Текст книги "В лабиринтах памяти. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Это не он. Не твой муж. Но для того, чтобы вернуть его, нужно пройти через это.

– А если я не смогу? – девичий голос был почти не различим, и лишь вампирский слух позволил Клаусу разобрать ее слова.

– Тогда, ты больше никогда не будешь с ним. И Ваша дочь вырастет без отца. У нас лишь одна попытка, Ева, Хлоя отнюдь не дура. Но ты должна сделать это. Или он навсегда останется с ней.

========== Часть 35 ==========

Они оказываются в Новом Орлеане уже ночью, и Клаус долго спорит с кем-то по телефону, прежде чем вернуться к Еве, ждущей его в машине. Напряжение, исходящее от девушки едва ли не искрится в воздухе, и гибрид, несколько мгновений смотрит на нее, перед тем как начать говорить.

– Они в старом доме ведьм, во Французском квартале.

– Он с ней? – прикусив губу, шепчет девушка, судорожно вздыхая.

– Элайджа дал ей слово, Ева. У него нет выбора.

– Как и у меня, – выдыхает она, прикрывая глаза, – едем туда.

И они едут. Ева невидящим взглядом смотрит в окно, где яркие огни города сливаются в одно сияющее пятно, которое плывет перед ее мутным взглядом, полным слез. Усилием воли, девушка выравнивает дыхание, пытаясь успокоиться. Ей нужно быть сильной. Иначе никак. У них с Элайжей лишь один шанс на счастливое будущее, и его реализация теперь зависит только от нее.

Клаус за все время пути не говорит ни слова, лишь изредка бросая быстрые взгляды на свою невестку. Когда они останавливаются у маленького бара на узкой улочке, гибрид поворачивается к сидящей рядом Еве, и его ладонь накрывает дрожащие девичьи пальцы, мягко их сжимая.

– Я буду поблизости, – очень тихо говорит он, – ты справишься.

Он говорит что-то еще, а девушка только кивает, и на ее лице отражается решимость, когда она выходит из машины, тихо прикрывая за собой дверь. Ева медленно идет к мрачному дому, окна второго этажа которого тускло светятся. Именно там сейчас ее муж. Точнее тот, кем он стал без чувств, и девушка с силой толкает дверь, проходя в темный коридор. Не встречая на своем пути никаких преград, Ева вихрем поднимается по лестнице, замирая у высокой двери, из-за которой слышит звуки льющейся воды.

Комната, в которой она оказывается, переступая через порог, совсем пустая. Лишь в темном углу, который едва освещают редкие свечи, стоит широкая кровать, подле которой разбросаны остатки одежды, среди которых Ева с ужасом узнает костюм своего мужа. Она прикрывает дрожащей ладонью рот, стараясь сдержать крик, и в этот момент чувствует позади себя быстрое движение, после которого ледяной голос Элайджи набатом звучит в ушах, заставляя девичье сердце пропустить удар.

– Ты зря приехала, Ева.

Она резко поворачивается, и замирает, глядя в холодные глаза мужа, в которых лишь недовольство. Это настолько непривычно, так неправильно, что Ева зажмуривается, качая головой, будто пытаясь отогнать видение. Но когда она открывается глаза, стоящий перед ней вампир, на котором из одежды лишь висящее на бедрах полотенце, только щурит глаза, безразлично наблюдая за тем, как она пытается взять себя в руки, чтобы вымолвить хоть слово.

– Я люблю тебя, – наконец срывается с ее дрожащих губ.

На миг Элайджа замирает, и Ева с надеждой отмечает на его лице легкую тень замешательства, но она тут же исчезает, уступая место ледяному безразличию.

– Это очень мило, – с усмешкой отзывается он, вскидывая бровь, – но совершенно меня не интересует.

Его слова словно удар в солнечное сплетение, лишают Еву дыхания, убивают своей твердостью и уверенным тоном, которым Майклсон продолжает разрывать ее душу, говоря:

– Я не люблю тебя, дорогая. И я рад бы сказать, что мне жаль, но это вовсе не так.

– Это не ты… – выдавливает из себя девушка, и делает шаг в сторону мужа, который не сводит с нее холодного взгляда, – прошу, верни эмоции…

– О, нет, – щурит глаза Элайджа, – как раз сейчас это я. Тот, кем я всегда был и буду. Первородный вампир. Убийца. Монстр. Все еще любишь меня, Ева?

Девушка на мгновение замирает, пораженная тем, насколько безразличен его тон, тем, что сейчас глаза, прежде смотрящие на нее лишь с любовью, абсолютно пусты. И она делает еще шаг, предпринимая последнюю попытку.

– Ты – мой муж. И ты любишь меня. Прошу, вспомни об этом.

– Ты становишься назойливой, – усмехается вампир, склоняя голову, – хотя, я не прочь, показать тебе как я могу теперь любить. Уверен, Хлоя не будет против, если мы с тобой немного позабавимся, ты ведь в конце концом моя жена, и я лишь исполняю супружеский долг…

Ева не успевает сказать и слова, пораженная его словами, когда Майклсон грубо толкает ее на разобранную постель, наваливаясь сверху.

– Ты ведь хочешь моей любви? – цедит он, больно сжимая запястья онемевшей от происходящего девушки, которая только смотрит на него, расширив глаза от ужаса, – ты ее получишь!

Сильные пальцы с треском разрывают ее свитер, обнажая груди, едва скрывает тонким лифом, и это действует на Еву будто ушат холодной воды.

– Отпусти! Нет!

Она извивается, пытаясь высвободиться из стальных объятий, но вампиру абсолютно плевать на ее сопротивление. Он до боли стискивает ладонями нежные полушария груди, отчего на девичьих щеках появляются тонкие дорожки слез. И причиной им вовсе не физическая боль, которую Еве приносят его грубые ласки. Мужчина, что сейчас почти насилует ее, раздвигая коленом точеные бедра, и сильнее притягивая ее к себе, одновременно пытаясь сорвать оставшуюся одежду, совершенно точно не ее муж. И не отец Софи.

Мысль о дочери добавляет ей сил, и девушка решается на последнюю попытку. Она расслабляется в мужских руках, пока вампир не высвобождает ее запястья, и тогда она обхватывает ладонями его лицо, ловя пустой взгляд.

– Элайджа, прошу, – тихо шепчет Ева, глядя в до боли знакомые темно-карие глаза, – я люблю тебя. Давай вернемся домой. Ради нас. Ради Софи.

И она целует его.

Майклсон отвечает, обхватывая ладонями ее ягодицы, и пробираясь пальцами в девичьи трусики. Ева вскрикивает от того, как его пальцы грубо толкаются в ее лоно, и пытается оттолкнуть мужа, на что тот отстраняется, и, глядя ей в глаза, глухо говорит:

– Это так ты меня любишь, жена? Раньше ты текла от одного только касания.

И Ева понимает, что проиграла. Она собирает последние силы и бьет Элайджу прямо в грудь. Не ожидавший подобного, вампир широко раскрывает глаза, на миг ослабляя объятья, и девушке хватает этой доли секунды, для того, чтобы вырваться из его рук, вскакивая с кровати.

– Ах, ты, непослушная сучка!

Ева не успевает достичь двери, когда сильные руки сдавливают ее плечи, грубо толкая к стене. Она отчаянно сопротивляется, но древний вампир намного сильнее, и девушка уже смиряется с тем, что через мгновение будет изнасилована тем, кто был ее мужем, когда слышит низкий женский голос.

– Оставь ее, Элайджа! Какого черта тебе далась эта дурочка?

Через плечо вампира, Ева видит укутанную в простынь рыжеволосую женщину, которая медленно идет в их сторону, порочно улыбаясь. Нисколько не смущаясь, она отводит руки от груди, позволяя тонкой ткани соскользнуть на пол, и к ужасу Евы прижимается обнаженным телом к мужской спине.

– Ты права, Хлоя.

Элайджа отступает, отводя руки от Евы, которая медленно оседает на пол, видя как тот, кого на считала мужем, впивается в алые губы ведьмы, кусая их до крови. Время будто замирает, пока они на ее глазах, не сдерживая себя, предаются страсти, и девушка смотрит на них, пока все вокруг не становится размытым от застилающих глаза слез. Последнее, что она слышит – приторно-сладкий голос Керн.

– Думаю тебе пора, милочка. Здесь сейчас начнутся взрослые игры.

Ева, не помнит, как поднимается на ноги, цепляясь за стену, как пятится к порогу, и как бредет по темному коридору, лишь бы не видеть, как ее муж берет другую женщину, впиваясь клыками в ее шею, а та лишь стонет от наслаждения, направляя его.

Она не видит, как эта вакханалия повторяется раз за разом, прежде чем вампир, не удосужившись омыть залитое кровью лицо, забывается сном прямо на багровых простынях, а пальцы Хлои скользят по его плечам, пока алые губы тихо шепчут:

– Теперь ты только мой, Элайджа Майклсон. Твоя дурочка-жена не вернула тебе чувств. Да и куда ей против магии, которая никогда не даст это сделать. Мне пришлось обмануть тебя, проводя обряд, но это ради нашего счастья, любовь моя… Это будет моим маленьким секретом, о котором тебе знать совсем не обязательно, ведь нас с тобой впереди ждет столько веселья!

========== Часть 36 ==========

– Как она?

Хэйли посмотрела на мрачного Клауса, который, прежде чем повернуться в ее сторону, осушил очередной бокал бурбона, слегка морщась.

– Плохо.

Его ответ был более чем ожидаем, и Маршалл обреченно прикрыла глаза, подходя к гибриду ближе. Не говоря больше ни слова, она с силой сжала мужскую ладонь, и Клаус поднял ее в вверх, невесомо целуя тонкие девичьи пальцы.

– Но мы ведь спасем его?

– Не знаю, волчонок.

Глаза Хэйли испуганно расширились, и она потянула гибрида на себя, заставляя его посмотреть ей в лицо.

– Что ты имеешь в виду?! Мы не поможем Элайдже?

Голос девушки дрожал, наполняя эхом внутренний двор, и Клаус прижал ее к своей груди, приподнимая вверх упрямый подбородок.

– Я хочу этого больше всего на свете, поверь. Но он уехал с Хлоей, и она скрыла их магией.

– Мы должны их найти! – воскликнула Маршалл, и, прикусив губу продолжила, – Софи не может расти без отца!

– У Софи есть – я.

Хэйли и Клаус замерли, услышав голос Евы, холодный будто лед. Очень медленно они повернули в ее сторону. Лицо девушки было бледным, но черные глаза горели мрачной решимостью.

– Послушай, Ева… – начал было гибрид, но та перебила его, подняв вверх тонкую руку.

– Я только что говорила с Фреей, – твердо проговорила она, – шансы найти его крайне малы. Ничтожны. Да и зачем, если я не в силах вернуть ему чувства? Может быть, это сделаешь ты? Тот, кого я видела вчера не мой муж. И не отец Софи. Он может причинить моей дочери только вред.

– Это ваша дочь! – прищурился Клаус, пристально глядя на Еву, – ты не можешь лишить ее семьи!

– Считаешь, ей пойдет на пользу общение с отцом, отключившим эмоции? – вскинула бровь та.

– Но они могут вернуться, когда Элайджа увидит Софи, – взволнованно воскликнула Хэйли, глядя на Еву полными жалости глазами, – мы найдем его, и он рядом с ней…

– Он почти изнасиловал меня, – не дала ей договорить Ева, и Маршалл застыла, не веря ее словам, – едва не убил. Я не могу так рисковать Софи, и не позволю причинить ей вред. А он может это сделать!

– Он сделал это из-за тебя! – глаза Клауса горели от ярости, когда он начал наступать на невестку, лицо которой стало белым, как мел, – он отключил чувства из-за тебя! Чтобы спасти твоего брата!

– Не думай, что я этого не знаю, – едва слышно отозвалась Ева, и на ее щеках появились тонкие дорожки слез, – но он не хочет возвращаться. Поверь, я сделала все. Все, что могла. Но я должна думать не только о себе. Мне нужно вернуться к Софи. Я не могу гоняться за ним по всему миру, валяясь в ногах. Не могу бесконечно наблюдать за тем, как он, на моих глазах, трахает другую женщину. Мне нужно позаботиться от дочери, которая не может контролировать свою магию!

После ее слов повисла мертвая тишина, прежде чем Хэйли приблизилась к плачущей девушке, осторожно обнимая ее за плечи, и притягивая ее к себе.

– Все будет хорошо, – тихо проговорила она, отчего дрожащая в ее объятьях Ева, громко всхлипнула, наконец, дав волю чувствам, – ты должна быть с дочерью. А мы займемся поисками Элайджи. Помни о том, что он любит тебя. И вернется к вам с Софи.

– И я люблю его, – выдохнула Ева, поднимая на Маршалл мутный взгляд, – но тот, кем он стал…

– Вы справитесь, – твердо ответила ей Хэйли, скользя пальцами по темным спутанным волосам, – а пока – позаботься о Софи.

Девушка кивнула, и они еще долго стояли в полной тишине, не разнимая объятий. А вечером вся семья провожала Еву в Мистик Фоллс, обещая найти Элайджу как можно скорее. Девушка только соглашалась, сдерживая слезы. Говорить что-то было бессмысленно.

Когда Ева утром следующего дня оказалась в школе для одаренных детей, Софи встретила ее широкой улыбкой, и девушка почувствовала, как боль на мгновение отпустила ее истерзанное сердце, позволяя, наконец, свободно вздохнуть. Вдыхая, запах смоляных волос дочери, Ева поняла, что у ее жизни, даже без Элайджи, есть смысл.

Ее мысли прервал стук в дверь, и девушка нехотя положила Софи в кроватку, поворачиваясь к стоящей на пороге Кэролайн.

– Ты вернулась?

– Да, я заберу Софи и Себастьяна, и мы уедем в Маноск, – решительно проговорила Ева, на что блондинка широко распахнула глаза, качая головой.

– А как же обряды? Бонни уже начала их и теперь… Ты должна остаться!

– Но я…

– Подумай о Софи, – подошла к маленькой кроватке Кэролайн и с нежностью взглянула посасывающую свой маленький пальчик малышку, – ей нужно быть здесь. И Себастьяну тут тоже нравится.

– Я не знаю, – неуверенно отозвалась Ева, хмуря брови, – я думала, мы будем здесь с Эл…

Девушка замолчала, так и не договорив имени мужа, и Кэр вихрем оказалась с ней рядом, сжимая тонкими пальцами дрожащие плечи.

– Но я не смогла, – едва слышно продолжила Ева, поднимая на Форбс полные слез глаза, – я не смогла вернуть ему эмоции, и он уехал с ней. А я… я не знаю, как теперь жить без него…

– Тогда ты точно остаешься здесь! – безапелляционно заявила Кэролайн, решительно щурясь, – я не отпущу тебя никуда в таком состоянии. И Аларик не позволит.

Ева горько всхлипнула, пытаясь успокоиться, пока Кэр расписывала ей все прелести жизни в Мистик Фоллс, и она не кивнула, соглашаясь остаться, что вызвало на лице блондинки широкую улыбку.

– Все будет хорошо, Ева, – убежденно проговорила она, глядя на немного успокоившуюся подругу, – и он вернется к вам, – добавила она уже тише, – просто верь в это.

Она ушла, и Ева, подошла к дочери, которая подняла на нее свои темные глаза, внимательно изучая лицо матери.

– Мы справимся, любовь моя, – ласково проговорила она, любуясь крошечным личиком Софи, которая слушала ее, дуя губки, – обязательно. И дождемся папу. Он не сможет жить без тебя, крошка.

Малышка прищурилась, и Ева прикусила губу, сдерживая слезы, узнав знакомый жест мужа. Девушка прикрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. Она должна быть сильной. Ради дочери. И ради Элайджи, который непременно вернется. Собрав волю в кулак, Ева растянула дрожащие губы в широкой улыбке.

Тогда она еще не знала, сколько именно им придется ждать его возвращения.

========== Часть 37 ==========

Три года спустя.

Хлоя кружилась по комнате, хрипло напевая под нос песенку, слов которой Элайджа не мог разобрать. Он чувствовал, как его липкой паутиной накрывает раздражение, от того, что ведьма вновь ушла в себя, почти не разговаривая с ним. И эмоции вампира были связаны отнюдь не с тем, что ему не хватало общения с любовницей. Притихшая Керн могла означать лишь одно – в ее голове вновь зрела какая-то сумасшедшая идея, которую ей непременно захочется реализовать.

Первородный покачал головой, направляясь к витражному окну. Прищурившись, он оглядел узкую улочку, после чего его взгляд устремился в серое небо, которое явно предвещало дождь. Элайджа не любил Лондон в это время года, но Хлое приспичило поселиться здесь в ожидании премьер в Шафтсбери, намеченных на конец мая.

Вампир бросил быстрый взгляд на раскачивающуюся ведьму, и взглянул на часы. Наступал вечер, а, значит, ему было пора на охоту, которая в последнее время стала единственным развлечением, от которого его, пресытившегося задумками Керн, еще не тошнило. Майклсон давно потерял счет своим жертвам, как и дням, проведенным с взявшей с него обет ведьмой. Пустота, поселившаяся в нем, становилась все глубже, безразличие к происходящему – сильнее. И только магия любовницы, казалось, подпитывала его охотничьи инстинкты, заставляя каждый вечер становиться тем, кем он теперь был – древним вампиром, не знающим пощады.

Элайджа нахмурился, видя, как первые тяжелые капли ударили по мостовой. Чертов туманный Альбион! Чертова ведьма, которой никак не сиделось в Испании, где климат был несравнимо лучше, а люди – беспечнее. Чертова…

– Ты должен кое-что сделать для меня, любимый!

Томный голос Хлои прервал его мысли и Майклсон повернулся к ведьме, которая шла прямо к нему, призывно покачивая бедрами.

– Чего ты хочешь?

Керн, не торопясь с ответом, подошла к нему вплотную, обвивая руками мужскую шею. Она откровенно ластилась к Элайдже, прижимаясь полуобнаженной грудью, которую почти не скрывало декольте, опустившееся, благодаря ее маневрам, неприлично низко. Вампир окинул ее тело безразличным взглядом, и его пальцы стиснули тонкие плечи, заставляя ведьму поднять на него взгляд.

– Что тебе опять нужно, Хлоя?

Ведьма надула губки, явно недовольная тоном любовника, который буравил ее холодным взглядом, но через мгновение ее глаза вспыхнули, а на губах заиграла безумная улыбка. Она поднялась на цыпочках, потянувшись к вампиру, так что их лица почти соприкасались, когда она прошептала ему прямо в губы.

– Я хочу, чтобы ты привез мне кое-что. Из Мистик Фоллс.

Она изучала лицо Элайджи пытливым взглядом, но лишенный эмоций вампир никак не реагировал на упоминание о городке, где он родился. Мысли о семье давно не посещали Майклсона. Если в первые месяцы он почти ждал, что они отыщут их с Хлоей, намереваясь довести до конца то, с чем не могла справиться его жена, то сейчас вампир и вовсе не думал о близких, полностью растеряв остатки воспоминаний. Очень редко перед ним вставали лишь их тени, но постоянно находящаяся рядом Хлоя не давала ему возможности предаваться подобным мыслям. Ее интересовало совсем другое, и к семейным ценностям ее интересы имели самое отдаленное отношение.

Молчание затянулось. Керн, не сводила с Элайджи глаз, ожидая ответа, но лицо Майклсона застыло в ледяной маске, не выражая никаких эмоций.

– Ты сделаешь это для меня? – прищурилась она, томно вздыхая, – привезёшь мне камень для заклятия? Он хранится в школе для детишек ведьм. Ты ведь знаком с основательницей?

Керн расплылась в широкой улыбке, когда вампир коротко кивнул.

– Мы поедем вдвоём?

– Прости меня, любовь моя, – сделала невинные глаза ведьма, – у меня есть в Лондоне одно нерешенное дело. Ты ведь справишься без меня?

– Не сомневаюсь, – холодно отозвался вампир.

– Но ты должен вернуться как можно скорее! Я буду скучать!

Элайджа оставил ее последнюю фразу без внимания, и отошел к зеркальному бару, наливая себе полный рокс бурбона.

– Какой ты плохой мальчик, – пожурила его пальцем Керн, оказываясь рядом, – даже не предлагаешь выпить даме!

– Ты где-то видишь даму, Хлоя? – вскинул бровь Майклсон, опуская на низкий стол пустой бокал.

Ведьма зло сощурила глаза, и вампир, видя, что она готовит ответ на его шутку, который вполне мог закончиться истерикой, спокойно продолжил:

– Я думаю, мне пора.

И он уходит, так и не дав Керн сказать ни слова.

После столь долгой компании сумасшедшей любовницы, путешествие в одиночестве, с ее собственного необдуманного благословения, кажется Элайдже подарком небес. Если бы он мог чувствовать, то наверняка ощутил бы радость, от того, что наконец-то был предоставлен самому себе. Но эмоций у Первородного нет, как и три года назад, и поэтому, он просто наслаждается тем, что рядом нет опостылевшей любовницы, с которой его связывает лишь магический ритуал, не позволяющий ему уйти, не вернув чувства.

На то, что это случится, Майклсон особо не рассчитывает, да и ему по большому счету просто плевать. Элайджу вполне устраивает та жизнь, что они ведут вместе с Хлоей, упиваясь бурбоном, кровью и похотью, за исключением того, что ведьма, пользуясь данным им обетом, держит вампира на коротком поводке, заставляя исполнять ее прихоти, и ее общество его уже порядком достало.

Он летит всю ночь, наслаждаясь бурбоном и компанией молоденькой стюардессы, которая под внушением приносит ему под видом вина собственную кровь, и дорога пролетает незаметно. В аэропорту он берет в аренду машину, и направляется в Мистик Фоллс, при мысли о котором у него не просыпается ни единого воспоминания, ни одной эмоции, и Элайджа уверен, что встреча с Кэролайн, или другими жителями городка, которые могут быть ему знакомы, не вызовет ни единого чувства, за исключением может быть ярости, если они вдруг решат воспротивится его целям.

Май в Мистик Фоллс гораздо теплее, чем в Лондоне, и Элайджа, щурит глаза от яркого солнца, когда останавливается у кованного забора, окружающего школу для одаренных детей. Он знает, что уже был здесь, поэтому беспрепятственно преодолевает ворота, двигаясь в сторону величественного здания, которое явно было отремонтировано с того времени, что он был здесь последний раз. Он обводит глазами лужайку, на которой резвятся юные маги, у которых явно закончились занятия, и вдруг видит ее.

Крошечную черноволосую девочку, которая даже издали выглядит меньше всех, потому что ей определенно не больше трех лет. Но это совсем не смущает маленькую ведьму, которая громко смеется, наравне с другими участвуя в игре. На ней розовое платье с бабочками, а ее блестящие на солнце волосы заплетены в толстую косичку. Он видит ее губы, растянувшиеся в широкой улыбке, синее пятно от чернил на нежной щечке, маленький слегка вздернутый носик, который девочка забавно морщит, заливаясь смехом.

И Элайджа совершенно не готов к тому, что происходит дальше. Малышка, от которой он, сам не зная почему, не может оторвать взора, будто чувствуя это, поворачивается в его сторону и их взгляды пересекаются. Смотря на вампира, ее и без того огромные черные глаза расширяются, и она бежит прямо к нему.

Майклсон замирает, не в силах пошевелится, и девочка оказывается с ним совсем рядом, протягивая свои крошечные пальчики к его ладони.

– Папа, – шепчут маленькие губы, и весь мир исчезает, растворяясь в голубом свечении.

========== Часть 38 ==========

Ева задумчиво прищурилась, изучая картину с осенним пейзажем, которую сегодняшним утром один из местных жителей принес ей для организации выставки. Девушка свела брови, разглядывая творение, покачала головой, приходя к выводу, что этот доморощенный шедевр вряд ли вызовет восторг у посетителей, и вновь укорила себя за то, что не смогла вежливо указать на это автору картины.

За все время работы в местной галерее, которую Ева собственными руками из тесной комнатки с парой старых полотен превратила в просторный зал, наполненный произведениями известных и не очень художников, она никак не научилась говорить «нет» местным любителям искусства, которые, прознав про ее мягкий нрав, навещали девушку с завидным постоянством, с гордостью демонстрируя свои творения.

Теперь же, когда она готовилась к большой выставке, посвященной Дню основателей, желающих показать свои работы в надежде на ее одобрение, стало в разы больше. Ева прикусила губу, раздумывая о том, какое место сможет занять любительский пейзаж, среди прочих выбранных ею работ, когда услышала веселый голос Аларика Зальцмана.

– Очередной шедевр?

Девушка недовольно прищурилась, поворачиваясь к вошедшему в просторную комнату мужчине, и уже собиралась ответить на его слова едким замечанием, когда увидела, что Рик привел к ней своих дочерей, которые держали его за руки, с любопытством разглядывая висящие на стенах произведения. Картины настолько заинтересовали их, что обычно шумные сестры завороженно притихли, широко распахнув глаза. Поэтому Ева ограничилась усталой улыбкой.

– И тебе привет, Аларик. Привет, девочки!

– Привет, Ева! – ответили ей маленькие ведьмы почти хором, не отрываясь от созерцания очередного полотна.

– Да они у тебя любительницы искусства, – склонила голову девушка, переводя на Рика насмешливый взгляд, – хотя, некоторые из этих работ искусством назвать весьма проблематично… Зачем вы здесь? Что-то с Софи?

– А просто навестить тебя мы не можем? – улыбнулся Зальцман, изучая фигуру Евы, и девушка почувствовала, как румянец проступает на ее щеках от того, насколько жадным был его взгляд.

Чувства Аларика, который с первого дня ее приезда в Мистик Фоллс не скрывал своей симпатии к жене Элайджи Майклсона, не были для нее большим секретом. И она была очень благодарна Зальцману за то, что после ее возвращения из Нового Орлеана и расставания с мужем, он без лишних вопросов поддержал ее, не требуя ничего взамен. За прошедшие три года они стали друзьями, но Ева прекрасно отдавала себе отчет в том, что Рик испытывает к ней нечто большее, чем приятельская симпатия. Вот только ее сердце, хотя и смирившееся с тем, что муж не вернется, все еще не было готово к новым чувствам.

Аларик ей нравился. Он был привлекательным мужчиной, отличным отцом и наверняка стал бы хорошим мужем. Он обожал Софи, которая отвечала ему взаимностью. Он делал все, для того чтобы облегчить жизнь Евы, начиная с поиска дома, заканчивая покупкой пеленок. Он никогда не давил на нее, не пытался воспользоваться ее состоянием, чтобы заполучить в свою постель, не смотря на то, что после ее возвращения в Мистик Фоллс она была единственной девушкой, к которой он проявлял интерес. Аларик Зальцман был идеальным кандидатом в возлюбленные, за исключением одного недостатка.

Он не был Элайджей Майклсоном.

Ева честно пыталась забыть своего мужа, подавить чувства к нему, когда по прошествии времени поняла, что он к ним не вернется. И если со вторым она почти справилась к концу третьего года, запрятав боль от их разрыва далеко-далеко, не позволяя себе больше пролить ни слезинки, то с реализацией первой части плана у девушки были огромные проблемы.

Да и как можно было забыть того, кто дал жизнь самому важному человечку в ее жизни? Как можно не вспоминать его лицо, когда Софи поднимала на нее свой не по-детски серьезный взгляд, до боли знакомо щуря глаза? Когда она говорила своим звонким голоском, спрашивая, где папа?

Ева сбилась со счета, вспоминая все обещания, что давала самой себе. Забыть бросившего ее древнего вампира, который обменял их с дочерью на общество ведьмы, не поддавшись на ее мольбы вернуть чувства. Сколько раз нарушала их, проводя ночь за ночью в слезах. Но время шло. А Софи нужен был отец.

Все эти мысли промелькнули в голове у Евы, пока Аларик Зальцман не сводил с нее восхищенного взгляда, откровенно любуясь красотой девушки. Она подняла на мужчину смущенный взгляд, и на ее губах появилась несмелая улыбка, которая тут же отразилась на лице Рика.

– Конечно, вы можете меня навестить, – наконец нашла в себе силы сказать девушка, и Аларик, не сводя с нее глаз, подошел ближе.

– Тогда может быть я могу и предложить тебе выпить сегодня вечером в Мистик Гриле?

– Рик, я…

– Тебе не кажется, что хранить верность в течение трех лет это слишком, Ева?

Голос Зальцмана был мягким, но девушка чувствовала, как непросто даются ему эти слова, которые Кэролайн напротив, совершенно не смущаясь, повторяла ей с завидной регулярностью.

– Я вовсе не храню верность, – попыталась оправдаться Ева, опуская взгляд, – я просто… Ты ведь знаешь, все мое время занимает Софи.

– Уверен, крошка Софи будет рада провести вечер с Джоззи и Лиззи.

– Да, но…

– Скажи честно, Ева, я тебе не нравлюсь?

Очень осторожно Аларик приподнял девичий подбородок, заставляя Еву взглянуть ему в глаза. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, прежде чем с пухлых губ сорвались тихие слова:

– Ладно. Сегодня вечером. Если Кэролайн присмотрит за девочками.

– О, Кэр будет в восторге, – улыбка Зальцмана, кажется, осветила весь зал, – ты закончила? Можем вместе забрать Софи из школы.

– Да, только возьму сумку, – кивнула Ева, – ждите меня на улице.

– Как скажешь, – ласково отозвался он, и девушка улыбнулась, указывая ему взглядом на дочек, увлекшихся картиной с тропическими птицами, – да, не могу сказать, что у них хороший вкус. Но думаю, больше общения с тобой сможет это исправить.

Договорив, Аларик поспешил к девочкам, а Ева – в свой крошечный офис, чтобы взять сумочку. Закрыв галерею, она спустилась по лестнице на брусчатую дорожку, где ее ждали Рик с Джоззи и Лиззи, и все вместе они направились в школу, ведя по дороге разговор о направлениях живописи, к которым маленькие ведьмы проявили неожиданный интерес.

Уже стоя у кованной ограды, Ева с улыбкой заканчивала свой короткий экскурс, ища глазами дочь, среди играющих на лужайке детей, когда ее взгляду предстала картина, заставившая девушку замереть от ужаса.

Софи стояла рядом с мужчиной, которого Ева мгновенно узнала даже со спины. У него были все те же широкие плечи, крепкая фигура, на которой сшитый на заказ черный костюм сидел, как и раньше, просто безупречно, вот только красивое лицо будто застыло в ледяной маске, сосредоточившись на подошедшей к нему малышке. А в следующий миг маленькая ладошка Софи коснулась его руки, и Элайджа Майклсон, тело которого вспыхнуло голубым сиянием, упал на землю у ног дочери, которая испуганно заплакала, зовя маму.

Последнее что Ева услышала, вихрем бросившись к дочери, были полные горечи слова Аларика:

– По всей видимости, наше свидание придется отложить.

========== Часть 39 ==========

Сознание возвращалось к Элайдже медленно, оставляя все вокруг в туманной дымке, и лишь резкая боль, сковывающая запястья была реальной.

Наконец, он смог открыть глаза. Не сразу вампир понял, что находится в темном подвале, где единственным источником света было крошечное окно у самого потолка. Он сидел на деревянном подобии стула, плотно прикованном к полу, а его муки были связаны за спиной веревками, пропитанными вербеной. Только все эти предосторожности определенно были излишними. Магический выброс, лишивший его сознания, до сих пор давал о себе знать, но главным было отнюдь не это.

Главным были они. Эмоции, которые вернулись к нему от одного прикосновения крошечных пальчиков к его ладони.

Боль, раскаянье, сожаление, любовь, отчаянье, щемящая нежность перемешали в один комок, выворачивая сознание Элайджи на изнанку. И среди всей этой сжигающей душу мозаики чувств, воспоминаний, людей, два лица выделялись особенно ярко.

Одно – до боли знакомое, с легким румянцем на нежных щеках, смущенной улыбкой – прекрасное лицо его жены, которую он едва не изнасиловал в их последнюю встречу, предав их любовь. Второе – маленькое, смеющееся, с огромными черными глазами и вздернутым носиком, принадлежащее той, что три года росла без него. Лицо его дочери, которая вернула ему чувства одним только касанием, разрушив своей магией все чары Хлои, освободив его от данного обета.

Вспышка радости, мгновенно сменилась волной отчаянья и стыда. Как объяснить малышке то, что его не было рядом все это время? Как вымолить прощение у Евы?