Текст книги "Война закончилась, львёнок (СИ)"

Автор книги: Линадель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 56 страниц)

– Ты поцелуешься с наследником великого рода… Этого недостаточно? – Малфой закатил глаза. Еще и торгуется, чертовка.

Джинни хмыкнула и с сомнением посмотрела на девчонок.

– Он что, шутит? – она игриво блеснула глазами, закусила губу. – Хочу желание.

– Что? Нет.

– Хм, ну я могу позвать Джорджа, – пожала плечами Джинни, лениво оборачиваясь, чтобы посмотреть, где там ее брат, – может он согласится тебя поцеловать просто так… у него присутствуют альтруистические замашки…

– Черт, Уизли, ладно… Согласен, – сдался Драко, – только желание должно быть разумным. Просьбы пробежаться по Лондону голым или купить тебе квартиру во Франции не считаются…

– Идет, – хмыкнула Джинни и сделала несколько шагов к нему, теперь тоже оказавшись в ловушке.

Она никогда не стояла так близко к Малфою. Он был высокий и широкоплечий. От него вкусно пахло, и исходила притягательная энергия. Джинни вскинула голову, подступая ближе. Начинать целоваться вот так, потому что надо, было очень непривычно. Их взгляды встретились, стальные серые и светло-карие, словно подсвеченные изнутри желтыми искорками.

Малфой отметил, что у нее много веснушек, разбросанных по аккуратному носику, и красиво очерченные губы. Драко протянул руку, убирая рыжие волосы от лица девушки и его рука скользнула на ее шею, упершись большим пальцем под подбородок, властно запрокидывая голову. Склонился, приближаясь, и усмехнулся, заметив, как ресницы Уизли затрепетали, и она прикрыла глаза. Драко неторопливо и нежно прикоснулся к ее губам, все еще наблюдая за девушкой. Джинни приоткрыла губы, целуя его в ответ, а ее руки взлетели вверх, неосознанно погладив грудь, а потом обвив шею. Драко обнял Джинни за талию, приподнимая ее и прижимая к себе. Углубил поцелуй, ошарашенно замечая, как по телу проходит электрический импульс и наслаждение заставляет кожу покалывать. Полу-стон, полу-выдох сорвался с ее губ, и Уизли отстранилась. Она подняла на него взгляд, замечая, что глаза Малфоя стали напоминать штормовое небо. Джинни заметила, что ее руки все еще лежат на его плечах, а он прижимает ее к себе, обнимая за талию. Она сжала ладошки в кулак и убрала руки.

– Все, Малфой, магия закончилась, – хмыкнула она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. Драко склонил голову на бок, с легким прищуром глядя на девушку.

– А знаешь, Уизли, мне кажется, она только началась, – он шагнул к ней, легко толкая своим телом девушку назад. Она оступилась, и он ее придержал за руки, не давая упасть. Но цели Драко достиг: рыжая ведьма попала под другую омелу, которая тут же засияла, показывая, что магия захватила свою жертву. – Смотри-ка, теперь я должен тебя спасти, – насмешливо протянул Малфой, привлекая совсем растерявшуюся Джинни, – как думаешь, мне тоже потребовать желание, м?

Джинни сглотнула, не понимая, что с ней происходит. Малфой словно змей, отравивший своим ядом, соблазнял, и это действовало на нее гораздо сильнее, чем она бы хотела. Она перевела взгляд на его губы, и сама подалась вперед, привстав на носочки и целуя Драко. Это было, как горячим воском по телу, обжигающе и волнующе одновременно. Но это был Малфой. У них ничего общего, они не друзья и даже не общались никогда. А Джинни сейчас таяла в его руках совершенно забыв, что где-то сзади стоят девчонки, а гостиная полна семьи, которая в любой момент может выйти на кухню.

Черт! Не зря говорят, что запретный плод сладок. Джинни отстранилась от Драко, тяжело дыша.

– Вот тебе мое желание, Малфой, – сказала она, отчаянно краснея, – забери меня на этот вечер отсюда.

Она определенно смогла его удивить. Драко сначала усмехнулся, но не увидев и тени улыбки на ее лице, внимательно посмотрел в глаза. Смеяться над ней расхотелось.

– Пойдем, – сказал он, решительно взяв ее за руку.

Драко взял свое пальто, накинул его на себя. Джинни оглянулась, чтобы предупредить Гермиону, по оказалось, что они с Драко давно остались одни. Уизли схватила свою легкую курточку и, ведомая Малфоем, тихо выскользнула за дверь. Они словно сбегали с места преступления, легкой трусцой пробираясь к воротам. Выбежали за двор, и Джинни рассмеялась. Малфой посмотрел на нее и ухмыльнулся, а потом трансгрессировал, унося обоих подальше от Норы.

***Гермиона уплетала пудинг за обе щеки, слушая рассказ мистера Уизли о том, как старый сумасшедший маг заколдовал свои вещи и устроил гаражную распродажу. Целую неделю отдел по ограничению применения волшебства к изобретениям магглов, наравне со стирателями, носились по кварталу исправляя последствия. Ребята смеялись над его историями. Было очень тепло и по-семейному уютно. Правда, когда миссис Уизли обнаружила, что Малфой и Джинни пропали, а Луна добавила, про соединение их мозгошмыгов во время поцелуя, градус напряжения в семье увеличился. Флер, просияв, заметила, что не зря так старалась с магией, за что получила испепеляющий взгляд Молли. Но когда и Билл с Перси пристыдили семью за то, что те пытаются контролировать Джинни, то все немного успокоились и расслабились. Хотя Гермиона все же заметила, как миссис Уизли отправляет дочери патронус с укором.

Она как раз пыталась не рассмеяться над очередной шуткой Джорджа с набитым ртом, когда в комнату вошел Гарри, а за ним Северус. В привычном сюртуке и теплой мантии, обмотанный толстым вязаным шарфом. Бледный и серьезный. Пока он здоровался со всеми, сдержанно улыбаясь уголками губ, и отказывался от праздничной еды, так настойчиво предлагаемой Молли, Гермиона пыталась унять дрожь в руках и взять себя в руки. Зачем он пришел? Зачем?

Обида была так велика, что девушка не хотела его видеть. Она сейчас могла только встать в позу и язвить, злиться, обвинять. Никакого диалога. Да и нужен ли он вообще? Гермиона очень устала. Она полюбила Снейпа. Сильно и безоговорочно. Безусловно. Но он так легко мог ее ранить и оттолкнуть. Ее даже пугало, насколько легко.

Гермиона, встала, понимая, что он пришел поговорить. Даже сейчас она думала о нем и не хотела заставлять его при всех просить уделить минуту на разговор. Не желая, чтобы их кто-то ненароком услышал, Гермиона взяла пальто и вышла на улицу. Услышала, как он остановился сзади.

Слишком близко, Северус.

Гермиона закрыла глаза, выдыхая пар изо рта. Хорошо, что уже было темно. Она не хотела видеть его глаз. Боялась, что проиграет самой себе.

– Гермиона, – тихо выдохнул он, обхватывая ее плечи длинными пальцами, – то, что я сказал тебе вчера… Это прозвучало ужаснее, чем я предполагал. Чем я имел ввиду.

Гермиона молчала, сжимая кулаки и все еще не открывая глаз.

– Прости… – шепнул Снейп, зарываясь носом в ее волосы возле уха и вдыхая их аромат. Гермиона задрожала. Он был ее криптонитом. Хотелось его оправдать, простить. Лишь бы все стало, как прежде…

Я потерял с тобой себя…

Шок в его глазах, боль, удивление, а потом холод, когда посмотрел на нее…

Гермиона сбросила его руки и обернулась.

– Ты знаешь о моих чувствах к тебе Северус, – она отступила на шаг, качая головой, – знаешь обо всем, и все же сказал мне… такое. Что может быть хуже, чем осознавать, что ты нанес непоправимый вред любимому человеку? Я… Я ведь все порчу. Врежу всем, кого люблю… – Гермиона начала задыхаться, потому что слезы нещадно душили девушку. – Я любила своего ребенка и потеряла его. Я любила тебя, и сама того не желая, лишила тебя памяти о, наверное, единственной женщине, которую ты любил… – рыдание вырвалось из груди, боль стиснула легкие и горло. Северус шагнул к ней, лицо его исказилось болью за нее, но Гермиона снова отступила от него, – нет… нет, не подходи… я не могу так… я ведь… о, боже… я ведь все порчу…

Гермиона задыхалась.

– Гермиона, – Северус протянул к ней руку, делая к ней еще один осторожный шаг, – иди ко мне… Пожалуйста.

– Нет, – слезы застилали глаза, она сделал еще несколько нетвердых шагов назад, выставив руку перед собой. – Не подходи, Северус…

– Я помогу, иди ко мне, – он старался говорить спокойно, и только глаза выдавали истинные чувства, – Гермиона, родная…

– Уйди, – закричала она. Оступилась и упала на мерзлую землю. Схватила какую-то деревяшку и бросила в него. – Я…

Дверь в дом хлопнула, и кто-то побежал в их сторону.

– О, Мерлин, что происходит, Северус, – подскочила к ней миссис Уизли, присаживаясь рядом и обнимая рыдающую Гермиону. – Что ты ей сказал?

Снейп молчал. Смотрел, не отрываясь, на Гермиону и поверить не мог, что довел ее до такого. Грудь сдавило. Он сделал шаг назад. Что же он наделал?

– Позаботься о ней, Молли, – попросил он и, развернувшись, стремительно направился к воротам.

Женщина смотрела ему вслед, потом опустила взгляд на Гермиону, которая плакала навзрыд, прижавшись к ней, и все поняла. Слезы обожгли глаза Молли.

– О, девочка моя, да как же тебя-то угораздило… Я и подумать не могла…

Молли казалось странным это необычное общение между ними, но она отлично знала Северуса и никогда бы не подумала, что он решит связаться с бывшей ученицей в таком плане. Она полагала, что это, что-то вроде покровительства.

– Миссис Уизли… мне… мне так плохо…

– Ну-ну, Гермиона, все пройдет, – она гладила девушку по волосам. Потом решила, что нужно зайти в тепло. Хоть снега в их краях и не было, но все же на улице было холодно. Она потянула Гермиону, – вставай, тебе надо согреться.

– Нет, я… не хочу… показываться такой, – она говорила сквозь всхлипы, но миссис Уизли поняла ее. Она поднялась.

– Хорошо, – женщина повела ее куда-то в сторону, и они оказались в одном из сараев, где пахло сеном и было достаточно тепло. Гермиона почувствовала, как на нее наложили согревающие чары. Молли усадила ее на какой-то ящик и села рядом, продолжая обнимать и успокаивающе поглаживать. – Северус очень тяжелый человек, Гермиона. Он столько всего пережил, столько вынес… Нужно быть очень смелой, чтобы полюбить такого мужчину.

– Или глупой, – вытирая слезы, поправила Гермиона. Она начала понемногу успокаиваться.

– Гриффиндор, – ласково произнесла Молли, похлопав Гермиону по плечу. – Но, если серьезно, глупая девушка не смогла бы привлечь Северуса. – Она внимательно взглянула на Гермиону. – Он все испортил, да?

Когда ведьма кивнула, Молли покачала головой.

– Он всю жизнь себе испортил, зацикливаясь на Лили, Гермиона. Да, да, я больше, чем уверена, что и тут она замешана, – скептически сказала Молли, встретив удивленный взгляд девушки, и покачала головой. – Все, что он делал, вся его мотивация была продиктована только ею… поверь, я наблюдала за этим не один десяток лет.

Гермионе снова захотелось плакать. Она прижала ладони к глазам, сдерживаясь.

– Но еще никогда я не видела, чтобы Северус смотрел на кого-то так, как на тебя сегодня. Мне довелось пообщаться с ним немного ближе, чем остальным из Ордена, и я знаю, каким он бывает. Северус безумно ранимый. Боже, просто как ребенок.

– Миссис Уизли, – шмыгнула носом Гермиона, – вы что уговариваете меня пойти к нему?

– Нет, нет, девочка моя, конечно, нет, – вздохнула ведьма, – просто вы такие несчастные оба… Ты с моим сыном настрадалась… Он всю жизнь мучается. Как же вас угораздило…

Гермиона встала, застегивая пальто. Она почувствовала жуткую усталость. Словно все проблемы мира навалились на ее плечи.

– Я пойду домой, – сказала она, – вы простите меня за эту сцену. В дом не буду заходить, попрощайтесь за меня со всеми.

– Тебя проводить?

– Нет, миссис Уизли, спасибо вам за чудный день. За все, – Гермиона обняла женщину и, попрощавшись, вышла из сарая и направилась к воротам. Решила не трансгрессировать в таком состоянии. Учитывая свою везучесть, боялась, что покалечится. Поэтому просто побрела по мерзлой дороге в сторону дома. Дорога заняла больше времени, чем девушка рассчитывала, и, когда она увидела очертания своего дома, то уже почти не чувствовала пальцы и нос.

После истерики произошла эмоциональная перезагрузка: теперь внутри звенела безжизненная пустота. Гермиона хотела бы еще и окончательно успокоиться, но тихие слезы все равно упрямо бежали по щекам. Она всю неделю не могла заплакать, но, как всегда, Снейп приходит на помощь. Ей было жаль. Жаль, что все так вышло. Рождество загублено, отношения развалились, она сама разваливалась на части. Ей был нужен кто-то, кто мог бы ее собрать. Помочь выжить.

У нее был этот кто-то.

Гермиона подошла ближе к крыльцу и замерла. Он был здесь. Северус сидел на ступеньках, привалившись к столбику от крыши веранды и курил. Красный огонек тлел во тьме.

Что ты здесь делаешь? Я не могу, Северус…

Она сделала несколько неуверенных шагов и остановилась перед ним. Оба молчали. Гермиона стояла, возвышаясь над ним, и смотрела, как он докурил одну и полез за другой сигаретой. Длинные пальцы обхватывали фильтр, он делал одну затяжку за другой, выпуская клубы дыма.

Она тихо плакала и умоляла себя просто уйти. Обойти его и закрыться в доме. Прекратить это мучение. Но продолжала стоять в двух шагах и просто смотреть.

Снейп протянул руку и, схватив ее за край пальто, потянул к себе. Когда Гермиона приблизилась, Северус крепко обнял ее за бедра и талию двумя руками, утыкаясь носом в шерстяную ткань на животе, словно она – последняя надежда утопающего.

Гермиона закусила костяшки пальцев. Не смотреть, не трогать, не чувствовать.

Ты погубишь меня…

Земля ушла из-под ног, когда Гермиона поняла, что он… плачет? Плачет из-за нее. Из-за них. Самой захотелось разрыдаться с новой силой. Она медленно опустила руку ему на плечо, второй зарылась в черные мягкие волосы. Сначала неуверенно, словно еще надеясь, что сможет сбежать, а потом сдалась и крепко прижала его к себе.

– Ты ошиблась, – глухо сказал он, – единственная женщина, которую я любил, не она. Это была одержимость, что-то безнадежное и искалеченное… жуткая смесь вины, страсти и больных фантазий. Но я принимал это за любовь, я не знал, что бывает иначе. До тебя.

Снейп крепче сжал ее. Гермиона закрыла глаза. Это было не честно. Девушка молчала, разрываясь на части. Северусу тяжело давались слова, ведьма знала, что он вообще не любитель говорить без дела, а уж о чувствах тем более. Для нее это было очень важно. Если бы он не обидел ее так… если бы не сказал вчера…

– Северус… я не могу, – сдавленно, едва сдерживаясь произнесла Гермиона. Она вцепилась в его руки, отрывая от себя. – Не могу…

Девушка начала отходить назад, и Снейп отпустил ее. Гермиона бросилась к двери, схватилась за ручку, но почти сразу оказалась в ловушке его рук, которыми он уперся в деревянную поверхность по обе стороны от нее. Он прислонился лбом к ее затылку тяжело выдыхая.

– Я не могу отпустить тебя…

– Тебе не пришлось бы…

– Я ошибся.

Гермиона помолчала некоторое время. Сглотнула. Потом спросила:

– Она вернулась?

– Нет. Но я хочу, чтобы вернулась ты…

– Мне нужно время, Северус. Давай… давай поговорим позже. Прошу.

Его руки безвольно упали, и Гермиона, боясь, что еще мгновение, и она передумает, дернула ручку и скользнула внутрь.

После улицы, полностью промерзшее за последние часы тело словно бросило в жар. Гермиона прислонилась лбом к двери, сжимая дверную ручку до боли в суставах. В голове крутились сотни вопросов, слова обвинения, его слова. А на душе камнем лежали тяжелые чувства.

Вытирая слезы, она сбросила пальто, включила свет и обомлела. Гостиная была украшена, возле камина стояла небольшая ель, а рядом с ней коробка с игрушками.

Гермиона обессилено осела на пол. У нее уже не было сил на эмоции, не было сил чувствовать. Она так устала. Но осознание, что Северус пытался что-то сделать для нее в Сочельник, одновременно и согрело, и добавило горечи.

Глупый! Глупый, Северус!

К ней подлетел Живоглот, начав отчаянно тереться о руки хозяйки. На его голове был красный ободок с оленьими рожками, и он выглядел до того комично, что только что лившая слезы Гермиона не смогла сдержать смех и расхохоталась. Живоглот укоризненно уставился на ведьму большими желтыми глазами.

– Глотик, прости, но ты сейчас выглядишь даже смешнее, чем мистер Бин, – пролепетала она и снова рассмеялась.

Погладила кота, но ободок стягивать не стала. Хоть какое-то веселье. Встала и прошла в ванну. Приняла обжигающий душ, желая согреться. Тело согреть получилось, душу – нет. Девушка переоделась в пижаму и неторопливо спустилась в гостиную. Дивный аромат ели, разнесшийся по комнате заставлял думать о празднике. Гермиона оглядела гостиную.

На часах десять и самое время бы украсить елку. Нельзя, чтобы она осталась такой в Сочельник, раз уж Северус принес ее в дом. Гермиона грустно улыбнулась, представив, какого бы это было, украшать ее вместе. Спорить по-доброму, куда какую игрушку повесить, шутить, рассказывать рождественские истории и просто быть рядом.

Гермиона вздохнула, прикрывая глаза, взяла первую игрушку и повертела ее в руках. Стеклянная и красивая. Выглядит дорого. Возможно, тут не обошлось без Нарциссы. Как всегда. Может, это вообще игрушки Малфоев. Но не сказать, что ее это могло теперь расстроить.

Подумав о Драко, Гермиона улыбнулась. Приглашая его к Уизли, она совершенно не ожидала, что он похитит Джинни. Хотя, зная Джинни, она не удивилась бы, если бы узнала, что это она похитила парня. Грейнджер никогда не замечала ни за ним, ни за ней каких-то признаков симпатий. Это было странно… Но Гермиона уже привыкла не удивляться человеческим отношениям. Понятия нормы и правильности здесь совершенно не работали. По крайней мере не с ней.

Гермиона повесила игрушку на пушистую ветку и поникла. Взяла следующую, покрутила в руках, рассматривая, и она тоже отправилась на елку. Наряжать ее вот так в одиночестве было печальней, чем могло показаться сначала.

– Глотик, да что с тобой? – она оттолкнула приставучего кота, который лез мокрым носом в самое лицо, видимо, оказывая поддержку. – Я в порядке, в порядке… отстань.

Живоглот укоризненно посмотрел на хозяйку и двинулся к двери.

– Ты уверен, что хочешь этого? – усмехнулась она. – Там холодно, а здесь горит камин…

Живоглот встал на две лапы, потянувшись к ручке, как бы давая понять, что он все решил.

– Ну как знаешь, – пробурчала Гермиона, открывая ему дверь. Живоглот выскользнул за нее, а девушка так и осталась стоять, не в силах пошевелиться.

Он все еще был здесь. Сидел на ступенях и курил. На открывшуюся дверь не обернулся. Гермиона постояла в проеме, чувствуя, как сердце обливается кровью. Закрыла глаза, собираясь с силами. Она сегодня делала это слишком часто. Потом вышла к нему и села рядом, обнимая себя и глядя в темноту. Живоглот терся о Снейпа, громко мурлыча. Тот поглаживал кота за ухом.

– Ты, похоже, не определился, нравлюсь я тебе или нет, – с грустной усмешкой сказал Северус, обращаясь к нему. Гермиона улыбнулась.

– Когда кого-то нужно утешить, Живоглот тут как тут, – негромко произнесла Гермиона.

– Почему тогда он не утешает тебя? – спросил Северус, поднося сигарету к губам.

– Потому что понял, что ему это не по силам…

– И пришел утешать меня? – хмыкнул Снейп, специально выдыхая дым на кота, отчего тот отбежал и прищурился.

– Нет, он пришел за тобой, – Гермиона задумчиво посмотрела на книзла, – чтобы ты утешил меня.

Северус дернулся, вглядываясь в ее лицо. Ведьма подняла на него взгляд. Было больно смотреть на него такого. Растерянного, несчастного, замерзшего и прокурившего себе, наверное, все легкие. Но надежда, мелькнувшая во взгляде, выбила почву из-под ног.

Гермиона сдалась.

– У меня есть бутылка огневиски и не наряженная елка, – она встала и протянула ему руку, – поможешь?

Он крепко обхватил ее пальцы и встал вслед за ней. Едва не убившись от скользнувшего между их ног Живоглота, они зашли в дом. Гермиона молча помогла снять ему тяжелую мантию, и они посмотрели друг на друга, скользя взглядом по чертам, губы, глаза, волосы, отмечая последствия бессонной ночи, уставший вид, тени. Северус протянул руку, перехватывая ее пальцы и поднес к губам, целуя костяшки. Его руки были ледяные, губы бледные и холодные.

– Наверху есть твоя одежда. Прими душ, согрейся и переодевайся. Я буду здесь.

Она сознательно не послала его в гостевую комнату. Потому что понимала, что все равно выберет его, когда должна выбрать себя. Капитуляция. Тяжелое осознание, что прощает ему все. Все.

Гермиона сидела возле камина, перебирая вчерашние записи, когда услышала шаги. Обернулась. Брюки, белая не заправленная рубашка, с закатанными до локтей рукавами. Влажные волосы обрамляли лицо. Гермиона поманила его, похлопав по дивану рядом с собой.

– Я вчера много читала насчет патронуса… – начала она, доставая записи, но Северус перехватил ее руки.

– Нет, – покачал головой Северус, – ты не должна. Это больше не проблема. Я сам разберусь с этим.

– Но я хочу, – настойчиво произнесла Гермиона. – Тем более я уже нашла информацию…

– Гермиона, – предупреждающе произнес Снейп.

– Северус, – его же тоном сказала девушка, в ее голосе послышались стальные нотки, и он отступил. Гермиона достала записи. – Я всю ночь изучала работы профессора Спэнгла. По сути, как ты знаешь, патронус, представляет собой то, что скрыто, неизвестно, но является неотъемлемой частью каждой личности. И это неотъемлемое скрыто потому, что в состоянии покоя мы не нуждаемся в этой силе. Оно раскрывается, когда возникает потребность. Отражает глубинную суть… Ну, ты знаешь, прости, я захожу издалека, потому что… потому что волнуюсь…

Гермиона вздохнула и он положил руку на ее колено, погладив большим пальцем. Успокаивающе ей улыбнулся.

– Я слушаю, не торопись.

Она кивнула и продолжила.

– Так вот, в своем трактате «Заклинания защиты и запугивания», ты можешь перепроверить, он пишет о том, что волшебник, который вызывает свое любимое животное или перенимает чей-то другой патронус, чаще всего страдает одержимостью и не может скрыть свою глубинную суть, позволяя ей вырываться, принимая либо нужную ему форму, либо перенимая чью-то. Скажи, у тебя была своя собственная форма патронуса?

Северус покачал головой.

– Я не задумывался об этом заклинании до того момента, пока не начал работать шпионом на Дамблдора. Я знал, что у Лили заступник – лань, но не спешил вызвать своего. Я уже широко использовал темные искусства, а такая светлая магия могла серьезно мне навредить. Зафиксированы случаи, когда заступник нападал на мага, который его вызвал. Никто из этих магов, как ты понимаешь, не был светлым. Но Альбус всех в Ордене обучил ему, чтобы иметь способ связи, и мне тоже пришлось рискнуть, в итоге. Он тогда придумал такой способ передавать сообщения. Если ты почитаешь, поймешь, что о такой способности патронусов никто не знал до этого.

Гермиона кивнула, втайне приходя в ужас от того, что Альбус сознательно и совершенно ненужно рисковал жизнью Северуса даже в такой мелочи, заставив того использовать магию, которая могла ему навредить вместо того, чтобы использовать что-то другое.

– Это действительно нигде не встречается, – сказала девушка, взглянув на мужчину. Он был совершенно спокоен, и она продолжила: – Так вот. Когда ты вызвал своего первого патронуса, это уже было после того, как все случилось? – короткий кивок, – Чувство вины тогда было особенно сильным, и именно оно заложило твою суть. Все, что ты делал в своей жизни после событий восемьдесят первого года было продиктовано чувством вины, которое отлично подпитывал в тебе наш добрый Альбус. Поэтому, вызвав заступника, ты получил патронус женщины, в смерти которой винил себя. Он подпитывался вашей дружбой, твоей любовью и приятными воспоминаниями, которые были связаны только с ней.

Снейп открыл рот, чтобы остановить ее, полагая, что Гермионе неприятно обо всем этом рассуждать, но она подняла руку, не давая ему перебить себя.

– Я пыталась разобраться, что же случилось, Северус. Действительно ли я виновата в потере твоей сути, сокровенного и скрытого. Но поняла, что если и виновата, то, возможно, в закрытии твоей травмы. Виновата в том, что ты перестал зацикливаться на своей вине…

Хоть это и подразумевало обвинение, Гермиона не вкладывала такой подтекст в свои слова. Она говорила спокойно, без эмоций, просто желая донести до него ту информацию, что нашла. Понимала, что он скорее всего не бросился сразу изучать этот вопрос.

– Таких случаев в волшебном мире очень много. Это не редкость. В течении жизни у многих меняется патронус. Особенно, если жизнь не сахар. Ты знал, что, порой, волшебники вообще не могут вызвать патронус, пока не переживут какую-либо травму? – как бы между прочим заметила Гермиона и продолжила, игнорируя то, как он смотрит на нее. – Из того, что я прочитала, я могу сделать вывод, что скоро твой патронус примет вид, основываясь уже на твоих качествах, на том, что скрыто в твоей душе… Твое истинное я. И так как это, видимо, уже не чувство вины, то лань больше не вернется. Но ты всегда можешь пойти и поболтать с портретом Дамблдора, чтобы он, по старой дружбе, снова взрастил в тебе это чувство… Тогда есть вероятность…

Гермиона не закончила. Потому что Северус подался вперед, скинув с ее ног книгу и записи, и поцеловал ее, прижав к дивану. Поцелуй был жесткий, голодный, требовательный. Он хотел, чтобы она прекратила говорить об этом. Снейп все понял. И мечтал, чтобы Гермиона больше не думала о его патронусе, причинах и его словах. Когда он почувствовал, как она расслабилась в его руках, самозабвенно отвечая на его поцелуи, Снейп отстранился, погладив ее щеку.

– Час до рождества, – прошептал он ей на ухо, посылая мурашки, – будем украшать елку?

Гермиона уткнулась в его шею, закрыв глаза. До сих пор не верилось, что он здесь. Неуверенно кивнула и призвала бутылку огневиски с двумя бокалами.

– Обещанная выпивка, – усмехнулась она, и Северус разлил в бокалы янтарную жидкость, протянув один из них ей.

Гермиона включила радио, откуда лилась рождественская музыка, и они с Северусом приступили к развешиванию игрушек, иногда даря друг другу теплые и неуверенные улыбки. Никто не спорил насчет расположения игрушек, оба просто молчали и не могли до конца осознать, что после всего случившегося за последние сутки, они вместе. Здесь. В этот момент.

Елка была украшена за десять минут до полуночи, и они отошли на несколько шагов любуясь результатом своих трудов. Северус осушил свой бокал и, забрав у Гермионы ее, отставил их в сторону. Обнял девушку, притягивая к себе и целуя.

Пока по радио играла Last Christmas, которой Гермиона пыталась подпевать, улыбаясь и нежась в его объятиях. Северус целовал ее лицо, а девушка только подставляла щеки навстречу его губам, не в силах поверить, что ей это не снится.

– С Рождеством, Гермиона! – произнес он с легкой хрипотцой, обнимая ее крепче.

– С Рождеством, Северус!

Они потянулись друг к другу, отлично понимая, что сегодня для обоих случилось рождественское чудо. Они были вдвоем. Ранам требовалось время, чтобы затянуться и Северус пообещал себе, что сделает все, чтобы помочь девушке в этом.

Спустя еще полчаса, они поднялись в ее комнату. Раздевшись, Гермиона уютно устроилась у него на плече, слушая, как бьется сердце. Они лениво переговаривались. Обоих клонило в сон, но каждый из них хотел продлить момент близости.

– Кстати, я узнала, как Селвин получил мой волос, – сонно пробормотала Гермиона и почувствовала, как Северус напрягся.

– Мне даже страшно предположить, каким образом, – в его голосе послышалось предупреждение. Северус наверняка подумал, что она занималась делом самостоятельно или рисковала без надобности.

– Снова Рита, – сказала Гермиона, вздохнув, – заставила Лаванду достать мой волос. Это было несложно, потому что она почти сразу переехала в Нору, как только я ее покинула.

– У мисс Браун не возникли вопросы по этому поводу? – презрительно произнес Снейп, чувствуя, как в груди начинает клокотать злость и появляется желание наказать глупую девицу.

– Она не обладала столь обширными знаниями и тем более ничего не знала об оборотном, – пожав плечами, произнесла Гермиона, отмечая, что почти защищает жену Рона, – но, естественно, я сказала ей, что это в следующий раз не освободит ее от ответственности…

– Не говори, что ты спустишь ей это с рук, – чуть ли не простонал Снейп.

– А ты предлагаешь посадить ее в Азкабан за это? Все мы ошибаемся Северус. К тому же, как только она осознала, что наделала, сразу призналась.

Маг не стал спорить. Отчасти Гермиона была права, но все равно, последствия такого поступка могут быть катастрофическими для них. Но он не хотел больше говорить о Браун или о работе. Повисло недолгое молчание.

– Знаешь, я сегодня держала на руках Розу почти четыре часа, – негромко поделилась Гермиона, глядя в окно, на луну.

– А я думал, что ты пошла туда повеселиться, – усмехнулся Северус.

– Все не так плохо, – тихо рассмеялась Гермиона, проведя рукой по его голой груди и чувствуя под подушечками пальцев неровное полотно шрамов. – Она милая, когда спит…

– Жаль, что скоро спать она будет все меньше, – резонно заметил он, и Гермиона, не сдержавшись, прыснула.

– Я просто подумала, что когда-нибудь тоже захочу себе свою Розу, – уже серьезней начала она.

– Надеюсь не в следующем году, – скептически спросил Северус.

Гермиона рассмеялась.

– Нет, прежде у нас будет многолетний курс терапии у психиатра, – она почувствовала, как он затрясся от смеха и тоже хихикнула. Потом добавила, предупреждая: – Просто это сложно. Будет сложно, когда я решу этим заняться. Нам обоим.

– Ну, мы же пройдем курс психотерапии, – ехидно заметил он, как бы давая понять, что все будет под контролем.

Гермиона почувствовала, как ее просто затапливает волна любви к нему. Он не жалел ее, а язвил в своем стиле, заставляя веселиться даже в такой момент. И то, что не вел себя, пытаясь выслужиться за то, что случилось, а оставался собой. Тем, от кого она была без ума.

– Как у тебя много шрамов, – заметила Гермиона, все еще лаская его кожу и нащупывая то тут, то там повреждения.

– У тебя тоже не мало, как я заметил, – хмыкнул Северус, перехватывая ее ладошку и поднося к губам. Гермиона заметила, что он сегодня часто целовал ее руки.

Она приподнялась и оседлала его бедра. Взяв его руку в свою, повела его пальцами по своему животу.

– Я расскажу тебе о них, а потом ты расскажешь о своих, – прошептала она и проложила путь по диагонали по своему животу. – Вот здесь, должен был быть.

Северус высвободил руку, перехватил ее пальцы и уже сам повел своей рукой.

– И здесь, – он провел их пальцами внизу живота, под пупком, словно рисовал ими. Она внимательно следила за ним. Ее глаза заблестели.

Северус обнял ее за талию, поднялся. Его руки скользнули вверх по обнаженной спине, и он прижал ее к себе так сильно.

– Я просила их оставить…