Текст книги "Зажги свою звезду (СИ)"

Автор книги: Kitty555

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Да, они грызлись довольно долгое время, даже пару раз обменялись метко брошенными друг в друга и далеко не самыми приятными заклинаниями, одно из которых из-под палочки Поттера оставило на груди Драко весьма памятный след. Но в конечном итоге Поттер всё-таки смог абстрагироваться от предыдущих конфликтов, и сейчас они общались лучше, чем кто-либо другой.

Иногда Малфой даже думал, что с Поттером они были ближе, чем избранный на данный момент был с Рональдом Уизли. А ещё Малфою всегда казалось, что Грейнджер прислушивается к мнению Поттера, учитывает его, когда строит свои выводы. Сейчас же оказалось, что это не совсем так.

Грейнджер явно мнение Поттера особенно сильно во внимание не брала, или Гермиона позволяла своим чувствам затуманивать логику намного больше, чем Драко когда-либо предполагал? В принципе, это бы объяснило её отношения с шестым из Уизли, как и настойчивое неприятие самого Малфоя.

Или Драко так насолил ей в прошлом? Его высказывания имели такой эффект? Грейнджер никогда особенно не подавала виду, что его оскорбления достигают цели и ранят настолько остро, быть может, ему стоит серьёзно задуматься?

Быть может, была намного более важная причина, по которой именно Гермиону Кингсли когда-то не просил участвовать в своей маленькой программе шефства над детьми Пожирателей? И быть может, причина была отнюдь не в том, что подобное считалось «ниже её достоинства», как все бывшие слизеринцы между собой когда-то заключили.

Быть может, причина была на самом деле личной? Кингсли всегда отличался наблюдательностью и гибкостью ума, не зря же когда-то он был выпускником собственного факультета Драко, неужели их нынешний министр все это быстро почувствовал? И решил не вовлекать Гермиону, чтобы не подвергать возможности очередной пощечины и оскорблений? Решил, что она уже итак прошла через достаточно стресса.

– Скажем так, – Драко молчал не так долго, как ему на самом деле показалось. Все эти размышления пронеслись в сознании мгновенно, и он достиг определённого решения. – Причиной, по которой я за тобой наблюдал, было отнюдь не это. И прежде, чем ты сейчас с выражением лица МакГонагалл осведомишься, что же это было, давай я сразу пообещаю: я тебе все расскажу, но только не сегодня.

Грейнджер несколько мгновений измеряла его задумчивым взглядом, а потом кивнула, вновь взяв в руки меню. Пробежавшись глазами по строчкам, она отложила его в сторону и пригубила стоявший перед ней бокал с водой. Малфой вновь про себя погрузился в размышления: он был далеко не уверен, что Гермиона когда-либо была в этом ресторане, но ещё больше он сомневался, что она не примет любое предложение о помощи с выбором блюда в штыки. И, как оказалось, был прав. Прищурившись, Грейнджер заговорила.

– Судя по тому, что предложенное мне меню не имеет ценников, смею предположить, что разделить со мной бил ты не намерен. Что ж, посмею осведомиться: что там у вас в традициях? Ты просто делаешь заказ за меня, особенно если учесть, что уже так непрозрачно намекнул о своей осведомлённости о моих вкусах? Или я должна разыграть спектакль, где я кокетливо спрашиваю, что здесь считается лучшим? А потом ты либо предлагаешь сделать за меня заказ сам, либо долго рассказываешь о достоинствах кухни именно этого ресторана? И пойми меня правильно, если нужно, я согласна сыграть, хотя очень сильно подозреваю, что судя по уровню этого заведения и сидящей здесь публики, во что бы я не тыкнула пальцем, окажется просто амброзией.

– А ты сегодня прямолинейна, – медленно протянул Малфой, по привычке растягивая слова. Интересно, она догадывается, что сейчас он не просто выпендривается, а реально тянет время, давая себе возможность обдумать её речь и просчитать свой следующий ход?

– Можешь говорить честно, – Грейнджер вновь пригубила воду и подняла на него насмешливый взгляд. – Не надо просчитывать на десять ходов вперёд и пытаться придумать лучший ответ. Отвечай напрямую и не прогадаешь.

– Отлично, – Малфой тоже откинулся на спинку своего сидения и скрестил на груди руки. – Счёт уже оплачен, ты права. Потому что препираться после трапезы я не намерен. Заказывать ты можешь всё, что хочешь, здесь нет правил и заморочек. Это скорее твой ход, а не мой. Привёл я тебе в этот ресторан не для того, чтобы поставить в неудобное положение, подчеркнуть, что подобное место ты вряд ли когда-либо посещала, или ткнуть носом во что бы ты уже себе не напридумывала. Это просто реально первое место, которое пришло мне в голову, когда я тебя пригласил. Достойное тебя, если уж мы говорим начистоту. И ты права, любое блюдо здесь выше всяких похвал, но они больше всего знамениты мясом и вином. Вино я уже заказал, оно подходит ко всему, что бы ты ни выбрала. Дальше, как я уже упомянул, твой ход. Хочешь, ткни пальцем в любое блюдо. Хочешь, проверь моё заявление, что я изучил твой вкус и смогу выбрать что-то, что придётся тебе по нраву.

– А учитывая, – Гермиона хитро усмехнулась. – Что если верить твоим словам, то по вкусу мне будет любое, во что бы я не ткнула пальцем, это будет не так сложно. Впрочем, чего греха таить. Я действительно здесь никогда раньше не была, действительно не знаю, что здесь лучше, поэтому осмелюсь положиться на твой вкус.

С этими словами Гермиона отложила меню в сторону и сделала приглашающий жест ладонью. Драко усмехнулся, мысленно сравнивая эту прелюдию с походом Дерека и Грейнджер в изысканный маггловский ресторан. Сцена на этот раз была намного дольше, включала в себя оборону и нападение, но после всех разборок, конечный результат оказался тем же: Грейнджер позволила ему сделать выбор за себя.

Что ж, Малфой не ожидал, что все будет легко, или, что Гермиона сдастся без боя. Ведь в конце концов, их баталии давно уже были легендарными, вот только начинать очередное словесное сражение Драко совершенно не собирался. Коротко кивнув головой, он жестом подозвал официанта и, практически не глядя в меню, сделал за них заказ. Официант перевёл вопросительный и явно выжидающий взгляд на Грейнджер, словно поверить не мог, что легендарная ведьма позволит Малфою за себя решать.

Гермиона не шелохнулась. Не дождавшись желанной реакции, официант слегка обиженно поджал челюсть и удалился. На губах Гермионы играла такая многозначительная улыбка, что Малфой ни на мгновение не усомнился: Грейнджер прекрасно оценила реакцию официанта по достоинству, и теперь ожидала его комментариев.

Вот только Драко предоставлять их был не намерен. В очередной раз пригубив бокал с вином и демонстративно смакуя его вкус, он оглянулся по сторонам. Многие из присутствующих в помещении волшебников изредка бросали на них наполненные разной степенью укоризны взгляды. Малфой был совершенно не уверен, кто осуждал их и за что…

Забавно, но взгляды чистокровных волшебников-мужчин, которые он ловил на себе, скорее содержали некоторую зависть и очевидное понимание. Приняли его поступок за очередной тонкий расчёт приспособленцев-Малфоев? Мысль смешила своей иронией: их удивляло не поведение Драко, а решение Грейнджер. Впрочем, если Гермиона на что-то и обратила внимание, то виду не подала.

Их салаты были доставлены довольно быстро, что тоже было нормой. Если основные блюда и готовились на заказ, то практически всегда овощи нарезались заранее и просто сохранялись под чарами свежести. Впрочем, учитывая спрос на это заведение, блюда обычно в любом случае не застаивались.

Гермиона поблагодарила официанта, одарив его практически дежурной улыбкой, так знакомой Мафую благодаря своей матери, и аккуратно поднесла первую вилку к губам. Малфой сглотнул, проследив за кусочками салата, исчезающими за пухлыми губами девушки, и заставил себя отвести взгляд.

Интересно, она сделает хоть какой-то комментарий о качестве еды или промолчит? Ведь в конце концов, это вновь некая борьба за первенство, особенно учитывая, что ресторан выбрал он. Грейнджер его удивила…

– Ты был прав, необыкновенно вкусно, – аккуратно проглотив пищу и промокнув губы салфеткой, Гермиона подняла на него довольно дружелюбный, хоть и несколько прохладный и взгляд. – Поистине волшебный соус и хлеб просто тает во рту. А кухня у них здесь ведь основана на французской?

– Совершенно верно, – Малфой кивнул. – Надеюсь, ты не возражаешь?

– Конечно, нет, – девушка пожала плечами. – Как я могу иметь какие-либо возражения перед признанной лучшей кухней в мире? Правда, быть может в следующий раз просто шутки ради, Малфой, познакомить тебя с пиццей? Можно попросить Гарри даже заказать для следующего ужина, будет забавно посмотреть на вашу реакцию. Рональд когда-то довольно долго негодовал, что «это» смеют называть едой.

– Почему я не удивлён? – Драко вопреки самому себе прищурился. Одно лишь упоминание об Уизли всколыхнуло в душе волну раздражения. Пришлось мгновенно обуздать это чувство, потому что вспыхивать при одном упоминании о бывшей пассии Грейнджер было элементарно глупо. – Однако, смею тебя уверить, что с пиццей я уже знаком.

– Серьезно? Какими судьбами? – Грейнджер даже вилку отложила, облокотившись на стол и уронив подбородок на переплетённые пальцы, одновременно всем корпусом наклонившись вперёд. Просто воплощение удивления и ожидания.

– Финч-Флетчли накормил в рамках этой вашей довольно успешной, должен сказать, программы. Пиццерия явно числилась в его списке привлекательных вещей из не волшебного мира.

– А, – улыбнувшись, Гермиона кивнула и вновь подняла вилку и нож. – И как впечатления?

– Если ты сейчас намекаешь на мою голубую кровь и мнение, что пицца является, как там Финч-Флетчли выразился? «Плебейской едой»? То посмею тебя разочаровать. Я нашел её довольно вкусным и удобным блюдом, которое мы с Поттером не раз заказывали поздно ночью, когда приходилось задерживаться в Аврорате. Правда, даже моих приказов, похоже, для Кричера недостаточно, чтобы приготовить пиццу дома.

– Неужели? – Гермиона вопреки себе рассмеялась. Заливисто и легко, словно они на самом деле были хорошими друзьями и его шутка была особенно удачной. – Впрочем, не могу сказать, что уж очень сильно удивлена. Скорее, я нахожу забавным, что Гарри до сих пор не отправил его в Хогвартс.

– Или, элементарно его не приструнил, – Малфой пожал плечами. – Кричер ведь очень стар и всё-таки привязан к дому Блэков. Сказать тебе по правде, если Поттер его освободит, тот не будет знать, что с собой делать. Легче оставить его в покое.

– Отказываюсь понимать эту рабскую психологию, – Гермиона устало пожала плечами. – Хотя, не могу сказать, что все это уже настолько удивительно. В волшебном мире подобное, конечно, не обсуждают и в Хогвартсе не преподают, но в мире магглов с рабством разобрались очень давно, хорошенько изучили его и не скрывают правду. Когда отменили рабство, не все приветствовали свободу. Да и если совсем начистоту, то нужно очень хорошо продумывать мельчайшие детали, когда даешь рабам свободу. Порой без продуманных нюансов и средств к существованию для старых рабов свобода приравнивалась к голодной смерти. Думаю, что если учесть волшебные контракты и обстоятельства домашних эльфов, которые оставались такими на протяжении многих веков, то все это не удивительно. Впрочем, ты прав. Приструнить Кричера Гарри вполне мог бы.

Малфой усмехнулся и покачал головой, что мгновенно вызвало очередную вспышку Грейнджер. Опасно прищуривавшись, та пустилась с места в карьер:

– Что, Малфой, прочтёшь мне сейчас лекцию, как я не разбираюсь в этом, а по причине своего рождения и статуса крови не способна понимать тонкости построения волшебного мира? Например, сейчас выдашь мне какую-то волшебную философию по поводу того, как на самом деле рабство прекрасно для рабов?

– Грейнджер, ты всегда говоришь за своих собеседников, или подобная привилегия надежно зарезервирована исключительно для меня? – Малфой отложил в сторону вилку и нож и склонился вперёд, облокотившись на стол и переплетя пальцы между собой точно таким же образом, как совсем недавно это сделала сама Гермиона. – Я не собирался оспаривать логику или правдивость твоих слов. Да, меня растили думать и вести себя определённым образом, менять свои взгляды сложно и это довольно неблагодарный труд. Как и стезя, путь по которой занимает довольно долгое время. Но это не обозначает, что если меня, как и многих других, Нотта и Паркинсон, например, ткнуть носом в доказательство правильности противоположных взглядов, то мы не способны их воспринять и даже изменить свои. Ты же сама доказывала, что нужно всего лишь показать нам другой путь, дать нам возможность окунуться в факты самостоятельно и увидеть все своими глазами, и выводы не заставит себя долго ждать. Или в твоей голове все это справедливо лишь для других, а я просто безнадёжен?

Грейнджер сосредоточенно молчала, что Малфой на своём веку свидетельствовал не так часто, точнее, этого никогда не случалось в их предыдущих спорах. Услышала его аргументы? Или сам Драко тоже не безгрешен в тех самых предвзятостях, в которых только что обвинял Гермиону?

К своему огромному стыду, Малфой был вполне готов признать последнее. Наконец, словно придя к какому-то выводу, Грейнджер кивнула и, аккуратно положив на свою вилку с помощью ножа следующий кусочек еды и проглотив его, продолжила разговор уже в совершенно другом русле.

– Джастин говорил, что водил тебя в театр? Вы посещали кинофильмы? Было бы любопытно узнать, какое впечатление все это на тебя произвело.

– Сказать по правде, – Малфой с готовностью принял новую тему разговора, словно прошлый аргумент и не случился меньше минуты назад. – В театре я раньше бывал. Да и многие сюжеты так называемых «сказок» строятся на реалиях нашего мира, поэтому мне это всё знакомо. Например, когда я посетил когда-то в детстве с родителями «Спящую красавицу», отец очень долго строил предположения, какое именно зелье использовала старая ведьма на героине сказки.

– Мнения твоих родителей не совпали? – Гермиона удивлённо приподняла бровь.

– На самом деле, мать была слишком захвачена бурей негодования и возмущения по поводу того, как они изобразили заколдовавшую принцессу ведьму. Она очень оскорбилась. Отец потом бурчал что-то о схожести с некоторыми представительницами семейства Блэк, но тут я не могу утверждать наверняка. Это было уже явно не для моих ушей и подробности мне не рассказывали.

Гермиона звонко рассмеялась, словно наяву представив себе Нарциссу, пылающую праведным гневом из-за представления «чёрной» волшебницы, как безобразной старухи. Сама Грейнджер могла похвастаться опытом взаимодействия лишь с несколькими «достопочтенными» представительницами этого семейства, но могла бы честно признаться, что и Беллатрикс, и портрет Вальбурги легко бы представила на месте любой злой колдуньи из старых сказок.

– Хочешь сейчас сказать, что и тётка Вальбурга, и Белла вполне могли бы запросто исполнить роль любой из этих ведьм? – Драко хмыкнул, при этом совершенно беззлобно приподняв бровь, но заметив выражения шока на лице Грейнджер, мгновенно продолжил. – Успокойся, я совершенно не в обиде, и к слову, не читал твои мысли. Просто, моё мнение тут с тобой полностью совпадает, как, мне кажется, и мнение моего отца. Конечно, положив руку на сердце, не мог бы утверждать, что моя бабка по линии Люциуса, как и все остальные женщины, вошедшие в род Малфоев, являются не только ангелами воплоти, но и просто добрыми волшебницами, но эти две явно перехватили пальму первенства. Впрочем, Нарцисса вполне может иметь и немного другое мнение по этому поводу. В конце концов, со своей свекровью они не ладили поистине волшебно.

Гермиона кивнула, предоставив всё свое внимание тарелке с ужином и явно проглатывая уже готовые сорваться с языка колкости вместе с изысканно приготовленной пищей, когда Малфой вновь заговорил. Прищурившись, Драко продолжил довольно насмешливым голосом.

– Если ты хочешь заметить, что подобное тебя не удивляет, то ты меня совершенно не оскорбишь. Так что можешь смело поупражняться в остроумии, я не против.

– На самом деле, – вновь отложив приборы в сторону, проговорила Грейнджер. – Я просто хотела сказать, что натянутые отношения между семьями супругов и ново-введённым в семью избранником или избранницей редко бывают безоблачными. И тут совершенно неважно, говорим мы о магглах или волшебниках, это просто универсальное правило.

– Серьезно? Мне думалось, что ты смотришь на отношения в семье Уизли под другим углом. Например, Молли боготворит Поттера, да и насколько мне известно, к супруге Билла, Флёр-в-девичестве-Делакур придраться сложно.

– Но вполне возможно, – Гермиона усмехнулась. – Что и Молли, и даже Джинни с лёгкостью и делали. Впрочем, я очень давно с ними не общалась на эту тему и могу быть не в курсе, но очень удивлюсь, если Молли вдруг решила принять Флёр с распростёртыми объятиями и без какой-либо критики. Это же её бесценный Билл!

– Как и бесценным был у неё малыш Ронни? – Драко насмешливо приподнял бровь, но Гермиона вновь не приняла наживку.

– Мы расстались с Рональдом довольно быстро, наши отношения с Молли никогда не перешли на стадию «свекровь и невестка». Уверена, если бы это случилось, Молли нашла бы у меня кучу недостатков и к чему предъявить претензии. Если сравнивать нас обоих, то и искать долго не нужно.

Малфой смерил её долгим взглядом, но Грейнджер вновь умолкла. Драко показалось, или за этой короткой фразой скрывался целый подводный айсберг эмоций и горького послевкусия? Впрочем, мужчина мудро решил покамест не копать глубже, ведь в конце концов, его это совершенно не касалось.

========== Часть 20 ==========

Около года назад…

Чем дольше Малфой наблюдал за представлением балета «Лебединое озеро», тем настойчивее поднимала голову совесть из самой глубины подсознания. Логика пыталась ей доказать, что сюжет выбранного им шоу совершенно не соответствует ситуации самого Драко в виде Дерека, потому что с технической точки зрения, он не превратился в другого парня, симпатичного Грейнджер.

В конце концов, Малфой только слегка изменил свою собственную внешность, но по сути остался самим собой. А Дерека в реальной жизни просто не существует, и уж он точно не является настоящим объектом симпатий Гермионы. То есть, Малфой поступил не так, как Чёрная Лебедь…

Нужно было признать, что логика проигрывала совести с внушительным счётом. Что было само по себе необычно для Малфоя, потому что совесть прежде во внутренних баталиях Драко редко одерживала победу, легко отдавая пальму первенства любым другим чувствам. Расчёту, обману самого себя, стереотипам, слепому послушанию перед отцом – одним словом, даже не логике.

Но сейчас эта самая обычно удобно молчавшая совесть настойчиво твердила, что Драко элементарно обманывает Гермиону, притворяясь кем-то другим и целенаправленно увлекая её в свои сети. Совесть упорно напоминала, что красиво ухаживать за девушками и пускать пыль в глаза в принципе Малфоя учили с детства, как и кружить голову на публику и запудривать мозги. И хотя логика пыталась выставить аргумент, что в данной ситуации все это не совсем подходит – Малфой оставался самим собой и делает все это от чистого сердца – совесть упорно не отступала.

Рядом с ним Гермиона тоже изредка закусывала губу. Неужели, ситуация с чёрным и белым лебедем и для неё ударила слишком близко к дому? Ведь в конце концов, она считала, что обманывает Дерека, не открывая карты и скрывая, что является волшебницей. В принципе, они оба скрывали свою истинную сущность, хотя при этом и оставались сами собой, что было с точки зрения Драко наиболее ироничным.

Гермиона не притворялась глупышкой или пустышкой, не скрывая ни своего ума, ни отсутствия тяги к стандартному социальному времяпровождению наподобие вечеринок и алкоголя. Она открыто говорила, что подобному предпочитает общество книг и проводить долгие часы в тишине библиотеки, расследуя какой-нибудь изысканный в своей сложности вопрос.

Драко тоже не обманывал ни о своём снобском прошлом, ни других недостатках характера, например, упрямстве. На самом деле Малфой находил забавным вот что: они оба оставались самими собой, лишь убрав одну маленькую деталь. Их неравенство в мире волшебников, ту самую грань между чистокровным и магглорождённой, которая очень скоро официально должна была в их мире вообще стереться. Но вот все годы их знакомства оставалась казавшейся непреодолимой пропастью, шаг через которую должен был сделать именно Драко.

Совесть не унималась, и Малфой пообещал ей подумать обо всём немного позже, а в данный момент переключить свое внимание на несколько другой момент. Драко попробовал отвлечь себя размышлениями о магии, которая могла бы объяснить разворачивающийся на сцене перед его глазами сюжет.

Что именно использовала Чёрный лебедь? Заклинание конфузии, оборотное зелье, изменение внешности? Или она действительно была близнецом белого лебедя? Ответ на интересующий его вопрос Малфой вычислить не мог, и драклова совесть вновь ехидным голосом напомнила, что подобную дискуссию лучше всего было бы провести с самой Гермионой Грейнджер.

И настоящее…

Вынырнув из своих воспоминаний, Малфой поднял задумчивый взгляд на явно искавшую новую тему для дискуссии волшебницу и внезапно победно улыбнулся. Ему так долго хотелось узнать её мнение по поводу волшебства, описываемого в некоторых детских сказках магглов, почему бы сейчас не воспользоваться внезапно предоставившейся возможностью? Обсудить зелья и трансфигурацию с самой Гермионой Грейнджер? Драко мгновенно решил, что подобный шанс он просто не упустит.

– Грейнджер, возвращаясь к нашей прошлой дискуссии, а ты как думаешь? Какое зелье использовала ведьма, чтобы усыпить спящую красавицу на сто лет? Она ведь ещё и время там остановила.

– А твой отец что думал? – Гермиона вопросительно изогнула бровь, поднимая глаза на Драко. Ей действительно было интересно, какое объяснение происходившему нашел Люциус. Впрочем, в душе Гермиона всегда подозревала, что легенда о поголовном таланте к зельеварению на Слизерине была весьма преувеличена.

– Отец считал, что это напиток живой смерти, – кивнув головой, отчеканил Малфой. – Люциус только не мог объяснить, – Драко слегка поморщился. – Каким образом спящая красавица осталась молодой и живой после сотни лет сна. Не мог он объяснить и подобного волшебства, наложенного на всех остальных присутствующих в замке. Они ведь все проспали сто лет, не состарившись ни на день, а напиток живой смерти не подразумевает замораживания эффектов старения или неопределённого продолжения жизни. На самом деле, это всего лишь глубокий сон.

– Я согласна, – Гермиона кивнула головой, откладывая в сторону вилку и нож. – Есть только один маленький нюанс: если добавить в зелье живой смерти концентрированный экстракт бессмертника, то вполне можно получить подобный эффект.

– Никогда не слышала о подобном, – Малфой несколько раз моргнул. – Откуда ты знаешь?

– Забавно, не правда ли? – Гермиона усмехнулась, но её улыбка получилась немного грустной. – На самом деле, в конечном итоге я знаю это от Снейпа. Хотя профессор скорее пустил бы себе Аваду в лоб, чем избрал делиться со мной секретными знаниями.

– Нет, я серьезно, – Малфой нахмурился. – Мы проходили напиток живой смерти, обычно о подобных модификациях Снейп упоминал во время занятий. Я точно знаю, что он не говорил вообще ничего об экстракте бессмертника и любых теоретических или практических его использованиях. А я религиозно записывал на уроках каждое его слово, словно это была правда самого Мерлина. Люциус посоветовал ещё перед моим отправлением в Хогвартс на первый курс. Сказал, что Снейп на уроках не столько пользуется учебником, сколько дает свои модификации зелий. Мы все на Слизерине пользовались исключительно его конспектами.

– Было бы полезно знать, – с некоторым раздражением Гермиона качнула головой. – Я всегда следовала инструкциям учебников, и он меня терпеть не мог. Уверена, считал меня выскочкой, но откуда мне было подобное знать? Он к нам всегда так знатно придирался, что мне всегда казалось, что я могу преуспеть на уроках Снейпа только вопреки ему самому. Каждый раз доказывала, что хоть чего-то стою.

– Да, у него были проблемы с Гриффиндором. Сказать по правде, я имею очень смутное представление, в чем там было дело, или откуда ноги росли, но все на Слизерине знали, что ваш факультет он на дух не переносит, – Малфой старательно отвёл взгляд в сторону, но Гермиона лишь отмахнулась.

– Знаю, – произнесла девушка, вздохнув. – Снейпу вообще по-хорошему без «пары-тройки, а то и больше» лет тщательной психотерапии преподавать в школе было противопоказано. С его-то проблемами, комплексами и незаживающими шрамами из детства.

– Ты в курсе, что там произошло? – Драко прекрасно понимал, что лезет не в свое дело, но на этот раз любопытство было сильнее его. Впрочем, не легендарное любопытство ради любопытства, которым славился факультет Годрика, а любопытство слизеринцев. Рождённое из желания разобраться и получить возможность в будущем манипулировать, используя эти знания. Во всяком случае, так Драко сам себе объяснял просто физическую необходимость выведать, что же там произошло на самом деле.

– Гарри тебе не рассказывал? – Грейнджер изумлённо приподнял бровь.

– А он в курсе? – теперь в голосе Малфоя сквозил нескрываемый шок. – Мы с Поттером никогда не обсуждали Снейпа, для него это больная тема. Во всяком случае, я так понял после того, как его имя один раз проскользнуло в наших разговорах. Потом я избегал тему. Это имеет какое-то отношение к личной и нескрываемой неприязни Северуса к Поттеру?

– В самую точку, – кивнула головой Гермиона, сейчас задумчиво глядя перед собой. – Не думаю, что предаю какую-то конфиденциальность. Северус уж явно не брал с меня обет молчания, а узнала я все от Гарри, и он тоже тайны из подобного делать не намеревался, хотя и афишировать на всех углах в его планы тоже не входило. В любом случае, профессор Снейп с детства был влюблён в мать Гарри.

– А та выбрала старшего Поттера? И поэтому Северус так относился к нашему избранному? – Малфой редко перебивал, но на этот раз не удержался.

– Нет, там все намного хуже. Джеймс Поттер, это отец Гарри, доставал Снейпа все семь лет их обучения в Хогвартсе. На пару с Сириусом Блэком. Там ещё Люпин и Петтигрю были частью неразлучного квартета. А Снейп с детства дружил с Лили, это мама Гарри. В любом случае, абьюз, которому они подвергали Снейпа, был довольно серьезным. А Гарри очень похож на Джеймса, только глаза у него Лили. К слову, Снейп защищал Гарри все эти годы именно во имя памяти его матери.

Грейнджер умолкла, заставляя себя не сказать лишнего, но Малфою казалось, что он словно наяву отчётливо прочёл её мысли. Тяжело сглотнув, он кивнул:

– Только не говори мне, что наш светлейший из светлых, Альбус Дамблдор, воспользовался всем этим, чтобы манипулировать Снейпом.

– Именно это профессор и сделал, – Гермиона по-прежнему смотрела вдаль, поджав губы. – Так Снейп стал двойным агентом, а Дамблдор получил ещё одну возможность проповедовать силу любви. Но мы отвлеклись.

Гермиона потянулась к своей маленькой бисерной сумочке и принялась рыться внутри, практически исчезая по самый локоть в её увеличенных чарами незримого расширения пространства недрах. Малфой насмешливо и восхищенно приподнял бровь: он прекрасно помнил этот её «ридикюль».

Грейнджер имела тенденцию таскать бисерную сумочку с собой везде, и увидев бессменную спутницу золотой девочки на их первом свидании с Дереком, Малфой лишь про себя хмыкнул. В тот момент его почему-то совсем не удивило, что сумочка совершенно не подходила к тщательно подобранному и очевидно до мельчайших деталей во всём остальном продуманному наряду Грейнджер.

А вот когда Гермиона подхватила всё ту же сумочку, которая по идее должна была сочетаться с явно баснословно дорогим вечерним платьем по дороге в театр, Малфой догадался взглянуть на этот ридикюль «глазами маггла». И мысленно дал себе подзатыльник: конечно же Грейнджер заколдовала её меняться. Сумочка выглядела идеально подходящей к вечернему туалету своей хозяйки.

– Не только чары незримого расширении, но и идеальный хамелеон? – Малфой покачал головой. – Должен признать, очень впечатляет. На ней же наложено ещё что-то и для магглов?

– Да, – Грейнджер кивнула головой. – Магглы тоже видят её в идеальном сочетание с любыми вещами, которые я избрала надеть. Раньше это были отдельные чары, то есть я накладывала их для магглов и волшебников по отдельности, но теперь соединила.

– Поттер говорил, что на твоей сумочке только чары незримого расширения и легкости, – для чего-то счёл нужным напомнить Малфой.

– На ней изначально и были только эти чары, когда мы отправились на поиски крестражей, – Грейнджер подняла на него взгляд, но тут же вновь сосредоточилось на своих поисках. – Я добавила остальные чары намного позже. Сказать по правде, после того года, проведённого в бегах, я так и не смогла отучить себя от привычки всегда держать всё необходимое при себе. Признаюсь, в этой сумочке даже запас провианта на несколько дней, конечно же, под стазисом. Плюс смена одежды, запасная обувь, волшебная и маггловская валюта, зелья, которые всегда могут пригодиться, и несколько книг… А, нашла!

Бровь Малфоя поползла вверх, когда Грейнджер выудила из своей сумочки учебник по зельям.

– Шестой курс? – Малфой тряхнул головой. – Не помню, чтобы там было нечто подобное.

– Там и не было, но посмотри!

Грейнджер открыла книгу и указала на сделанную до боли знакомым почерком надпись: «Принц-полукровка». Торжественным голосом Гермиона произнесла, словно эта надпись должна была всё объяснить.

– Теперь понимаешь?

Малфой поднял пустой взгляд на свою собеседницу, всем своим видом давая понять, что понятия не имеет, о чем она сейчас говорит. Точнее, что это словосочетание не имеет для него никакого смысла. Впрочем, выдрессированный мозг мгновенно пустился в своих рассуждениях по стезе, выученной с детства…

– Ты же не имеешь в виду принцев, как членов королевской семьи, – принялся озвучивать вслух свои размышления Малфой. – Тогда, наверняка имеется в виду увядший род Принцев из Волшебного мира. Насколько я помню, он прекратил свое существование лет тридцать-сорок назад, а последняя представительница сбежала с каким-то магглом и была выжжена отцом с семейного гобелена. Этот учебник принадлежал её ребёнку, поэтому «полукровка»?

– Ты реально не в курсе? – Грейнджер, не веря, покачала головой. – Это Снейп. Он был сыном Эйлин Принц. Он и есть Принц-полукровка, это его учебник за шестой год. А на полях он делал некоторые пометки.