Текст книги "Турнир Трех Неудачников (СИ)"
Автор книги: Lexie Greenstwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Что значит «отец уже нашел тебе достойную невесту»? – холодно спросила Доминик, замерев с чашкой у стола.
Скорпиус сокрушенно закрыл лицо руками.
– Пожалуйста, не надо об этом.
– Хорошо.
– Доминик…
– Все хорошо, я же сказала. Пришлю вам на венчание такой же Громовещатель.
Скорпиус цокнул языком и с остервенением смахнул клочки письма на пол.
– Слушай, – позвал Альбус. – Могло быть хуже. Наверное.
Машинально подняв голову и увидев, каким взглядом с другой стороны стола на него смотрит Стефан Каррель, которому как раз перестали нашептывать перевод воплей конверта подруги, Скорпиус проскрипел:
– Уже нет.
========== 19. ==========
Зал трофеев в подвальных помещениях Шармбатона был хорошо освещен очагом и парящими под потолком свечами. Чемпионы, одетые в форменные мантии своих школ, стояли у стеллажа с кубками и смотрели на судейскую коллегию безотрывно. Вернее, прямыми взглядами могли похвастаться лишь Доминик и Рада Илич – Стефан Каррель то и дело смотрел то себе под ноги, то по сторонам, то вертел брошь-переводчик, которой его наконец-то под конец турнира одарила директриса.
Сама мадам Максим была грознее любой грозовой тучи.
– Согласно сообщению от незаинтересованного лица, вам была известна информация об испытаниях заранее, – проговорил Виктор Крам, глядя на шармбатонца. – Более того, навыки гипноза вы оттачивали на пятиноге за неделю до первого тура. Это так, мсье Каррель?
– Это провокация, – прогрохотала мадам Максим.
– Это так, – устало кивнул Каррель.
– Минутку, уважаемые, вина мсье Карреля лишь в его неподобающих отношениях, о которых стало известно всей школе, уж спасибо вашему незаинтересованному лицу, – снова вклинилась великанша. – Обвиняя мсье Карреля в жульничестве, вы обвиняете весь Шармбатон!
Обстановка в зале трофеев была накалена. Единственным, кто был спокоен и выглядел торжествующе, был директор Харфанг – перспектива того, что сильнейшего соперника для своего чемпиона сейчас дисквалифицируют судьи.
Мадам Максим сверлила своего студента колким взглядом, что было само по себе красноречивее любого признания.
– Нарушение правил Турнира Трех Волшебников…
– Одну минуточку, – перебила Виктора Крама Доминик.
– Мисс Уизли, – прошипела МакГонагалл.
– Да-да? – вскинул брови Крам.
– Стефан не знал про змея во втором туре.
– Как и мадам Максим, – с нажимом сказала мадам из департамента международного магического сотрудничества.
Повисла пауза, словно судьи нарочно выжидали, чтоб дерзкая рыжеволосая ведьма им снова возразила. И она возразила, несмотря на предостережение МакГонагалл.
– Дисквалифицируйте и чемпиона Хогвартса – за меня к испытаниям готовились другие волшебники, среди которых и это самое анонимное лицо, имя которого я если сейчас назову, что никто не удивиться, что именно этот человек спровоцировал международный конфликт, – выпалила Доминик.
– Молчи, – прошептал одними губами Каррель. Голос его звучал непривычно резко в интерпретации магического переводчика.
Но когда Доминик Уизли ступала на тропу протеста, ее заткнуть могли лишь Чары Немоты, и то была высокая вероятность, что когтевранка протестовала бы жестами.
– Признаюсь в том, что зелье для второго тура варила не я, и тайну ключа разгадала тоже не я. Отдайте победу Раде Илич, так будет честно.
– Но я тоже не разгадывала тайну ключа, мне подсказали, – протянула Рада.
– Илич, – ухмылку Харфанга стерло молниеносно.
Девушки переглянулись.
– Дисквалифицируйте всех, достопочтенные судьи.
Судьи сохраняли серьезность момента до последнего, директора же смотрели на своих воспитанников так, что во взглядах трех совершенно разных магов явственно читалось желание немедленно провести сокрушительный момент воспитания.
– Это позор, – проговорила Эвелин Руссо первой. – Вы трое опозорили турнир.
Доминик снова захотела возразить, но стоявшая рядом с ней Рада украдкой наступила ей на ногу.
– Да иди ты, – отмахнулась Доминик, все же вырвав локоть из захвата уже МакГонагалл, и шагнула вперед. – А мы ли опозорили турнир, мадам? Разве Стефан Каррель самолично добыл малыша-пятинога для тренировок?
– Мисс Уизли…
– Разве это Рада Илич выхватила бумажку со своим именем из Кубка огня, но назвала имя другого чемпиона?
Харфанг сжал кулаки.
– Или разве я умоляла кого-то помогать мне? – не унималась Доминик. – Я не знаю, мадам Руссо, почему Кубок огня выбрал нас троих. Но знаю точно, почему за нас пытались жульничать. Нет, я никого не обвиняю, это просто догадки неразумной школьницы, но… взгляните на Стефана, он же художник, гуманитарий сплошной, он сам не даст бой пятиногу, он слишком… нежный и утонченный.
Мадам Руссо перебивать не стала.
– Или взгляните снова на Раду. Неужели в Кубок огня не смог выбрать чемпиона из дюжины достойных учеников Дурмстранга, выбрав вместо этого ученицу? А я? Да я что я вообще могу, кроме как болтать по поводу и без? Мы не чемпионы своих школ, мы неудачники. Кубок огня выбрал неудачников, которые в принципе не способны решать загадки сами.
– Ну ты не обобщай-то, – тихонько и чуть обижено проговорила Рада.
– В одном лишь мы трое виноваты, – подытожила Доминик, откинув со лба волнистые волосы. – В том, что наши протеже видят в нас неспособных ни на что неудачников. Вот за это, мадам Руссо, наказывайте. Дисквалифицируйте всех троих, отменяйте турнир. А у репортеров будут свои версии, что произошло в этой комнате и почему чемпионы разбежались.
– Два сапога – пара, и оба левые, – негромко фыркнул Виктор Крам.
– Что, простите?
– Ничего-ничего.
Тодор Харфанг, чудом не парящийся в своей медвежьей шубе, прыснул и закинул ногу на ногу.
– Минерва, ваши ученицы уж слишком много позволяют себе говорить.
– Что ж, у них хотя бы есть право слова, – сухо произнесла профессор МакГонагалл.
– На что это намек?
Доминик просияла и выпрямилась.
– Институт Дурмстранг никогда не шел на поводу у женских глупостей и никогда не…
– Так, минуточку! – тут же почувствовала себя в своей стихии главный борец за права женщин, угнетенных, сексуальных меньшинств и мужеподобных девушек всея Британии.
– Мисс Уизли, усядьтесь уже, – взмолилась МакГонагалл.
Фраза была произнесена с тем же успехом, как если бы матадор, час махавший у морды разъяренного быка алой тряпкой, вдруг сказал бы: «Бро, успокойся и вернись в загон».
– Сначала вам, господин Харфанг, не нравится чемпион-девушка, потом вам не нравится чемпион-гомосексуалист…
– Мисс Уизли! – в один голос воскликнули судьи, а Стефан Каррель закрыл лицо руками.
– Так зачем вы вообще согласились везти свою делегацию в Содом и Гоморру бешеных фемок и национал-гомосексуализма?
– МИНУС СТО ОЧКОВ КОГТЕВРАНУ, УИЗЛИ!
– Вперед, девочка! – вскинув кулак, заголосила внезапно мадам Руссо.
– А теперь поясните, мсье Харфанг, что есть в вашем понимании «женские глупости»? – прогудела мадам Максим, прищурившись.
– Фривольности и отсутствие дисциплины, я имел в виду это, а ни в коем разе не сомневался в возможности женщин руководить школой, – послушно пояснил Харфанг.
– А разве речь шла о том, что женщина не может руководить школой? – сухо спросила мадам Максим.
Харфанг цокнул языком и закатил глаза. Данная реакция великаншей воспринялась похуже любого самого провокационного ответа.
– Я лишь хотел сказать, – терпеливо проговорил Харфанг. – Что не позволю, чтоб женские выходки и ваша эта фривольность и вседозволенность, поставила на колени традиции и устои Дурмстранга.
– Сомнительные традиции и устои, раз уж вы опасаетесь, что женщины и эти ваши «наши» фривольности поставят Дурмстранг на колени, – улыбнулась Доминик.
– Довольно! – гаркнула МакГонагалл, но, встретив взгляд мадам Руссо, проговорила терпеливее. – Могу я попросить чемпионов разойтись на занятия?
Мадам Максим кивнула, и первым к двери кинулся Стефан Каррель, собственно, как первый претендент на дисквалификацию. Девушки последовали за ним.
– Знаешь, иногда лучше вовремя заткнуться – шепнула Рада Илич наставительно. – И не спорить.
– Из покорных овец обычно самые вкусные отбивные.
– Харфанг будет валить тебя на третьем туре. Он злопамятный.
– Ох, как же мне жить без чемпионского титула и победы, – притворно ахнула Доминик.
Рада перехватила посох покрепче и приподняла, чтоб не ударялся о ступени, когда они поднимались по ступеням в холл.
– Ты вообще сюда за победой приехала?
– А ты?
– Я – да.
– И я, – кивнула Доминик. – И вот мы обе хотим победы. Ну так что, начнем снова бить друг дружке лица, как на первом испытании?
И, поймав взгляд соперницы, кивнула снова.
– Значит, победа все же не главное, да? Иначе ты могла бы не выгораживать там Стефана, и меня, и сама бы стояла с честным лицом и возмущалась, какие мы все здесь жулики.
Закатив глаза точно так же, как ее директор, Рада Илич свернула в коридор, который вел к классу алхимии, а Доминик, махнув на прощание не особо спешившему на занятия Стефану, зашагала за ней.
***
– Согласно Третьему закону Голпалотта – противоядие от составного зелья не сводится к набору противоядий для отдельных его компонентов, таким образом… да-да, конечно, входите… итак, третий закон Голпалотта…
Основы алхимии в Шармбатоне преподавала женщина с причудливой прической, напоминающей щедро завитый парик со сложно уложенными в корону локонами. Расхаживая между рядами парт и шелестя подолом длинной мантии, расшитой золотыми цветами, она мадам вела урок в привычной манере диктанта.
– … таким образом, противоядие к сложным многокомпонентным ядам должно включать в свой состав…
Доминик опустила сумку на соседнее рядом со Скорпиусом место, и тихонько уселась за парту.
– О, – встрепенулся Малфой, которого конспектирование за алхимичкой сморило. – Ну что, как там?
Раскрыв тетрадь и макнув перо в чернильницу больше для вида, нежели действительно собираясь писать, Доминик склонилась над тетрадью, когда профессор прошла мимо их парты.
– Ты ужасно поступил со Стефаном.
– Ой все, пришла, – закатил глаза сонный Альбус, которому без гневного клекота кузины было сидеть не так и плохо.
– Как ты мог выдать судьям, что он жульничал?
– Он понял, что я тянул из него информацию о Турнире, и уж лучше я сдал, чем если бы он сдал нас всех, – шепнул Скорпиус.
– А об интимных подробностях на весь Шармбатон растрепал тоже из лучших побуждений?
Преподаватель пару раз хлопнула указкой по грифельной доске, призывая учеников к тишине и вниманию. Скорпиус, переглянувшись с Доминик на мгновение, снова склонился над тетрадью и начал рисовать цветочки и вензеля, усиленно делая вид, что конспектирует, не жалея чернил.
– То есть лучше, чем просто слить Стефана, ты ничего не придумал? – не унималась Доминик.
– Угу, – кивнул Скорпиус, когда они вернулись в гостиную.
– Это подло.
Улегшись на кушетку, и подложив под ноги мягкий валик, Скорпиус взглянул в потолок, украшенный лепниной и фреской.
– Ты что, дружить сюда приехала?
– Еще один.
– Знаешь, за две недели до третьего тура надо как бы уже наконец вспомнить, что ты – чемпион Хогвартса.
Альбус, который до этого (впрочем, как и обычно) бледной тихой тенью плелся позади парочки, встрепенулся и возвел глаза к небу в благодарственном жесте.
– Господи, ну хоть кто-то ей это донес!
– Ты – чемпион, – продолжил Скорпиус уже строже. – Есть ты и есть победа. Всякие Стефаны, Рады и прочие женоподобные парни и мужиковатые девахи идут лесом.
Доминик фыркнула и скрестила руки на груди.
– Ты и победа, – повторил Скорпиус. – Если ты сама не можешь идти к этой победе прямо, и тебе нужно попетлять, кого-то защитить, поговорить по душам, подружить, еще что-нибудь – не проблема. Я делаю все, чтоб эту победу к тебе приблизить.
– Ну да, и еще я, который говорит мало, но тащит основную часть всего…
– Ал, ты что-то сказал?
– Я? Нет-нет, пристыжай ее на здоровье.
Доминик присела на пуф рядом.
– Ты понимаешь, что из-за тебя Стефана могут исключить?
– Это прискорбно, – кивнул Скорпиус.
– Да ты его просто опозорил. Ты подставил его перед судьями! А что ты сделаешь дальше? Ударишь ножом МакГонагалл и скажешь, что это была Рада Илич, чтоб уж точно конкурентов не было?
Скорпиус лениво потянулся на кушетке и смерил Доминик недовольным взглядом.
– Чего ты хочешь?
– Чтоб ты не лез. Просто не лезь, хватит уже! – выкрикнула Доминик в сердцах. – Можно я хотя бы третий тур пройду сама? Без интриг, лжи, подпольных операций по сбору информации, саботажа и помощи?
– Можно, – кивнул Ал, выдохнув спокойно. – Давно пора.
Скорпиус оскорбленно заморгал.
– А если…
– Что «если»? Если я проиграю? Ты ведь уверен, что я одна в поле не воин?
– Да ты, если честно, и с ордой-то в поле не воин…
– Ал, заткнись.
– Если ты бросила имя в Кубок огня, значит, ты подписалась на то, что готова и должна побеждать любой ценой, – парировал Скорпиус. – Вот Альбус правильно сделал, он все объективно взвесил, понял, что зассал, и имя в Кубок не бросил.
Ал хотел было что-то сказать, но Доминик не дала и рта раскрыть.
– А стоит ли кубок чемпиона того, чтоб так унижать людей?
И, поймав взгляд Скорпиуса, отмахнулась.
– Не отвечай. Скажи только, Скорпиус Малфой, ты переживешь мой эпичный провал, позорный проигрыш в Турнире Трех Волшебников?
– Конечно, переживу. Буду гордиться тем, что моя девушка запорола все, к чему шла, зато подружилась с гомосеком и болгарским трансвеститом.
– М-м, гомофобные бисексуалы в деле…
– Ал, заткнись.
Ал заткнулся.
– Скорпиус, – мирно сказала Доминик. – Если я получу хоть какую-то помощь в третьем туре – мы очень крупно поссоримся.
Скорпиус сжал губы. Доминик, наскоро собирая волосы в высокий хвост, на этой ноте зашагала в спальню девушек, оставив после себя неприятный осадок уже назревающей очередной ссоры.
– И как это назвать? – ледяным тоном поинтересовался Скорпиус, повернувшись к другу.
– Предпосылкой ко второму пришествию, не иначе, – сказал Альбус.
– В смысле?
– В том смысле, что моя тупоголовая кузина, наконец-то, впервые в жизни поступила как человек разумный. А не как Scortum Infirmus.
– Что такое Scortum Infirmus?
– Блудница бесхребетная, – пояснил Альбус, и, не став дожидаться, когда Малфой уловит суть и обидится, отправился спать.
========== 20. ==========
Знакомые подземелья Шармбатона пока еще пустовали, но зрители, ерзавшие на холодных каменных трибунах, уже с опаской оглядывались. О дрирских пятиногах все еще помнили, к тому же на одной из каменных плит осталась трещина после удара Рады Илич своим посохом. Те, кто сидели ближе, тянули шеи, выглядывая, кто же там скрывается, в темном проходе, те, кто сидели подальше, радовались, ибо если эта загадочная тварь прыгнет, то не на них.
Скорпиус Гиперион Малфой сидел на верхнем ряду, вертел в руках багет, в мякиш которого спрятал тонкую мензурку с портвейном, и был решительно настроен на победу своего чемпиона.
– Ал, это пиздец, она все запорет. – Ну почти решительно.
Альбус, подуставший и от нытья друга, и от всеобщей тряски перед долгожданным третьим туром, отмахнулся.
– Нет, я, конечно, дал ей с собой пистолет, но…
– Что? – тут уж Ал встрепенулся. – Откуда у тебя пистолет?
– Это не мой, мне принесла сова.
– То есть, это пистолет совы, да?
– Знал бы ты, Поттер, чья эта сова, не задавал бы вопросов, – важно фыркнул Скорпиус. – Так, все короче. Не мешай мне нервничать.
Глядя, как Скорпиус «пьет из хлеба», Альбус покачал головой, как и сидевшие около них студенты. Глядя, как усаживаются за длинный стол судьи, болельщики даже захлопали – лишь бы уже поскорее начинали, ведь сил уж не было строить догадки, с чем же столкнуться лучшие из лучших трех магических школ.
МакГонагалл зорким дозорным огляделась по сторонам. Завидев Малфоя, жующего хлеб, на месте, она с облегчением опустилась в кресло. Когда же комментатор взял в руки золотой рупор, подземелья содрогнулись от громовых аплодисментов.
– Приветствую вас, дорогие зрители! – гаркнул он так неожиданно громко, что перепугал первый ряд студентов и сидевшую ближе всех к нему мадам Руссо. – И без лишних преамбул… встречаем наших чемпионов!
– Так, а ну быстро все сделали лица, как будто мы гордимся нашей рыжей давалкой и искренне ее поддерживаем, – шепнул Ал, нагнувшись к сокурсникам.
Делегация Хогвартса тут же заулыбалась и зааплодировала, перекрикивая, уже принципиально, дурмстрангцев.
Когда троица чемпионов появилась под светом вдруг вспыхнувшей под потолком тысячи свечей, гувернеры поспешили успокаивать зрителей дабы призвать их к порядку и начинать испытание. Чемпионы, сжимая в руках амфоры, добытые со дна водоема во втором туре, подняли взгляд на Виктора Крама, который поднялся из-за стола и упер руки в трибуну.
– Третье и последнее испытание было подготовлено для вас особо тщательно. Смею заверить, что за всю историю Турнира Трех Волшебников такого еще не было.
– Ой блядь, – снова отпил из хлеба Скорпиус. – Не нагнетай.
Чувствуя, как напряглись стоявшие по обе стороны от нее Рада и Стефан, Доминик впилась взглядом в темный тоннель. Фантазия уже рисовала скрывавшееся во тьме чудище.
– Победу одержит тот, кто возьмет кубок чемпиона турнира. Но прежде, в третьем испытании вы столкнетесь с противником, от которого не отбиться простейшими чарами и сглазами.
Рада Илич стиснула зубы, тоже уставившись в тоннель.
– Вы столкнетесь с тем, чего не проходят на уроках. С тем, что не по зубам даже многим прославленным магам. Вы встретите соперника, который оказался не по зубам никому из вас троих на протяжении всего турнира…
Нагнетал Крам или нет, но из тоннеля послышался малоприятный скрип. Стефан сжал волшебную палочку, Рада, следуя его примеру, покрепче перехватила посох.
– Вы столкнетесь с честностью и честью, – вдруг добавил Виктор Крам.
Амфоры в руках чемпионов вдруг раскрошились вдребезги, оставив после себя лишь осколки и древнюю пыль. И в ту же секунду из темного тоннеля, где должно было, обязательно должно было скрываться невиданное чудище, выплыл мраморный постамент, на котором тяжелел сияющий кубок чемпиона турнира.
Доминик приоткрыла рот. Из кубка тут же выпорхнули три квадратных клочка разноцветного пергамента – алый, вместе с острым алым пером подлетел к Раде Илич, нежно-голубой и синее перо опустились в руки Карреля, а зеленый клочок и фазанье перо приземлились на пол перед Доминик.
– Выбор только за вами, – загадочно добавил комментатор в рупор и демонстративно уселся на лавку.
Воцарилась тишина.
Чувствуя, как на трибунах замерло все, до последнего вздоха, а зрители так и прожигают взглядами, Доминик неловко подняла перо и пергамент. Встретив взгляд Рады, она выпрямилась.
В звенящей тиши было слышно, как жужжит одинокий жучок над свечами, и как скрипит перо того, кто уже определился с выбором. Стефан Каррель бросил свой пергамент в кубок первым.
Ожидая что комментатор сейчас снова заговорит и добавит что-то вроде: «А девушки снова вспомнили, что они соперницы…и вот мадемуазель Уизли получает по лицу… о нет, что же они делают! Никаких Непростительных заклятий и темной магии!». Но комментатор молчал.
Переглянувшись снова с Радой, Доминик прижала пергамент к колонне и написала имя.
Рада бросила имя в кубок последней. Пять минут раздумий показались трибунам вечностью.
– Это безальтернативные выборы, – проговорил Ал. – Понятно, что каждый проголосует за себя…
Но никто его не слушал, да и сам Альбус замер на полуслове. Из кубка чемпионов вдруг вылетели три клочка пергамента, так высоко, словно их выдуло потоком воздуха.
Виктор Крам поймал все три клочка отточенными жестами ловца, и развернул зеленый.
– Чемпион Турнира Трех Волшебников – Рада Илич, – объявил он.
Скорпиус Малфой, ясно глядя на зеленый клочок, приоткрыл рот в немом возмущении.
– Ты отбитая что ли…
– Чемпион Турнира Трех Волшебников, – сжав уже голубой пергамент, пророкотал Крам. – Рада Илич!
Болгары взревели, а Харфанг вскинул посох так высоко, что едва не треснул учеников, сидевших выше, по головам.
Крам развернул последнее, алое послание.
– Чемпион Турнира Трех Волшебников – Стефан Каррель.
Болгары умолкли.
– Илич, ты дурная или да?
– Мсье Харфанг!
Троица чемпионов не сводила друг с друга взглядов. Виктор Крам, словно назло болельщикам, которые так и багровели в напряжении, опустился в кресло и больше не произнес ни слова.
И вновь тишина.
Доминик перевела взор на сияющий кубок, и снова повернулась к соперникам.
– Я считаю, что победы достойна только Рада.
– Уведите идиотку и заприте ее в башне, – умирал от негодования Скорпиус. Шепот его походил на шуршание старого пергамента.
– Тебе не помогали.
– Мне помогли, – отрезала Рада. – На втором туре.
– Ой, кто там тебе помог, покажите мне этого пидора…
На Скорпиуса шикнула вся трибуна.
– Ты приехала сюда за победой.
– А вы нет?
Зеленые глаза Доминик встретили тяжелый взгляд исподлобья.
– Кубок должна взять ты. – Золотая брошь-переводчик на груди Карреля заставляла его мягкий голос звучать незнакомо и басисто. – Ты первая поборола пятинога.
– Ничего о нем не зная.
– В отличие от меня.
– И от меня.
Мадам Максим закрыла лицо рукой.
Скорпиус Гиперион Малфой залпом допил свой спрятанный в багете портвейн.
Чемпионы Шармбатона и Хогвартса, не сговариваясь, отступили назад.
– Мои ставки прогорели, – прошептал Альбус сокрушенно.
– Все, короче, расходимся, зря приезжали.
– А можно я выскажу свое мнение? – проговорила Рада, не шелохнувшись.
Доминик фыркнула.
– Я думала, студентки Дурмстранга так не изъясняются.
– Вот сучка малолетняя…
– Мсье Харфанг! – снова прикрикнула мадам Руссо, услышав этот гневный шепот.
Рада Илич расправила плечи, явно не собираясь шагать и брать кубок.
– Мы трое опозорили турнир, судьи все верно тогда сказали, – сказала она, взглядом заставив уже возмутившуюся Доминик заткнуться. – И никто из нас не достоин победы – все мы жульничали…
Трибуны взревели в негодовании.
– Но в отличие от нас с тобой, Стефан – на грани исключения с позором. Поэтому я считаю нужным отдать победу ему, если это как-то замнет историю с… историю.
– Я не возьму кубок из жалости, – тут же запротестовал Стефан.
– Я не жалею тебя. Я просто думаю наперед. И ты подумай, что будет, когда закончится турнир.
– Позвольте, это уже прямое…
Но профессор МакГонагалл, легко дотронувшись до руки Олимпии Максим, заставила ее сесть обратно в широкое кресло.
– Иди и возьми кубок, – произнесла Рада, кивком головы указав на пьедестал.
Каррель медленно снял брошь с тонкого шелка своего костюма и бросил ее себе под ноги.
– Je ne te comprends pas.
Доминик перевела взгляд с него на Раду. Та подрагивала от раздражения.
– Да возьми ты уже…
– C’était ta victoire, Rada.
– Я впервые в жизни что-то кому-то уступаю, возьми этот сраный…
– Alors, prends de ce que je te donne.
Вновь повернувшись к Стефану, Доминик чуть усмехнулась.
– Я не понимаю, что он говорит, – едва не взвыла Рада. – Эй…
Но комментатор не отозвался.
– Он отдает тебе победу, – сообщила Доминик, обойдя Раду со спины. – И принимает достойное поражение. Достойное поражение лучше недостойной победы, я права?
На трибунах неловко закивали.
– Пиздеж! – Скорпиус Малфой с таким высказыванием был не согласен категорически.
Альбус заткнул ему рот куском багета.
– В погоне за недостойной победой, мы трое, как и наши протеже, которые так этой победы желали, забыли о цели Турнира Трех Волшебников, – продолжила Доминик, прохаживаясь у пьедестала. – О какой дружбе народов можно говорить, если сейчас чемпионы Шармбатона и Дурмстранга развязывают международный конфликт? Взгляните, Рада на взводе, еще слово по-французски, и Стефан не доживет до собственного исключения из академии.
Скорпиус, прожевав хлеб, напрягся на трибуне и вцепился в спинку сидения ниже.
– Погоня за недостойной победой обернулась погоней за недостойным поражением, – усмехнулась Доминик громко, шагнув назад. – Турнир, который должен был сблизить школы, сейчас рассорит Шармбатон и Дурмстранг еще больше… и я возьму на себя ответственность этому помешать, а потому…
А потому схватила кубок с пьедестала и высоко вскинула его вверх.
– Чемпион Турнира Трех Волшебников – ДОМИНИК УИЗЛИ! – проревел комментатор, единственный, кто среагировал молниеносно.
Послышался звон бьющегося стекла – из рук Скорпиуса выпала бутылка.
– Она обставила их, – прошептал Ал, таращась на кузину. – Она просчитала все, когда голосовала за Раду…
Стефан Каррель громко захохотал, разорвав в клочья полотно тишины. И, наконец, долгожданные овации – болельщики пришли в себя и завопили так, словно на их глазах Доминик поборола табун кентавров.
– МОЯ ХИТРОЖОПУШКА! – рыдал Скорпиус, тряся бедного гувернера, который бросился отчитывать его за спиртное. – Она вас всех сделала!
Вопреки опасениям Ала, что сейчас Рада и Стефан изобьют Доминик ногами, чемпионы смеялись. Крепко обняв соперницу, Рада что-то шепнула ей на ухо, а Стефан, улыбаясь, хлопнул по спине. Директор Харфанг сплюнул прямо на каменный пол, мадам Максим жеманно тянула губы в недружелюбном оскале. Профессор МакГонагалл, явно чувствуя себя неловко, о чем-то переговаривалась с заместителем мадам Максим.
– Дайте мне кольцо и покажите ближайшую часовню, – не унимался Скорпиус, сбив Доминик с ног своими объятиями. – Я уведу эту сучку сначала к алтарю, а потом в закат.
И, прижавшись щекой к ее мягким рыжим локонам, едва слышно шепнул в самое ухо:
– Значит, все же цель оправдывает средства?
– Значит, что если ты еще раз будешь во мне сомневаться, я вырву тебе язык, – шепнула в ответ Доминик.
Глядя в красивое лицо уже единственного чемпиона, Скорпиус просиял.
– Ты настолько космос, что настоящий космос рядом с тобой – днище ведра.
Кто и куда забрал кубок – уже и не вспомнить. Его передавали из рук в руки, кто-то даже пытался фотографировать на неработающий в Шармбатоне телефон, а затем и вовсе долгожданный трофей пропал из вида.
Альбус тоже пропал из вида. Но он не сиял и на долю так, как кубок, а потому кто бы там его хватился?
После ста ступеней вверх на балкон, он был уверен, что сейчас остановится сердце, а легкие упадут куда-то на уровень пят. Но несмотря на отдышку и искры в глазах, Ал упер руки в ограду балкона и переглянулся с Радой Илич.
Та улыбалась, наверное, впервые за все время в Шармбатоне.
– Тебя вообще не коробит то, что она забрала кубок? – поинтересовался Ал.
Рада мотнула головой.
– Проигравший отчасти выигрывает, потому что ему есть куда расти.
– Для меня ты – чемпион. Я уже говорил.
– Я знаю.
Переглянувшись снова и заулыбавшись, они снова уставились в небо – что может лучше ознаменовать окончание состязания неудачников, чем тяжелые грозовые облака?
– Мы можем общаться и после того, как разъедемся, – напомнил Ал.
– Конечно, можем.
– Обменяемся адресами. Знаешь, я обычно пишу длинные письма.
– Здорово, а я быстро отвечаю.
Улыбнувшись друг другу и отвернувшись, они неловко замолчали.
Адресами, впрочем, так и не обменялись.
***
– Минус сто очков Гриффиндору, – проскрипела Миневра МакГонагалл так, что портреты директоров Хогвартса содрогнулись.
Скорпиус аж рот раскрыл.
Вот уж вернулись в родной замок…
– Профессор!
– С каждого! – крикнула профессор МакГонагалл. – И не смейте возражать, Малфой, будь вы курсом младше, я бы незамедлительно исключила бы из Хогвартса обоих.
– Но мы выиграли турнир, – тихо напомнил Альбус. – Может не стоит так…
Профессор одарила его таким тяжелым взглядом, что парень тут же замолчал.
– Вы обещали мне, Малфой, что не будете лезть, – продолжила профессор.
– Я обещал, что от меня вы не услышите никакой информации о предстоящих испытаниях, – напомнил Скорпиус. – Вы и не услышали, Малфои всегда держат свое слово.
Профессор МакГонагалл, сцепив руки за спиной, принялась расхаживать по кабинету. Директора школы смотрели на нее и нас со своих портретов ничуть не осуждающе.
– За весь период вашего обучения в Хогвартсе, вы оба нарушили правил больше, чем все известные до вас хулиганы.
– Мой отец, профессор, косячил больше. А дед – и того больше.
– Мистер Поттер! Я сейчас снова начну отнимать очки.
Ал снова умолк.
– Сознательно пренебречь всеми существующими законами и нормами, касающиеся магического содружества, спорта, международного образования, – сокрушалась декан Гриффиндора. – Это будет чудо, если в министерстве не узнают…
– Ой, да даже если и узнают, – фыркнул Скорпиус. – Там же дед…
– Помолчите, Малфой, – прикрикнула профессор. – Вы оба и так достаточно сделали.
– Да что мы сделали? – оскорбился Альбус.
– Донесение до мисс Уизли информации касательно испытаний турнира…
– … все так делали.
– … выпытывание этой информации у чемпиона Шармбатона путем… склонения к близости и последующего шантажа этой близостью. Это я конкретно о вас сейчас, мистер Малфой. Нет, ну это неслыханно!
Скорпиус вздернул длинный нос.
– Не было такого, – соврал он.
– … дискредитация чемпиона Дурмстранга путем подмешивания слабительных зелий в ее еду, – ядовито произнесла профессор. – Это вопрос к вам, мистер Поттер.
– Профессор, во-первых, в еду шармбатонского чемпиона, а не дурмстрангского. А, во-вторых, такого не было. Я не буду ничего говорить без адвоката.
– Спаивание судей турнира. Как вы это объясните, мистер Малфой?
– Это еще кто кого спаивал, – отозвался Скорпиус. – Я могу с ними судиться за причинение вреда моему здоровью. Харфанг пил, как конь, и еще требовал от меня раскрыть секреты замка, но я не сдал наших.
Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула.
– Махинации со ставками на чемпионов. Мистер Поттер?
Альбус опустил взгляд.
– И, наконец, пронесение магловского огнестрельного оружия на территорию Шармбатона для чемпиона Хогвартса с целью его дальнейшего использования в третьем туре. Вы в своем уме, Малфой?
Скорпиус вздохнул.
– Да где вы вообще взяли оружие? – сокрушалась профессор. – Молчите?
Друзья бегло переглянулись.
– Но Доминик выиграла! – напомнил Скорпиус.
– Но какой ценой, – гаркнула МакГонагалл. – Чудом, истинным чудом, нас никто не обвинил в жульничестве. Зато вы, Малфой, поспешили дать интервью в «Ежедневный Пророк», обвиняя в жульничестве дирекцию Шармбатона и Дурмстранга.
– Они сливали информацию своим чемпионам.
– Харфанг не сливал…
– Ал, помолчи.
Профессор подняла ладонь, чтоб мы заткнулись. Ал бегло переглянулся со Скорпиусом, ожидая поддержки.
– Нет, ну наказывать нас за то, что чемпион Хогвартса выиграла Турнир Трех Волшебников! – возмутился Скорпиус.
– Мистер Малфой, – прошипела профессор, потеряв всякие силы. – И вы, Поттер. Пообещайте мне, что не останетесь на дополнительный год.
– Дополнительный год? – вскинул брови Скорпиус.
– Для семикурсников, которые в этом году не учились из-за турнира, – шепнул Ал.
– Малфой, я повторяла эту информацию четырежды с начала учебного года! – вскинулась профессор.
