Текст книги "О потерях, открытиях и разочаровании в тако (СИ)"

Автор книги: Keyni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Ой, – пробормотал Майлз, – простите, я не подумал, я не хотел сказать, что…

– Нет-нет, – прервал поток невнятных извинений Брюс, – все в порядке, ничего страшного. Так вот, говорить подобным образом мне невыгодно, сам понимаешь. Но, как человек «в ситуации», могу тебя уверить: ощущение невыносимой вины есть всегда, независимо, контролировал ты ситуацию или нет.

– Но ведь не все такие совестливые и честные! Кто-то может не раскаяться!

– Майлз, – спросил Брюс, катая опустевший стаканчик из-под кофе в ладонях, – ты сейчас хочешь оправдать кого-то или обвинить?

– Я хочу понять!

– Нет, – Беннер качнул головой, улыбаясь мягко, как обычно, словно бы извиняясь, но тон его был беспрекословным. – Ты знаешь, к чему склоняешься и какой ответ хочешь услышать, просто не хочешь этого признать. Пойми, какую точку зрения пытаешься доказать, а после собирай аргументы, иначе ты останешься глух к любым доводам. Понимаешь меня?

– Не особо, – проворчал Майлз.

– Поймешь, – пообещал Беннер, – просто подумай над этим хорошенько.

Майлз думал. Думал, но никак не мог нащупать верное решение, да и вообще, хоть какое-нибудь. Возможно, потому что легкого и безболезненного ответа не существовало вовсе.

Посоветоваться больше было не с кем. Не к кому обратиться. Внезапное ощущение одиночества застало Майлза врасплох. Не в силах его вынести, он достал телефон.

– Привет, пап. Как ты там?

***

Нужно возвращаться домой – понял Майлз, словно бы окрыленный после разговора. Осталось только убедить в этом мистера Паркера.

– Мистер Паркер в лаборатории, крыло Б, восьмой этаж, – любезно сообщила П.Я.Т.Н.И.Ц.А.

– Замечательно, – ляпнул Моралес вслух. – Отлично. Сейчас спущусь и все ему скажу. И уже сегодня вернусь в академию.

– Отличный план, сэр, – подозрительно оптимистично заявил ИИ.

Питера Майлз увидел еще издали.

– Мистер Паркер!

Тот коротко улыбнулся и вернул свое внимание человеку напротив.

– «Алхимакс», регенерант, меньше шума, больше информации. Доступно?

– Есть, босс.

– Теперь ты, Майлз, что приключилось?

Майлз поднял взгляд и наткнулся на незнакомое лицо, изрытое неровной кожей, будто ее обладатель окунулся лицом в огонь. Моралес попытался скрыть испуг, отшагнул в сторону и услышал уже за спиной скрипучее:

– Кому ты врешь?

Майлза осенило и тут же бросило в дрожь.

Дэдпул.

– Это он? – жалкое эхо здравого смысла негромко напомнило, что Дэдпул все еще их слышит. – Он? Здесь? В Башне?

Майлз и сам не понял, почему его настолько это ужаснуло. Когда Дэдпул был там, в «Алхимакс», или где-то еще – это одно. Но здесь, в Башне Мстителей?

По лицу Питера мелькнула тень.

– Он. Может быть, пройдем в кабинет? О чем ты хотел поговорить?

Моралес изумленно моргнул. Почему? Почему Питер так спокоен?

– Майлз?

У Майлза дыхание перехватило и защекотало в затылке. Он всеми силами сдерживался и смог только вытолкнуть из себя сиплое:

– Я… – не понимая, что собирается сказать.

А Питер был такой спокойный. Словно бы все было нормально!

– Почему…

Майлз почувствовал, что у него дрожат пальцы и сжал кулаки. Дрожь поднялась по натянутым мышцам и запершила в горле, когда Майлз выпалил:

– Почему вы ему так доверяете?

– Послушай, – проговорил Питер осторожно, – я понимаю, что у тебя нет никаких причин доверять Уэйду, но…

Майлз мотнул головой.

– Нет уж, – громко проговорил он. – Мне надоело слушать про всякие «но». Я только и делаю, что слушаю! Почему никто не хочет слушать меня? Почему вы не хотите слышать, что он опасен?

– Майлз, я знаю, что он опасен.

– Но позволяете ему прийти сюда! В Башню Мстителей! Ему!

– Кто угодно может сюда прийти. Хотя бы и на экскурсию, – уголки губ Питера дрогнули в непонятной улыбке, и она еще сильнее обозлила Майлза.

– Кто угодно – не психопат с мозгами набекрень, неспособный отвечать за свои действия. Он же чудовище, – Майлз задыхался, не в силах выразить все, что чувствует. – Вы же должны видеть! Он чудовище!

Что не так с Питером? Почему он выглядит, будто все. Абсолютно. Нормально. Как будто ничего особенного.

– Я знаю, что вы мне скажете сейчас: «Майлз, он опасен, но я все контролирую. Майлз, так нужно.» Только, знаете что? Вы. Его. Не контролируете!

Кажется, эти слова все-таки дошли до Питера, пробили его броню уверенности, заметил Майлз со злым удовлетворением.

– Что помешает его чудовищу снова вырваться? Вы можете пообещать, вы на сто процентов уверены, что он не нападает больше ни на кого? Что не убивает невинных?

Питер больше не был спокойным, не улыбался.

– Майлз, – снова начал Паркер, но Моралеса было не остановить. Все мысли, тайные и явные, копившиеся так долго, нашли повод выйти.

– Вы… Вы же Человек-Паук! Вы спасаете город, защищаете мирных жителей! Я всегда так думал! Я вдохновлялся вами. А что сейчас? Неужели вы поощряете убийцу? Значит, кого-то сажаете в тюрьму, а кого-то водите в Башню Мстителей? Не слишком ли лицемерно, мистер Паркер?

Майлз выпалил это и похолодел.

Лицо Питера замкнулось, отстранилось. Взгляд, всегда добрый и смеющийся, в каких бы неприятностях он ни оказался, как бы сильно не злился, сейчас потух. Майлзу показалось, что он смотрел не на живого человека, а на фотографию. Ему захотелось извиниться, забрать свои слова назад, но злое упрямство не позволяло открыть рта, а потом заговорил сам Паркер.

– Я не поощряю убийц, Майлз, – сказал он ровно.

Майлзу так ужасно хотелось пробиться сквозь этот панцирь всезнающего спокойствия, этой самоуверенности человека, знающего о своей правоте. Однажды, спустя много лет, он поймет, что все это выдумал, что даже тогда Питер не был до конца уверен, что поступает правильно, возможно, что тогда Питер был более всего не уверен. Но это случится очень и очень нескоро.

– Я пытаюсь спасти всех. Всех, кого сумею.

– А может, – хрипло заговорил Майлз, чувствуя внутри странную горечь отчаяния, от того что все, что могло быть разрушено уже разрушено, и хуже не станет. – Может не стоит спасать всех?

Вопрос был риторическим, Питер мог не отвечать.

Но он ответил.

– Откуда тебе известно, кто заслуживает спасения, а кто нет?

Майлз с трудом вытолкнул из себя, глядя куда-то в сторону:

– Я хотел бы уйти. Прямо сейчас.

Питер выдохнул, помолчал.

– Ты волен уйти, когда тебе того хочется, Майлз. Я не буду удерживать против воли.

Майлзу показалось, что мистер Паркер говорил не только о его заточении в Башне в последние дни. Совсем не о них он говорил.

– И ты можешь возвращаться, когда захочешь. Я ценю твое мнение, Майлз. И твое доверие. Честно.

– Не очень похоже, – бросил он, не глядя Питеру в лицо, и, резко развернувшись на пятках, бросился бежать к послушно открывшейся двери.

Его колотило. В голове толпились слова, невысказанные и все до единого злые.

Что значит, не знать, кого спасать? Спасать нужно беззащитных и бессильных, спасать нужно слабых, спасать нужно тех, кто не в силах дать сдачи. Безумный мужик со страшным лицом не подходил ни под одну из этих категорий, а Питер пытался разглядеть в нем что-то или, что еще хуже, действительно видел.

«Ты поймешь» – сказал доктор Беннер, и Майлз, нервно бросавший вещи в рюкзак, наконец понял. И должен был показать мистеру Паркеру, открыть ему глаза наконец.

Может быть, в каждом чудовище жила искра человека, но этого не должно было быть достаточным, иначе все теряло смысл.

Моралес оглядел учиненный бардак и отмахнулся. Он не мог больше оставаться здесь, ему нужно было на воздух, срочно сбежать и последнее, что сделал – вытряхнул из недр рюкзака все, что успел закинуть, и налегке бросился к выходу, гулко топая пятками в кроссовках по плитке.

Решение пришло в голову спонтанно, у него не было ни малейшего плана: куда ему идти, зачем. Но, подчиняясь горькой обиде, Майлз направился к лифту.

Какой-то частью разума он готовился, что его не выпустят. Сработает запирающий механизм, ИИ уведомит Паркера и Старка, завоют сирены. Короче, надеялся, что его остановят, и тогда он выкрикнул бы им обоим в лицо все, что думал.

Но ничего не произошло. Ни когда он вышел из дверей, ни когда завернул за угол, ни когда направился к подземке.

Злость сменилась обидой.

Да всем плевать!

Плевать где он, что делает, все заняты только чокнутым убийцей.

Обида была бессмысленной, совершенно неправильной, несправедливой, но Майлз не мог и не хотел ее прогонять. Он повторял и повторял в голове одни и те же мысли, упиваясь своей обидой на мистера Паркера. На Человека-Паука.

Не отдавая себе отчета, он бездумно шагал вперед, ежась от порывов холодного осеннего ветра, превращая злость в энергию.

Очнулся, только когда ноги начали всерьез гудеть, желудок подводило от голода, а в горле пересохло. Малознакомый район не пугал, но настораживал. На улице стремительно темнело.

========== Майлз ==========

Моралес хлюпнул соломкой в опустевшем стакане с колой, закинул в рот последнее луковое колечко и с тоской глянул через стекло.

До ближайшей станции метро нужно было шагать и шагать. Он решил сократить, нырнув в ближайший проулок. Ассоциации пришли без спроса.

Однажды, когда он еще ходил в самую обычную школу и мечтать не мог о «Вижнс», какие-то придурки лет на пять старше, решили, что десятилетний Моралес – отличная мишень для ограбления. Его загнали в такой же проулок, грязный, перегороженный огромными мусорными баками, вонявшими рыбой и чем-то сладковато-гнилостным, и окружили, оттеснив к стене, лишая надежды на побег.

Но тут веселый незнакомый голос окликнул:

– Майлз? Майлз! Вот ты где!

Напавшие переглянулись, Моралес вскинул голову. Рядом стоял незнакомый парень, студент на вид, и широко с облегчением улыбался:

– Приятель, ну ты даешь, – сказал он. – Не мог потом потрепаться с друзьями?

Майлз недоуменно вытаращился, но незнакомец быстро подмигнул.

– Идем, твой отец уже вышел из участка. Мы ведь не хотим заставлять его ждать, правда?

Моралес помотал головой.

– Ужасно не хотелось бы его злить, – доверительно сообщил незнакомец растерявшимся агрессорам. – Такой громила, а характер, бр-р-р. Ну идем же!

Майлз молча прошагал рядом со случайным спасителем квартал, прежде чем решился открыть рот.

– Ты… вы вообще кто? И откуда знаете папу?

Незнакомец улыбнулся:

– Я не знаю. Просто в голову пришло. Что, угадал что ли? Видимо, – он усмехнулся, – паучье чутье сработало. Я Питер, кстати. Питер Паркер.

– Майлз Моралес, – растеряно представился Майлз, совершенно не понимая, что происходит.

– Ага, – отозвался Питер Паркер, – твои друзья сказали. Они видели, как эти трое потащили тебя в переулок, ну а я решил помочь.

– А… а если бы они напали и на тебя? Это же опасно!

– Тогда бы их ждал сюрприз. Паучье чутье, помнишь? – он подмигнул и кивнул на футболку с Пауком, выглянувшую из-под школьного пиджака. – Но в следующий раз будь осторожнее, приятель. Лучше вопи во все горло. Это не стыдно, но отпугнет таких придурков.

– Хорошо, – растеряно кивнул Майлз. – Я знаю это. Просто я…

– Растерялся, – подсказал Питер. – Бывает.

Он посмотрел на часы и вдруг изменился в лице.

– Черт, ЭмДжей меня прикончит, – пробормотал он и махнул ладонью. – Удачи тебе, Майлз Моралес. Может быть, еще увидимся.

Они действительно увиделись через несколько лет, когда Майлза укусил его паук, и, честно говоря, Моралес почти не удивился такому совпадению.

Майлз завернул за угол, прошел мимо химчистки и забегаловки, вкусно пахнущей жареными сосисками, мимо парикмахерской и салона связи. Совсем рядом промчался велосипед, звякнув звоночком. Майлз отшагнул, поднял взгляд и заметил человека в капюшоне, глубоко надвинутом на лицо.

Дэдпул?

Ощущение было сильное, сильнее чем чутье. Майлз остолбенел, замер, вглядываясь в темноту, а потом рванул следом. Переулок пах лежалым мусором, ссаниной и еще бог знает чем. Даже показалось, что в нагромождении коробок и хлама что-то пошевелилось. Кто-то. Здравый смысл подсказывал валить, пока цел.

Майлз, вцепившись в лямку рюкзака, нырнул между домами, выскочил на тротуар, замотал головой из стороны в сторону и поймал взглядом фигуру в капюшоне в метрах тридцати от себя. Скрывшись от фонаря, он быстро и бесшумно двинулся следом. Смутные идеи манили: можно поймать Дэдпула на чем-то очень-очень плохом и доказать, наконец, мистеру Паркеру…

Внутренний голос негромко поинтересовался: а не в этом ли все дело? Не хочет ли он поймать Дэдпула, чтобы доказать мистеру Паркеру свою правоту?

Ну нет – ответил он себе, но как-то не очень убедительно. Дэдпул – опасный человек, он преступник, убийца и психопат. Дело Майлза поймать его, потому что Паук защищает улицы города.

Пока Моралес сомневался, фигура свернула в очередной проулок. Майлз бросился следом. На бегу он постарался стать невидимым, что очень бы облегчило преследование. Но не удалось.

Мужчина спокойно шел себе, не догадываясь о слежке, беспечно сунув руки в карманы и не поднимая головы.

– Черт, черт, черт, – пробормотал Майлз и старался идти также непринужденно.

Он просто шел по улице, просто шел, а ни за кем не следил. Мало ли у него дел?

Мимо пронеслась машина, из открытых окон прогрохотал бит, что был слышен еще три квартала, хотя машина давно скрылась.

Внезапно Дэдпул ускорил шаг, да так, что у Майлза дыхание перехватило. Заметил слежку? Сбегает? Моралес постарался идти быстрее, не вызывая лишних подозрений.

Получалось не очень.

Что он скажет Дэдпулу, если столкнется с ним? Снова вспомнилось выражение лица мистера Паркера и всколыхнулась злость, придавшая решимости.

Мужик завернул за угол, и Майлз припустил со всех ног, добежал до угла и высунул нос. Человек в капюшоне был там, хлопал по плечу второго – пониже, кудрявого и без капюшона. И тут преследуемый развернулся, и Моралес успел увидеть часть лица.

Это был не Дэдпул. Обычная кожа, черная густая щетина. Какой-то абсолютно незнакомый чувак, за которым Майлз гнался два квартала.

Моралес отошел, пока его не заметили, и привалился спиной к стене, пытаясь отдышаться. Неужели он настолько зациклился на Дэдпуле, что погнался за первым встречным в капюшоне? Но он ведь… он ведь чувствовал.

Майлз зарядил кулаком по каменной кладке, пустив по ней сеть трещин, и выдохнул. Только одержимости убийцей и не хватало к прочим проблемам. Все, включая собственный здравый смысл, твердили, что от Дэдпула нужно держаться подальше. Было множество взрослых и сильных людей, которые могли бы ему противостоять.

«Например, мистер Паркер», – ядовито отозвался внутренний голос, – «или мистер Старк».

Все знали о Дэдпуле, но почему-то ничего не делали. Майлз этого не понимал.

«А может», – звякнула осторожная догадка, – «они не знают?».

Могло ли так быть, чтобы мистер Паркер не видел, что творил его так называемый друг? Могло ли так быть, чтобы он не видел своими глазами, не представлял всего кошмара, а Дэдпул не рассказывал?

Идея была слабенькая, очень слабенькая, если честно. Еле-еле на троечку. Но Майлз вцепился в нее, потому что иначе выходило, что Питер одобрял все злодейства Дэдпула и, значит, от образа Человека-Паука не оставалось ни-че-го.

Название «Алхимакс» всплыло в голове само собой.

Ладно, теперь он знал, что делать.

***

Доки на северо-востоке Гарлема официально значились заброшенными. Когда-то этот район был полон жизни, затем пришел в упадок, а сейчас вовсе превратился в трущобы, совсем не похожие на большой светлый Манхэттен. В новостях громогласно расхваливали экономические перспективы, а в метро то и дело крутили заедающую рекламу про невероятно выгодные цены на жилье, но Майлз знал от отца, что уровень преступности здесь все также зашкаливал. Районы были захвачены пуэрториканцами, итальянцами и латиноамериканцами, что жили по своим личным, никому неподвластным законам. И творили всякие незаконные штуки.

Майлз размял шею, поправил маску, активировал камеру, встроенную в линзы, и стал невидимым – в костюме это почему-то получалось значительно лучше. Предосторожности оказались лишними: на ярко освещенной территории у входа не было ни души, только тянулись подозрительные темные полосы по бетону, обрываясь у воды.

Узнать, что лаборатории «Алхимакс» обосновались здесь, оказалось делом двух минут. Только и понадобились, что запись разговора в лаборатории Тернера, базы «Паркер-Индастриз», да немного гугл-мэпс.

Паучок подобрался ближе. По правую руку – несколько безликих строений разной этажности, ничем не примечательных, заброшка как заброшка, по левую – темная, бликующая в свете фонарей вода, еле слышно бьющая о причал. И больше ничего, только далекий шум фургонов под мостом. Чуткий паучий слух уловил далекие неясные звуки от трехэтажки из красного кирпича. Пришлось обойти какие-то стройматериалы, высившиеся кучами, такие старые, что уже пошли зеленым налетом.

Табличку на здании сожрала ржавчина. Воротообразные двери были открыты. Моралес проник внутрь, то и дело прислушиваясь. Звук усиливался.

Первый этаж был пуст. Ни единой души, только какие-то покрытые слизью коробки, тряпки, битый кирпич. Здание честно прикидывалось забытым.

Майлз неловко наступил на прогнившую половицу, и та с омерзительным скрежетом сломалась, пустив, кроме прочего, целое облако мелкой деревянной пыли.

Сверху что-то звякнуло и разбилось. Раздались невнятные голоса.

Проржавевшая насквозь лестница доверия не вызвала, поэтому наверх он вскарабкался по стене, а после, вспомнив о предательской половице, вовсе забрался на потолок и пополз, внимательно глядя вниз.

Коридор второго этажа обрывался дверью, страшно технологичной на вид, практически как в Башне Мстителей, и, к удаче Майлза, открытой. Впрочем, когда он забрался внутрь лаборатории, то быстро понял, что удача здесь ни при чем.

Коридор, ровно оштукатуренный и ярко освещенный, был залит кровью и завален трупами. Майлз прижал ладонь ко рту, борясь с резко подкатившей тошнотой.

Он никогда раньше такого не видел, разве что в старых ужастиках, в которых отрезали пластмассовые даже на вид руки и искусственная кровь хлестала ведрами. В воздухе стояла непередаваемая вонь: железистая, пряная, густая.

– Томатный сок, – бормотал под нос Майлз, стараясь не смотреть вниз больше необходимого, – это просто очень много разлитого томатного сока. Томатный сок и манекены, они ненастоящие, это все ненастоящее.

Из-за недостающих конечностей тела легко было посчитать ненастоящими. С живыми людьми такого приключиться не могло.

У развилки коридора Майлз прислушался. Широкая багровая полоса («Томатный сок!»), как если бы кого-то истекавшего кровью тащили по полу, тянулась налево. Майлз рискнул и не прогадал. Очередная дверь была открыта, на пороге лежал труп, который, видимо, был нужен Дэдпулу в качестве ключа.

Когда-то в детстве у Майлза была компьютерная игрушка по ужасно старому фильму про «Чужих». Там нужно было красться по космическому кораблю, стараясь не привлекать внимание ксеноморфа, который мог мгновенно сожрать зазевавшегося игрока. Она очень нравилась Майлзу, хотя и была источником не самых приятных ночных кошмаров. Но он вообще плохо спал после смерти мамы, так что это даже проблемой не было.

Кто бы мог подумать, что спустя каких-то пять лет, он окажется в такой игрушке по-настоящему, но в этот раз, если попадешься на глаза монстру, восстановиться из сохранения не выйдет.

Майлз пробрался в очередной открытый дверной проем. Вероятно, здесь располагалось нечто вроде хранилища для химикатов, температура была пониже, и вдоль стен тянулись отсеки с запломбированными контейнерами. Впрочем, разглядывать их времени не было, – совсем рядом стоял Дэдпул, склонившись над одним из окровавленных людей на полу. Моралес не сразу понял, что происходит, пока не услышал мерзкий хлюпающий звук вынимаемой из человеческой плоти катаны.

Майлз затаил дыхание.

Дэдпул стоял и будто что-то рассматривал на длинных стеллажах. Потом медленно направился вдоль, двигаясь тяжело, приземисто. Достал с полки запечатанный жестяной контейнер и вдруг обернулся, подняв голову и уставившись белыми линзами в дверной проем. Майлза прошибло холодом. Невидимость пропала? Нет, на месте.

Катана острым лезвием скребла по полу. Звук будто отрезвил Уилсона, он немного выпрямился, вернул меч в ножны, снова двинулся вперед.

– Убирайся отсюда, – донесся до Моралеса искаженный голос.

Черт побери, как он его видит?

– Ну и грязищи развел, – бормотал Уэйд. – Пожалуйста, чувак, унеси эту покойничью тушу до того, как все нахрен рванет. А сам не можешь? Ноги отвалятся? Восстанавливаться после взрывов так утомительно. Запах гари по две недели выветривается. Есть кто-то еще, их надо убить. Я чувствую кровь. Еще бы, тут все в крови, придурок. От тебя несет как от шашлычной. Ой, завали. Тик-так, тик-так, Уэйд придурок и мудак. Бомбы скоро здесь рванут, Уэйду бошку разнесут. Дурь, дурь не забудь!

Майлз наконец понял, что Дэдпул обращался не к нему. А еще, говорил о каких-то бомбах. Моралес двинулся по потолку вслед за не замолкавшим Дэдпулом.

– В бочине опять дыра. Чувак, ты истекаешь кровью.

Наемник махнул рукой с контейнером, как если бы пытался ударить кого-то, потом захохотал, потом проскрипел:

– И слепая Эл была более меткой, чем ты! Помочь понести? Хер себе понеси.

Голоса менялись, как в плохо настроенном приемнике.

– За нами следят! – вдруг заявил Дэдпул, остановившись.

Майлз от испуга чуть не свалился и вжался в потолок еще теснее, очень сильно мечтая, чтобы суперспособность просачиваться сквозь стены проявилась у него прямо сейчас.

– Как же ты заебал параноить, пресвятой Стэн Ли, земля ему пухом. Сам ты параноик, я точно слышал какой-то звук! Это крысы! Это запертые в лаборатории обезьяны! Это твои. Гребаные. Галлюцинации! У галлюцинаций нет галлюцинаций. Сможешь повторить это в пять раз быстрее? У галлюцинаций нет… Хватит!!

Дэдпул по-звериному принюхался, повертел головой в задумчивости, пожал плечами и снова двинулся к выходу.

На этот раз Майлз не шевелился, пока тот не прогрохотал вниз по лестнице.

«О каких обезьянах говорил этот сумасшедший?» – подумал Майлз. Неужели, он заминировал здание и оставил подопытных животных в клетках умирать?

Моралес задумался. Он не хотел взлететь на воздух с этими доками, очень сильно не хотел. Но и не мог не разведать ситуацию.

Пришлось возвращаться обратно через заваленный трупами коридор, старательно дыша ртом, ко второму повороту.

Искать ключ от двери и подбирать с пола отрубленные руки ему не хотелось, поэтому он поднапрягся и вырвал тяжелую дверь из стены.

Из лаборатории послышались крики ужаса.

Ученые.

Уилсон запер людей в лаборатории, которая должна была вот-вот взлететь на воздух.

Камера беспощадно все фиксировала.

– Все срочно на выход, – закричал Майлз, становясь видимым, что вызвало новый крик. Какая-то женщина упала в обморок. – Быстро, быстро, все прочь отсюда!

========== Питер ==========

Паркер решил дождаться окончания анализа. Времени было мало, его ужасно не хватало. Питер слышал, как тикает, не замолкая, в голове невидимый секундомер.

Он шагал в кабинет из блока лабораторий и краем глаза следил за своим отражением в зеркальных панелях и дверях. Отражение выглядело усталым, но изменившимся где-то внутри, словно бы посветлевшим, осмелевшим. Питеру это изменение нравилось, хоть и пугало, что оно обрелось само собой.

Пит погрузился с головой в это новое, а может, хорошо забытое старое, чувство, и ощутимо вздрогнул, заметив дожидающегося его второго Паучка.

– Майлз?

Моралес неохотно пошевелился. Питер мгновенно собрался, похолодев.

– Эй, ты ранен? Что-то произошло?

Моралес сделал шаг вперед. Он снял маску, на темном костюме не было видно ни следов крови, ни порезов, но Питер доверял своей интуиции, давно ставшей продолжением паучьего чутья.

От Паучка пахло кровью и пожаром, пахло близкой смертью. Удивительно, как легко Питер научился распознавать эти запахи.

– Ты ранен, Майлз? – настойчиво повторил Паркер, пытаясь положить ладонь ему на плечо, но тот увернулся и с трудом вытолкнул из себя:

– Нет. Порядок.

– Хорошо. Зайдем в кабинет?

Майлз устало кивнул.

ИИ, опознав Паркера и Моралеса по голосам, отпер дверь. Пит толкнул ее плечом, придержал, пропуская Майлза.

Автоматически зажегся свет, заработали компьютеры, начала шуметь кофеварка.

Привычные и уютные звуки.

– Почему ты здесь? – мягко спросил Питер, не решаясь больше трогать Майлза. – Уже поздно.

– Не нашел вас дома. И решил, что вы будете здесь.

– Действительно, – хмыкнул Питер, – больше мне быть негде. Расскажешь, что случилось?

Майлз вскинул голову, и виски Питера неожиданно коротко прострелило паучьим чутьем, ощущением опасности, острым, как нож в межреберье. Он не успел удивиться, не успел вздрогнуть даже, как чувство прошло. Майлз бросил ему крохотный картридер.

– Это вам.

Питер автоматически поймал, покрутил в пальцах.

Он взглянул на Майлза, но тот уже отвернулся и с деланным равнодушием пялился в темное окно. Пит заметил мазок сажи на символе паука на костюме, но смолчал.

Он начинал догадываться, что сейчас увидит. И все же подсоединил ридер к компьютеру, вывел объемную запись над столом.

Появилось изображение доков, чуть подрагивающее от искаженных цветов. Через пару секунд запись стабилизировалась, четко снимая картинку приближающихся помещений. На экране мелькнули ворота, коридор, лестница. Хранилище, освещенное холодными белыми лампами, фигура в красном, тела в черной на видеозаписи крови.

Пит молча наблюдал, как Уэйд двигался, как бродил вдоль стеллажей, как тащил за собой катану. Запись отлично передавала звук, и кабинет наполнился спором Белого и Желтого, что прерывался редкими фразами Красного. У Питера от этих интонаций похолодели пальцы и заныло запястье. Он надеялся никогда больше не слышать такой голос Уэйда.

Запись какое-то время транслировала удалявшегося Уилсона, а потом, следуя за Майлзом, двинулась сквозь хранилище к запертым помещениям.

Эвакуация длилась долго. Камера двигалась рывками туда-сюда, пока Паучок перемещался, взламывал и открывал двери, а потом взрыв оглушительной волной ворвался в динамики, и запись пошла кубарем, смазанными отрывочными кусками.

– Рекордер забарахлил, – негромко сказал Моралес. Питер тормознул запись, оставив размытую проекцию парить в воздухе.

– Ты едва не погиб ради этого?

Майлз сидел ссутулившись, нахохлившись.

– Я… Спасал людей. И немного задержался. А записывать начал задолго до того, как узнал, что… Будет взрыв.

– Ты всех вывел? – спросил Питер, все также глядя в одну точку голограммы, на кусок обшивки, получившийся, по случайности, особенно четко.

– Да. Взрывом задело последних, человек пять, но скорая приехала быстро, все будут в порядке. Так мне сказали.

– Хорошо.

В кабинете повисла тяжелая тишина, которую прервал Майлз, переспросив:

– Хорошо?

– Хорошо, что ты успел спасти их. Ты молодец.

– И… и это все? Все, что вы можете сказать?

Питер уставился теперь на край стола, где осталась брошенная утром ручка. Взял ее, покрутил в пальцах, положил на место, поправил, чтобы лежала ровно.

– Это моя ошибка, – сказал он наконец. – Я не изучил информацию достаточно внимательно. Посчитал, что это не лаборатории, а просто склады. Посчитал, что там не будет гражданских.

Питер протяжно выдохнул.

– Эти люди чуть не погибли, потому что я оказался недостаточно внимательным.

– Нет!!

Майлз выкрикнул это так громко, что Питер, против воли, поднял голову. Моралес сжал кулаки:

– Эти люди чуть не погибли, потому что этот их запер. Закрыл и оставил умирать. А других – убил! Поэтому, а не из-за вас.

– Это сделал не он…

– А волшебные голоса в его голове, да-да, – саркастично отозвался Майлз. – Почему Вы не понимаете… Почему вы готовы простить ему все, вообще все, готовы обвинить себя, чтобы снять с него обвинения? Мистер Паркер, очнитесь! Псих он или нет – он убийца. Все его голоса – убийцы, просто кто-то больше, а кто-то меньше. И в этом нет вашей вины, моей вины или вины того, кто там ставил эксперименты. Во всем виноват только он. И хватит его оправдывать!

– А я не могу, – пожал плечами Питер, и как-то потерянно, рассеянно потер щеку. – Я знаю не психопата, а Уэйда Уилсона, обычного человека. Который, что бы тебе ни казалось, не чудовище. Он хороший и добрый, с дурацким чувством юмора, он пытается сделать лучше и верит в равновесие, которое нужно поддерживать. Которое такие герои, как мы с тобой, поддерживать не в состоянии.

Майлз покачал головой в ужасе:

– Вы сошли с ума!

– Нет, – отозвался Пит. – Я, кажется, начал понимать, что мне втолковывали очень и очень давно и, если ты думаешь, что мне нравится, то нет. Но, подумай. Люди, которых ты спас, ученые корпорации. Скорее всего, все они или, во всяком случае, часть, ответственны за разработку подавителя и селекцию нового поколения мутантов. Эти люди своими экспериментами убили миллионы людей, и они продолжают это делать, потому что любят свою работу. Эти люди изучали старые проекты Озборна, они нашли геном пауков и, теоретически, все они для тебя опасны. И для меня. И для тех, на ком «Алхимакс» будет ставить новые опыты.

– И что же? Надо было бросить их? Надо было дать всем сгореть?!

– Нет, не надо, – отозвался Пит, потерев висок, – но я говорю это не для того, чтобы обвинить. Не чтобы сказать, что ты был не прав. Это всего лишь означает, что мир не делится на черное и белое. Не бывает просто хороших людей и просто плохих, не бывает добра и зла такими, как мы думаем. Не все однозначно, понимаешь?

– Вы так говорите, только потому что вцепились в этого Дэдпула, и я не понимаю почему. Да, он ваш друг, но он плохой человек, как вы не поймете? Если бы на его месте был кто угодно другой, вы бы давно засадили его в тюрьму, а не рассуждали о добре и зле, мистер Паркер! Я просто, – Моралес поднял руки и устало опустил, – я… верил вам. Я думал, что вы – справедливость.

– Я – просто человек, Майлз, – после паузы тихо ответил Питер, и сам ощутил странную тяжесть от этой мысли.

Моралес вскинул голову и посмотрел, словно видел впервые. Словно на месте Питера в кресле вдруг появился чужак, неизвестный ему и незнакомый.

Он открыл рот, сжав в руке маску, кажется, вот-вот собрался сказать что-то, а потом ослаб, опустил плечи, зажмурился и, оттолкнувшись от стены, в тишине вышел из кабинета.

Питер вскочил, стоило закрыться двери, вылетел в коридор.

– Майлз, – окликнул Паркер, – прошу тебя, не наделай глупостей.

Худенькая спина Паучка напряглась.

– Как вы? – бросил он через плечо.

Питер вернулся в кабинет. Устало посмотрел на укоризненно замершую запись над столом, на бесконечно летящую в пространстве железку, которая в реальности давным-давно упала, которая могла погрести под собой кого-то.

Что бы ни говорил Питер Майлзу, вина грызла его с той секунды, как он увидел тела на записи. Вина запускала зубы ему в нутро, вина повторяла «Ты такое же чудовище, как и Уэйд, поэтому ты его полюбил».