Автор книги: Лиэлли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
В следующее мгновение он уже мирно посапывал на грязном полу с умиротворенным выражением лица.
— Приятно было познакомиться, — пробасил негр и обернулся к девушке. — С вами все в порядке?
— Спасибо, Делмар, все отлично, — все еще пылая негодованием, отозвалась Рико.
Но к ним подошел хозяин заведения и принялся орать:
— Я тебе уже десять замечаний на этой неделе сделал! Ты как с клиентами обращаешься? Из-за тебя мы терпим убытки…
— Из-за нее? — переспросил Делмар, нахмурившись.
Толстячок заметно поубавил тон.
— Извини, милейшая, но ты у нас больше не можешь работать. Ты уволена.
Рико раздраженно уставилась на него.
— Не больно-то и хотелось! — рявкнула она.
Скинув с себя грязный заношенный фартук, она гордо направилась к выходу в сопровождении Делмара.
Тихий лунный свет струился через окно, делая маленькую, убогую, но чистенькую и опрятную коморку уютной и даже милой. Все предметы осеребрились и стали загадочными и таинственными. На тонком футоне спали две девушки. Точнее, спала только одна из них, вторая же просто недвижно лежала рядом, уставившись в потолок ничего не видящим взглядом.
Азуми всегда спала крепко и ничего не слышала, устав и натрудившись за день. Рико же не могла уснуть еще долго после того, как ложилась. Тревожные и мрачные мысли терзали ее. Прошло уже три месяца после того, как она вынуждена была отдать свой дворец чертовым пиратам, которых наняли советники. Уже давно назревал бунт с их стороны, но она была слепа и глуха, хотя за все годы правления Садо не раз пресекала попытки своеволия со стороны этих вредных старикашек. Они были недовольны тем, что целый остров был отдан в распоряжение неопытной молоденькой девчонки, которая и править-то толком не умела… Но с первых же дней своего правления Кэори показала, что не потерпит неповиновения, когда на первом совете кто-то из старейшин попытался указать ей ее место. Ведь тогда отца уже не было в живых, и некому было защитить ее. И с тех пор старейшины затаили на нее зло. Но Кэори было на это наплевать. Постепенно она научилась управлять островом, вникла во все государственные дела, сумела вселить надежду в жителей после смерти своего отца и показала всем, что неопытная наивная пятнадцатилетняя девчонка имеет стальную хватку и жесткий нрав. И вот теперь… Все это случилось из-за того, что она проигнорировала затишье перед бурей. Последний месяц перед осадой дворца был слишком спокоен и безмятежен. Все ее внимание занял Киба Инудзука. И весь дворец, включая и мерзких советников, знал, что принцесса вконец потеряла голову из-за нового наложника. И они воспользовались этим.
Рико сжала кулаки и чуть не скрипнула зубами в темноте. Сволочи долбанные!
А сейчас кто она? Никто в этом огромном мире. И она никому не нужна. Только Делмар, верный раб и воин из личной охраны принцессы, был с ней. Да еще Азуми, которая слишком уж часто вспоминала «господина Кибу». Это нервировало Рико. Тогда, три месяца назад… Они расстались так неожиданно и внезапно… Причем инициатором их разрыва была она сама. Именно в самый неподходящий момент в ней проснулись благородство и глупая гордость, черт возьми! Идиотка…
Пламенный закат слепил глаза, и принцесса опускала голову, словно пыталась защитить их, но на самом деле она пыталась скрыть свои слезы. Да что толку? Киба все равно их чуял. Соленый горький привкус. Слезы тоже имеют свой запах. Потому что слезы — проявление эмоций.
— Плыви домой, Киба, — прошептала принцесса. — Я отпускаю тебя.
— Что? О чем ты говоришь, Рико? — недоуменно произнес он. — Не болтай глупостей! Нам нужно торопиться, пока пираты нас не обнаружили! Давай, поднимайся на корабль.
— Ты не понимаешь, Киба, — собравшись с силами и впустив в свой голос как можно больше льда, холодно проговорила Кэори. — Ты мне больше не нужен здесь.
— Лжешь, — спокойно констатировал он.
Она лишь покачала головой.
— Если бы я лгала, ты бы это сразу узнал. Ведь ложь… пахнет для тебя, не так ли, Киба? Но я не лгу. Тебе пора возвращаться в Коноху. Ты слишком долго пробыл на Востоке.
— И что это все должно значить? — поинтересовался он холодно.
— Киба. Я теперь отверженница. Мне потребуются все мои силы, чтобы вернуть свой трон. И я это сделаю. Но ты должен вернуться домой. Потому что ты чужак в этом краю. И я видела все эти дни, как тебе было плохо здесь. Ты скучаешь по дому. Не терзай себя. Вернись домой. Один корабль свободен. Ты доберешься на нем до столицы Хаха, оттуда в порт Дегараши. И вернешься в Коноху.
Она отвернулась и стала медленно подниматься по трапу на палубу корабля.
— Ты с ума сошла? — яростно заорал Киба ей вслед. — Сейчас, когда за тобой по пятам идут морские пираты, когда с тобой всего пятьдесят человек и неизвестно, на кого из них можно положиться, ты хочешь, чтобы я оставил тебя?! Ты же беззащитна, как котенок!
— Жизнь правителей нелегка, — обернувшись вполоборота, с горькой усмешкой произнесла Кэори. — Сегодня мы пьем вино и развлекаемся, а завтра наш дворец захватывают, и наши люди лежат мертвыми в земле.
— Я поплыву с тобой, — твердо сказал он.
— А я еще раз повторяю — ты мне там не нужен, Киба, — когда надо было, принцесса умела быть жестокой. — Не понимаешь? Читай по губам: не нужен.
Киба пристально смотрел на нее, пытаясь уловить ложь в ее интонациях, но не смог. Она говорила правду.
— Значит, все твои заверения в любви ничего не стоят? — спокойным тихим голосом спросил он.
— Забудь.
Это слово прошелестело в вечернем воздухе, словно преддверие дождя, и было снесено ветром. Тихий шелест. Неслышный шепот.
Она на секунду остановилась на палубе, и заходящее солнце озарило ее фигуру золотым сиянием, заключая ее в волшебный ореол. Узкая изящная полоска филигранного золота на мгновение блеснула на ее указательном пальце в последних лучах закатного солнца. И затем наступила темнота.
Ночь. Звезды. Романтика. Но только не для нее. Она спустилась в капитанскую каюту и просидела там целый час в состоянии анабиоза, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону и обхватив себя руками. Корабль плыл по волнам, унося ее все дальше от Кибы. Кэори ощутила слабость и опустошенность.
Она вышла на палубу. Все спали. Подойдя к борту корабля, девушка села прямо на пол и устало опустила голову себе на колени. А через минуту…
Сначала тихие, но потом все сильнее и сильнее, раздались в ночной тиши мягкие всхлипы. Слезы закапали на дощатый пол.
Впервые за многие годы Кэори позволила себе расплакаться.
Сейчас, лежа на тонком и давно уже прохудившемся футоне, Рико вспоминала это с беззвучными слезами на глазах. Они расстались… когда между ними был холод. Она до сих пор не могла понять, почему Киба вел себя так злобно в последние часы, перед тем, как им предстояло больше никогда не увидеть друг друга. Сейчас она и сама не знала, зачем отпустила его, зачем оттолкнула от себя, зачем прогнала… Теперь все изменилось. Не было больше эгоистичной избалованной принцессы Кэори но Ясмин. Не было жесткой и всемогущей правительницы Садо. Была только маленькая, потерянная, заблудившаяся в собственной душе девочка по имени Рико. Бывшая принцесса взяла себе это имя, как только поняла, что никогда уже не сможет вернуть себе наследный трон. Она осталась совсем одна. И что было толку в том, чтобы прогонять Кибу? Гордость? Высокомерие? Себялюбие? Какая теперь разница, желала она или нет, чтобы Киба видел падение великой властительницы Садо? Реальность, действительность, вот она, подступает со всех сторон – она осталась одна. И ее от Кибы разделяет много миль. Минуты, часы, расстояния, горечь, недопонимание, обида и боль… Если бы она сейчас появилась перед ним, если бы попросила принять ее обратно… Как бы отреагировал Киба? Если бы он просто отвернулся от нее, Рико бы не удивилась и посчитала это справедливым. Что же… теперь уже незачем задумываться об этом. Факт остается фактом — она одна. Впрочем… как и всю жизнь после смерти отца.
Она еще отчетливо помнила ту ночь, когда они занимались любовью. Словно это было вчера. Она стояла у нее перед глазами, как живая. Помнила нежность его рук, неистовость его пламенных ласк, опаляющую страсть поцелуев… Несмотря на то, что она успела подсыпать маленькую дозу несильного снотворного во время ужина, Киба бодрствовал очень долго… Три часа после принятия. Он не давал ей вздохнуть свободно, показывая всю страсть, на какую был способен.
А еще… тот момент возле озера. Когда она увидела его в первый раз. Великолепный в своей наготе. Прекрасный, как бог. С первого взгляда… принцесса поняла, что не сможет спать ночами, пока не отведает вкус его поцелуя. Черт, отведала. И сделала себе еще хуже. Потому что неистовство, страсть и импульсивность Кибы покорили и пленили ее навеки. Много ночей с момента их разлуки Рико вспоминала те дни, когда они были вместе. Их перепалки, их взгляды, их поцелуи… Она скучала по всему этому. И хотела вновь увидеть озорные пленительные глаза со зрачками-щелочками, чувственные губы и вихры непослушных каштановых волос…
Неужели она никогда не увидит этого снова?..
— Киба… — прошептала Рико одними губами.
========== глава 20 ==========
Дни летели за днями, складываясь в недели, а после в месяца. Каждую минуту Рико не жила, а существовала. Она уже не знала, где она, что она, как она. Каждый ее день был наполнен либо поисками работы, либо самой работой, либо очередной кочевкой с места на место. Рико с Делмаром и Азуми уже посетили острова Кико и Дзиро, были в столице, и вот теперь снова возвращались на Хаху. Был большой риск появляться там, потому что столица кишела шпионами советников Садо. Тогда, отправившись на корабле с пятьюдесятью людьми, Рико поплыла на один заброшенный и почти необитаемый остров, где находились руины заброшенного древнего замка, под которым расползлась паутина коридоров Великого Подземелья. Это Подземелье построил когда-то давно не менее великий король, имя которого было бесславно забыто в веках, хотя он совершил много подвигов и прославился далеко за пределами своих владений. Там-то Кэори и разместила горстку своих людей. Они пробыли на этом острове около месяца. Иногда принцесса отпускала кого-то в Хаху разузнать новости и разведать обстановку, и никто из них не вернулся обратно. К концу месяца она осталась совсем одна, если не считать Делмара, Азуми и еще нескольких человек. Делмар справедливо предположил, что за голову принцессы сейчас наверняка назначена награда, а поскольку они отпустили с этого острова нескольких воинов, они вряд ли откажутся от легкой наживы и почти стопроцентно выдадут советникам нынешнее местоположение бежавшей принцессы. Поэтому оставшиеся на острове поспешили уйти с него. Они смастерили маленькую лодку — благо до Хахы было недалеко плыть, всего один день, — и подожгли корабль, как единственную улику их пребывания здесь.
Уже в столице от принцессы сбежали даже те оставшиеся люди, что были с ней. Теперь она имела при себе только Делмара и Азуми. Первое время она была замкнута и малоразговорчива. Делмар не трогал ее, а Азуми насильно заставляла принимать пищу и все причитала: «Ах, госпожа, ну зачем же вы отпустили господина Кибу?». На это Рико лишь угрюмо смотрела на нее и затем отворачивалась. Она сказала за весь месяц после того, как осталась в окружении Делмара и Азуми, только две фразы: «Отныне называйте меня Рико. Я больше не принцесса Кэори но Ясмин». Они кивнули, и больше на эту тему не было сказано ни слова.
И с тех пор потекли нудные будни беглянки. За эти месяцы она сменила десятки грязных работ. Кем только она не была: посудомойкой, уборщицей, официанткой и даже разносчицей газет. Сначала она брезговала такими работами, морщила нос, строила презрительные гримасы, но потом смирилась и привыкла. Азуми работала с ней, и лишалась работы тоже, соответственно, с ней. Делмару же работу найти было труднее с его физическим телосложением, так что его обычно брали вышибалой в каком-нибудь питейном заведении. Первые месяцы Рико все никак не могла оставить мыслей о плане мести и возвращении себе трона. Но потом они перестали приносить ей удовлетворение, и постепенно она забыла о них. Она понимала, что никогда уже не сумеет вернуть себе трон и остров. Никогда она уже не будет принцессой, не сможет купаться в роскоши и иметь при себе гарем и целый сонм служанок. Но, как ни странно, сейчас она об этом не жалела. Она давно уже ни о чем не жалела и не мечтала. Она никогда не относилась к тому типу людей, которые строили радужные планы и витали в облаках днями и ночами напролет. Она не умела мечтать, потому что давно уже разучилась делать это, еще с детского возраста. И сейчас она тоже не стала создавать обманчивые грезы. Единственное, что могло теперь вызвать у нее улыбку на ее красивых губах — это воспоминания. Воспоминания о другой улыбке. Теплой, дерзкой, озорной и невыносимо притягательной. Воспоминания о необыкновенных звериных глазах цвета полночи, взгляд которых заставлял ее всю покрываться чувственными мурашками. Воспоминания о Кибе, которые она бережно хранила глубоко в своей душе и никогда не извлекала на свет, когда с ней рядом был хоть кто-то. Этими воспоминаниями она упивалась только тогда, когда оставалась в одиночестве, в своей комнатушке, которую снимала в разных местах. При лунном свете она извлекала из этих воспоминаний столь любимый образ и тщательно рассматривала его в своих мыслях.
Только это драгоценное осталось у нее, да еще кольцо матери, которое досталось ей, как семейная реликвия. И, несмотря на то, что ей было трудно свыкнуться с бедностью и лишениями, она никогда не доходила до такого, что ей бы захотелось продать это кольцо, которое она теперь носила на цепочке, на шее, чтобы не увидели и не украли. Хотя ее жизнь относительно наладилась, Рико не знала, как ей быть дальше. Она просто существовала. А точнее… пыталась удержать себя от того, чтобы не направиться в страну Огня. В Коноху. Но с каждым днем она замечала, что ее курс принимает все более северо-западное направление. Замечала, но ничего с этим не делала.
Дни тянулись за днями, текли, как нескончаемая река, без начала и конца, и сливались в месяца. За это время Рико приходилось не раз сталкиваться с самыми неожиданными трудностями, о которых во дворце она даже не имела понятия. Она была тщеславна, как и все правители, и, конечно же, считала, что красива. Но она и понятия не имела, насколько. Но ей дали об этом знать, не раз покушаясь на ее стройное тело и делая предложения, в духе тех, которые она сама не раза предлагала нравившимся ей мужчинам. Был даже случай, когда ее чуть было не изнасиловал один вдрызг пьяный мужик. В то время она находилась на острове Наги, в одной большой торговой деревне. Там она устроилась на работу в процветающий кабачок, служивший прибежищем для разного отрепья и сброда.
Поздно вечером, когда все уже разошлись, Рико убирала со столов грязную посуду, в то время как Азуми хлопотала на кухне, помогая главной поварихе — грозной женщине массивного телосложения. Делмар еще не пришел со своей работы встречать их, он устроился в помощники к кузнецу. В темном полупустом зале никого не было. Во всяком случае, так думала Рико, протирая столы. Она давно уже отучилась брезговать всей той грязью и вонью, с которыми ей приходилось сталкиваться каждый день в течение вот уже шести месяцев. Неожиданно входная дверь скрипнула и отворилась. Вошел мужчина, явно пьяный, крепкого телосложения, плечистый и просто громадный с небольшим пивным животом. Его волосы были слипшимися от грязи, волосатые руки выглядели просто омерзительно, и бывшая принцесса, заговорив в Рико, с ее деликатным чувством мужской красоты охарактеризовала это ходячее недоразумение как существо чуть уродливее обезьяны.
— Мы закрыты, — холодно произнесла Рико, взглянув на нежданного посетителя одним из тех холодных непроницаемых взглядов, что имелись в арсенале у принцессы Кэори но Ясмин.
— Крошка, брось... — лениво протянул мужчина. — Ты ведь вполне можешь сделать исключение для такого брутального парня, как я.
Рико, не сдерживаясь, фыркнула. Она встала в позу, подбоченившись и уперев руки в бока, и презрительно посмотрела на него.
— Ты? Брутальный? — она окинула его замораживающим взглядом с ног до головы. — Не смеши меня, ошибка природы! Ты хоть знаешь, что такое брутальность?
Слова девушки задели пьянчугу за самолюбие, и он чуть слышно прорычал сквозь зубы грязное ругательство. Не говоря ни слова, он двинулся на нее с намерением схватить, но Рико ловко увернулась от его неуклюжих объятий и, оказавшись позади него, насмешливо произнесла:
— И ты называешь себя брутальным? Ты не более, чем грязь под моими ногами, — прежнее высокомерие (которого, впрочем, она и не теряла) заговорило в ней вновь.
