик.

– А! Не ешьте меня! Я вредный!

– Я вижу, – процедил Абель, не отвлекаясь от костра. Тот разгорался всё ярче, но нужно было найти ещё хоть пару коряг, чтобы хватило надолго.

– Абель?.. Это ты?

– Нет. Я Авраам Линкольн. Человек и авианосец.

– Абель!

В ту же минуту на доктора Гидеона накинулись со спины и чуть не задушили в объятиях.

– Ну-ну. Не реви. Все живы.

– Я не реву.

– А почему у меня тогда спина мокрая?

– Потому что на улице ливень. У тебя и волосы мокрые.

– Ну-ну.

***

Уже стемнело, в лесу громко шумел дождь и громко бабахал гром. Громко потрескивая, горела огромная сырая ветка, которую удалось найти недалеко от пещеры. Всё было ужасно громким и одновременно с этим таким незначительным.

Они лежали вдвоём у костра, закутавшись в одеяла, и смотрели на огонь. Одеяла, конечно, пованивали, но даже у костра ночью было холодновато для брезгливости. Грэм думал точно так же, но его под одеяло не пустили, поэтому он лежал у Фредерика в ногах.

– Может, расскажешь, как ты так оказался подвешенным? – спросил Абель. – Тебя что, ребёнок в плен взял?

Сон не шёл, а просто так лежать наскучило. Да и сама атмосфера так и толкала на всякие разговоры, и не важно, о чём.

Фредерик ответил не сразу. Голова всё ещё адски болела от притока крови, поэтому он всматривался в стену дождя над костром. Ему всё мерещился зловещий Галчонок, логово коего они вероломно заняли в столь херовую погоду.

– Ты же понял. Я Френсиса пошёл искать.

– И нашёл. Поздравляю.

– Спасибо, но не с чем. Он прямо перед входом ловушку установил.

– И правильно сделал. Тут хищники всякие ходят…

Фредерик надулся и замолчал.

– Ну, так что дальше было?

– Ничего особенного. Я с ним заговорил, а он – представь себе – описался, – злорадно поведал Фредерик.

– Выдумываешь ты всё…

– А вот и нет. Чуешь, чем благоухают эти одеяла? У мальчишки с этим большие проблемы. А я ему помочь хотел. И вот такая неблагодарность. Мало того, что он заманил меня в ловушку, так ещё и стрелял.

– Ну вот, снова сочиняешь. Наверняка, сам и выронил, когда тебя на верёвке подвесило, а спусковой крючок сработал. Я смотрел, с предохранителя было снято. Он больше тебя испугался выстрела и убежал. Бедненький…

Фредерик снова недовольно заворочался. Абель был чертовски проницателен.

– Твой бедненький Галчонок – жестокий убийца. Ты только посмотри, чем он своё логово украсил, – Фредерик высунул из-под одеяла руку и указал на потолок.

Абель посмотрел наверх, где под сводом пещеры на верёвочках были подвешены стрёмные куколки, собранные из косточек мелких зверушек, их черепов и птичьих, перевязанные грязными лоскутами и бечёвками.

– Видишь? Мерзость какая. Давай их в костёр кинем?

– Нет.

– Думаешь, вонять будут?

– Нет, Фредерик. Это мои фигурки.

– Ты врёшь.

– Зачем?

– Чтобы запугать меня.

– Да нет. Видишь, какие они старые, даже удивительно, что сохранились, – Абель ностальгически улыбнулся. – Мне тогда лет девять было… Я уже и забыл об этом убежище.

– Ты был как Френсис?

– Нет. Заячьей губы у меня не было, если ты об этом. Я не писал в постель. И родители меня любили. Просто я был очень любознательным и творческим, и не очень брезгливым.

– Тебя поэтому любящие родители в эту глушь отправили?

– Не сразу. Когда пропал третий домашний питомец, меня сначала отправили к психоаналитику, а уже потом к дяде Тэду. Между прочим, он сыграл не последнюю роль в выборе моей будущей профессии.

– Чем же вам так не приглянулось традиционное лечение?

– Даже и не знаю… Нежеланием лежать в клинике и принимать препараты с весёлыми побочными эффектами?

– Ты так говоришь, будто это что-то плохое.

– Я вас, директоров психушек, уже тогда подозревал. Оставим моё тёмное прошлое. Лучше объясни, какой чёрт тебя дёрнул искать Галчонка? Да ещё в одиночку. Ты же его до усрачки боишься.

– Потому что… ты был такой злой, когда уходил, – довольно неуверенно произнёс Фредерик.

– Ну и что? Я же не бью тебя. За кого ты меня принимаешь?

– Я не это имел в виду, – Фредерик ещё больше нахохлился. – Просто ты уехал, а я не знал, что делать.

Абель молчал, потому что теперь он сам не знал, что сказать. К счастью, неудобное молчание долго не продлилось.

– Как съездил? – бесцветно спросил Фредерик.

– Хорошо, – с готовностью ответил Абель. – Узнал много интересного. Развеялся. Кстати, купил тебе… – Абель заворочался под одеялом, пытаясь достать из кармана штанов шоколадку. – Вот. Только она немного растаяла.

Фредерик жадно выхватил угощение и зашуршал обёрткой. Шоколадка от тепла была не просто мягкой, она была жидкой. Фредерик всё равно нашёлся, как её съесть не испачкавшись: надорвал небольшой уголок и стал высасывать прямо из упаковки, как из тюбика.

– Хочешь? – предложил он, ополовинив шоколадку.

– Не. Доедай. Я в городе перекусил.

Фредерик опустошил фантик и бросил в огонь. Искры от мигом сгоревшей обёртки взмыли под потолок пещеры, где покачивались зловещие куколки.

– Так что ты узнал в Корнфилде? – почти благодушно спросил он.

– Про нашего мальчика. Ты был прав. У него действительно есть родители – редкостные ублюдки. И до недавнего времени была чокнутая бабка. Сплошные комплексы и психотравмы. Будь у меня такие родственники, я бы до сих пор стрёмных куколок мастерил. Бедный мальчик…

– Абель, у меня была целая больница таких несчастных мальчиков-садистов. Один несчастней другого. Запомни, пожалуйста, личные проблемы и комплексы никому не дают права калечить и убивать людей, – нравоучительно поведал Фредерик.

– Вот это тебя из-за Галчонка растащило…

– Да ну тебя, Абель. Я тебе о серьёзном, а ты снова про мальчишку. Нам было так хорошо… Жили спокойно, а потом этот Френсис, и ты ходишь, как озабоченная наседка, и…

– Фредерик, ревность – плохое чувство. Особенно к мальчику тринадцати лет. В твоём возрасте мудрее надо быть. Рассудительнее как-то.

– Абель, ты понимаешь, какую глупость сейчас городишь?

– Может быть, но разве я не прав?

Рука Абеля на животе, которая и так лежала там всё это время, вдруг стала очень горячей и заметной.

– Ты… Абель… – Фредерик покраснел, будто его снова перевернули вниз головой.

– Что? – хрипло спросил Абель у самого уха, обдав горячим дыханием.

Фредерик снова не нашёлся с ответом, потому что рука с живота переместилась на пах.

– Абель, какого ху… Может, сейчас не лучший момент?

– Ты, правда, так думаешь? – Спросил Абель и совершенно развратным способом поцеловал покрасневшее ухо.

Когда довольно громко вжикнула молния, Фредерик уже так не думал. Движения большой горячей ладони в штанах этому совершенно не способствовали. Фредерик вообще перестал о чём-то думать, потому что кровь наконец-то отхлынула от головы в другое место.

– Повернись ко мне, – шепнул Абель.

Фредерик заворочался, послушно переворачиваясь лицом к нему. Какой всё-таки Абель был красивый мужик, увидел вдруг Фредерик и с пыхтением попытался расстегнуть его джинсы. Под одеялом тут же возобновилась нелепая возня. Абель тихо засмеялся, потому что в последний раз нечто похожее было у него ещё в колледже, и от этого ощущения он почувствовал себя снова молодым и глупым. Какое всё-таки прекрасное было ощущение. Какой Фредерик молодец, что привёл его в это убежище из прошлого. Какой молодец, что бросился тогда под его машину…

Фредерик истолковал это по-своему, и чтобы прекратить это хихиканье, решительно поцеловал. А Абель снова подумал – какой Фредерик молодец.

========== Дар богов ==========

– Боже, как хорошо дома!

Фредерик сделал три шага и лёг прямо на полу.

– Подвинься, – прохрипел Абель и лёг рядом.

Третьим рядом лёг Грэм.

После обоюдной дрочки под одеялом, отрезанные от всего мира стеной ливня, они вырубились практически одновременно и проспали до рассвета. Наручные часы Абеля показывали четыре утра, но дождь кончился, а костёр давно догорел.

– Вставай, Абель. Нам ещё через эти дебри тащиться.

– К чёрту дебри. Я знаю нормальную тропу.

– Индейскую? – съязвил Фредерик, хотя был согласен идти хоть по минному полю, лишь бы уже идти.

– Короткую.

Смелое заявление, но Фредерик подумал, что любить Абеля ещё больше просто невозможно.

Тропа действительно была тропой. Не совсем хоженая, но, по крайней мере, идя по ней, не нужно было ломиться напролом через кусты и уворачиваться от бьющих по лицу веток тоже не пришлось. Замёрзшие, как сволочи, стуча зубами, они плелись по ней, как два страдающих артритом зомби. Один зомби прижимал к себе разряженную двустволку, другой – вяло размахивал мачете, а впереди бодро трусил Грэм, как лохматый предвестник ужаса. Попадись им на пути кто-нибудь из егерей, да хоть сам дьявол, то сильно бы пожалел о встрече. Но никакой встречи и не случилось. От их завываний всё лесное зверьё разбегалось врассыпную заблаговременно. И даже приснопамятный белый бычок, жалобно мыча, поторопился скрыться в тёмной чаще.

Они добрались грязными и насквозь промокшими. В доме было не натоплено, но несравнимо теплей, чем на улице. Остатков сил Абеля хватило только на то, чтобы стащить протез. Так они и пролежали, пока в двери кто-то деловито не постучал.

– Абель. Там пришёл кто-то, – прохрипел Фредерик, пытаясь нащупать рукой ружьё. Оно было не заряжено, но Фредерик намеревался использовать его как дубину.

– Пускай проваливают нахер, – сонно пробубнил Абель в половые доски. – Или забирают всё ценное и всё равно валят. Я найду и убью их попозже…

Грязные ковбойские сапоги прошли в дом и остановились перед лицом Абеля.

– Вы живы вообще? – Фредди Лаундс и не подумала идти своей дорогой.

– Не уверен, – истерично хихикнул Фредерик.

– Всё-таки, живые… Салют, голубки! А чего это вы тут на полу делаете?

– У нас была ночь разнузданной любви, – ответил Абель.

– Оргия, – поддакнул Фредерик.

– Что, с ружьём и мачете?

– Мы с Фрэнком любим всякие ролевые игры, – Абель перевернулся на спину и совершенно пошло подмигнул егерьше.

– Не понять мне вас, извращенцев…

– И мне их не понять, – вздохнул Абель. – Вот неделю назад я возвращался с рыбалки и, представьте себе, стал свидетелем довольно пикантной сцены ебли обнажённой златокудрой дриады с отполированным сучком столетней сосны. Рядом ещё валялась пустая бутылка оливкового…

– Да как вы смеете! – чуть не взвизгнула златокудрая егерьша. – Я не могла этого делать! Это… это омерзительно!

– А разве я сказал, что это вы? – Абель невинно похлопал глазами. – Разве я позволил бы себе травить настолько гнусные байки о такой классной девчонке? Да и лица я не видел. Но у дриады этой совершенно точно была такая очаровательная родинка на жо…

– Лучше скажите, где вы прячете этого недоноска? – перебила Фредди, теряя терпение. Лицо у неё было всё ещё красное и охуительно гармонировало с рыжими волосами.

– Зачем так грубо? Заячья губа ещё не значит…

– Не важно, – отмахнулась егерьша, зорко оглядывая помещение. – Где вы его спрятали?

– Нам и самим интересно. Мальчик от нас сбежал. Практически в ту же ночь.

– Неблагодарный засранец, – пожаловался Фредерик, чтобы уж точно не возникло сомнений. – Мы его подобрали, вымыли так чисто, накормили, а он нас вот так бросил.

– Можно сказать, кинул.

– И с тех пор вы его больше не видели? – усомнилась Фредерика.

Она продолжала по-хозяйски обследовать жилище. Увидела Буханчика, заулыбалась. Попыталась его погладить, но поспешно отдёрнула руку, когда тот зашипел, как большой четвероногий змей, и выпустил когти.

– А почему вы, собственно, интересуетесь? – мурлыкнул Абель. – Снова нашли в заповеднике необычно убитую зверушку?

– Слава богу, нет, – ответила Фредди на этот раз безнаказанно наглаживая Грэма – тот спал или делал вид, что умер, и не сопротивлялся. – Дело приняло довольно интересный оборот. Этот мальчик, оказывается, в розыске. Его родители ищут. А если мальчик не сам по себе, а чей-то, то есть неплохой шанс срубить денег на возмещение ущерба.

– Какая вы корыстная особа, мисс Лаундс, – грустно вздохнул доктор Гидеон.

– Эти деньги пойдут на благо заповедника.

– Купите оленям виагры?

– Не ваше дело! – Фредди топнула ножкой так, что от сапога отвалился жирный кусок земли и с брызгами разлетелся по полу.

Абель ничего не сказал, но посмотрел на егерьшу так, что слов и не требовалось. Та снова покраснела до корней волос, но устранять свинарник даже не подумала, направившись к выходу. Шматки земли продолжали валиться с сапог.

– А как там поживает ваш напарник? – спросил вдогонку Фредерик. Ему было немного стыдно перед Тайянитой за Абеля. Индеец его так героически спас, и теперь из-за Абелевых ям сломал ногу.

– В госпитале лежит. Перелом серьёзный, на службу выйдет не скоро, – нетерпеливо ответила егерьша уже на пороге.

– Может, ему что-нибудь передать? Какое-нибудь угощение… – задумался Фредерик, полный добрых порывов. – Что обычно дарят?

– Молоко, – подсказал Абель. – В нём кальция много. Это для костей полезно.

– Ну, вот. Как заведём корову, то обязательно пришлём Тайяните парного молочка.

– До свидания, – Фредерика поспешно хлопнула дверью.

Абель и Фредерик продолжали лежать на полу в окружении следов грязных сапожищ, будто вокруг них водили хороводы големы.

– Абель, а ты правда её в лесу видел…? Ну, ты понял, – спросил Фредерик, гнусно улыбаясь.

– Как тебя сейчас. А ещё я индейца видел, но это уже совсем другая история.

***

После ухода егерьши всё-таки пришлось вставать и что-то делать. Абель занялся растопкой камина, а Фредерик приготовлением ванны. Её снова пришлись отмывать. В последнее время всё время приходилось что-то отмывать, чистить, стирать. А хотелось есть, спать, слушать музыку. В конце концов, хотелось просто ничего не делать. Фредерик уже и припомнить не мог, когда такое было.

Абель хотел сразу съездить в Корнфил, как только согреется, чтобы совершить натуральный обмен – бумагу на еду, – но Фредерик заявил, что в таком виде Абель никуда не поедет.

– Это почему это?

– Потому что ты воняешь, как выгребная яма. Извини, Абель, но тебя ни в один магазин не пустят.

– Ты преувеличиваешь.

– Я преуменьшаю. В городе объявят газовую атаку.

– Что-то прошлой ночью тебя это так не заботило.

– Да потому что я сам воняю, как… Господи, Абель, я никогда в жизни не был настолько грязным. – У Фредерика и впрямь даже чуточку слезились глаза. В тепле закрытого помещения запах стал ещё острее и сногсшибательнее. – Просто, давай уже помоемся?

Абель сдался, потому что тоже разнюхал амбре.

В это утро они впервые принимали ванну вместе. До этого Абель пользовался исключительно душевой, по его словам ему так было заебись. Он не говорил, но Фредерик и так понимал, что на одной ноге забираться в ванну ему было не очень-то удобно. Но тут греть воду ещё и на душевую было довольно накладно, и Абель неохотно согласился.

Фредерик млел. Вода была горячей, а грудь Абеля под спиной широкой и уютной. И все три ноги отлично умещались в ванной, так что даже коленки не торчали из воды. Абель, судя по хриплому мурчанию, тоже был доволен. Он гладил Фредерика под водой и довольно недвусмысленно сжимал. Фредерик тоже задумчиво гладил Абеля по крепким коленям. Было только чуточку непривычно, что одно из колен оканчивалось округлой культёй, но Фредерика это беспокоило меньше всего на свете.

Хорошо так лежать, но не на голодный желудок. Фредерик неохотно отстранился и принялся активно намыливать мочалку, так что вода плескалась через край.

– Потереть тебе спинку? – Абель положил большие ладони на лопатки Фредерику и погладил.

– Конечно, потереть.

Желудок продолжал голодно урчать. Мужчины стоически намыливали друг друга, стараясь не обращать внимания на эти душераздирающие звуки, хотя даже Буханчик тревожно водил треугольными ушами, пытаясь понять, что за жуткий зверь притаился в доме и теперь мучительно помирает. Судя по его маньячному блеску в глазах, кот уже планировал, как будет его жрать.

– Абель, у нас совсем-совсем ничего не осталось? – смывая ковшиком с волос пену, спросил Фредерик.

– Осталась соль, немного растительного масла, да кустик дикого укропа во дворе, но это даже не та еда, которую едят с едой. Правда, я нашёл дюжину мёртвых мышей под шкафом. Кажется, Буханчик складывает их туда последние два дня. А я-то думал, это пованивает енот в стене. Как ты относишься к енотам?

Фредерик так хотел есть, что съел бы и енота, но оставил это шокирующее признание при себе.

И всё же голодать им оставалось не так долго, как они думали. Когда Фредерик помогал Абелю выбраться из ванной, за входной дверью раздалось тихое, но вполне отчётливое шуршание. Оба насторожились. Буханчик не выдержал первым, тяжело спрыгнув с кровати, подбежал к двери и стал активно принюхиваться.

– Там кто-то есть, – прошептал Фредерик.

– Да ладно. Пойди, проверь.

– Почему, я?

– Потому что пока я буду надевать ногу, может случиться что угодно. Иди давай, не томи! – Абель игриво похлопал его по заду в сторону входной двери.

И Фредерик, покрываясь пупырышными мурашками, пошёл. Отодвинул ногой Буханчика и медленно открыл.

– Ну? Что там?

– Абель, ты умеешь разделывать дичь?

– Что за вопрос? Я же профессионально разделываю людей. Думаю, с какой-то дичью справлюсь. А кто там? Енот?

– Это заяц. Или кролик? Абель, он живой! – Фредерик беспомощно оглянулся.

– Подай ногу. Разберёмся.

На пороге действительно лежал живой заяц и никуда не убегал, потому что был крепко связан, как жертва мастера-шибари.

– Это дар богов! – заявил Абель, с кошмарным хрустом сворачивая зайцу шею.

Фредерик даже сказать ничего не успел. Заяц тоже не успел, даже если бы вообще умел говорить.

– Готовь котелок, Фредерик, у нас будет рагу из зайчатины!

– Тебе не интересно, откуда он здесь, – спросил Фредерик, уже споласкивая означенную посудину. Мысленно он уже переваривал этого зайца.

– Не особенно. Хочешь, я научу тебя снимать шкурку так, чтобы не повредить мех?

– Нет! И вообще, иди на улицу его разделывать. Тут только кровищи не хватает.

– Как профессионала, ты оскорбляешь меня такими заявлениями. Что я, маньяк! – буркнул Абель, но, прихватив нож, всё же вышел на улицу.

***

Рагу получилось густым, наваристым и по-холостяцки простым. Оно дольше варилось, чем было съедено. Через пятнадцать минут от зайца остались только кости, сохнущая на веточке ежевики шкурка да кишки под кустиком той же ежевики. Фредерик уже доел свою часть и старался не смотреть, как Абель высасывает из черепа крошечные заячьи мозги.

– А всё-таки. Кто нам его подбросил? – снова спросил Фредерик, задумчиво покручивая ободок пустой тарелки.

– Ну, если отбросить версию о вмешательстве потусторонних сил, то кроме Галчонка никто другой его нам подложить не мог, – вполне логично рассудил Абель. – Тайянита в госпитале, а егерьша скорее грохнула бы нас, чем позволила убить зайчонка. Остаётся только Френсис.

– Но ему-то зачем это делать?

– Из благодарности?

– А вдруг заяц был отравлен?

– Это надо постараться, чтобы отравить живого зайца, знаешь ли. Я осмотрел каждый орган, нормальный здоровый заяц. Был, – хмыкнул Абель, отодвигая тарелку с горкой костей. – Не ищи проблем там, где их нет.

– Легко тебе говорить. Ты не параноик, – вздохнул Фредерик.

– Ладно, теперь я могу спокойно съездить в Корнфилд. К вечеру вернусь, а ты постарайся больше не влипать в неприятности. Поэтому из дома лучше не выходи. И на замок закройся. И…

– Абель!

– Серьёзно. Если кто-то будет ломиться в дом, даже «кто там?» не спрашивай.

– А если выломают дверь?

– Ружьё заряжено. Стрелять я тебя учил.

Фредерик вспомнил тот единственный выстрел в воздух, который Абель доверил ему сделать из-за своей жадности, то есть, конечно же, бережливости, и закатил глаза.

– Можешь за меня не волноваться.

– Да как же мне не волноваться, если мы под одним одеялом с тобой кончили!

– Абель…

– Всё. Я поехал. Будь умницей, – Абель притянул Фредерика к себе за затылок и звонко поцеловал в висок.

Фредерик вышел из ступора только когда услышал, как Абель завёл мотор Лендровера.

– Постой! Я совсем забыл!

– Что?

– Мой список!

– Снова эти списки дурацкие, как моя бывшая же…

– …Так лучше, – кивнул Абель, когда Фредерик отстранился, облизывая припухшие от поцелуя губы.

***

Когда Абель уехал, Фредерик вернулся в дом и закрылся на замок. Нужно было вымыть посуду, но для этого пришлось бы идти до колонки, а выходить на улицу вроде как было нельзя. Воспользовавшись этим исключением из правил, Фредерик по-еврейски лениво смёл с пола грязь, которая осталась после визита егерьши, и с чувством выполненного долга улёгся на кровать.

Он хотел подумать о том, что произошло этой ночью и негласно продолжало происходить между ним и Абелем, но позорно уснул, как только голова коснулась подушки. И сразу же потоком на него нахлынули сновидения.

Фредерику снилась та сырая пещера с жуткими фигурками под потолком. Откуда-то послышался гул барабана. В свете костра фигурки зашевелились, сорвались со своих ниточек на землю, окружив Фредерика кольцом, и начали танцевать какой-то совершенно безумный, зловещий танец. Фредерик боялся, что они набросятся на него, но костяные уродцы продолжали танцевать свои первобытные танцы. Его сковал страх, когда они вдруг стали увеличиваться, или же Фредерик уменьшился, став почти одного роста с ними? Голова кружилась. Ритм затягивал, и Фредерик вдруг понял, что тоже попал под чары барабанного боя и повторяет движения за остальными. И в этом танце его кости стучат так же звонко.

========== Лирическое ==========

Комментарий к Лирическое

Глава получилась короче предыдущих. Там ещё есть события, но они как-то не вяжутся по настроению с этой главой, поэтому в этой выкладке я их отрезала. Без паники, они будут в следующей.

Фредерик просыпался тяжело, сон сходил неохотно, как большая ленивая улитка. За окном чирикали птицы. Солнечный свет из окна слепил даже через веки, потому открывать глаза совсем не хотелось. Рядом лежал Абель, большой и тёплый. Ошибки быть не могло, пахло тоже Абелем и похрапывание, больше похожее на мурчание так же принадлежало ему. Фредерик не слышал, как он вчера вернулся, но неосознанно порадовался этому знанию.

Осознанную часть Фредерика беспокоило другое. Подушка и простыни под ним оказались горячими и липкими, как и он сам, будто и не мылся вчера. В ногах лежала какая-то холодная мокрая тряпка и, кажется, пара больших булыжников. Кости ломило, а во рту было так гадостно и сухо, точно туда от души нагадил Буханчик и старательно закопал в песок. Сам Буханчик тяжёлый, как кирпич, обнаружился почти рядом с местом преступления. Когда Фредерик всё же открыл глаза, он сидел прямо у него на груди и так пристально пялился в лицо, что от неожиданности Фредерик вздрогнул и безжалостно сбросил с себя рыжего демона.

Утренняя волна адреналина еле успела схлынуть. Фредерик кое-как повернулся на бок, чтобы посмотреть на часы, но вместо этого заорал, как потерпевший. Прямо перед ним стоял Френсис и тоже пялился почти, как Буханчик. Он не держал в руках окровавленный топор или нож, да ему было и не нужно. Просто сам факт нахождения стрёмного мальчишки с утра пораньше у своей постели Фредерик считал достойной причиной для паники.

– А! – как создание Франкенштейна из-под одеяла восстал Абель. – А?

– Абель! Он здесь! – продолжал блажить Фредерик.

– Кто?

– Галчонок в пальто! Только не говори, что я один его вижу!

– Ну, не хотелось тебя огорчать…

Фредерик злобно ткнул его локтем в бок.

– Говори нормально! Он есть или у меня галлюцианции?!

– Да, он тут стоит. Снова, блядь, в мокрых трусах. Спасибо, Фредерик, – Абель потёр заспанное лицо.

Галчонок шмыгнул носом и отступил на пару шагов.

– Это я не тебе, – обратился он уже к Френсису. – Кстати, доброе утро, малой. Чего ты так рано встал? Уже проголо… Ау! – снова вскрикнул Абель, потирая бок после болючего тычка. – Фредерик, какой-то ты драчливый с утра пораньше. Имей совесть. Я две ночи из-за тебя не спал, бред твой горячечный слушал…

Абель продолжал бубнить что-то неразборчивое, снова незаметно засыпая. Галчонок тем временем и, правда, решил пока отойти. Только с грохотом вытащил из-под кровати тазик, налил из ведра воды и достал из шкафчика большой кусок мыла. По-свойски так, будто уже давно всё в доме знал. Стянул трусы, оставшись в одном стареньком пальто, полы которого волочились за ним, как мантия и принялся за стирку.

Наблюдая за мальчишкой, Фредерик снова растолкал Абеля.

– Что у моей постели, – Фредерик таки взял с тумбочки будильник и взглянул на циферблат, – в восемь утра делал этот маленький маньяк?

– Не знаю. Френсис, а что ты делал?

– Ничео, – буркнул Френсис, выжимая воду из трусов. – Коа хоел саврать.

– Вот видишь. Ничего особенного, – улыбнулся Абель, хотя вряд ли и сам понял, что подразумевал малец. – Есть хочешь?

– Да, но сначала расскажи, что тут случилось?

Фредерик окинул взглядом пространство вокруг кровати, включая стол и тумбочку, которые были густо усыпаны мокрыми тряпками, полотенцами, посудинами с водой, упаковками от лекарств и использованными шприцами. Как в госпитале во время аврала, хотя и там было бы больше порядка.

– А что ты помнишь последним, дружище?

От этого проникновенного вопроса, как любой другой бедолага, оказавшийся в доме с двумя неадекватными психами и отрезанный от цивилизации тёмным страшным лесом, Фредерик поднапрягся.

– Ты уехал в Корнфилд за покупками, а я лёг спать. Что могло пойти не так?

– Тут такое дело… Понимаешь, – Абель потёр переносицу. – В Корнфилде выяснилось, что все деньги из сундука дяди Теда – фальшивые, а другие бумажки стоят не дороже туалетной бумаги. Возвращаться ни с чем было как-то паршиво, и я дозвонился до одного своего приятеля. Связи с чёрным рынком так просто не разрываются, знаешь ли… Во-от. Мэйси предложил мне один заказ, и я подумал, а чем чёрт не шутит! Подумаешь, почка! В человеческом организме их аж две!

– И ты продал свою почку? – поразился Фредерик.

– Нет. Ты что? Как бы я это провернул на себе? Это же не аппендицит. Я вырезал твою почку.

– Что?! – Фредерик снова вспотел, как мышь, и принялся ощупывать под одеялом свои бока. – Абель… сука. Абель! Я тебе доверял! Абель…

Ни бинтов, ни швов почему-то не находилось, а лопающаяся от еле сдерживаемого смеха физиономия Абеля, говорила сама за себя.

– Господи, какой же ты мудак, – с облегчением выдохнул Фредерик, расслабляясь.

Херовый шутник – это клиника, а в возрасте Абеля традиционная психиатрия была уже бессильна лечить подобные выверты характеры. В любом случае, злиться на него сверх меры, уже не получалось. Да и не будь у Фредерика с утра мозги набекрень, то он бы и не повёлся на эту жуткую байку. Наверное.

– Так. А теперь сначала. Ты говорил что-то про горячечный бред. Просто скажи, что у меня подскочила температура и остановимся на этом.

– Температура? – съязвил Абель, застёгивая крепления протеза. – Если так можно сказать. У тебя была охуительно высокая температура, детка. Блинчики жарить можно…

– Да ладно тебе! – отмахнулся Фредерик. Напрягала его как-то эта жуткая серьёзность в голосе Абеля. Хотелось, как-то приуменьшить значимость – нет – тяжесть события.

– Приехал, двери нараспашку, – продолжал ворчать Абель, по привычке разминаясь на месте. – Ты – весь потный и горячий, как порнозвезда по постели мечешься, шепчешь что-то сексуально. Если бы не медицинское образование, я бы уже за экзорцистом бежал. Или пастором. Но, вроде, обошлось…

Абель замолчал и, ковыляя на протезе, отошёл в кухонную часть гостиной. Прямо так, в чём был – трусах и футболке с потным пятном на спине. Лохматый с утра и заросший бородой. С отпечатком наволочки на щеке. Только под красивыми глазами этим утром залегли тени от недосыпа. Фредерик любовался, хотя ничего особенного в Абеле не появилось. Всё такой же красивый, опасный и ебанутый. И безумно заботливый, он готовил ему, Фредерику, завтрак.

– Я тут подумал, Фредерик, – снова заговорил он, безжалостно нарезая овощи. – В последние дни мы вели слишком экстремальный образ жизни. Ночные разорения кладбищ, ночёвки на земле, не лечебное голодание… В нашем возрасте надо как-то по спокойней себя вести. Без авантюр. А то, знаешь…

Абель не договорил, задумчиво покрутив в воздухе кухонным ножом, будто пытался этим движением описать ту глубокую мысль, которую физически не мог произнести вслух.

– Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Фредерик, потому что и сам бы не смог сказать лучше.

========== Кто здесь и кто там ==========

Они снова собрались за столом втроём, но уже утром за завтраком, а не как на тайной вечере глубокой ночью. Теперь во главе сидел Абель, а по разные стороны от него, но лицом к лицу оказались Галчонок и Фредерик. Оба смотрели друг на друга так пристально, будто подозревали в страшном преступлении. Причём Фредерик даже знал, в каком, а Галчонка просто нервировало то, что на него пялятся, и следил, чтобы этот странный взрослый чего-нибудь не выкинул. А то его родители тоже добренькими поначалу казались.