Текст книги "Проект: Полиморф. Созданный монстр. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Liziel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Эйнаор ждал брата уже в дворцовом ангаре, сидя на пороге шаттла, как молодежь на увале из летного факультета Академии. Волосы подобраны в смешной торчащий хвост на затылке, поверх светлой рубашки накинута просторная жилетка, будто бы растянутая с годами от носки. А темные брюки заправлены в высокие ботинки с пестрой шнуровкой, как ныне любят столичные парни до тридцати. Лаккомо себя на его фоне ощутил каким-то педантичным преподом на прогулке.

– Да ты опоздал! – с изумлением заметил Эйнаор, вставая с порога шаттла. После чего заметил у брата большую характерную плоскую папку. – Глазам не верю!

– Не язви! – предупредил Лаккомо, поднимая указательный палец и удобнее перехватив свою покупку за ручку, хлопнул дверцей флаера позади.

Эйнаор примирительно поднял ладони и широко улыбнулся.

– Эан с нами полетит? – спросил Аллиет-Лэ, поднимаясь по крутому трапу в шаттл.

– Нет, решил остаться с Мариэллой и присмотреть за ней, – Лоатт-Лэ посторонился с прохода. – Она на последнем месяце, и Эан стал параноиком. Я его вижу только по ночам, а остальное время он дежурит с ней. Когда не в разъездах.

– Ясно, – Лаккомо зашел в тесный отсек, набрал на боковой панели команду к закрытию трапа и пристроил свой груз в сетчатый карман на стене.

– Сегодня без скафандров? – уточнил Эйнаор, заглядывая брату через плечо.

– Без, – отозвался Аллиет-Лэ и добавил успокаивающе. – Я помню, что тебе не понравилось, и позаботился об этом.

Эйнаор терпеливо ждал у другой стены, пока брат закончит копошение. Лаккомо заметил это, вздернул бровь в ответ на щекочущее нервы чужое внимание. И когда дверь шаттла с герметичным щелчком встала на место, Эйнаор шагнул к брату и с удовольствием крепко обнял, зависнув с наслаждением так, будто прижался к грелке. Ментальная связь тут же дернулась и приятно натянулась.

– Я скучал, – тихо сказал младший, словно признаваясь в чем-то сокровенном. На душе его, тем временем, словно заращивались очередные мелкие царапины.

– Я тоже, – шепнул Лаккомо, чувствуя, как успокаивается от застоявшегося незаметного напряжения.

Мимолетная терапия будто помогла перезагрузиться. Близнецы отстранились друг от друга со светлыми улыбками, оставив позади пласт тревог и лишних забот. Полностью забыв о меланхоличном настроении, Лаккомо тихо хмыкнул, а потом махнул Эйнаору приглашение отправляться в кабину.

– Я сегодня не завтракал на всякий случай, – уточнил Лоатт-Лэ, садясь на свое место и пристегиваясь.

– Если бы я хотел продемонстрировать тебе невесомость, то я выбрал бы шаттл поменьше, – с обиженным укором отозвался Лаккомо, – набирая команды на приборной панели, которые сообщали дворцовому центру управления полетами об отбытии.

– Я не мог гарантировать, что не познакомлю тебя со своим завтраком, – парировал Эйнаор.

Лаккомо брезгливо сжал губы от тут же подкинувшей картинку фантазии. Руки тем временем делали все автоматически. А что не выполнял сам Аллиет-Лэ как пилот, то за него делали ангарные установки. Механика поворачивала площадку шаттла в сторону выхода. Массивные створки открывались, пропуская в помещение солнечные лучи. В ангаре даже не требовалось дежурство техников, вся отправка кораблей и флаеров проходила дистанционно и отслеживалась несколькими операторами на верхних этажах.

– Ну что, ты готов? – спросил последний раз Лаккомо, кладя руки на штурвал.

– Обещаю к кораблю сильно не ревновать, – улыбнулся Эйнаор, сидя прилежно сбоку и закинув свой торчащий хвост сверху на подголовник.

Улыбаясь, Аллиет-Лэ отправил шаттл в небо. Сегодня он взлетал бережно, без тяжелой перегрузки, которая давила бы на голову. Без свиста и огненных всполохов по обшивке. Сейчас Лаккомо никуда не спешил, потому что сегодня исполнялась его заветная мечта. Так получилось, что Эйнаор за все свое время жизни поднимался в космос впервые. И чтобы не испортить брату впечатления от этого приятного момента, Лаккомо решил устроить ему из этого полета сказку.

Ясное утреннее небо наливалось густой тьмой по мере выхода шаттла из атмосферы планеты. Просторные оконные панели открывали широкий обзор на вспыхивающие звезды, которые проявлялись на синем небосклоне. Близнецы молчали, и в кабине можно было слышать, как постепенно затихает снаружи шум, принимая мелкий кораблик в объятья безграничной тишины космоса.

Эйнаор восторженно смотрел вперед, чувствуя как постепенно ослабевает давление перегрузки. Он не считал время подъема, но ему казалось, что оно прошло очень быстро. Вот еще недавно глаза слезились от яркого чистого неба, а сейчас солнце было уже где-то в стороне, а пространство вокруг раскрасилось искрами бесчисленных звезд. Их было больше, чем в ночном небе с земли. Больше даже, чем глухой ночью на далеком острове, в нескольких часах пути от столицы.

И эти звезды будто бы пели. Звенели мелодичным переливом сквозь тишину, баюкая в своей вечной музыке нового гостя.

А потом Эйнаор начал замечать растущую белую точку. С каждой минутой она обрастала деталями. У нее появлялась странная форма и угловатые черты. Отдельно стоящие прямоугольники и даже кольца. И в этих кольцах, словно игла или наконечник копья блестел дерзкой белизной сам «Стремительный».

Словно специально, Лаккомо постарался заложить красивый маршрут, подлетая к верфям сбоку. «Стремительный» был не единственным кораблем, который обслуживала эта станция, но на его фоне терялись остальные суда. Что говорить про рой мелких рабочих корабликов, который сновал вокруг белоснежных ботов, что-то беспрерывно сканируя, проверяя, просвечивая.

Эйнаор видел «Стремительный» второй раз в жизни, и вновь, когда тогда на площади он восхищал великолепием. Будто вся давно утраченная мощь их народа собрала однажды последние крохи и родила это чудо. Неповторимый, он был создан, чтобы побеждать. Создан править. И, конечно же, создан устрашать.

Лаккомо пролетал мимо верфей, встраиваюсь в поток мелких кораблей. Работающая программа диспетчеров проложила виртуальный маршрут, который тут же высветился поверх обзорного лобового стекла. В пределах любой станции начинались строгие правила движения, которые регулировали программы.

Лоатт-Лэ решил ничего лишнего не спрашивать и не заморачиваться подробностями. Сердце невольно ускорилось, предвкушая новые впечатления. Когда-то он мысленно отказался подниматься на «Стремительный», потому что считал, что ему него там делать. Но многое меняется…

Эйнаор искренне любовался обводами корабля, различая все больше мелких деталей на обшивке. Где-то маскировались оружейные турели. Плоскими и приплюснутыми куполами, едва выступающими за общие формы, поблескивали в свете солнца излучатели и антенны. О назначении большинства элементов Лоатт-Лэ даже не пытался гадать, зная, что ему это вряд ли когда-то пригодится. Но величие, которое излучал корабль, действительно, тронуло его душу, и правитель со смирением согласился, что если такое создание является собственностью, то брат не зря стремится наверх.

Куда направлялся их шаттл, Эйнаор не понял до того момента, пока мелкая створка ангара не открылась перед ними. Тогда Лоатт-Лэ успел ужаснуться, как они проскользнут в нее на такой скорости. Но спохватился и понял, что обманулся пониманием космических расстояний. До ангара их шаттл летел еще пару минут. И лишь когда все обозримое пространство за лобовым стеклом заполнили борта «Стремительного», их кораблик с комфортом влетел в просторный зев ангара.

Первое, что бросилось в глаза Эйнаору – это строгость и технологичность. В то время как во Дворце невозможно было полностью избавиться от старого монументального дизайна, «Стремительный» вобрал в себя всю эстетику утилитарности и стиля. И когда створки ангара позади шаттла закрылись, до Эйнаора начали доноситься первые звуки шипения и накачки воздуха обратно в помещение.

– Какова программа мероприятия? – иронично спросил Эйнаор, отстегиваясь только следом за братом.

Лаккомо не спешил собираться и выходить, дожидаясь сигнала автоматики о безопасности снаружи. И пока помещение еще было непригодно для людей без скафандров, к шаттлу первыми юркнули от стен разные боты, которые приняли на себя роль первых стыковщиков и тестировщиков.

– Сперва с тобой мы идем на мостик.

– Занятно…И почему я сразу не веду тебя в тронный зал… – риторически спросил Эйнаор.

– Им понравится твое присутствие, правда, – заверил Лаккомо, видя как дверь в дальнем углу ангара открылась, и, помимо техников, к ним направились две фигуры в офицерских формах. После чего встал и потрепал брата по плечу. – Идем.

Эйнаор подскочил следом, и пока брат вытаскивал из ремней свою папку, закинул через плечо небольшой рюкзак мешковатого вида. На вопросительный взгляд хозяина корабля младший просто развел руками и ответил:

– Сменные вещи. Ничего особого.

– У меня бы нашлось, что тебе выдать…

– Так же, как у меня? С личного плеча? – заискивающе стрельнул взглядом Эйнаор.

Лаккомо с улыбкой закатил глаза, ничего не ответил, просто открыл дверь шаттла и направился вниз по трапу. Лоатт-Лэ выскочил следом за ним, стараясь на ходу подстраиваться под новую ситуацию в неизвестном месте и с неизвестными порядками.

Но на удивление короля, обоих торийцев, направляющихся к ним, он сразу узнал.

– Командир! – прилетевших правителей кивком поприветствовал седой сухощавый старпом. – Ваше Величество!

– Калэхейн! – просиял и искренне восхитился Эйнаор. – Сколько лет, а ты не изменился!

В порыве чувств, Лоатт-Лэ даже шагнул к старшему мужчине и с уважением обеими руками пожал ему ладонь. Бывшего преподавателя академии Эйнаор тоже в свое время знал лично и проходил у него несколько частных курсов по пилотажу.

– И я рад встрече, – тепло и по-дружески улыбнулся ему старпом. – Вы же словно молодеете.

Эйнаор счастливо расцвел и только пожал плечами.

– Но теперь не только вы, – добавил Калэхейн, косясь на Лаккомо. – Думаю, это вас надо благодарить за то, что спасли нашего командира и вернули ему вкус к жизни.

– Что вы! – отмахнулся Лоатт-Лэ. – Если б не вы, то мне не осталось бы кого спасать.

Лаккомо хотел мелочно возмутиться и напомнить о своем присутствии, но Эйнаор уже успел переключиться от старпома к молодому мужчине с сияющими синими большими глазами, отчего его лицо выглядело юным.

– Правильно ли я помню… – вспоминая, сощурился Эйнаор. – Ниови? Адъютант моего брата?

У Лоатт-Лэ была замечательная память на лица и имена в досье, и он обращался первым без представления только в случае своей полной уверенности. Но молодому адъютанту не обязательно было знать, что Эйнаор скрупулезно изучил ближайших членов экипажа брата и наизусть помнил всю пока короткую биографию помощника. Выходец из глубинки колонии, средний сын в семье, отличник с пометками о подростковых самоотверженных эпизодах. Рассчитывал вырваться из закрытого мира и вытащить семью, набрал высокий балл для вступления в Академию, неконфликтен, но имеет минимум две отметки о проведенных дуэлях в защиту своей чести, общителен, дотошен. После ряда тестов собрал хорошие рекомендации на штабную работу и, по распределению, должен был быть отозван обратно в колонию, где затерялся бы в наземном центре. Но своевременное письмо, витиеватый обход отдела кадров и упертость, с которой Ниови вильнул по всем законам об исключениях, донесли его досье с результатами всех тестов до командира «Стремительного». Лаккомо им заинтересовался, вызвал однажды в доки и после непродолжительного личного разговора убедился, что колонист не только фанатеет по легендарному кораблю и мечтает о службе в его экипаже, но и скрупулезно собрал массу обрывочных сведений о частностях на борту. Которые командир предпочитал не разглашать и не хранить в широком доступе. А к сведениям прилагались и личные выводы, за которые, в придачу с искренностью и верностью, Аллиет-Лэ дал ему работу при себе, легким росчерком расширив свой укомплектованный штаб на еще одного человека.

Правда, несмотря на неожиданное назначение, Ниови себя уникальным не считал. И сам факт того, что его вспомнил и признал правитель, мгновенно вознес настроение адъютанта до небес.

– Совершенно верно, Ваше Величество! – вдохновенно с деловой выправкой просиял помощник.

– Надеюсь, мой брат не сильно тебя загонял, – фривольно добавил Эйнаор. – Потому что мои помощники последнее время в шоке от моей бурной деятельности.

Ниови мелко растерялся, и его взгляд забегал от командира на его брата. И если к выходкам, чувствую юмора и прочим неформальным вопросам от Аллиет-Лэ он уже привык и знал, когда можно подыграть, а когда стоит придерживаться похоронного тона, то правитель был для него загадкой. Образ, который он себе представлял об Эйнаоре, рассыпался от одного только его внешнего вида. И где у короля заканчиваются причуды и начинаются каверзные вопросы, молодой адъютант сейчас спешно гадал.

– Да нет, что вы…– нашелся Ниови, уловив смешливые оттенки в словах Эйнаора. – Скорее, это нам приходится его разгружать.

Лоатт-Лэ утвердительно покачал головой, обернулся на Лаккомо и уверенно так серьезно добавил в тон:

– Понимаю. Он всегда такой.

Ниови сделал лучшее, что мог и подыграл, хотя глаза у него по-прежнему оставались внимательные и напряженные.

Лаккомо же остро наблюдал за манерами брата, в душе восхищаясь и возмущаясь одновременно. За пару фраз близнец уже успел купить хорошее расположение к себе у двух ближайших помощников.

– Ладно, не обращайте внимания на мое чувство юмора, – спасовал Эйнаор, поднимая руки, – Я просто взволнован.

Аллиет-Лэ ему не поверил, но все равно принял, как успешную отмазку.

– Калэхейн, – неформально обратился Лаккомо. – Мы сейчас зайдем ко мне в кабинет, потом заглянем ненадолго на мостик. Остаток дня порядок снова на тебе.

– Без проблем, командир, – отозвался старпом, поняв намек верно, и к приходу Лаккомо с королем обещался проследить за порядком в дежурной смене на мостике.

– Ниови, есть для меня что-то важное? – спросил Аллиет-Лэ, заранее скептично настроенный к проблемам.

– Никак нет, – ответил адъютант, а потом тоненько улыбнулся. – Разве что конструкторский отдел Цинтерры желает прислать своего майора с независимыми экспертами для снятия показаний с боевых механоидов. Но, по вашему приказу, я взял на себя смелость передать, что техобслуживание транспортировочного носителя после усердных испытаний – задача первостепенной важности и продлится от трех до пяти суток. За время которых повышенное излучение сканирующих аппаратов внесет помехи в их тонкую экспертизу. …И способствует облысению всех посетителей грузовых ангаров.

Лаккомо тихо прыснул и успокоился.

– Полагаю, они тут же передумали? – спросил он.

– Отложили визит до «стабилизации излучаемого фона», – сдерживая ухмылку, ответил Ниови.

– Превосходно, – обрадовался Лаккомо. – Если что, для всех чинов младше Адмирала меня нет, и я отдыхаю на планете.

– То есть, – адъютант на мгновение поднял взгляд в потолок. – Погружены в кропотливую административную работу государственной важности…

– Точно! – согласно махнул указательным пальцем Лаккомо, а потом, уже обращаясь к брату, пригласил его на выход из ангара. – Ну что, идем.

Техники в комбинезонах, тем временем, привычно суетились в ангаре, принимая шаттл и готовясь отгонять его на подзарядку и стандартную проверку. Старпом и адъютант направились следом за братьями на небольшом отдалении. Однако, Эйнаор все равно не дождался уединения и тихо уточнил:

– Про облысение, это серьезно?

Лаккомо покосился на брата, и скептично нахмурился.

– Нет, конечно.

– Аа…– многозначительно протянул Лоатт-Лэ, удобнее перехватывая свой рюкзак на плече.

За прочными и небольшими дверьми, ведущими в ангар, вся группа проследовала в шлюз, напомнивший Эйнаору о системах безопасности где-нибудь в лабораториях. Король, не стесняясь, глазел по сторонам, боясь даже представить, как люди вроде техников могут разбираться во всем этом с виду однообразном наполнении панелей на стенах. Конструкторов космических кораблей Лоатт-Лэ причислял мысленно примерно к тем же гениям, которые строили и закладывали глифы в Золотой Дворец.

Эйнаор послушно шел рядом с братом, и вскоре они свернули к длинному коридору, который хоть и был оформлен без изысков, уже явно служил проходной зоной для персонала. Здесь старпом и адъютант по-деловому покинули братьев и свернули к ближайшим лифтам. В то время как Лаккомо повел брата чуть дальше по коридору.

Сейчас пока «Стремительный» стоял в доках, в коридорах попадалось на глаза мало народа. Среди них в основном был вооруженный кейсами технический персонал с маркировками на комбинезонах. Иногда встречались пилоты, что-то по дороге активно объясняющие друг другу. По знакам отличия Эйнаор различил даже члена старшего офицерского состава службы безопасности, который тоже, по-видимому, недавно прибыл на «Стремительный». Или наоборот, готовился к отлету.

Но больше всего Эйнаора поразило обилие мелких ботов. От шустрых коробов, которые сновали по узким боковым полосам пола до левитирующих зондов, проверяющих что-то под потолочными перекрытиями. Добило Лоатт-Лэ скопление мелких многоногих блестящих ботов, с которыми явно общался один занятый работой техник, от которого в проходе виднелись только одни ноги. Боты по его указке цепко перебирали лапами по панелям и оголенным недрам корабля, то разъединяя какие-то контакты, то подавая технику сменные детали размером с пуговицу.

– Не помню, чтобы у нас на кораблях в ходу было такое обилие ботов… – тихо сказал Эйнаор, провожая взглядом этот механический насекомоподобный сюрреализм.

– Это одна из наших последних разработок, – ответил Лаккомо. – Конструировали и собирали здесь же на борту. После внедрение механоидов в ОКФ мы взяли за основу их портативные цеха для ускоренной печати мелких конструкций и деталей. За несколько лет подготовили прототипы ботов разного назначения. Довели до совершенства, а потом пустили на воспроизводство для внутренних нужд.

– А кто ими управляет? – спросил Эйнаор, оборачиваясь на ходу и видя, как техник жестом подгоняет одного бота быстрее подать ему то, что нужно. Бот, что характерно, ускорился.

– В ком-то заранее вшиты примитивные программы, – сказал Аллиет-Лэ. – А какими-то управляет сам корабль.

– Что-то вроде своего роя? – догадался король с недоумением, осознавая как это звучит.

– Да, вроде того, – просто согласился Лаккомо, решив не заострять на этом внимание.

Эйнаор щурился, пытаясь расколоть брата на большее. Но близнец старательно держал лицо, будто в этом нет ничего необычного, странного, и вообще они идут не по кораблю со своей механической «микрофлорой», а по герметичной полиарконовой махине, которая, конечно же, никогда не выдаст ошибок и ее армия «паяльников и пылесосов» не высосет ночью всем мозги.

Но Лаккомо, наконец, довел брата до широкой двери и, первым пройдя внутрь, направился к… парковке. Где в обводах техники Эйнаор признал как компактные версии знакомых ему флаеров, так и простые одноместные площадки с рулем управления.

– У вас еще внутренний транспорт есть? – вздернув брови, будто не веря своим глазам, спросил Лоатт-Лэ.

– Помимо вертикальных и горизонтальных лифтов, да, – подтвердил Лаккомо, садясь за простенький штурвал однотипного флаера, который услужливо мигнул огоньком о разблокировке.

– Как-то об этом я не задумывался, – буркнул Эйнаор, садясь рядом, обнимая на коленях свой рюкзак и глядя, как, по сути, простенькая капсула с сидениями поднимается к потолку просторного осевого коридора.

Лоатт-Лэ испытал легкий укол совести за то, что раньше не совсем здраво представлял летучий город, который достался брату. Пожалуй, сейчас, проносясь под потолком над людьми, он отчетливо ощутил мелкую зависть к брату за то, что все это богатство, вся эта инфраструктура и, конечно же, бесценные люди – это то, что он может с гордостью и уверенно назвать своей собственностью. Которую мало того сам собрал и приучил к новому для них порядку, так еще и воспитал в них верность.

Сам он, как назло, не припомнил в этот момент настолько же доверенных у себя людей кроме гвардии и небольшого штаба врачей. Память, конечно, судорожно напоминала про кучу раскиданного кругом по Тории верного народа, но поскольку Эйнаор никогда не собирал их всех одновременно в одном месте, коварный мозг обманывался их малым числом.

В итоге, Лоатт-Лэ заставил себя прогнать унылые мысли и вновь сосредоточиться на экскурсии.

– Странно, что мало желающих так перемещаться, – отметил он, встретив по пути лишь пять похожих флаеров и еще с десяток одиночек на летучих площадках. Хотя осевой коридор действительно располагал к поездкам, хоть и выглядел как большой и прямой туннель.

– Пересменка была почти два часа назад, – ответил Аллиет-Лэ. – Но жилые зоны, как правило, находятся в том же секторе, что и рабочая территория. Обычно достаточно пройти пешком. Реже лифтом. Транспорт в основном для старшего офицерского состава. Или для тех, кому надо пересечь хотя бы одну шестую корабля. И чьи жилые зоны находятся вдалеке от опасной начинки корабля.

– Когда я в детстве видел чертежи, то решил, что такие широкие коридоры – это твоя любовь к дворцовым просторам и гигантомания, – сознался Эйнаор.

Лаккомо мрачно фыркнул.

– Нет, это практичность.

– Теперь-то я понял! – всплеснул рукой король. – Удивлен, правда, что за столько лет этому транспорту вы еще не придумали альтернатив.

– Вообще-то… в разработке, – склонив голову, ответил Лаккомо, бережно не сходя с траектории. – Но мы пока на стадии промышленного шпионажа.

– Поясни… – мотнул головой Эйнаор. – Я не ослышался?

– Военные разработки в одной серии полиморфов предусматривают телепортацию на короткие дистанции, – понизив голос, сказал Лаккомо. – Если нам удастся разобраться, как это работает, то мы внедрим эту технологию и у себя на борту. Возможно, по аналогии с лифтами. Или как-то еще…

Эйнаор многозначительно кивнул, всецело доверяя брату все связанное с технологичными процессами. Он уже понял и видел, что «Стремительный» исключительно по блажи командира начал сильно превосходить серийные торийские корабли по начинке. И дело было не в том, что его конструировали лучшие инженеры. Прогресс не стоит на месте. Но даже те новинки, которые потом перекочевали с флагмана в гражданские суда и боевые патрули – уже устарели.

– И этот человек запрещает мне делать своих полиморфов, – певуче протянул Эйнаор.

– Да, запрещаю, – флегматично и уже спокойно ответил Лаккомо, замедляясь и садясь на площадку.

– Почему? – даже не рассчитывая на ответ, спросил близнец.

– Потому что у нас нет понимания и гарантий, что станет с нашими людьми при пересадке в машину.

Лоатт-Лэ терпеливо вздохнул и приберег пока мнение о тех людях при себе. Разговор о том, кого они вычислили по присланным кристаллам, еще предстоял и был между братьями запланирован. Но Эйнаор мелочно откладывал эту тему, уберегая их с близнецом хорошее настроение.

Флаер припарковался на похожей площадке, и кроме отличий в маркировках сектора она никак не выделялась от остальных. Когда братья покинули капсулу, та мигнула блокировкой. Эйнаор снова следовал, не отставая, и теперь уже, когда Лаккомо вывел его к параллельному одноэтажному коридору, Лоатт-Лэ сообразил, что они прибыли в жилой сектор.

Здесь было… уютно, если так вообще можно сказать про внутреннее убранство космического корабля. Тут был и ненавязчивый настенный декор из лиственных паттернов, и узорное расположение освещения, и мягкое покрытие на полу. Что-то прорезиненное и теплое, на что приятно наступать в любой обуви, независимо от толщины подошвы. Коридоры к жилым каютам здесь расходились в обе стороны от центрального и, привыкший к дворцовым просторам Эйнаор даже посчитал переходы компактными. Но не тесными, как он в тайне боялся. А через несколько одинаковых проходов и вовсе располагались мелкие зоны отдыха с растительностью в кадках, скамейками по кругу и все это выходило к уже известным Эйнаору створкам лифта, лестнице и обязательным дверям с маркировкой спасательного выхода.

Лаккомо повел брата мимо всех коридоров в самый конец сектора. Или в начало? Король давно потерялся, в какой стороне нос корабля. В отличие от близкой к ангарам территории, куда-то спешащих людей здесь не было. Кроме парочки человек, облюбовавших место под кустами в открытой зоне отдыха, Эйнаору поначалу вообще никто не попался на глаза. Но словно в ответ на невысказанный вопрос о людях из недр одной незапертой каюты донесся жизнерадостный гогот, который поддержали другие радостные мужские и женские голоса.

Эйнаор вопросительно показал пальцем в сторону звуков, на что Лаккомо только дозволительно махнул рукой. Но следом за дружным хоровым подбадриванием и свистом раздался чей-то неразборчивый страдальческий вой. А потом в глубину тупикового коридорчика, мимо которого проходили братья, вдруг со свистом вылетела белая подушка, не иначе как по иронии корабля пропущенная наружу резко отъехавшей в пазы дверью.

На возмущенный вопль: «Эо, жопа твоя термоядерная!» Лаккомо замедлил шаг и выглянул из-за спины брата. Эйнаор тоже остановился, раздираемый любопытством. И не зря, потому как спустя несколько секунд в том же коридоре мелькнуло условно одетое мужское тело в одной расстегнутой рубашке по бедра и… парадных перчатках.

Выскочив в коридор, тело склонилось над подушкой, безрезультатно прикрываясь. И только забрав недавний снаряд, черноволосый тип с раскосыми глазами и коротким хвостом заметил движение в коридоре и стрельнул взглядом из-под ершистой челки. А потом мгновенно вскочил, вытянулся, и закрылся подушкой.

– Командир! – бодро и звонко, так чтоб слышали еще остальные гости каюты, поприветствовал он, стоически держа марку. – Эм… Ваше Величество?!

– Почему в перчатках!? – недоуменно, придавая голосу строгости, спросил Лаккомо, возвращая обалдевший взгляд служащего на себя.

– Виноват, командир! Жребий! – не задумываясь, выпалил член команды.

– А, так у вас там еще и жребий?! – уточнил Аллиет-Лэ и остро уточнил. – Во что играете?

– «Пик мастей», – мысленно втягивая голову в плечи, сознался человек.

Лаккомо демонстративно окинул его вид с босых пяток до головы.

– Прощен, – стальным тоном ответил он, но не успел мужчина просиять, как командир добавил. – Но если узнаю, что тебя раздели в гонках, то на смену следующий раз пойдешь в том, что на тебе останется.

– Вас понял, командир!

– Свободен, – и на этих словах человека как сдуло внутрь каюты.

Эйнаор пялился на все с живым интересом, а когда створка со щелчком закрылась, указал в коридор.

– Прости, без знаков не признал кто это… Но ты его даже не накажешь?

Лаккомо подтолкнул брата за спину дальше по коридору.

– Это был Акита. Мой второй старший пилот, – пожал плечами Аллиет-Лэ и не стал договаривать, словно этого объяснения достаточно для отмены какой-либо сиюминутной кары.

На этом фееричные встречи в жилом отсеке по дороге закончились, и за остальными дверьми была тишина. Правда, попался еще один навигатор, который на ходу усердно вел переписку через коммуникатор и едва успел увильнуть в сторону. Опомнившись от неожиданной встречи, тот быстро и безупречно поприветствовал старших и ретировался, вновь спешно что-то печатая и поглядывая на Лаккомо с гостем.

– Мм… Мне кажется, они привыкли, что улетая ко мне, ты не возвращаешься минимум сутки, – сказал Эйнаор, тоже глядя навигатору вслед через плечо. – И сейчас по народу пойдет шухер о твоем возвращении.

Лаккомо без комментариев довел брата до конца коридора, откуда на нижний ярус вел прямой пологий спуск, но, к удивлению младшего, перед самым спуском они свернули налево, где оказалась заветная дверь командирской каюты.

Аллиет-Лэ приложил ладонь к панели сканера, и дверь мягко отошла в сторону, открывая братьям короткий тамбур, откуда виднелись простенькие стены кабинета с рабочим столом.

Эйнаор протек внутрь, изучая все так, словно прицеливался поселиться. Хотя засунув свой скептический нос в кабинет, Лоатт-Лэ не мог не отметить, что братец, по сравнению с ним, страдает аскетизмом.

– Я думал, у тебя тут повеселее, но, смотрю, весело здесь пока только твоему экипажу.

Лаккомо душераздирающе вздохнул, молча прошел внутрь и по-хозяйски сложил папку с материалами в настенный встроенный шкаф за дверцу. Вопреки дворцовой привычке к обилию разной посадочной и декоративной мебели, Эйнаор не придумал, куда в кабинете можно скинуть свой рюкзак и, без приглашения брата, пошел глубже исследовать территорию.

Небольшая гостиная Лоатт-Лэ порадовала чуть больше. Углы комнаты скрадывали встроенные шкафы, от чего помещение не казалось идеально квадратным. На счастье Эйнаора, на полу этой комнаты хотя бы нашелся декоративный ковер поверх стандартного покрытия, но цельно-полимерный столик обтекаемых форм и мягкий диван все равно был накрепко примагничен к полу. Близнец даже специально походя попытался его пошевелить. Ни в какую. Ко всему прочему отсутствовали привычные глазу накиданные подушки, забытые планшетки на столе и лишние стулья, которые по дурной привычке могли бы служить вешалкой.

Слегка украшенные ассиметричным принтом стены были единственным явным декором гостиной. Все остальное, что приметил Эйнаор – это широкий экран с какими-то рабочими графиками и обилие пазов от огромного числа встроенных шкафчиков, которые, казалось, занимали все стены. В них Лоатт-Лэ, конечно, без разрешения не полез, но подозревал, что и там внутри он найдет педантичный порядок.

Не придумав ничего лучше, Эйнаор кинул рюкзак на диван и сам рухнул рядом, еще попружинив для оценки мягкости. Диван в мягкости не разочаровал. Но с его ракурса Лоатт-Лэ приметил одинокий фруктовый куст высотой почти с человеческий рост, который торчал из герметично закрытой кадки. Аккуратно прикрытый грунт в горшке Эйнаора добил, и, не обращая внимания даже на прозрачную панель в стене, за которой стояла какая-то мелкая сувенирка, король возмущенно воскликнул:

– Лаки! Какого хера?!

Лаккомо непонимающе подошел и устроился на подлокотник, прицеливаясь к рюкзаку, будто собираясь и его куда-то засунуть прочь с глаз.

– Какого хера – что? – уточнил он спокойно.

– Я не припоминаю за тобой такого… – он всплеснул руками, даже не зная как назвать.

– Эйнэ, это космический корабль, – командир был само терпение. – И иногда здесь случаются перегрузки или отключение гравитации.

Эйнаор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но захлопнул, осознавая всю глупость.

– И если я не хочу, чтобы у меня в кровати образовалась земля из кадки или чтобы я сломал спину об острые углы при каком-нибудь ударе по кораблю, то приходится принимать меры.