Текст книги "О потерях, открытиях и разочаровании в тако (СИ)"

Автор книги: Keyni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Пит осторожно разжал руку, и край осыпался мелким мраморным крошевом.

– Мистер Паркер, вы в порядке?

– Да, Майлз, все хорошо. Но, если я правильно понял, ты в большой, в очень большой опасности.

***

– Итак, – Питер прочистил горло, – повторим план.

– На ближайший месяц для всех я уехал в Берлин по программе краткосрочного обмена Паркер Индастриз, отец в курсе, академия тоже. На самом деле, я сижу здесь, иногда звоню домой для поддержания легенды. Учусь, тренируюсь, на улицу не высовываюсь, – отрапортовал Моралес.

Питер кивнул, раздраженно отмахнувшись от всплывшего голографического оповещения.

– Молодец. Наш разговор помнишь?

Майлз кивнул.

– Вот и хорошо. Мне действительно нужно, чтобы ты был под присмотром.

– Пока вы со всем разбираетесь. Да-да, я понял.

Питер чуть улыбнулся.

– Спасибо. Все будет хорошо, Майлз.

– Так точно, сэр, – отсалютовал тот в ответ.

– Босс, – подала голос Карен в наушнике Питера, – вторая камера засекла. Сужаю поиск. Выстраиваю предполагаемый маршрут.

– Доктор Беннер тебя уже заждался, – подмигнул пацану Питер, – вроде каких-то крутостей приготовил.

Майлз оживился, вскочил и был таков. Стоило двери мягко закрыться за его спиной, Питер снова развернул над столом объемное изображение карты Нью-Йорка.

– Объект движется по маршруту номер три.

Паркер оглядел кабинет, вздохнул и стянул галстук. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы сменить деловой костюм на супергеройский.

– Сколько до цели, Карен?

– Расчетное время двенадцать минут сорок секунд, босс.

Питеру хватило десяти.

– Объект, предположительно, в шестистах футах на юго-восток. Все в порядке, Питер?

– В полном. Спасибо, дальше я сам.

Красно-черный силуэт был виден и отсюда.

Медлить нельзя. Нельзя медлить, говорил себе Питер. Нельзя поддаваться. У него четкая задача. Цель. И все.

Дальность у новеньких шутеров была поразительная. Чтобы попасть, не пришлось даже с крыши спускаться. Второй и третий, фиксирующие, залпы окончательно обездвижили Дэдпула, пригвоздив к стене.

Паркер легко спрыгнул на землю, сделал несколько шагов под ощущением пристального, физически тяжелого взгляда из-под маски.

Горло предательски перехватило, но заговорил он ровно, безразлично:

– Кто приказал тебе убить Человека-Паука?

– Вот! Вот это – правильный костюм Паучка, хотя мы до сих пор считаем, что идею ты украл. Знаешь, на Кубе у тебя целый фан-клуб. Пришлось оставлять автографы детишкам и никого не убивать, потому что они расстроились бы.

Казалось, Уэйд не капли не изменился со дня их последней встречи. Тот же костюм, те же катаны (Беа и Артур, тут же всплыли непрошеные воспоминания, Беа – слева), та же, сейчас замершая, ничего не выражающая маска. Тот же, черт возьми, голос.

– Прекрати, – у Питера внутри словно вымерзло все, опустело, ни единой эмоции, ни одного чувства. – Я не болтать с тобой пришел.

Сколько раз он представлял себе эту встречу? Что он скажет, что скажет Уэйд. У него было так много разных вариантов: от прыжка на шею до удушающего желания переломать все кости, от драматичного до болезненно-равнодушного исхода. От нелепого до символичного. Как в классическом черно-белом кино или идиотском ситкоме с хохотом на фоне. Реальность же оказалась внезапна, проста и бессмысленна.

Питеру остро захотелось в очередной раз вскочить в постели, задыхаясь и крича, и маяться остаток ночи от бессонницы.

– Просто подумай, Паучок, если мы создали тебе такой отличный имидж за рубежом, зачем нам убивать Человека-Паука?

– Вот и скажи мне, – предложил Питер, скрестив руки на груди.

Ему замечательно было видно, что даже болтая, Дэдпул методично пытался освободить запястья из цепкой ловушки паутины. Вот только Пит был уверен, что попытки эти обречены, паутина удержала и Красного, если бы пришлось. В восемнадцать лет у него было очень много свободного времени для экспериментов.

– Кто тебя послал? – нетерпеливо повторил он.

– Меня посылали столько раз, что я устану озвучить список даже за последнюю неделю, но здесь я по своей воле. Ну, не в паутине, разумеется. В городе. В паутине я по твоей воле, и мне в ней не нравится.

– Это гарантия, – просто объяснил Паркер. – Я наслышан, что ты больше любишь убегать, чем разговаривать.

В горле загорчило.

– Пиздец, ты жестокий, Питти, крошка, – укоризненно произнес Белый, а потом маска Болтливого наемника снова пусто уставилась на него отблескивающими белыми линзами.

– Как ты оказался в переулке на Лексингтон-авеню? Зачем тебе понадобился Паук?

– Мы были рядом по своим делам, – заговорил Уэйд ровно, вторя тону Питера. – Услышали шум и решили вмешаться.

– Не любим, когда обижают маленьких мальчиков в обтягивающих костюмах, – встрял Желтый.

– Захлопнись, – оборвал его Уэйд. – Мы решили помочь, но пацан перепугался и свалил. И спасибо не сказал.

– Хочешь, расскажу почему? – хмуро предложил Паркер. – У малого мать убили, прямо на глазах. Лет этак десять назад. Он совсем ребенком был, почти ничего не запомнил. Ничего, кроме маски.

Дэдпул не шевельнулся.

– Ты всегда знал, что мы – убийцы, Паучок.

Питер до боли закусил щеку.

– Знал, – наконец признал он после паузы. – Поэтому не буду ничего делать. Но он захочет отомстить, и вот этого я допустить уже не могу. Пацан и близко не должен к тебе приближаться. Поэтому.

Пит перевел дыхание и выговорил удивительно легко:

– Уезжай.

– Уеду, – ответил Уэйд так же просто. – Через две недели. У меня здесь дело.

«Какое еще дело?» – почти сорвалось у Паркера с языка, но он сдержался. Любое, только не твое, Питер Паркер. Майлз в Башне на месяц.

– Две недели, – кивнул Пит. – Затем, чтобы и духа твоего здесь не было.

– Дали бы пятюню, но, как видишь, руки заняты, – усмехнулся Белый.

Питер моргнул, рассеянно огляделся, сделал шаг назад, другой. Отвернулся.

– Эй!

Паркер замер, не оборачиваясь.

– На вас открыта охота.

Пит молчал.

– Попытался допросить одного из говнюков в форме, но он оказался не очень общительным.

Питер коротко кивнул:

– Я знаю.

И, вскинув руку, выпустил паутину и взмыл вверх.

– Эй, Паучок! А как же освободить нас! Паучок!

Питер не ответил. Ничего, Дэдпул выбирался и не из таких ситуаций. В конце концов, сломает себе что-нибудь.

Не умрет.

========== Питер ==========

Питеру хотелось скорее убраться куда подальше. Наверх, наверх, к крышам. Он надеялся, что полет прочистит голову, а шум города заглушит это серьезное и грустное Питти, крошка.

Его никто так не называл с семнадцати чертовых лет.

Он не хотел, чтобы хоть кто-то его так называл с семнадцати чертовых лет.

За пустотой пришла злость. Ярость. Вспыхнуло запрятанное желание высказать этому самовлюбленному самоуверенному ублюдку все, что накопилось. Хотелось вывернуть его наизнанку, переломать кости, сделать так, что бы он почувствовал хоть крохотную долю того, что пришлось пережить Питеру.

Дэдпула рядом не было. Были случайные грабители, решившие обнеси магазин. Только чудом Паркер никого не убил.

Домой он вернулся ночью. Стянул грязный спандекс, покряхтывая, стараясь не трогать синяки на боках и ребрах, принял душ. А потом напился вдрызг.

Он всегда легко пьянел и так же легко трезвел – дело в паучьем метаболизме. Вот и сейчас, понадобилось всего ничего, чтобы плечи, сведенные целые день судорогой, наконец отпустило. Питер включил музыку, улегся на диван и уставился в кружащийся потолок остановившимся взглядом.

И когда в комнату кто-то вошел, он был почти уверен, что это Дэдпул. В смысле, он бы даже не удивился.

Но это был Тони.

– Ты слишком быстро пошел по моим стопам, парень, – проговорил Старк, оглядывая стол. Затем, не спрашивая, ловким и умелым жестом плеснул себе виски на два пальца и уселся в кресло. – Рассказывай, что случилось.

– Ничего, – вяло огрызнулся Питер.

– И именно потому, что ничего не случилось, ты запер мелкого в Башне, запустил поисковые алгоритмы и мотался целый день над городом, как угорелый, конечно.

Питер нетвердо сел.

– Я думал, что перерос «ходунки».

– Иногда мне кажется, что ты ни на день не повзрослел, – серьезно откликнулся Старк. – Все такой же упрямый, наивный, не умеешь пить и врать. Только смокинг и научился носить. Давай, Пит, хватит изображать невинность, рассказывай, что случилось.

Паркер прерывисто вздохнул, спрятал лицо в ладонях. Тони понятливо не торопил, не задавал вопросов. Мерно делал по глотку и катал на языке послевкусие, пока Питер собирал внутри себя нужные слова.

– Уэйд в городе, – наконец выговорил Пит, отняв ладони от лица. Моргнул. Лицо его стало совсем мальчишеским, заострившимся. Почти испуганным.

Старк вскинул брови.

– Как узнал?

Умел он, конечно, вопросы задавать.

– Не поверишь. Майлз наткнулся на него. В Бруклине. Перепугался до смерти. Думал, что Дэдпул собирается его убить.

– А он?

– А он спасал.

– И ты это решил, потому что?..

– Уэйд так сказал.

Тони уставился на него в упор.

– Что? – вскинулся и тут же сдулся Питер. – Ты гений, кажется? Вот и догадался бы. Я должен был убедиться, что он не причинит вреда Майлзу.

– Не причинит вреда Майлзу, – передразнил Старк, – ну надо же. Говорю ведь, ни на день не повзрослел.

Питер промолчал, насупившись.

– Ну так, и что? – невозмутимо продолжил Тони. – Убедился?

– У него какие-то свои дела, – отозвался Паркер все так же угрюмо. Ему снова захотелось выпить. Мягкая волна алкогольной анестезии отступала, а он не был к этому готов. Но Тони забрал стакан, за другим идти было далеко, так что, недолго думая, Питер с хрустом скрутил крышку и сделал несколько глотков прямо из бутылки.

– Варвар, – вынес Старк неутешительный вердикт.

Пит отмахнулся.

– Так ты узнал, что за дела? – настойчиво повторил Тони.

– Разумеется, нет, – огрызнулся Паркер. Ему не хотелось отвечать на вопросы, ему хотелось лежать и смотреть в потолок, жалеть себя и потраченные годы жизни. – Меня это не касается. Он сказал, что свалит через две недели. Майлз в башне на месяц – значит, они не пересекутся. Малой в безопасности. Все молодцы. Точка.

– Все молодцы, – Старк задумался, глядя на крохотную искру, играющую на грани стакана. Неожиданно он тряхнул головой и заговорил с удвоенной энергичностью: – Если я все верно понимаю, ему не хватит двух недель. Да и пацана долго на коротком поводке не удержать. Мне жаль, Пит, но ты должен разобраться, что происходит.

Питер поперхнулся.

– Он не… я же… но… – он кое-как собрал разбегающиеся мысли, – я не собираюсь иметь никаких дел с Дэдпулом, Тони. Все, хватит. Набегался я за ним.

Старк смотрел с сочувствием.

– И вот не надо тут этих твоих штук, – махнул рукой Питер, даже не замечая, что начал повышать голос. – Со мной это больше не работает, знаешь ли.

Тони молча ждал.

– Ты хоть можешь себе представить…– Питер закашлялся, но упрямо продолжил. – Можешь представить, каково это, через десять лет увидеть его? Точно таким же? Словно он вчера свалил, бросив меня разгребать все это дерьмо в голове. И теперь, как ни в чем не бывало, вернулся. Тот же костюм, тот же голос, те же идиотские шутки.

– То же лицо? – ненавязчиво поинтересовался Тони.

– Что? – сбился с мысли Питер.

– Говоришь, что он все тот же. Ты его без маски видел, Пит?

– При чем тут это?.. Что за… какая разница? Увиденного, знаешь ли, мне хватило, чтобы напиться в первый раз со времен разрыва с ЭмДжей.

– Пит, тебе приходило в голову, что Уэйд – мутант?

Паркер потер лицо, ощутимо не успевая за ходом разговора.

– С чего бы это? Он не мутант, он…

– Результат эксперимента по прививанию человеку гена-Икс. Я бы не спешил назвать его удачным, но успешный – это уж точно. Что делает Уэйда Уилсона мутантом.

– Хорошо, пусть будет мутант. И что?

– И то, Пит. Мутанты вымерли.

– Мутанты вымерли, но он в порядке. Тони, ты помнишь, о ком говоришь? Дэдпул бессмертный!

– Не Дэдпул, а носитель гена Росомахи. Если ген разрушается, – Старк сморщил нос и сделал еще один глоток потеплевшего виски, – то носитель – ходячий мертвец.

Пит оглушенно замолчал, переваривая эту идею.

– С чего тебе такое в голову-то пришло? – наконец с трудом выговорил он.

Тони уклончиво качнул опустевшим бокалом.

– Скажем так, пацан, не только у тебя есть странные друзья. Еще один успешный генетический эксперимент обращался ко мне за помощью несколько лет назад. Точнее, его друг. Долгая история.

– Кто?

– Какая разница? Суть в том, что сыворотка содержала даже не чистый ген-Икс, а сложную, построенную по его подобию формулу, и все равно носитель получил некоторые неприятные побочные последствия, которые…

Паркер в изумлении перебил:

– Сыворотка? Тони, ты что… ты хочешь сказать, что у Кэпа Америка…

Старк поморщился уже с видимым неудовольствием:

– Я ничего не хочу сказать о Кэпе, я говорю тебе о чертовом Уэйде Уилсоне.

– Думаешь, он умирает? Думаешь, регенерация отказывает?

– Что ты думаешь? – веско спросил Тони, склонив голову на бок.

Питер помедлил. Уэйд выглядел вполне живым. Обычным. Мог ли Пит допустить мысль, что ген у него разрушается, как у других мутантов? Мог ли представить ситуацию, в которой Дэдпул умирал от рака?

– Такое может быть, – наконец выговорил Питер.

– Может, – повторил Старк, – а может и не быть. Не бросайся в омут, Пит, я же по лицу твоему вижу, что ты уже сочинил себе историю, и, ради всего святого, где твои манеры?

Он проводил взглядом, полным неудовольствия, горлышко бутылки, к которому приложился Паркер.

– Нет, – качнул головой Пит невпопад, вытирая рот. – Нет-нет-нет.

Он уставился на Старка круглыми шалыми глазами.

– Нет. Две недели.

Питер поднялся на ноги, чуть качнувшись, но вполне твердо прошествовал на кухню, достал себе новый стакан и вернулся в гостиную.

– Я выясню, какого черта он забыл в Нью-Йорке, и сделаю так, чтобы через две недели его здесь не было, – заявил он и победно улыбнулся, салютуя уже наполненным стаканом.

– Потрясающе.

Тони, не думая скрывать скепсис, кашлянул и поднялся из кресла, оставив свой виски на столике. В два шага он преодолел расстояние до Питера и вытащил стакан из его руки.

– Хватит с тебя на сегодня, пацан. Шагай-ка, спать.

***

Идея, казавшаяся пьяной ночью такой потрясающей, на утро стала блистать чуть менее ярко и, вообще, скорее обросла вопросами, нежели внятными ответами.

– Я ведь не могу просто явиться к нему и сказать: «Эй, Пул, давай быстро спасем твою бессмертную задницу, а потом катись из Нью-Йорка куда подальше!», – размышлял Питер, крутясь в офисном кресле.

– Не можешь? – рассеянно уточнил Тони, занятый какой-то новой микросхемой.

– Не могу, – отрубил Питер. – Начнем с того, что мы не знаем точно, умирает ли он вообще. Представь, каким дураком я буду, если выяснится, что он тут по какому-нибудь заказу на очередную слепую старушку?

– Ага.

– Но если ты действительно прав, и Дэдпул умирает – а я в это не верю, знаешь ли, – то вообще все бессмысленно. Вспомни, как было с Пьетро. Мы ничего не могли поделать, хотя держали его под наблюдением двадцать четыре на семь.

– Угум.

– Мы даже не знаем до конца, что стало причиной болезни. Но, – Питер прищелкнул пальцами и азартно подался вперед, – у меня остались результаты анализов Ртути. И Логана. Если я получу образец крови Уэйда, то смогу, по-крайней мере, выяснить, есть ли закономерности в процессах генной деградации.

– Пит, слушай…

– Я отправлю к нему медбота, который возьмет кровь! Выясню все, и разговаривать с Пулом лишний раз не придется!

Питер сиял, как новенькая монетка.

– Так, Дубина, давай дальше сам, – проговорил Тони в микрофон и смахнул прочь голограмму микросхемы, над которой работал. В лаборатории на другом конце города, система подхватила голосовой приказ и продолжила заложенный алгоритм.

– Поправь, если я что-то не так понял, – Старк произнес это так вкрадчиво, что Пит перестал улыбаться. – Ты решил отправить к Дэдпулу бота, вместо того, чтобы пойти и просто поговорить. Мне не показалось?

– Слушай, с каких пор ты на его стороне? – возмутился Паркер. – То ты был готов расчленить его и спрятать части тела, как крестражи, лишь бы Уэйд и близко не появлялся в зоне видимости, а тут меня разве что не за шкирку к нему тащишь!

– Что я говорил об отсылках к поп-культуре?

Питер скорчил недовольную мину.

– Пит, тебе было шестнадцать, ты был несовершеннолетний с ветром и розовыми конфетти в башке. Сейчас я рассчитываю, что ты взрослый человек, способный анализировать ошибки и принимать правильные и взвешенные решения.

– А я и анализирую, – невозмутимо кивнул Питер. – Поэтому к Болтливому наемнику отправится бот.

Тони невнятно выругался.

========== Уэйд ==========

– Какие планы на вечер?

– Экспериментировать с седативными и отрубиться под звуки телемагазина. У них там заставочка еще такая, как же это было, сейчас-сейчас, секунду…

– Может, забросишь в свой бездарный мешок с костями хотя бы жалкую плесневелую пиццу, отобранную у бомжа, ночующего под нашими окнами?

– Во-первых, это не по-христиански, братья мои. А, во-вторых, кажется, я вчера выблевал вместе с кашей кусочек селезенки. Чувствую себя спелой дынькой, из которой большой Бро вычерпывает внутренности большой ложкой.

– Ага.

– Вау.

– Но жрать-то хочется, чувак.

Уэйд толкнул хлипкую дверь, сделанную, по ощущениям, из говна и пенопласта, и ввалился в свое уютное гнездышко. Спугнутая крыса шмыгнула под доисторического вида стеллаж.

– Изольда, детка, ты-то куда? Ладно, беги, я все понимаю. Нью-Йорк – занятой город, но только для тех, кто не бывал в Карачи. Славный городишко, я вам скажу. Ауч!

Уэйд, привалившись спиной к стене, стащил по очереди оба ботинка, пощупал кровоточащую язву на правой ступне, цокнул языком и пошлепал в глубь апартаментов.

– Вот же дерьмо! Уперли мои плазму! Кто-то плазму мою упер! Нет, ну вы видели? Видели?!

Желтый вздохнул.

– Какой же ты долбоеб. Сказочный просто.

– На чем мне теперь смотреть телемагазин? На, – Уэйд расстегнул верхнюю часть костюма и стащил ее, морщась, – мать вашу, чем?

Он сыпанул на ладонь таблеток из разных банок, проглотил, не запивая, и завалился на край разложенного дивана, отзывчиво скрипнувшего и, кажется, потерявшего какую-то из деталей.

– По ролям будете. Ты, – ткнул он в Белого, – та симпатичная цыпа, рекламирующая умного робота для сна. А ты, Желтый.

– Дай угадаю. Робот для сна?

– Бинго, принцесса. Бинго и адьос.

Уилсон сдернул одеяло и подполз к стене, как большая гусеница.

– Дом, милый дом, – пробормотал он полусонно и притерся щекой к подушке. С засыпанием в последнее время были сложности. Когда тело уже начинает отказывать, а мозги варят в полную силу, пиздец, как трудно уснуть. Можно, конечно, напевать мысленно Стиви Уандера или песенку из телемагазина, или…

– Что за? – Уэйд шлепнул себя по плечу и вполне ощутимо кого-то задавил. Великовато для клопа.

– Ты не клоп, – сказал он маленькой электронной херне, замершей на одеяле. Херня прикинулась дохлой, но, стоило Уэйду протянуть руку, встрепенулась, зажужжала и попыталась улететь.

Уилсон ловко перехватил ее в воздухе двумя пальцами, как муху, и крепко сжал в ладони.

Херня дернулась, ткнулась в теплую кожу и снова замерла.

– Итак, мои бесценные воображаемые друзья, у кого какие идеи?

– Еще одно альтер-эго? – лениво предположил Желтый. – Клопопул?

– Ты дебил? – ласково поинтересовался Белый. – Он его в ладони чувствует, значит, херня не может быть глюком.

– Нас он теперь тоже чувствует, – огрызнулся Желтый, – смотри.

Он оказался рядом с Уэйдом и больно ущипнул его за предплечье.

– Эй! – возмутился Уилсон, отмахиваясь и едва не упустив жучка.

– С другой стороны, – нудно продолжил Желтый, – это означает, что у него развились тактильные галлюцинации.

– Безумие прогрессирует.

– Док, нужно лекарство.

– Пиздец, вы нудные! – возмутился Уэйд. – Прилетела таинственная хуйня и пьет мою кровь, а вы только о колесах трепаться можете.

– Ну так раздави, и дело с концом, – неожиданно дельно предложил Белый.

Уэйд, хоть и удивился умному совету, столь редкому в их дурдоме, решил ему последовать. Он подошел к столу, взвесил в ладони ствол и решил, что удара рукоятью электронной игрушке будет более, чем достаточно.

Клоп, который совсем не клоп, притих, а потом резко ужалил его в центр ладони.

– Больно, блядь! – возмутился Уилсон, от неожиданности разжимая кулак и выпуская жучок на волю. Тот тяжело взмыл к потолку.

Уэйд хотел было подпрыгнуть и снова поймать его, но ноги вдруг подкосились, глаза закрылись и он упал на пол, отрубившись в полете. Пистолет так и остался зажатым в кулаке, чудом не выстрелив от удара.

– Ну ты и неудачник, – едва выдавил из себя Белый. Он хохотал, держась за живот, бессильно привалившись плечом к дверному косяку душевой.

Уэйд веселья не разделял, рассматривая в мутном, как глаза слепой Эл, и грязном, как помыслы самого Уилсона, зеркале синяк, раскрасивший половину лица.

С бессмертием привыкаешь не замечать подобные мелочи: когда оторванная взрывом голова отрастает меньше, чем за сутки, кого вообще могут ебать синяки?

А вот теперь – пожалуйста, огромная уродливая гематома пожрала висок и щеку, перекрыв налившиеся сукровицей язвы. Да, за ночь она выцвела и выглядела пожелтевшей, заживающей. Но она, дрянь такая, была.

Уэйд оставил галлюцинации по-гиеньи веселиться в душевой, чудом сдержавшись и не расколотив зеркало.

– Может, кто-то из вас задумается, наконец, откуда вообще взялась эта хрень? – въедливо поинтересовался Желтый.

Уэйд предпочел проигнорировать параноика.

– Подумать ведь только, – продолжал ничуть не расстроившийся его молчанием Желтый, – стоило начать копать под огромную и жуткую корпорацию, которая занимается экспериментами на людях, как ночью прилетает веселый жучок, вырубает тебя и неизвестно, что делает.

– Думаю, он заметил, если бы вырезали печень, – оскалился Белый. Ублюдок сегодня был в подозрительно хорошем настроении.

– Печень заметил, – согласился Желтый. – А материал ДНК – нет. Или слюну. Или кровь.

– Или сперму, – огрызнулся Уэйд.

– А вот это вряд ли. Не думаю, что в твоей бездарной жизни появится хоть еще один жучок-паучок, которого интересовала бы твоя сперма.

– Охуеть как остроумно, – закатил глаза Уилсон. – Обхохочешься. А ведь это должно было быть моим чувством юмора.

***

Головной офис «Алкали Фасилити» – среднестатистическая бизнес-высотка, из тех, что сплошь забиты кабинетиками, переговорками и суетливыми человечками в костюмах.

Официально вся корпорация была облеплена ярлыками исследовательского центра онкологических заболеваний – клейма поставить негде – равно как тройка клиник, разбросанная по Нью-Йорку, и «Алкали-Трансиген», ныне пустующая в Мексике. Но теперь центры «Алкали» спешно сворачивались от, если верить скупым заметкам интернет СМИ, недостатка финансирования. Были исследования и сплыли, как говно по весне. Конец истории.

План Уэйда оставался прост, как табуретка: заявиться в головной офис, прикинувшись очередным недолеченным, выброшенным на улицу, и дальше что-нибудь как-нибудь выяснить.

Ладно, ради справедливости, внятный план заканчивался на пункте «ввалиться в офис с видом больного отморозка».

– Какое потрясающее совпадение, – насмехался Белый. – Хоть где-то твоя стремительно дохнущая метастазная задница в тему.

– Дурацкий план, – бубнил Желтый. Ему перспектива соваться в любое место, хоть как-то связанное с учеными и экспериментами, не нравилась по умолчанию. – Что, если это ловушка? Если нас схватят? Узнают, что мы мутанты?

– Вылечат от рака еще, не дай бог, – саркастично подхватил Белый.

– Уймитесь, – отмахнулся Уэйд, натягивая кроссовки.

– Нихрена тебе не помогут, – нудил Желтый. – В тебя сейчас спичкой ткни, и ты развалишься.

– В жопу себе спичкой ткни, – посоветовал Уэйд от души, хлопнув дверью на прощание. Запирать ее было бессмысленно: телек уже уперли, а больше ничего ценного в халупе не было.

– Предположим, тебя даже не сразу поймают, – продолжал Желтый, шагая по краю тротуара, раскинув руки в разные стороны для равновесия. – И ты пройдешь внутрь. И что дальше? Думаешь, там будет специальная комната с табличкой «Самые страшные секреты про мутантов»? Или ты, типа, просто окажешься в нужном месте, в нужное время, как в идиотском кино по пятому каналу?

Белый развлекал себя проще: он шел и вслух озвучивал, что попадалось ему на глаза.

– Собака. Дом. Куст. Куча говна. Жирная телка в отвратительных лосинах. Дом. Автобус.

– А если проснется Красный? Мы заебались прятать трупы в прошлый раз.

– Хот-доги. Остановка. Мертвый бомж. А не, не мертвый, шевелится. Дерево. Котик. Еще котик.

– А если Паук узнает, что ты убиваешь? Он расстроится и выгонит нас из города.

– Я никого не убиваю!

– В прошлый раз убил.

– О прошлом разе он не узнает.

– Шлюха. Школьники. Мороженое. Автобус.

– А что если…

– Господи, да заткнитесь вы! – рявкнул Уэйд в голос.

Проходящие мимо заторопились, какой-то ребенок расплакался. Срущая под сиренью псина сделала свои дела в два раза быстрее.

Уэйд засунул кулаки глубже в карманы и опустил голову, пряча лицо. В конце концов, Нью-Йорку не привыкать к психопатам на улице.

Несколько минут он шагал в блаженной тишине. А потом…

– Дерево. Автобус. Толпа перед Фасилити. Пришли, ребятки. И если здесь не раздача бесплатных пончиков, то, сдается мне, у кого-то серьезные проблемы.

Уэйд был готов поспорить на селезенку, что дело не в пончиках. Плотная толпа обступила вынырнувшего из дверей и галдела, словно стая взбесившихся чаек.

– Я ничего не знаю! Я обычный менеджер! Мэм, уберите руку! – орал несчастный, затравленно оглядываясь.

Толпа, воспользовавшись открывшимся путем, ввалилась в холл.

– Едрит налево мою индийскую крестную мать, – выдохнул Уэйд. Внутри творился абсолютнейший хаос. Люди из толпы ловили сотрудников, потрясали перед ними папками, атаковали стойку администраторов. Две заметно потрепанные девчушки неслаженно повторяли:

– У нас нет никакой информации. Мы ничего не знаем. Заполните бланк, пожалуйста, – и совали негодующим в лица офисные листы.

– Отделаться вздумали, – обвиняюще рявкнула дама слева от Уилсона. – Я ваши бланки дважды заполняла и где результаты? Где результаты, я спрашиваю? Вы знаете, сколько мой муж отвалил за ваше дутое лечение, мисс, вы знаете?

– Ого, а прикрытие не такое уж и дерьмовое, – хмыкнул Белый.

– Это все – настоящие пациенты закрывшихся клиник или их родственники, – присвистнул Уэйд. – А сотрудники мечутся, как крысы на тонущем корыте. Ну прямо Рождество!

– Мэм, отойдите за ограничительную линию, – повторил охранник, широко разведя руки, словно ловец в игре в салочки, – оставайтесь здесь и заполните бланки. Нет, отойдите за линию.

– Мы уже заполняли ваши чертовы бланки, – надрывалась все та же дама. За ней кто-то угрожающе вознес в воздух историю болезни, толщиной с добрый кирпич.

– Выпишите мне рецепт на таблетки! – вопил рядом мужик, худой как скелет, с запавшими больными слезящимися глазами. – Мне нужно обезболивающее!

– Знакомое чувство, чувак, – хмыкнул Белый понимающе.

Мужик уставился на него, словно мог увидеть. Белый, не привыкший к такому пристальному вниманию к своей персоне, кроме как от самого Уэйда, неуютно повел плечами.

– Мы не выдаем рецепты на лекарства, – едва не плакала девчонка за стойкой, – у нас нет информации о болезнях. Заполните бланки, мы отправим их в страховые агентства, дальнейшие инструкции вы получите там. Отойдите от стойки.

Уэйд протолкался к двери, оказавшейся закрытой, снова вернулся к стойке регистрации, приподнялся на цыпочках, заглядывая за нее.

В этот момент тяжелая дверь слева распахнулась.

– …дцать лет потратил и вот она – благодарность! – проорал кому-то невидимому очередной бедняга, шагнувший в переполненный холл. Точнее, попытавшийся шагнуть, потому что толпа, завидев в двери новую открывшуюся возможность, рванула вперед с неудержимостью стихии. Мужика снесло. Он неловко взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, выронил коробку. Блокноты и листки с липким краем рассыпались веселым бумажным дождем.

Возмущенные захватывали офисное здание Алкали, как войско – сдающийся город, уровень за уровнем, этаж за этажом. На улице звенели сирены скорой помощи и полиции. Невнятно гавкали громкоговорители.

Офисные сотрудники и не думали сопротивляться или спорить с нашествием. Большая часть уже потеряла работу, остальные готовились вот-вот оказаться на улице. И только единицы пытались хоть как-то разгрести дела.

– Эти документы на подписи, потом – в архив, – протараторила девица, пихая Уэйду в руки планшет, не поднимая глаз. – И мне нужны отчеты на период с марта по май этого года по Небраске. Ой.

Она осознала, наконец, что перед ней кто-то не тот, и попыталась забрать планшет обратно.

– А что содержится в отчетах по Небраске? – полюбопытствовал Уэйд.

– Вы кто?

– Почему именно по май? Это связано с событиями в Мексике?

– Я не понимаю, о чем вы. Какая Мексика? Кто вас пустил сюда?

– Ну, хорошо, последний вопрос и лучше бы тебе на него ответить, куколка, – Уэйд схватил девицу за руку. Та уставилась на покрытую свежими язвами кисть с таким лицом, будто надумала упасть в обморок. – Где мне найти старшего?

– Я н-не, – пролепетала она, но Уэйд покачал головой:

– Нет-нет-нет, не паникуй и не зови охрану, я только что спиздил пушку у того, который на входе, а сегодня больше никто не вышел на смену. Парень один старается и как-то неблагодарно будет его пристрелить вместе с тобой. Так что будь лапкой, шепни где ваш Биг Босс или как вы там его называете.

– Д-д-девятнадцатый этаж, – проговорила девица, – и сразу на-а п-право.

– Чудно, – подмигнул Уилсон, перехватил руку девчонки и поцеловал тыльную сторону. – Когда увольняешься?

Глаза у девицы расширились:

– Н-н-не…

– Мой совет: вали раньше, чем тебя вышвырнут! Подходит не ко всему, но тут точно к месту. Адьос, дорогуша!

Уэйд помахал ей планшетом и бодро направился к лифту. Тот звякнул и наружу шагнул тип, на роже которого вот прямо читалось, его увольнять не собираются. Он сощурился, цепко проводив Уэйда взглядом, но Уилсон уже успел шагнуть внутрь и шлепнуть по сенсорной кнопке.

– Какой смурной дядька, – заметил Белый. – Хотя, конечно, мало кого твоя рожа способна порадовать в тяжелый день.

– Зато, в качестве психологического оружия, работает неплохо, – подхватил Желтый. – Как думаешь, она уже сунула поцелованную руку в чан с кислотой?

– Где ж она в офисе кислоту возьмет, дебил? – улыбнулся Белый. – Разве что, на корпоративной кухоньке сунет руку в измельчитель.

– Или сотрет кожу ластиком.

– Может, просто обожжет кипятком?

На шестом в лифт зашли несколько работников, на девятом – еще трое, и двое из них держали в руках увесистые коробки. Уэйду пришлось сдвинуться в самый угол.

– Что это у тебя тут, Стэн?