Текст книги "Зажги свою звезду (СИ)"

Автор книги: Kitty555

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Кто знает, чем бы дело закончилось для памяти и сознания Малфоя, если бы заклинание ударило его напрямую и не было хотя бы частично отражено. Долгое время в больнице Святого Мунго его держали в магической коме, старательно выстраивая память заново. Во многом колдомедикам это удалось, вот только когда через несколько недель Малфой пришел в себя, хотя воспоминания и остались, но вот чёткая хронология потерялась.

В принципе, как и с любыми повреждениями головного мозга, нарушение распространялось только на последние несколько месяцев. Драко был способен искусственно восстановить хронологию большинства недавних событий в своей жизни, за исключением самых последних, без каких-либо затруднений, просматривая воспоминания других людей. Проблема была в том, что отношения Дерека и Гермионы попадали именно на затронутый промежуток времени.

Малфой даже не сразу осознал, что больше не может с точностью выстроить хронологию всего, что между ними происходило. Чувства, события, отношения – все было ярко и отчётливо, но Малфой больше не мог с точностью сказать, когда всё это происходило. И если в отношении других событий последних месяцев были свидетели, которые помогали ему выстроить хронологическую цепочку, то об его тайных отношениях с Грейнджер элементарно не знал никто.

Едва Драко выписался из клиники Святого Мунго и добрался до своей квартиры, он первым делом бросился к мобильному телефону, но номер Гермионы оказался отключён. Он пытался узнавать о ней окольными путями, связался с Теодором Ноттом, который по слухам тоже на данный момент работал в Отделе Тайн, но это ни к чему не привело.

Нотт хмыкнул, что разговоры за утренним кофе или кулером с водой в Тайных не практикуются, а точек соприкосновения с Грейнджер у него элементарно не было. Нотта использовали для работы над проектами чистокровности, и Малфой даже и не пробовал узнать, что именно изучал Теодор, а чем занималась Грейнджер бывший слизеринец вообще был не в курсе.

Какое-то время Малфой, пользуясь временным отстранением по состоянию здоровья – в Св. Мунго по-прежнему не знали, если его память восстановилась, и поэтому он регулярно проходил какие-то тесты – праздно околачивался в атриуме Министерства, пытаясь подловить Грейнджер, но все было безрезультатно.

А потом совершенно случайно он узнал от Поттера, которому и в мысли не приходило поделиться с ним новостями о Гермионе, что та покинула страну по какому-то поручению Отдела Тайн. Круг замкнулся, а точнее, расследование зашло в тупик.

Но хуже всего было, что хронология событий именно тех недель так и не восстановилась. Однажды Малфой в строгой конфиденциальности задал этот вопрос целителю. Тот казался совершенно поставленным в тупик подобным обстоятельством, ведь практически всё остальное Малфою удалось выстроить заново, и в конечном результате колдомедик логически предположил, что эффект по сути предназначенного сотворить аврору зло заклинания оказался таким сильным именно благодаря эмоциональной значимости стёртых событий.

Наверное впервые за свою бытность аврором в то утро Малфой вышел из себя и потерял контроль. Наверное впервые Поттеру на допросе именно того самого мерзавца, запустившего в Драко заклинанием, пришлось на самом деле оттаскивать напарника-«плохого копа» от преступника силой. Его злости не было предела, но необратимый вред уже был сотворён: Малфой так никогда и не смог восстановить какую-либо хронологию событий отношений Гермионы и Дерека.

Одним словом, Малфой не смог просчитать и сопоставить даты своей связи с Грейнджер и рождения Александра потому, что именно даты он больше не знал.

Поттеру, которому в тот день пришлось выплеснуть ему в лицо стакан ледяной воды, чтобы привести напарника в чувства, он кое-что рассказал. В результате Гарри был осведомлён, что как раз на этот промежуток времени у Малфоя выпали какие-то романтические отношения с девушкой, которая Драко была далеко не безразлична, и след которой в результате проведённых в Мунго недель и проблем с памятью Малфой окончательно потерял. На следующий допрос того самого швырнувшего в Драко заклинанием преступника, который Малфой вновь настоял проводить самостоятельно, Гарри каким-то образом значительно опоздал.

– Теперь мне все понятно, – дослушав рассказ сына до конца, Нарцисса поджала губы. – Предельно понятно, должна сказать. Хотя и очень сильно обидно, что обо всём этом я узнаю только год спустя.

– Все это не имело к тебе никакого отношения, – Драко пожал плечами. – И я очень сильно сомневался, что тебя бы так сильно волновал факт, что я потерял любой шанс с Гермионой Грейнджер. Уж прости, мама, если сильно в этом ошибался.

Нарцисса промолчала, потом они всё-таки разделили запланированной трапезу и даже какое-то время провели в разговорах возле камина. А потом, словно внезапно придя к решению, Малфой извинил себя и аппарировал буквально из гостиной менора.

***

Гарри Поттеру последнее время казалось, что после произошедшего в Праге, в Волшебном мире Англии и Европы была объявлена настоящая охота на Охотников на ведьм. Охотники после введения Статуса секретности долгое время считались исчезнувшими, но обнаруженная Гермионой в маггловском кафе Праги ловушка для ведьм перевернула волшебный мир с ног на голову.

Плюс, чем больше их оперативная группа расследовала убийства «подстилок Псов», как долгое время в Аврорате называли между собой преступления, которые считали совершенными из мести, тем больше наталкивались на доказательства к обратному. Это не было самосудом подпольных организаций, стремившихся отомстить легко отделавшимся после войны предательницам.

По всему выходило, что девушки были убиты, потому что являлись волшебницами, и Гермиона, первой указавшая на истинный метод убийств, вновь оказалась права: их объединяла исключительно локация. Очередная ловушка, поставленная возле бара.

Плюс, все эти волшебницы использовали Оборотное зелье или изменяющие внешность заклинания. Эффекты обоих аннулировались через несколько часов после смерти волшебниц, и поэтому, например, в мире магглов изначально тоже строили совершенно иные предположения: все девушки соответствовали одному стереотипу внешности, и магглы мгновенно приписали преступление серийному убийце, выбирающему жертв определённой внешности.

Нотт таким образом давно уже внедрился в группу на постоянной основе: Отдел Тайн был заинтересован в Охотниках даже больше, чем Аврорат. А теперь, похоже, заинтересовались и колдомедики. Министерство в своей мудрости опять приписало к этому расследованию чистокровную из аристократической семьи, и Поттер твёрдо решил поинтересоваться возможными мотивами у Малфоя.

Неужели для того, чтобы охотиться на Охотников за ведьмами, нужно было собирать самые «сливки» Слизерина их потока? Всех, кто когда-то поддерживал Тёмного Лорда? И если с Малфоем они уже давно притерлись друг к другу – Драко слишком очевидно свои взгляды поменял в тот же миг, когда соизволил подумать за себя самостоятельно, а не продолжать обезьянничать мнения и позиции отца, Нотт вообще в школе чаще всего помалкивал, и поэтому даже Гермиона Грейнджер не таила на него обид, то Панси Паркинсон была совершенно другой историей.

Поттер давно уже ни на кого не таил зла, он сделал сознательное усилие простить даже Паркинсон, которая мгновенно предложила выдать его Тёмному Лорду, но и общаться именно с этой ведьмой у Гарри желания не было. И тем не менее этим вечером Паркинсон рука в руку вышла из камина вместе с Эрни Макмилланом.

– Эрни, – Гарри прищурился. – Я не знаю, если ты в курсе, но за тобой хвост. Подцепил в камине или на вас склеивающие чары? Потому что я прекрасно помню, что Паркинсон на Гриммо 12 не приглашал.

– Гарри, прекрати, – Гермиона подняла глаза от разложенных перед ней на столе свитков и покачала головой. Рядом с ней Теодор Нотт лишь насмешливо приподнял бровь, наблюдая за раздраженным взрывом всегда сдержанного Гарри Поттера. – Наверное, министерство посчитало, что теперь нам нужен вклад официальных медиков. Только я тоже затрудняюсь увидеть, каким образом нам может помочь специалист, в основном занимающийся фамильными проклятиями и работающий с младенцами.

Эрни Макмиллан уже было открыл рот, чтобы начать то ли оправдываться, то ли идти в наступление, но Панси остановила его. Подняв обе руки в универсальном жесте предложения мира, Паркинсон решительно сделала шаг вперёд.

– Поттер, я прекрасно знаю, – Панси подавила глубокий вздох. – Что не являюсь одной из тех, кто тебе не то, что симпатичен, но с кем ты даже в одной комнате хотел бы находиться. Я бы даже сказала, что даже к категории тех, кого ты просто заставляешь себя переносить, отношусь с трудом. Но на самом деле для моего присутствия здесь действительно есть веские причины.

– Тогда начинай их озвучивать, – Поттер скрестил руки на груди. – Потому как я серьезно начинаю задумываться возобновить на доме Фиделиус и пересмотреть список посвященных в тайну.

На этих словах Гарри многозначительно стрельнул глазами в Макмиллана и приподнял бровь. Паркинсон перевела взгляд на Гермиону, словно ожидала поддержку, но та молчала. Теодор тоже не рвался переходить в ряды защитников бывшей однокурсницы, и оба невыразимца сейчас с нечитаемым выражением лица ожидали её объяснений.

– Хорошо, – Паркинсон шумно выдохнула сквозь сжатые зубы. – Во-первых, последнее время я занималась тем, что штудировала литературу старинных семей именно на эту тему: обнаруживающие способы, благодаря которым охотники за ведьмами устраивали ловушки, в одну из которых и попалась Грейнджер в Праге.

Поттер кивнул, про себя отмечая, что логику сталкивания бывших недругов и принуждения их сотрудничать так до конца и не понимает. Впрочем, его собственный опыт сотрудничества с Малфоем на деле доказал, что довольно продуктивен, а если в Отделе Тайн так хорошо осведомлены, как об этом подозревают в Аврорате…

Было вполне логично заподозрить и об осведомлённости Тайн относительно вклада Теодора Нотта и Панси Паркинсон в некоторые решения Гермионы. Ведь доводы именно этой парочки та когда-то «услышала». Тогда логика за настойчивым подталкиванием представителей в прошлом противоборствующих факультетов к сотрудничеству становилась намного понятнее.

Впрочем, Гарри уже давно подозревал, что если бывшие гриффиндорцы стремились в Аврорат, то Отдел Тайн был богат на выпускников факультетов Ровены и Салазара. А «мудрые» и «хитрые» обычно были единогласны в отношении одного старого правила: держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Всё это было логично, судя по совсем не удивленному выражению лица Гермионы Грейнджер. Меж тем, Паркинсон продолжила.

– А ещё, я должна провести несколько дополнительных сканирований Грейнджер. Чтобы ничего не пропустить, так сказать. Прошло уже несколько месяцев, и чем дальше от момента родов, тем отчётливее будет понятно, вплетено ли проклятие в ауру Грейнджер, или всё-таки ей досталось через партнёра.

– Гермиона, – вопреки серьезности ситуации хмыкнул Поттер, не удержавшись. – Не знаю, как тебе, а по мне так это проклятие звучит, как венерическое заболевание.

Нотт скромно отвёл глаза, хотя Гарри очень сильно подозревал, что на самом деле Теодор изо всех сил пытался подавить рвущейся наружу хохот. Даже не смех, а именно не сдерживаемый, громкий, не аристократический хохот, на которой Теодор, а Гарри был в этом теперь уверен, вполне способен. Паркинсон явно не находила все это смешным, потому что опасно прищурилась и даже скрестила руки на груди для пущего эффекта. Гермиона же, вздохнув, только отмахнулась от друга и жестом показала Паркинсон, что та может приступать к сканированию.

Панси не заставила просить себя дважды, решительно сделав шаг в сторону Грейнджер. Правда, предварительно прищурившись:

– Грейнджер, а ты можешь отодвинуться от Нотта? Мы все знаем, что на нём это проклятие есть, – Паркинсон театрально закатила глаза. – Просто не хочу вводить никаких погрешностей.

– Согласен, Гермиона, – внезапно раздался от камина ледяной голос Малфоя. – Будь добра, отойди подальше от Нотта.

– И опять же, Малфой, я отказываюсь понять, каким боком все это относится к тебе, – пробормотала Грейнджер, но отошла на противоположную сторону комнаты. Теперь она оказалась рядом с Поттером, но, похоже, Паркинсон и это не устраивало. Бывшая слизеринка разместила Гермиону на довольно значительном расстоянии от всех, и только после этого несколько раз провела над ней волшебной палочкой, тщательно вычерчивая руну и старательно произнося заклинание. Усмехнувшись, Панси подняла глаза на Грейнджер и повторила процедуру ещё три раза. Только после этого она убрала волшебную палочку и вынесла вердикт:

– Чиста, как и должна быть новообретенная ведьма. Или другими словами, магглорождённая, – торжественно провозгласила Паркинсон и Гарри Поттер отметил сразу две вещи. Малфой совершенно не показал удивления этой новой информацией, а Теодор нахмурился, словно это вносило существенную помеху в его планы. Впрочем, именно Теодор заговорил следующим.

– В магический Англии не так много семей, на которые наложено это заклинание. Нотты, Малфои, Гринграссы. Впрочем, в последнем поколении у них наследников мужского рода нет. В магической Англии, насколько я знаю, это всё. Завтра в Отделе я пошлю запрос в другие европейские страны…

– Нотт, – холодно процедил Малфой, при этом прожигая взглядом Гермиону. – Ты сейчас отойдёшь в сторону и не будешь больше вмешиваться. Тебя это не касается.

– Зато тебя касается? – Теодор мгновенно пошёл в наступление. Поттер удивлённо приподнял бровь: таким он никогда Нотта не видел. – Если ты соизволишь вспомнить, в комплекте с этим заклинанием зачастую идёт ещё один драгоценный подарок роду: заклинание одного наследника. Даже если женщина и осмелится на вторые роды, результатом может быть только девочка. Так что, какому-то бедолаге о сыне очень важно узнать. Правда, мой отец всегда говорил, что там есть небольшая зацепка, я переговорю с его портретом. Или с другими портретами в галерее, кто-то же расколется, потому как мой отец со мной не разговаривает. Твой, правда, тоже может знать детали, как ты там с Люциусом?

– Давно не разговаривал, – машинально ответил Малфой, но тут же прервал себя. – Про оговорку я раньше не слышал, но тоже спрошу в собственной галерее. А запросы можешь никуда не посылать. Они не понадобятся. Как и я уверен, что ответ найду среди своих предков и очень сильно подозреваю, что они будут заинтересованы мне его рассказать.

– Малфой, сказать по правде, меня это уже утомило. Поэтому я скажу только один раз: к тебе это не имеет никакого отношения, – Гермиона одарила бывшего недруга, недавно объявившего о своих «серьезных намерениях» таким взглядом, что ей вполне мог бы позавидовать и сам василиск, вот только Драко и глазом не моргнул.

Зато Теодор Нотт нахмурился, переводя внимательный взгляд с Грейнджер на Малфоя, едва слышно, но весьма витиевато выругался себе под нос и отошел в другую сторону комнаты. Гарри Поттер почувствовал, как внутри всё холодеет, а ещё – довольно ощутимое желание добавить несколько не менее изысканных выражений от себя, чем только что сорвались с губ Нотта.

– Так уверена в этом? – Драко скрестил руки на груди и слегка склонил голову набок. – К слову, как звали того маггла, отца Александра?

– К слову, – казалось, Грейнджер была слегка удивлена, что Драко ещё не пошёл на попятную. – Ты слишком много себе позволяешь. Ещё немного, Малфой, и я начну подозревать, что ты меня ревнуешь к нему.

– Ревновать мне нет причины, – процедил Малфой, и в глазах Грейнджер появился лёгкий блеск ощущаемой победы. Правда, Гарри Поттер готов был поставить весь свой счёт в Гринготтс, что заранее праздновала эту победу Гермиона совершенно зря. – И причина отнюдь не в том, что ты считаешь.

– И что же я считаю, Малфой? – Гермиона, давно признанная одно из самых умных ведьм, явно отказывалась видеть все те красные флажки, игнорировать которые кроме неё никто в комнате больше не мог.

Поттер устало опустился в кресло, прекрасно сознавая: сейчас он не сможет ничего сделать, кроме как наслаждаться надвигающемся фейерверком. Малфой уже было открыл рот, чтобы выдать свою победную тираду, несомненно предназначенную разбить последнюю оборону Грейнджер, когда в комнате внезапно появилась Винки. На руках у маленького эльфа был Александр, которого Винки крепко прижимала к себе, а её глаза размером сейчас больше напоминали два внушительных блюдца.

– Госпожа Гермиона, – похоже, маленькая няня Александра была в таком шоке, что даже забыла о любых правилах этикета. – Госпожа Гермиона, я не виновата!

========== Часть 34 ==========

Комментарий к Часть 34

Итак, много деталей, которое просто увиделись и попросились в текст. Но и текста много, так что…

Гермиона перевела настороженный взгляд на Винки, а Гарри Поттер краем глаза успел заметить мгновенно материализовавшегося в противоположном углу комнаты Кричера.

Старый эльф семейства Блэк, сейчас выглядевший на редкость самодовольно, застыл на месте, скрестив руки на груди и буквально расплывшись в ухмылке. Всей своей сущностью и опытом аврора Гарри мог поставить что угодно: «огромному открытию» Винки Кричер был совершенно не удивлён. А ещё Поттер заметил, как, закатив глаза, вздохнул Малфой.

– Что там у тебя? – Драко нетерпеливо сделал знак рукой, и Винки, которая его обычно в грош не ставила, послушно заговорила.

– Я держала маленького господина Александра на руках, и мы проходили мимо одной двери. Я никогда раньше не могла открыть эту дверь, и даже Кричер, – Винки стрельнула огромными глазами в направлении старого эльфа. – Никогда её не открывал. Я точно знаю, она была заперта. Я не углядела, и маленький господин Александр потянулся к ней ручкой, и дверь тут же открылась. Дверь в картинную галерею семейства Блэк.

– Не мели чушь, – перебил её Поттер. – В доме на Гриммо 12 нет никакой картинной галереи.

– Или, мы с тобой никогда прежде не смогли отыскать вход, – вздохнул Малфой и перевёл усталый взгляд на Кричера. – А ты можешь так откровенно не светиться злорадством и самодовольством, честное слово. Дай мне секунду, я хочу что-то сказать, а потом можешь объяснять все детали. Я ведь уже вижу, что именно это тебе не жилось всем рассказать с самого начала, а я, сам того не подозревая, предотвратил эту познавательную повесть, когда запретил тебе даже заикаться о статусе крови или каких-либо других вещах в отношении наследия Александра.

После чего Малфой подошел к Грейнджер, сделал глубокий вдох и заговорил:

– Отца Александра звали Дерек, не правда ли? И прежде, чем ты сейчас взорвёшься фонтаном возмущений, что я за тобой следил или каким-либо другим образом нарушил личные границы, соизволь подумать, не созвучно ли имя этого так называемого маггла с каким-либо другим, да и вообще, не напоминал ли он тебе кого-то? Вы встретились в том самом кафе, о котором тебе рассказала Паркинсон. Ещё и Нотт при этом рассказе присутствовал. И еще, сперва несколько дней подряд к тебе подкатывали другие магглы, подозрительно напоминавшие твоих знакомых по волшебному миру, например, Поттера или Крама. К слову, за это можешь поблагодарить Гольдштейна, это было его наблюдение, что ты клюёшь на таких парней.

– Во-первых, Малфой, я не «клюю» ни на каких парней, которые напоминают Гарри или Виктора, – Гермиона прищурилась, все ещё слишком очевидно тщательно пытаясь не верить в то, что ей пытался сказать Малфой. – А во вторых, серьезно, Энтони Гольдштейн? Откуда Энтони может знать, на кого я клюю, если я в том баре вообще появилась впервые именно в тот день, когда ко мне подкатил двойник Гарри?

– А я вот нутром чувствовал, что это не просто совпадение, – покачал головой Поттер со своего стула, на который он предусмотрительно опустился ещё в самом начале объяснений Малфоя. – А потом голос чего-то, что я принял за логику, начал нашептывать, что любое внешнее сходство может быть объяснено тем, что эти парни на самом деле были наследниками кого-то из сквибов, выкинутых из рода.

– Вполне логичное объяснение, – отвлекаясь, кивнула головой Гермиона. – Сказать тебе по правде, я тоже для себя объяснила всё именно таким образом.

– Забавно, однако, – неожиданно подал голос Эрни Макмиллан. – В соответствии с некоторой легендой на Рейвенкло, у Поттера во времена Хогвартса во всём всегда был виноват Малфой…

– Не говори, – в голосе Гарри не было злости, только ирония и добродушная насмешка. – Единственный раз, когда я решил отказаться от этой теории, она в очередной раз доказала себя на самом деле аксиомой, по определению не требующей доказательства. Что это было, Малфой? Лёгкое оборотное? Я никогда не слышал, чтобы обращались не до конца, а Гермиона говорила, что это однозначно были не двойники, а скорее просто некоторая внешняя схожесть. Достаточная, чтобы быть заметной, но и настолько лёгкая, чтобы не быть подозрительной.

– Лёгкие чары изменения внешности, наподобие гламура, – машинально принялась объяснять Грейнджер, чей мозг слишком очевидно пытался отвлечь себя чем угодно, любыми логическими выкладками и констатацией фактов, только бы не принимать реальность. – Но это не то, чтобы очень сложное волшебство, оно просто требует концентрации и очень долгих тренировок. Я, например, так никогда и не удосужилась потратить достаточное время на их изучение.

– А я потратил, и сказать по правде, не пожалел об этом, – отчеканил Малфой. – И знаешь, почему? Потому что если бы я подошел к тебе без изменяющих внешность чар, просто как я сам, результат был бы идентичным тому, что мы видели в отношении меня с твоей стороны все последние месяцы. Куча предвзятости, нежелание даже сделать какое-либо усилие изменить собственные взгляды, уже не говоря о вторых шансах.

– Не ври, – внезапно перебила его Грейнджер с выражением абсолютного неверия и глядя прямо в его глаза. – Я скорее допущу мысль, что ты просто каким-то образом все это узнал, – Гермиона сделала неопределённый жест рукой. – Я имею в виду, историю про Дерека, я ведь рассказала её Гарри, а он наверняка тебе растрепался, чем допущу факт, что ты использовал энергию на поддержание подобных чар только для того, чтобы я могла «узнать тебя настоящего».

– Поттер мне ничего не говорил, – покачал головой Малфой. – Только сказал, что это был какой-то маггл. Но я нахожу довольно любопытным, что причину моих действий ты разгадала правильно. Я действительно просто хотел, Гермиона, чтобы мы начали с чистого листа. Чтобы ты имела возможность узнать меня без всей той черноты, за которой ты вообще отказываешься что-либо теперь видеть, а я, к слову, даже тебя не осуждаю. Это довольно мудро, не давать человеку, с которым у тебя история, подобная нашей, второго шанса. Играя с огнём можно хорошенько обжечься.

– Несостыковки, Малфой, – довольно насмешливая, даже с точки зрения Поттера ехидная ухмылка тронула уголки губ Грейнджер. – Если ты все это знал, если ты прекрасно был осведомлён о наших так называемых «отношениях», ты бы давно вычислил и все остальные детали относительно Александра. Уж в то, что тебе не известна элементарная математика и ты считать не умеешь, я никогда в жизни не поверю.

– Как раз это, Гермиона, – вновь устало подал голос Поттер. – На самом деле очень легко объяснимо. А ведь и правда, Малфой тогда бесился в основном из-за того, что в результате этого заклинания «потерял свой единственный шанс» с какой-то ведьмой, как он сам выразился. Мы все это знали, когда он вымещал злость на том чуваке, запустившем в него проклятьем памяти. И довольно единодушно закрывали на это глаза тоже, вмешиваясь буквально за пять минут до того, как Малфой его окончательно искалечит настолько, что ни один наш медэксперт не сможет подправить.

– Точно! – Эрни, словно не веря самому себе, покачал головой. – Так этой ведьмой на самом деле была Гермиона? Теперь-то мне понятно, а то мы все дивились, чего Малфой так бесится из-за нарушений памяти, которые и затронули-то хронологию событий месяца-другого от силы.

– Зато мне ничего не понятно! – в голосе Гермионы сейчас настолько бурлили раздражение и нетерпение, что парни переглянулись. – Поэтому было бы лучше, если бы один из вас, «просвещённых и осведомлённых», начал объяснять, и все дружно прекратили говорить загадками. И объяснять с нуля, конкретно и по фактам.

– Хорошо, – вздохнув, первым вполне ожидаемо огонь на себя героически решился взять Поттер. – Теперь, как я подумаю, все действительно совпадает. В любом случае, помнишь, я тебе когда-то говорил, что иногда во время наших заданий мы накладываем на себя чары, чтобы нас было невозможно найти?

– Например, – Гермиона кивнула. – Когда вы отправляетесь на задание в мир магглов?

– Да, а ещё, когда мы выслеживаем тёмных волшебников, сидим в засаде, участвуем в сражениях, в общем, много разных ситуаций. Именно на одно из таких заданий мы отправились приблизительно в то время, когда ты по логике могла обнаружить, что беременна. Помнится, мы тогда отсутствовали пару недель и выйти на связь элементарно не могли, – Гарри явно заставлял себя говорить бесстрастно, но получалось это у него из рук вон плохо. Мысленно отгородить себя от намёков, что именно предшествовало тому, что его подруга обнаружила свою беременность, слишком очевидно оказалось намного сложнее, чем он предполагал. – А вот вернулись мы тогда не совсем в целости и сохранности. В Малфоя угодило очень сложное и замысловатое тёмное проклятье, стирающее память. Преступник разумно посчитал, что если сотрет память пытавшемуся арестовать его аврору, то проблема исчезнет. Как ты понимаешь, Малфой там был не один, свою ошибку этот мерзавец быстро понял, но Малфой провалялся в коме несколько недель, пока колдомедики в Мунго по крупицам восстанавливали его память.

– Им это удалось сделать не до конца, – довольно гармонично влился в разговор Эрни Макмиллан, перехватив направленный на себя просящий взгляд Поттера. Гарри явно давал понять, что те детали, которые обычно требуют Грейнджер, самостоятельно предоставить не сможет. – Заклинание на самом деле строилось вокруг времени и хронологии. Подобные вещи созданы, чтобы запутать события и сделать построение временных цепочек невозможным. Сам нарушитель, к слову, специфики не знал, поэтому и контрзаклинание построить не удалось. Мы тогда перекопали всё, что можно, но его просто не существует. Разобрав заклинание и руну на составляющие, нам удалось частично собрать кусочки пазла, коими на тот момент являлась память Малфоя, воедино, но поскольку заклинание сконцентрировалась именно на одном моменте…

Эрни на мгновение умолк, словно пытаясь подобрать аналогию для объяснения, но находил это затруднительным. Впрочем, Грейнджер уже кивнула в полном понимании проблемы.

– Эффект оказался подобен воронке, оставленной от взрыва. Некоторые события вокруг происшествия стерлись, и чем дальше от события, тем больше шансов, что со временем они восстановятся. Но сам момент стирания починке не подлежал. Думаю, потому что выражаясь не волшебными терминами, не только связь между нейронами головного мозга, но и сами нейроны были уничтожены.

– Да, именно к этому выводу они все пришли, – быстро вставил Гарри. – К слову, мы тогда даже совещались с маггловскими неврологами, именно так они и сказали. Конечно, для них мы все это назвали результатом травмы головного мозга…

– Когда я спустя несколько недель наконец очнулся в Св. Мунго, – наконец решил подать голос Малфой. – Все события в голове были, как каша. Словно отдельные точки на полотне, не соединённые никак. На какое-то время меня даже отстранили от работы, но как оказалось, заклинание действовало только назад. Через месяц мне разрешили вернуться к обязанностям, потому что строить логические выводы заново мне было совершенно не затруднительно. С помощью волшебных и не очень способов, мне удалось многое восстановить, но хронология некоторых события остались покрыты туманом.

– И что все это значит? – Гермиона нахмурилась теперь уже совершенно по другой причине. – «Покрыто туманом»?

– Это значит, – Малфой вздохнул. – Что я прекрасно знаю, что, почему и с какими целями я делал в этот промежуток времени. Вот только последовательность или чёткие даты этих событий восстановить не могу. Со всем остальным в моей жизни мне удалось разобраться, используя омут памяти и информацию, предоставленную другими вовлеченными лицами.

– Вот только в свои махинации с «приручением» тебя, Гермиона, – Гарри, не моргнув, выдержал испепеляющий взгляд Малфоя, которым тот мгновенно одарил его после подобной формулировки. – Малфой никого не посвящал. Поэтому и помочь ему с «когда» никто не мог.

– Конечно, – явно решив разобраться с Поттером и его Гриффиндорской тенденцией называть вещи своими именами, или той самой прямолинейностью, которую даже их постоянное общение ещё не искоренило, Драко заговорил вновь. – Кое-что я умудрился восстановить из наших посланий на телефоне. Но связаться с тобой мне не удалось, и я так понял, что от телефона ты избавилась. Какое-то время я даже караулил тебя в атриуме, пытался разузнать про тебя у Тео. Но ничего не вышло, пока я как-то вскользь не спросил Поттера. И вдруг оказалось, что ты уже давно покинула волшебную Англию.

– Поверить в это не могу, – покачав головой, на самой грани слуха прошептала Гермиона. – Нет, это просто, уму непостижимо!

– И тем не менее, похоже, это чистая правда, – внезапно подал голос Поттер, который уже успел незаметно покинуть комнату и вернуться.

– Гарри? – Грейнджер вопросительно изогнула бровь, переводя взгляд на друга. – Что-то ты быстро во все это поверил.

– А ты взгляни на гобелен Блэков, – Поттер только рукой махнул. – Там уже от Драко образовалось ответвление, и красуется имя наследника. Александр Грейнджер Блэк, к слову. «Блэк» выведено тем же шрифтом и начертано в том же цвете, что все остальные наследники рода. «Грейнджер» в скобочках.

– Госпожа Гермиона давеча спросила Кричера, почему Кричер называет маленького господина Александра своим господином, – раздался из угла скрипучий, но явно самодовольный голос домашнего эльфа семейства Блэк. – Кричер называет маленького господина Александра своим господином, потому что он и есть наследник рода Блэков.

– А может, всё-таки Малфоев? – скрестив на груди руки, процедил Поттер и обернулся к Драко. – К слову, никто в меноре не обратил внимание, что от твоего имени появился весьма чёткий «росточек»? По всему выходит, что Кричер тут с первой минуты знал.