Текст книги "Оберегая Коннора (СИ)"

Автор книги: Lightning on the Wave

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

С любовью, Ремус Люпин.

26-го декабря 1991

Дорогой Ремус,

спасибо за письмо, это было совсем не обязательно.

Я рад, что Сириус, наконец, примирился с действительностью, и сожалею, что он был так расстроен. Пожалуйста, извинись перед ним за меня. Знаю, что он не писал мне писем, потому что это было бы признанием его неправоты, но можешь не говорить ему об этом.

Малфои – чистокровные волшебники. Рождество у них совсем не походит на Рождество в Годриковой Впадине, но по-своему интересно, и я рад, что поехал к ним. Я узнал много захватывающего, о чем хочу рассказать тебе на пасхальных каникулах, которые я, конечно же, проведу дома – там, где я и должен быть.

С любовью, Гарри

========== Глава 17. Между Братьями ==========

Глава 17. Между Братьями

Гарри летел в восходящих потоках воздуха, не отрывая глаз от золотой вспышки впереди. Он предугадал, что снитч нырнет вниз – золотой мячик резко рванул вниз и попал прямо в его подставленную ладонь.

Комментатор, шокированным граничащим со священным ужасом голосом описывающий каждое движение Гарри, теперь ошеломленно молчал. А затем прочистил горло и закричал: – И Поттер ловит снитч! Слизерин побеждает Когтевран со счетом 250:100.

Гарри было очень приятно услышать радостные крики, раздавшиеся с трибуны Слизерина. Они почти заглушили недовольный ропот со стороны Когтеврана и Гриффиндора, и пролились бальзамом на его сердце. Он аккуратно приземлился на противоположной стороне поля и спрыгнул с метлы, чтобы размять ноги. Он чувствовал себя великолепно. Правда. Он был не прочь способствовать победе Слизерина, когда среди их соперников не было Коннора. Он только должен проследить за тем, чтобы своей победой не отнять у Гриффиндора Кубок по квиддичу, хотя матч Гриффиндор – Хаффлпафф и так гарантирует это.

У Гарри было всего несколько секунд для передышки, прежде чем вся остальная квиддичная команда Слизерина набросилась на него с торжествующим ревом. Гарри озадаченно моргнул, когда Маркус Флинт почти оторвал его от земли, сжимая в таком крепком объятии, что его ребра подозрительно затрещали. Флинт сиял и зубоскалил, а затем прошептал Гарри на ухо: «А ты действительно хорош, Поттер», после отдав его в руки Охотников, чтобы и они могли стиснуть его и несколько грубовато похлопать по спине, поздравляя с победой.

Гарри смутился и пытался возразить, но его никто не слушал. Команда Слизерина и Когтеврана почти сравняли счет, доведя его до сотни, а затем, как ястребы, следили за своими ловцам, стараясь увернуться от квоффла. Никто не посылал в ловцов бладжеры, опасаясь потерять над ними контроль и тем самым дать шанс соперникам поразить своего ловца.

Гарри не знал об этом. Он уворачивался и ускользал от другого ловца, искал снитч, старался удержать его в поле зрения и поймал его так быстро, как только смог. Его радость слегка поутихла, когда появился риск быть раздавленным.

Он шел обратно к раздевалкам вместе со всей командой, слушая шутки, отпускаемые в сторону Когтеврана, и удивлялся. Никогда еще слизеринцы не привечали его так, как сейчас. По большей части они относились к нему как к малозначительному добавлению к Драко, наподобие подхалима, или как к продолжению его брата, если гриффиндорцы чем-либо раздражали их. Гарри привык думать, что Драко его единственный друг в Слизерине, поскольку все другие происшествия убеждали его в том, что его настоящее место в Гриффиндоре, на факультете его брата-близнеца.

В раздевалке Гарри снял свою слизеринскую форму, впервые наслаждаясь дружелюбным отношением к нему остальных игроков команды, и даже улыбнулся, когда Маркус Флинт изобразил ловца Когтеврана, с вытаращенными глазами машущего руками, как мельница, вызвав взрыв всеобщего смеха.

– Гм…Гарри, можно тебя на минутку?

Смех сразу же прекратился. Флинт обернулся и двинулся к двери прежде Гарри.

– Никаких чар наш ловец не использовал, гриффи, – рявкнул он. – Мы победили честно и справедливо. А теперь прочь отсюда.

– Это – Коннор, – сказал Гарри, отталкивая Флинта плечом, – вряд ли он собирается проклясть меня.

Не смотря на это, Флинт не сдвинулся с места, блокируя Гарри проход к двери, и не впуская Коннора.

– Я бы не был так уверен в гриффиндорце, – насмехался он. – Они же все так расстроились, когда их драгоценный Когтевран не смог одолеть нас. Теперь они будут говорить, что мы победили только благодаря слепому случаю или удаче.

Гарри мог представить, как сильно покраснел Коннор от этих слов. Брат никому не рассказывал об их общем секрете, что это Гарри одолел Лестрейнджей, но каждый раз вздрагивал, если кто-то упоминал его невероятные успехи в квиддиче.

– Позволь мне поговорить с ним, Флинт, – сказал Гарри спокойно. – Я уверен, мой брат только хочет поздравить меня с победой.

Флинт ухмыльнулся Коннору, а затем произнес, обращаясь к Гарри:

– Пять минут. Мы устраиваем вечеринку в подземельях, и лучше тебе быть там. Иначе я найду тебя, превращу в черепаху и разобью тебе панцирь.

С этими словами вся остальная команда покинула раздевалку, оставляя Гарри в оглушительной успокаивающей тишине. Он потер руками уши, с облегчением начиная ощущать их снова. Больше часа он летал в холодном январском воздухе: на высоте и с большой скоростью, – и это отняло у его тела последнее тепло.

– Гарри, – произнес Коннор странно официальным голосом, – поздравляю с победой в игре.

Недоумевая от такого тона, Гарри кивнул. Прошло несколько недель с тех пор, как они вернулись после каникул в школу, и Гарри все еще не удавалось сдержать данное Коннору слово проводить с ним больше времени. Драко занимал большую часть его досуга, и к тому же у них были долгие и тяжелые тренировки перед матчем с Когтевраном. Часто Гарри замечал, что Коннор наблюдает за ним в Большом Зале, но как только он собирался подойти к брату, чтобы поговорить, его останавливали слизеринцы. И теперь, после этой победы, ситуация только усугубится: как из дружеского участия, так и из желания держать его подальше от Гриффиндора.

Коннор начал ходить туда-сюда.

– Отец получил отказ от Дамблдора, – произнес он после продолжительного молчания, – насчет твоего перераспределения.

Коннор наклонился к Гарри, внезапно став очень серьезным.

– Только об одном я хочу тебя спросить, Гарри, – сказал он. – Я думал, у меня будет больше времени, но ты же должен через пять минут быть на вечеринке, – он произнес это таким тоном, что Гарри вздрогнул.

– Спрашивай.

– Тебе нравится в Слизерине? – спросил Коннор, как припечатал. – Тебе и правда нравится жить в подземельях и проводить все свое свободное время с чертовым Драко Малфоем?

И снова Гарри вздрогнул. Его предложение о перемирии и сближении и Драко и Коннор восприняли ужасно. После одной особенно тягостной встречи Гарри должен был едва ли не умолять Коннора расколдовать уши Драко, после того как тот нелестно отозвался о Гермионе.

– Это не вопрос расположения или симпатии, Коннор, – ответил он спокойно. – Большинство слизеринцев совершенно безразличны мне большую часть времени, и я уверен, что для Драко я только игрушка на время, некий приз, которым он может похвастаться. Думаю, скоро я ему надоем, возможно, это случится еще до начала следующего учебного года. И тогда у нас будет больше времени, чтобы общаться.

– Но ты не ненавидишь их, и все, что с ними связано. Не тоскуешь по Гриффиндору, как это было в начале года – подвел итог Коннор.

– Коннор…

Близнец перебил его с гримасой на лице:

-Это все, что я хотел узнать, – сказал он и ушел.

Гарри хотел пойти за ним, но луч неизвестного ему заклинания преградил ему путь и следом появились слизеринцы во главе с Флинтом, чтобы увести его в подземелья. После, Гарри с трудом мог вспомнить события того дня, настолько он был в замешательстве от столь нелепой ссоры с Коннором. Только одно и осталось в его памяти: как Драко организовал игру с горохом, – это были Когтевранцы – который рассыпался по столу в шоке, когда солонка – это был Гарри – ловила крупинку соли, заколдованную, чтобы сиять как золотой снитч.

Больше всего Гарри беспокоило то, что он смеялся вместе со всеми, и много дней спустя его не оставляла в покое мысль о том, в кого же он превращается.

____________________________________________________________

Гарри затаил дыхание, пока Снейп изучал его зелье. Это было иное зелье, чем то, что готовили все остальные ученики. Снейп задал ему сложное сонное зелье, и Гарри подозревал, что оно было еще одной ступенью в изготовлении улучшенного Волчьего противоядия. Гарри приложил все свои знания и старание, чтобы зелье получилось идеальным, не только из-за того, что оно могло стоить жизни какому-то оборотню, но и потому, что Снейп наверняка догадался бы, если бы Гарри не постарался. Профессор считал, что Гарри способен достичь в зельеварении блестящих успехов, даже не прилагая к этому особых усилий.

– Очень хорошо, мистер Поттер, – сказал Снейп, – вижу, что хоть кто-то из вашей семьи унаследовал каплю таланта. Пятьдесят баллов Слизерину.

Услышав возмущенный ропот со стороны Гриффиндора, Гарри вздрогнул и опустил голову. Это было самое большое количество баллов, которое Снейп присуждал за один урок, даже учитывая то, что он начал присуждать баллы Гарри с начала февраля, это было немного смешно.

Коннор начал протестовать. И Гарри любил его за это, хотя беспокоился о том, что случится с его братом, когда на него обрушится гнев Снейпа. В прошедшие выходные его близнец привел свою квиддичную команду к победе над Хаффлпаффом, и Гарри сомневался, что на свете существует что-то способное сейчас остановить Коннора, за исключением Ступефая.

– Почему Гарри варит другое зелье, а не то же самое, что все остальные, профессор Снейп? Ведь никто из нас не знает, как должно выглядеть это зелье. Может у него в котле только кипящая вода и куча разных ингредиентов, а вы присудили ему баллы, просто чтобы он не расстраивался?

Потрясенные смешки раздались среди гриффиндорцев, которые, однако, сразу прекратились, когда Снейп обернулся к Коннору.

– Присуждение баллов Слизерину – единственная вещь, которая делает это жалкое занятие терпимым для меня, мистер Поттер, – сказал Снейп, голосом более холодным и вкрадчивым, чем когда-либо Гарри слышал от него. – Это напоминает мне о том, что одаренные в зельеварении студенты все же существуют в мире, и что я не должен корить себя за то, что ни один из моих учеников не может понять даже основ этого искусства. У меня есть талантливые студенты, а не только те, кто считают, что уже все знают и без моих инструкций, – взгляд профессора перешел к Гермионе, – или те, кто добавляет в зелье такие ингредиенты, которые им заблагорассудится, даже не потрудившись прочесть рецепт на доске, – и ледяной взгляд Снейпа уперся в Рона, – или те, кто болтает и взрывает котлы в результате своей собственной некомпетентности, – теперь он уставился на Коннора. – Отработка у меня в классе в течение недели, мистер Поттер, в восемь вечера ежедневно.

– Но…, – начал Коннора, а затем захлопнул рот. Он отвернулся к своему зелью, и все его движения выдавали душившую его ярость. Гарри содрогнулся, когда увидел, что в следующую минуту Коннор допустил три ошибки подряд. В восемь вечера по четвергам и вторникам у гриффиндорцев были тренировки по квиддичу.

Гарри поднял взгляд и увидел, что Снейп наблюдает за ним с беспощадным выражением на лице. Возрази мне, говорили его глаза, и я увеличу время его отработки. Гарри отвел взгляд и перелил свое зелье в колбу, помня о ликующих глазах Снейпа, и о глазах своего брата – широко распахнутых от предательства.

_____________________________________________________________

Гарри был в отчаянии.

Уже была середина марта, а Коннор, Рон и Гермиона все еще не обратились к нему с вопросом о философском камне. О, конечно он замечал косые взгляды, прерванные разговоры шепотом, когда Гарри приходил в гриффиндорскую башню, и негромкое обсуждение между Роном и Гермионой, когда он проходил мимо них в коридорах, но ничего похожего на согласованные усилия, чтобы вызнать у него тайну, которых ожидал от них к этому времени Гарри.

Они должны что-то решить поскорее, размышлял Гарри. До конца учебного года оставалось всего несколько месяцев. Наступит лето, и у Дамблдора появятся время и возможность переместить камень в другое место, так как сохранение камня в его нынешнем месте, как подозревал Гарри, всегда было только временной мерой. Если так и случится, Коннор потеряет этот легкий способ проявить собственную отвагу так, чтобы победа была только его и ничья более.

И поэтому Гарри решил солгать снова. Он догадывался, что скрытность Коннора в последнее время, шепот вокруг него, ничего не значащие улыбки во время значительно более коротких встреч в гриффиндорской гостиной родились из подозрения, что Гарри на самом деле наслаждается сомнительными достоинствами Слизерина. Это была прекрасная почва для работы, чтобы заставить Коннора сесть и наконец обратить свое гребаное внимание на то, что же все таки происходит на самом деле.

Поэтому поздним вечером в среду, перед самым комендантским часом, Гарри подошел к башне Гриффиндора, назвал Полной Даме пароль на этой неделе – «сильный духом» – и вошел внутрь. Он быстро оглядел гостиную, создавая как можно больше шума, чтобы его все заметили.

– Где Коннор? – спросил он.

– Наверху, – ответил один из рыжих близнецов, которые были старшими братьями Рона. Потом усмехнулся и сказал: «Не хочешь конфету, Гарри»? – и протянул ему целое блюдо конфет, излучающих странно сияющие чары. Гарри сделал себе еще одну заметку на память – никогда, даже если бы он не был заранее предупрежден Коннором об этом, никогда не есть то, что предлагают близнецы.

– Нет, спасибо, – ответил он и взбежал вверх по лестнице в комнату первокурсников.

Коннор был один, спасибо Мерлину, он читал учебник по Трансфигурации, лежа на своей кровати. Увидев Гарри, он отстраненно улыбнулся.

– Гарри, – сказал он, – что случилось?

Гарри шумно выдохнул, переступил с ноги на ногу, покусывая в нерешительности губу. И сразу же подумал, не переусердствовал ли он в своей игре. Но для того, чтобы действовать более тонко, уже не было времени. По крайней мере, ему уже удалось привлечь внимание брата, поскольку Коннор отложил книгу и наклонился к нему.

– Гарри, – произнес он, – что произошло?

– Ничего, – ответил Гарри, покачав головой. – Я думал, что мог бы поговорить с тобой, но нет – это была плохая идея. Я пойду, – и он повернулся к двери.

Коннор запер дверь заклинанием, прежде чем Гарри смог уйти. И в этот момент Гарри ощутил странную гордость за близнеца. Эта ситуация напомнила ему разговор с Люциусом Малфоем, хотя он подозревал, что эта беседа будет совершенно иной. Поскольку именно Гарри контролировал течение и направление разговора. Это было настолько странно, что он пропустил следующий вопрос Коннора и вернулся в действительность только после того, как брат тряхнул его за плечо.

– Я думаю, что мы должны пойти к профессору МакГонагалл, – сказал выглядевший почти испуганным Коннор, – или, по крайней мере, обратиться к Гермионе.

– Нет, – прошептал Гарри, – я могу говорить только с тобой. Ты – единственный, кому я доверяю.

Коннор значительно приободрился.

– Так что же произошло, Гарри? Ты же знаешь, что я помогу тебе всем, чем смогу.

Гарри встретился глазами с братом и сказал:

– В подземельях что-то замышляют, Коннор. Я слышал, как они шепчутся об этом. Возможно не все из них, но большая часть слизеринцев точно в этом замешана. И они замолкают всякий раз, когда я вхожу в комнату.

Он удостоверился, чтобы ни одно слово не намекало на то, что гриффиндорцы поступают в его присутствии точно также.

Коннор склонился к нему еще ближе, распахнув глаза.

– И как ты думаешь, о чем они говорят?

– О философском камне, – прошептал Гарри. – Мне жаль, что я не решился прийти к тебе раньше, Коннор. Просто мне казалось, что этим я предаю честь своего факультета. Мне так жаль. Я не подумал.

Коннор отодвинулся от него.

– И что же заставило тебя передумать? – спросил он. – Или ты, наконец, понял, что Слизерин не обладает даже понятием о чести?

Гарри уставился на него. Такого он не ожидал. Он полагал, что Коннор проводил все больше времени с Роном, так как не мог быть рядом с братом, и что именно это повлияло на их взаимоотношения. На мгновение он испытал жгучее и самое бессмысленное желание доказать, что его сокурсники тоже имеют честь и гордость.

Гарри подавил эту мысль. Он не мог позволить себе подобной глупости. Ему стоило поторопиться и дать Коннору ключ к разгадке, в которой тот так нуждался, и успеть вернуться к себе в подземелья прежде, чем его хватятся. Снейп часто проверял, все ли студенты его факультета на месте в положенное время, и патрулировал коридоры в подземельях, чтобы убедиться, что все его подопечные находятся в гостиной в безопасности.

– Ты можешь оказаться в опасности, – ответил он шепотом. – Вот что заставило меня передумать.

– Почему? – скептически спросил Коннор. И это было одной из тех вещей, которые Гарри нравились в нем больше всего: настолько открытым и доверчивым было сейчас лицо его брата. Все его чувства и переживания отражались у него на лице. Глядя ему в глаза, можно было догадаться, о чем он думает. Никогда Коннор не скрывал свои эмоции под маской лжи, как это делали слизеринцы, и чему Гарри сам научился перед тем, как приехать в Хогвартс.

– Я не думаю, что это имеет ко мне какое-то отношение, Гарри.

– Но подумай о том, кто желал бы заполучить камень, – продолжил Гарри. – И подумай, почему они не говорят об этом в моем присутствии.

Всего несколько секунд потребовалось Коннору, чтобы сделать вывод. Его рука взлетела ко лбу и коснулась шрама. Коннор вздрогнул и побледнел.

– Волдеморт, – прошептал он.

Гарри кивнул. И на мгновение он ощутил желание сказать Коннору, чтобы он не называл Темного Лорда по имени, и это на самом деле говорит о том, что он слишком много времени проводит со слизеринцами.

– Я тоже так думаю. И думаю, что ты должен отыскать философский камень. Я пытался, но у меня нет хороших идей, – ответил Гарри, и решил, что если Коннору в этом поиске понадобится помощь, он укажет ему верный путь позже.

Коннор пожевал губу.

– Мы могли бы это сделать, – сказал он. – Рон, Гермиона и я.

Гарри склонил голову:

– Вы мне не доверяете, я понимаю.

Коннор коснулся его плеча, и Гарри посмотрел ему в глаза.

– Дело не в этом, Гарри, – искренне ответил его брат. – Клянусь тебе. Только…Знаешь, Гермиона хороша в исследовании, а Рон рассказывает мне об истории волшебного мира, Гриффиндора и еще о множестве вещей, которых я не знаю. Например, о том, как все думают о Мальчике-Который-Выжил, и я должен научиться самостоятельно принимать решения. И Рон не доверяет тебе так, как раньше, а Гермиона колеблется. Пожалуйста, позволь мне самому с этим разобраться? Это только на время. Ведь это я – Мальчик-Который-Выжил, и тебе совершенно не обязательно в это вмешиваться. К тому же ты будешь в опасности в Слизерине, если они поймут, что ты проявляешь излишний интерес к этому.

Гари ощутил, как его сердце учащенно забилось. Именно такую независимость он хотел поощрить в брате.

– Хорошо, – сказал он, – если ты считаешь, что так будет лучше, Коннор.

Неожиданно его близнец крепко обнял его.

– Спасибо, Гарри, – сказал он. – За то, что пришел и рассказал мне все, я имею в виду. Я знаю, что для тебя это было нелегко, даже если у Слизерина нет чести.

Гарри крепко обнял его в ответ и поспешно покинул башню, так как комендантский час уже почти наступил. Воспоминание об этом крепком объятии, и тот факт, что Коннор доверял ему, согревали Гарри и помогали игнорировать слова брата о его факультете.

Ведь все это правда, не так ли? Разве слизеринцы были верны кому-то вне своего дома?

И, кроме того, Гарри поймал себя на опасных мыслях. Иногда ему казалось, что он может отодвинуть первостепенное значение Коннора в своей жизни, чтобы обрести дружбу и свою собственную выгоду в распределении в Слизерин. А этого он никогда не сможет себе позволить. Он родился и упорно учился, чтобы бороться рядом с братом, защищать его от Волдеморта до тех пор, пока Коннор не станет достаточно взрослым, чтобы освободить магический мир от Темного Лорда.

Он не может позволить себе иной преданности или привязанности. Он должен всегда помнить об этом.

____________________________________________________________

Снейп ждал в коридоре возле двери в гостиную. Он ухмыльнулся, когда увидел, как одинокий мальчик возвращается обратно, склонив голову и совершенно не глядя себе под ноги. Но, не дойдя до Снейпа несколько шагов, Гарри поднял взгляд. Глаза его, прежде широко раскрытые, выразили на мгновение настороженность, а затем его лицо приобрело еще более замкнутое выражение, чем на занятиях.

Снейп испытывал гордость за то, что Гарри стал гораздо более сдержанным, чем когда только приехал в школу и это кое о чем говорило. Кто-то – Лили? – хорошо обучил его этому. Снейп намеревался провоцировать и выводить Гарри из равновесия, пока мальчик не научится лгать даже лицом, в чем он пока не преуспел. В лучшем случае Гарри удавалось сохранять непроницаемое выражение лица, скрывавшее его чувства.

– Так, так, – растягивая слова, произнес Снейп, отступая от стены. – Что тут у нас, мистер Поттер? Бродите по коридорам после отбоя. Могу я поинтересоваться, зачем?

Гарри был так тих, что не было слышно даже звука его дыхания. Он терпеливо ждал, пока Снейп скажет все, что намеревался и оставит его в покое.

Снейп подошел ближе, укрепляя свои ментальные щиты. Он знал, что все законы магии утверждали, что такого быть не может, однако волшебная сила Гарри возросла с тех пор, как он прибыл в Хогвартс. Поэтому Снейп вынужден был поднять свои щиты еще выше и укрепить их еще сильнее. Хотя то, что волшебство мальчика так агрессивно воспринимало его, могло быть следствием близких и не слишком дружелюбных отношений между ним и Гарри.

– Со следующей недели, – произнес он злобно, – вы начнете работать на моих занятиях над зельями по программе пятого курса.

Гарри кивнул, но ничего не сказал.

– Я также дам вам книги по зельеварению для дополнительного изучения, – продолжил Снейп. – Вы прочтете их. И сделаете это до конца учебного года. Поскольку я не намерен позволить вам забрать эти книги с собой домой на каникулы, когда один идиот при лунном свете способе изгрызть или помочиться на них.

Плечи Гарри напряглись, но он только снова кивнул.

– И наконец, – завершил Снейп, на этот раз шепотом, – вместо того, чтобы ускользать в пустые классы ночью для отработки заклинаний, вы будете приходить ко мне. Вы очень хороши в защитной магии, мистер Поттер, но вы так же должны практиковаться в атакующих чарах. Вы должны научиться нападать, а не только защищаться. Если вы не научитесь этому, однажды это может стоить вашему брату жизни. Вы уже поняли это, когда сражались с Лестрейнджами.

На сей раз в глазах Гарри на самом деле был шок, прежде чем его взгляд снова стал равнодушным. Мальчик согласно кивнул, прошел мимо Снейпа к двери, прошептал пароль и исчез в гостиной Слизерина.

Снейп проследил за ним абсолютно довольным взглядом. После рождества с Драко Малфоем Гарри гораздо чаще поступал как слизеринец. То, что он выжил рядом с Люциусом, доказывало, что у мальчика достаточно сильный характер, но – иногда Гарри все еще продолжал вести себя по-старому – его еще нужно закалить. Однако у Поттера стало больше тайн, он чаще разговаривал со своими сокурсниками, продолжал дружить с Драко, а на занятиях реагировал как чистокровный наследник. Иногда Снейп размышлял о том, понял ли это сам Гарри или нет.

Потом он хмыкнул. Конечно же, нет. Если бы Гарри заметил это, он тотчас же изменил бы свое поведение, чтобы искоренить эти черты.

Иногда это чрезвычайно утомительно, – подумал Снейп. – Жаль, что я не могу сказать Гарри о том, что мечтаю сделать – возродить репутацию Слизерина и обратить его стремления во благо этого дела, сделав его своим союзником.

Он предполагал, что Гарри отказался бы, узнав истинную причину, и тем более не стал бы действовать против своего брата, если бы заподозрил Снейпа в том, что тот хочет причинить Коннору больший вред, чем отработка во время квиддичных тренировок.

Нет, сначала он должен освободить Гарри от прежних привязанностей, а потом уже объяснять, почему он это сделал. Уговорить мальчика выйти из тени Коннора, а затем показать, как сильно это влияло на него.

Снейп направился в свой кабинет, и мантия летела за его плечами.

Терпение, – сказал он сам себе. – Терпение – это главное. Я долго ждал этого и, наконец, обрел нового лидера. Буду учить его всему необходимому и, прежде чем Гарри окончит седьмой курс, весь магический мир узрит возрождение былой славы Слизерина.

Теперь уже скоро.

========== Глава 18. Сложить все части головоломки. ==========

Глава 18. Сложить все части головоломки.

– Но, профессор МакГонагалл…

– Никаких но, – прозвучал голос декана Гриффиндора за голосом его брата-близнеца и, Гарри очень захотелось узнать, что там происходит. – Я очень разочарована в вас обоих, мистер Поттер, мисс Грейнджер. Вы были вне своих спален после отбоя – это недопустимо. Пятьдесят баллов с Гриффиндора и две недели отработок. Для каждого из вас, – добавила она, чтобы они её верно поняли.

Гарри подошел ближе и заглянул за угол. Коннор стоял с опущенной головой перед МакГонагалл и выглядел невероятно подавленным. Гермиона стояла рядом, и, казалось, едва сдерживала слезы. Блейз был немного в стороне от них, самодовольно улыбаясь и кивая головой в такт каждому слову, ровно до тех пор, пока МакГонагалл не повернулась в его сторону.

– А для Вас, мистер Забини, – сказала она, – двадцать баллов со Слизерина за то, что не были в постели после комендантского часа, и неделя отработок.

Блейз озадаченно моргнул и начал что-то бессвязно бормотать. МакГонагалл прошла мимо него вниз по коридору, не слушая его возражений.

Гарри, который возвращался после одного из ночных уроков со Снейпом на втором этаже в зале для дуэлей, прижался к стене и поблагодарил Мерлина за то, что профессор идет в противоположную от него сторону, поскольку она вряд ли была в том настроении, чтобы выслушивать еще одного первокурсника. Коннор и Гермиона направились к гриффиндорской башне и выглядели весьма удрученными.

Гарри смотрел, как уходит его брат, и был расстроен тем, что на пороге стоял май месяц, а Коннор все еще не пришел к нему, чтобы расспросить о Философском камне. Гарри не понимал, что происходит. Конечно, Коннор не рассказывал ему абсолютно всё, потому что они проводили вместе мало времени, но Гарри не мог поверить, что ожидание будет столь долгим. Коннор должен был уже давно догадаться об одном секретном, тщательно охраняемом месте в школе, куда никто не решится войти под страхом смерти.

Но через мгновение он подавил в себе разочарование, потому что Блейз направился в его сторону, по коридору, ведущему в подземелья. Это был хороший шанс узнать, что же случилось.

– Привет, Блейз, – сказал Гарри, внезапно выступая из тени. – Что это сейчас тут было?

Блейз замер, а потом неестественно рассмеялся.

– О, просто подшутил над гриффиндорцами, которые нарушают правила, – беззаботно ответил он. – Они относили дракона на Астрономическую башню, ты можешь в это поверить? Думаю, они выпустили его на волю.

– Дракона?

Сердце Гарри неистово забилось, он ничего об этом не слышал. Его мысли сразу же перескочили на Хагрида, с которым подружился Коннор, а потом на Запретный Лес. Коннор ходил в Запретный Лес? А если бы там он столкнулся с Квиреллом?

– Да, Норвежский горбатый, один из питомцев Хагрида, – усмехнулся Блейз. – Я видел их в хижине у Хагрида на этой неделе, а сегодня застал их, когда они его уносили. Подумал, что если расскажу о них декану, то заработаю очки для Слизерина, – он нахмурился. – Однако старая кошка сегодня была не в настроении здраво рассуждать.

– А почему ты не в постели после отбоя? – спросил Гарри.

– Я же сказал тебе, шпионил за гриффиндорцами.

Гарри приподнял бровь, но ничего не сказал, позволяя неопределенному молчанию говорить за себя. Блейз нахмурился, глядя на него, затем отшатнулся. Гарри внимательно смотрел на него. Винс и Грэг были слишком преданы Драко и не создавали Гарри проблем. Когда Драко перестал дразнить Коннора, они тоже перестали это делать. Блейз же совсем другое дело. Иногда казалось, что он воспринимает как личное оскорбление тот факт, что у слизеринца может быть брат-гриффиндорец. В последнее время Блейз частенько выражал свое недовольство этим обстоятельством. Он постоянно цеплялся к Коннору в коридорах, толкал его, а когда тот падал, высмеивал его неуклюжесть и издевался. Раньше Гарри думал, что это было просто ребячеством, соперничеством между факультетами. Не так ли?

– Прежде всего, скажи мне вот что: зачем ты пошел к хижине Хагрида и следил за ними? – спросил Гарри спокойно.

Блейз тряхнул головой и надменно бросил:

– Потому что я хотел знать, что они там делают. Этот полувеликан – угроза для учеников. Я не понимаю, почему Дамблдор разрешает ему жить в Хогвартсе. Только представь себе, он прятал дракона в хижине!

Гарри посмотрел на него долгим взглядом и ничего не сказал. Судя по выражению лица Блейза, ему хотелось как можно быстрее прекратить этот разговор.

– А ты что здесь делаешь после комендантского часа? – спросил он, стараясь выглядеть заговорщиком, что, впрочем, ему плохо удавалось.

– Спроси об этом у профессора Снейпа, – пожав плечами, ответил Гарри, а затем направился в сторону гостиной Слизерина.

Он слышал, как Блейз уже сделал вдох, чтобы потребовать объяснений, но, в конечном счете, позволил Гарри пройти мимо, так ничего и не спросив у него, и пошел следом. Гарри прошептал пароль в их гостиную и быстро проскользнул в спальню через общую комнату. Ему не хотелось быть рядом с Блейзом ни минутой больше, чем это было необходимо.

После того, как они оба умылись и легли в кровати, Гарри долго еще лежал с открытыми глазами и размышлял о Блейзе, пока не рассвело.

Чего он хочет? Почему он следил за Коннором, неужели он последователь идей Темного Лорда? Эта мысль заставила Гарри нахмуриться, ведь у Блейза была только одна родственница – его мать, Арабелла Забини, которая никогда не поддерживала Пожирателей Смерти. Она была темной волшебницей, да. Но это не то же самое, что быть приспешником Волдеморта.

Мог ли Блейз быть тем самым предателем, который помог Лестрейнджам попасть в Хогвартс?

На мгновение Гарри напрягся, но потом отрицательно покачал головой. Нет. Каждый раз, когда мать писала ему об этом предателе, она подчеркивала, что это не только взрослый человек, но еще и член Ордена Феникса. Блейз не мог быть этим человеком, независимо от того, как он себя вел.