Текст книги "Inside of me (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Семь лет уже прошло. Хватит, Канда. Вы были детьми.

Канда сделал глоток – без сахара, надо же, Мари не забыл.

– Почему бы тебе не навестить его?

– Он всё равно меня не узнает. Какой смысл?

– Станет легче.

– Мне бы стало легче, если бы… – он запнулся, решая, нужно ли рассказывать всё полностью. – Недавно мне подкинули мальца. Все считают его сумасшедшим, но…

– Из-за него ты ушёл с работы?

– Я этого не говорил, – огрызнулся Канда, чем вызвал улыбку на лице Мари.

– Ты бы не стал упоминать о нём просто так.

– Из-за него я вспоминаю Алму. Но я пришёл по другому поводу.

– Я слушаю.

– У тебя есть телефон Дэйси?

Мари нахмурился, тяжело вздохнув.

– Мы не общались уже очень давно. Последнее, что я о нём слышал – Дэйся угодил за решётку на несколько недель при попытке взломать систему безопасности местной сети ювелирных магазинов. Вроде бы прокололся на какой-то мелочи, но подробностей я не знаю.

– Чтобы он – и прокололся?

– Сомнительно, да.

– В любом случае меня это не особо волнует. Мне просто нужен его телефон.

– Канда…

– Я знаю, что делаю, Мари. И дай мне пистолет. Давно я не стрелял по мишени.

***

Здание цирка после постройки стало пусть и не самым большим, но точно самым ярким местом в городе, хоть и располагалось ближе к окраине, там, где протекала река. Огромный каменный двухэтажный шатёр был раскрашен в жёлтые, красные и синие оттенки, выделявшиеся на фоне всего остального яркими пятнами. За лужайками летом тщательно ухаживали, периодически подстригали траву и создавали из живых цветов красивые узоры в клумбах.

Когда Аллен впервые оказался рядом, то решил, что за красивой мишурой нет ничего стоящего. В конце концов, разве этому городу был необходим цирк? Людям хватало уличных представлений, которые устраивали бродячие артисты вечерами в центре города. Точно так же, как делал и Мана.

Однако первое впечатление оказалось обманчивым. В нерабочее время внутри цирка было пугающе тихо. Из-за простиравшихся от потолка до пола окон светлый вестибюль напоминал застывший во времени аэропорт. Однако, когда приходило время представления, помещение наполнялось стендами с сувенирами, гуляющими туда-сюда людьми и артистами-продавцами, выделявшимися среди всех остальных яркими костюмами и гримом.

Сейчас Аллен шёл по вестибюлю следом за Тики, слушая гулкие отзвуки их шагов. Теория о том, что Мариан Кросс мог оставить что-то на месте своего появления, не оставляла его в покое, поэтому Аллен рискнул вернуться туда, где последние годы появлялся слишком часто. Впрочем, стоило сказать Тики спасибо. Ему и его цирку. Возможно, только из-за этого Аллен хоть иногда продолжал чувствовать себя живым.

– Роад часто про тебя спрашивала, – сказал Тики, когда они переступили порог двери с табличкой «Только для персонала».

За дверью пряталась тяжёлая бархатная ширма тёмно-фиолетового цвета, а за ней царил полутёмный коридор с такими же тёмными стенами, на которых располагались светильники в виде свечей. Всё это создавало впечатление, словно оказался в средневековом отреставрированном замке, однако столь резкая смена интерьера до сих пор вводила Аллена в сильный диссонанс. Как только он оказывался по ту сторону цирка, его невольно охватывала паника.

– Да неужели? – без вопросительной интонации ответил Аллен.

– И не пытайся делать вид, что удивлён. Она в тебе души не чаяла с самого начала.

– С самого начала, когда я был овощем? Забавно.

Тики оставил без внимания последнее замечание, проведя Аллена за собой через весь коридор в малый зал. Традиционное для цирка просторное круглое помещение сейчас пустовало. Щёлкнули выключатели, и под высоким конусообразным потолком зажглись прожекторы. Около десятка зрительских рядов приветствовали вошедших аплодисментами фантомов, оставшихся в воспоминаниях Аллена.

Невольно вздрогнув, он подошёл к манежу и провёл рукой по алой ткани спинки сидения в первом ряду.

– Лови, малыш! – крикнул Тики, и Аллен еле успел опомниться, на автомате поймав брошенные ему разноцветные кегли.

– Я не за этим сюда пришёл, – нахмурился он.

– Я подумал, тебе будет приятно вспомнить.

Аллен вздохнул, прижимая к себе цирковой реквизит. Да, когда-то он устраивал представления по жонглированию – это был один из первых номеров, которому его научил Мана. Подбрасывать кегли в воздух и ловить их в определённом порядке было трудно лишь поначалу. Однако стоило рукам привыкнуть к нужным движениям, как Аллен начал усложнять трюк, то беря больше кегль, то выделывая невероятные фигуры в воздухе с помощью них.

– Почему ты решил выйти на улицу? Твои умения достойны настоящего зрительского зала, а не холодного асфальта где-то на улице.

Аллен подбросил в воздух одну кеглю и через несколько секунд поймал её, удерживая остальные другой рукой.

– Я вышел не ради того, чтобы получить аплодисменты, – возразил он. – Я вышел ради Маны.

– Мана, Мана, – едва ли не с насмешкой произнёс Тики. – Он оставил тебе лишь боль и плохие воспоминания, а ты продолжаешь боготворить его.

– Он спас меня, – в очередной раз запротестовал Аллен.

– Стоило ли такое спасение того, что ты до сих пор мучаешься? Смерть Неа не привела ни к чему хорошему.

– А если бы Неа остался жив, что хорошего случилось бы тогда?

– Считаешь, что должен мучиться с ним в одиночку, хотя Мана даже не был тебе родственником? – вздёрнул бровь Тики. – Очень самоотверженно, малыш. И глупо.

– Думай как хочешь. Если цена того, что больше Неа никого не тронет – моя жизнь, – то пусть так и будет.

– Но ты не справился с тем, чтобы запереть себя в четырёх стенах в той маленькой квартирке, в которой я спрятал тебя от Адама и всех остальных. Как там зовут твою новоявленную проблему?

– Канда.

– Значит, Канда. Хорошо, – кивнул Тики. – Он всего лишь исполняющая приказы шавка. Меня больше беспокоит то, каким образом эти поганые социальные службы добрались до тебя.

– Ты ведь знаешь, что в первые месяцы мне было очень сложно себя контролировать. Неа не остановят стены – они для него теперь не существуют. На меня жаловались соседи – так сказал Канда.

– То есть Неа всё-таки удавалось подчинить твои способности себе?

– Если и удавалось, то только вначале, в моменты, пока я спал.

Аллен видел, что Тики был недоволен сокрытием такой важной информации. Но Аллен ничего не мог с собой поделать. Ему совершенно не хотелось принудительно возвращаться в Ковчег – он верил, что сможет справиться самостоятельно. В конце концов, идея исчезнуть навсегда не казалась такой уж плохой. Однако для её исполнения нужно было предварительно окрепнуть и встать на ноги.

По крайней мере, так думал Аллен.

Но план начал срываться уже в первый месяц, как он вышел на свободу и поселился в той квартирке. Одна добрая соседка помогала ему, периодически принося ту или иную еду. Приходилось изображать сумасшедшего, чтобы хоть как-то оправдать своё категорическое нежелание даже высунуть носа наружу. Впрочем, как раз тогда это и было правдой. Аллен постоянно чувствовал слабость и недомогание, мыслить трезво было сложно. Он много спал и мало двигался, а редкие приёмы пищи только усугубляли состояние.

За несколько лет нахождения в Ковчеге он привык к действию сыворотки, поэтому с трудом возвращался к полноценному контролю над собой. Дошло даже до того, что мусор, скопившийся в квартире в пакетах, Аллен однажды попросту выставил на лестничную площадку, не позаботившись о соседях.

Он чувствовал, что из-за его слабости Неа, наоборот, набирался сил. Он чувствовал, как внутри растёт чёрная дыра, пожирающая его сознание с каждым днём. Аллен боролся как мог, но говорить Тики о том, что проигрывает, не хотел.

Пришлось вспомнить, что боль отрезвляет. Когда-то давно Аллен уже боролся с собственной слабостью таким изощрённым способом, но теперь кровь и порезы на теле стали для него постоянными спутниками. Когда он чувствовал боль, он не думал о Неа, а значит, у Неа не было ни малейшей лазейки. Эта боль была такой, какой нужно, чтобы не терять сознание. Она отрезвляла, позволяла мыслить предельно чисто и ясно.

А потом, когда Аллен с трудом начал учиться держать Неа под контролем, появился Канда. Возник из ниоткуда, постучав в дверь, которую Аллен всё так же категорически отказывался открывать. И Аллен совершенно не был готов к тому, что он попросту выбьет эту дверь, не оставив ему и шанса на спасение.

План провалился с треском.

Канда не выглядел тем человеком, которые обычно стремятся помогать людям. Это Аллен заметил по первому взгляду. В глазах Канды кипела ненависть к совершенно незнакомому человеку, а с его работой это совершенно не совмещалось.

В тот момент Аллен испытал уже забытое ощущение: слабость во всём теле, словно из него только что вынули душу. Такое происходило, лишь когда он был либо растерянным, либо уставшим, однако всё равно находился в сознании. Неа использовал эти моменты в свою пользу.

Потому что Комуи… Комуи?

Аллен выронил кеглю и бессильно присел на корточки, подняв на Тики озадаченный взгляд.

– Мне звонил один человек. Представился начальником той социальной службы… Комуи. Комуи Ли.

Его испуг на мгновение передался и Тики, однако тот быстро смог взять себя в руки.

– Уверен?

Аллен кивнул.

– Сукин сын, – выругался Тики. – Весьма подло со стороны Адама распускать свои сети куда-то помимо Ковчега.

– Но ему ведь тоже нужно искать себе подопытных зверьков.

– Защищаешь его?

– Ни в коем случае. Но я не придал никакого значения тому звонку… и его имени.

– Выходит, твоя новоявленная проблема работает на того, кто работает на Адама. Боюсь, твоё местонахождение больше не является тайной, малыш.

– И уже давно, – помрачнел Аллен. – Так что там с Кроссом?

Тики кивнул в нужном направлении.

– Восьмой ряд, двенадцатое место. Повезёт, если ты найдёшь хоть какую-то зацепку. И… сразу после этого уходи, малыш. Прячься.

***

Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Лави обычно спал без задних ног, а вот Канда уже которую ночь вскакивал под утро, мучаясь от прочно засевшего внутри ожидания снова услышать тот голос наяву. Канда ничего не говорил Лави про то, что стало происходить с ним после той встречи с Уолкером, а сам Лави упорно продолжал делать вид, что они просто добродушные сожители, и не вспоминал больше о том дне.

Канда не любил извиняться даже в том случае, если понимал, что был в чём-то неправ. Понимал это и Лави, который именно поэтому до сих пор продолжать улыбаться ему каждое утро.

На тумбочке протяжно завибрировал телефон. Канда слез с подоконника, лениво нажимая на зелёную кнопку принятия вызова.

– Если учесть факт времени и то, что ты первым делом не послал меня на хер, могу предположить, что ты не спишь, – излишне жизнерадостно поведал Дэйся.

– Ты в психологи подался? – ощетинился Канда сразу.

– Нет, компьютеры мне милее людей, – рассмеялся тот. – Мне сразу перейти к делу?

– Валяй.

– Насчёт того пацана, о котором ты рассказывал.

Насторожившись, Канда бросил взгляд на дверь. Послышались шаги в зале и загорелся свет, пробивавшийся через щель под дверью, а потом – громкое ругательство. Кажется, Лави решил дойти до туалета, но с закрытыми глазами.

– Эй, ты слушаешь?

– Слушаю, – уже тише ответил Канда, не желая, чтобы ему в очередной раз прочитали лекцию о пользе сна.

– Так вот, – Дэйся прокашлялся, – очень интересный пацан. Очень. Правда, о нём мало что удалось найти – полагаю, большинство информации и вовсе нет в электронном виде. Поэтому пришлось хорошенько покопаться, чтобы соединить некоторые детали. Ты говорил, что у него был приёмный отец? Мана Уолкер?

– Это важно?

– Весьма. В тех документах, что тебе дали почитать на досуге, говорилось, что Мана Уолкер покончил с собой, из-за чего у пацана снесло крышу, так?

– Так, – раздражённо поддакнул Канда, ожидая, когда уже Дэйся перейдёт к сути дела.

– Мана Уолкер не просто покончил с собой, – Дэйся говорил с возбуждением, что означало его заинтересованность в собранной информации. – Сначала он застрелил родного брата, а потом пустил и себе пулю в череп. Ба-бах!

Канда нахмурился, вспоминая, было ли в досье хоть что-то упомянуто о брате приёмного отца Уолкера.

– У Маны был брат. Его звали Неа. Полицейские архивы хорошо охраняются, лезть в дебри опасно, но я постарался, чтобы меня не заметили. И знаешь, что я там нашёл? На этом Мане висит несколько обвинений в убийствах. По подсчётам полицейских шавок, аж целых тринадцать человек! Представляешь?

– Тринадцать? – переспросил Канда, словно не был уверен в услышанной цифре.

– Да. Неа стал четырнадцатым. Родной брат!..

Дальше Канда уже ничего не слышал.

========== Глава 11. Побег ==========

Когда Аллен добрался до дома, на небе уже светила полная луна. Людей на улицах практически не было, и это не могло не радовать. Он брёл по тихим мрачным улочкам, с наслаждением вдыхая холодный ночной воздух. В его ситуации нужно было бы поторопиться, однако Аллен не мог объяснить охватившее его чувство спокойствия. Что-то подсказывало, что возвращаться в квартиру за вещами будет безопасно. Если бы Адам хотел силой вернуть его в Ковчег, он сделал бы это давным-давно, ещё когда Комуи только-только получил весточку о ценном пропавшем экземпляре от жителей одного неприметного старого многоквартирного дома.

Пришло время прощаться. Он задержался здесь на целых полгода, выйдя из Ковчега на свободу, но снова добровольно заперев себя в каменных стенах. Если бы Аллен мог, он бы непременно извинился перед каждым жителем дома за то, что им пришлось пережить неудобства из-за него.

Но Аллен не мог.

Аллен мысленно извинился перед всеми, с тяжёлым сердцем переступая порог подъезда в последний раз. Он вернулся лишь затем, чтобы собрать сумку с вещами. И если Тики прав, то рано или поздно Адам вполне способен отправить за ним в погоню кого-либо. Впрочем, Аллен не был уверен в том, что проведённые в первом Ковчеге шесть лет были настолько результативными. Всё, к чему стремился сам Аллен – это подавление Четырнадцатого. Пусть он не был готов к такой ноше, но пришлось привыкать.

Теперь он предоставлен сам себе.

В подъезде снова было темно. Держась за перила, Аллен медленно поднимался выше и выше, пока не достиг своего этажа и остановился как вкопанный.

На верхних ступеньках кто-то сидел.

Человек уронил голову в скрещенные на расставленных коленях руки и, похоже, спал. Аллен насторожился: неужели он попался в ловушку? Нет, слишком уж удачное время – такое не угадаешь, а Тики не сдал бы его Адаму после того, как помог сам.

Аллен решил, что если этот парень действительно спит, то у него получится проскользнуть около стены, не потревожив его. В конце концов, он мог быть обычным бродяжкой, напившимся до невменяемого состояния и просто укрывшимся здесь от холодной ночи.

Преодолев ещё несколько ступенек, Аллен уже лучше рассмотрел человека, оказавшегося теперь на расстоянии вытянутой руки. Что-то в нём было болезненно знакомым. Чёрное пальто, телосложение, руки, волосы…

Волосы?

Конечно!..

Аллен вдруг понял, что от волнения у него перехватило дыхание. Он всё-таки пришёл за ним!

Быстро проскользнув мимо, Аллен дрожащими руками достал ключ и открыл дверь, оставив её распахнутой. Дорожная сумка была припрятана в шкафу. Пришлось в скором темпе бросать в неё первые попавшиеся вещи. Несколько футболок и пара джинсов, нижнее бельё, зубная щётка, печенье на завтрак, давно разрядившийся плеер, коробочка с принадлежностями для грима…

Остановившись, Аллен с досадой посмотрел на клоунский костюм Маны, оставшийся в шкафу. Костюм был объёмным, это совсем не то, что нужно брать с собой в экстренной ситуации.

Но ведь Мана…

Нельзя оставить столь важную часть Маны здесь!

– Что ты делаешь? – раздалось сзади.

Вздрогнув, Аллен похолодел. Растрёпанный Канда стоял около входа в комнату и придерживался рукой за дверной косяк. Вид у него был не самый лучший: слегка спутанные на концах волосы, бледное лицо, синяки под глазами. Бессонница?

– Ты, – Аллен указал на него пальцем, – работаешь на Комуи Ли. Что тебе от меня нужно? Проваливай.

Однако в тот момент Аллен не был уверен, что Канда пришёл сюда именно за ним. Последний разговор с Тики безоговорочно очернил Канду, заочно сделав его союзником Адама. И сейчас Аллена беспокоила лишь одна мысль: как отсюда сбежать, если единственный выход только что перекрыли?

– Что мне от тебя нужно? Тебе за эту неделю мозги промыли, что ли? – голос Канды звенел от напряжения.

– Не подходи ко мне! – резко выкрикнул Аллен. – Я просто хочу уйти. Отпусти меня, скажи им, что меня здесь уже не было!

– Хватит нести хрень…

Канда оттеснял Аллен до тех пор, пока тот не упёрся спиной в стену. Вытянувшись по струнке, он не смог пошевелить и пальцем, когда Канда положил руку на стену в опасной близости от его лица и угрожающе нагнулся. Теперь Аллен со всей ясностью рассмотрел тёмные круги, залёгшие под глазами, белки которых немного покраснели от лопнувших капилляров.

– Канда, пожалуйста, – едва ли не взмолился Аллен. – Я не хочу делать тебе больно.

– Ты уже сделал, твою мать! – крикнул он ему в лицо, из-за чего Аллену пришлось зажмуриться.

Нервы окончательно сдали. Обычно этот процесс не напрягал Аллена. Воображение делало всё за него, тем более если вещи были неживыми. Когда он поднимал правую руку, в ней ничего не было, а когда она достигла вершины, то к горлу Канды прижалось острое лезвие ножа. Тот замер, явно не понимая, когда Аллен успел прихватить с собой нож.

По телу сразу прошлась волна дрожи и усталости – Аллен не использовал свои способности слишком давно, чтобы не позволить им развиваться дальше. Колени предательски задрожали – тело сразу отреагировало на столь мощный выброс энергии. Удержать на месте руку тоже оказалось сложно. Канда почувствовал, что лезвие около его горла дрожит, и с сомнением взглянул в глаза Аллена.

– Ты меня вынудил, – почти извиняясь, сказал он.

– Что с твоими глазами?

– Они золотые, да? – догадался Аллен, хотя совершенно забыл об этой особенности. – Это Четырнадцатый… он всегда напоминает о себе, когда использую этот дурацкий дар.

Аллен закрыл глаза, простояв так несколько секунд, сделал глубокий вдох и снова открыл их. Выражение лица Канды сразу смягчилось, и Аллен понял, что золотой блеск пропал, вернув его радужкам привычную серость. Тело охватила слабость настолько внезапно, что Аллену только и хватило сил, чтобы отбросить нож в сторону. Спустя мгновение он сполз по стене на пол, придерживая кружащуюся голову рукой.

Как ни странно, Канда опустился следом за ним. Его обеспокоенный вид слегка смутил Аллена – раньше он лучше контролировал себя, да и до подобных предобморочных состояний почти никогда не доходило.

– Что ты здесь делаешь? – пробормотал Аллен, совершенно запутавшись. – Если тебя послал Комуи, то…

– Да что ты заладил со своим Комуи? – раздражённо откликнулся Канда. – Я ушёл с работы.

– Тогда почему?..

Ответ нашёлся сам собой. Оценив внешнее состояние Канды, Аллен медленно вернулся к первоначальному восприятию событий.

– Давно ты нормально спал?

Отвечать Канда не спешил.

– Полноценные восемь часов – около недели назад.

Именно тогда они виделись в последний раз. Вернее, виделись во сне.

– Тебе нужно нормально поспать. Твой недосып пойдёт на пользу лишь Четырнадцатому, – Аллен на коленях подполз к собранной на скорую руку сумке, застегнул её и взвалил на плечо. – Только не здесь. Нужно сначала уйти.

***

Голова трещала по швам. Первые дни Канде удавалось держать себя в руках, однако теперь непонятный шёпот периодически смешивался со звоном в ушах, из-за чего страшно кружилась голова и напрочь отключалось мышление. Канде хотелось только одного: чтобы его оставили в покое. Ощущение постоянного присутствия кого-то рядом попросту сводило с ума.

Как ему далось решение вновь приехать к Аллену, он помнил смутно. Информация о приёмном отце Уолкера настолько сильно засела в голове, что постоянно крутилась в мыслях. После очередного резкого пробуждения Канда обнаружил, что ему удалось задремать всего на десять минут, но его будто бы выбросило из сна какой-то неведанной силой.

После стука в дверь ему никто не открыл. Канда не придумал ничего лучшего, как остаться здесь на ступеньках и дождаться внезапно исчезнувшего жителя квартирки.

И Аллен появился. Скользнул мимо него почти бесшумно, однако всё равно разбудил, когда начал копаться с ключами. Он выглядел напряжённым, словно боялся и куда-то торопился. А теперь, после небольшой стычки Канда добровольно пошёл за ним следом. В какой-то момент промелькнула мысль, что во всём виновата вынужденная бессонница. Канда затолкал Аллена в свою машину и увёз, следуя коротким указаниям. Спустя минут двадцать они приехали в ещё более запущенное место, чем до этого. Небольшое трёхэтажное здание в лучшем случае полувекового возраста располагалось где-то на окраине города. Старая деревянная вывеска гласила: «Отель». Припарковав автомобиль в обозначенном месте, Канда молча взглянул на тусклый фонарь около входа.

– Пойдём, – Аллен потянул его за руку.

В тот момент у Канды даже не возникло мысли сопротивляться. В конце концов, ему действительно нужно было поспать, вот только как это сделать, чтобы не пробуждаться в холодном поту каждые десять минут? Если кто и был в курсе, что с ним происходит, то это Уолкер.

В холле их встретил мужчина средних лет в форменном костюме, приятно улыбнувшийся им.

– Я бронировал номер вчера по телефону, – сказал Аллен, поудобнее перехватив сумку. – На имя Тики Микка.

Мужчина опустил глаза в журнал в чёрной обложке. Надо же, это место действительно весьма старое – здесь даже не было электронной системы регистрации.

– Да, всё верно, – он на мгновение замолчал и осторожно переспросил: – Одноместный номер?

– Да.

Удивлённый взгляд метнулся к Канде.

– Всё в порядке, нам только на одну ночь, – заверил его Аллен, хотя это мало утешило мужчину.

– Распишитесь здесь, – кашлянул он, положив на стойку журнал и ручку. – Анонимность гарантирована.

Канда вздёрнул бровь – здесь явно бывали случаи и поинтереснее. Помимо не самого лучшего состояния он успел удивиться, что Уолкер весьма спокойно разговаривал с работником отеля, хоть и не смотрел ему в глаза, из-за чего порой создавалось впечатление, что он слеп. Однако стоило ему забрать ключ, как Аллен с волнением взглянул Канде в глаза и быстро утянул за собой на второй этаж.

Чувствовать, что его руку крепко сжимает другая рука, было странно. Канда уже давно не держал никого за руку. В последний раз такое было с Алмой. Ладонь у Аллена – прохладная и слегка вспотевшая, он явно переживал. Однако это прикосновение успокаивало. И Канда полностью отдался ему, не думая ни о чём до тех пор, пока за спиной мягко не закрылась дверь, а в комнате не загорелся яркий свет.

Комнатка была маленькой и простой, но чистой. Одноместная кровать занимала основную часть пространства. В углу притаился столик с бутылкой воды и стаканом, а также вазочкой с конфетами.

Аллен бросил сумку прямо на пол, устало проводя руками по лицу.

– Что? – спросил он, заметив на себе пристальный взгляд.

– Твой паразит-Четырнадцатый… – Канда выглядел напряжённым. – Ты знаешь, кто он?

***

Временами, когда Аллену приходилось оставаться в пустой квартире одному, он начинал бояться сам себя. После того, как Мана столь неоднозначно отреагировал на трюк с голубем, они будто бы отдалились друг от друга. Мана стал казаться совершенно другим: чаще задерживался где-то, а когда возвращался, уже не так тепло общался с Алленом.

Аллен чувствовал себя одиноким и брошенным.

Поворот ключа всегда поднимал настроение. Он сразу кидался к двери и радостно приветствовал Ману, даже несмотря на его внезапную холодность к себе.

Но в тот день Мана не пришёл.

Вместо поворота ключа Аллен услышал звонок и, посмотрев в глазок, на миг обознался, приняв стоявшего за порогом человека за Ману. Однако стоило ему распахнуть дверь, как он понял, что совершил ошибку. Они были похожи телосложением, цветом волос, стрижкой. Вот только у того, кого увидел Аллен, волосы были короткими, а Мана предпочитал связывать вьющиеся локоны в низкий хвост. Вместо привычной добродушной улыбки Аллен наткнулся на ледяную усмешку, а в следующее мгновение оказался пойманным горящими от возбуждения золотистыми глазами.

– Так это ты – Аллен? – почти шёпотом произнёс тот.

Мальчик невольно попятился, тем самым впуская гостя.

– Где Мана? – дрожащим голосом спросил Аллен.

– Мана занят. Сегодня с тобой поиграю я, – он мягко закрыл дверь практически без единого щелчка. – Ты ведь любишь играть, Аллен? Любишь показывать фокусы? А я люблю их смотреть. Покажешь мне, что ты умеешь, Аллен?

========== Глава 12. Первый Ковчег ==========

Аллен сразу заметил перемену настроя. Раньше, когда он говорил Канде о Четырнадцатом, тот едва ли не пальцем у виска крутил – и Аллен прекрасно его понимал. Впрочем, именно на это всё и было рассчитано. Чтобы его считали сумасшедшим. Полностью свихнувшимся. И не лезли слишком близко.

Но Канда полез – раз.

Канда попал в сон Аллена – два.

Канда вернулся – три.

И сейчас, когда он сам спросил о Четырнадцатом, Аллен понял, что его больше не считают сумасшедшим. В Канде что-то… переменилось.

Переломилось.

– Почему мне кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь? – Аллен задёрнул плотные шторы и жестом указал на кровать. – Тебе нужно отдохнуть. Не беспокойся, он до тебя не доберётся.

Но Канда не шелохнулся.

– Я спать не буду – так я смогу контролировать его. У меня сейчас прекрасное самочувствие, поэтому я могу позволить себе бодрствовать, – терпеливо объяснил Аллен, но, заметив, что Канде явно мало такой вежливости, резко бросил: – Давай ты уже просто ляжешь, а? Вопросы могут подождать несколько часов.

Резкость подействовала лучше, чем вежливость, от которой Аллена уже порой тошнило.

По отдалённым подсчётам Аллена, Канда проспал около десяти часов подряд, практически не двигаясь, лёжа на кровати в одном положении. Он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он совершенно не знал Канду. Сначала тот был просто случайным человеком, которому не посчастливилось оказаться рядом. Потом он в одно мгновение превратился в угрозу, и уже в следующее Аллен сам вёл его за собой и теперь сидел рядом на жёстком деревянном стуле, забравшись на него с ногами – пол был холодным.

Сдерживать Четырнадцатого сейчас было легко и просто. Стоило Аллену только посмотреть на умиротворённое лицо Канды, как внутри что-то теплело и заставляло крепче обхватить колени.

Канда был первым человеком за последние почти семь лет, кто пришёл со стороны. Если не считать людей из Второго Ковчега, Аллен практически ни с кем не общался в те моменты, когда находился в сознании. Однако основную часть времени занимал побочный эффект сыворотки, подавляющей Четырнадцатого. Аллен вечно находился где-то на грани между сном и явью, плохо связывал события, порой даже не понимал, что ему говорили. Он был живым овощем.

А сейчас…

Сейчас ему было жаль Канду, однако в какой-то степени его переполняла радость. Канда оказался рядом вынужденно, но именно этому Аллен был благодарен. Когда-то он решил, что будет бороться с Четырнадцатым сам, без помощи Адама или кого-то ещё. И теперь Канда был подобен брошенному вызову, который Аллен с благоговением принял.

На улице снова начинало темнеть – только тогда Канда шевельнулся, просыпаясь. Аллен слез с насиженного места, на цыпочках подходя ближе и усаживаясь на край кровати. Умиротворённое до этого лицо прорезала морщинка на лбу – Канда хмурился. Аллен не сдержал смешка, слишком поздно прикрыв рот ладонью.

Он уже успел позабыть, каково это – находиться около другого человека. Было страшно, но Аллен не мог, да и не хотел противостоять внутренним желаниям. Годы, проведённые в месте, подобному тюрьме, породили в нём жажду по общению.

Односпальная кровать не предполагала, чтобы на ней уместились двое. Однако Канда лежал на боку, и Аллен позволил себе дерзость лечь рядом, так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

Он красивый.

Осознание такой простой вещи вовсе не испугало Аллена, а подтолкнуло вытянуть руку и осторожно коснуться его щеки. Дыхание Канды защекотало запястье, и Аллен рефлекторно вздрогнул. Внизу живота неожиданно потянуло, когда Аллен наткнулся на изучающий его взгляд Канды.

– Как спалось? – бездумно брякнул он первое, что пришло в голову, чувствуя, как горят щёки.

Канда что-то пробормотал недовольным тоном, почти не раскрывая рта, и перевернулся на спину.

– Я тебя разбудил? – Аллен приподнялся на локтях, продолжая заглядывать ему в лицо, хотя Канда старательно отворачивался.

– Да. Ты пялился на меня.

– Всего-то.

– А ещё решил полапать.

На это заявление Аллен не нашёл что ответить, поэтому смущённо промолчал, переплетя пальцы рук между собой. Какое-то время они ничего не говорили, но Канда решил первым нарушить тишину:

– Как рука? – спросил он, искоса глядя на Аллена.

– Рука?

– Твои порезы.

– А… Они быстро заживают, – кивнул Аллен, добавив: – Никто раньше не спрашивал о них.

– А я вот спрашиваю, – странно хмыкнул Канда, садясь на кровати. – Как ты это делаешь? Контролируешь своего… паразита.

Аллен не был готов к подобной откровенности – он никогда ни перед кем не отчитывался о своих успехах. Даже Тики последние полгода оставался в неведении о том, что с ним происходило.

– Это сложно объяснить.

– Так объясни просто, – Канда пожал плечами и выжидающе посмотрел на него.

– Ну… Я для Четырнадцатого – носитель. Он живёт за счёт меня. Точнее, во мне – как паразит. Когда я бодрствую, он беспомощен, но когда я засыпаю, сны становятся его личной реальностью.

Закончив, Аллен тоже сел и взглянул на Канду, с волнением прикусив губу. Он не услышал и не увидел даже удивления – казалось, Канда за прошедшие дни свыкся с мыслью, что Четырнадцатый не просто плод больного воображения бывшего пациента психбольницы.

– Так было всегда?

– Нет, – возразил Аллен, – после его смерти. Я ведь уже говорил, что он – реальный человек.

– Говорил, – теперь спокойно согласился Канда и повторил свой недавний вопрос: – Ты хоть знаешь, кто он?

Аллен прищурился.

– Ты не договариваешь. Копал информацию? Я думал, социальным работникам должны давать общие сведения о… подопечных.

– Половина той информации – бред, я полагаю. Там ничего не сказано о твоей особенности.

Аллен подавил желание расхохотаться.

– Четырнадцатый – не моя особенность.

– Но ведь он был братом твоего приёмного отца, значит, связан и с тобой.

– Чувство такта у тебя отсутствует, – окончательно убедился Аллен.

Встав с кровати, он застегнул сумку, из которой недавно доставал зубную щётку и пасту, закинул её на плечо и двинулся к небольшому коврику около двери, на котором стояла обувь.