Текст книги "Дримлайф (СИ)"

Автор книги: Liz Elzard

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Ну, – парень стянул с себя запачканную футболку и, оставшись в джинсах, уселся по-турецки прямо на крыше, – я весь твой.

Ты что делаешь, чёрт тебя дери? Оденься обратно, садист! Я топталась в сторонке, пялясь на голую спину Анри. – Я же умру сейчас, давай быстрей, – тот жалобным голоском поторапливал меня. – Да, – ожила я и, багровея, направилась к раненому. У того наготове уже лежала аптечка. Я уселась напротив и стала в ней рыться. Бинты, какие-то колбочки, пластыри. Мы же во сне! Зачем это всё нужно? Но, видимо, всё не так просто. От безысходности я отыскала антисептик и марлю, а затем попыталась вспомнить все уроки безопасности жизнедеятельности, которые нагло проспала. На самом деле я сотню раз видела, как обрабатывают раны, поэтому не усомнилась в своих способностях, но взгляд полуголого парня меня выбивал из колеи. Я старалась не смотреть на него, а тот так и сверлил насмешливым взглядом, как будто специально заглядывал в мои глаза. Руки тряслись, но кое-как я справилась и принялась протирать продырявленный лоб. Анри поморщился: – Ай, как больно! – нарочито заныл он, отчего я вздрогнула. Я усиленно старалась игнорировать его выходки, однако собственные неуклюжие действия только вгоняли в краску. Кажется, моё лицо сейчас было красней всех оттенков красного. Я, протерев рану, озадаченно взглянула на дырку от пули. Ранение вновь закровоточило. – Пулю-то я вытащил, – вздохнул Анри, – а вот рана не проходит. – И почему она у тебя не проходит? Это ведь сон! – А вот это, кстати, часть той тайны, которую тебе нужно разгадать. Я задумчиво промолчала, продолжив обрабатывать рану. Мой взгляд нервно дёргался, перескакивая то на рану, то на улыбающегося парня. – Хватит пялиться! – не вытерпела я. – Ой, кто-то здесь стесняется, интересно, кто это такой? – тот всё-таки пощадил меня и зажмурился, негромко хихикнув. Я, надув губы, покончила с обработкой раны. Та наконец перестала кровоточить, и пришло время перевязки. Ой, кому-то я сейчас замотаю физиономию! Пользуясь тем, что Анри расслабился, я дала себе волю. – Ммм! – беспомощно замычала мумия. Я коварно засмеялась, наблюдая это зрелище. Обезвреженный парень внезапно повалился на бок и больше не шелохнулся. Я перестала смеяться, настороженно приблизившись к пострадавшему. Тот подозрительно лежал спокойно. Затем я тут же оказалась прижатой к земле. Сверху на меня свисали растрепанные бинты, а сквозь небольшую марлевую прорезь сверкнули недовольные зелёные глаза: – А теперь давай по-хорошему, – последовало весьма выгодное предложение. Пришлось заново делать повязку. Довольный Анри так и наслаждался тем, что я вокруг него заботливо копошусь. Тоже мне царь! Благополучно покончив с перевязкой, я рассчитывала на долгожданную свободу от обязанностей медсестры. Ага, размечталась. – Ой, у меня ещё здесь болит, – парень дотронулся до груди, а потом до живота, – и здесь тоже, а ещё тут. Я подозрительно прищурилась, нехотя разглядывая идеальное тело пациента. – Нет здесь ничего! – возмутилась я, так и не найдя каких-то повреждений. – Но ведь болит же, – проскулил тот. – Боже, мы во сне, что у тебя ещё может болеть? Я без предупреждения ткнула пальцем прямо туда, куда показал на себе Анри. – Ах! – театрально издал он. – Ох! А я быстро поняла, что это он специально так, притворяется. Только краснеть заставил своими охами. Хитрый парень, видя мою реакцию, неожиданно засмеялся, будто бы его больше не тревожили никакие спазмы. Я растерялась: с меня, небось, смеётся, негодяй! Тут ему, значит, пытаются помочь, а он со смеху покатывается. – Я так давно не видел смущающейся девушки, – признался вдруг Анри. – Что, в тюрьме сидишь? – съязвила я. – Если бы, – с улыбкой сказал тот, утирая выступившие от смеха слёзы. Специально издевался, значит. Однако план мести я придумала ещё с момента, как этот бесстыдник посмел снять футболку. Я внезапно принялась его щекотать, и парень, захохотав, задёргался, как от электрических разрядов. Затем он в ответную пытался щекотать меня, после чего мы сцепились в неравной схватке, кувыркаясь по крыше. К счастью или нет, но это занятие быстро надоело нам обоим, и мы в итоге просто устало распластались на шершавой поверхности, уставившись на небо. Закат здесь никогда не заканчивался, что оставалось для меня загадкой, но оттого он и был чудесен. Осторожно повернула голову, незаметно взглянув на лежащего рядом парня. Тот задумчиво смотрел в высь, словно там оставалась часть какой-то очень важной мысли. Странно, но сегодня Анри показался мне совершенно другим, а может, он просто невольно раскрыл мне какую-то свою сторону. Ведь он наверняка не такой жестокий и беспощадный, каким показался вначале. Однако мне не хотелось быть наивной, поверив в иллюзию этого мгновения. Если я привыкла видеть его плохим, то пускай он таким и останется в моём представлении до тех пор, пока истинная доброта не оправдается. Между тем парень незаметно улыбнулся. – Ну и какие испытания будут сегодня? – скисла я, смирившись. – Пожалуй, на сей раз твои испытания пройдут в реальности, – устало зазевался Анри, – если напишешь хорошо итоговые и ваш класс выиграет сертификат на каток, то сможешь устроить в новогоднюю ночь небывалое веселье, я даже мешать не буду. Так что всё в твоих руках. – И что, ты даже до тех пор меня не будешь мучить? – удивилась я. – Посмотрим, – того окончательно разморило, – а сейчас давай просто полежим в тишине. Странно слышать подобное от него, на самом деле. Я озадаченно взглянула на Анри. Он мгновенно провалился в полудрёму, полностью позабыв про меня и наш совместный сон. Чем же парень занимался всю эту неделю? И почему сегодня ведёт себя иначе? Осторожно приблизилась и коснулась небольшой пряди, окрашенной в мятный цвет, которая торчала из-под повязки. Меня вдруг одолело чувство дежавю, как если бы я когда-то так уже делала. В голове промелькнуло какой-то неясный отрывок воспоминаний, будто бы я точно так же сидела напротив парня и из любопытства трогала его необычно окрашенные волосы. Задумчиво нахмурилась, оставив свою ладонь на его голове. Когда-то такое уже случалось и как будто было не во сне, а в реальности, но очень давно. Меня взволновала эта мысль. Я не могу вспомнить что-то очень важное, наверняка являющееся ключом к разгадке тайны личности Анри. У меня возникло очень навязчивое чувство, будто когда-то мы уже встречались. И ведь это безмятежное сонное лицо, эту зелёную прядь, выделяющуюся среди черноты волос, я однозначно видела. Анри слегка поморщился от моего прикосновения, но не проснулся. Осторожно убрала руку. Парень больше не проснулся и остался лежать неподвижно. Осторожно поднялась, чтобы не разбудить его ненароком, а то ещё взбредёт ему что-нибудь. Я на цыпочках подкралась к выходу и спустилась в здание. Тут же меня привлёк странный звук, приглушённо доносящийся откуда-то из коридоров. Прислушалась: да это же одна из песен на моём телефоне! Причём та самая безымянная. Стала искать источник звука, однако он будто отдалялся. Наверное, где-то есть открытая дверь – догадалась я. Однако в хаотичном лабиринте коридоров было трудно понять, куда дальше сворачивать. Затем после недолгих попыток разыскать ту саму дверь, я заметила силуэт, стоящий напротив одной из дверей. – Лисси, ты последняя, кто… – сонно пробормотал Анри, оборвав фразу, будто не собирался ничего говорить. Лица парня не было видно под вуалью тени. Его силуэт проплыл в зияющий проём, одиноко скрипнула дверь и щёлкнула засовом. Я, опомнившись, подошла к уже запертой двери. Открыть её так и не смогла. Суета, гул, оживлённый галдёж – привычный хаос сегодня особенно казался напряжённым, а всё потому что началась решающая неделя. Отовсюду только и слышались разговоры о контрольных работах и о том, что будет с теми, кто безнадёжно провалится. О втором я и слышать не хотела. Ну а кому захочется все каникулы возиться с дополнительными заданиями? Разумеется, все мы (и даже я) усердно готовились к такому важному событию, отчего в атмосфере царила надежда с примесью какой-то лёгкой тревоги. Я же, поборов волнение, настроилась на то, чтобы не проиграть Анри, да и хотелось в кои-то веки поработать для себя. Звонок, заставивший каждого задумавшегося ученика вздрогнуть, застал нас врасплох. Все шумно уселись на места, дожидаясь волнительного момента, когда в руки попадут задания. Я даже вооружилась счастливой ручкой, которую мне как-то раз подарила Лилит, и терпеливо делала глубокие вдохи-выдохи. Сегодня наше первое испытание выпало на математику. Я лишь понадеялась, что все те знания, которые упорно вдалбливала сама себе, всё-таки остались в моей голове, и я не застряну на одном задании, как в прошлый раз. Если так не повезёт, то придётся мне позабыть об отдыхе… Ну уж нет! Я пробьюсь! Началось. Тишина, нарушаемая лишь мимолетной вознёй, заполонила кабинет. Строгий, внимательный взгляд миссис Аспен гулял по классу и держал каждого любителя шпаргалок в напряжении. Я с охотой начала строчить решения, почти не отрываясь от писанины, отчего взгляд преподавателя так и застрял на мне. Видимо, никто и не ожидал, что Олисава Ридж в этот раз будет во всеоружии. Однажды меня уже поймали за списывание, но теперь-то я могла полностью довериться своему разуму, что, собственно, вызвало немое недоверие у миссис Аспен. Та даже несколько раз подходила к моей парте, стараясь взглядом выудить хоть одну шпаргалку, но оные так и не обнаружились. Я даже незаметно улыбнулась: здорово, оказывается, всё знать. Не утратив былого настроя, я точно так же расправилась с итоговыми работами и по другим предметам. Преподаватели, конечно, заметили мой прорыв, и, наверное, это был первый раз, когда всё учительское внимание было приковано к одному человеку. Ещё бы: пассивный ученик внезапно оживает за написанием работы – явно выглядит странно. Но меня это не тревожило: я была честна перед собой и теми, кому придётся проверять плоды долгих мучений. Впервые мне снизошло какое-то облегчение, а тревожные мысли и вовсе перестали волновать. Теперь я не ощущала себя таким ничтожеством, и в один прекрасный момент показалось, что я чего-то стою. Я способна на нечто большее, способна воплотить в реальность самое желанное. И тогда в сердце начинали рушиться преграды и барьеры, оковы разбивались. Что-то изменилось во мне так внезапно и незаметно, словно в душе исчезала назойливая тень. Однажды я вернулась с занятий и, зайдя в комнату, задержалась у зеркала, чего обычно не делаю без надобности. Давно я не смотрела на себя так долго, однако в привычной серой мышке мой взгляд вдруг нашёл нечто прекрасное. Если обычно я не зацикливаюсь на себе из-за того, что попросту стесняюсь своей внешности, то теперь больше не боялась этого делать. Что же успело во мне измениться? Как так вышло, что теперь я замечаю только хорошие вещи? Приподняла чёлку, любуясь своими глазами. Они бы были куда более выразительными, если бы я не поленилась сделать какой-нибудь простенький макияж. Странные мысли полезли в голову следом, а ведь раньше я и не думала вовсе о косметике. Мы с Лилит как-то обходились без этих излишеств: она, белокурая из-за альбинизма, ценила свою природную красоту и принимала себя такой, а я, не в силах смириться со своим телом, попросту боялась каких-либо экспериментов. Ограничилась только покраской волос, а теперь поняла, что к яркому цвету обязательно требуется макияж. Спрашивается, а отчего, собственно, такой страх? Да просто страшно делать что-то без совета человека, у которого есть хотя бы какой-нибудь опыт в этом деле. Куда больше волновал другой вопрос: с каких это пор я так решила? Волнительные дни миновали, и тогда все с нетерпением стали ждать результатов, о чём я больше всего переживала. Но вот белеет свежая вывеска в кабинете нашего классного руководителя: имена, предметы и оценки. Класс так и замер толпой у доски. Я, вытягивая шею, стала выглядывать позади, стараясь разглядеть что-то сквозь торчащие головы одноклассников. Минута напряжённой тишины мгновенно сменилась возгласами триумфа. Пляшущие от замечательных результатов хорошисты принялись на радостях обнимать друг друга, радостно пищать и победоносно хлопать в ладоши, напевать какие-то песни. Когда же очередь дошла до меня, я затряслась от волнения, ища взглядом строчку с моей фамилией. Стало на секунду страшно, ну а потом мои глаза округлели в приятном удивлении: я написала все работы выше среднего! От неожиданной радости сердце бешено заколотилось, а в ногах зашлась приятная дрожь слабины. Хотелось закричать от радости, но вместо этого я столбом застыла у доски, не отрывая глаз от своей строчки, и даже не услышала, как начался урок и в класс зашла миссис Ирен. Та с одобрением заметила моё изумление, а я чуть смутилась и тотчас поспешила на место. Преподавательница искренне порадовалась за наши успехи, нам наконец-то объявили итоги года, а потом уроки закончились. Казалось бы, теперь можно вздохнуть с облегчением, но впереди ещё предстоял новогодний утренник. Здесь меня уже одолели сомнения: а удастся ли нам победить? Казалось, что ещё вчера мы только справились с итоговыми работами, но время скоротечно, и вот я уже торопливо надеваю свой костюм для утренника. Вокруг суета. Мои руки, поправляющие шнуровку на платье, подрагивали от волнения, а тут ещё выяснилось, что наши девушки-рыцари опаздывают. Рядом беззаботно смеялись парни: хорошо им, держатся на своей волне, даже когда наша ещё не начатая сценка незаметно катится к провалу. Том утомлённо поправлял ватную бороду и пытался вынырнуть из своего костюма, в котором наверняка было жарко. Энди щупал волчьи ушки на своей макушке, разглядывал себя тщательно в зеркале, стараясь не допустить каких-либо огрехов, а потом осторожно нацепил на джинсы пушистый серый хвост, который скорей всего был когда-то частью чьей-то шубы, и пригладил мех. Времени до нашего выхода было достаточно. Меня разыскала Кейт и повела куда-то за небольшую ширму. Там сидела Мия, которая сегодня взяла на себя обязанности гримёра. Я чуть поёжилась, узнав, что меня будут красить, но противиться не стала: одноклассница наверняка умело обращается с косметикой. Уселась на расшатанный табурет и приготовилась. Девушка озадаченно разглядывала моё лицо, а затем процесс пошёл. Я смиренно сидела, стараясь не дёргаться, а вокруг меня то исчезали, то возникали вновь мерцающие блестками облачка. Запахло пудрой, клубничным ароматом и душистым лаком для укладки волос. Что же творится? Не терпелось взглянуть на то, что со мной теперь стало. Когда же наконец мне позволили взглянуть в зеркало, то оттуда на меня посмотрела очаровательная незнакомка. Мой взгляд на миг застыл, любуясь образом: вот как, оказывается, можно преобразиться. Мне снизошла какая-то радость, и я, приободрённая своим новым имиджем, приготовилась блистать. Незадолго до начала утренника меня окликнула Лилит, незаметно заглянувшая в закулисье. Мы, завидев друг друга, обменялись радушным приветствием, подруга восхитилась моим нарядом, а затем настояла на том, чтобы сделать несколько памятных фотографий, пока моя укладка ещё не растрепалась. В кои-то веки Лилит удалось меня уговорить, и я не поскупилась на пару снимков. Затем нас обеих заметили наши одноклассники, и тогда всех разом приспичило фотографироваться. Бедная Лилит, с натяжкой улыбаясь, наверняка уже пожалела о своей затее, когда её попросили сфотографировать каждого, да ещё и в разных позах. Я постаралась слинять и заодно освободить подругу, но внезапно меня затянули в толпу для общей фотографии, причем для сохранения полноты образа подтолкнули прямо к Энди. Тот, вскинув руки, сделал вид, будто нападает на Красную Шапочку, а я подыграла ему, состроив испуганную физиономию: как-никак, у меня это выходило лучше всего. Было весело, однако. Правда, веселье долго не продлилось. Очень скоро объявили начало. Снаружи послышалась возня, которая вскоре лениво уселась. Я проводила Лилит и тайком высунулась из-за кулисы, провожая подругу взглядом. Меня вдруг одолела паническая атака: сколько людей пришло! Я-то думала, одни младшеклассники будут, а здесь точно полшколы собралось! Нервно спряталась обратно, слушая отчаянное биение сердца. Дыхание прихватило: перед такой большой публикой никакая запинка непростительна. Все они будут смотреть на меня – разгоралась во мне паника. Снаружи заиграла музыка, означающая начало утренника. Заговорил главный ведущий, обратив всё своё внимание на зрителей. Разодетые ребята из параллельного класса топтались у кулис, готовясь к выходу. Наши одноклассники столпились вокруг Кейт. Та с явным отчаянием с кем-то разговаривала по телефону, нервно сжимая его в руке. В непонимании я подошла ближе. – Как это – стоишь в пробке до сих пор? – полушёпотом возмущалась одноклассница, остальные внимательно подслушивали. – А Тина? Вы что, вместе?! У нас выход через пятнадцать минут! Вы чем вообще думали? Алло? Алло!!! Судя по разговору, звонок был сброшен. Кейт, чертыхнувшись, взглянула на телефон, воздержавшись от того, чтобы не разбить его вдребезги об пол. Чуть остыв, девушка перевела взгляд на нас, молча окруживших её и ожидающих дальнейших указаний, но наш генерал, видимо, окончательно отчаялся. Кейт, горько вздохнув, только схватилась от безысходности за голову: – Всё пропало, – на выдохе пробормотала одноклассница. – Мы придумаем что-нибудь, – обнадёжил Энди. – Да когда уже придумывать-то? – её голос огорчённо задрожал. Ситуация оказалась непредсказуемой, и теперь все мы с волнением ожидали нашего выхода, в призрачной надежде на то, что наши запоздалые рыцари всё-таки явятся в самый ответственный момент. Я подхватила всеобщую панику и теперь точно так же задумалась о том, что теперь делать на сцене, если проблема не разрешится. Том предложил тянуть диалоги, однако каждый из нас прекрасно понимал, что время само по себе ограничено. Дело пахло полным провалом. Вот так ещё не хватало опозориться на своём первом выступлении! Я уже будто слышала в своём сознании издевательский смех Анри, а в мыслях представлялось, как я опять буду выполнять его дурацкие прихоти. Сама себе помотала головой, будто вытряхивая невесёлые мысли. Нервно закусала губы: а блеск для губ сладкий, оказывается. Нужно что-то было думать, пока на сцене отыгрывались другие. Чёрт! В голову абсолютно ничего не лезет. Я куда больше взволнована количеством зрителей, а не тем, как глупо мы будем смотреться в их глазах. Нужно направить силы в другое русло, у меня ведь хорошая фантазия, так почему же я не могу использовать свои возможности? Том закрыл лицо красной варежкой, из-за кулисы зыркнув на спины ребят, которые в завершение своей сценки сделали дужный поклон. Зал зашёлся вялыми аплодисментами, ведущий, осушив предусмотрительно оставленный стакан с водой, продолжил вещать речь, попутно объявляя наш выход. Мы испуганно переглянулись между собой. Кейт, стараясь подавить своё волнение, глубоко вздохнула, её эмоции тотчас скрылись за маской обманчивой уверенности: нужно ведь не выдавать истинное положение. Конечно, утренник утренником, и вроде такой пустяк, но позориться перед столькими людьми никто не хотел. Наши рыцари канули в бездну, и, похоже, их теперь не дождаться. Печальная ситуация, а ведь все мы так старались. Но деваться было уже некуда, наши горе артисты поплелись к сцене. – Надо было назвать нашу сценку «Красная Шапочка и цирк неудачников», – проворчал сквозь ватную бороду Том, на что Кейт чуть ли не огрела того посохом. Выход на сцену вызвал у меня кратковременный волнительный ступор. Как же это страшно, когда зал замирает настолько, что слышен скрипящий под ногами паркет. Готова поклясться, я услышала дыхание каждого человека, прежде чем Кейт негромко шикнула, вернув меня в реальность. Нужно начинать. Слова, мои слова… Я вроде помню всё. Да развяжется мой неповоротливый язык! К счастью, первую часть нашей сценки удалось обыграть без проблем. Мы медленно приближались к концу, а когда выяснилось, что рыцари так и не объявились, наше волнение начало выплёскиваться на сцену. Мы шли к развязке и понимали, что момент, где должны появиться защитники Красной Шапочки, безнадёжно выпадает из сценки. И в чем смысл тогда, если Волк останется безнаказанным? Конечно, можно сделать несчастливую концовку, где главная героиня окажется съеденной вместе с Дедом Морозом, но не думаю, что это поймут дети. Однако в тот момент в моём мозгу неожиданно что-то щёлкнуло. – Не спасти тебе Деда Мороза! – рычал Волк. – Я съем его и тебя, а дети не получат подарков, р-р-р-р! – Ох, какое горе! – Дед Мороз, покачав головой, попытался изобразить огорчение низким голосом. – Нет, ты не сделаешь этого! Я так просто не дам тебе испортить праздник, – трепетала я в ответ на реплику Волка. – Тебе не справиться со мной, – ухмыльнулся Волк. – Я… – и тут я поняла, что должна звать рыцарей, которых нет. Стало тихо. Где-то за кулисами слышалось, как Кейт пытается окончательно не впасть в истерику. Дед Мороз, хлопая голубыми глазами из-под парика, вспотел, Волк застыл в атакующей позе, зал замер. И тогда, когда другой надежды больше не осталось, Олисава Ридж внезапно решается взять ситуацию в свои руки. – Я, Красная Шапочка, – заговорила на полном серьёзе, – паладин ордена Красных Головных Уборов из Синтетики, ни за что не позволю злу в мехах нарушить вселенское равновесие. Кодекс КГУС гласит, что каждый представитель КГУС должен защищать нарушителей любых праздников и обычаев ценой собственной жизни, – я подняла решительный взгляд. Дед Мороз, он же переодетый Том, мягко говоря, обалдел от происходящего эпика. У Энди дёрнулась бровь, благо парень быстро понял, что я импровизирую, и сиюминутно подыграл мне: – Тогда сразись со мной, о Красный воин! Картонные мечи, предназначенные для рыцарей, лежали по обе стороны прямо у кулис. Реквизит я заметила ещё давно и, воспользовавшись вызовом своего противника, ринулась за кулису, ловко ухватив оружие: – О силы света! – я провела ладонью по картонному острию. – Призываю вас наделить мой клинок своим могуществом, дабы свергнуть нечестивого! Энди тем временем тоже не спал и живо прихватил оружие и себе, повторив затем мои действия: – О духи огня! Призываю вас помочь мне приготовить качественный шашлык из человечины! В зале прошёлся смех. Мы оба переглянулись, как бы отмечая, что всё идёт замечательно. – Удар неистового света! – с этим возгласом я понеслась на Волка. – Огненный клинок! – отразил мою атаку тот. – Затрещина прекрасной девы! – придумывала на ходу названия. – Втык священным шампуром! – Невероятный радужный пинок бога пинков! – Майонезный шлепок! – Фирменный! Мега-супер-крутой! – с этими воплями увернулась от всех ударов разом. – Захва-а-а-а-ат Красной Шапочки! Я ловко уцепилась за карманы джинсов Энди и дёрнула вниз. Стало на мгновение тихо, после чего я поняла, что чересчур увлеклась. Почувствовав капельки пота на лбу, взглянула на парня. Обалдевший Волк, краснея, смотрел на меня круглыми глазами, Дед Мороз стоял в сторонке и, судя по физиономии, уже давно перестал понимать происходящее, а Кейт с отвисшей челюстью глядела на нас из-за кулис. Зал мгновенно зашёлся смехом. Энди упал на колени, сделав поражённый вид, а затем замертво повалился: – Это ещё не конец, – прохрипел он. Я победоносно наставила на него меч, глядя свысока: – Орден КГУС оценит ваше пристрастие к фирменному нижнему белью. Затем из-за кулис послышалось подобие боевого клича, и на сцену запоздало ввалились запыхавшиеся девушки-рыцари. Обе, перестав голосить, вначале поняли, что не захватили мечи, а затем, глядя на происходящее, переглянулись: я стою с мечом, а под ногами лежит Энди со спущенными джинсами. – О, а вот и мои доблестные рыцари, – обратила к ним свой взгляд, – уведите-ка нарушителя. Те в растерянности послушались и поволокли за собой несчастного Волка. Затем я возвратилась к обескураженному Дед Морозу, и мы вернулись к оригинальному сценарию. Нам бурно аплодировали в конце. Мы, взявшись за руки, вышли на сцену на поклон. Помню, что Энди сжимал свою ладонь тогда, пускай это и было незначительным жестом, но хотя бы я смогла ощутить, насколько теплы его руки. – Это было просто невероятно! – Кейт в восторге потрясла меня за плечи. – Да уж, очень неожиданно, – пробормотал Том, скорее радуясь тому, что теперь смог освободиться от душного костюма, – и как такое в голову могло взбрести? Я-то думал, что всё, конец, ан нет – народ повеселился. Делаешь успехи, Савок. Я неловко улыбнулась: самой сказать было нечего. Затем обернулась, чтобы посмотреть на Энди. И тут мне стало стыдно за мой выпад на сцене. Я всеми силами заставила себя подойти к нему, чтобы заговорить: – Э…Энди! Прости, пожалуйста! – вымолвила я. – Это было, наверное, не очень приятно, то есть, я хотела сказать… ну… Парень посмотрел на меня озадаченно, будто я несла ту ещё чепуху. – Да что ты такое говоришь? – улыбнулся он. – Круто ведь вышло, даже лучше чем в сценарии. – Да? Но ведь я… – Ты нас спасла от провала, – вставила Кейт, возящаяся поблизости, – не то, что эти бесстыдницы, – она кинула недобрый взгляд в сторону рыцарей. – Верно, – поддержал её Энди. – И всё равно я извиняюсь, – промямлила я. – Орден КГУС – это было просто гениально, – пробормотал парень, – кажется, я где-то похожее уже видел: в книге «Ключ эльфа» о подобном неоднократно ведётся речь. – Да, в новой части как раз есть предыстория о Золотом ордене, – негромко пробормотала я, выдав свой интерес. – Что? Уже вышла новая часть? Когда? – внезапно оживился одноклассник. – Автор ведь брал перерыв на полтора года. – В прошлом месяце книга появилась на полках магазинов, – я удивлённо прохлопала глазами, – и уже есть анонс следующей части, которая выйдет в новом году. – Вот уж не знал. Что ж, радостная весть, – заулыбался Энди. – Ещё будут специальные коллекционные выпуски по отдельным персонажам, – полушёпотом сказала я, будто это была какая-то тайна. – Да ну? – не поверил мне тот. – Это достоверная информация. – Они просто сведут фанатов с ума, – засмеялся Энди. Конечно, то, что Энди тоже любит почитать хорошее фэнтези, я знала, а вот его пристрастие к «Ключу эльфа» стало для меня открытием. Тем не менее, мне было приятно, что в кои-то веки мы заговорили о наших общих интересах. Утренник близился к концу. Нас поджидали итоги конкурса на самую лучшую сценку. Голосование проходило непосредственно среди зрителей, затем жюри подытожило результаты, а мы замерли в ожидании, наудачу сжав кулачки. С объявлением тянули, словно намеренно вызывая волну нетерпения. Длинная речь зам директора очень быстро утомила всех, и мы уже были готовы поторапливать человека, лишь бы тот не томил. – А в ежегодном конкурсе новогодних утренников, – наконец-то речь пошла ближе к делу, и все разом навострили уши, – по результатам общего голосования выигрывает… Мы затаили дыхание, а в зале стало тихо так, будто там никого не было. – Сценка «Красная Шапочка» от наших десятиклассников! Наши одноклассники, вылупившие глаза от радости, радостно заголосили. Зал зааплодировал, улюлюкая. Мы вывалилась на сцену по приглашению зам директора и выстроились в ряд. – И за такую весёлую сценку десятый «А» класс получает сертификат на совместное катание в крытом катке на целый день. Ребята, – тот обратился к нам, вручая цветной буклет, который, вероятно, и представлял собой сертификат, – готовьте к воскресенью свои коньки. Мы дружно покинули сцену под взорвавшиеся аплодисменты. – А я напоминаю, что через двадцать минут состоится дискотека, – продолжил уже ведущий, – ждём вас в актовом зале. После окончания утренника никто не спешил переодеваться: все решили остаться в образе для дискотеки. Лилит отловила меня, когда я собралась сменить наряд и отправиться домой: – Ты что, уходишь? – Ну, дело сделано, – пожала плечами я. – Главный герой всегда скромничает, да? – послышался позади голос Энди. Я обернулась, вздрогнув от неожиданности. – Оставайся, – ловко улыбнулся тот, – а то всё веселье пропустишь. Мои щёки чуть порозовели, отчего я ненадолго уставилась на уходящего в сторону парня. Лилит озадаченно переглянулась между нами: – Это что у вас здесь происходит? – прищурила хитренький взгляд та. – Я чего-то не знаю? – А что происходит? – сделала невинный вид я, пытаясь избавиться от излишков смущения. – Как это – что? – засмеялась подруга. – Ты так посмотрела на него. – Как – так? Обычно посмотрела, – но щёки снова заполыхали, – я так всегда смотрю. – Олли, ты не заглядываешься на людей, я же знаю, – Лилит видела меня насквозь. Мы покинули шумную зону и уселись на небольшую скамеечку в сумрачном, тихом фойе. Какое-то время молчали, наслаждаясь минутками тишины. Я покусывала губы: рассказывать ли такое подруге или нет? Я никогда не делилась с ней о том, что мне может кто-то нравиться. Об этом ровно не знал никто. Однако теперь меня раскрыли, и я должна была поведать свою тайну: мы ведь, как-никак, близкие друзья. Вначале я огляделась, убедившись, что рядом нет случайных свидетелей, а затем вернулась к заскучавшей Лилит. – Знаешь, – робко начала я, – мне нравится один человек. – М? – та вопросительно посмотрела на меня, хотя и прекрасно знала, о ком идёт речь. – Но проблема в том, что он слишком популярен и красив, чтобы заметить кого-то вроде меня, – вздохнула я. – Почему бы не сделать шаг первой и не заявить о себе? – предложила вариант Лилит. – Да куда мне. Это недостижимый идеал. – Иногда ради хорошего нужно постараться, откинуть сомнения и не смотреть на других. – Мне хотя бы просто начать дружить. – Тогда всё намного упрощается, – улыбнулась Лилит и, вскочив с места, потянула меня за руку, – идём! Мы вошли в шумный актовый зал, где под грохочущую музыку уже вовсю отплясывали школьники. В цветных переливах световой установки мелькали подвижные фигуры, и лица сделались неузнаваемыми. Посреди зала мерцала гирляндами ёлка. Лилит продолжала куда-то тащить меня за руку, и пока я, разинув рот, оглядывалась по сторонам, потеряв всякую ориентацию от шума и вспышек света, мы каким-то чудом оказались возле компании наших одноклассников. – О, вы вернулись, – заметил нас Энди. – Да! Давайте танцевать вместе! – беззаботно воскликнула подруга. Я попыталась спрятаться в стороне, но хитрая Лилит крепко удержала моё запястье: – Скоро будет белый танец, – шепнула та мне на ухо, глядя в сторону веселящихся парней, – вот твой шанс. – Но… – Никаких но! Олли, успокойся, это всего лишь один скромный танец. – Всего лишь?! – глухо прохрипела я, пытаясь не вскрикнуть. – Тебя не заставляют признаваться в любви, просто попробуй, – пытались уломать меня. Зная Лилит, я была знакома с её упёртым характером, и порой противостоять её напору становилось сложно, особенно когда дело касалось того, что мне небезразлично. Но, что ещё хуже, я была такой же упёртой, только моя сила двигала меня назад, в отличие оттого, что делала для меня подруга, а она пыталась заставить меня пошевеливаться. Вероятно, у неё это и вышло, но вот заставить танцевать ей так и не удалось. Как и ожидалось, моя персона топталась в сторонке, наблюдая за активностью остальных. Впрочем, я не умела танцевать, а намеренно позориться, да ещё и перед одноклассниками не хотелось. Хотя наверняка после сегодняшнего происшествия моя репутация чуть повысилась: я уже кто-то в этом обществе. Душно. Я устало посмотрела на Лилит, весело танцующая в кругу людей, которых не видела давно, будто черпала энергию из хорошего настроения. Мне бы хотелось пообщаться с подругой наедине, а не стоять забытой в сторонке, но я понимала, что такого веселья в её жизни было мало: пускай человек наслаждается моментом. Не буду мешать. Я снова наблюдатель и теперь гуляла взглядом по залу. Потеряла счёт времени, отрешённо простояв у стеночки, как истукан. Пару раз ко мне подошли какие-то малолетки и попросили сфотографироваться вместе. Я, забывшись, сначала не поняла, а затем вспомнила, что в костюме. Пожалуй, на этом разнообразие и обрывалось. А когда находиться в зале стало совсем невыносимо, я принялась искать взглядом Лилит, которая растворилась где-то в толпе и уже танцевала далеко от меня. Думаю, если я выйду на пару минут, то она не заметит моего временного отсутствия. Чуть шатаясь от головокружения, побрела к выходу сквозь танцующий народ. Я повернула голову, чтобы убедиться, что Энди никуда не ушёл, затем взгляд вернулся обратно. Меня вдруг передёрнуло. Прямо по курсу, в шагах двадцати, стоял парень, он не танцевал и тем выделялся из толпы. В неоновом свете его крашеная прядь будто подсвечивалась бледно-зелёным. Анри посмотрел в упор прямо на меня, а затем улыбнулся, видя моё изумление. Затем мне в глаза ударил кратковременный свет. Я, моргая от недолгой слепоты, заметила, что парень исчез, и тотчас направилась туда, где только что его видела. В том, что это был Анри, я не сомневалась. Только зачем ему понадобилось сюда приходить? Решил убедиться, что наш класс одержал победу? Я ничего не понимала. Привыкла, что меня преследуют, но почему-то здесь мы не пересекались близко, чтобы заговорить, например. Я уже не в первый раз замечаю Анри в повседневной жизни, но так ни разу мы не подобрались друг другу, словно здесь мы были незнакомцами. А может, мне показалось? Поторопилась к выходу, на свежий воздух: в таком состоянии доверять глазам не хотелось. Стало как-то не по себе. В уборной я обеспечила себе максимальную тишину, чтобы прийти в себя. Лишь зашумела вода из-под крана, и мои руки ощутили оживляющую влагу. Отряхнула от мокрых капель ладони и коснулась горящих щёк. Стало легче, и помутнение в голове развеялось. Ещё какое-то время задумчиво постояла у раковины, анализируя увиденное в зале. Меня отвлек звук шагов, рассекающий тишину ударами каблуков, дверь уборной распахнулась. Я неосознанно вздрогнула, повернув голову, затем просто застыла. Анжелика, сначала не заметив меня, замешкалась: зацепилась каблучком за порожек и уронила с ноги туфлю. С досадой фыркнув, нацепила обувь обратно и только потом взглянула на меня. Я сделала нейтральный вид, будто мою руки, краем глаза ощущая, как на меня пялятся с высокомерием. Девушка, одетая в вечернее платье, поправила накинутую на плечи мишуру, хмыкнула, пройдя мимо меня, и заперлась в одной из кабинок. Запахло табаком. Я поспешно вышла наружу, невольно припомнив недавние сны: видимо, нам суждено встречаться в подобных местах. – Куда же ты пропала? – отловила меня Лилит, когда я вернулась обратно. – Да так, выходила на пару минут, – отчиталась я. – А то я подумала, что ты ушла. – Угу. – Олли! Да что с тобой такое? Все веселятся, а для тебя как будто нет праздника, – потрясла меня за плечи та. – Всё в порядке, я всегда такая, – с натяжкой улыбнулась я. – Сейчас ведь белый танец будет! – вспомнила подруга и стала меня подталкивать куда-то. – Лилит! – смущённо провыла я. – Может, не стоит? – Ещё как стоит! А я позову Тома, чтобы тебе нестрашно было. Я немного растерялась: когда это Лилит стала такой уверенной? Конечно, мы, бывает, редко видимся из-за её нездоровья, но чтобы так внезапно отбросить свою застенчивость – это что-то новое. Что же делает с человеком время? Помню, Лилит даже боялась близко находиться с придирчивым одноклассником, вечно норовившим подковырнуть какой-нибудь злой шуткой. Но когда это было? Я до сих пор недолюбливаю Тома за его несдержанность и не решаюсь даже разговаривать, а подруга вон уже где, подошла к нему и с улыбкой заговорила как ни в чем не бывало. Парень аж растерялся, но робким кивком согласился. Лилит мимолётно взглянула на меня, подмигнув, а во мне так и загорелся азарт: не хотелось проигрывать подруге. Энди стоял поблизости, и до него оставалось буквально несколько шагов. Набрала воздуха в грудь и отважно направилась к нему. Сейчас я позову его на танец, мы обязательно потанцуем! Мои губы уже дрогнули, с готовностью выпустить слова. – Энди! – послышался рядом знакомый противный голосок. Анжелика обняла парня сзади и чуть повисла на его спине – в точности, как та дешёвая мишура на её платье! Я, оставшись незамеченной, остановилась, глядя на парочку. Энди смущённо заулыбался, слушая сладкий шёпот девушки, затем они вместе проскользнули в толпу. Музыка сменилась, и народ, разделившись по парочкам, закружил в нежном медленном танце. Я стояла всё на том же месте, глядя, как Энди танцует с Анжеликой. Та прижалась к нему всем телом – легкомысленная, наглая особа! Рядом промелькнули Лилит и Том. Подруга осторожно посмотрела на меня, а затем её взгляд перешёл на одноклассника, которого мне так и не удалось позвать. Мне отчего-то стало досадно, я бы даже сказала, обидно, будто у меня что-то намеренно отобрали, хотя это мне и не принадлежало. Я вышла из актового зала в гардеробную за вещами. Послышалось, как медленная музыка закончилась, но меня это уже не столь волновало. Хотелось уйти домой и не видеть больше всего того, на что я так надеялась. Всё это только лишнее разочарование. Да, я ревную, но никто эту ревность не видит. Зачем я только сблизилась с людьми? – Олли! – меня догнала Лилит. – Куда ты? – Я, наверное, пойду домой, – постаралась сказать это без огорчения. – Точно всё в порядке? – та внимательно взглянула на меня. – Ты выглядишь расстроенной. Это из-за Энди? – Нет, что ты такое говоришь? – я лгала с фальшивой улыбкой. – Я просто очень устала. Как сама потанцевала? – Замечательно! – засияла Лилит. – Вечеринка будет допоздна, ты останешься? Я просто не хочу забирать у тебя этот праздник. – Ой, да ничего страшного, мне тоже уже домой нужно – лекарства принимать, так что не волнуйся. На обратном пути мы, как обычно, проболтали о всякой всячине. Я пыталась говорить на отвлечённые темы, однако у самой мысли были совершенно о другом. Лилит наверняка видела это, как бы я ни старалась скрыть истинные эмоции, но не спрашивала меня. Она просто знала, что так меня можно сильней расстроить, но из-за того, что всё приходится держать в себе, тоже легче не становилось. В конце концов, подруга сама всё видела – здесь больше ничего не потребовалось объяснять. Вернувшись, первым делом заварила себе чай, сладкий, успокаивающий, с лимоном. Переоделась из костюма, в котором проходила весь вечер, в домашнее тряпье, и обворожительная Красная Шапочка снова превратилась в серую Олисаву Ридж. Дома не было никого, а это значит, что ближайшие сутки я предоставлена сама себе. На самом деле, нет ничего привлекательного в таком времяпровождении, и порой привычное одиночество угнетает настолько, что невозможно находиться в собственной комнате. А в школе, наверное, сейчас самый разгар веселья. Мне стоило остаться там ещё ненадолго, развеять нахлынувшую обиду и радоваться дальше, чтобы затем без сожаления вернуться к уединению, но я, как всегда, предпочла томиться в самоанализе за кружкой чая. Ещё и обожглась нечаянно, неудачница. Что ж, раз в любви не везёт, то в другом деле удача наверняка улыбнётся мне. Я долго просидела за написанием новой главы, и что-то меня внезапно так сильно затянуло в это занятие. Сильные эмоции рождают прекрасные мысли, даже если эти эмоции и не такие положительные. Строки взяли на себя все мои переживания, которые за недолгие мгновения превратились в изящные слова, связанные в предложения, строки и абзацы. Нет, это не просто история – это рассказ обо мне и о том, что я собой представляю в своей запертой душе. Течение мыслей прервал шум, донесшийся из коридора. Мои руки замерли над клавиатурой. Прислушалась. Стук? Кого это угораздило прийти на ночь глядя? Я встала, но на полпути остановилась, припомнив недавний дурной сон. Ладони похолодели. Я всё ещё не решалась шелохнуться с места, хотя стук уже и затих. Нужно пойти и проверить, однако дурное предчувствие сковало меня. По полу прошёлся невидимый сквозняк и будто мимолётно пробежался по моей спине мурашками. Волосы встали дыбом. Снаружи послышался какой-то едва уловимый шорох. Показалось? Похоже, забыла закрыть форточку на кухне, а на улице как раз ветерок разгулялся – чего только не придумаешь лишь бы успокоить себя. А форточку я и не открывала на самом деле. Отважный воин, вспотевший и продрогший от холода страха, заставил себя выглянуть за пределы своего укрытия. Коридор пустовал, но что-то всё равно было не так. Запах, внушающий тревогу: здесь пахло чужим человеком – табак с нотками алкоголя. Моя мать ведёт здоровый образ жизни, и не в коем случае не могло быть так, чтобы она пришла сейчас домой. Бесшумно направилась в сторону спальни, дверь в которую была распахнута, чего не бывает обычно. Что-то негромко звякнуло под ногами. Я осторожно присмотрелась: в сумраке мне отчетливо передался тусклый блеск очертаний связки ключей. Точно ключи, мои: вон, брелок в виде зайца, который я вытащила в игровом автомате, когда ходила отмечать день рождения. Рука потянулась вниз, но вдруг остановилась. На ковре темнели грязные следы от ботинок и ещё не оттаявшие комочки снега. Моё тело охватило оцепенение. Я, слыша в голове нарастающие ритмы сердца, посмотрела сквозь дверной проём спальни. Там что-то шелохнулось и, кажется, по неосторожности смахнуло с комода какую-то вещицу. Я дёрнулась, будто упавший предмет стукнул мне по голове. Классика любого триллера – это идти туда, где опасно, так и меня неведомый чёрт дёрнул заглянуть в спальню. Думаю, всё обошлось бы куда хуже, если бы я и вовсе не заметила ничего подозрительного, оставшись сидеть в комнате. Находясь в темноте, я вначале совершенно не поняла, что происходит, но на меня двинулась огромная тень, рычащая и фыркающая, вдобавок, отвратительно пахнущая пойлом. Здоровая рука ухватила меня за плечо раньше, чем я успела завопить не своим голосом. Мощный толчок отправил обратно в коридор спиной назад. Проехавшись вместе с ковровой дорожкой, я нехило ударилась затылком, едва не оставшись без сознания. Неизвестный, воспользовавшийся моей дезориентацией, понёсся на меня, пошатываясь от опьянения. Попутно он что-то мычал, пока его отвратительный голос не перешёл на нечеловеческий рёв. В меня что-то полетело, но мои рефлексы сработали мгновенно. Рядом об стену что-то разбилось и разлетелось вдребезги. Чёрт, я полностью ослеплена темнотой, а выключатель на другом конце коридора! У грубого силуэта что-то блеснуло в руке. Я вжалась в пол, вылупившимися глазами таращась на убийцу. На сей раз всё было по-настоящему. То есть, теперь меня убьют? У меня не пролетала вся жизнь перед глазами, я не видела забытые фрагменты своего детства, не видела даже самых ярких мгновений своей серой жизни. Может, потому что их было не так много? Я должна была увидеть нечто важное, прежде чем от страха и беспомощности отправиться на тот свет от рук какого-то пьянчуги, решившего воспользоваться тем, что я по невнимательности забыла запереть дверь, да ещё и ключи с обратной стороны оставила. Вместо этого я впала в какое-то беспамятство и не почувствовала того, что должно нести за собой невыносимую боль. А когда я опомнилась, то стояла уже на ногах и крепко сжимала в руках швабру, глядя на бездыханно лежащего на полу мужчину, которого, вероятно, я той шваброй и огрела. Схватилась за голову, выронив своё оружие, затем, ловко перепрыгнув обездвиженное тело, метнулась в другой конец и рукой вдарила по выключателю. Сама осталась стоять там, вытаращившись на вломившегося вора. Человек не двигался и не приходил в себя долгое время. У меня затряслись ноги, и я, прижавшись к стене, скатилась вниз. В панике вспомнила про телефон, который всегда лежит в кармане моей домашней кофточки. Руки не попадали по кнопкам. Я усилиями дозвонилась до полиции, где меня любезно попросили подождать ответа. У меня маньяк в коридоре разлёгся! Какой ещё подождать?! Слёзы уже текли по щекам, и я даже не заметила, как начала хныкать от истерики. Телефон Лилит выключен – подруга уже давно спит, мама на ночной смене и просто не сможет сейчас сорваться домой с другого конца города. Время идёт. У лежащего в моём коридоре человека дернулась нога. Он что-то поддато промычал, а у меня чуть сердце не остановилось. Сейчас ведь придёт в себя и точно прибьет! Ему-то будет раз плюнуть прикончить такую малолетку. Остался только один телефонный номер, на который я могла теперь рассчитывать. – Энди! – завопила я, как только на мой вызов подняли трубку. – Помоги! На меня напал маньяк! Он с ножом! Было плевать, насколько беспардонно я нарушила чей-то покой. Сейчас мне просто была нужна чья-то помощь. – Кто это? – ответил ошарашенный голос. – Олли, ты? Что произошло? Где ты? – Он ворвался в мой дом! Я его… а он… лежит на полу, не шевелится! – промямлила я, не в силах связать ни слова. – Скажи свой адрес, я приду сейчас. Я пролепетала свой адрес, проглатывая слёзы. Сейчас у меня было просто немыслимое состояние. Я сидела у стены и рыдала, не сводя глаз с распластавшегося алкаша. Тот, видимо, был неслабо огрет, поэтому до сих пор не подавал никаких признаков своей трезвости. – Олли, – дверь была не заперта, поэтому Энди вошёл незаметно, подбежав сразу ко мне, – ты в порядке? Он положил руки на мои плечи, заставив меня посмотреть в глаза. От его дублёнки веяло морозом, сбитое дыхание судорожно дрожало – видимо, парень спешил. Сам он был весь взъерошенный, запыхавшийся. Во взгляде отражалось ошеломление: наверняка Энди и не ожидал взбудоражиться таким внезапным звонком. Я продолжала надрывисто глотать воздух всхлипами, трясясь у стены. На самом деле, не верилось, что кто-то вот так запросто пришёл мне на помощь. Неожиданно зарыдала во весь голос, как дитя. Затем сквозь завесу слёз почувствовала тепло объятий. На голову легла рука: – Эй, успокойся, – вполголоса проговорил Энди, прижимая меня к себе, – всё будет хорошо, Олли. Его голос, спокойный, мягкий и негромкий, словно предназначенный только для меня, доносился почти над самым ухом. Он был наполнен какой-то неведомой магией, изгоняющей холодную дрожь из тела. Я услышала в своей памяти это ещё раз и готова была слышать снова и снова. Это Энди пришёл, это он сейчас рядом, удерживает меня, чтобы от слабости я просто не свалилась. Но не буду врать: слабость та появилась вовсе не от страха. Я незаметно прижалась к груди парня, убеждаясь, что это не сон. Меня никто не отталкивал: наверняка Энди понимал моё состояние, поэтому дал мне время прийти в себя. – Что здесь произошло? – в коридор пожаловали двое мужчин в полицейских зимних куртках и оценили обстановку. – Добрый вечер, гм, – те наконец-таки заметили меня с Энди. – Да, добрый, – неловко улыбнулся парень. Второй полицейский озадаченно наклонился к бездыханному телу и тут же с отвращением поморщился, затем постарался привести его в чувство. – Ну так в чём дело? – обратились ко мне, я, ещё не оклемавшись, испуганно прохлопала слезящимися глазами. – Потерпевшая вообще может говорить? – Девушка сильно напугана, – ответил за меня Энди, – мужчина ворвался в дом, она пыталась дозвониться до полиции, а затем родителям, но успела позвонить только мне. – Ладно, с этим всё понятно, – пробурчал полицейский, – мужчина ворвался в дом… – Пьяный мужчина, – уточнил его напарник с другого конца коридора. – Пьяный мужчина ворвался в дом… – С ножом. – С ножом ворвался в дом, – продолжал повторять тот, внося каждый раз коррективы, – с этим всё понятно, но как гражданин оказался без сознания? – Ш…швабра, – глухо проговорила я, указав куда-то на пол. – Понятно, всё понятно. Всё обошлось лучше, чем я могла ожидать. Преступника, едва опомнившегося после моей хорошей затрещины, повязали и выволокли прочь из дома. Энди любезно отблагодарил полицейских за помощь и спровадил тех, однако сам уходить не торопился. Я до сих пор тряслась от страха, хотя всё уже и было позади. Одноклассник подошёл ко мне и аккуратно взял за руку: – Пошли, – он потянул меня за собой на кухню. Там усадил за стол, а сам по-хозяйски включил чайник, нашёл чистую кружку, затем распахнул дверцы кухонного шкафчика, взяв банку с чайной заваркой. Энди озадаченно нахмурился и оттуда же вытащил для чего-то аптечку, порывшись в ней, выудил какой-то маленький пузырёк, а когда чайник закипел, парень залил кипятком чай и капнул туда несколько капель какого-то лекарства. Запахло чем-то душистым. Я сидела, съёжившись, и мне было совсем неловко наблюдать за тем, как на моей кухне хозяйничает молодой человек. Но Энди, кажется, это не особо смущало, он просто делал своё дело, как будто так и надо. Меня же эта мысль не переставала волновать. – Энди, прости, – пробормотала я. – За что простить? – отозвался парень. – Я, наверное, потревожила тебя. Мне так неловко. Повисло молчание. – Да, ты потревожила меня, – серо отозвался Энди, что было совсем несвойственно для него, – но, Олли, почему ты всё время думаешь, что человек должен обладать определённым статусом в обществе, чтобы я захотел ему помочь в беде? Я промолчала, и мне стало стыдно в этот момент. Неизвестно, что могло произойти, и я должна была поблагодарить за готовность прийти помощь, но вместо этого мой рот палил извинения за то, что я позвонила в момент отчаяния человеку, который был в те секунды ближе всех на свете. Рядом опустилась кружка с чаем, звонко звякнувшая торчащей из неё ложкой. – Ну разве я совсем не человек? – Энди, вяло улыбнувшись, сел напротив. Я смущённо обхватила руками кружку, втягивая носом душистый пар, а затем попробовала напиток. Какой-то ингредиент придавал чаю необычный травянистый вкус – наверняка это то самое лекарство из пузырька. Мне понравилось, и я сделала несколько жадных глотков сразу. Тепло, разлившееся по моему желудку, растеклось затем по всему телу, высвобождая меня из оцепенения. Мы просидели молча, и я, позабыв уже о том, что произошло мгновения назад, стала испытывать неловкость теперь из-за того, что Энди у меня в гостях, а мне даже и поговорить с ним не о чем. Ну, как сказать, есть о чём, но язык не поворачивается. – Как прошла вечеринка? – робко спросила я, когда мой гость откровенно зазевался. – Замечательно, – ожил Энди, – было довольно-таки весело, зря ты ушла. – У меня всегда так, – пробормотала я, – ухожу, когда самое веселье начинается. – По-моему, за все время ты только один раз выбралась на новогоднюю вечеринку, – заметил парень. – Верно. Я не особо люблю подобные мероприятия, но в этот раз не могла просто взять и уйти. Обычно я предпочитаю проводить время дома, хотя иногда хочется веселья. – Да ты просто домашняя девчонка, – улыбнулся тот. Я смущённо отвела взгляд. Затем внезапно поняла, что веду себя совсем негостеприимно, не предложив гостю чего-нибудь перекусить. Шумно поднялась с места, заставив Энди дрогнуть, затем посмотрела на него с какой-то отвагой: – Будешь бутерброды? Парень в замешательстве чуть приоткрыл рот, но живот забурчал прежде, чем последовал нормальный ответ. – Да, пожалуй, не откажусь, – любезно улыбнулся Энди. Я охотно распахнула холодильник. Конечно, над обещанными бутербродами ещё требовалось поработать, но рука опытного домоседа знала своё дело. Белый мягкий хлеб, соус, ветчина, ломтик сыра и долька помидора – вуаля! Виртуозно состряпав первый бутерброд, я на блюдечке преподнесла его Энди, а затем принялась переводить продукты дальше. Любила я делать бутерброды – пожалуй, это единственное, что получалось хорошо готовить. – А можно ещё? – отвлёк меня парень, успевший к тому времени умять угощение. Для меня такой вопрос был большим комплиментом, поэтому я с огромной радостью сделала добавки. Довольная, уселась обратно за стол, предварительно сделав бутерброд и для себя тоже. Пожалуй, это единственное, чем я могла отплатить за помощь. – Олли, с твоими бутербродами можно благополучно позабыть о спортивной диете, – усмехнулся Энди. Я только застенчиво улыбнулась с набитыми щеками. Парень, вскоре поблагодарив за скромное угощение, засобирался домой. Я не смела его задерживать: час был поздний, в конце концов. За нашими посиделками успела чуточку успокоиться, да и начинало понемногу клонить ко сну, а в коридоре её нужно было навести порядок, чтобы мама ничего не узнала, иначе будет долгий скандал. Энди предложил свою помощь, но я настояла на том, чтобы он не беспокоился об этом и возвращался домой. На пороге мы ещё раз переглянулись, прежде чем распрощаться. – Запирайся как следует, – кивнул мне Энди. – Только не говори, пожалуйста, никому о том, что сегодня произошло, – легонько попросила я. – Как пожелаешь, – любезно ответил тот. – Ну, я пойду. – Пока. – Удачи, Олли. Вот это действительно был нонсенс! Я плюхнулась на кровать и ещё полчаса изучала потолок, прокручивая в памяти всё подряд из сегодняшнего вечера. Потом меня одолел жар, как только вспомнилось, что Энди обнимал меня, чтобы утешить. Какое же было то тепло? Я постаралась вспомнить этот драгоценный момент и неосознанно обхватила руками подушку, прижав к себе. За этими мыслями совсем не заметила, как провалилась в сон. А проснулась в довольно-таки неожиданном месте! Ну, как сказать, проснулась – уснула и попала в осознанный сон. Нелёгкая занесла меня в зал знакомого кинотеатра на сей раз. Рядом сидел Анри и, едва не подавившись попкорном, вдруг захохотал над чем-то, приковав заслезившийся от смеха взгляд к экрану. Я в недоумении посмотрела туда. Там как раз показывались те самые моменты, произошедшие со мной буквально сегодня: вначале утренник, а затем героический поединок девочки и пьяного бугая. Что именно вызвало смех у парня – я не знаю. Наверное, моё напуганное лицо и вопли. – Видела? Видела, да? – ткнул туда пальцем Анри. – Как ты его отдубасила, ух! Затем боевик сменился романтическим ужином, и тогда мой товарищ скривился, пульнув в экран попкорн: – Бе, голубки, – проворчал парень. – Он хотя бы хорошо ко мне относится, – выступила я в защиту Энди, – не то, что некоторые. – А, вот кому ты отдаёшь предпочтение, – с кривой ухмылкой проговорил Анри, – только вот его методы не совсем эффективны. – Это с чего ты так решил? – Разве ты не понимаешь, чем я отличаюсь от него? Он считает человеческие слабости нормальными и поощряет это, пытаясь убедить человека недостатки перебороть, ещё и старается не обидеть. Разве захочется в таком случае работать над собой, когда тебя только жалеют? Но я так никогда не делаю: я покажу все твои слабости, ткну носом, заставлю тебя бороться. Я беспощаден, и единственный способ заработать хорошее отношение в моём случае – это работать над собой усиленно. – Ты и вправду очень жестокий человек, – по-новому разочаровалась я, – в тебе нет ни капли сострадания. – Сострадания? – Анри засмеялся. – Я наоборот презираю глупцов, которые только и могут ныть из-за своих проблем вместо того, чтобы начать действовать, работать над собой. Как ты думаешь, о ком я говорю? Мне стало вдруг противно. Этот высокомерный взгляд, уверенность и надменность в голосе – меня распирала злоба. Я не любила таких людей, однако внезапно мне снизошла мысль: а не ненавижу ли я попросту себя за всю ту правду, которую мне твердят? Энди никогда не бросит колкого слова – оттого ведь он и приятен мне. Анри же другой – без лжи скажет мне всё, как есть на самом деле. Встаёт вопрос: кто именно заставляет меня по-настоящему двигаться? – Но какого-то прогресса от тебя я, всё-таки, добился, – продолжил мысль парень, – ты наконец-то начала справляться со своими проблемами, пускай ещё и неидеально. А когда тебе надоест испытывать боль от всего, что я тебе говорю, тебе захочется со мной поквитаться ещё: в тебе есть те задатки, я чувствую. – А ты думал, я позволю себя унижать до бесконечности? – хмыкнула я. – Нет, я совершенно об этом не думал. Я просто верил в тебя, – только улыбнулся Анри.