Текст книги "Смерть - понятие относительное"

Автор книги: Лякмунт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава XI

Место Боголюбск, штаб Дружины.

Начало 16.07.2010 20:10.

Окончание 16.07.2010 20:50.

Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо, открыл глаза и увидел Хию. Тут же вспомнилось, что я нахожусь в штабе дружины в роли задержанного.

– Как они ухитрились тебя поймать? – с недоумением спросил я.

– Всё в порядке. Наши с ними связались и объяснили, что ты послан Секвенториумом им в помощь.

– А тебе рассказали, кто такие «они»?

– Нет. Мы должны сами выяснить это.

– А на каких условиях я с ними буду сотрудничать? Что им можно обещать?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. Я так поняла, что всё на твое усмотрение. Можешь обещать им, что сочтешь нужным.

– А что мы сейчас будем делать?

– Вести переговоры. Прибыло какое-то высокое начальство и желает встретиться с тобой.

Наше руководство что-нибудь еще передавало?

– Ничего особенного, вроде. Передали, что ни о каком союзе равных не может быть и речи: помни, кто такие они, и кто такие мы. Пойдем уже?

– Сначала, я бы хотел ополоснуть лицо.

– Идем, я покажу тебе, где туалет.

– Мне нужно не в туалет, а ополоснуть лицо, – строго сказал я не в меру догадливой малявке.

Через пять минут, реализовав все свои гигиенические планы, я вошел в кабинет высокого начальства. Дверь, обитая снаружи чем-то вроде кожи, оказалось железной, что подтверждало утверждение, что начальство не абы какое, а высокое. Меня сопровождала Хия. Обстановка помещения, куда мы вошли, мне что-то смутно напоминала, но я не мог вспомнить, что именно. У стены, прямо напротив входной двери, разместился небольшой, на три персоны, диванчик, обитый блестящей коричневой кожей. Рядом стояла пара темных деревянных стульев с гнутыми спинками. Кажется, они называются «венскими». К диванчику вплотную придвинут высокий журнальный столик, заваленный газетами, на единственной резной ножке. По бокам столика располагались два больших кресла, покрытых белыми чехлами. Я задрал голову, собираясь обнаружить уже ставшей привычную голую лампу на витом шнуре, но источником света оказался круглый плафон молочного стекла. Откуда-то слева раздался мощный голос:

– Ну, что же вы стали, присаживайтесь, пожалуйста.

Посмотрев налево, я заметил письменный стол, странным образом скрытый в полумраке. На столе стояла лампа с зеленым абажуром, а перед ним два старых деревянных стула конторского вида с прямыми спинками. Сиденья стульев покрывала коричневая клеенка. Еще не присев на стул, я догадался, что сидеть на нем будет жестко и неудобно. Через секунду, усевшись, я убедился в правоте своего предположения. Хия заняла место за моей спиной. Это она так меня охраняет, мысленно съязвил я и перевел, наконец взгляд на владельца стола.

Передо мной сидел человечек неопределенного возраста в очках в тяжелой черной оправе. Не старый еще, лет сорок – пятьдесят. Темные густые волнистые волосы уложены в дорогую прическу. Носик кнопочкой, маленькие глазки за чуть затемненными стеклами. Гладкое без морщин лицо можно было назвать незапоминающимся, если бы не толстые очень яркие губы. Как я не старался отвести от них глаз, губы снова притягивали мой взгляд. Он, что – силиконом их накачал? Словно прочитав мои мысли, человечек широким красным языком облизал губы, и они заблестели от свежей слюны.

– Здравствуйте, господин Траутман, – произнес человечек неожиданно сильным и красивым басом. У Петрова тоже бас, но по сравнению с коротышкой, у моего друга не голос, а просто воронье карканье. Красивый голос у губастого. Ему бы в опере Гремина петь, а не за грасперами охотиться.

– Наше недоразумение, кажется, прояснилось?

Женщины, наверное, просто млеют от его голоса, – завистливо подумал я. Буду, как велено, держать себя вежливо и высокомерно, чтобы было понятно, кто тут главный. Определившись с тактикой, я небрежно поинтересовался:

– А что, у нас было какое-то недоразумение?

– Ну, как же, вас задержали без объяснения причины, о чем я очень сожалею. – Самое время поставить его на место, решил я, и спесивым голосом провещал:

– Человек, который хочет извиниться, так и говорит «простите меня». А свои «извиняюсь» и «сожалею» приберегите для прислуги. – Я на секунду задумался, и неожиданно для себя добавил, – до вас еще не дошло, кто здесь хозяин, а кто прислуга?

Лицо человечка дернулось, как от пощечины, маленькие глазки злобно сощурились, а бархатистый бас сменился змеиным шипением:

– Кажется, вы приняли мою мягкость за слабость? Решили показать зубы? Если вы еще раз позволите себе обратиться ко мне в таком тоне, мы с вами тут же всё закончим. Вы не понимаете, с кем разговариваете!

Терпеть не могу, когда мне угрожают. А, кроме того, я за спиной чувствовал всю мощь Секвенториума. Поэтому я ответил сморчку, не задумываясь и не выбирая выражений:

– Если вы, не знаю, как вас зовут, еще раз посмеете мне угрожать, я вам морду набью! Ишь, прикончит он меня!

Очкарик грозно уставился мне в глаза. Я понял, что происходит поединок характеров и, не отводя взгляда, смотрел на его злую толстогубую мордочку. Я постарался, чтобы выражение моего лица свидетельствовало о силе и непреклонности. Сейчас он трусливо отведет глаза, сообразив, как со мной можно разговаривать, а как не стоит. Губастый действительно отвел взгляд и направил его в сторону двери. Это случилось сразу после того, как она без стука распахнулась, и в кабинет ввалилось четверо дружинников, вооруженных резиновыми дубинками. Судя по всему, после моей последней фразы, хозяин кабинета нажал под столом соответствующую кнопочку. Не отрывая своего зада от стула, губастый перевел взгляд на меня. В этом взгляде уже не было ни бешенства, ни торжества победителя – только какие-то непонятные мне размышления. Наконец, он пришел к решению и с печалью сообщил:

– Наше сотрудничество закончилось, не начавшись, – и тут же скомандовал:

– В наручники их… Они мне больше не нужны. Оба.

Я вспомнил слова Петрова о том, что эти отморозки уже кого-то убили в погоне за секвенциями, и понял, что сдаваться нельзя. Я резко встал и поднял стул. Одна рука ухватила увесистый предмет мебели за стойку спинки, другая – за сиденье. Четыре ноги стула были угрожающе направлены в сторону неприятеля. Чак Норрис в аналогичных случаях отламывал у стула ножки и уже ими в две руки колотил противников, но я не был уверен, что у меня получится выполнить даже первую часть этого плана – стул производил впечатление монументального и очень прочного сооружения. Потом случилось странное – Хия, стоявшая у меня за спиной, вдруг оказалась передо мной и в два прыжка приблизилась вплотную к дружинникам. Там девушка, как мне показалось, немного замешкалась, потом резко развернулась, непостижимым образом очутилась возле меня на столе, и сильно ударила губастого ногой в голову.

– Молодец, – сообразил я, – нужно брать его в заложники.

Я ловко перепрыгнул стол и всем своим немаленьким весом подмял под себя губастого. Я не сразу понял, что он не сопротивляется, а тихо лежит с закрытыми глазами. На полу, рядом с его рукой я увидел пистолет и тут же его схватил: теперь посмотрим, кто кого! Не вылезая из-под стола, я осмотрел оружие: точно знаю, что где-то должен быть предохранитель, но не имею понятия, как он выглядит. Со стороны двери донесся лязг запираемого засова. Я свечой взлетел вверх на крышку стола, развернулся на спружинивших ногах и направил пистолет в сторону двери, держа оружие на вытянутых руках. Там обнаружилось неожиданное зрелище. Охранников уже было не четверо, а шестеро, и все они лежали вповалку. Дверь была заперта изнутри на железный засов. Рядом с дверью, положив руку на запор, стояла Хия и выжидательно на меня смотрела.

– Откуда взялись еще двое? – наверное, это не самый умный вопрос, который можно было задать, мелькнуло у меня в голове.

– Сами пришли. Пока ты под столом сидел.

– А почему все лежат?

– Положила, вот и лежат, – логично объяснила девушка.

– Губастый что-то говорил о наручниках. Надень на них, пока не очухались, – кажется мне удалось показать, что я совсем не растерялся.

Девушка молча и очень сноровисто принялась выполнять распоряжение. Перевернула на живот лежащего навзничь дружинника, и я увидел браслеты наручников, прикрепленные к его поясу сзади. Хия нагнулась, отцепила их, завела охраннику руки назад и с неприятным хрустом защелкнула браслеты у него на запястьях. Затем взяла тяжелое тело за ногу и без видимых усилий оттащила его метра на три в сторону. Следующий охранник лежал на животе, широко раскинув руки. Девушка приложила руку к шее дружинника, отцепила наручники от его пояса и, не воспользовавшись ими, потащила тело в другую сторону.

– Почему браслеты не надела? – спросил я.

– Ему не надо, – не поворачиваясь, объяснила Хия.

– Почему не надо? – страшный смысл ее слов дошел до меня не сразу.

– Он уже не опасен.

– Ты что, убила его? – мне очень не хотелось верить очевидному.

– Их было четверо. Я не могла рисковать, – в голосе девушки я не услышал ни капли сожаления. Просто подчиненная объясняла туповатому начальнику, каким именно способом она исполнила свои служебные обязанности.

– Все четверо? – тупо спросил я.

– Еще не знаю, подержи, – Хия, не глядя в мою сторону, протянула наручники.

Мне неприятно было смотреть на то, чем занимается девушка, поэтому я начал изучать это незнакомое украшение – прежде я видел такое лишь на киноэкране. Почему-то раньше мне казалось, что наручники представляют собой два браслета, соединенных цепочкой. По-видимому, я их путал с ручными кандалами или какими-то другими оковами. Кандалы, решил я, должны позволять выполнять работу, например, в каменоломне, для этого и цепь. А задача наручников – максимально ограничить движения пленника. Действительно, в изделии, которое я держал в руках, никакой цепочки не было – левая и правая части являлись единым целым. Я увидел отверстие для ключа, как на навесном замке и зачем-то спросил:

– Ключи одинаковые? Для всех наручников один и тот же?

– Да, для этих один, – коротко ответила Хия. Она продолжала возиться с телами охранников. Снова послышался хруст закрываемых наручников. Значит, еще один жив. Вскоре я услышал, как защелкивается еще одна пара наручников и девушка сообщила:

– Готово.

Счет 3:3, сделал я вывод. Удивительно. Боксеры, огромные мужики, колотят друг друга на ринге часами, но поединок далеко не всегда заканчивается нокаутом. А тут я даже не успел ничего заметить, как четверо, нет, шестеро здоровых агрессивных бойцов лежат без движения, и трое из них уже никогда не будут двигаться. 3:3. Сомнений, что Хия правильно классифицировала своих жертв – кто относится к живым, а кто – к покойникам, у меня не было. Профессионал.

– Давай займемся этим, – я показал взглядом на стол, за которым валялся хозяин кабинета. – Он-то, хоть жив?

– Не беспокойся, – девушка обогнула стол, взяла подмышки тело и усадила в кресло. Тело попыталось завалиться набок, но Хия его выправила и пристроила закинутую голову с торчащим вверх подбородком на подголовник. Я обратил внимание на то, что, несмотря на пережитые неприятности, очки, абсолютно целые, по-прежнему находятся на своем месте – на носу губастого. Хия склонилась над телом, и послышался, уже хорошо мною узнаваемый, звук закрываемых наручников. Ну и правильно, от этого хорька можно чего угодно ожидать. Я обнаружил, что по-прежнему держу в одной руке пистолет, а в другой наручники, подошел к журнальному столику и положил обе железяки поверх газет. Хия приблизилась, достала какой-то небольшой предмет из кармана джинсов и протянула мне. На небольшой ладони девушки лежало что-то напоминающее ириску.

– Разверни, разжуй и проглоти, – сказала она.

– Что это? – поинтересовался я, развертывая бумажку.

– Тебе часто приходилось убивать людей?

– Я никого не убивал! – возмутился я.

– Скорее клади в рот, – скомандовала Хия, – иначе тебя сейчас начнет колотить.

На вкус ириска напомнила прессованный изюм, сдобренный пряностями. Если правду говорят, что настоящее лекарство должно быть горьким, то эта ириска – не настоящее лекарство. Интересно, с чего Хия взяла, что меня должно начать колотить?

– Что дальше делаем? – спросил я шепотом. Хоть губастый продолжал сидеть, безвольно закинув назад голову, полной уверенность в том, что он не подслушивает, у меня не было.

– Продолжаем выполнять задание, разумеется, – с легким удивлением ответила девушка.

– Я не про то. Конечно, я сейчас попытаюсь договориться о чем-то с позиции силы. А если не получится? Мы сможем вырваться отсюда?

– Попробуем. Вопрос в том, готовы ли они начать пальбу в здании вокзала.

– Теоретически, они могут эвакуировать пассажиров.

– Не могут. Они – не государство, просто частная лавочка.

– Хотелось бы думать, – с сомнением произнес я. – Знаешь что, давай перенесем этого босса в белое кресло. Боюсь, что у себя за столом он будет ощущать излишнюю самоуверенность. Кроме того, кто знает, может у него там какая-нибудь кнопочка самоликвидации или подобная мерзость.

Хия кивнула головой и двинулась по направлению к письменному столу. Я пошел за ней. Мы подхватили губастого с двух сторон и перетащили на белое кресло. Я сделал шаг назад и оглядел бесчувственное тело. Не понимаю, почему я думал, что он коротышка? Мужчина нормального роста. Может быть, это из-за маленького размера головы и рук – единственных частей тела, которые я мог наблюдать? Бросив взгляд на журнальный столик, я благоразумно забрал с него пистолет и наручники, повертел головой, соображая, куда их деть и положил на письменный стол под зеленую лампу. В этот момент со стороны двери раздался громкий рёв. Это один из оставшихся в живых охранников пришел в себя и попытался таким образом привлечь внимание. Он лежал на спине, не пытаясь встать, и непрерывно орал. На несчастье дебошира, единственным человеком, которого заинтересовали его проблемы, оказалась Хия. Она неспешно подошла к той группе тел, что лежала без наручников, выбрала одно из них, взяла за шиворот и с легкостью приподняла. Я взглянул на труп и поморщился – нижняя часть его лица была залита кровью, которая вытекла, наверное, из сломанного носа. Девушка нависла над скандалистом, держа окровавленную голову прямо над его лицом. Я увидел, что несколько капель не успевшей свернуться крови, сорвалось вниз с головы трупа. Охранник в ужасе взвизгнул, перестал кричать и попытался перевернуться на живот. Хия ему помешала, наступив ногой на плечо. Потом девушка пообещала совершенно обыденным голосом: «Издашь еще хоть один звук, станешь таким же», – отбросила тело и вернулась к белым креслам, на одном из которых сидел приходящий в сознание хозяин кабинета. От переживаний мне очень хотелось курить. Мои сигареты вместе с сумкой отобрали перед тем, как меня поместили в камеру. Я подошел к нашему пленнику, наклонился к его лицу и медленно, стараясь говорить отчетливо, спросил:

– Где моя сумка? В ней сигареты. Я хочу курить, – по выражению лица губастого я понял, что он не понимает ни слова. Поэтому, я повторил:

– Вы забрали мою сумку. В ней были сигареты. Они мне сейчас нужны.

На лице губастого неожиданно появилось осмысленное выражение, и он ответил:

– Сумка не здесь. Сигареты возьмите в левом верхнем ящике моего стола.

В ящике лежала пачка сигарет и дешевая одноразовая зажигалка. На столе я нашел тяжелую хрустальную пепельницу и перенес это все на журнальный столик. Затем развернул кресло губастого, чтобы ему было удобнее на меня смотреть, закурил сигарету и сделал глубокую затяжку.

– Поговорим? – предложил я.

– Давайте попробуем, – ответил мой визави. Его красивый голос сделался спокойным и уверенным, что вызвало у меня раздражение и некоторую зависть.

– Начнем, как положено приличным людям, с представления. Меня зовут Андрей Траутман, и я являюсь штатным сотрудником и полномочным представителем Секвенториума.

– Насколько полномочным?

– Вы плохо воспитаны, уважаемый, – своим голосом я постарался выразить сожаление. – Тем не менее, в качестве исключения, я отвечу на этот вопрос. Я полномочен настолько, насколько вы даже себе представить не можете. В частности, я полномочен пригласить сюда специалистов, которые выжгут ваш клоповник дотла. Хочу, на всякий случай, обратить ваше внимание: для меня вы – человек, который только что пытался меня убить. И не убил не из-за гуманизма или тонкого расчета, а потому, что я оказался сильнее. А теперь, представьтесь! – это ничтожество вызвало во мне гнев. Не злость какую-нибудь, а настоящий гнев, даже, ярость. Мне захотелось взять со стола тяжелую пепельницу и начать бить этого наглеца по голове. Чтобы у него полопалась кожа, сломался нос, а потом углом пепельницы проломить висок. В глазах у меня потемнело. Раньше я думал, что это фигуральное выражение. Оказалось, что нет. Я видел лишь бесконечно наглое лицо с отвратительными лоснящимися губами ярко-красного цвета, все прочее погрузилось во тьму. Что со мной происходит? Откуда это звериное бешенство? – спросил я сам у себя. И тут же понял. Обернулся к Хие, стоящей за моим креслом, и скомандовал:

– Пойдем, поговорим.

Хия послушно последовала за мной. Я довел ее до письменного стола, заставил на него сесть так, что ее глаза оказались вровень с моими и спросил:

– Что ты мне дала? Что это за ириска была?

– Я же тебе сразу объяснила, – безо всякого смущения ответила девушка, – это препарат, который тебе должен помочь пережить стрессовую ситуацию. Теперь, вместо того, чтобы колотиться в истерике, ты в состоянии продуктивно работать.

– Я только что с трудом сдержался, чтобы не раскроить череп хрустальной пепельницей этому подонку, и всё благодаря твоей таблетке.

– Дурные мысли могут быть у каждого. Важно не дать им превратиться в дурные поступки.

– Ты что, издеваешься? Сама не боишься получить от меня пепельницей? – я почувствовал, что мною снова овладевает бешенство, и это ощущение оказалось чрезвычайно приятным. Оказывается, гнев может приносить удовольствие, понял я, и очень этого испугался.

– Ты чисто технически не сможешь в меня попасть; у тебя есть гнев, но нет ни умения, ни силы, – сказала Хия. Она не унижала, не издевалась, не провоцировала меня – просто изложила факт. – Но сила тебе не нужна, для этого есть я. Сейчас нам нужен твой гнев, твоя двуличность, твоя жестокость. Теперь у тебя всё это есть. Ты получаешь это от Локи, который на время поселился в твоей душе. Управляй им. Если ты его контролируешь, он тебе служит, а если нет, то ты его безвольное орудие – развращенный садист, черпающий наслаждение в своем гневе, чужом страхе и чужой боли.

– Кто живет у меня в душе? – опешил я. – Локи? Тебе корейских богов мало, еще и скандинавских приплести решила? – я снова чувствовал поднимающийся изнутри гнев, и это было упоительное ощущение. Я начал любоваться своим гневом и вскоре увидел внутри себя человечка. Я догадался, что это и есть Локи. Маленький Локи – двуличный, гневливый и очень жестокий. Таким я и должен быть, если хочу быть настоящим. Я посмотрел на Локи особым взглядом, я уже знал, как нужно смотреть. Локи меня понял и немного увеличился. «Давай, давай, смелее», – подбодрил я его. Локи меня услышал: он начал распухать, увеличиваться, и вскоре, встряхнув плечами, надел на себя мое тело, словно пиджак.

– Посмотри, Андрей, кто это к нам пришел? – раздался голос Хии.

Я обернулся и увидел губастого. Ему стало скучно одному, видите ли, и он решил прийти к нам. Действительно, почему бы не походить? Самочувствие неплохое, ноги свободны. Я обернулся к губастому, и мой гнев возрос непомерно. Я почувствовал, что желаю его уничтожить прямо сейчас, уничтожить голыми руками, и я ощущал, что легко могу это сделать. Но я знал, что еще не получил от этого жалкого существа всего, что должен взять. Я и Локи, Локи и я убьем его позже. Не сейчас, немного позже, но убьем обязательно. Я резко обернулся к губастому и закричал страшным голосом:

– А ну, брысь на место! – лик мой был ужасен, в этот момент я мог бы убить взглядом. Губастый развернулся и заковылял к белому креслу, где ему надлежало сидеть и ждать моего суда. У него было что-то не так с ногой. То ли я, то ли Хия что-то ему сломали или порвали. Я вспомнил про Локи в себе, сосредоточился на нем и приказал:

– Займи свое место! – Локи вовсе не спорил и, уж тем более, не боролся со мной. Просто ему казалось, что занимая всего меня, он поступает как должно. Я указал Локи его истинное место, и он безропотно съежился. Снова где-то в глубине меня был маленький человечек – двуличный, гневливый и очень жестокий. Но это был уже не я.

– Если бы ты мне не рассказала про Локи, я бы его увидел? – напрямую спросил я Хию.

– Разумеется, нет, – ответила девушка.

– Он существует на самом деле?

– И да, и нет. Тебе главное понять, что он не враг. С его помощью, адресуясь к нему, ты можешь управлять временно высвобожденной частью твоей личности.

– То есть, его нет?

– Его нет, – согласилась Хия, – но тебе так считать совсем невыгодно.

– И долго мне с этим ходить?

– Не очень. Пару часов. Может, немного меньше, может, чуть больше. Это зависит от сопротивляемости организма. Но поверь мне, вскоре после того, как закончится действие этой, как ты ее назвал, «ириски», тебе захочется испытать это снова.

– Довольно! – прервал я Хию. – Про ириски я с тобой еще поговорю. Сейчас у нас мало времени. Пойдем, побеседуем с нашим дружком. Уверен, у него есть, что рассказать.