Текст книги "Я тоже её люблю (СИ)"

Автор книги: Леопард заманчивый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Ты быстрее ехать можешь, нет? – нервно выдохнул через ноздри, плотно сжимая губы.

Водитель ответил коротким кивком, вжимая ногу в педаль газа. Поток странных мыслей прервала настойчивая трель сотового телефона.

– Да, Аслан, – поразительно спокойно ответил на звонок нового компаньона.

– Вить, тут такое дело, – замялся кавказец. – Беда случилась. В тачке Фила произошёл взрыв.

Взрыв. В тачке. Фила. А скрутило и придавило к земле с такой чудовищной силой, будто взорвался сам Пчёла. Слова больно врезались в голову, буквально разнося в щепки черепную коробку. Ужас потери ослепил, отнял даже возможность говорить. Но только на одно чёрное мгновение.

– Что?! – отчаянный крик сам вырвался из груди. – Живы?! – казалось, кроме этого вопроса не существовало уже ничего.

– Живы, но у Филатова мозги наружу, – Аслан шумно вздохнул в трубку и, судя по тихому щелчку, закурил далеко не первую сигарету. – Стрелки все на тебе сходятся, так как ты в Германию летишь сейчас. Люди Белого уже едут в аэропорт.

– Это точно? – Пчёла и сам не понял, к чему именно относился этот вопрос: к тому, что близкий человек повис на волоске от смерти, или к тому, что лучшие друзья прямо сейчас готовы были спустить на него всех собак. – Кабздец…

Блять, Фил, как же так? Взрыв… Промеж рёбер кинжалом врезалось осознание: сколько бы вражеских фамилий не крутилось в затуманенной голове, этот список подозреваемых суждено было возглавить ему самому.

Кошмар достиг своего апогея. В кабинете главврача больницы, куда бригада скорой помощи срочно доставила Валеру, суета не стихала ни на минуту. Космос лихорадочно названивал людям Белого, дабы те приставили к его дому и больнице дополнительную охрану; Александр с угрозами обрывал провода водителю, что вёз на операцию лучшего нейрохирурга. И только молоденькая медсестра вертелась вокруг криминального авторитета в тщетных попытках оказать ему первую помощь.

– Да не надо, оставьте, – отмахнулся Белов, нервно отрывая полоску бинта, – я сам. Всё, спасибо. Кос, завяжи, – тут же обратился к товарищу, когда девушка покинула помещение.

– Ну, чё скажешь? – пристально глядя в светлые глаза напротив, спросил Холмогоров и перетянул бинт на подставленном ему плече тугим узлом. Ждал вердикт главаря, хмурил густые брови.

– Ой, ё, – Саша недоуменно качнул головой, накидывая пиджак прямо на голое тело. На бледной шее обозначились глубокие складки, как у разъяренного быка. – Если бы Володя-опер не сложил хитрую бошку в Чечне, я бы точно знал, кто. А так не знаю…

– То-то и оно, – сквозь зубы процедил сын астрофизика, с треском разрывая на части оставшийся кусок белой материи и вытирая им сочащуюся с тыльной стороны ладони кровь.

Когда первая волна напряжения схлынула, Белов переоделся в чистую тёмную рубашку, а Космос переговорил с очередной прибывшей шестёркой, чудом выжившие комбинаторы оккупировали длинный диван и снова погрузились в размышление.

– Может, это Аслан? – Александр закурил, судорожно стряхнув пепел в цветочный горшок.

– Белый, ему смысла нет, – горячо возразил темноволосый бригадир. – Он от тебя живого зависит.

Сделав несколько коротких затяжек, лидер обошёл кабинет по периметру, ненадолго остановился у стоявшего вдоль стены дубового стеллажа. Потом Белов схватил с полки чистый лист бумаги, опустился в кожаное кресло, сильно стиснул губами сигаретный фильтр. Рука, вооружённая гелевой ручкой, отточенными движениями вывела на листе пчелу со знаком вопроса, после чего рисунок перешел к другому.

– Что бы он выиграл, если это он? – Саша вскочил с кресла, переместился за письменный стол и вновь шумно затянулся. Мелькнувшее всего на долю секунды предположение было воспринято беспрекословно – как всегда и всё, что говорил основатель бригады.

– Доля в полумиллиардном проекте, – жестикулируя, пробасил Космос, – завязки с нефтяными и лаврушниками.

– С нами он получил бы больше, – губы Белова дрогнули в самодовольной улыбке.

– Плюс банк, Саня! Плюс банк, – не унимался тот. Распалялся всё сильнее, ухватившись за бредни собственного воспалённого сознания. – Нас нет, он хозяин. Он чё хочет, то и делает. С кем хочет работает! Гансами, шмансами… И чё здесь рисовать, я не пойму, – длинный палец уткнулся в листок, на котором Саша вырисовывал уже всякую бессмыслицу. – Ты чё, Репин, что ль? Тебе больше меня понятно, что ему нужно на самом деле.

– То же, что и тебе, Кос, – укоризненно бросил Саша, потушив недокуренную сигарету в стеклянный стакан.

– Верно, – тут же согласился Холмогоров, хлопнув Белова по щеке. – Независимость от Саши Белого. Собственное движение! Но… – столешница приняла на себя удар увесистой ладони, – я сел с тобой в машину, а не он.

Жуткие подозрения роились в голове, уставшие глаза готовы были вот-вот начать слезиться. Не хотелось, ох как не хотелось рассматривать эту безумную теорию, но ведь гораздо логичнее и проще было принять её, чем искать настоящего виновника. Бандит вновь качнул головой, словно пытаясь отогнать навязчивую идею:

– Я всё равно не могу поверить, что это он.

– Белый, – Космос с силой сжал Сашины плечи, – он не сел к нам в машину. Он поехал на их тачке.

– Не, – спустя минуту отрицательный жест повторился.

На стол тут же с громким стуком опустились песочные часы, патрон и пистолет товарища.

– Через час он улетает, – словно поставил точку в разговоре.

Взгляд криминального авторитета остановился на часах. Казалось, песок из верхнего деления перетекал в нижнее целую вечность. Двадцать лет дружбы… Так бывает? Перед глазами, словно кадры киноплёнки, пронеслись обрывки воспоминаний: беззаботные школьные годы, проводы в армию, дембель, облава на даче, начало общей работы на Урале… Однако ни один мускул на стальном лице не дрогнул. Плевать. Если сука готова грохнуть своих же за зелень… Тогда не жалко. В светлых глазах сверкнула беспощадная животная ярость.

– Звони Шмидту, – было отдано сиюсекундное распоряжение.

Когда чёрный «БМВ» остановился в Шереметьево, пассажир громко хлопнул дверью, стукнул сжатыми кулаками по крыше авто и в отчаянии прижался лбом к холодной металлической поверхности. Безысходность накрыла Витю Пчёлкина с головой, подкатывающий к горлу горький ком мешал глубоко вздохнуть.

– Ну что, идём? – окликнул его злополучный водитель.

– Ты куда? – вопрос вырвался сам собой, стоило ещё раз взглянуть на аккуратно вложенный в паспорт билет.

– Как куда? – не понял мужчина.

– Езжай назад, – с нажимом произнёс Пчёла. – Езжай назад в город-герой Москва, понял?

– А как самолёт? Мне Аслан сказал тебя проводить, – зашоренный приказами начальства водитель никак не мог осознать происходящее.

– Ты чё, тупой, что ли, а? – выкрикнул тот, нервно теребя в руках паспорт.

– Я так не могу, я Аслану должен позвонить, – настаивал кавказец.

– Не беспокойся, абрек{?}[ Человек, ушедший в горы, живущий вне власти и закона, ведущий партизанско-разбойничий образ жизни; первоначально – кавказский горец, изгнанный родом из своей среды за преступление, обычно убийство.], с тобой… – Витя приподнял светлый воротник пальто, выдержав тяжёлую паузу, – с тобой всё нормально будет.

– Что Аслану передать? – забеспокоился водитель.

– Передай, что Пчёла спёкся, – парень коротко кивнул головой, быстро спускаясь по лестнице вниз к стоянке такси.

– Не понял, – не унимался тот.

– Он поймёт, – заключил Пчёлкин. Разорванный на две части билет до Берлина был брошен на бетонные ступеньки. Не сдался мне теперь этот счастливый рейс… Всё – бумажки. Бесполезные и дурацкие.

Люди Белого. Едут в аэропорт. Фил. Взрыв. Мозги наружу… Всё сказанное Асланом складывалось в немыслимую паутину, выбраться из которой уже не представлялось возможным. Его колотило от липкого страха перед неизбежной опасностью. Куда тут ноги уносить? Они найдут везде, перевернут землю вверх дном, лишь бы наказать назначенного предателя. Не прятаться от них надо, а бороться, пока есть силы. А времени на принятие другого решения и не оставалось.

– В город, – на одном дыхании выдал Витя, почти на ходу запрыгивая в чёрную «Волгу».

– Куда? – уточнил таксист.

– Сейчас решим.

– Сколько?

– Не обижу. Быстрее, – бандит бросил на сиденье несколько смявшихся купюр, и «Волга» тут же засвистела колёсами, покидая аэропорт.

Сюр просто какой-то. Неужели Саня хочет так поступить, ни в чём не разобравшись… Кровь прилила к ушам, набатом стуча в висках. Внезапно в путанице сознания скользнула одна единственная подсказка: найти поддержку он может лишь в одном человеке. Оля, Оленька…

– Садовая-Спасская, два, – само собой произнеслось. Кажется, Пчёлкин выдал бы по памяти адрес нового частного дома Беловых, даже если бы его разбудили среди глухой ночи.

Беспокойно сжимая в руке сотовый, несчастный пассажир вглядывался в полыхающую яркими огнями Москву, всё яснее осознавая: этот звёздный декабрьский вечер, вполне вероятно, станет в его короткой жизни последним. Уже на подъезде к особняку взгляд зацепился за отъезжающий от ворот новый «Крузер», который лидер не так давно подарил супруге. Грешки за блядей замаливал, скотина, откупиться от неё пытался…

– Командир, пристройся за этим «Крузером», – тут же скомандовал водителю.

Пальцы сами набрали номер, что он помнил наизусть все эти годы.

– Алло, – спустя несколько коротких гудков на том конце провода послышался такой знакомый усталый голос.

– Алло, Оль, это Витя, – единственное, что он смог выговорить. Так, давай быстрее, ты же не полюбезничать ей звонишь, ей богу. – Не удивляйся. Не называй по имени меня и ничего не говори Максу. Я еду прямо за тобой в соседнем ряду в чёрной «Волге». Оля, послушай… Ничего не говори Максу и главное, не останавливай машину.

От потока услышанных напутствий сердце Ольги забилось чаще, ладони мигом вспотели. Что-то страшное случилось, это точно… И ему нужна моя помощь. Почему сейчас? Почему от меня? В груди больно кольнуло от дурного предчувствия.

– Не поняла, ты один? Ты с кем там, алё? – изо всех сил старалась сдерживать дрожь в голосе. Как бы там ни было, надо себя контролировать. Нельзя, чтобы Макс понял, кто мне звонит. Я не могу подвести Витю…

– Один, один, – уверенно подтвердил Пчёла, – один.

– А что случилось-то? – голос всё-таки дрогнул, и девушка крепче сжала правой рукой руль, пристально всматриваясь в едущую по соседней полосе «Волгу».

– Нам нужно срочно поговорить. Это очень важно, – на выдохе произнёс он. Чёрт, как же трудно с тобой общаться командами, я же не Белый, ё моё… – Машину не останавливай.

– Ну, а как тогда? – Белова непонимающе повела тонкой бровью. Зелёные глаза продолжали безотрывно следить за дорогой.

– Через два квартала будет дежурная аптека, – быстро нашёлся Пчёлкин. – Остановись, скажи, за лекарством или придумай что-нибудь.

– Поняла, – коротко отозвалась девушка за рулём.

– Спасибо…

Тут же приказав водителю «Волги» обогнать едущий по шоссе «Крузер», Витя вновь посмотрел в окно. Надо же, Оля совсем не растерялась, не отказала… Усилившийся мокрый снег не успевал таять, и дворники метались по лобовому стеклу туда-сюда. Когда машина наконец притормозила у стеклянных дверей под светящейся вывеской «Аптека», беглый бандит расплатился с таксистом и поспешил скрыться в здании. Внутри царила тишина, и только подрагивающая электрическая лампочка под потолком нарушала её треском, словно отсчитывая отведённые на разговор минуты. Приплыли, Пчёлкин. Вызывать на разговор жену лучшего друга, ныкаясь за стеллажами. Как школьник… На что не пойдёшь, когда лучшие друзья готовы пустить тебе пулю в лоб, а охранники с автоматами ищут по всей Москве?.. Страшно жить и страшно умереть, и Олю увидеть страшно…

– Витя, – это и была она. Окликнула его, и в ту же минуту совсем рядом послышался дробный стук каблуков по мраморной плитке.

– Оль, я здесь, – тут же отозвался горе-посетитель, выглядывая из-за стеллажа с лекарствами.

– Чё за конспирация-то? – строго спросила девушка. Она ничего ещё не понимала, тоже боялась происходящего и явно злилась от этого, но умудрялась держать в кулаке остатки самообладания и чужое сердце.

– Привет, – едва слышно произнёс Пчёла.

– Привет, – с таким же недоумением откликнулась Белова.

Повисла неловкая, аж звенящая пауза. Вот что тебе сказать, Оленька?.. Стрёмно становится, как представлю, с чем придётся к тебе обращаться.

– Послушай, с этим взрывом… – парень гулко сглотнул слюну и посмотрел прямо в глаза напротив – без вызова, скорее просяще. – Все стрелки на меня сошлись, а я не при делах, я мамой клянусь.

– Ну это бред какой-то, – Оля скептически нахмурилась, до сих пор ни на йоту не веря в происходящее.

– Это не бред, это нормальная правда жизни. Меня ищут уже, – кивнув в сторону входной двери, заявил Пчёлкин. Не было времени готовить девушку к худшему, с ней он сразу мог быть честным. За стеклом мелькнул силуэт Карельского – верный телохранитель уже судорожно набирал чей-то номер. Белому, поди, докладывает, какой трус и гад Пчёла – поджав хвост, с женой брата прячется.

– Блин, с вами не соскучишься, – Ольга тяжело вздохнула, отводя утомлённый взгляд в сторону.

– Послушай меня, что бы не случилось, – кивнув, продолжил настойчиво, – что бы не случилось… Знай, я этого не делал. Саше обязательно скажи. В любом случае, даже если меня грохнут.

Казалось, в эту минуту Земля перестала вращаться, а время остановилось. Если грохнут… Значит, всё настолько серьёзно? Оля вскинула на Витю полный осознания и внезапной тоски взгляд. Господи, куда же вы влезли, мальчики… С каждым годом роете себе могилу всё глубже и глубже. В уголках глаз блеснули слёзы отчаяния.

– Да я скажу, не вопрос… – начала она.

– Оль, я знаю, что я говорю. Не первый год замужем.

– Ты ошибся, это я не первый год замужем, – с грустью произнесла девушка.

Как ни странно, абсурдная шутка разбавила трагизм ситуации. Пчёла еле слышно прыснул, и собеседница подхватила несуразный смешок. Пусть это и выглядело странным, но главный подозреваемый начинал успокаиваться в обществе своей спасительницы: главное, она знает правду.

– Теперь слушай, – ещё раз оглянувшись на дверь, заговорил Витя. – Фил, он… тебя подвёз, и во сколько он уехал?

– Ну, где-то вечером уже, – слегка сощурившись, Белова пыталась вспомнить. – У нас в пол третьего приём был.

– Да-да-да, потом потом опоздал, опоздал, опоздал… – пробормотал Пчёлкин, мысленно прикидывая. Ага, подсчитывай, подсчитывай, финансист. – Да, правильно, опоздал, потом пацаны сели в машину и – ба-бах. А до тебя не заезжал никуда? В автосервис, может, дела какие-то были, с кем-то встречался? Нет, не знаешь ничего? – он быстро перебирал всевозможные варианты, лишь бы сложить хоть сколь-нибудь ясную картину в своей голове. Это правда было очень важно, может, важнее всего на свете.

– Да нет, он к нам после съёмок приехал, – на мгновение задумавшись, вдруг вспомнила девушка. – Он там ещё машину кому-то давал.

– Съёмок… – снова задумавшись, протянул Витя. Так хотелось разобраться, пусть немного, что тут к чему, кто мог устроить бедному Валере такой кошмар. – Со съёмок… Что за съёмки?

– Да хрен его знает, кино какое-то. Про бессмертных пацанов, заводы…

– Молодые люди, здесь вам не дом свиданий, – громко перебила наблюдавшая за ними всё это время аптекарша из-за прилавка.

Мда, тёть, скажешь тоже! Я бы и счастлив был, да вот только явно не при таких обстоятельствах – когда жизнь на волоске висит, а меня вот-вот выведут отсюда под руки.

– Вить, я не помню толком, – отчаянно произнесла Белова.

– Щас мы, щас! Не волнуйтесь, уйдём, – выкрикнул Пчёла, опять высунувшись из-за стеллажа. – Ладно, иди, – произнёс тише, тяжело вздохнув. Не мог отпустить её и вместе с тем понимал, что нужно.

– Слушай, Вить… Я могу что-нибудь для тебя сделать? – в родных зелёных глазах ещё теплилась надежда.

Эх, Оленька, да как ты можешь помочь. Белый если решил что, никого ведь слушать не будет. Мне достаточно того, что ты веришь: я не виноват. Хотя нет, ещё одно… Он тут же подался ближе, притянул к себе так близко, что мог вот-вот коснуться кончиком носа нежной тёплой щеки. Прерывистое дыхание коснулось Витиных губ, разбрелось щекочущими мурашками по всему телу. Большой палец сам коснулся женского подбородка, и в то же мгновение его губы обрушились на её, пробуждая целый шквал эмоций. Поцелуй получился отчаянный, горький, страстный, как в последний раз – да он и был последним. Оля даже не думала отталкивать Пчёлу или прерывать эту прощальную ласку – наоборот, жадно прильнула в ответ, сжала в объятиях, рождающих жар даже сквозь толщу зимней одежды. Тяжело дышала и чуть слышно плакала, от чего губы на вкус отдавали солью – и всё равно были до того родными и вкусными. Прости… Прости меня. Я. Люблю. Тебя. И всегда любил. Ты это знаешь? Волновала ли кого-то в тот момент неправильность происходящего? Всё происходило так, будто так и должно было быть всегда.

– Ой ребят, что ж вы делаете, а? – слегка отстранившись, с глубоким обречённым вздохом спросила девушка.

– Да ничего. Прорвёмся, – отмахнулся Пчёла, опуская взгляд в пол. – Иди. Хотя погоди, – вытащил из-за воротника пальто ту самую гвоздику, уже чуть подвявшую за пазухой, но всё ещё живую и ярко-красную, как капля крови. – В знак дружбы… и любви, – с этими словами он протянул ей незамысловатый подарок, робко улыбаясь. Дом свиданий так дом свиданий, терять уже точно нечего. – В Берлин вёз – не довёз.

– Я всё сделаю, что смогу. Я постараюсь. Я всё для тебя сделаю, – со всей уверенностью пообещала Оля, прямо и открыто глядя ему в глаза.

Развернулась, решив было уйти, пока её не хватился Карельский, как вдруг резко остановилась. Тонкие пальцы легли на плотную зелёную ткань мужского пальто. Если не сейчас – то уже никогда.

– Вить, ты должен знать… Ванька – твой сын.

Отпустила его и звонко застучала каблуками по лестнице, а спустя полминуты входная дверь закрылась за ней с хлопком. Ванька – мой сын… Мой, не Сашин! Январский день девяносто третьего тут же предстал перед глазами во всём своём убийственном великолепии: снег, медленно кружившийся за окном; полутёмная комната квартиры на Котельнической, что освещалась лишь отблеском фонарей в окне; безумные касания и поцелуи, как в наваждении… Тогда всё плыло в тумане, а сейчас словно кто-то навёл фокус, расставил всё по местам, не оставляя и тени сомнений. С ума сойти, я – папаша! Сердце в груди как-то тепло трепыхнулось от такой неожиданности, а на лице обозначилась загадочная улыбка. Как можно было не догадаться, как можно было даже не подозревать…

– Мужчина, может, милицию вызвать? – обеспокоилась фармацевт.

– Тёть, не надо милицию, – он снова легко улыбнулся, скорее самому себе, и поправил перчатки. – Дайте аскорбинки?

– Витя, спокойно стой, – раздался за спиной грубый бас Шмидта. – Поехали, Саша хочет тебя видеть.

Ну вот и всё… Белый, не раздумывая, шмальнёт мне в сердце, а то и сразу в голову. Сдохнуть в двадцать восемь – стрёмно. Но уже не так страшно.

Комментарий к Часть III. Глава 28. Остаться в живых (ч.1)

Писать было сложно не только эмоционально, но и технически; ведь когда мы познакомились с Китти, у неё уже был драббл на эту тему. Во-первых, имею полное право рекомендовать к прочтению: https://ficbook.net/readfic/11166454

Во-вторых, мне казалось, что тема аптеки/больницы, раскрыта донельзя… Но Катя писала чисто по канону, а в нашей истории есть и другие детали.

Очень ждём ваших отзывов и сердечно благодарим за то, что прошли с нами уже такой огромный путь!❤️

========== Глава 28. Остаться в живых (ч.2) ==========

Комментарий к Глава 28. Остаться в живых (ч.2)

🎵Би2 – Вечная призрачная встречная

Прежде чем состоялась судьбоносная встреча в аптеке, Оля обрывала провод, пытаясь дозвониться до супруга. Белов, правда, никак не мог подобрать нужных слов, чтобы успокоить её: привычные «всё в порядке» и «не переживай» на девушку в такой ужасной ситуации не действовали. Наконец после громкого вздоха и тяжёлого «волнуется, баба» телефонный разговор был закончен.

– Белый, – неуёмный Кос опять потянул его за тёмно-синий рукав, усаживая товарища в кресло. – Я в это никогда не лез, это не моё дело… Но лучше повода, чем сейчас, не будет.

– Ты про Пчёлу, что ли? – мрачно переспросил Саша и протянул: – Я знаю, ты мне про Ольгу в восемьдесят девятом рассказывал, – он повёл густой бровью, переводя задумчивый взгляд в окно.

– Да он запал на неё ещё до вашей свадьбы, пока ты долг своей грёбаной родине отдавал! – вспылил Холмогоров. Бедняга считал свои ошибочные доводы единственно верными и не боялся подвести под монастырь лучшего друга детства, лишь бы лидер поверил ему, в кои то веки снизошёл до похвалы за удачное расследование целого дела.

– Ну и что? – всё равно не согласился Белый, уже закипая. – Я человека из-за этого под стволы буду ставить, что ли?

Однако перед глазами уже замелькали тревожные картинки-воспоминания: вот он, двадцатилетний парень, возвращается из армии; вот узнаёт о предательстве Лены, впадает в немилость Мухи и ввязывается в историю с убийством; скрывается на царёвской даче и тайком подсматривает за соседской девчонкой… «Сань, ты когда в армии был, Пчёла наш с ней шуры-муры закрутил…» Уральское предупреждение Космоса обрушилось на бандита, словно небесная кара. Значит, всё-таки, у него было к ней что-то серьёзное… Рука против воли потянулась к пачке «Мальборо»: истощённый переживаниями организм требовал убойной дозы никотина. Саша медленно откинулся на спинку кресла, представляя осенний день девяносто пятого года. Так вот почему этот жук вокруг Ольки суетился, когда она нас с Анютой в боулинге чуть не застукала! Ещё мне мозги промывал, святоша хренов… А потом я Макса стал распекать, и он вдруг смылся куда-то. Что, жену мою утешить захотелось? Я ведь так тогда и не приехал домой вечером. А с кем осталась Сурикова?…

– Уверен, Саня, там ещё не всё остыло, – продолжал нагнетать Кос, нависнув над Беловым.

Оба уселись за стол, продолжая строить теории заговора. Хотелось дать мозгу небольшую передышку, успокоить разбушевавшиеся подозрения… Но и этого им сделать не дали: приехала Тома, которой предстояло всё объяснить, и хорошо, что Саша велел медсестре заранее подготовить нашатырь.

… Объявленный бригадирами в розыск Пчёла даже не догадывался, как сильно ему хотели помочь. Ольга плотнее обхватила руль, всматриваясь в залитую золотистым фонарным светом дорогу. Снег усилился, хлопья бились о лобовое стекло, расплывались по нему длинными неровными потёками. Карельский сидел рядом, теребя в руках фантик от конфеты, но даже назойливый шорох не мешал напряжённо думать. Теперь на хрупких женских плечах лежала ответственность за чужую жизнь. Жизнь, которая могла закончиться в этот самый вечер по вине её собственного мужа. Да, Белова, нашла ты момент, конечно, когда про сына признаваться… Девушка закусила губу, по-прежнему ощущая вкус их прощального аптечного поцелуя. Уголки рта дрогнули в слабой горькой улыбке, сердце тут же забилось чаще, а грудную клетку сдавило от боли. Как же всё перемешалось… Страх потери, боязнь опоздать и никогда больше его не увидеть, тут же накрыл с головой, руки задрожали… Но не опустились.

Нужна хоть какая-то зацепка, которая поможет выйти на виновных во взрыве. Я должна спасти. Должна помочь. Витя, обещаю… Она прибавила скорость и сфокусировала холодный зелёный взгляд на мокрой дороге. Хуже всех сейчас нашему пострадавшему… Боже, Валера, я не могу в это поверить. Ведь мы с ним виделись ещё утром. Внезапно в голове яркой вспышкой пронеслась последняя встреча с Филом. «Сразу можно было сказать, что это камера Кордона, я б брать не стал…» Ну конечно. Камера Кордона! Догадки наконец сложились в один пазл, и Оля поняла: вещь продюсера – единственная улика, способная помочь расставить всё по местам. Вдруг на плёнке правда содержится нечто ценное для нас? Маршрут «Крузера» был тут же перестроен, руль – резко вывернут, а рука потянулась к сотовому.

– Ольга Белова беспокоит, – отчеканила девушка в трубку, когда продюсерская жена наконец ответила на вызов. – Мне радости мало с тобой разговаривать…

– Неожиданный звонок, – с ухмылкой отозвалась Анюта, накручивая на палец белокурую прядь.

– Послушай, дама, – выдержав паузу, Оля посмотрела на Макса: тот сохранял потрясающее спокойствие, ни один мускул не дрогнул на стальном лице, – …с камелиями. Сегодня утром ты звонила в машину Валере Филатову, попросила вернуть одну очень важную вещь. Через двадцать минут я буду у тебя, не уходи никуда.

– Да нет, я не могу, у меня… – попыталась возразить актриса. Она ещё явно не пришла в себя от неожиданности, как уже была прервана короткими гудками.

Ровно через двадцать минут Белова парковала «Крузер» возле продюсерского дома на Рублёвке. Адрес мужниной любовницы обнаружился без труда: слишком уж много времени проводил там Александр в последние годы. Свою записную книжку он даже не удосуживался припрятать тщательнее – швырял на полку в коридоре. Супруга криминального авторитета на миг остановилась у нужных дверей и тут же мысленно отругала себя на опрометчивость. Меня не интересуют Сашины интрижки, я хочу лишь одного: доказать непричастность Вити. И плевать, если это придётся сделать руками пергидрольной девицы. Ольга глубоко вздохнула, после чего решительно нажала на кнопку звонка.

– Кто? – поддав интонации пафоса, осведомилась хозяйка.

– Свои.

Дверь распахнулась, и в нос ударил запах терпкого жасминового парфюма. Гостья пробежалась по мадам Кордон оценивающим взглядом: длинные ноги, обувь на высоком каблуке, чёрное платье, вызывающий макияж… Да, Белов, как же ты жалок, какой у тебя дешёвый вкус… Возникло непреодолимое желание плюнуть прямо на баснословно дорогой паркет, излить своё отвращение к этому спектаклю. Тем не менее, Оля собрала остатки самообладания по крупицам, отстранила соперницу и без приглашения прошла внутрь.

– Давай, – приказала, даже не глядя на Анюту, и заветная видеокамера тотчас оказалась в протянутой руке. – Завтра вернут.

Актриса лишь пристыженно молчала. Стоявшая перед ней девушка выглядела совсем просто: уставшее строгое лицо, свитер с высоким горлом, размазанная блестящая помада на губах. Однако Ольга Белова казалась уверенной и смелой. Пронзительный насмешливый взгляд, быстрые отточенные движения – она точно знала своё место и права. На её фоне Аня чувствовала себя откровенным дерьмом, размазанным по дубовому паркету. Законная жена – и случайная проходимка, сбежавшая на сторону из фиктивного брака с гомосексуалистом? Да, внимание молодого влиятельного бандита не могло не вскружить голову Анюты. В конце концов, даже роль любовницы изредка напоминала: она женщина, заслуживающая своеобразного, и всё же тепла. Бурного вечера в казино, огуречного рассола на утро, совместного похода в ресторан или боулинг.

– У женщин, которые спят с чужими мужьями, начинаются проблемы с яичниками, – язвительные слова, сказанные напоследок, прозвучали, словно плевок в лицо.

Оля захлопнула за собой дверь и крепче сжала в руке свой главный козырь. На измученном бледном лице вновь обозначилась улыбка. Теперь главное – успеть…

Пчёла не запомнил, как люди Шмидта выводили его из аптеки. Не помнил и того, как ехали в больницу. Осознание, что всё происходящее – не дурной сон, не злая шутка судьбы, обрушилось на парня лишь когда он оказался в кабинете главврача. Прямо напротив друзей, лучших друзей, полных недоверия и злобы. Вот чё мне им сказать? Нечем оправдаться – я пожаловал на суд Саши Белого без алиби.

– Ребят, ну… Ребят, надо как-то… – начал новоприбывший, неловко сглотнув. Чувствовал себя ничтожеством под прицелом взглядов, от которых по спине разбредались густые колючие мурашки. Прочистив сведённое спазмом горло, он почти отчаянно заговорил: – Сань, Кос… Надо ж разобраться… Братья? – надежда разглядеть в родных лицах хоть что-то знакомое, тёплое, ободряющее таяла с каждым мгновением.

В иссиня-чёрных от ненависти глазах Космоса виднелись тонкие красные прожилки – сосуды полопались. Да, Кос, сторчался ты совсем. Вон какие зрачки мутные… Интересно, когда я успел врагом тебе стать? Мы же с детского сада вместе, всегда друг за друга горой были. И сколько разборок на Рижском прошли, а ни разу друг друга не выдали. Ведь ты был в моей шкуре, когда Белый хотел повесить на тебя покушение у подъезда. Неужели после всего спустишь курок, не разобравшись?

А ты, Саня, кретин. То, что из-под града пуль с тобой бежал я, ты забыл давно – это ясно. А как покрывал измены твои Оле то с официантками, то с этой крашеной?… Разве можно так, Белый, всегда братьев крайними делать? Мы же клятву на Воробьёвых давали. Кровью скрепляли. Выходит, все забыли о ней?

– Спасибо, ребят, – бросил Белов, кивнув Шмидту и его помощникам на выход. – Подождите снаружи.

Дверь тут же закрылась. Холмогоров угрожающе поднялся, выпрямляя сутулую спину. Саша, чьё лицо до сих пор выражало полную отстранённость и безразличие, крепче сжал в руке пистолет, скользнув указательным пальцем к курку. Что, прямо сейчас? Витя почувствовал, как больно кольнуло внутри, словно его ткнули в грудь раскалённым копьём.

– Ну, чё скажешь, Пчёлкин? – спросил лидер, окидывая его ледяным взглядом.

А сказать-то, Белый, мне и нечего. Ну, начну вам объяснять, что не виноват – да кто же мне тут поверит? Моё слово уже ровным счётом ничего не значит. Вот и Кос тоже сильнее стиснул пистолет. Тогда Пчёла качнул головой в полном разочаровании и закрыл лицо руками, опустившись на корточки, мол ну и всё на этом, стреляйте быстрее.

Внезапно за дверью стало шумно: громкий стук каблуков, грубый спор толпы мужчин с медсестрой. В этом хаосе Вите удалось различить всего два слова: очень срочно.

– Шмидт, что там? – рявкнул Белый, когда в кабинет вместе с охраной таки ворвалась девушка в белом.

– Извините… – замялась, – ребят, но у нас осложнения. Филатову срочно нужна кровь, а группа крови очень редкая. Кто-нибудь есть с третьей группой, резус отрицательный?

Космос и Белов тут же переглянулись. Они знали друг друга всю сознательную жизнь и подобные детали запомнили чуть ли не со школьных медосмотров. Интересно сложилась жизнь – именно в их компании подобралось сразу два человека с такой особенностью. Обладателям третьей отрицательной подойдёт далеко не каждый донор, в отличие от счастливчиков с первой. Сейчас спасти Фила от огромной кровопотери мог только один человек.

– Есть, – чётко проговорил Саша, кивнув вниз.

… В операционной стояла гробовая – боже, какое страшное слово! – тишина, изредка нарушаемая монотонным писком приборов. Пчёла ещё раз взглянул на друга, что лежал на соседней кушетке. Валера пугал своей безжизненностью: сомкнутые веки, забинтованная голова и кислородная маска на бледном лице. От одной руки к другой по прозрачной трубке текла кровь – та самая, благодаря которой Витину смерть отсрочили на целый час. Редкая третья группа, резус отрицательный.