Текст книги "Я тоже её люблю (СИ)"

Автор книги: Леопард заманчивый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Как обычно, вечер в баре не мог пройти без интересных знакомств – длинноногая блондинка охотно согласилась провести его с пользой. Господи, и ты тут ещё. Как, блин, тебя вообще зовут-то? Как же гудит башка… Вскоре стало понятно, что настырный звонящий просто так не отстанет. Витя приподнялся на кровати, сонным голосом отвечая на звонок.

– Пчёл, брат, ты чего трубку не берёшь?

Внутреннее чутьё раньше, чем на том конце нервно заговорил Фил, подсказало: что-то случилось. Пчёлкин вмиг посерьёзнел.

– Только что из Склифа позвонили, сказали, Космос разбился, – быстро протараторил товарищ. – До Сани тоже дозвониться не могу.

– Как так разбился? – Пчёла тряхнул головой, пытаясь осознать только что услышанное. Может, я спьяну чего-то не так понимаю, а? Не может быть. Нет. Ну нет же.

– Не знаю, по ходу, наглухо, – вздохнул Валера. В этом вздохе было столько тяжести, досады и злости, что он почти заглушал собой все звуки улицы.

– Я не понял, – Витя с потерянным видом чесал затылок, пытался на ходу застегнуть брюки и накинуть на плечи рубашку, – насмерть, что ли?

– Похоже, да, – Филатов снова вздохнул и крепко затянулся сигаретой.

Кос… Ступор отступил, и с головой накрыло отчаяние. Липкий леденящий страх сковал всё тело, не давая даже пошевелиться. Пиздец, брат, ну как так? Что же ты наделал… К чёрту этот конфликт, к чёрту всё – от осознания того, что он больше не увидит друга, тупая боль могла проломить грудную клетку. Не проронив ни слова растерявшейся ночной гостье, парень схватил пальто с вешалки, громко хлопнул дверью и понёсся по лестнице вниз. Услышать приговор от докторов из Склифосовского нужно было самому.

Пулей влетел в больничное здание и резко затормозил у стойки регистратуры. Страшно? Ещё бы.

– Мне сказали… Холмогорова Космоса к вам привезли, – запинаясь, выпалил Пчёлкин строгой регистраторше в круглых очках.

– Холмогоров… – задумчиво протянула женщина, пролистав страницы журнала с отметками о поступивших. – Космос Юрьевич? Да, есть такой, в травматологию поступил. Триста пятнадцатая палата.

– То есть – в палате? – Витя недоумённо повёл бровью. – Он же… Он что, жив?

– Жив, конечно, – та едва заметно ухмыльнулась. – Перевязки сделают и домой отпустят. Вы можете пройти в триста пятнадцатую, – заключила, захлопывая журнал.

Пчёла взмыл по лестнице, как вихрь. Ненадолго остановился у двери под номером триста пятнадцать, борясь с кипящей внутри злостью. Ну ты даёшь, Кос. Придурок… Неисправимый. А я ж правда очканул. Может, впервые за долгое время – по-настоящему. Наконец сильно дёрнул ручку и без стука ворвался внутрь. Тут же представшее перед глазами зрелище относилось далеко не к самым приятным. С перебинтованной головой и руками, ногой в тяжёлом гипсе, ссадинами и кровоподтёками на лице Холмогоров напоминал большого и жалкого мальчишку, позорно избитого хулиганами. Странно было, что каких-то пять минут назад Витя считал его мёртвым. С нашей жизнью, брат, не странно пулю где-то схватить или на стреле загнуться. А вот так, на тачке в угаре расшибиться, – это же глупо…

– Кос, – Пчёлкин неопределённо покачал головой, усаживаясь рядом на край больничной койки. – До добра наркота ещё никого не доводила. Филе сказали, что ты… – замялся, расчесывая затылок, – ну, того.

– Не дождётесь, – с долей отвращения бросил тот.

Разговор получался неловкий, неправильный какой-то. Между людьми, которые некогда считали друг друга братьями, разверзлась пропасть. И что, Кос, ты это тоже свалишь на оружие, на войну с чеченцами? Это ж всё мы…

– Космос, брат, послушай, – Витя встал с кровати, подошёл к распахнутому окну и закурил, – ты ведь с чеченцами сам тему нарулил, с ворами встречался. Ты же помнишь, что Белый против твоих муток был изначально…

– Я уже говорил, тогда войны не было! – сквозь зубы прорычал Холмогоров, потянувшись к пачке «Мальборо».

– Да с каких пор ты таким святым-то стал? – повысил голос бандит, крепко затягиваясь. – Только подумай, сколько платят за это. Лишним не будет! Мы все в одной системе, Кос, жалеть кого-то тут не получится. Ввязались, так уж надо до конца идти… – он сделал ещё пару затяжек и резким движением выбросил сигарету за окно.

– Пчёлкин, неужели ты не сечёшь совсем, – товарищ постучал кулаком по лбу, после чего скривился от головной боли. – Там же наши солдафоны гибнут, а ты всё о бумажках! Саня наш только недавно таким был, а сейчас почти от его рук будут наши пацаны умирать…

– Тут всё равно нет других вариантов, – Пчёла захлопнул окно и быстрым шагом очертил всю палату по периметру, – одиннадцать лямов на кону, а ваша жалость никому не всралась. Поехали, я лучше домой тебя доставлю, – закончил он с едва заметной ухмылкой и подошел к раненому товарищу, чтобы помочь ему подняться.

Ни одному из них даже в голову не пришло позвонить Филу и Саше, сообщить, что всё в порядке. Каждый был погружен в свои мысли, и мысли эти не предвещали ничего хорошего.

Обстановка в офисе «Курс-Инвеста» накалялась всё больше. Груз с оружием уже должен был доехать до Чеченской границы, и четверо бригадиров замерли в ожидании новостей от Каверина. Они планировали принять звонок ровно в три, но по каким-то причинам возникла задержка. Долгая. Раздражающая.

– Сколько? – Пчёла покрутил губами сигарету, смял её и шумно выдохнул. На покрасневшем лбу виднелись морщины, ноздри нервно раздувались.

– Двенадцать минут четвёртого, – так же тяжело вздохнул Саша, мельком бросив взгляд на циферблат золотых «Rado». Приподнялся, устало откинул голову на спинку стула.

У Пчёлкина дёрнулось нижнее веко.

– Слышь, может, мы перепутали, а? – сложив руки на стол и уперевшись в них подбородком, он продолжал сверлить яростным взглядом дыру в стене и мысленно подсчитывать. – В три часа ночи надо было?

– А с чего это? – Белов надменно повёл бровью. На бледном лице не дрогнул ни один мускул – слишком подозрительная в такой ситуации выдержка, которой никто не придал значения. – Просто у нас Володя такой спец по связи.

– Издевается, бля буду, – Фил медленно снял пистолет с предохранителя, прицелившись в стену.

Саша пробежался взглядом по товарищам. Под пристальным взглядом лидера трудно было утаить своё состояние: Пчёлкин буквально изводил себя, из последних сил сдерживался Валера, и только Космос сидел в стороне, с безразличием уставившись в одну точку и медленно поглаживая стоявший на столе бюст Сократа. Окончательно потеряв терпение, Витя яростно стукнул по настольному звонку, на что Белый лишь укоризненно мотнул головой.

– Нервничаю я, десять лимонов на кону, – пояснил он, шумно вздыхая.

– Одиннадцать, – донёсся из угла кабинета глухой и полный презрения голос Космоса.

– Какая разница, я округлил…

Наконец раздался заветный звонок. Белов и Пчёлкин одновременно кинулись к трубке, однако Саша всё же опередил товарища и перехватил аппарат.

– Алё, да! – крикнул в телефон.

– Милый человек, это ты? – командирским тоном заговорил на том конце провода Каверин, услышав положительный ответ. – А это я. Мы ведём груз. Груз прошёл вторую точку ж/д, всё по плану. Прибытие на место – второй сеанс по графику. Всё понял? Можешь вызывать контрагентов. До связи, – не дождавшись ответа, бывший лейтенант милиции сбросил звонок.

– Сука, – Саша вскочил со стула, бросив трубку на стол.

– Чё такое? – обеспокоился Пчёла.

– Да так, личное, – отмахнулся Белый, приземляясь в большое чёрное кресло. – Завтра заказчики примут груз.

– Йес! – Витя вскочил и восторженно застучал ладонями по столу. – Мама родная, мы сделали это!

– Сплюнь, сплюнь, позвони Вахе, пускай вылетает на родину и контролирует встречу, – выдав распоряжение, Саша громко хлопнул в ладоши. – Дай самца.

Пачка сигарет быстро пролетела через кабинет и оказалась у Саши в руках. Белов потянулся в кресле, медленно затягиваясь. Из всей четвёрки только ему было известно, чем закончится в чеченской столице приём этого груза…

… Вечер следующего дня в офисе выдался не менее напряжённым. Каждый успокаивал себя, как мог. Фил задумчиво бросал кости на поле для нард – их стук по деревянной поверхности отвлекал от дурных мыслей; Кос играл фарфоровыми солонкой и перечницей в виде свинок, подставляя их друг к другу в разных эротических позах; Пчёла, как всегда, ходил из стороны в сторону и пил коньяк – эта бутылка была уже второй за последние шестьдесят минут ожидания.

– Пятнадцать минут – могу понять, – сделав очередной большой глоток, Витя сделал неровный круг по кабинету, – двадцать… Саша, два часа задержки уже! – он громко хлопнул по столу криминального авторитета, но тот лишь пожал плечами.

Звонок мобильного заставил обоих подскочить на месте.

– Стой, погоди, я возьму, – выкрикнул Белов, снимая трубку. – Да, Ваха. Ждём. Точно? Я перезвоню.

На этих словах Сашино лицо странно изменилось – по нему скользнула улыбка. Он неспешно прошёл к своему креслу, продолжая испытывать нервы взвинченного товарища.

– Ну, чего? – нарушил молчание Витя, разворачиваясь к другу лицом.

– Груз на приёме разгрохали, – пытаясь сдержаться, произнёс Белый и, всё-таки не выдержав, истерически рассмеялся.

– Я не понял, что? – Пчёла весь вспыхнул от ярости.

– Всё, забудь, – также беспечно улыбнулся Саша, прикрывая другой рукой телефонную трубку, по которой ему уже настойчиво звонили. – Да, роднулечка…

Чего? На лице проступили багровые пятна. Ты даже не знаешь, Оля, что твой любимый муж натворил… И от чего отказался, придурок! Твой Саша нас всех подвёл. Всех, кто от этой сделки зависел, всех повязанных между собой людей.

А Белов, как ни в чём не бывало, с видом явного облегчения от проделанной грязной работы, небрежно бросил ему:

– Всё, забудь. Нету, прощай, оружие!

– Чё ты ржёшь, Саша? – Пчёлкин смотрел на него в упор и двигал челюстями, как бульдог, готовый вцепиться в ногу собственного хозяина. Белки глаз налились кровью. Он готов был испепелить большого босса одним только взглядом, уничтожить его на этом самом месте, навсегда стереть с его лица самодовольную ухмылку. – Мы на такие бабки попали, чего ты ржёшь? – крик вырвался из груди наружу, гнев нашёл самый краткий выход.

– Тихо, тихо, тихо, – беспечно повторял Белов. – Чё мы, бабки не отобьём, что ли? Ты чего?

– Бабки? Вот твои бабки! – одним движением руки Пчёла скинул со стола Белова стопку бумаг, швырнул их и снова хлебнул коньяк из бутылки.

Как можно в лёгкую просрать такую сумму? Ты всё знал, Белый… Ты был к этому готов. Уже на улице он опять закурил, подставляя лицо под противные капли дождя. Дым защекотал горло. Нужна перезагрузка. А почему бы и не в «Метелицу»? Вздохнув с долей некоторого облегчения, Пчёлкин запрыгнул на водительское сиденье новенького «Крузера», колёса свистнули – и он был таков.

Комментарий к Глава 25. Прощай, оружие

Знаем, что в этой главе нет взаимодействия главных героев, однако, она очень важна для сюжета, поймите правильно:) обещаем вам встречу Оли и Пчёлы в самом, что нинаесть, ближайшем будущем, а пока по традиции ждём ваших отзывов.❤️

========== Глава 26. Долгая дорога к тебе ==========

Комментарий к Глава 26. Долгая дорога к тебе

Ну что ж… вы не ждали нас, а мы припёрлися, как говорится, да сразу с корабля на бал!)

Вы ждали более частого взаимодействия между главными героями, вы получили :)

Приятного прочтения!

Так случается, что желания однажды сбываются

И в объятьях душа просыпается,

И вновь получается, всей бесконечности мало,

Когда ты рядом со мной…

Сентябрь 1995-го…

Карельский очерчивал круги по залу ожидания аэропорта, нервно покручивая в руке сотовый. Рейс из Майами в Москву задержали почти на два часа, но самолёт уже вот-вот должен был приземлиться в Шереметьево. По поручению Белова, телохранителю предстояло встретить и доставить домой его жену с двухлетним сыном. Максим снова взглянул на часы, затем на табло, когда в толпе мелькнула знакомая фигура. Впрочем, нет. С первого раза Ольгу было не узнать – перед охранником стояла строгая эффектная молодая женщина: дорогое утончённое пальто серого цвета, сапоги-ботфорты на высоком каблуке, черная кожаная сумочка через плечо. А главное, её блестящие каштановые волосы больше не вились изящными колечками: Оля выпрямила их и подстригла так, что они едва касались плеч.

– Привет, – телохранитель еле заметно улыбнулся и подошел к супруге босса, принимая из её рук чемодан. – Прекрасно выглядишь, американская леди просто.

– Да ну, Макс, брось, – отмахнулась она, ловя на лету шапку, которую маленький Ваня уже успел стащить со светловолосой макушки. – Так, сынок, быстро надень шапку: тут всё-таки не Флорида!

– Да я машину рядом оставил, не успеет замёрзнуть, – Карельский, коротко рассмеявшись, потрепал мальчишку по волосам и указал на припаркованный у входа «Шевроле». – Мы домой? – спросил, когда новоприбывшие уже устраивались в машине.

– Давай сейчас Ваньку завезём бабушке и поедем к Саше, – пристёгивая малыша ремнём безопасности, заключила девушка.

– Оль, – Макс укоризненно качнул головой, захлопывая багажник, – давай я лучше вас домой сразу подброшу. Саши сейчас всё равно нет.

– И где это снова мой блудный муж? – скрестив на груди руки, Белова пристально посмотрела в светлые глаза телохранителя.

– Да они в боулинг с пацанами поехали, – тот постарался ответить как можно более небрежно и сделал вид, что занят возней с ремнём на водительском сидении, – чего нам там делать?

Всё понятно… В груди больно кольнуло. Холодная леди, появившаяся сегодня в здании аэропорта, теперь сидела в машине с видом юной школьницы, которую впервые предали. А впервые ли? В боулинг с пацанами. И наверняка не только с ними. Макса за нами прислал, а сам развлекаешься… Я ведь правда думала: за эти шесть месяцев что-то изменится. Внезапно возникло острое желание увидеть это своими глазами, опозорить его. Ведь он не ожидает меня там встретить…

– Нет, – Оля решительно качнула головой, с видом хозяйки занимая соседнее пассажирское место и захлопывая автомобильную дверь. – Давай, Макс, Ваньку к бабушке – и в боулинг.

– Ну ладно, в боулинг, так в боулинг, – Карельский резко вжал в пол педаль газа, и красный «Шевроле» тронулся с места.

Путь из Шереметьево до Трудовой был довольно недолгим – около тридцати километров, и по свободной трассе Карельский домчал всего за двадцать пять минут. Оля задумчиво посмотрела в окно, и пейзажи родного посёлка с головой окунули в воспоминания. Какая узкая улица всей моей юности… Старенькая калитка и забор возле неё. Почему же я до сих пор вспоминаю тот день, когда у меня в руке оказался кленовый листок? Такая наивность и глупость… А игры в сугробах? Всё это было так давно. В другой жизни. Будто бы уже и не с ней. Она поджала губы, переводя взгляд на высокий соседский дом. Из почтового ящика торчали слегка пожелтевшие растрёпанные уголки газет, трава проросла довольно высоко, а на двери висел большой заржавевший замок. Да, видимо, Царёвы тоже давно про свою дачу не вспоминали… Перед глазами снова замелькали картины: вот учёные уезжают заграницу; вот на их участке появляются новые жители, всегда готовые закатывать шумные вечеринки; вот самый настойчивый из них уговаривает донести до дома сумки с покупками. Нет, это было не в прошлой жизни и не с кем-нибудь другим, а с ней. С ней!

– Оль, приехали, – Макс резко притормозил, и нахлынувшее чувство мгновенно рассеялось. – Пойдём, я тебе помогу с вещами.

Когда Оля с маленьким Ваней на руках в компании телохранителя поднялись в дом, Елизавета Андреевна радостно приняла любимого правнука с рук на руки, и, быстро раздев малыша, принялась кормить его разными вкусностями, что состряпала специально к их возвращению. Белова быстро отказалась от угощений, поцеловала бабушку в щёку и, сославшись на дела, направилась к выходу вместе с Карельским.

Тем временем в новом боулинге крупной гостиницы «Космос» бурлило веселье. Бригадиры, утомлённые последними событиями и ссорами, наконец решили взять выходной и как следует отдохнуть. Замышляли тимбилдинг в сугубо мужской компании… До тех пор, пока в дверях не мелькнул силуэт Анны – той самой эффектной блондинки, с которой Белов познакомился в казино полгода назад.

– Белый, ну мы ж договорились: мужиками поиграем, – недовольно сощурился Валера, когда товарищ ловко подхватил незваную гостью под руку и направился с ней к дальнему столику.

– Расслабься, Фила, – отмахнулся криминальный авторитет, тут же подозвал официанта и обратился уже к нему: – Шампанского нам.

– Какой ты галантный кавалер, Саша, – слащаво пропела актриса, не переставая хитро улыбаться.

– Да брось, малыш, – он сделал небрежный жест рукой, и массивная ладонь тут же пустилась в путешествие по складкам красного платья, нащупывая женское колено. – Сегодня, смотрю, не за рулём, пьешь…

– Ну, как же я лишу себя бокала игристого в таком приятном обществе, – Анюта кокетливо склонила голову набок, лениво потягивая сладкий пенящийся напиток. – А ты?

– А мне вообще водить опасно, – почти шёпотом произнёс Белов. Запястье, опоясанное золотым ремешком часов, медленно двигалось вверх: бандит пытался добраться до узкого бедра любовницы. – Я один раз двести пятьдесят по кольцу дал…

– Гоняешь? – кивнула, соблазнительно прищурившись.

– Мерин в кашу, теперь с водилой езжу, – едва заметная ухмылка тронула тонкие губы. Бокал виски и бокал шампанского звонко соприкоснулись.

Пока главный бригадир ворковал с продюсерской женой, на дорожке разворачивалась нешуточная схватка. К игрокам внезапно присоединилась стайка девчонок. Космос забил три страйка подряд и, опьянённый победой, путанно объяснял правила одной из случайных знакомых. Пчёла, выбрав девушку побойче, пытался с её помощью сравнять счёт. Только Валера отвлёкся на звонок Кабана и потому не сразу заметил Олю и Макса. Они возникли в полутёмном шумном зале, как гром среди ясного неба. Круто развернувшись к столику Саши, Филатов пытался как можно громче стучать сотовым по стене, чтобы привлечь внимание легкомысленного товарища.

– Малыш, пойди, шары покатай, – Белый выдохнул дым и шикнул на любовницу, не спуская взгляда с приближающейся супруги.

– Что? – блондинка с недоумением вскинула тонкую бровь.

– Шары, говорю, иди покатай, – грубо повторил он.

– О-о-о, – саркастично протянула актриса, завидев Олю, – я надеюсь, это не по мою душу…

Эффектное появление жены крёстного отца бригады бросилось, в первую очередь, в глаза Пчёлы. Девушка, которую он знал, выглядела теперь совсем иначе: гордая уверенная походка, шапка пышных тёмных волос, сверкающая люрексом чёрная майка на тонких бретельках, подчёркивающая плечи, талию, грудь… И как можно зажиматься с этой крашенной куклой, когда у тебя такая жена красавица? Саня, Саня… Почему я должен прикрывать твою задницу? Прятать гнусное предательство от Оли? Пришлось сглотнуть резко подступивший к горлу ком, хоть и подмывало от досады плюнуть прямо на чистый пол. Недолго думая, Пчёлкин одним движением отставил шар для боулинга и подлетел к столику Белого.

– Развяжись с этой сукой, – прошипел гневно. – Жена вернулась!

Каким бы мерзким не было поведение лидера, друзья мгновенно обеспечили ему надёжное прикрытие по всем фронтам. Фил ловко перехватил Анюту, словно она с самой первой минуты была именно его спутницей. В несколько шагов преодолел расстояние до Оли и телохранителя, отвесил бодрое приветствие и чмокнул Белову в щёку. Дальше под перекрёстным огнём женских взглядов отвел Макса в сторону и разбирался уже с ним: «Соображай, чё ты творишь…»

– Привет, Оль, – Витя тут же шагнул в сторону самой неожиданной гостьи.

Ещё мгновение – и ладонь сама легла на тонкую шею, притягивая ближе, а губы коснулись горячей щеки. Нос защекотал запах духов. Тех самых цветочных духов. Пчёла едва ощутимо коснулся кончиком носа краешка нежного розового уха, где аромат ощущался сильнее. Этот жест при всей мимолётности и публичности был до того интимным, что мурашки по спине бежали. Шесть лет прошло, а я до сих пор помню, как ты пахнешь. С ума можно сойти. Блин, а ведь на нас все пялятся. Смотри-ка, муж твой и его верный друг с горе-охранником… Карельский потерял нюх, и вот ты здесь, а остальные на взводе.

– Как дела? – не нашёлся больше, что сказать, тут же взяв девушку за руку. В этом безотчётном движении сквозила не только нежность, но и желание показать: я здесь, с тобой. Так, будто имею на это право.

– Привет, хорошо, – Белова широко улыбнулась, и парень ощутил ответное крепкое пожатие на своей ладони.

Сколько же боли в твоей улыбке, Оленька… и всё равно смотришь ласково, благодарно. А что мне сейчас остаётся сделать? Посадить тебя за столик Саши и отойти, как третий лишний?.. Хотя так оно и есть. Я всё бы сделал, лишь бы ты не видела этого кошмара, но – не могу. Прости.

– Какими судьбами? – внезапно справился Пчёла. Сейчас хотелось одного: всего на долю секунды продлить мгновение, когда он может снова перебирать её тонкие пальцы и любоваться смелой улыбкой.

– А, мимо ехала, – отозвалась она с напускным весельем.

– М-м… – понимающе протянул он и одёрнул руку, стоило Ольге сесть рядом с супругом. – Я пойду, поиграю.

Пчёлкин удалился к дорожке, и Олину улыбку будто кто-то стёр с лица. Взгляд зацепился за брошенный на столе бокал шампанского со следами помады. Что, не успел замести следы? И не нужно, лучше уж мне знать о таком. Как же всё это противно, Саша… А ещё до безумия обидно, правда. Тупая боль сдавила грудную клетку от резкого ощущения бесполезности, ненужности, собственной нелепости на этом празднике жизни. Никто не ждал тут жену главаря – наоборот, её визита боялись, потому и ринулись врассыпную, пряча амуры Белого. Все, кроме Вити. Слёзы собирались в уголках глаз, покалывая и норовя вот-вот скатиться по щекам.

– Привет, – пробормотал Саша, не удосужившись даже взглянуть в глаза новоприбывшей супруги.

– Привет, – равнодушным эхом повторила Оля.

– Что случилось? – поинтересовался Белов так спокойно, как если бы это не он только что гладил Аню по ноге, не он шептал на ухо чужой женщине всевозможные пошлости.

– Ничего, – совершенно безэмоционально. И с горькой иронией, получив только раздражённый взгляд: – Пока меня не было, у тебя появились новые увлечения? Боулинг, что ещё?

– Оль… – задумчиво произнес Александр, так и не подняв глаза. – Помнишь пословицу: не буди спящую собаку? Ну начерта обострять, а?

– Не говори мне о собаках, – почти приказала она.

– Ты понимаешь, о чём я.

– Я понимаю.

Не взорваться прямо здесь и сейчас было слишком трудно. А этот подлец даже не пытается отрицать. Я просто должна промолчать о его похождениях и закрыть на всё глаза… Так ты считаешь? Теперь весь пазл складывался сам собой, и слова Вити, прозвучавшие тогда на площадке, находили живое подтверждение в этом злосчастном боулинге. Обстановка и так накалилась до предела, а настырное пиликанье чужого мобильного ещё сильнее действовало на нервы. От всей супружеской жизни, кажется, остался только её тлеющий костяк.

– Странно жизнь складывается, правда? – демонстративно опустив трезвонящий сотовый в бокал Анюты, спросила она и откинулась на гладкую кожаную спинку дивана. – Ванька по тебе скучает… Год без отца. Ладно, Саш, не бери в голову… Я действительно мимо ехала. Будешь вечером? – спросила, глотая очередное унижение.

Скупой кивок. Вот так просто, даже не удостоив меня взглядом. Что-то хрупкое, последнее, ещё державшееся на волоске, оборвалось и беспощадно разбилось вдребезги. Острые осколки, казалось, впивались в тело. Надежда на счастливое будущее больше не теплилась внутри.

– Макс, поехали, – поднявшись, Белова громко позвала телохранителя и направилась к выходу.

– Оль! Оля, подожди, – окликнувший со спины голос нетрудно было узнать из тысячи. – Ты это… не парься, всё будет нормально.

Пчёла остановил её у лестницы с привычной ободряющей улыбкой, даже толкнул легонько кулаком в плечо. Вот ты в ответ посмеиваешься, а глаза о другом говорят. Где-то я уже видел этот взгляд… Им испепелить можно, серьёзно. Наверное, сейчас тебе еще больнее, чем в восемьдесят девятом… Прости, не стоило мне рассказывать тебе тогда о Саниных приключениях, да вот как-то врать не очень умею… Так хотелось поддержать, утешить, в конце концов, убедить, что всё будет хорошо. Ведь должно же быть когда-то хорошо? А вместо всех этих слов – прикосновение костяшками пальцев к плечу. Тем не менее, так он мог передать, что не собирается оставлять её со всем этим одну.

– Ладно, – Оля снова подарила ему улыбку, отзеркалила дружеский жест и развернулась.

Гулко застучали каблуки. Пчёла перевёл взгляд на Карельского, который громко объяснялся с Беловым, яростно жестикулируя. Наверное, Макс вовсю огребает сейчас за то, что привёз Олю сюда… И куда она тогда пошла в таком состоянии одна? Потушив в пепельницу недокуренную сигарету, Витя помчался вниз, перескакивая через ступеньку.

– Оль, подожди, – девушку удалось догнать уже на улице, где он и схватил её за запястье. – Давай хотя бы тебя подвезу.

Белова вскинула на него зелёные глаза, в которых стояли непролитые слёзы. Пчёла прожигал её насквозь своим пристальным взглядом, в котором отражалось так много беспокойства и… желания заботиться. Шесть лет прошло, а ты по-прежнему смотришь так… Витя, Витя, что же мы с тобой наделали, ты и представить себе не можешь. Внезапно тяжёлые крупные капли дождя громко застучали по пыльному асфальту. Погода испортилась, засвистел пронизывающий до костей холодный ветер. Казалось, что природа страдала и бушевала вместе с одинокой девушкой.

– Пойдём, – едва заметно улыбнулся Пчёла, кивнув в сторону припаркованного вдоль тротуара «Крузера». Тихо вздохнув, Оля проследовала за ним, спрятавшись от непогоды в тёплом салоне.

Фонари и неоновые вывески магазинов освещали проспект Мира практически круглосуточно, так что сейчас за слегка запотевшим окном «Крузера» то и дело мерцали яркие огни. Капли дождя тем временем растекались по стеклу, и, если смотреть через него, казалось, что вся вереница этих огней соединилась в одну причудливую гирлянду. Оля поёжилась, сглотнула снова подступающий всхлип и поднесла ко рту порядком окоченевшие обветренные ладони. Замёрзла… А ты, дурак, и не подумал, что пальто её наверняка у Макса в тачке осталось. Переведя взволнованный взгляд с мокрого лобового стекла на девушку, Пчёла крутанул переключатель температуры обогревателя в сторону. Через несколько минут в салоне «Крузера» стало теплее. Витя безотчётно потянулся и сжал в руке холодную женскую ладонь, отвлекаясь от монотонной дороги. Его спутница была гораздо интереснее: из копны волос выбилась упрямая каштановая прядь, закручиваясь спиралью; а в зелёных глазах вспыхнуло что-то знакомое, но до сих пор необъяснимое. Наверное, Пчёлкин бы и дальше наблюдал за ней, если бы не звук датчика бензина.

– Вот блин, топливо на нуле, – покачал головой Витя. – Заедем заправиться? Это быстро, – пообещал, медленно разжав тонкие пальцы и выкручивая руль вправо.

Остановились на новой модной автозаправке, что принадлежала какому-то разбогатевшему бандиту. Пчёлкин бросил девушке короткую ободряющую улыбку и удалился за стеклянной раздвижной дверью. Белова изучала взглядом кожаный салон, который накрепко впитал в себя запах дорогого одеколона владельца. Губы дрогнули в едва заметной улыбке: впервые за много лет именно здесь, в чужой машине, она ощущала тепло, – причём дело было далеко не в печке. В жизнь Ольги вдруг вернулись давно утерянные спокойствие и уют, и от этого чувства внутри как будто растекался бальзам. Она прикрыла глаза, ловя нахлынувшую волну умиротворения. Испытывала ли она неловкость? Вовсе нет. Сожалела ли о том, что села к этому человеку в машину? Ни минуты.

– Чаю вот взял тебе, держи – водительская дверь распахнулась, и мягкий голос с ноткой хрипотцы нарушил тишину.

В нагретый салон ворвался сырой осенний воздух. Оля перевела взгляд на Витю, принимая из его рук пластиковый стаканчик со свежезаваренным пакетиком.

– Там лимон и два сахара, как ты любишь, – привычная ухмылка тут же обозначилась на лице Пчёлы, – не заварка, конечно, но согреться пойдёт.

Надо же… Спустя шесть лет помнит, какой я пью чай. Девушка сделала маленький глоток горячего напитка. Во второй раз за сегодняшний день её брали в плен яркие воспоминания всё той же шестилетней давности… О том, как в декабре восемьдесят восьмого юная студентка Сурикова сбежала с пары по истории музыки к тусовщику и хулигану Вите Пчёлкину, который скрывался от разъярённой рижской братвы на соседней даче. О том, как она готовила у него в кухне чай, рассыпала по кружкам почти слипшийся сахар из пузатой сахарницы в горошек, и подавала на стол наполовину засохшее печенье. У её белокурого возлюбленного, по правде говоря, ничего больше и не было. А в посленовогодние деньки восемьдесят девятого ненадолго перебрались на Булатниковскую. Там после очередной бессонной ночи тоже искали, что бы перекусить, и пили вместе чай. Постоянно заглядывали друг другу в глаза и хватались за руки, словно боясь потеряться в утренней полутьме. Так и вышло – потерялись.

Но как же он тогда мною любовался и каким нежным был… Казалось бы, такой ветреный человек, а пронёс в памяти сквозь года самые мелкие детали. А сколько раз Саша, казавшийся таким уверенным и надёжным, забывал о важных для меня датах? Про годовщину свадьбы мог не вспомнить – это уже в порядке вещей, но однажды в мой день рождения он даже ночевать не пришёл… Как же я ошиблась. От последней мысли стало совсем скверно, стоило Беловой снова представить мужа в компании кордоновской супруги. А может, он был и не только с ней.

– Вить, ты прости меня… Тогда, на площадке… – голос дрогнул, и Оля сделала новый глоток, словно горечь разочарования можно было запить сладким чаем. – Тогда я не поверила тебе, а теперь все его измены налицо.

– Оль, послушай, – тихо начал Пчёла. Ладонь опустилась на нежное женское плечо и легонько сжала. Не более, чем дружеская попытка приободрить. Пока что.– Не заморачивайся. Белого не исправишь, а тебе есть о ком подумать – о себе, да и о Ваньке, наконец.

О Ваньке… Да что ты говоришь… Это была последняя капля. Простодушные, совершенно невинные слова задели самое больное, тщательно спрятанное на глубине. Всё. Сдерживать слёзы стало невозможно, и они покатились по щекам. Отчаяние и собственное бессилие перед жестокой судьбой жгли сердце похуже раскаленного свинца. У Оли был только один любимый человек, ради которого она, по сути, жила, – ребёнок. И её ребёнка воспитывал фактически чужой человек, в то время как родной отец вёл свою обычную холостяцкую жизнь, даже не догадываясь о существовании сына. Своего сына.