Текст книги "Турнир Трех Неудачников (СИ)"
Автор книги: Lexie Greenstwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Скорпиус, медленно отпив кофе из крохотной чашечки, задумчиво кивнул.
– Ну… да.
– Ты понимаешь, что пиздец? – треснув его по лбу очередным свернутым журналом, проговорила Доминик. – Меня опозорили на всю страну!
– Стать родителями в семнадцать – вот это пиздец, – возразил Скорпиус преспокойно. – А эта статейка… пф, ничто.
Не притронувшись к завтраку и встав из-за стола, Доминик унеслась прочь, поправляя сумку на плече. Скорпиус, глядя ей вслед, приподнял бровь.
– Что я опять сделал не так?
– Если ты хотел ущемить ее еще больше, то ты все сделал так, – пожал плечами Ал.
– Не понял.
– Слушай, я в ваши отношения не лезу, мне плевать, если честно.
И принялся было за еду, но под тяжелым взглядом Скорпиуса и ложки ко рту не поднести. Ал по обыкновению закатил глаза.
– Ты эгоист.
– Я эгоист? – опешил Скорпиус. – Я-я-я?
– Угу.
– Поясни-ка.
Альбус, опустив чашку на скатерть, вздохнул.
– Она делает проблемы из ничего, – ворчал Скорпиус. – Опять. Это же статья Риты Скитер… если Рита Скитер кого-то поливает грязью, то сомнений быть не может в том, что это по сути чистейший человек.
– Это ты знаешь, и это я знаю, – протянул Альбус. – Мы знаем. Она писала о наших родителях не раз, и это были омерзительные вещи в большинстве своем.
– Ну!
– А для Доминик это в новинку. Первая статья и такая. Ты должен был как-то поддержать ее, сказать, что всем наплевать, что Рита Скитер живет скандалами, да что угодно, но ты, видимо, наконец-то задумался о последствиях незащищенного секса в карете Шармбатона, чем о том, что нужно помочь Доминик справиться с телегой вылитого на нее дерьма.
Скорпиус цокнул языком, видимо, посчитав это слишком сложным приемом.
– Говорить о чувствах – для слабаков, – произнес он. – Или для тех, кому на самом деле плевать. Не правильнее ли действовать?
– Действовать?
– Ну, – протянул Скорпиус, снова пробежавшись взглядом по статейке и оглядев трапезную. – Например, можно найти тех, кто дал Рите интервью и сломать им лица. Хотя, одной, видимо, уже сломали, да, Роза?
Роза, ковыряя ложкой в овсянке, взглянула на него хмуро и безрадостно.
– Еще раз я услышу твой голос до конца Турнира – выкину нахрен из башни и даже твоя мама поверит в то, что это было самоубийство…
– Скорпиус!
– Все-все, я же шучу. Да, Роза?
Роза не ответила, зато за спиной студентов тут же послышался голос профессора МакГонагалл, который напугал внезапными строгими нотками:
– Над чем это вы там шутите, мистер Малфой?
У Скорпиуса аж холодок по спине пробежал.
– Над Радой Илич, мы ее презираем, профессор, – выпалил он, повернувшись. – Я еле отговорил Альбуса запереть ее в ящике с пятиногами и отправить обратно.
– Малфой!
– Шучу, профессор, – улыбнулся Скорпиус смущенно.
МакГонагалл прикрыла глаза и, сгрудив у себя учеников, раздала всем по одной из знаменитых шармбатонских нежно-голубых брошюрок.
– Дирекцией академии было одобрено посещение гостями деревни Фер-а-Шеваль, информацию о которой, надеюсь, вы прочитаете в брошюрах.
Судя по скептическим лицам студентов Хогвартса, мало кого интересовала богатая история деревушки.
– Правила приличия прежде всего, да, мистер Малфой, это к вам особенно относится. Мистер Поттер, пожалуйста, проследите за ним и не позволяйте напиться как…
– Там наливают?
– Малфой, я сейчас заберу у вас брошюру, и вы никуда не пойдете.
Остаток инструктажа, который затем повторил и мсье Жавер, Скорпиус вел себя сдержанно, но аж ерзал от нетерпения. Надо ли говорить, что, не дослушав гувернера, он первый поспешил вниз по горному склону, спотыкаясь на каменных ступенях, покрытых коркой льда.
– В сторону Доминик, я знаю, где найти бухлишко, да? – Альбус нагнал его лишь у умощенной фонарями тропе к деревне, на которую указывало ладонью каменное изваяние нимфы.
– Да, – не стал отрицать Скорпиус. – К ней сейчас лучше не подходить. Пусть посидит в пледике, пожует шоколадки и подумает о том, как все ее обидчики варятся в адском котле. А нас с тобой ждет экскурсия по культурному наследию.
Деревня Фер-а-Шеваль представляла собой крошечное, но живописное поселение с двухэтажными домами из ракушняка, обвитыми плющом и стойкими к непогоде цветами. На площади у фонтана в виде нимфы, льющей поблескивающую воду из кувшина (и что за заскок по нимфам?), столпилось много народу – выступал какой-то бродячий цирк. И только Альбус направился к толпе, чтоб посмотреть на то, как карлик в полосатом комбинезоне жонглирует огненными шарами, но Скорпиус перехватил его за руку и ткнул пальцем в сторону витрины одного из кафе.
«Интернет – 2 сикля за тридцать минут» – гласила крупная вывеска на английском, дублированная на трех языках.
– Ни слова больше, – выдохнул Ал, позабыв и про магию, и про цирк, и про карлика.
– Мы не задроты и не грязнокровки, – напомнил Скорпиус, когда ведьма за прилавком указала им на груду стареньких ноутбуков на подоконнике. – Просто нужно идти в ногу со временем, ведь невозможно игнорировать науку и технический прогресс, пусть и магловский. Мы застряли, фактически, в шестнадцатом веке со своим этим «лишь бы не как у маглов». Шармбатон меня в этом плане радует… срань Господня, «Windows XP»! Что это? Что это вообще!
– Имей уважение, эта операционная система старше тебя, – фыркнул Альбус, наблюдая за тем, как грузится вкладка одного из сайтов.
– Какая ностальгия, – глядя в экран, усмехнулся Скорпиус. – Как к деду приехал. Дед, стиснув зубы, все же провел в мэноре интернет.
– Вот он, технологический прогресс, он же первый всадник апокалипсиса.
Представив, как последний оплот чистой крови, Люциус Малфой, проиграл битву против магловской техники, Альбус фыркнул.
– Это еще что. Я еле научил деда печатать, и когда программа спросила, сохранить ли документ, дед с криками: «Не смей мне указывать, чертовщина грязнокровок», выкинул компьютер в окно.
Глядя краем глаза, как Скорпиус листает одну из своих немногочисленных социальных сетей, Альбус вдруг понял, что радость от того, что здесь есть интернет, как-то не оправдалась – интернет был, а что с ним делать, Ал не знал. Поерзал курсором по странице новостной ленты, словно его интересовали новости экономики и политики, и даже, полистав ниже, прочитал одну:
«… прощание с Хосе Альворадо прошло 19 ноября в 10.00 на Главном кладбище Сан-Хосе. По факту смерти публициста и политолога ведется следствие, однако, по сообщению полиции, останки тела обнаружены не были. Напомним, что утром 17 ноября в собственном кабинете родственниками Альворадо была найдена лишь его голова.
Хосе Альворадо остался в памяти всей Коста-Рики непревзойденным профессионалом и бесстрашным человеком чести. Одной из последних и самой громких работ Альварадо считается критика в адрес Сильвии Амаранты де Соледад Кармары, кандидата в президенты от Партии Гражданского Действия. В своей работе Альварадо обвинял Кармару в связях c преступным синдикатом, практикой отмывания денег и созданием анонимной торговой интернет-площадки черного рынка, однако эти обвинения не были подтверждены и, по комментариям самой Кармары, являются не более чем «грязной предвыборной клеветой».
Несмотря на обвинения в свой адрес и потерю доли избирателей, Сильвия Кармара присутствовала на похоронах, где принесла семье Хосе Альварадо искренние соболезнования…
Статью с комментариями Альбус не дочитал, потому как взгляд его невольно сполз ниже, на фото, красовавшееся под текстом. Фотограф запечатлел как статная дама, одетая в брюки и мужской пиджак на голую грудь, сжимала в руках корзину с виноградом, которую уже на следующем же снимке вручала семье погибшего, судя по подписи.
Не понимая, зачем потратил минуту на это, Альбус хотел было пролистать дальше, но старенький ноутбук, как назло, завис, не оставив ему ничего, кроме как смотреть перед собой на фотографию женщины и ее полускрытой лацканами пиджака груди. Аж неловко было перед ведьмой за прилавком, которая, глядя ему в спину, зацокала языком с осуждением: надо же, пришел к ней в кафе, заплатил сикли, чтоб на грудь посмотреть, бесстыдник чертов!
Грудь. Альбуса вдруг как током ударило. Небольшая, смуглая грудь, которую он где-то уже видел…
– Ты чего залип? – вырвал Ала из пелены какого-то транса, в который ввело гудение ноутбука, голос Скорпиуса.
Встрепенувшись, Альбус захлопнул ноутбук.
– Ничего интересного.
– Ну не скажи. Я заказал шесть ящиков коньяка, пижаму с Пикачу и корм для игуаны.
– У тебя нет игуаны.
– Не смей меня осуждать, Альбус Северус Поттер. Есть вещи серьезнее.
Альбус повернулся к нему и отпил горячего глинтвейна из высокого стакана.
– Какие же? Загуглил признаки беременности и обнаружил у себя семь из десяти?
Скорпиус чуть покраснел, но тему сменил резко:
– Святочный бал.
– И что?
– Святотатство! – буркнул Скорпиус. – И что? Мы должны выглядеть так, чтоб показать всем вражеским мордам, кто здесь главные сучки. Вот что.
Альбус тут же отмахнулся.
– Ой все.
– На Ж.А.Б.А. ойвсекать будешь. Внешний вид это серьезно. Так и вижу все эти подтянутые до икр носки, узконосые лаковые туфли, пиджаки с вытянутыми рукавами, галстуки до половины груди – мы в Хогвартсе самые модные.
Бормотание Скорпиуса злобной тирадой звучало над ухом еще долго, даже когда они уже покинули кафе и миновали циркачей.
– … а если скажут обязательно быть в этих жутких парадных мантиях, то я закажу десять леопардовых шуб и заставлю всех нас прийти в таком виде. Это издевательство над внешним видом – пододеяльник какой-то вместо костюма надевать.
– Да заткнись ты, нам даже дату бала не назвали, а ты уже протестуешь, – не вытерпел Альбус. – Серьезно, ты ни к одному экзамену так не готовился, как к Святочному балу.
– А ты готовился, но толку? Если ты оденешься абы как и в свою клетчатую рубашку, я перестану с тобой разговаривать.
– Я не надену клетчатую рубашку.
– Не верю, у тебя даже пижама клетчатая, – напомнил Скорпиус. – Принеси Непреложный обет, что ты не наденешь на бал клетчатую рубашку. Тогда отстану.
Отмахнувшись, Альбус начал разглядывать витрины, полные вкусностей и разного магического барахла, а Скорпиус и не думал униматься:
– А с кем ты пойдешь на бал?
С ноги и в больную тему.
– А ты с кем? – полюбопытствовал Ал.
– Угадай с трех раз, с кем же я пойду на Святочный бал. Разумеется с Доминик.
– После того, как ты отмахнулся от того, что в газете ее выставили местной давалкой? Я бы не был так уверен.
Скорпиус хотел было возразить, но не нашел ответа и лишь вытаращил глаза.
– Ой.
– Ой, – согласился Альбус. – Интересно, кто-нибудь уже пригласил Доминик? Кто-нибудь, кто более тактичен и мягок, и будет интересоваться ее переживаниями и проблемами, а не как сделать аборт вешалкой?
Судя по выражению лица, у Скорпиуса в голове тревожно громыхала пятая симфония Бетховена как осознание того, что такой аксессуар, как чемпион Хогвартса с одной восьмой вейловской крови может украшать на Святочном балу кого-то другого.
– Ничего, Скорпиус, главное не терять лицо и не унижаться, – хлопнул его по плечу Альбус. – Ни за что не извиняйся. Какова цена вашей ссоры? Ну максимум – умрешь в одиночестве, просматривая фотографии, где Доминик целует у алтаря другого, разве стоит эта мелочь того, чтоб снять с себя корону разок?
========== 10. ==========
– Скорпиус!
– Ал…
– Скорпиус…
– Ал… брось меня.
– Никогда не брошу!
– Брось и беги! Мне осталось недолго!
– Нет… нет… мы сможем… вместе…
– Джентльмены, вы и ста метров не пробежали, прекратите стонать и закатывать глаза, – сухо проговорил мсье Лакруа, тренер по такой исконно мужской дисциплине, как квиддич.
Скорпиус, распластавшись на полосе для пробежек, так и замер, а Альбус, пытаясь поднять его на ноги, одарил тренера ненавидящим взглядом.
Аллен Лакруа в прошлом был профессиональным загонщиком, однако его спортивных достижений мало кто помнил, несмотря на то, что карьеру мсье закончил не так давно. Впрочем, сохранив истинно спортивную страсть к квиддичу и ледяной нрав человека, который в зарубежных гостях видел исключительно охотников за секретами Шармбатона.
Надо ли говорить, что Альбус Северус Поттер с диагнозом «хронический дрыщ» и Скорпиус Гиперион Малфой, который взял в руки пачку сигарет раньше, чем волшебную палочку, в немилость к тренеру попали моментально? Оценивая спортивную подготовку этих двух молодых людей, следовало бы ввести в систему баллов отметку «Ну такое», которая бы располагалась где-то между «Слабо» и «Отвратительно».
– Стыд и позор, – проскрипел Лакруа. – Мне говорили, что оба ваших отца играли в квиддич и были ловцами.
Ал и Скорпиус переглянулись.
– И что нам теперь, обосраться?
– Малфой!
– Мистер Малфой, вы же аристократ, что за манеры, – ахнул Альбус. – Вы, вероятно, хотели сказать «и что нам теперь, замарать панталоны позорным негодованием?»?
– Так точно, мистер Поттер. Складно пиздите, голубчик.
– Стараюсь, сэр.
– Прекратить! – рявкнул мсье Лакруа, и друзья умолкли. – Я доложу вашему гувернеру.
– Прошу прощения, мсье, – произнес Альбус. – Но в чем наша вина, если мы не спортсмены? А если у мистера Малфоя сейчас от пробежки сердце встанет?
– А у мистера Поттера колени треснут?
– Запустить себя так – исключительно ваша вина, и Хогвартса, раз уж ваша школа не заботится о физическом воспитании учеников.
Мимо них пробежали шармбатонцы-старшекурсники.
– Мы, пожалуй, пойдем в раздевалку, – улыбнулся Скорпиус, когда Лакруа хотел было добавить им еще и тренировки на метлах. – Не рациональнее ли тратить время на более способных учеников?
– Ага, вон там трансвестит бегает, как горный козел.
– Это мадемуазель Илич! – рявкнул Лакруа. Удивительно, но быстроногая мощная Рада почему-то пользовалась у тренера уважением.
Альбус закатил глаза.
– А мне выдадут метлу и биту? – поинтересовался вдруг Скорпиус.
– Да идите уже оба в раздевалку!
– Давно бы так, – прошептал Альбус и, застегнув куртку до горла, махнул рукой шармбатонцам. – Деспасито, пацаны.
– Что-о-о? Почему «деспасито»? – залился смехом Скорпиус, когда они уже шли в раздевалку.
– Это же «идите нахуй» по-французски. Нет?
– Нет, это «медленно» по-испански.
– Да?
Скорпиус захохотал в голосину, перепугав первокурсников.
– Пошли уже, Деспасито, пока в душевую все эти спортсмены не набились.
Душевые располагались за трибунами и представляли собой совершенно непримечательное помещение с дюжиной кабинок, отделанных голубой мозаикой, широкой лавкой и полками. Единственным источником воздуха помимо массивных дверей было одно-единственное окошко в крыше, наглухо закрытое, а потому казалось, что запах хвойного мыла не выветрится никогда.
Скорпиус как раз развалился на лавке, вдыхая этот хвойный аромат и хрипло дыша, глядя в окно на потолке. Ал направился было к полке, чтоб забрать теплую одежду, но, имея врожденную грацию гуся, поскользнулся на влажном мозаичном полу и, едва не рухнув, чудом схватился за колонну.
– Учишься балету, Поттер? – лениво протянул Малфой.
Альбус фыркнул.
– Как прозвучало? Могу претендовать теперь на Малфой-мэнор?
– Выше всяких похвал, Скорпиус.
Скорпиус усмехнулся и снова уставился в окно, засмотревшись на то, как лениво плывут по серому небу редкие облака.
Почувствовав снова необъяснимую волну тепла, которая нахлынула после коротких переговоров с другом, только им понятных каких-то глупостей, Альбус присел на лавку рядом.
Что-то в шутливом тоне Скорпиуса напомнило ленивый тягучий тон его отца. Всякий раз, когда этот тон звучал, даже в шутку, Альбус вспоминал, что его лучший друг – сын человека неприятного, самодовольного, человека, с которым на платформе девять и три четверти то и дело Гарри Поттер обменивался неловкими взглядами.
Ал не особо часто слышал голос Драко Малфоя, но хорошо помнил нотки и интонации. Да и вообще старшего Малфоя хорошо помнил, но глядя на Скорпиуса, особенно вот так, вблизи, удивлялся, как можно одновременно быть похожим, но в то же время и нет, на кого-то.
– Слушай, а ты не думал…
– Думал однажды, мне не понравилось, – отозвался тут же Скорпиус.
– Не сомневаюсь, – сухо сказал Альбус. – Не думал о том, почему мы дружим?
Скорпиус от внезапности вопроса аж сел на лавке.
– Вот оно, откуда началось. Это родственное, значит, а то Доминик тоже ни с того ни с сего может заговорить о высоких материях, хоть секунду назад мы и обсуждали крендельки.
Ал отмахнулся от мыслей о кузине и крендельках.
– Просто подумай. Что у нас общего? Да и мы многое не знаем друг о друге. Если я сейчас спрошу тебя, кто мой любимый поэт, ты…
– И на что этот был тонкий намек? – ледяным тоном проскрипел Скорпиус. – Это ты сейчас подводишь меня к той мысли, что я эгоист, который не умеет дружить и пользует твои светлые чувства?
– Скорпиус…
– Точно-точно, ты просто искал подходящий момент, чтоб сказать это, и такой себе ты подобрал момент, Поттер.
– Да ты…
– Давай сделаем так, как ты хочешь, перестанем общаться и делить комнату, уж дотерпи меня до выпускного, а там наши пути и так разойдутся, – шипел Скорпиус драматично вздыхая. – Будем неловко прятать друг от друга взгляды в министерстве, куда поступим на службу, а годы спустя, когда мой сын и твоя дочь по всем традициям Монтекки и Капулетти полюбят друг друга, мы не придем на свадьбу наших детей, потому что поставим собственные обиды важнее их счастья. Твою дочь поведет к алтарю сосед. Ты плохой отец, Альбус Северус Поттер.
Чувствуя, как взрывается мозг, Альбус скривился.
– Да что ты, мать твою, несешь?
Скорпиус осекся и моргнул.
– А ты… не это хотел сказать, нет? – И, поймав взгляд друга, смутился.
– Да ну тебя, – отмахнулся Альбус, и подхватив полотенце, зашагал в душевую кабину. – Забей, все равно, дурень, не понимаешь, о чем я.
– Ох уж мне эти ваши внезапные разговоры о чувствах.
Повесив полотенце и одежду на крючок у кабинки, Ал только закрыл было дверцу и прикоснулся к холодному бронзовому крану, как Скорпиус, снова улегшись на лавку, протянул:
– Уильям Вордсворт.
– Чего? – выглянув из кабинки, нахмурился Альбус, протянув другу свои очки.
– Твой любимый поэт – Уильям Вордсворт, – покрутив очки за дужку, пояснил Скорпиус. – Так что не пизди там, мой чувствительный друг.
И, когда в кабинке зашумела вода, добавил злобно:
– Подумал он, видите ли! Внезапный. Думать это тупо, так и уясни для себя.
Казалось, только зашумела вода, как у дверей послышались голоса и веселый шум, непозволительно бодрый для семи утра. Криво улыбнувшись шармбатонцам-семикурсникам, которых отпустили с тренировки из-за того, что тяжелые тучи вот-вот грозились прорваться дождем, Скорпиус внимательно проводил взглядом смуглого кудрявого участника Турнира, который, украдкой поймав его взгляд, тут же отвернулся.
– А чемпион-то французский, так сказать, этсамый, – приблизившись к Алу, шепнул Скорпиус, нарочито медленно и тщательно складывая махровое полотенце.
Глядя, как Скорпиус многозначительно приподнял брови, Альбус нахмурился.
– А?
– Высунь голову из ведра своих тонких чувств. Я говорю, что у парня, не помню его имени, голубая не только школьная мантия.
Альбус скривился, выискав взглядом Стефана Карреля. Тот как раз вышел из душевой кабинки.
– С чего ты взял?
– Он голым ходит, Шерлок.
– Мы в раздевалке, Ватсон. Я тоже, пардон, голый хожу.
Скорпиус скосил взгляд.
– Ну так прикрой Тайную комнату, василиска застудишь. Но я не об этом. – И снова вкрадчиво зашептал. – Парень-то, гомик, оказывается.
– Ты это как понял? По надбровным дугам?
Скорпиус усмехнулся.
– Слышал о радаре? Особом радаре?
Альбус моргнул, натягивая свитер. И снова косо глянул на француза через плечо Скорпиуса.
– Типа подобного к подобному?
– Да, – кивнул Скорпиус. – То есть, нет. То есть, я не прям такой.
– Ну да, ну да.
– Сраный гомофоб. Вот опять ты машешь факелом и «всех на костер, вокруг меня педики, один я – последний оплот гетеросексуальности в этом бренном мире»…
Ал, подхватив сумку, насилу вытолкал Скорпиуса из раздевалки, хотя тот еще был явно не прочь поскладывать полотенца подольше и поглазеть на шармбатонцев из чистого любопытства. Но, зная, что мысли Малфоя живут максимум минут десять, после чего меняются на совершенно другие, Альбус был крайне удивлен, когда за завтраком Скорпиус продолжал с завидным упорством плести интриги.
***
– Да с чего ты взял? – устало поинтересовался Альбус, который за полчаса заверений ни единого факта не услышал.
Скорпиус, пристукивая длинными пальцами по чашечке с кофе, чуть повернул голову. Сидевший на другой стороне круглого стола Стефан Каррель, тут же поймал его взгляд и уткнулся в тарелку.
– Ты видел, как он на меня посмотрел?
– Как на придурка. Я постоянно на тебя так смотрю.
– О чем с тобой говорить, – отмахнулся Скорпиус, вздохнув. – Хотя, подожди, знаю, о чем. С кем ты пойдешь на бал?
Альбус одарил его ледяным взглядом.
– Давай лучше про педиков говорить. Кстати о педиках, балах и разговорах. Где моя блудливая кузина?
– Откуда я знаю?
– Что? Ты не извинился?
Скорпиус потупив взгляд, ясно дав понять, что не позволит извинениям пнуть его гордость промеж глаз.
– Скорпиус!
– Чтоб извиниться, надо понять, за что извиняться, а я не понимаю, – уперся Скорпиус. – Если кто-нибудь мне доходчиво объяснит, на что обижаются женщины, я пойду и извинюсь. Но она…
И снова поймал взгляд шармбатонца.
– Так и палит, засранец, глянь, глянь, Ал…
– Доминик, ты теряешь принца, – с нескрываемой иронией протянул Ал.
Словно предчувствуя, что «теряет принца», Доминик вошла в трапезную и, выдвинув стул возле него, села за стол. Нашарив рукой первое попавшееся блюдо, она плюхнула себе в тарелку ложку овсянки с малиной и склонилась над карманным календариком.
– Я тебе и так скажу, что Святочный бал двадцать четвертого декабря, – сообщил Скорпиус чуть раздраженно. – А я до сих пор не знаю, какое на тебе будет платье.
– Это принципиально важно?
– Конечно, я же должен подобрать нагрудный платок для пиджака ему в тон.
Доминик опустила календарик на стол и повернулась к Скорпиусу. Ал, сидевший между ними, почувствовал максимальную неловкость.
– Ты сейчас издеваешься надо мной?
– Что не так? – терпеливо спросил Скорпиус.
Зеленые глаза Доминик смотрели холодно и с презрением.
– Скитер на всю страну выставила меня шлюхой, мне приходят похабные письма от каких-то левых мужчин, у меня две недели задержки, мне жизни не дает гувернантка, а ты волнуешься только о том, как будешь выглядеть на Святочном балу?
Скорпиус вскинул бровь.
– Эти проблемы ни разу не являются оправданием плохо выглядеть на балу. Ничто в этом мире не является оправданием плохо выглядеть в любой ситуации.
– Заткнись, – прошипел ему на ухо Альбус. – Просто заткнись.
– Да в смысле? – вскинулся Скорпиус. – А ты, Доминик, с первого взгляда влюбилась в мой внутренний мир, да? Да?
Доминик сжала губы.
– Так вот если ты однажды хочешь разделить мое наследство и статус, как и планируешь, ты будешь выглядеть так, как подобает, и подходить твои платья будут и к моему платку, и к моим обоям, если понадобится. И не смотри на меня оскорбленно и унижено. Мы оба знаем, почему ты со мной, и оба знаем, что статья Риты не такая уж и лживая, – проговорил Скорпиус, растягивая слова. – Поэтому не надо дуть губы, а то я напомню, что если ты для меня аксессуар, как считаешь, то я для тебя – строка в резюме, в справке о доходах и отметка в благороднейшем и древнейшем родовом древе.
Казалось, затих даже звон столовых приборов за преподавательским столом. Доминик, приоткрыв рот, моргала, не в силах выдавить из себя ни слова, а Скорпиус, преспокойно отпилив ножом кусок омлета, поинтересовался мирно:
– Так, какого цвета на тебе будет платье?
– Да пошел ты нахуй, Малфой, – давясь собственным презрением, прошептала Доминик.
– А теперь ты мне еще и хамишь. Никакого уважения.
Выскочив из-за стола, оставив недоеденный завтрак остывать, Доминик умчалась прочь, провожаемая полусотней взглядов.
– Ты в своем уме? – зашептал Альбус после пары минут звенящей тишины.
– А что такое?
– Скорпиус, ты просто растоптал ее перед всем Шармбатоном. А она только что тебя бросила, или ты не понял?
– Я понял, – кивнул Скорпиус. – А вот ты не понял ни черта, и это прискорбно. Если не умеешь плести интриги, Ал, иди плести корзины, а не замахивайся на службу в министерстве.
– Не понял.
Скорпиус, как бы невзначай ткнул ложкой в сторону части стола, где сидели шармбатонцы.
– Этот цирк нужен был для одного зрителя.
Стефан Каррель как раз встал из-за стола и, сжав папку с конспектами, прошел мимо них, к выходу.
– В смысле? – не понял Альбус.
Скорпиус самодовольно усмехнулся.
– Мне нужно замутить с ним, чтоб узнать информацию об испытаниях, которую ему сливает мадам Максим. А для этого нужно куда-то девать свою девушку, что я только что и сделал. Остается только ждать, когда этот кудрявый симпатяга начнет утешать меня, ведь я же, отныне, в депрессии, – едва слышно прошептал Скорпиус. – Вот и все. Я заставил Доминик меня бросить ради того, чтоб она выиграла Турнир.
Альбус так и раскрыл рот, чувствуя, что его челюсть опускается куда-то на уровень пола.
– Ты конченый что ли?
– Нет, я стратег, – пожал плечами Скорпиус, и подхватив сумку, поднялся со стула. – Победа любой ценой, а честной ценой мы не победим, Доминик не вывозит.
– И с чего ты взял, что Каррель согласиться сблизиться с тобой? И уж тем более выдавать секреты испытаний?
– Потому что у него нет выбора. Если хочу, то буду, а если я захочу, то даже ты со мной замутишь, Ал. Ну, чего сидишь, не дай Боже опоздаем на урок. Ты же знаешь, как я люблю «Боевую магию», это прям мое.
Следуя за ним по лестнице, Альбус не мог отделаться от чувства, что не понимает, идиот перед ним или гений. Одно было ясно точно – если Скорпиус Малфой надумает пойти по стопам деда и пробьет (в чем сомнений не было) себе дорогу в политическую карьеру, то нужно эмигрировать из страны.
========== 11. ==========
Упирая локоть в твердую лаковую поверхность, Ал крепко сжимал тонкую руку, пытаясь прижать ее к столу. В любой другой ситуации это не составило бы труда – хоть Альбус далеко не культурист, да и кокосы руками не давит, но и оппонент в армрестлинге казался хрупким. Ладонь теплая, жилистая, под смуглой кожей бугрились синие вены, но хватка стальная – как бы не проиграть.
Сделав видимое усилие и чуть сдвинув руку противника, Альбус широко усмехнулся, ликуя, но в ту же секунду свободная рука соперника расстегнула на груди белый пиджак. Засмотревшись на небольшие округлости груди, едва прикрытой лацканами, Ал приоткрыл рот, и в ту же секунду смуглая ладонь, впившись алыми ногтями в костяшки его пальцев, с грохотом прижала его руку к столу. Поверженную руку тут же свело судорогой, но возмущенного возгласа Ала не последовало – плетеное кресло под ним вдруг словно ожило и расползлось на лозовые путы, которые тут же скрутили его ноги. Тонкая лоза обвила шею и сжала ее, как в тисках. Паникуя и пытаясь дотянуться оплетенной лозами рукой до волшебной палочки, Альбус что-то захрипел, но не слышал себя.
А смуглая рука победительницы армрестлинга смахнула со стола его волшебную палочку, которая в следующий же миг хрустнула под давлением каблука.
Вскочив на кровати и прижав руки к шее, Альбус с трудом перевел дыхание. Ноги судорожно дернулись под одеялом.
– Что с тобой? – проворчал во Скорпиус, приоткрыв глаз. – «Слабо» по Ж.А.Б.А. приснилось?
Снова рухнув на подушку, Ал отмахнулся и поднес к тонкой струйке лунного света, лившегося из окна, наручные часы. И, не имея никакого желания откровенничать с другом о сновидениях в начале четвертого утра, отвернулся, но заснуть сумел лишь ближе к рассвету.
– Ну, здесь все ясно, как божий день, – со знанием дела произнес эксперт в области прорицаний, сухих вин и пятничных кутежей, Скорпиус Малфой. – Никакой мистики и предзнаменований. Все по Фрейду.
– Ты читал труды Фрейда? – с сомнением спросил Альбус.
Скорпиус застегнул рубашку под горло и замялся.
– Нет, но так обычно говорят – чуть там гениталии приснились, или еще какая-нибудь дичь, это по Фрейду. Так вот. Никакой мистики. Все очень просто, с тобой говорит твое подсознание.
– И что оно мне говорит?
– Ты гомосексуалист, Альбус.
– А ты еблан, Скорпиус.
Скорпиус беззлобно усадил его обратно на стул. И, дождавшись, когда последний сосед по комнате выйдет из спальни на завтрак, поспешил пояснить:
– Тебе подсознательно неприятны женщины. Отсюда и такой сон. Всего-то.
Альбус все же затянул на шее галстук и поднялся со стула.
– Вот когда твой IQ будет равен хотя бы твоему возрасту, вот тогда поговорим. Тоже мне, специалист в области латентных сексуальных меньшинств.
– Ладно, не веришь в психологию, давай верить в предсказания. – Когда Скорпиус хотел помогать, все были обречены. – Давай я тебе таро раскину.
– Себе раскинь, Нострадамус, и нагадай, как помириться с Доминик.
Скорпиус на такое заявление то ли обиделся, то ли не среагировал – по непроницаемому лицу не разобрать. Ну хотя бы желание раскинуть свои старенькие таро и блистать (ну как блистать: подглядывать в конспект за толкованием, хмурить брови и «я ебу, Ал, третий глаз закрылся на тебе») своими познаниями в предсказаниях у Малфоя пропало. Что может быть глупее с раннего утра, чем какие-то предсказания и томные вздохи познавшего истину, скрытую за завесой неизведанного, предсказателя?
Почему-то этим вопросом Альбус не задался до того, как, игнорируя урок дуэлей, поднялся в северную башню, где обитала гадалка мадам Флио, с урока которой он и начал шарахаться от женской груди.
Филира Флио обитала в башне, потолок которой был декорирован на манер ночного неба с красноватой дымкой волшебного тумана, парившего над головами учениц, что обычно сидели за столами в классной комнате. Поднявшись в башню и постучав в дверь, Альбус не дождался приглашения войти – возможно, мадам Флио спустилась на обед, и они разминулись, и может даже это к лучшему – чем меньше шагов оставалось до двери, тем более глупо чувствовал себя Ал.
«Мадам Флио… я тут не так давно сорвал вам урок, когда увидел в видении чьи-то сиськи… истолкуйте, а?» – ну, а как иначе спросить?
Альбус как раз ломал над этим голову, когда, не дождавшись приглашения, заглянул в кабинет. И тут же опешил – мадам Флио сидела за столом, опустив голову на руки, напротив сидела задержавшаяся после урока Доминик и гладила ее по ладони, а Рада Илич, явно не спешившая обедать, наполняла высокий стакан водой из графина.
– Мадам Флио…
Доминик тут же обернулась и прошипела сквозь зубы что-то зловещее, а профессор, не поднимая головы, вдруг издала похожий на рыдание звук. Альбус рассеянно закрыл за собой дверь и осторожно приблизился.
– Мадам Флио, что случилось?
