Текст книги "Когда выбор есть (СИ)"

Автор книги: Kitty555

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Впрочем, очень скоро хозяин поместья поднялся с места и, галантно протягивая руку, пригласил супругу на танец. Грейнджер и Поттер теперь следили за изящными Па танца, исполняемого лордом и леди Малфой. Через какое-то время, Драко и Беллатрикс присоединились к своим дальним родственникам, явно знакомые с движениями старинного танца. Гермиона, которая в детстве по настоянию родителей, хоть и неохотно, но некоторые уроки брала, впитывала в себя специфику движений, прежде виденным лишь в исторических фильмах. Впрочем, очень скоро Гарри решил, что им тоже следует присоединиться к танцующим, и следуя примеру Люциуса, поднялся с места и поклонился подруге:

– Мадемуазель, – проговорил парень, явно копируя интонации Малфоя.

– Месье, – в тон ему ответила Грейнджер, и оба прыснули от смеха: да, Гермиона уже успела рассказать другу об аналогичном обмене приветствиями с Драко Малфоем. Гарри не настаивал, чтобы его называли милордом, не в последнюю очередь и потому, что был далеко не уверен, что Поттеры этим титулом обладают.

Похоже, особым талантом к танцам Поттеры не обладали тоже, как вновь отметила про себя Гермиона. Она не первый раз уже видела лучшего друга танцующим, и давно уже поняла, что при всех своих прочих достоинствах и атлетических способностях, а также будучи одним из лучших Ловцов в истории Хогвартса, у Гарри обе ноги были левыми. Для Гермионы это, конечно же, не имело никакого значения, и сейчас она от души дурачились со своим лучшим другом, хотя, повинуюсь внутреннему голосу, свои собственные движения всё-таки пыталась сделать грациозными и соответствующими музыке и танцу.

– Обменяемся партнёрами? – внезапно прозвучал за плечом Гарри голос Малфоя, который при этом слегка постучал пальцами Поттеру по плечу. Рядом с Драко стояла улыбающаяся Беллатрикс, явно давая понять, что пару Гарри составит она.

– Неожиданно, но да ладно, – Гарри потёр переносицу и поправил очки, но прежде, чем позволить Малфою увести Гермиону в танце, предостерегающе проговорил, тыкая пальцем ему в грудь. – Если будешь вести себя недостойно лорда, вызову на дуэль. И не посмотрю, лорд ли я сам или нет.

– Поттер, ты серьезно? – Малфой закатил глаза. – Демократия демократией, но ты что, за всё это время не успел проверить свою родословную? Конечно, Поттеры лорды!

– Да честно говоря, было до драккловой матери, – Гарри равнодушно пожал плечами, а у Гермионы не было ни малейшего сомнения, что рвущиеся с языка друга эпитеты он слегка смягчил.

– Если вы уже закончили сравнивать родословные и ваше отношение к ним, то смею напомнить, что я хочу танцевать, – нетерпеливо стукнула носком туфель Беллатрикс. – Для сведения на будущее, все древние чистокровные роды волшебников в какой-то момент обзавелись титулом. Подумаешь, сложность. Всего-то парочка заклинаний, и Маггловские чиновники выпишут тебе какую угодно бумажку. А теперь, давай сюда руку, лорд Поттер, а то мы так весь танец профукаем.

Гермиона едва сдержала улыбку, но уже в следующее мгновение её саму вели в танце, притом, достаточно умело.

– Если что, могу наложить лёгкое заклинание, твои ноги сами будут двигаться в такт моим, – насмешливо пропел ей в ухо Драко.– Ну а если нет, то сама двигайся, а я буду вести. Если мне память не изменяет, танцуешь ты вполне сносно.

– Это ты так удачно комплимент где-то спрятал? – хмыкнула Грейнджер. – Тогда, спасибо. И уж как-нибудь сама справлюсь, веди, танцор.

– Отлично, – его глаза сверкнули. – Тогда, ты расслабься и следуй за мной. Другими словами, подчиняйся и получай удовольствие. – Драко растянул губы в двусмысленной улыбке и явно хотел добавить ещё что-то, типа, что это будет прекрасный урок на будущее, но застыл под холодным взглядом Гермионы.

– Если ты сейчас закончишь эту фразу, я тебя без магии зааважу, – процедила девочка. – Это тебе будет урок маггловедения. Как думаешь, сколько способов убийства я знаю?

– Учитывая твой перфекционизм, хватит и одного, – пробормотал Малфой.

– Вот именно, – поучительно кивнула Грейнджер. – Никогда не забывай об этом.

Очень скоро Гермиона должна была признать, что если не обращать внимание но явно шовинистический подтекст совета Малфоя, в принципе, он был совершенно прав. Партнёр он был превосходный, Гермиону вёл в танце очень умело, и девушке практически нужно было лишь следовать за ним и копировать движения. Грейнджер же к этому моменту уже успела заметить, что именно и как ей нужно делать, наблюдая за леди Малфой, и поэтому буквально через несколько тактов танца они с Драко уже создавали впечатление гармоничной пары, знающей, что делают.

Если Малфой и обратил внимание, что его партнёрша в точности исполняет его указания, то на этот раз решил промолчать. Впрочем, он быстро нашел другой двусмысленный намёк, которым тут же и козырнул:

– А ты действительно хватаешь всё на лету, – его выражение лица, включая приподнятые вверх брови, полу-улыбку и насмешливый прищур глаз явно давало понять, что в данный момент он имеет ввиду не её академические успехи. – Вот признаю, Забини был прав…

– И причём здесь Забини?

– Просто, мы как-то обсуждали, могут ли твои способности впитывать информацию, словно губка, распространяться и на некоторые другие аспекты жизни? Некоторые парни считали, что поскольку освоить, как оседлать метлу, ты так и не смогла, то твои «таланты», как бы это сказать, только теоретические и не физические. А вот Блейз считал, что с хорошим учителем ты освоишь, что угодно, и взлетишь так высоко, как нужно. Вновь снимаю шляпу перед его опытом.

Гермионе показалось, что её лицо сейчас вспыхнет ярким пламенем без всякой магии, или, она просто по-маггловски придушит Малфоя. Парень же казался невозмутимым, если не считать, что не нужно было читать мысли, чтобы видеть, что внутри он сейчас покатывался от смеха.

– Как смешно, – Гермиона закатила глаза и тут же прищурилась. – Впрочем, смею вас всех уверить, что ни одной из ваших метел не только не грозит, чтобы я её оседлала или куда-то на ней полетела, но даже просто в руки взяла. Так что можете все дружно продолжать мечтать и гадать.

Малфой слегка подавился собственным смехом, а откашлявшись, кивнул:

– Обязательно передам Блейзу, что его метле ничего не светит. Впрочем, он в любом случае хреновый ловец.

На этот раз, Гермиона избрала лишь растянуть губы в пародии вежливой улыбки и ничего не ответить. Конечно, она прекрасно поняла, на что намекает Малфой, напоминая ей о своей собственной позиции в команде по квиддичу Слизерина. Впрочем, следовало признать, их разговор перетек уж в слишком опасное русло, и хотя девочка не могла не подивиться, что так распоясало Малфоя: неужели, слишком много вина из семейных погребов менора, но пора было сменить опасную и провокационную тему.

Быстро оглянувшись по сторонам, Грейнджер заметила, что Гарри и Беллатрикс тоже танцевали вполне неплохо. Конечно, Беллатрикс доказала, что знает танец ещё во время своего тура с Малфоем, но Гарри Поттер особыми способностями к танцам никогда не блистал, и тем не менее, сейчас он не только выполнял правильные движения, но и создавал иллюзию, что ведёт свою партнёршу. Перехватив взгляд Гермионы, Малфой усмехнулся:

– А быстро Беллатрикс справилась с Поттером.

– Ты о чем? – нахмурилась Гермиона.

– О том, что, как истинная леди, она Поттером так замечательно управляет в танце, что создается впечатление, что ведёт он. Высший пилотаж. Впрочем, у мадам Лестрейндж были годы практики с Рудольфусом.

– Ты так уверен? – Гермиона вновь внимательно посмотрела на танцующего друга, но по-прежнему ничего не заметила. Создавалось чёткое впечатление, что Гарри уверенно вёл Беллатрикс за собой.

– Грейнджер, для того, чтобы вести, необязательно наступать, – качнул головой Малфой. – Если ты очень внимательно проследишь за их танцем, то заметишь, что Беллатрикс начинает каждое их движение на долю секунды раньше, чем Поттер. Хотя и двигается всё время практически назад, а наигранная расслабленность и кроткий взгляд заканчивают иллюзию, что контролирует танец Поттер. А вообще, я так понимаю, у тебя мать ведь не домохозяйка, – вдруг на полном серьезе проговорил Малфой. – Что, она так всегда подчиняется твоему отцу, ничего не оспаривает, и просто делает, как он хочет? Чтобы поддержать образ в обществе? Что-то, глядя на тебя, не верится.

– Ты о чем, Малфой? Календарь перед нашим путешествием проверял, 20-й век был на дворе. Когда родителям нужно что-то решать, они честно все обсуждают и дискутируют, а потом принимают решения вместе.

– Забавно, – задумчиво протянул Малфой, но промолчал. Лишь через несколько минут он добавил, словно уточняя. – То есть, всё обсуждается, никаких манипуляций исподтишка, всё открыто и честно? И так у всех магглов?

– Про всех сказать не могу, уверена, тираны с самомнением бога встречаются на каждом углу. Быть может, с ними нужен твой метод, но мой отец достаточно умён, чтобы признать, что они с мамой практически равные. Поэтому, он уважает её мнение и родителям подобные игры в поддавки не нужны.

– Очень интересно, – вновь повторил Драко и закружил её в следующем движении танца, но у Гермионы осталось впечатление, что он все ещё обдумывает сказанные ею слова.

========== Вопросы, ответы на которые не удалось найти… ==========

Драко Малфой сидел в фамильной библиотеке менора и, как он делал теперь практически каждый день, наблюдал за Гермионой Грейнджер. Девушка уже не первый день тщательно пересматривала всю доступную ей в этом веке литературу по тёмной магии, делала для себя выписки и периодически прикрывала глаза, старательно запечатлевая каждую фразу, каждое слово в памяти. Иногда она чертила на пергаменте сложные схемы, пыталась что-то вычислить, применяла одному Мерлину известные формулы.

Драко давно понял, что заинтересовавшую его лично информацию библиотека не содержит. Точнее, он многое вычитал, но детали в книгах отсутствовали. Впрочем, юноша был достаточно хорошо вышколен и догадывался, что некоторые вещи в роду должны были передаваться из уст в уста, и скорее всего, необходимая ему информация относилась именно к такой категории. Отец вообще не зря дрессировал его с детства, и словно губка впитывавшему его наставления, Драко зачастую казалось, что семейство Малфоев вполне могло бы объявить своим девизом: «Приглядываться и приспосабливаться». Как раз именно этим парень сейчас и занимался, а присмотреться юноше было действительно к чему.

Люциус первый даже не скрывал, что относится к магглорождённой волшебнице вполне толерантно, более того, с каждым днём его наследник из двадцатого века всё больше и больше подозревал, что на самом деле очень многое упускает из виду, а о некоторых важных моментах просто не имеет ни малейшего понятия. Когда-то, именно об этом Грейнджер и сказала: нужно просто спросить. Проблема была в том, что сразу после того разговора Гермиона обнаружила материалы о крестражах и забросила хоть и интересную, но явно не приоритетную или необходимую ей на сегодняшний день «ерунду» о магии родов, угасающих семьях и патриархах нескольких ветвей, с головой окунувшись в проблему наиболее насущную: уничтожение тех самых крестражей. Плюс, теперь девочка уже точно знала, что как минимум одну частичку души Волан-де-Морта ей придётся найти способ уничтожить, не повредив его оболочку, а именно, её лучшего друга, Гарри Поттера.

К просто гигантскому изумлению Драко, сам избранный, казалось, и в ус не дул. Если бы юный Малфой был на его месте и вдруг понял, что он – крестраж, парень был уверен, что непрестанно бы носом землю рыл, если нужно, закопался бы в книгах, но пытался бы найти выход из сложившейся ситуации и выжить. А так называемый «спаситель волшебного мира и потенциальный победитель Темного Лорда», однако, просто доверил эту ответственную миссию своей сообразительной и скрупулёзной подруге, а сам тратил свое время на что-то другое. Впрочем, это ещё раз доказывало Малфою, кто именно является мозговым центром всех операций Гриффиндорского золотого трио, вот только почему именно Поттер стал тем, кто в их группе явно принимает решения, Драко ума приложить не мог.

Однако, подобные соображения в данный момент интересовали юного Малфоя только на уровне забавных наблюдений. На самом деле, он уделял намного больше внимания размышлениям о слишком очевидных разногласиях в том, чему годами учил его отец, и что он видел сейчас от нынешнего хозяина Малфой-менора. К сожалению, факт, что ответов на свои вопросы Драко нигде в библиотеке не смог найти, стал слишком очевидным очень быстро. Именно поэтому, юноша и пытался впитывать каждое слово своего дальнего предка, даже портрет которого в двадцатом веке висел не в основной галерее менора, и внимательно наблюдал за взаимоотношениями Люциуса первого и Гермионы Грейнджер, покамест делая свои выводы и ожидая момента, когда можно будет спросить обо всем у лорда менора напрямую.

Почему Драко просто не просил аудиенции у вышеупомянутого представителя своего рода и не задал все интересующие его вопросы, парень и сам не мог бы сказать, но что-то его постоянно останавливало. Быть может, вбитый с детства страх, что подобный интерес может быть интерпретирован, как его заинтересованность магглорождённой волшебницей? Каждый раз, когда Малфой задавал себе вопрос, как отреагировал бы на подобные заявления его предок, мысли разбегались. И нужно заметить, что вдолбленные с юных ногтей понятия и идеи «чистоты крови» машинально выскакивали на первый план; лишь потом уже логическое мышление услужливо предоставляло хозяину информацию к обратному.

Тем временем, Гермиона отложила в сторону книги и задумалась. Тонкие пальцы девушки сейчас выбивали на поверхности стола незатейливый мотивчик, а глаза задумчиво уставились в окно. Отложив в сторону перо и чернила, Гермиона даже не заметила, что тщательно исписанный ею пергамент сейчас находился в полной власти её бывшего школьного врага.

Заметив столь яркую реакцию лучшей ученицы Хогвартса, Драко незаметно поднялся с места и обошел стол, остановившись за плечом Гермионы. Теперь, он мог отчётливо видеть исписанную фактами страничку, на которой красовались две колонки. В первой, под названием «Перманентные способы», были перечислены такие объекты, как яд Василиска, дьявольский огонь и меч Гриффиндора. А вот в названии второй колонки Драко увидел огромный знак вопроса, после чего аккуратным почерком Грейнджер было написано: «тьма к тьме, Авада»… После чего, девочка явно обвела непростительное заклинание несколько раз и вновь поставила большой знак вопроса.

Драко не знал, что именно Гермиона подразумевала под второй колонкой. С первой же все было ясно: крестражи явно можно было уничтожить подобным способом, и метод, по мнению Гермионы, будет необратим. Что же она имела ввиду под Авадой? И почему именно это с первого взгляда необратимое заклинание было вынесено в отдельный столбик?

Спросить, однако, Малфою не удалось. Очнувшись, Грейнджер поспешно вскочила с места, быстро собрала свои пергаменты и, даже не взглянув на Малфоя и поспешно бросив через плечо: «Мне нужно срочно поговорить с Гарри», выбежала из библиотеки, даже не потрудившись убрать на место используемые ею книги и свитки.

За ужином оба Гриффиндорца были задумчивы. Гермиона отвлеченно ковыряла вилкой в тарелке, практически не прикасаясь к своей еде, а Гарри Поттер, хоть и тоже сидел с серьёзным видом, содержимое своей тарелки поглощал. Какое-то время проследив за обоими, Люциус отодвинул сторону свои обеденные приборы и негромко откашлялся, обращаясь к своим гостям:

– Мне кажется, или вы все-таки обнаружили ответы на некоторые интересовавшие вас вопросы, мисс Грейнджер?

– Да, милорд, – Гермиона кивнула. – Правда, остается очень большая неясность, и признаться по правде, меня это очень сильно смущает.

– Боюсь, юная леди, что как раз неясности вы не сможете избежать, – печально усмехнулся лорд Малфой. – Сама тема создания крестражей и их уничтожение вполне могут быть названы довольно спорной и противоречивой темой. Думаю, что в магическом мире на сегодняшний день просто недостаточно опыта, чтобы предоставить вам чёткие ответы на ваши вопросы. Да и в будущем, смею предположить, его не прибавится. Наверное, придётся удовлетвориться построением теории, сделать определённые предположения, а вот опровергать или доказывать их уже непосредственно на практике.

– В нашем случае это может быть слишком большой риск, – Гермиона вздохнула и, отчаявшись проглотить хоть кусочек, отодвинула свою тарелку.

– Я вас прекрасно понимаю, моя дорогая, но вряд ли смогу что-то ещё предложить, – Лорд Малфой улыбнулся и развёл руками.

– Вы итак нам очень во многом помогли, милорд, – серьезно проговорила Гермиона. – Я вам очень, очень благодарна. И боюсь, что если бы не вы, то наши «открытия» наступили бы слишком поздно, и мы были бы совершенно не готовы к неотвратимому или просто поставлены перед фактом, не имея ни малейшего представления, что делать, кроме очевидного.

– Рад, что оказался вам полезен, моя дорогая юная леди, – Люциус первый слегка склонил голову набок. – Но мне почему-то кажется, что вы хотите задать мне вопрос о чем-то совершенно другом. И да, деточка, Вам не помешало бы научиться защищать свои мысли в будущем. С вашей организацией мышления и логикой, не думаю, что это окажется непосильным трудом, а зато бенефиты вы сможете сорвать грандиозные. Особенно если учесть, что ваш так называемый тёмный лорд, насколько мне известно от Беллатрикс, вполне себе преуспел в области легиллименции.

– Да, Гермиона, тебя мог бы обучать Снейп. Правда, методы у него жестковаты, по принципу «швыряем с борта лодки в океан и надеемся, что выплывет», но почему-то же профессор Дамблдор попросил обучать меня именно его, – быстро проговорил Гарри и тут же пожалел об этом: он ведь только что разболтал вполне важную информацию перед обоими потенциальными врагами, Драко Малфоем и Беллатрикс Лестрейндж.

– Боюсь, мистер Поттер, что это единственный способ обучать окклюменции. Конечно, не помешает сначала прочитать пару-тройку книжек и основательно подготовиться, но если времени в обрез, то только хорошенько разозлив и вызвав эмоциональный всплеск можно чего-то добиться, – снисходительно улыбнулся лорд Малфой.

– Ваш этот Снейп, наследник Принцев, звучит всё основательнее и основательнее, – вдруг вставил лорд Блэк. – Правда, вот чем он не озабочивается совсем, так это, чтобы кому-то нравиться. Предпочитает управлять через страх?

– В лучших традициях древних домов, – пробормотала Беллатрикс. – Явно, насмотрелся на сомнительные примеры. У него своих проблем и тараканов, правда, как пикси в бальном зале, и он их решать не собирается. Игнорирует годами. Но, вернёмся к нашему вопросу. Гермиона, о чём ты там хотела спросить лорда Малфоя? Мне теперь тоже любопытно, дальше некуда, так что, говори.

Мисс Грейнджер смутилась. Признаться, наблюдение лорда её застало врасплох, и девочка теперь тщетно пыталась найти выход из сложившейся ситуации. То, о чём она хотела бы узнать, на самом деле было верхом отсутствия манер, и даже несмотря на всю свою поистине легендарную любознательность и просто элементарное любопытство, магглорождённая волшебница задавать именно этот вопрос не намеревалась. Но тем не менее, почувствовав её интерес и явное смущение и нежелание спрашивать, всегда проницательный лорд Малфой избрал не только не проигнорировать его, но и озвучить при всех. Гермиона находила это решение человека, которого уже давно начала уважать, интригующим. Прежде, Люциус первый всегда проявлял благоразумность и сдержанность, с чего бы ему сейчас откровенно лезть на рожон и провоцировать?!

– Простите, милорд, вы проявили к нам такое гостеприимство, и я не хотела бы оскорблять вас подобной бестактностью, – с видом истинной леди выдавила из себя Гермиона.

– Ничего себе, – от подобного заявления магглорождённой ведьмы Беллатрикс застыла с бокалом воды в руке на полпути к губам. – Это что же такого ты можешь спросить у лорда Люциуса, чтобы попадало под такое определение? Нет уж, теперь явно спрашивай, наша любознательная крошка, мне самой интересно.

– Не беспокойтесь, мисс Грейнджер, не думаю, что Вы меня так уж смутите своим вопросом, – Люциус откровенно потешался над ней. – Так что там вы нашли такого, что и хочется, и колется, и мама не велит, как говорят магглы?

Теперь, всё глаза устремились на Гермиону Грейнджер и в зале повисла мертвая тишина…

========== Время открытий и откровений ==========

Сделав глубокий вдох, Гермиона отложила в сторону салфетку и, собравшись с духом, выпалила:

– Я слышала некоторые слухи, да и видела пару раз в книгах, что когда-то вы сватались к будущей королеве Англии Елизавете. Это правда?

– Так вот в чем дело, – Люциус усмехнулся. – И позвольте спросить, юная леди, что именно в этом вопросе вы считали для меня оскорбительным? Что я сватался к королеве Англии, или что получил отказ?

– Ну, вы же представитель одного из самых чистокровных родов волшебного мира, я и представить себе не могла, чтобы это было правдой. Ведь её величество Елизавета Первая не была волшебницей, – смущенно пробормотала Гермиона.

– Понятно, – Люциус кивнул. – А я думал, вы боитесь оскорбить мою мужскую гордость, самомнение или намекнуть на поставленную под сомнение в таком случае неотразимость.

– Я… – Гермиона потеряла дар речи, так и застыв с открытым ртом, а меж тем Люциус первый, лорд Блэк и леди Малфой разразились весёлым смехом.

– Простите, моя дорогая, я просто шучу, – отсмеявшись, поднял руки вверх Люциус. – На самом деле, ни первое, ни второе не является таким уж большим оскорблением. Во-первых, я не могу сказать, что не преуспел в своих дерзких посягательствах, – мужчина весьма многозначительно приподнял бровь. – Правда, не знаю, пишут ли об этом ваши книги, но слухи, что мы, Малфои, в мире магглов оперируем да и просто вращаемся под другим именем, совершенно обоснованы. Вот и я вошёл в историю не магической Англии, не как лорд Малфой, а совершенно другой молодой человек. Думаю, его имя вам знакомо из учебников не волшебного мира, – Люциус первый вновь многозначительно подмигнул девочке. – А вот причина её отказа слишком проста: Елизавета не хотела, чтобы над ней правил король Англии. Она хотела быть именно королевой, той, кто творит законы и вершит историю. А быть королём-консортом мне тоже резона не было. В любом случае, всё это было очень давно, в моей далёкой юности, и теперь уже забыто.

– То есть, вы хотели править Англией? Стать её королём? Но тогда я не понимаю, что вас остановило. Вы ведь могли спокойно в этом преуспеть, наложив на Её Величество Елизавету небезызвестное нам обоим заклинание… Почему вы просто не наложили на неё Империус? – Гермиона Грейнджер пристально наблюдала за аристократом.

– Империус? На дочь знаменитой Анны Болейн? – Люциус Первый изумлённо приподнял бровь, теперь ужасно напоминая своих отпрысков. – Это практически нереально. Елизавета является одной из самых сильных женщин этого века и наложить Империус на неё элементарно невозможно, ни для кого. Её сила воли слишком могущественна.

– Вы хотите сказать, что Империусу можно не подчиняться? – тут же уточнила для себя магглорождённая волшебница.

– А почему вас это так удивляет? – ответил вопросом на вопрос аристократ. – В нашем веке мы зачастую пользуемся этим заклинанием, и практически все представители древних родов, особенно священных двадцати восьми, знают если и не контр-заклинание к нему, то как противиться.

– Просто, в нашем веке оно считается непростительным и его не только не учат и запрещают пользоваться, но считается, что противиться ему невозможно.

– Полнейшая глупость. Мы бы без него даже шанса не имели против святой инквизиции и немагических людей, с их-то дурацкими предрассудками. Впрочем, я вижу, что вас лично в основном интересует вопрос, «Как»? И да, юная леди, это комбинация силы воли и умения блокировать свои мысли.

– Но окклюменция дается далеко не всем, – мягко проговорила Гермиона. – Для того, чтобы её применять, нужны природные способности.

– Да и нет, моя дорогая, – Люциус усмехнулся. – Блокировать мысли можно научиться, если тренироваться с детства. Конечно, природные способности не помешают, но они не основное. Способность читать мысли доступна немногим, но вот строить барьеры можно научиться. Проблема в том, что этому обучают с очень раннего возраста. Как блокировать эмоции, боль, неудобства. Это всего лишь ментальная дисциплина. Рождённым вне мира магии это сложнее, ведь в то время, когда наши юные волшебники обучаются подобным трюкам, маги, рождённые в мире обычных людей, не имеют таких возможностей. А когда они появляются в нашем мире, для многих уже поздно.

– Поэтому вы не доверяете магглорождённым? Они не могут защищать свои мысли и накладывать Империус и противиться ему?

– Империус накладывать они могут, защищать свои мысли, правда, только если у них есть сильные способности, но проблема в другом, – выражение лица Люциуса стало серьёзным, и Гермиона инстинктивно поняла, что сейчас узнает нечто очень важное. – Что бы там кто ни говорил, магглорождённые происходят из Мира не магического, и Салазар Слизерин, как многие из нас, опасались и опасаются, что их преданность принадлежит миру не магов. То есть, поставленные перед выбором, они всегда изберут защитить своих родителей, братьев, сестёр, прочих близких им людей, а не абстрактный мир волшебников. Под пытками они нас выдадут, защищая своих кровных родственников.

– И поэтому вы их всех просто презираете и не принимаете?

– Зачем же обобщать? Зачем так категорично, милая? Магия слишком бесценна, чтобы ей разбрасываться. Да и все мы живём в одном мире, в конце концов, волшебники или нет. А то, что среди магглорождённых выживают только очень сильные, как и достигают нашего мира, так это известный факт. Конечно, шляпа Годрика отыскивает таких детей для нас, но мы в конечном итоге получаем только тех, кто достаточно умён и способен, чтобы выжить до начала обучения в Хогвартсе, то есть, до одиннадцати лет. Такие волшебники необычайно сильны магически, но не все сильны ментально, и поэтому мы им не доверяем. Впрочем, нашим родам нужна свежая кровь, магия, затерявшаяся в мире магглов, которая возвращается к нам через магглорождённых. Поэтому, если они соглашаются отказаться от своей маггловской семьи, забыть свои немагические корни, стать частью наших родов, конечно, через брачные контракты, мы принимаем их к себе, ведь тогда они становятся преданными не кровным родителям, а новому роду.

– То есть, вы забираете их и заставляете забыть своих кровных родителей? Другими словами, накладываете Обливиэйт? – Гермиона смотрела на мужчину расширенными от удивления глазами. Впрочем, выражения лиц Драко, Беллатрикс и Гарри были не менее изумленными.

– Ну, память стирать приходится только тем, у кого нет способности к окклюменции. Или, это делают ещё представители слабых родов, – спокойно вставил Лорд Блэк.

– Ничего не понимаю, – Драко тряхнул головой. – Но как же чистота крови, и я сейчас цитирую далеко не только своего отца, «смешанной с грязнокровками»? Мне с детства талдычили, что я должен поддерживать чистоту крови, ни в коем случае не смешивать её с недостойной.

– О чём ты, парень? – Люциус из 16-го века вопросительно приподнял бровь. – Чистота крови не имеет ничего общего с тем, чтобы смешивать её только с родственниками и постепенно вырождаться. Наш род никогда не стоял за магическую изоляцию, мы всегда принимали участие в делах мира магглов, оказывая существенное влияние на их политику. Конечно, в их мире мы известны под другим именем… Так просто удобнее.

– Что? – младший Малфой в изумлении смотрел на своего предка, когда в разговор вмешалась Беллатрикс.

– Малфои действительно высказывались против закона о магической секретности и изоляции, – её голос был необычно тихим и вкрадчивым. – Просто, вы очень быстро приспособились к новым правилам, когда те были приняты. Малфои никогда не идут против течения, малыш, и они всегда находят лазейки в любом новом обществе, присоединяясь к сильнейшим. Именно поэтому мои родители были не в таком уж восторге, когда твоя мать избрала вступить в род Малфоев. Именно поэтому, и у моей сестры Андромеды не было шансов на прощение и принятие. Малфои к тому времени, как и сами Блэки и Лестрейнджи, были слишком радикально на стороне Тёмного Лорда.

– То есть, дорогая и любимая тётушка Беллатрикс, – глаза Драко сузились. – Твои собственные убеждения были совершенно другие? Ты не была самой сумасшедшей из приверженцев Тёмного Лорда? Ты, бедная, хотела продолжать общаться со своей сестричкой Андромедой уже Тонкс?

– Похоже, я была под влиянием Крестража, – Беллатрикс отвернулась. – В любом случае, это в прошлом…

– Как и мы сейчас, – не удержался от шпильки Драко.

– Простите меня, дорогие, но хотелось бы подытожить, и прошу, поправьте меня, если ошибаюсь… На данный момент, три рода в вашем веке официально находятся на грани исчезновения, – насмешливо проговорил Люциус Первый, вмешиваясь в разборки потомков. – Малфои, Блэки и Лестрейнджи? А мой потомок, который плыл по течению, сел на мель?

– Простите и меня, но я ничего не понимаю, – Гермиона Грейнджер, наверное, первый раз в своей жизни выглядела полностью потерянной. Девушка уже не понимала ни одного слова из разговора этих троих.

– Все бывает в первый раз, Грейнджер? – хмыкнул Малфой младший. – Впрочем, ты же самая умная ведьма нашего поколения, а мы сейчас в веке шестнадцатом. Не распространяется?!

Гермиона бросила на него испепеляющий взгляд, внезапно осознавая, что Люциус Первый ей нравится намного больше чем Второй и Драко, вместе взятые…

Сосредоточившись, девочка переводила внимательный взгляд с одного из собеседников на другого, пытаясь уловить главную суть разговора, и слишком быстро осознавая, что не одна она упускала самое основное. На очень даже предвзятый взгляд Грейнджер, Драко Малфой сейчас выглядел приблизительно также, каким она его далеко не раз и не два видела на уроках зельеварения, в тех самых ситуациях, когда он ни черта не понимал, но считал, что спрашивать – ниже его достоинства. Впрочем, Грейнджер давно обратила внимания, что так зачастую вели себя и другие чистокровные слизеринцы. Мысленно усмехнувшись, ведь сама она в таких случаях тянула руку и задавала вопрос, зарабатывая насмешки и подколки гордецов-змеенышей, но в итоге они все получали нужную информацию. Похоже, сегодня ситуация не будет ничем отличаться от сотен других случаев: Гермиона озвучит вопрос, а выиграют все.