Текст книги "Я тоже её люблю (СИ)"

Автор книги: Леопард заманчивый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

В кои то веки мысль о компании грудастых спортсменок его действительно… не прельщала? Пчёлкин несколько удивился промелькнувшей мысли, но разлитая по стаканам водка не дала больше времени на раздумья.

Сегодня на столе раскинулась не такая шикарная скатерть-самобранка с закусками, как в прошлый раз, однако хрустящего картофеля и ржаных сухариков оказалось предостаточно. Космос и Фил притащили даже две трехлитровые банки солёных огурцов и помидоров, купленных с лотков у местных пожилых жительниц. Стаканы опустошались один за другим, а музыка из магнитофона вместе с фальшивым пением Холмогорова, наверное, должна была быть слышна даже на соседней улице.

– Ко-о-о-с! – Пчёлкин попытался перекричать распевшегося друга. – Кос, сделай шарманку потише, а! Башка трещит!

Конечно же, головная боль к этой просьбе вряд ли имела отношение, пусть даже и самое отдалённое. Витя ещё сам не понимал, однако всё было предельно просто: он переживал за соседскую девчонку, которой уже однажды так сильно помешала спать их громкая вечеринка.

– Пчёлкин, не будь занудой! – прокричал Космос, продолжая свои странные танцы на диване. – С этой скрипачкой ты становишься похож на ворчливого старикана!

– Да пошёл ты, – бросил он в ответ, хватая со стола пачку сигарет и направляясь к двери.

Пчёлкин и сам не знал, что сподвигло его проснуться в восемь утра. Не смотря на то, что тусовка длилась меньше привычного, они всё равно легли спать за полночь. Солнце только-только взошло, а тяжесть в теле была такой, будто отпахал на родном заводе две смены. Витя выпил залпом огуречный рассол прямо из банки и, совершенно наплевав на неоднократные предупреждения Холмогорова не высовываться, решил, что лучшим решением будет проветриться.

Выйдя на морозный декабрьский воздух, Пчёла неспешно прикурил сигарету, сильно втягивая в лёгкие сизый дым. Взгляд невольно остановился на окне соседского дома, где отчётливо мелькал столь знакомый ему силуэт: Сурикова суетилась, собираясь на занятия. Каштановая прядь выбилась из густой копны волос, изящно спадая на лицо. Где-то в области живота тепло защекотало, и Пчёлкин затянулся сигаретой ещё глубже. Наблюдать в окно за девушкой было так не похоже на него, что на секунду он даже сам испугался собственных мыслей.

Она такая красивая. Собирается куда-то. Хотя, куда-куда? Явно в своё училище. Такая ответственная же, не прогуливает… Почти не прогуливает. А сейчас, видимо, опаздывает, нервничает. А как соблазнительно закусила губу, задумавшись, что же ещё забыла положить в сумку. Чёрт, Пчёлкин, о чём ты думаешь, в конце-то концов?

Витя нервно тряхнул головой, резко выбросив дотлевший бычок в снег, и в ту же секунду замер, как вкопанный: фигура Суриковой уже приближалась к воротам.

– Как это мило, – так искренне улыбнулась Оля, увидев у ворот нового соседа, – а мы, вроде, о встрече не договаривались.

– А меня не зовут, я сам прихожу, – хмыкнул Пчёлкин, чуть склонив голову вбок. – И как вы на эту учёбу так рано встаёте, а?

– И с чего ты взял, что я иду на учёбу? – девушка приняла заинтересованную позу, сложив на груди руки.

– Видел, как ты сумку учебниками набиваешь, – выпалил он, ковыряя ногой снег.

– Ммм, – губы Суриковой тронула едва заметная ухмылка, – значит, ты шпионишь за мной? – в эту же минуту шатенка смахнула с забора снег и, звонко засмеявшись, кинула его Пчёле за шиворот.

– Эй, ничего это я не шпионю, – Витя состроил обиженную мину, стряхивая с воротника снег, – это у тебя, вообще-то, стол напротив окна стоит! – с этими словами он слепил большой круглый снежок и бросил его в собеседницу.

Они сами не заметили, как эта игра превратилась в откровенное валяние на снегу. Пчёлкин замер, когда они, наконец, перестали неистово смеяться, и осознал, что уже минут пять нависает над лежащей в сугробе девушкой, в паре сантиметров от её глаз и губ. Полежать бы так ещё часик… или два? От этой близости губ, что манили его сильнее любого магнита, кровь изо всей силы прилила к вискам, отдавая в ушах сильным стуком. Своей щекой он явственно ощущал сбивчивое дыхание Суриковой, и это сводило с ума. Она была настолько близко, совсем рядом и так разгорячена безобидной детской игрой, что внутри всё аж сжималось.

Ещё секунда, и он, не раздумывая, целует эти самые губы. Со всей страстью, с таким напором, что, кажется, весь снег под ними должен буквально таять и плавиться. И Оля, не задумываясь, отвечает взаимностью, в наслаждении прикрывая глаза…

– Вить, ну всё, – тихо прошептала Сурикова, отрываясь от его мягких губ, – я же опаздываю в училище.

– А ты не ходи, – с ехидной улыбкой ответил Пчёла, всё-таки заставив себя подняться.

– Ну конечно, тебе легко говорить, – Оля улыбнулась, отряхивая пальто от прилипшего к нему снега. – Давай вечером увидимся?

– Давай, – Витя улыбнулся в ответ, уже собравшись развернуться в сторону дома. – Хотя, стой, подожди, – он взял её за рукав, пристально глядя в зелёные глаза.

– Ну что ещё? – девушка томно вздохнула, понимая, что на первые две электрички в Москву она уже опоздала.

– У тебя снежинка, – он аккуратно коснулся её правого века кончиками пальцев, – вот здесь.

Сурикова недоверчиво склонила голову набок, но не успела даже моргнуть, как нежные губы Вити вновь поцеловали её. На этот раз уже осторожно, ласково. От таких прикосновений всё трепетало внутри, и так хотелось продлить момент. Да и чёрт с ней, с этой парой по гармонии. Она притянула парня ещё ближе за плечи, отвечая беспрекословной взаимностью.

Остановиться и отпустить девушку Пчёла не мог: это было выше всяких сил. Её губы, такие податливые, с лёгким привкусом клубничного блеска; едва уловимый запах цветочных духов – всё это кружило ему голову. Оля слегка прикусила его губу, давая понять, что пора остановиться.

– Всё, Вить, я побегу, – она невесомо чмокнула парня в щёчку, – до вечера.

– Удачи тебе, – тихо прошептал ей вслед Пчёла, так и оставшись стоять посреди дороги, расплываясь в глупой детской улыбке.

Елизавета Андреевна всегда провожала внучку взглядом, поливая стоявшие на подоконнике цветы. И теперь она уже с полчаса стояла неподвижно, буквально оцепенев с лейкой в руках.

– Ох, Олюшка, и тяжело же тебе будет… – тихо пробормотала женщина себе под нос, неодобрительно покачав головой.

Комментарий к Глава 7. Снег, так нежданно, и будто во сне…

Наивысшая благодарность моему новому соавтору: Кит, ты моё вдохновение, и в прямом смысле душа этой работы❤️ Так круто быть на одной волне и на 100% единомышленниками!

Мы очень ждём ваших отзывов, не стесняйтесь, ведь отзыв-лучшая мотивация и вдохновение:)

========== Глава 8. Подожди (не)долго ==========

Сидя на истории музыки, Сурикова никак не могла сосредоточиться: некогда любимый предмет сейчас казался невыносимо скучным. Девушка сидела за партой, оперевшись головой о левую ладонь, закусив колпачок ручки, и невидящим взглядом смотрела сквозь доску и бурно что-то объясняющего около неё профессора.

Да, он тусовщик и хулиган, он что-то от меня скрывает и явно не в чистых делах замешан… Так быть не должно, это неправильно… Но он такой… Такой… Девушка расплылась в широкой улыбке, вспомнив добродушный взгляд Витиных прозрачно-голубых глаз и нагловатую весёлую ухмылочку. Какое утро он устроил ей сегодня… Пусть улицу сковал декабрьский мороз, им было тепло. Даже жарко. Такого прежде не бывало… Не сказать, чтобы в училище Оля Сурикова не пользовалась популярностью – ухажёров у неё всегда хватало. Многие студенты были тайно увлечены строгой красивой девушкой с длинной каштановой косой. А длинноволосый брюнет Виталик даже рискнул несколько раз пригласить её на свидание. Однако таких эмоций, как Витя Пчёлкин, у Оли никому вызвать так и не удалось.

– Сурикова! – судя по надрывному тону, профессор звал её явно не в первый раз. – Ольга, о чём вы там мечтаете?!

– А? – девушка перевела растерянный взгляд на преподавателя. – Простите, Фёдор Маркович, я задумалась.

– Надеюсь, сейчас вы задумаетесь над моей лекцией, – хмуро ответил мужчина. – У вас экзамен через три дня.

Экзамен. И когда я не сдавала этих экзаменов? Впервые в жизни Оля совершенно не волновалась – предмет она знала хорошо. А вот перед глазами вновь предстало сегодняшнее утро и эти губы. Его губы.

– Фёдор Маркович, можно я уйду? – сама от себя не ожидая, выпалила Сурикова.

– Позвольте узнать причину? – профессор приспустил очки на нос, внимательно глядя на студентку.

– Плохо себя чувствую, – быстро соврала Оля, – кажется, заболеваю. – Она демонстративно покашляла, привлекая внимание всей аудитории.

– Что ж, раз плохо, идите, конечно, – Фёдор Маркович неоднозначно покачал головой. – К экзамену, Ольга, пожалуйста, подготовьтесь.

Девушка бежала по лестнице вниз, судорожно считая пролёты. Что это был за бред с болезнью? Она сама испугалась своего поступка. Просто захотелось поскорее домой. Поскорее обнять. Поскорее поцеловать. Вдохнуть его запах и зарыться рукой в волосах. Так тепло, так нежно…

Пчёла прошёлся по просёлочной дороге, на которой расстался с Олей, ещё раз пять туда-обратно, выкурив три сигареты подряд, пока не решился-таки вернуться в дом.

– Какие люди, – Холмогоров, уже стоявший в дверях с самым что ни на есть серьёзным видом, даже напугал его. – А я-то думаю, где же мой друг, которому было велено не высовываться? – он скрестил на груди руки и опёрся головой о дверной косяк, явно дав понять, что от ответа Пчёле не уйти.

– Курить выходил, – недовольно буркнул Витя, попытавшись проскользнуть вовнутрь, но суровый приятель рукой перекрыл ему дорогу.

– Ага, и заодно решил снег во всём посёлке почистить, да? – издевательски хихикнул Космос. – Пчёлкин, он у тебя даже на ушах.

– Блять, Кос, ты как ревнивая жена, – тот демонстративно закатил глаза, прижавшись спиной к входной двери. – Вот скажи, чё ты доёбываешься второй день уже, а?

– Пчёла, твою мать! – рыкнул Холмогоров, ударив кулаком по стене. – Долгопрудненские тебя ищут. Когда твой чердак начнёт думать о чём-то глобальнее баб, а?

Витя лишь тяжело выдохнул, откинув голову назад. Конечно же, он всё понимал. И что искать будут, и что выходить из дома действительно рискованно. Но как ей об этом сказать? Она не поймёт, нет…

– Космос прав, – спокойным голосом проговорил Филатов, помешивая чай в кружке, – не рискуй, Пчёлкин, затаись. Видит бог, они тебя скоро обнаружат, а если главный найдёт – не уйти живыми. Нам нужен второй ствол, – как должное произнёс он. – Возьми и спрячь, – и положил на стол старенький кольт.

– Пока мы с Филом будем в Москве, у нас есть подстраховка, – Холмогоров вытащил из-за пояса брюк свой тт-шник и покрутил его в руке, после чего демонстративно вытянул руку вперёд. – Тебе тоже надо.

– Не наводи на человека оружие, если не собираешься стрелять, – засмеялся Пчёлкин, шлёпнув Космоса по руке. – Довыпендриваешься.

– В общем, брат, ты нас понял, да? – Фил поставил кружку с чаем на стол и похлопал Витю по плечу. – Мы поедем, дела не ждут.

– Никаких баб, брат, хотя бы неделю, – с долей мольбы в голосе произнёс Космос, – обещаем с Филой тебе на Новый год мега-тусу. А пока это всё опасно, – заключил он, направляясь к выходу.

Елизавета Андреевна спокойно готовила обед за рутинным просмотром концерта камерного оркестра по первой программе, когда услышала звук открывающейся входной двери.

– Олюшка! – женщина с недоумением взглянула на часы. – А что случилось, ты чего так рано?

– Привет, бабуль, – девушка прошла на кухню, мимолётно чмокнув бабушку в сморщенную щёчку. – Да Фёдор Маркович заболел, и последней пары не было.

Ну вот, опять соврала. Прогульщица отвела взгляд в сторону, будто боясь, что бабушка прочтёт всё по глазам.

– Заболел, говоришь, – Елизавета Андреевна недоверчиво повела головой из стороны в сторону. – Ничего не хочешь бабушке рассказать? – она отложила недочищенную луковицу в сторону, давая понять, что готова внимательно слушать.

– Ты о чём, бабуль? – от тревожной мысли о том, что бабушка всё узнала, сердце забилось сильнее. Однако Оля постаралась сохранить невозмутимый вид.

– Да вот, видела тут тебя в окошко утром с одним прохиндеем, – женщина склонила голову набок, ожидая ответа.

– Бабуль, он не такой! – само по себе вырвалось у Оли.

– Не такой, ну конечно, – назидательно проговорила Сурикова-старшая. – Нечего тебе, Олюшка, с хулиганьём всяким водиться. В честь твоего деда зал в консерватории назван, – Елизавета Андреевна перевела дыхание и повысила голос, – а от этого твоего и его компании весь посёлок гремит и плавится!

– Бабуль, Витя, он… – девушка закусила губу, а сердце при мысли о Пчёле невольно пропустило удар. Когда он находился рядом, всё действительно меняло даже звуковую окраску и начинало плавиться и гореть. Только разве это то, о чём бабушка говорит? Оля с готовностью стала на его защиту. – Он не такой. Не «этот» и не хулиганьё, он хороший, бабуль, правда, – выпалила на одном дыхании.

– Ага, видели мы таких хороших по подворотням всяким, – женщина вновь укоризненно покачала головой. – Что ж, поживём – увидим. Олюшка, до Нового года ведь неделя всего, а меня Казанцевы, по традиции, с ними отмечать зовут, – бабушка встала из-за стола, задумчиво пройдясь по кухне.

Чета Казанцевых была известной в консерваторских кругах. Они оба считались выдающимися музыкантами, и Сурикова-старшая, как и её покойный супруг, практически все праздники любила проводить в их обществе.

– Ты же знаешь, как они меня раздражают, бабуль, – Оля демонстративно скривилась. – Езжай, конечно, а я дома останусь.

– Ну как, в Новый год и одна? – на лице Елизаветы Андреевны отразилось некое недоумение.

– Не переживай. Ирку позову, вместе «Голубой огонёк» посмотрим, салатов поедим, – спокойно произнесла девушка, – не первый год же.

– Да уж, – Сурикова-старшая неоднозначно посмотрела на внучку, – как бы только твою Ирку Витей не звали, – она вновь покачала головой.

От одного замечания Елизаветы Андреевны Олю будто ударило током, обдавая жаром всё тело. Она на мгновение замерла, пропуская через себя саму мысль о том, что именно бабушка имела в виду. Девушка попыталась представить себе, как это могло бы быть: тёплая светлая комната, хрустальный звон бокалов с шампанским и глаза напротив, смотрящие на неё с такой лаской и ещё чем-то, чему она не знала названия. Одно стало вдруг совершенно очевидным: это что-то было ей очень приятно, и она хотела этого.

Пчёла долго и задумчиво крутил в руке пистолет, оставленный на столе Валерой. Разборки действительно с каждым месяцем становились всё опаснее, но едва ли кто-то из ребят по-настоящему осознавал это. Он с серьёзным видом прицелился в стену, после чего привычно ухмыльнулся и забросил оружие в первый попавшийся кухонный ящик. История с долгопрудненскими, так усердно разыскивавшими их «бригаду» и, в частности, его самого, порядком действовала на нервы. Нужно было затянуться. Парень вышел на улицу, неспешно прикуривая сигарету. Не рискуй, Пчёлкин, затаись. Слова Фила снова настойчиво зазвучали в голове, побуждая его всё же прислушаться. Пчёла сел на крыльцо у входной двери, рассеянно пуская дым в воздух.

Оля не могла найти себе места, очерчивая комнату шагами по периметру: слишком уж девушка ждала встречи, о которой они с Витей договорились утром. Да и будоражащие фантазии о предстоящем празднике не давали покоя – в том, что Пчёлкин пришёл бы отмечать Новый год к ней, она не сомневалась. Но вот как ему об этом сказать, как предложить? Девушка невольно бросила взгляд в окно и тут же, расплывшись в улыбке, накинула пальто и устремилась к двери.

– Привет, – тихо произнесла она, подойдя к крыльцу соседского дома.

– Привет, Оленька, – парень быстро потушил о снег сигарету и отбросил бычок в сторону. – А можно поинтересоваться, чего это ты так рано? – Витя склонил голову вбок, скрестив на груди руки. – Я так понимаю, ты прогуляла опять. Уже второй раз, – взгляд, мерцающий хитрыми искорками, то и дело бегал по лицу и фигуре гостьи.

– И ничего я не прогуливала, – Оля обиженно надула губы. – Просто препод заболел.

– Ладно-ладно, – Пчёла поднялся со ступенек, сделав шаг к Ольге вплотную, – я тоже очень соскучился.

В эту же минуту он нежно поцеловал её. Девушка доверчиво прильнула к его губам, таким мягким и манящим; тем самым, о которых она мечтала всю пару по истории музыки. Оля отстранилась на мгновение, нежно потёрлась кончиком носа о его нос и втянула в себя запах сигарет, уже ставший родным.

Пчёла глубоко выдохнул: что-то сладко щекотнуло внутри от ощущения этой простой и милой ласки. Что со мной? Почему так приятно, так хорошо? Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди – таким громким был его стук, что отдавал в ушах. Он оторвался от губ девушки, медленно прокладывая дорожку почти невесомых поцелуев по её щеке.

– Ты моя, – едва слышно сказал он где-то в районе её уха, – моя.

Тихий шёпот, рассыпавшийся мурашками по её коже, заставил девушку вздрогнуть и крепче прижаться к его груди. Вокруг кружился в безудержной пляске снег, дул холодный быстрый ветер, начиналась метель. Но кому было до этого дело? Казалось, земля на миг перестала вращаться, а время остановилось.

– Холодно, замёрзнешь, – Пчёлкин взял окоченевшие девичьи ладони в свои, усердно растирая их, будто пытаясь согреть. – Пойдём в дом?

– Пойдём, – Сурикова послушно кивнула и умильно рассмеялась, заходя в дом следом за парнем.

– Чай будешь? – быстро предложил Пчёла, помогая девушке снять пальто.

– Давай я сама, – Оля коротко улыбнулась, проходя в кухню, – где у тебя кружки?

– Там, наверху, – он указал на верхний шкаф над раковиной, неспешно усаживаясь за стол.

Какая же она красивая… Так интересно смотреть, как она хозяйничает с заваркой, насыпает по горстке сахара в каждую кружку, раскладывает по тарелкам наполовину засохшее, но всё равно наверняка вкусное печенье. Последние минут десять Пчёла только об этом и думал, откровенно любуясь оживлённой кухонной вознёй. Такой на ней уютный белый свитер крупной вязки с этим высоким горлом. Она в нём до того домашняя, родная… Одно лишь её присутствие в этих стенах бросало в жар и путало в голове остатки мыслей. Вдруг захотелось быть ближе, прижать её крепче к себе. Он неосознанно потянулся к её руке и привлёк к себе, так что она оказалась у него на коленях, лицом к лицу.

– Ну Вить, а как же чай, – Оля со вздохом поджала губы.

– Потом, – тихо проговорил он. – Ты такая красивая, Оль.

Она посмотрела на него и вдруг рассмеялась счастливым заливистым смехом.

– Ты чего загадочная-то такая? – Пчёла поднял на Сурикову полный недоумения взгляд.

– Я тут хотела тебе кое-что сказать, – девушка кокетливо склонила голову набок.

– И что же? – вновь прошептал Пчёлкин в районе её уха.

Новый год, да. Скажи ему. Скажи как-нибудь. Оля сосредоточенно закусила губу, что тут же возымело эффект – Витя наклонился, пытаясь поймать её губы для поцелуя, но она отклонилась назад.

– Погоди, – хихикнула она, – я ещё не сказала.

Он внимательно изучал её взглядом, полным осторожного любопытства и чего-то, ей пока не понятного. Оля прижала зубами кончик языка, подбирая слова.

– Бабушка Новый год к друзьям уезжает встречать, так что я… совсем одна останусь. Ты придёшь встречать восемьдесят девятый со мной?

Пчёла притянул девушку к себе вплотную и некоторое время молчал, но она поняла всё и без слов.

– Приду, – разгорающийся огонь в его взгляде готов был испепелить, кажется, всё вокруг. Он наклонил голову и страстно поцеловал её.

Витя жадно ловил губами каждый её вдох и выдох, практически перекрывая воздух, и Оля без раздумий отвечала взаимностью. Его дыхание, такое горячее и пьянящее, буквально обжигало нежную кожу. Чуть прикусив её нижнюю губу, он углубил поцелуй, запутываясь правой рукой в каштановых волосах, а левой скользнул вниз. Томный вздох сорвался с губ девушки, когда она почувствовала прикосновения тёплой ладони на спине уже под свитером. Новое и совсем незнакомое до сих пор чувство сладко сжималось тугой пружиной где-то внизу живота.

Нараставшая за окном вьюга и гудящий ветер гнули деревья, и в то же мгновение ветка, не выдержавшая непогоды, с треском влетела в окно, заставив стекло задребезжать, а Витю и Олю – оторваться друг от друга.

Рано, пока рано. В затуманенном сознании мелькнула мысль: не здесь и не сейчас. Ей нужно ещё немного времени.

– Вить, меня бабушка ждёт, – переводя дыхание, прошептала Оля.

В его глазах читалось некое огорчение, вперемешку с… мольбой? Девушка видела это, но осознавала: эту грань переходить не время.

– Я буду ждать тебя тридцать первого, – она улыбнулась и едва ощутимо чмокнула парня в щёку, слезая с его колен.

Ну хулиганка… И как вообще прожить целую неделю? Витя рвано выдохнул, запустив руку в волосы.

– Я буду очень ждать, – с лёгкой ухмылкой проговорил он, закрывая за Олей дверь.

Комментарий к Глава 8. Подожди (не)долго

Итак, ловим продолжение!:)

Глава, как в сказке прямо: писалась три дня, и три ночи… За время написания мы с Кит её безумно полюбили:)

Не скупимся на отзывы-они очень дороги для нас!)

========== Глава 9. Новый год к нам мчится ==========

31 декабря 1988-го…

Холмогоров и Филатов были на ногах уже с восьми утра, объезжая ряды магазинов на Кутузовском и скупая к новогоднему столу всё, что только можно: три банки красной икры, разных видов колбасу и копчёное мясо, килограмма два помидоров и огурцов и столько же фруктов, пять ящиков советского шампанского, да по ящику коньяка и водки. Праздник намечался глобальный и, к тому же, в компании крайне важных людей. К обеду с покупками было наконец покончено и серый Линкольн, украшенный аэрографией, мчался по Дмитровскому шоссе в сторону посёлка Трудовая.

Пчёла был словно на иголках: уже битый час он мучился у зеркала, пытаясь зализать непослушно спадающие на лоб волосы. Все эти прихорашивания, конечно, были ему совершенно не свойственны, но томительное ожидание вечерней встречи не давало расслабиться ни на минуту. Бедняга уже перевернул вверх дном шкаф с одеждой, что хранилась у него на даче, и на лице отразилось некое огорчение: все эти майки, спортивные кофты, растянутые толстовки и свитера явно не подходили для такого важного дня в его жизни.

– Давай, Фила, заноси быстрее, – весёлый бас Космоса заполнил коридор вслед за звуком открывшейся двери. – Пчёла! Ты чё, твою мать, дрыхнешь ещё, что ли? – парень прошёл внутрь, бегающим взглядом ища друга.

– Да нет, Кос, ты погляди, – Фил с грохотом бросил пакеты на пол, кивая Холмогорову в сторону большой комнаты. – У него явно сегодня другие планы.

Ребята одновременно посмотрели на разбросанные вокруг дивана вещи, а затем на Витю, стоявшего с совершенно потерянным видом, и дружно расхохотались.

– Уборку решил затеять? – сын профессора астрофизики буквально сложился пополам от смеха.

– Блять, Кос, иди нахер, – огрызнулся Пчёла, забрасывая одежду в шкаф бесформенной кучей.

– Да ладно, Вить, какая муха тебя укусила? – доброжелательно поинтересовался Фил, пытаясь сгладить ситуацию.

– Вот вы мне друзья? – Пчёлкин сложил на груди руки. Вопрос, вообщем-то, был риторическим. – Или только ржать умеете?

– Да друзья, конечно, – слегка обеспокоенный вид товарища Космоса даже насторожил. – А чё случилось-то?

– Сгоняй тогда к моей маме домой и привези что-нибудь приличное напялить, – парень просяще тронул друга за плечо, – ну, рубашку там, например.

Космос и Валера переглянулись, после чего снова разразились приступом безудержного веселья.

– Прости, брат, – еле сдерживая смех, пробурчал Фил. – У тебя свидание тут, или как?

– Да ну нафиг! – Холмогоров буквально просветлел. – Со скрипачкой?

Витя лишь облокотился спиной о шкаф, вымученно закатив глаза. Конечно, им любопытно, они же с живого не слезут, пока не расскажешь, твою мать.

– Да, с ней, – он тяжело вздохнул. – Ну так что?

– Пчёлкин, учти два фактора, – Космос сделал два шага в сторону окна, после чего развернулся в обратную сторону, – первый – ей шестнадцать лет; второй – её бабуля тебя закопает, если узнает, – он слегка присвистнул. – Предок с Царёвыми всю жизнь дружит; я эту дачу, как и скрипачку твою, с рождения вижу.

– Шестнадцать – это уже нормально, – снова рассмеялся Фил, – уже можно!

– Вы точно идиоты, – не выдержав очередных подколов, Витя прыснул.

– Ладно-ладно, – Холмогоров похлопал приятеля по плечу. – Ты помогаешь Филу накрывать поляну, я – еду к твоей маме за одеждой. Нарядим тебя, будешь при всём параде, – ободряюще заключил он.

Оля Сурикова точно так же не могла найти себе места, собирая бабушку в гости к Казанцевым. Елизавета Андреевна была из тех людей, кто возит подарки в огромных количествах, и сейчас ей предстояло помочь с комплектацией целых двух сумок. Чего там только не было: от фруктов и конфет до парфюма, галстуков и настоящего грузинского вина.

– Ладно, Олюшка, такси уже ждёт, – женщина ласково поцеловала внучку в лоб, застёгивая последнюю сумку. – Надеюсь, тебе скучно-то не будет.

– Не будет, бабуль, иди, – Оля выдавила из себя неопределённую улыбку, напряжённо прислушиваясь к учащащённому биению сердца. – Хорошо отдохните там.

– Вернусь второго утром, – Сурикова-старшая положила руку на плечо девушки. – С наступающим, Олюшка.

– С наступающим, бабуль, – тихо отозвалась та.

Закрыв за Елизаветой Андреевной дверь, Оля прижалась к ней спиной и выдохнула с долей некоторого… облегчения? Надеюсь, тебе скучно-то не будет. Слова бабушки эхом раздались в сознании, вызывая на этот раз широкую и совершенно счастливую улыбку на лице. Скоро, очень скоро его увижу. И как с ним может быть скучно? Сердце забилось в совсем уже бешеном ритме, а в животе, отдаваясь сладостными покалываниями, лихорадочно закружились бабочки.

Девушка с упорством взялась за приготовления: передвинула круглый стол на высоких ножках из кухни в гостиную, постелила на него белую кружевную скатерть. На большое блюдо ловко разложила мандарины, виноград и бананы. Рядом красовался большой салатник с оливье, два хрустальных бокала и бутылка «Советского». Завершив сервировку расставлением тарелок и приборов, Оля загадочно улыбнулась и, покружившись, словно под неслышную музыку, впорхнула в свою комнату: предстояло уже решить, во что наряжаться.

Линкольн Холмогорова домчался до Бирюлёво буквально за сорок минут, даже не смотря на расстояние в почти восемьдесят километров – Космос был из тех, кто до одури обожал полихачить. Родители Пчёлы жили в невзрачной серой башне-шестнадцатиэтажке на Булатниковской улице. Точнее, когда-то он и сам там жил – в последние года два после школы родители могли видеть блудного сына дома от силы пару-тройку раз в месяц.

Космос невольно оглянулся вокруг себя: детская площадка со сломанными качелями, жёлтый детский садик, разрисованные гаражи. Родной район, в котором парень не обитал лет с четырнадцати, вдруг невольно напомнил о детстве, в котором не было ни пистолетов, ни стрел, ни проблем. Юный Кос вместе с оторвой Пчёлой, скромным Беловым и рассудительным крепким Филом лазали по этим гаражам, играя в разбойников. Какая ирония…

Космос быстро поднялся на двенадцатый этаж. В школьные годы он проводил в гостях у Пчёлкина немало времени, поэтому вспомнить этаж и квартиру не составило никаких проблем. Он легонько постучал в дверь.

– Ой, Космос, проходи, – светловолосая женщина открыла дверь и сразу простодушно заулыбалась.

– Здрасьте, тёть Ир, – широко улыбнулся он в ответ. – С Витькой всё нормально, но он ещё немного на даче поживёт, – выпалил на одном дыхании.

– Ой, Космос, чем-то неладным вы занимаетесь… – с грустью вздохнув, покачала головой хозяйка.

– Да бросьте, тёть Ир, ничего противозаконного, – сын астрофизика махнул рукой. – Пчёла одежду просил ему привезти, я пройду? – он вопросительно поднял брови, ожидая разрешения.

– Ну и чего ж он сам не приехал, раз всё законно? – Ирина Дмитриевна пожала плечами. – Доиграетесь вы, ребята, сердце моё чует.

– Не переживайте, – Холмогоров деловито прошагал в комнату Вити, – они с Филом просто поляну накрывают, у нас сегодня бурное веселье планируется!

– Ну и клички у вас дурацкие, – по-доброму засмеялась мать Пчёлы. – Ладно, бери что нужно, а то мы скоро в гости уезжаем, Павел Викторович уже машину греет.

Космос быстро открыл шкаф, сгребая в охапку все рубашки, что висели на вешалках: выбирать времени не было. Свидание, блин. Ну Пчёла, ну придурок. Всё сделает, чтобы спор выиграть. Холмогоров хихикнул собственным мыслям и, наспех попрощавшись с мамой Вити, побежал по лестнице вниз.

– Блять, где этого пропащего черти носят, – ругался Пчёла, закуривая уже третью сигарету подряд.

– Пчёлкин, ну ты представляешь, какое расстояние отсюда до Бирюлёво? – Фил изо всех сил пытался успокоить мельтешащего из стороны в сторону друга. – Ещё и накануне новогодней ночи.

– Интересно, как там мама, – вдруг с долей грусти проговорил парень, замерев на одном месте. – Я ей два месяца даже не звонил.

Хлопок открывшейся входной двери не дал Филу ответить. Холмогоров ввалился в дом, сбрасывая груду рубашек Пчёле в руки. Ребята дружно взбодрились.

– Извините, выбирать времени не было, – хохотнул Космос. – Чё нашёл, то и привёз.

– Ладно, брат, спасибо, – улыбнулся Витя, бросив одежду на диван.

Пчёла прикусил губу, некоторое время размышляя, что же надеть: так тщательно собираться на свидания ему ещё не доводилось, но ради Суриковой выглядеть отчего-то хотелось на все сто. Взгляд молодого человека тут же зацепился за белую рубашку, которую ему приходилось надевать лишь по двум поводам – на выпускной и годовщину свадьбы родителей. Вот, кажется, и пришло время для третьего раза…

Витя ещё долго рассматривал своё отражение в зеркале, закатав рукава рубашки до локтя и расстегнув две верхние пуговицы. Вновь откинув назад волосы, он задумчиво улыбнулся своему отражению.

– Ну всё, жених, можно в ЗАГС, – съехидничал Валера.

– Да иди ты, а, – Пчёлкин махнул на друга рукой, направляясь к входной двери. – С наступающим вас, братва.

– Ты что, даже по рюмке с нами не выпьешь? – нахмурил густые брови Холмогоров.

Пчёла лишь молча стащил со стола банку икры и бутылку «Советского», тут же спрятав лёгкую добычу под куртку.

– Кос, ну ты что, не видишь, – Фил снова захохотал. – Ему там и без нас весело будет. – Хорошо тебе оттянуться, брат, – спортсмен многозначительно подмигнул другу.

Последние два часа перед зеркалом проводила и Оля. Она уже выбрала синее бархатное платье чуть выше колен с открытыми плечами, и теперь поправляла подол, нервно одёргивая его пальцами. Обычно девушка почти не красилась, но сегодня старательно наносила на длинные густые ресницы польскую тушь, подаренную когда-то Казанцевыми. Вот губ коснулся розоватый блеск, а на щёки было нанесено немного пудры.