Текст книги "Я тоже её люблю (СИ)"

Автор книги: Леопард заманчивый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Можно тебя? – взгляд Белого был почти стеклянным.

От этого равнодушия и презрения внутри всё до боли сжалось. Саша никогда не бил её и не причинял ей физическую боль, но в эту минуту Оля испугалась чего-то подобного, настолько её супруг был не похож на себя.

– Познакомься, это мой муж, – почти шёпотом обратилась она к однокурснику, – Саша.

– Поздравляю вас с супругой, Саш, – Сухотский едва заметно улыбнулся, сделав очередную затяжку. – Мы с Олей учились вместе. Она действительно очень талантливая.

Белый, не сводя с жены глаз, выхватил из её рук сигарету и шумно затянулся, после чего смерил высокомерным взглядом уже Виталия.

– Кстати, Оль, – Виталик, казалось, совершенно не замечал, что конфликт назревает нешуточный, – приглашай супруга на банкет. Хотим отметить её премьеру, – пояснил он Белову.

– Ну чё, такое событие стоит отметить, – выпалил тот, – желаю тебе успехов. Особенно творческих, – он ещё раз затянулся, пренебрежительно швырнул помятую стодолларовую купюру в узбекскую шапку и удалился прочь.

– Да, ну он и мавр, – заключил Сухотский с ехидной ухмылкой.

Оля вскинула на однокурсника взгляд, полный разочарования. От боли и обиды в груди больно кололо. Он не только не поддержал меня, но ещё и выставил на посмешище перед ребятами… Почувствовав собравшиеся в уголках глаз слёзы, Белова резко схватила пальто и поспешила исчезнуть из ресторана.

– Оль, ну неловко получается, – встревоженный однокурсник догнал девушку уже на выходе. – Я столик заказал, ребята поздравить тебя хотели.

– Потом отметим, я поеду, – девушка махнула рукой на товарища и ринулась к дороге, чтобы остановить такси.

– Ну давай я тебя хоть провожу, – Виталик попытался выхватить у неё футляр со скрипкой, но кто-то быстро одёрнул его за плечо.

– Свободен, музыкант, – Пчёлкин, которого Оля, убегая, даже не заметила, заставил Сухотского буквально отскочить от девушки. – Я провожу.

– У-у-у, Сурикова, да вокруг тебя целая делегация братков, – истерически рассмеялся незадачливый провожатый. – А это ещё кто, охранник, что ль, твой? – не унимался он.

– Ага, охранник, – Пчёла издал негромкий смешок, демонстративно отбросив недокуренную сигарету на дорогу. – Свободен, говорю.

Сухотский пожал плечами, но препираться сейчас хотелось меньше всего – в кафе его ждали товарищи по группе с накрытой поляной. Музыкант быстро запрыгнул в такси, и через минуту серая волга скрылась в ночной темноте.

– Не поняла, – Оля подняла на Пчёлкина вопросительный взгляд, и его ухмылочка тут же вызвала у неё невольную улыбку в ответ.

– А что тут понимать, – Пчёла склонил голову набок, внимательно глядя в её пронзительные зелёные глаза. – Время полночь, а этот патлач вряд ли защитит хрупкую девушку в тёмном переулке, – он негромко хихикнул, закуривая новую сигарету.

– С чего ты взял, что я пойду тёмными переулками? – с иронией спросила девушка, и они тут же одновременно прыснули от смеха.

Витя решительно протянул Оле руку, и тонкие пальцы коснулись его ладони, от чего сердце вмиг забилось чаще. Одно невинное прикосновение – и от кончиков пальцев по всему телу пробежал поток колкого электричества. Пчёла невольно сжал крепче девичью ладонь.

– Ты как в этот ансамбль-то попала? – Пчёла первым нарушил молчание, когда уже проходили через небольшой сквер на Лубянке.

– Виталик меня ещё в училище в группу звал, – с тоской произнесла Оля. – Мне тогда некогда было из-за учёбы. А сейчас по музыке соскучилась, вот и решила всё же принять приглашение…

– Это патлач этот, что ли? – усмехнулся Витя, отбросив в сторону докуренную сигарету.

– Виталик – талантливый музыкант, – строго проговорила Белова.

– А он к тебе, случайно, не пристаёт? – внезапно довольно обеспокоенно спросил Пчёла.

Пристаёт? Конечно, девушка всегда знала, что юный музыкант влюблён в неё ещё с первых дней знакомства в училище. За рамки дружеских их отношения так и не вышли, но Сухотский никогда не терял шанса проявить внимание к темноволосой красавице. И даже сейчас, когда они уже играли в одном музыкальном коллективе, Виталик не раз пытался её поцеловать.

– Нет, конечно, – быстро соврала Оля, опустив взгляд.

– Уверена? – Витя вновь коротко рассмеялся, а на щеках обозначились ямочки от недоверчивой ухмылки. – По-моему, Сурикова, только слепой в этом кабаке не заметил, как твой талантливый глазами тебя раздевает.

– Белова, – резко поправила его девушка. И только слепой не заметил бы в её взгляде тоску…

Белова. Тебе, Оленька, совсем не идёт, да и врать ты не умеешь. Уже первый час ночи, жена возвращается домой одна. А ты, Саня, чем занят? Конечно же, нюхаешь дурь с таджиками, и тебе совершенно плевать, что до дома с ней шёл бы тот тощий патлач. Путаясь в собственных мыслях, что так громко кричали в его голове, Пчёла на минуту остановился. Затем сильнее сжал Олину ладонь и сделал шаг вперёд.

– Холодно, – заключил он, когда с набережной подул довольно быстрый ветер. – Надень, – ловко снял пальто и осторожно накинул его на плечи девушки.

На мгновение руки Пчёлкина задержались на хрупких плечах. Глубокий взгляд её зелёных глаз скользнул по его лицу. Ну почему же ты до сих пор на меня так смотришь? Белова едва ощутимо вздрогнула, и его губ тут же коснулась спокойная улыбка. Витя… Ну почему всё так? Оля стыдливо опустила глаза, а в нос тут же ударил тот самый запах. Его запах.

– В общем, со скрипкой пока ты расставаться не планируешь? – Пчёла первым нарушил неловко затянувшееся молчание.

– Ну вы же с пистолетами не планируете расставаться, – усмехнулась Белова.

Она нервно прикусила язык, поняв, что затронула очень щекотливую тему. Саша на предложения «завязать» с криминалом всегда срывался на крик, а порой даже и оскорбления. Испугавшись подобной реакции, девушка поёжилась, укутываясь глубже в мужское зелёное пальто.

– Оль, послушай, – Пчёла вдруг снова резко остановился и развернул девушку к себе лицом. – Всё, что мы делаем… – его голос слегка дрогнул, когда он заметил тень тревоги в её глазах, – всё, что мы делаем, чем занимаемся… С этим просто так не расстаются. На нашей работе нельзя взять и забрать трудовую.

Сердце девушки невольно дрогнуло. Он даже не разозлился? Параллель между грубостью Саши и размеренным, терпеливым ответом Вити проводилась сама собой.

– Я знаю, – тихо, почти шёпотом произнесла Оля. – Граната, я так понимаю, это только начало.

Она сжалась, подумав, как жизнь может закончиться, не успев начаться. Ему всего двадцать два… В груди больно кольнуло, и она сделала ещё один шаг почти вплотную к Вите, тут же оказываясь прижатой к его груди. Тёплая ладонь осторожно коснулась волос.

– Всё в порядке, – Пчёла провёл рукой по мягким, слегка растрепавшимся от ветра каштановым прядям.

Оленька. Какая же ты… моя. Прижимаешься, будто защиты ищешь. Интересно, а чувствовала ли ты себя с твоим образцовым мужем хотя бы раз, при его образе жизни, в безопасности? Он нежно обнял жену друга, медленно поглаживая по спине. Пчёлкин, да хватит уже обниматься!

– Пойдём, – он быстро отступил, всеми силами пытаясь избавиться от нахлынувших эмоций.

Оставшийся километр до дома прошёл практически в молчании. На душе у Оли стало по-настоящему легко… наверное, впервые за весь месяц после свадьбы с Сашей.

– Ну всё, мы пришли, – с долей разочарования произнесла девушка, когда они оказались у входной двери подъезда.

– До квартиры, – голос Вити прозвучал слишком серьезно, так что сопротивляться не было никакого смысла. Да и возникало ли желание?..

Они и сами не заметили, как вдвоём вошли в квартиру. Позволь мне побыть с тобой ещё чуть-чуть… Снова повисла неловкая пауза, точно никто не решался нарушить тишину. Растерянный и, в тоже время, нежный взгляд Пчёлы блеснул в полумраке коридора. Не переставая смотреть на Олю, он мягко скользнул ладонью по её руке от плеча до запястья, слыша, как от такой близости сердце колотится где-то в горле. Он наклонился ниже, коснулся её кончиком носа, а руки сами сомкнулись в объятии на её спине. Олин тяжёлый, рваный выдох тут же отозвался мелкой дрожью по всему телу, и в эту же минуту губы Вити коснулись её губ.

Она мгновенно вспомнила всё: его вкус, его манеру целоваться – да в общем-то, и не забывала. До безумия захотелось, как раньше – касаться нежно, ласково, а потом вдруг порывисто и жадно, как в первый и последний раз. Девушка даже не сразу поняла, как стала отвечать взаимностью.

Пчёлкин не сразу поверил в происходящее. Целовал её медленно, словно спрашивая разрешения. Нет, он не боялся… Скорее, было непривычно касаться её губ спустя целых два года. А я помню всё, Оленька. Помню, как тебе нравится. Пчёла слегка дразняще прикусил её нижнюю губу, и поцелуй быстро перерос в глубокий и страстный. Оля вздрогнула, почувствовав на своей спине прикосновение его умелых рук. Всё то, о чём она так отчаянно старалась забыть, что почти похоронила в своих мыслях за это время, возродилось, как из пепла, обжигая и плавя всё вокруг. В этот миг всё перестало существовать для неё: и человек, за которого она всего месяц назад вышла замуж, и то, что целующий её – его лучший друг.

– И что это было? – снова ухмыльнувшись, спросил Пчёла, когда девушка резко отстранилась.

– Случайность, – тихо произнесла она, отведя в сторону взгляд.

– Ага, – Пчёлкин скрестил на груди руки, по-хозяйски облокотившись спиной о стену, – неслучайные у нас с тобой случайности, не находишь? – самодовольная улыбка так и не сходила с его лица.

– Нет нас с тобой, Пчёлкин, – тон Беловой стал нешуточно строгим, – закончились мы. Весной в восемьдесят девятом.

Он еле слышно хохотнул, недоверчиво кивнув, и со звуком закрывшейся двери в квартире вновь стало холодно и пусто. Оля ещё какое-то время смотрела перед собой. Он ушёл, потому что я этого хотела… Потому что так надо. Это правильно.

Комментарий к Глава 16. Неслучайная случайность

Все же помнят серию, где Саша после ужина в «Узбекистане» напаивается с Фариком, а потом всю ночь катается на лошади; звонит Оле и говорит: «зараза ты, Сурикова»?

В этот момент губы Оли трогает улыбка:) и почему бы эта улыбка не была вызвана тем, что произошло в этой главе?❤️

Ждём ваших отзывов:)

========== Глава 17. Вдыхай меня ==========

Комментарий к Глава 17. Вдыхай меня

Своеобразным «саундтреком» к этой главе, подарившей ей собственно это название, стала песня группы NikitA – «Вдыхай меня». Когда мы с Катей услышали её, сразу увидели в ней ту самую историю…;)

…Прощай, земля…

и приятного прочтения🔥

Но на всё у нас два часа – прочь одиночество

Пока мы летаем над звёздами

Эта ночь не закончится, делай, как хочется

Оставим только мятые простыни…

Январь 1993-го…

– Ты чё домой не идёшь? – громкий бас Холмогорова заставил Пчёлу буквально подскочить на месте от неожиданности. – Все уже слиняли, – он хохотнул, облокотился о дверной косяк и неспешно закурил сигарету.

– Тот же вопрос могу задать и тебе, – Пчёлкин прыснул от смеха, меряя кабинет «Курс-Инвеста» медленным шагом. – У Фила – Томка, у Сани – Оля… а нам, братуха, спешить некуда, – он снова тихо усмехнулся, машинально потянувшись к пачке «Camel».

– Так Саня ещё в обед в Штаты улетел, брат, – Космос развёл руки в стороны, изображая полёт. – Пиво будешь? – вытащил из шкафа две бутылки «Хайникена» и, приняв молчание товарища за согласие, со звоном опустил их на стол.

– Чё ему надо там? – сделав большой глоток, спросил Пчёла. – Ну, Белому в Штатах.

– А не знаю, – Холмогоров быстро махнул рукой, – недвижку, что ль, какую смотрит. Да это на неделю всего.

Опа, как интересно кино складывается. Витя сделал последний глоток и отставил недопитую пивную бутылку в сторону.

– Саня говорит, они с Олькой там поцапались знатно перед отъездом, – продолжал Космос. – Так и улетел, не помирившись. Ох эти бабы, блин…

– Ладно, Кос, бывай, – Пчёлкин хлопнул товарища по плечу и направился к двери. Он внезапно ощутил, что явно засиделся тут за бессмысленными разговорами о чужой семейной жизни.

– Пчёла, стой, – Холмогоров озадаченно взглянул вслед беглецу. Казалось, он сиюминутно разгадал замыслы приятеля. – Это очень плохая идея!

– Какая идея, Кос? – наигранно рассмеялся тот. – Идеалист хренов.

И темноволосый товарищ не успел даже слово вставить, как дверь офиса с грохотом захлопнулась.

Вдохнув морозный январский воздух, Пчёла быстрым жестом остановил такси и ловко запрыгнул на переднее сиденье.

– На Котельническую, командир, – скомандовал водителю, протянув две зелёные бумажки. Приметив внушительный номинал, таксист с ходу дал газу и понёсся по шоссе на максимальной скорости.

Ну Саня, ты, конечно, придурок. Сам не знаешь даже, как тебе повезло. Из-за чего вообще можно поссориться с такой, как она? Пчёла приоткрыл окно, без спроса закуривая сигарету, а поток мыслей с каждой новой затяжкой всё сильнее бил в голову. Она такая нежная, такая… Внутри что-то резко сжалось, стоило вспомнить тот вечер девяносто первого. Может, я не знаток домостроя и ни черта не понимаю в семейной жизни, но разве может любимая жена быть до того беззащитной и потерянной? Кулаки невольно сжались от злости, и он резко выбросил из автомобиля недокуренную сигарету. Молодец ты, Сань. Присматриваешь там домишки америкосные, пина коладу пьёшь, а она там совсем одна, в пустой квартире, ей грустно и страшно. Как же так-то?

Он по инерции взмыл вверх по ступенькам, но перед дверью со знакомым номером сто тридцать пять замер, как мальчишка. Она может к бабушке своей уехать. Или просто не открыть… Сердце пропустило удар, и Пчёлкин, шумно выдохнув, настойчиво позвонил в дверь.

– Привет, – удивлённо произнесла Оля, смерив нежданного гостя вопросительным взглядом.

В глазах Пчёлы тут же сверкнули чуть заметные азартные огоньки: он пробежался взглядом по девичьей фигуре, остановившись на стройных ногах. Она стояла на пороге, одетая совсем легко и по-домашнему: белая футболка, короткие шорты. И всё же в таком простом на вид наряде выделялись её явные достоинства, и это выглядело… сексуально.

– Привет, – негромко сказал Витя, абсолютно не зная, что добавить и чем оправдать свой визит в такой поздний час – он и сам себя не очень понимал.

– Вить, что-то случилось? – Белова по-прежнему смотрела на него с непониманием и удивлением.

– Да, – на выдохе, даже не подумав, выпалил он, – то есть, нет. Не совсем. Там наши дела, – быстро нашёл, как исправиться. – Саня дома?

Ну Пчёлкин, ты в натуре идиот? Ты ж его лучший друг и первым должен знать, что Сани нет ни в стране, ни, тем более, дома.

– А ты не знаешь? – она заметно встревожилась, когда речь зашла о муже. – Саня в США улетел. Дом хочет купить, – с долей грусти добавила она.

– Нафига ему дом в Америке? – Пчёла издал недоверчивый смешок.

– Без понятия, – Оля скрестила на груди руки, развернувшись в сторону спальни.

После отгремевшей накануне ссоры ей и правда меньше всего хотелось обсуждать Сашу с его грандиозными планами. Когда муж начал заикаться о доме за рубежом, гражданстве другой страны и какой-то там безопасности, Оле по-настоящему стало не по себе – мерзко и страшно. Она так и не смогла до конца смириться с родом деятельности Саши. Белов никогда не объяснял ей, зачем поступает так или иначе; ничего не рассказывал о своей работе. С каждым днём от одиночества и полной неизвестности становилось только тяжелее…

Пчёла одним движением скинул пальто с плеч и, прикрыв за собой дверь, тихо проследовал за Олей.

– Пчёлкин, скажи, почему ты ещё здесь? – Белова тихо выдохнула, спиной ощутив его присутствие в комнате.

Она развернулась к окну и пристально посмотрела вдаль: в воздухе медленно кружился снег, падая на землю мягкими хлопьями; золотой отблеск уличных фонарей отражался на мокром асфальте. Не смотря на январь, что разменял в девяносто третьем уже две недели, погода больше напоминала ту, что бывает поздней осенью.

– Я же сказал, – стараясь сохранить трезвость ума и уверенность голоса, опять соврал Пчёла, – я приехал к Сане по делу.

– А я уже сказала, – она попыталась сглотнуть внезапно возникший в горле ком, – и повторяю ещё раз: Саня в Америке, так что ты можешь уходить.

Пчёла стоял в паре шагов от Оли, не решаясь подойти вплотную, но едва ли это мешало ей каждой клеточкой тела осязать его близость. Она уже вдыхала этот запах сигарет и одеколона – во время танца на свадьбе и позже, когда Пчёла провожал её домой из ресторана. Сейчас запах вновь ударил ей в нос, и от узнавания сердце зашлось в безудержном ритме. Среди полной тишины комнаты возможно было различить лишь шорох его дыхания. Это было гораздо интимнее любых поцелуев и объятий; ощутимее даже, чем если бы он прижал её к себе в открытую. Мелкие разряды тока пронзили всё тело. Оля сильнее сжала руками край подоконника, как можно глубже вобрав в себя воздух.

Его губ коснулась едва заметная ухмылка, и Пчёлкин уже увереннее шагнул вперёд, оказавшись совсем близко к ней. Оля вздрогнула, крепко зажмурив глаза, и это не прошло мимо его внимания. Ты до сих пор вздрагиваешь в моём присутствии. Боишься меня? Или того, что, несмотря на Белого, хочешь этого не с ним? Я тоже хочу… Витя шумно выдохнул, а его руки сами сомкнулись прямо у неё под грудью.

И уже через мгновение она чувствовала прикосновения тёплой ладони на животе под тонкой тканью одежды и его горячее сбивчивое дыхание возле своей шеи. Внизу живота отозвался знакомый сладкий спазм, и Оля с трудом подавила долгий выдох.

– Хочешь, чтобы я ушёл?

Её пробрало от этой наглости… Белова и минуты не сомневалась: за её спиной Пчёлкин ухмылялся так, как умел только он.

– Да, – еле слышно произнесла она, собирая в кулак остатки самообладания. – Уходи. Пожалуйста, – это прозвучало почти с мольбой.

Витя лишь хмыкнул, не переставая трогать её: теперь уже обе его ладони гладили девушку по нежной коже на впалом животе. Оля всё-таки позволила себе рвано выдохнуть.

– А твоё тело говорит мне об обратном, – Пчёлкин притянул девушку вплотную к себе. – Я же ничего не делаю, а ты дрожишь…

– Витя, – ошеломлённая его самодовольством и окончательно сбитая с толку его ласками, еле слышно шептала Оля, – не надо…

Но он будто не слышал. Всё, что происходило сейчас, было настоящим наваждением. Пчёла неспешно касался губами её шеи, оставляя короткие влажные поцелуи, словно отвлекая от движений своих ладоней, которые тем временем скользнули выше по Олиной талии. Он отчётливо слышал удары её сердца – казалось, оно норовило вырваться из груди.

– Я хочу тебя, – тихий шёпот обжёг мочку её уха.

Хочу тебя… Яркой вспышкой пронеслось воспоминание о новом восемьдесят девятом, о первом «я хочу тебя», о том самом танце и той самой ночи. Острый спазм до дрожи, до боли скрутил всё внутри.

– Витя… – как безумная, повторяла она, – Витя, пожалуйста, это не…

Новая волна мокрых поцелуев, подхваченная его возбуждённым дыханием, прошлась от уха до плеча, так и не дав договорить. Это неправильно… Так неправильно… И страшно от того, что она принадлежит другому, муж её сейчас находится на другом конце света, а рядом – никто иной, как его лучший друг. Руки Пчёлы вновь обвились вокруг её талии, круговыми движениями поглаживая живот. Оля лишь закусила губу, подавляя очередной рвущийся из груди стон.

– Не могу больше, – на выдохе произнёс Пчёла, и одна рука двинулась выше, от живота к груди, – не могу, слышишь?

– Витя… – Оля снова хотела что-то сказать, но не успела продолжить.

Она сама резко развернулась к его губам, и последние капли самообладания будто разбились о землю. Девушка поцеловала его – сильно, жарко, страстно; тесно прижимаясь к нему всем телом, дрожащим и сладко ноющим от каждого его прикосновения.

Пчёла умело подхватил Олю на руки и, не прекращая касаться её руками и губами, посадил на подоконник. Уже обнажённой спиной она ощутила гладкую поверхность оконного стекла, к которому он прижал её. От окна исходил холод, но ей становилось душно, и от этого контраста перехватило дыхание. Тонкие пальцы сами по себе переместились от воротника его рубашки к пуговицам, расстёгивая каждую, открывая взору желанное тело. Оля вспоминала всё – каждый его изгиб, каждый мускул, снова покорный её рукам. Ладонь скользнула от груди к напрягшемуся животу и двинулась ниже.

Витя зажмурился, дыхание вмиг участилось. Чёрт. Чёрт! Что же ты делаешь… Он приоткрыл глаза, ловя на себе её горящий, подёрнутый пеленой страсти взгляд. Как я скучал по твоим прикосновениям… Пчёла со всей остротой ощутил надвижение новой бурной волны и, предотвращая её, осторожно обхватил ладонью Олино запястье.

– Не надо так, – шепнул с придыханием, огромным усилием воли отводя в сторону её руку.

Он приподнял её, понёс к постели и только там ненадолго отпустил. Они сами не поняли, как в этом безумном порыве расправились с остатками одежды – главное, что теперь ничто не отделяло их друг от друга. Поцелуи снова вспыхнули огнём на Олиной шее. А он всё спускался ниже, страстно и плавно, пока не коснулся рукой той стороны её бедра, где кожа была совсем тонкой и нежной. Тогда же она впервые застонала – протяжно… просяще.

– Ну скажи, что скучала по мне, – прерывисто зашептал он, когда ощутил, что по её телу вновь пробежала крупная сладкая дрожь. – Спорим, он никогда не делал с тобой то, что делаю я?

Пальцы скользили между её ослабших ног, касались уже совсем откровенно, как будто между ними не существовало в этот момент никаких запретов. Становились всё настойчивее, проникали глубже.

– С ним так не бывает, правда? Скажи… – уже не просил, а требовал Пчёла, точно задавая ритм движениям руки.

Оля прогнулась в спине, подаваясь ему навстречу, отчаянно комкая простынь. Для неё едва ли в этот момент существовало что-то кроме его сильных пальцев, овладевавших ею.

– Не бывает… – эхом повторяла она, не разбирая смысла слов. В этом бреду трудно было сообразить, что она говорила чистую правду. – С ним… никогда не бывает. Пожалуйста… – она уже почти умоляла его. – Витя, пожалуйста!

– Что? – он продолжал терзать её, не прекращая движений, пока не различил сквозь её заполошное дыхание последнее признание:

– Я хочу тебя…

В эту минуту Пчёлкин победно улыбнулся про себя, но на неё посмотрел открытым, полным желания взглядом. Поцеловал её горячо и властно, подался к ней, когда Оля резко отстранилась.

– Витя… – она приподнялась на локтях, взволнованно посмотрев ему в глаза, – так нельзя…

Он вопросительно взглянул на девушку. Что не так? Чёрт, ну конечно… Как ты сам про это не подумал?

– Не бойся, – запальчиво прошептал он ей в ухо, – я успею…

И этот будоражащий сознание шёпот заставил забыть обо всем. Оля прикрыла глаза, почувствовав его совсем рядом. Изо всех сил сдерживая себя, Витя сделал неспешное движение вперёд, заставив девушку издать новый протяжный стон. С ума сойти. Как же влажно. Как ты дрожишь… Пчёлкин едва мог держаться и старался растягивать это удовольствие как можно дольше, почти полностью отстраняясь и снова погружаясь в неё. То тягуче-медленно, то быстро и порывисто. Она притягивала его к себе всё сильнее, и Пчёла снова и снова сливался с ней в глубоком поцелуе, нарочито медленно двигаясь навстречу.

– Витя… – она снова громко простонала, уже не в силах сдерживаться, – пожалуйста, – очередная просьба почти охрипшим шёпотом, почти с мольбой.

– Что такое? – дразнящим шёпотом прямо на ухо.

– Хочу тебя… – на выдохе повторила она, изо всех сил прижимаясь к его разгорячённому телу, – глубже…

Эти слова окончательно вскружили голову, уничтожили остатки рассудка. Он сделал очередное движение, проникая на всю глубину, заполняя её уже без остатка. Зажмурив в экстазе глаза, сделал еще несколько быстрых порывистых толчков – и связь с внешним миром, казалось, была разорвана навсегда. По телу прокатилась волна какого-то отчаянного безудержного удовольствия. Оля сжала его как можно сильнее, отвечая на последний порыв, взрываясь вместе с ним в долгожданном наслаждении. Он ощутил знакомую дрожь, и всё, что было в нём, разом излилось.

… Витя поцеловал её снова и снова, только на этот раз нежно, мягко, без намерения воспламенить и увлечь за собой в эту тёмную сладкую бездну. Туман рассеялся, и он погладил Олю по волосам.

– И что это сейчас было? – спросила она слишком серьёзно для такого момента.

– А я думал, ты знаешь, как это называется, – привычная ухмылка снова тронула уголки его рта.

Эта ирония неприятно кольнула… Пчёла тяжело вздохнул, снова касаясь пальцами её душистых каштановых волос. Во всём теле ощущалась слабость. Что бы там ни было, но если рай существует, то он точно здесь. Оля осторожно прошлась самыми кончиками пальцев по его телу, от груди к животу, и сердце трепыхнулось в груди каменным комом. Краем глаза он заметил, как девушка изменилась в лице, поглаживая небольшой, но заметный шрам с правой стороны.

– Кто тебя так?

Олин тихий обеспокоенный голос невольно вызвал улыбку. Она переживает… Такая серьёзная, но всё равно ласковая. Сейчас ему просто было хорошо. Очень хорошо. Наверное, как никогда.

– Старая тема, – откликнулся Витя. – Челябинские в девяностом…

Пчёлкин тут же поймал на себе её взгляд – грустный, пристальный, но не тяжёлый – и притянул к себе, целуя.

– Ты же моя, – шепнул едва слышно и как-то обречённо в перерыве между касаниями губ.

Нет. Не твоя… Я замужем, а теперь, стоило Саше уехать, лежу в нашей постели с его лучшим другом. Я изменила мужу. Кто я теперь? Не верная жена, а любовница. Не честный человек, а предательница… Страсть схлынула, дыхание успокоилось, всё отступило под давлением жестокой серой реальности. Оля тяжело выдохнула и бросила взгляд на Пчёлкина. От обрушившихся на неё мыслей стало совсем скверно. Мне должно быть за это стыдно…

Витя посмотрел в её обеспокоенное лицо, и Оля стыдливо отвела взгляд. Конечно же, он всё понимал. Она жалеет о том, что было? Да какая теперь разница… Во всём этом он видел теперь только одно верное решение – оставить её, пока они не натворили ещё больше глупостей.

– Мне уйти? – уже стоя в дверях спальни, с тоской в глазах спросил он.

Даже если бы я и хотела сказать «нет», иначе нельзя. Белова молча кивнула, так и не решившись посмотреть Пчёле в глаза. Через пару минут до неё донёсся тихий звук удаляющихся шагов и закрывшейся двери.

Она села на кровати, сильнее закутываясь в одеяло и вдыхая его запах, прочно впитавшийся в эту постель. Внезапно она подумала ещё кое о чём. Ей было не просто стыдно, но и страшно. Я успею… Тихий, на грани слышимости, шёпот на задворках сознания. Сердце набатом ударило в грудную клетку, словно грозя пробить её навылет. Что же теперь делать?..

Комментарий к Глава 17. Вдыхай меня

Та глава, что приснилась мне во сне.😂

Та глава, что единственная из всех написанных нами имела наброски в черновиках.

Та, которую мы так ждали, да, Кит?❤️

Думаю, вы понимаете, почему в этой работе она является в каком-то роде ключевой. Ждём ваших отзывов!❤️

Ну и если есть желающие, заходите в гости в чат в телеграм: https://t.me/+PvFzB8-NPjdkOTAy 😉😊 будем с вами знакомиться и общаться не только в рамках комментариев фикбука:)

========== Глава 18. Единственный выход ==========

Я задыхаюсь, с меня довольно.

Обещай не делать больно.

Обещай, что будешь прежним.

Моя последняя надежда…

– Оль, – с нервным любопытством обратился Белов, еле слышно постукивая пальцами по столу, – мне тут Космос сказал кое-что…

– Что такое? – Сурикова слегка напряглась, оценивая озадаченный вид молодого человека.

– Скажи мне пожалуйста, – Саша вскинул на девушку взгляд, полный ожидания, – а что у тебя было с Пчёлой?

– Ничего, – быстро соврала Оля.

Сейчас она настолько уверенно произнесла это, что, казалось, сама на мгновение поверила в сказанное. У них ничего не было. Точка поставлена, и Саше совсем не обязательно знать о прошлом…

Февраль 1993-го…

Резко подступивший приступ тошноты быстро заставил вернуться в реальность из воспоминаний.

– И всё-таки, я бы пошла к врачу, – сидевшая напротив Тома Филатова протянула подруге стакан с водой. – Оль, тебя снова тошнит. Всё же очевидно… Чего ты боишься? – она обеспокоенно покачала головой.

– Да того и боюсь, Томка, – Белова сделала маленький глоток и, поморщившись, отставила стакан в сторону. – Того, что всё подтвердится.

– Вы с Сашкой что, детей совсем не хотите? – как-то обречённо спросила Филатова. – Хотя понимаю, при нашей жизни это правда страшно…

Страшно, да не только при нашей жизни… Это у тебя, Томка, всё как-то правильно. Нормально. Не то, что у меня… Ты бы радовалась, узнав такую новость, да и Валерка точно был бы на седьмом небе от счастья. А я не могу. Как я посмотрю в глаза Саше?

– Да мы как-то и не говорили об этом, – Оля растерянно пожала плечами.

– В общем так, подруга, – Тома с уверенностью поднялась, снимая со спинки стула сумочку, – едем в женскую консультацию, у меня знакомая там работает. Собирайся, и я даже слышать ничего не хочу.

Спустя час Тамара Филатова уже меряла мелкими шагами больничный коридор. Ей, от природы простодушной и искренней, было никак не понять всех этих тайных страхов Беловой. Тому что-то сильно тревожило в её состоянии. Оля странная. Она ведь здорова, с Сашкой вместе уже четыре года, обеспечить ребёнка они смогут, Олина бабушка и мама Саши всегда будут готовы помочь… Тамара вновь бросила взгляд в сторону кабинета. Дверь открылась, и всё внутри невольно сжалось – на Оле совершенно не было лица: бледные щёки покрылись красными пятнами, глаза наполнились слезами. В дрожащих руках она сжимала заключение от врача, и Филатова поспешно выхватила его. Пристально всмотрелась в неразборчиво написанные строки… Беременность 5-6 недель.

– Оль, ну что с тобой? – тихо заговорила подруга. – Дети – это ведь счастье. Ты обязательно станешь хорошей мамой.

Мамой… Мамой-то стану. А кто станет папой? Рассказать Вите не могу. Сашка убьёт его, сразу… Из-за той гранаты налетел не разобравшись, ни за что хотел наказать. Что уж говорить, за такое обоих нас на куски порежет. А Витя… Ему нужен ребёнок? Девушка молча села на скамейку у кабинета и закрыла лицо руками. Выходит, есть только один выход – соврать Саше…

– Том, я даже не знаю, как признаться в этом, – Оля смахнула катившуюся по щеке слезу. – Я чудовищно поступила по отношению к Саше…

Филатова резко изменилась в лице, обеспокоенно взглянув на подругу.

– Том, понимаешь… – она опустила взгляд в пол, нервно затеребив пальцами подол платья, – это не Сашин ребёнок, – выпалила на выдохе, а на щеках от стыда выступил густой румянец.

– Подожди, – глаза Тамары, явно не ожидавшей таких слов, расширились, – а чей тогда… если не секрет, конечно?

– Вити… – еле слышно пробормотала Белова и уткнулась в плечо подруги, пытаясь спрятать непрошеные слёзы.