Текст книги "Том 8. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть V. О спорном и нелепом"

Автор книги: Лгало… и Подлыгало…

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Как же так? Зачем же тогда головой кивали, соглашались? Для приличия? А может, они увидели ложь в твоих словах?

Возможно! Но в том-то и дело: если ответы на все вопросы, в том числе и на вопрос, кто «я», давать, не глядя в Вечность, или в Шиш, то они будут с ложью. Лишь в Вечности нет лжи. Ибо только она Истина всепоглощающая. Наш же мир с ложью. И правит его ложь! Коли в Шиш смотришь, пытая мир вопросами, то с Шишом и останешься! Поделишь нечто на нуль, с нулём и обручишься. Все ответы твои в Ничто превратятся! В Ничто, Никак и Никто! Но такие ответы лишь дурака порадуют. Потому и возвращаются себя ищущие к чего-то привычному. К плоти. И пытаются найти себя в ней. А плоть их обманывает! Утекает. Потому-то они и говорят: «Эх, надо было так!» Увы, но в плоти всегда будешь жить задним умом, всегда опаздывать. Ибо телу простор – душе теснота да маета.

Видим мы это! Но не принимаем! И вновь пытаемся оказаться на вершине, которая переворачивается, оставляя нас внизу. Вертмя вертится! Оттого и устаём! Правда, странно? Всё понимаем, но ничего сделать не можем. Лечим, но не вылечиваем, учим, но не научаем, кормим, но не насыщаются, веселим, но печалятся люди. И когда устаём от трудов своих напрасных, начиная догадываться: суета сует, всё суета, – спасаемся, придумывая себя вновь и вновь. Как, спросишь? Предавая своему бытию чрезвычайную важность и весомость. Мол, ну-ну, да-да, мели, Емеля, твоя неделя! А я-то толк знаю!

Зачем нам этакая защитная окраска? От кого защититься? От кого мы забор вокруг себя строим? А ведь забор этот и становится потом нашей «стеной плача»! Он-то и является причиной недальновидности. Тебе кажется, что вот она – свобода! Но не тут-то было! Где забор – там и вор! Вор и враг! И попадаешь ты в узорник мира – калейдоскоп. Завертелось вертмя! Ведь вор – это не «кто» и не «что». Это и «кто», и «что»! Это и есть само вращение. Или бесконечный бунт низов супротив верхов с неизбежным переворотом, а потом всё сызнова. Всегда будут те, кто посягнёт на твоё! На твою половинку, на твои деньги, на твои мысли, на твоё дело. И похитит твою половинку, твои деньги, твои мысли, твоё дело. Ты же начнёшь всё сначала. И повторится всё, как встарь!

Меняются картинки. Всё другое, но всё то же самое – круговерть. Бег белки в колесе. Бежишь-бежишь, а бег-то на месте! Враньё!

А как оно там, вне картинки? Никак! Ибо если я могу сказать себе: «Вот так оно!», ответив на вопрос «как», я созерцаю узор! Он лишь следующий в круговерти узорника. Враньё и маета!

Забор наш, нами выстроенный, или рисовка, когда мы себя же пишем, создавая на люди мир свой (если хочешь, то образ), есть защита. А она мета части! Части борются за то, чтобы стать целым! Слышишь? Борют себя, себе же и побеждая. Такова природа изъяна – уймы, или греха! Хочет добра, творит зло! Для изъяна нет 1+1! Для него есть Един! То память об утраченном рае. Но она искажена самим же изъяном, или грехом. От этого, от неполноты, ощущение маеты! От этого вся нелепость наша, когда мы хотим добра, но творим зло. Вот так и не уживаются в человеке две природы. Целого и уязвлённого. Все мы хотим благо, да творим лихо! Всегда оно так. Вот потому мы в своих глазах всегда праведники, а в очах других если не злодеи, то хотя бы злодыри! Криво-косо говорю, но хоть как-то, чтобы в слово облечь! Неделимое и разделённое! Но как показать тебе то, чего быть не может, но что занозой больной является?

А зачем это надо? Чтобы хоть чуть подвести тебя к угаду – догадке! Не о том, как оно, а… слов-то и нет тут! Но это и есть то, не знаю что! И чего всякая мающаяся душа ищет! О самом сокровенном беседа наша! Вот тут-то нельзя себя жалеть! И однажды ты угадаешь, что нет выхода! Вот тогда у-станешь белкой в колесе бегать, перестанешь врать – мир вращать, узоры плодить! У Стана-то, где встанешь ты, и есть ЛЮБОВЬ!

Устают плодить тщету зрелые души! Молодые не устают мир жадно поглощать, славу, власть, деньги, знания. Но чтобы у Стана прямо просто стать, не позволяй себе уставать! Да-да, такая вот тебе околесина. Чтобы У стать, не позволяй себе уставать! Только вот пока ум не изживёшь да до точки не дойдёшь, усталость стращаловом будет висеть над тобой. И разить тебя тогда, когда вот-вот уже, чуть остаётся до рая вожделенного. И тем самым отбрасывать тебя назад. И повторится всё, как встарь!

Что означает «дойти до точки»? Испытать жизнь свою до предела и попасть в безвыходное положение. Дело доброе, когда ты веришь в то, что в руках твоих, что сим победише! Иначе бы сложил лапы до срока. Но он, срок, непременен! Ведь что в сроке дано нам? От «серока» слово это корнями выходит. Се рок! Слово Божье нерушимое! А значит, срок в языке нашем – знак! Мета это того, что вы́ходил ты Суверть человеческую. Дошёл до точки. Вот тут и озарило тебя: «Суета сует! Всё суета!» Непременен срок! Непременен! А пока… Пока что вертмя вертится! Молодо-зелено, да помыслами богато!

Ты Писания вроде как Святые штудировал, говоришь? Есть в книгах Завета Ветхого такая книга, как Бытие. А там слова есть любопытные: «Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал».

От младости души тьма помыслов рождается. От юности сердца – тысячи дум бывает. И от дум тех – тысячи дел наших! Неуёмность! Но думы и есть проявление болезни нашей – жадносвета!

Тут мудрено будет разобраться, что да как! Вот тебе говорят, чтобы гореть – в Заре пребывать надо, в Первене! Нужно, чтобы новизна из твоей жизни не уходила! Тогда и уставать не будешь. Но так ведь оно! Сплошь вокруг мы видим, что старость – угасание. Спасение от старости – новое!

Но Первена зла! Хоть и прекрасна! Зла по глупости своей преобразить, сотворить, сломать всё то, что поперёк встало! Но уходит сила Зари и не греет уж. И тут спасать себя надо новым! Новой любовью, новым делом, новыми друзьями. Так вот и бывает у умных. У «мамку цедящих», или во плоти свои пути торящих. Если бы юность умела, если бы старость могла! Горе от ума, одним словом.

Много поговорок о дураках в народе нашем. И лишь малость из них говорит нам доброе. Но мал золотник, да дорог! Есть в малом том одна поговорка, гласящая: «Дураками свет стоит!» А ещё: «Дураку что ни время, всё пора!» По Ра! По раю, нами утраченному, ему, дураку, всегда. Вот и выходит, что дурак без времени в поре, или в раю находится! Потому через него и любовь светит в мир! Настоящая любовь! Через дурака Боженька миру улыбается. Тем и стоит он, мир наш! Дураком! Да не спутай с дундуком! Вот так-то.

Да и смех дурацкий – не смех, но плач. Плачет дурак о мире, хоть и смеётся над ним. Яко скоморохи – печальники доро́ги, высмеивая мир, слёзы по нему лили. И в слезах тех очищали его. А мир смеётся над дураком. Гонит его! Но за то дурак мир и благословляет!

И всё же горе от ума, зло нам великое! Горит горе, жалит зло! Да!!! Начало злое, старость уставшая. Нет выхода! Рок! Безысходность? Как же люди боятся её! Но должен же быть выход. Без ответа на этот вопрос наша жизнь, наша любовь, наши чаяния и дела наши обречены.

А ответ-то давно дан был! Человеку невозможно, но Богу! Не надо тут ничего истолковывать. Не надо наводить тень на плетень. Однажды придёт срок, и наступит пора твоя. И обратится воистину человек к Богу. И найдёт Бог на человека. А пока что делай дела, зная, что не могут они сделаться. Не совпадёт начало с концом!

Увы! Одно и то же в словах моих. Но оттого это, что и ты один и тот же. И мир – Суверть – всё тот же. За собой ходит – от себя уходит – да на месте толчётся. Я не зря тебе о Первене напоминаю. Она для тебя – что хмельное. Гоняешься ты за ней, чтобы забыться. Но вытрезвление рано или поздно непременно приходит, и ты вновь с самим же собой сталкиваешься. Убогим! Невыносимо то. А потому вновь и вновь ты кидаешься на поиски хмельного. Забыться чтобы. Новые знания, новые люди, новые места! Запой! Болезненное отрезвление. И снова запой! Вертится вертмя! До срока, до поры!

Потому я тебе всё это говорю, чтобы семя в тебя вложить. Не научить! Не научишься, пока не ужалит тебя. Но однажды взойдут в тебе слова мои, и увидишь ты их. Увидишь, что никуда не уйти тебе от себя. В тебе всё сходится. Все пути ведут к тебе! В тебе начало и конец! Сколь не упивайся Первеной, к себе же и вернёшься. Весь смысл жизни в том, чтобы к себе вернуться. Иссушив знания, религию, исчерпав науку. Даже слова истратив и чувства израсходовав. Но долги накопив! Все те отношения, которые мы порвали, завершили по договору, не закончены! Ибо отношения должны ладом завершиться. Душа в душу! Когда нет многих, но одна Великая душа! Велия!

Накопишь ты долги – и понуришься в молчании, и в сердце своё взглянешь. Это и есть пора! Это и есть срок твой! Когда ты замкнёшься в сердце своём, взойдёшь ты на крест, начнётся твоя Голгофа – крестный подвиг, или дорога без конца! Дорога без начала и конца! До тех же пор возражай, упрекай, спорь. То твоё хмельное! Во всём этом для тебя Первена. Вытрезвление потом. А сейчас… И вечный бой! Покой нам только снится!

А ведь это не упражнение – в сердце глядеть. Это жертва! Крестный подвиг. Тут нам Христос – как предвестие исхода путей человеческих. Их много, но исход един – у своего сердца заканчивается. Только не спешим мы стать жертвой миру. Прилипли к нему! И тут пока нас не изгонят, пока не найдётся тот, кто от тебя любви ради отречётся, не сделать нам того шага горнего. А изгоняют нас любящие нас же – через усталость свою. Да, это очень больно! Но именно предательство рождает нас для Вечности! Предательство ради любви! Нелепо звучит? Но нет Христа без Иуды! И предательство тут таинство есть! Некий подвиг любви!

Трудно эти слова вот так принять на веру. До срока они для тебя ересью будут. Но однажды встанет перед тобой сие неотвратно! Тогда-то и откроется для тебя суть таинства предательства во имя любви. И взойдёшь ты на Голгофу вслед за Христом!

А ещё вот какую науку тебе я скажу…

Далеко-далёко до любви нам шагать! Сто вёрст целых. Век! И только прошедшему путь тот сполна она раскрывается. До того лишь грезится любовь нам! Поманит, да обманет. Пока не умалишься, быть тебе в прелести. За золото блестяшку держать будешь! Как дурень со ступой, с блестяшкой той носиться, тыча в глаза её всем. Вот, мол, какова она у меня, любовь моя! Поглядите-оцените! Да по любови мне той воздайте! А сам-то ты куцый! Потому и даётся тебе натуга по жизни – окуп платить. То молитва твоя! Потому для тебя всё цену имеет! Каждый шаг твой стоит! Через окуп тебя благодарности научают. А через благодарность душа к любви распахивается! Не к той любви, когда остыл и разлюбил, не к больной любви, которая есть зависимость, но к истинной любви!

Вот ты по куцести своей всё к рачительности стремишься. Мол, за всё разумная цена есть! И сам же ту разумную цену назначаешь. А определена она жадносветом твоим! Знаешь, как понять, что жадносветом ты серьёзно болен? По окупу за труды ближнего твоего! Почём ты его труд оценишь? Тут-то в самый раз об оценке вопрос поднять будет! Ибо по ней тут молитва твоя измеряется. Коли пока что ты за свой труд рубль берёшь, а ближнему полтину предлагаешь, то в рост идёшь. До точки – гольца, так она называется, в которой опохмел твой сойдёт с тебя, оголишься ты, да молитва твоя по-настоящему начнётся. Голец тот и есть срок каждому!!!

Молитва – она тогда, когда ты умаляешься! А умаляешься ты тогда, когда в благодарности находишься. Вот тут ты прежде труд другого оценишь рублём, а свой опосля полтинником!

И не смущайся, если с тебя плату взять хотят. Может, оно и от жадносвета тебе цену назначают, да по Сеньке шапка! По тебе она! Если не по силам та плата тебе, а оно тебе ну очень нужно, то это тебе о величине твоей напоминают. Мол, великоват ты! Не проходишь в «игольное ушко» то, которое в рай вожделенный вратами является. Оглянись, окстись да умались-потрудись!

Плата непомерная, нам выставляемая, либо о том говорит, что не нужно оно тебе пока. Праздно ты этим соблазнился. Не для тебя оно предназначено. Либо – если для тебя оно и ты в этом твёрдо уверен – напоминание тебе Господь посылает: больше дела – меньше слов! Не потрудившись, не съешь сего! В общем, трудись-тянись, чтобы, умалившись, взрасти! Задумка наша всегда больше нас! До неё тянуться и тянуться нам суждено. Не за своё дело не берись, а за своим – не ленись. И не забывай: твоё всегда непосильно для тебя. По сему признаку своё узнают! Когда тоска есть по нему, да сил не хватает, чтобы покрыть его. Оттого и боль, тебя взращивающая. Боль-мамка! Есть и такая. Это когда больно, но упоительно. Отличается она от боли-мачехи. Эта просто гложет тебя, все соки высасывая. Как отличить их, хочешь спросить? А ты к себе прислушайся – и ответ найдёшь.

Так что выкажи благодарность тому, кто тебе о трудах твоих напоминает. И не будь татью, пытаясь упрекнуть того, кто поперёк тебе в желании твоём встаёт. Он лишь ангел в жизни твоей, весточку принёсший, что Царствие Небесное нудится! Не собирай угли горящие на главу свою! Начнёшь торговаться. Ну, скинут тебе до поры по слабости человеческой. Пожалеют. Только в жало жалелка та тебе же обернётся! Тут выгадаешь – там прогадаешь! Ибо до поры нам лишь попускают. А пора эта, увы, неминучая для нас! И будешь потом ты слёзы горькие лить, весь свет упрекая: за что, мол, мне это дано? А беды и невзгоды твои – то доплата за выгоду, тобой же полученную. Слаб человек! Пожалеет тебя! Но ты-то себя не жалей! И благодари всех тех, кто тебя бременем облагает! Через его одоление себя ты выкупаешь! Через бремя к Богу! Хотя иногда мы и Бога изгоняем из жизни своей, чтобы вместе с Ним бремя изгнать своё.

Есть ли в этом мире бесплатно? Есть! Но подвох то! Им связывают нас! Обязывают! Вот я с тебя не возьму за науку и тем самым привяжу тебя к сказанному. Дашь ты мне мзду – я возьму её, и уйдёшь ты отсюда вольным казаком. Но я на твоём пути му́кой встаю. По договору, который ты не помнишь. Но не беда то. По договору тому ты моё бремя перенять должен. Вот я с тебя ничего и не возьму. Иначе сбросишь ты бремя то. Не понесёшь его. И тогда мне и тебе в упрёк то поставят. Взялись за гуж, да в отказ пошли. За то битыми оба будем! Так что бесплатно тебе небесплатным обернётся.

Да и те, кто с тебя плату берёт там, где ну позарез нужно, тоже му́кой перед тобой встают. По договору. Через му́ку в муку́ тебя они смалывают. Да! Му́ка это – нудить себя! Но рай-то вожделенный нудится лишь! В дар его не дают нам! А дары опосля выбаливают!

Вот так через плату, нам выставляемую, молимся мы. Пока что это молитва наша. Через милостыню да через плату! И такую плату, которая всегда неурочная. Которая сверх. Которая всегда не к месту. Жизнь твоя разложена по полочкам. А тут на тебе! И хочется, и колется. Только хочется тебе без труда, даром, потому и колется! Так что будь готов доплачивать, коли рай свой строить собрался. Счастье твоё всегда дороже! Забудешь то – злоба тебя скрутит. Или же потери нести будешь! Потери – это тоже молитва наша. Когда нас не хватает или когда мы скупимся на заботу о других. Вот тогда и теряем мы. И хоть возмутишься ты: мол, я столько для неё сделал! Всего себя отдал. Но потерял её, а значит, скуп был в очах жизни! Увы тебе!

Платим мы, а точнее, доплачиваем окуп, чтобы однажды сердце распахнуть своё! Плати и умаляйся! Пока что такая молитва только дана нам, если уж мы в счёте и учёте погрязли. И тут хочешь – плати скрипя зубами да огрызаясь: мол, почему с меня берут, когда даром должно быть? Дармоед ты тогда! Забыл ты, что тот, кто не работает, тот и не ешь! Потому со скорбями плата твоя будет. Но лучше с благодарностью плати. А это всегда трудясь-нудясь! Зато и без скорби!

Вот, бывает, сведёт жизнь тебя с неким человеком. Начнёт он с тобой о больном говорить, а потом раздосадуется на твои слова, для него отрезвляющие, что всё, мол, что вокруг, ты сам есть. И нечего на зеркало пенять. Ты крив, и зеркало то волшебное тебе тебя же кажет криво. Так вот, раздосадуется он на твои потуги его вразумить и скажет тебе: «А ничего из того, что ты тут мне говоришь, не работает! Лишь одно в силе всегда. Всё дороже!»

Скажет так – и попадёт в точку! Воистину, много законов в нашем мире, но все их покрывает царь-закон – ВСЁ ДОРОЖЕ! Дороже, даже если ты отдашь всё, что есть у тебя.

О чём говорит закон этот? А говорит он нам о том, что не хватает нас на все наши желания. Не можем мы получить желаемое, но получить непременно нужно! Говорят, что богат не тот, кто много имеет, а тот, кто мало желает, призывая тем самым, смирить себя в желаниях своих. Слова эти верны, только призыв, в них заложенный, в корне ошибочный.

Ведь что такое желание, или вожделение? Умные люди говорят, что это последствие потребностей наших. Что же, верно говорят! Но если ты вслушаешься в само слово «желание», что в нём есть? Жало! Сродни оно другому старому слову – желя. Печаль это, плач, жалоба! Все желания наши – жалобы. Жалобы, в жало нам данные. Данные разделением – уймой! От разделения вож-деление. Вожделение напоминает нам о разделении. Удовлетворить желание – это попрать разделение и достичь цельности. Пусть в малом. Пусть на миг. Но цельности!

Вот смотри, изъязвлена суть наша. Грудами да порвами идёт – зигами, одним словом. Сколь их, зиг этих? Прорва! Вот каждая зига, или зигзаг, если так тебе понятней будет, и есть недохват наш. Он и есть причина плача и жалоб бесконечных. И причина движения к охвату! Полноте, по-другому. Смиряй себя сколь хочешь. Недохват-то так и остаётся тебя жалящим. Груда по порве тоску имеет, а порва – по груде. Пока не сойдутся они, гора да яма, пока не поглотят друг друга, пока не станут а́лой они, нет им покоя. А́ла – это тишь да гладь, божья благодать, Стих. В нём и стихают желания наши, когда половинки две друг в друге сойдутся. Пока же не произойдёт этого, блазнятся они друг другу. И невозможно соблазну тому противостоять! Любые запреты он преодолеет. И эта блазнь есть то, что мы жизнью прозываем.

Зиги сути нашей хоть и побуждают нас к действию, но слабинами являются. Мытями их в народе называли. Из мытей этих чувства наши в мир исходят в виде лучей неких. За них-то нас и водят – мытарят – те, кто за душами охотится. Ибо есть в желаниях и чувствах, ими порождаемых, некая сила – подви́г, или пожива. Его-то, подви́г – поживу, – и жаждут получить многие. До поры им кажется, что так они живее станут и полноту обретут, да успокоятся. И обретают ведь. Правда, покоя ещё больше лишаются. А потом отрезвление рано или поздно наступает. Болезненно оно. Но зато и «награда» тем, кто за чужой счёт поживиться хочет.

Так что желание наше только половинка есть. И ищет половинка эта свою другую половинку. Тянется к ней. А потому другая часть нашего желания – вовне. На другом конце блазни, или того, что соблазняет нас. Входит желание наше чувствами в соблазн свой, будь то человек или предмет какой, и им насыщается. И однажды приходит исцеление. Гасится желание, а оно горит ведь! Исчерпывается чувство. Была зига, чтобы тебе понятнее было, в душе, а стала а́лой. Выровнялось всё! Может, слышал слово такое – «ала́нь»? Поле оно означает. От а́лы происходит. А а́ла – это и есть лад, который мы ищем. Некое равновесие.

Только вот вопрос у тебя может возникнуть: а можно ли погасить желание? Мол, одно уйдёт, другое появится. Опыт нам говорит, что много желаний у человека. Доколе тогда мы так и будем на уду эту ловиться? Желание наше ведь – удилище некое, на которое другая половинка ловится – соблазняется.

Погасить-то желание ты погасишь. Но прав ты тут в том, что со счётом и учётом негоже к сути нашей подходить. Не просчитать мыть – слабину души, – не счесть меркой. Мол, вот съем сто сот ватрушек – и полно мне будет, а там уж и рай вожделенный. Оно-то так: поедая ватрушки, ты рай тот приближаешь, но одна хитрость тут есть! Желания наши погашенные на Голгофу нас приведут! К той самой Язве, с которой и пошёл грех – разделение. И которая сплошь ЖЕЛАНИЕ есть!

Как говорят нам предания, тысячи язв души, порождающих наши желания, тысячи зиг её, побуждающие наши чувства, на самом деле есть следы одной-единственной Язвы – Аза. Это та самая уйма, или разрыв, или грех, как хочешь называй, которая есть Начало и Конец! И она же есть сплошь ЖЕЛАНИЕ! Когда мы погасим тысячи наших желаний, мы придём к Началу и Концу – Язве – Азу! И здесь мы соприкоснёмся с единственным и настоящим нашим ЖЕЛАНИЕМ – желанием потерянного рая! Так что все наши желания, даже самые обычные, есть стрелки райского возвращения. И все они – а точнее, их избытие – ведут нас на Голгофу. К точке, где Начало и Конец сходятся. И где вершится таинство Исхода!

Не скор путь сей, но сколь верёвочке ни виться, всё равно конец будет. А пока что плати-недоплачивай, а час придёт – сторицей переплачивай! Потерями неизбежными. Чтобы однажды той самой ЯЗВОЙ стать, которая Аз! Или сплошь желанием!

Вот такая нелепость зарисовывается. Гасишь ты желания, выжигаешь чувства, исцеляешь зиги сути своей, стремишься к области. Цельности, по-другому. Ведь облый – это круглый да гладкий. И… становишься Язвой, или Азом! Сплошь болью. Вот тут-то твои чувства не лучиками польются, на кого-то там отдельно, но всплошь. И найдёт на тебя Дух Святый, накатит! Круглым на круглое. Дух-то тоже облый! Вот тут-то и охватит тебя ЛЮБОВЬ. А ты… Ты ЛЮБОВЬЮ станешь и вернёшься ею же в мир. Что, как и почему дальше будет? Не о том твои помыслы. Ибо «дальше» и «будет» там, в любви, просто нет! Как нет и тебя! Есть только Есть! Естина! Но пока что в уме ты. Потому и пытаешь не о том! Рассуждаешь о разумности цены, говоря о бесценном – о себе самом! И тут нам ответ дан. Если я бесценен, то я ничто и никто!

Как часто дела наши против нас же свидетельствуют! Вот живёт человек праведно. В своих же глазах. Да и другие ему в том честь оказывают. Вот, мол, какой добрый и порядочный человек! Не для себя, но для других он! А потом вдруг ему счёт от жизни приходит! Большой счёт! Иногда непомерный. И недоумевает этот праведно-добрый человек: за что это ему так дадено? И восклицает он: «Вот и делай потом добро!» Благо если он не затаит обиду на жизнь. Мол, нет её, справедливости. Ох и сложно тут не разобидеться!

И тут же сам себя словами этими он обличает. Дела-то его ради взятка были, раз о справедливости задумался опосля он. «Купить» он хотел того, о ком радел. Конечно, он с этим не согласен будет. Мол, никогда! Просто так делаю! Потребность у меня такая! Душа, видимо, того просит. Искренне!

Лукавы! Ох и лукавы те «искренние» доброделы! Мы для чего тут все? Для подвига некоего! Всяк с талантом в этот мир пришёл. Но что проку самому человеку от таланта его? Он есть уж! Людям с его помощью служить? Добро делать? Тогда почему они за добро то злом воздают? Наверное, потому, что природа наша такова – неблагодарность! Не хочешь зла – не делай добра!

Но нет! Талант – данность! А нам всегда чего-то не хватает! И то, что дано, не надо нам оно. А значит, надо идти туда, где меня нет! Там лишь «хорошо» ты обретёшь и им успокоишься. От этого счастье нам лишь, когда мы в неведомое стопы свои направляем! Недаром же в народе говорят: «Хорошо там, где нас нет!» Прислушаться бы нам! Но увы!

Когда мы талант, ДАННЫЙ нам, в люди несём, служим им с его помощью, то всё время за то доплачиваем прорехами в жизни разными да потерями! Чтобы скрутно нам было! Потому как дёшевы добродетели наши. Задумка наша, предназначение, другими словами, там, где ничего у нас не выходит. Или выходит с трудом! А не там, где всё у нас гладко получается.

Только не призвать призывами никого. Сколько ни говори человеку, что его «благородные порывы», как правило, послуг заработка, на своём он стоит. Мне это надо, и буду то делать! Вот кто-то, когда сам голоден, десяток других враз накормит. Но когда сыт он, скуп безмерно. И жалость к себе вызвать пытается – мол, копейка в кармане. Ему-то и надо переступить через эту «копейку». Да не получается! Но в своих глазах он – сама добродетель. Правда, скромная! Я, мол, на этом не настаиваю, но…

Не видит этот «добродетельный» человек, что доброта его – в укор ему! Легко делать то, что легко даётся! Легко, но дёшево! А вот то, что тяжко для нас, мы даже не замечаем. А потому неизбежно доплачивать придётся. И доплата та со скорбью будет! А иногда и с потерями! Забыл ты, что всё дороже! Да и благодеяния наши, которые нам ничего не стоят, не отзываются в душе того, кому они предназначены. А вот нас они в искушение вводят, ибо где-то там глубоко-глубоко внутри себя мы восклицаем: «Ах, неблагодарная неблагодарность – чёрным за белое воздавать!» Так вот мы и теряем себя, творя доброе. Ибо дёшево живём. Оттого и слёзы льём.

А вот те крохи, которые мы на подвиге можем другим дать, когда у главного в жизни своей отнять надо, нам нас же возвращают. Тем умаляясь, и возрастаем мы!

Так что добро добру рознь! Присмотришься к себе – и видишь, что гумызник ты! Только и тут нечто возмутится в тебе. Ах, ох, эх! Сколь, мол, ни делай другому, сколь ни давай ему, мало тому будет! Он больше всяк раз попросит! Ещё и ещё! Только не он это просит. То жизнь тебе ставку повышает! Увы! Чем ближе к той самой Истине, за которой мы гонимся – не угонимся, тем ставка выше и выше, тем скорость быстрей и быстрей. И знает это душа наша! Знает! Но не готова она с головой в это «всё дороже» кинуться. Ищи дурака!

Так вот мы и путаем божий дар с яичницей, потому как умны. Меняем стрижа на ежа! А потому…

Потому суждено нам битыми быть да потери нести. Кто плут, для того сделан кнут. А кто плут? Да тот, кто других учит, как жить! Кто миру толмит, что делай добро – и добром одарён будешь! А коли ты сувор, то и в жизни твоей суворы одни встречаться будут!

Увы, не попрать нам разделение в этом случае. Добро к добру грех лишь умножает! Не перековать мечи на орала! Не достигнуть полноты так! Горе от зла! Но горе и от добра лишь. Недаром говорят, что затянувшееся удовольствие оборачивается му́кой. Всё, что дошло до края, оборачивается! Оборот, оборот и оборот! Вертмя вертится! И нет выхода из этого колеса Чернотропа. Ни в добре, ни во зле нет спасения!

Тут-то самое время воскликнуть: «Если всё бесполезно, если знаешь, что проиграешь, то зачем за дела браться?! Как-то я тут запутался».

Да! Суета всё! Тщетно! Но не бесполезно! Печаль да сожаление тебя тогда лишь охватывают, когда ты победить хочешь! По-бе-дить! И дела делаешь победы ради! Не ради того, чтобы чашу сию до дна испить. Разве разочарование не есть та польза, ради которой дела твои? Ведь что польза есть? По льзе когда. А льза – это льгота, лёгкость. Польза же – это и есть облегчение – умаление. Тогда мы его обретаем, когда на ермаках, жернова так называли, нас жизнь перемалывает. Так что разочарования – наша молитва! И нет в нём, разочаровании том, досады. Стих! Когда стихает в тебе негодование. А коли досада осталась, то не испил ты чашу сию до дна, не разочаровался. Поражение своё сорвал да в котомочку души своей сложил его. Оно твой урок. Пусть и неосознанный. Только если тебя гложет «разочарование» твоё, далёк ты от Стиха – а́лы! И от Угада далёк об Истине. Обернётся вертмя, и вновь ты продолжишь чашу ту пить. И повторится всё, как встарь. До Стиха, до а́лы! До мудрости, которая преддверие любви есть. Мудрости, которая не осуждает, не разделяет, на своём не стоит, но и собой не кормит, неохотности дабы не потворствовать, или дармоедству.

* * *

Странное ощущение! Я поймал себя на том, что сказ Лесника – будто море волнующееся. Его слова, словно волна, то поднимали меня ввысь, то низвергали в пучину, вызывая непередаваемый восторг. Я буквально парил на них, испытывая удивительное чувство полёта. Раньше я слышал от него же о чём-то подобном, но воочию ощутил это чувство впервые. И только сейчас меня осенило! Ах вот ведь что оно значит – дать надежду другому! Это не просто сказать ему пару-тройку слов поддержки. Нет! Это окрылить человека! Дать ему… и тут даже слов нужных не подберёшь. «Окрылить» ближе всего будет. Но «окрылить» – не образное выражение. Его нужно воспринимать в прямом смысле. Тебе дают крылья, на которых ты паришь над… тщетностью и обречённостью мира.

Увы, слова Лесника, если не вдумываться в них, воспринимаются далеко не жизнеутверждающе. И даже наоборот – от них веет безнадёжностью, или, как бы сказали «жизнелюбы», тоской смертной. Потому-то у него и не было особо слушателей и тем более преемников. Пугала возможных соискателей чернуха сказов его. Хотя многие блазнятся на «науку хитрую», колдовскую! Ох и многие!!! Надеются в ней для себя лишь пряники обрести. Чтобы всё было и за это ничего не было. А нет тут пряников! Разве что для завлекухи поначалу поманят. А потом мрак один начинается.

Но стоит углубиться в его «науку», пристальней вглядеться в неё – и ты начинаешь видеть, что она-то с изюминкой! Мрак тот – не мрак, но чистилище, истинную надежду нам дающее и суть сутей раскрывающее. Только не каждый хочет присматриваться-то. Может быть, правда, не дозрел он, чтобы с ветки пасть? Живёт такой, маетой мается, верит, что завтра он непременно счастливый билетик вытащит и заживё-ё-ёт! А всё это… «Наука» какая-то там… Зачем оно тебе надо? Делом бы занялся!

Не хотят люди ничего слушать и слышать. Сами, мол, с усами! Сколь приходило пророков, ради людей этих же на кресте распявшихся! И что? Да всё то же самое! Вертится вертмя! Да и ладно! Всему срок свой!

* * *

– И вновь о том же самом скажу я тебе, – лился сказ Лесника. – Человек хоть и мается от раздробленности в самом себе, но не очень-то он и торопится с самим собой подружиться! А потому туго науку добрую внимает. И тут ему на благо будет вбивать и вбивать «гвозди» науки той в голову. Ну, раз он сам того пожелал, раз договор на то есть, да невнятным оказался. Увы, так оно всюду! То, что легко даётся, на душу не берётся. А что ей гоже, то вбивать часто приходится. По договору, по её согласию. Без насилия.

Так что назвался груздём – слушай!

Вот мы все безнадёжно больны порядочностью. То есть все мы люди глубоко порядочные! И нам не нравится, когда другие ведут себя недостойно. Болезнь эта ейбожьем называется. Ей-богу, мол, я не такой! Не-е-ет!

И если есть болезни разные, от Бога ли, от дьявола, от Духа Святого, от людей, то эта – от Изначалья! От разделения! От греха она! Когда, к примеру, кто-то говорит в присутствии купца, что не приукрасишь – не продашь. А по сути, не обманешь – не продашь. Он, купец, ему в ответ: «Ну-у-у, брат! Это тебе просто не повезло с честными людьми столкнуться! Сам, небось, рыжий! Вот тебе и попадаются люди мутные да лживые. А я – ни-ни».