Текст книги "Inside of me (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– В магазине ты хуже девки, – бросил невзначай Канда, откручивая надоедливую крышку у бутылки с минеральной водой.

– Не нужно было соглашаться. Или ты опять избегаешь Линали?

– Просто ищу повод поменьше общаться. В последнее время с ней стало тяжело.

– Мечтаешь снова жить в одиночестве?

– Мечтаю, – не стал кривить душой Канда. – Мне иногда кажется, что это я живу у неё, а не она у меня.

– Девушки, – принялся рассуждать Лави, – такие создания, которые рано или поздно начинают любить контролировать мужчин. Дом – их территория.

– Но это моя квартира, – возразил Канда. – И это Линали там гость.

– А ты ей об этом говорил?

– Говорил. Много раз.

– Сожрёт тебя семейка Ли, – покачал головой Лави, устраивая купленные вещи на заднее сидение. – Ты возишь с собой личные дела?

Канда увидел, как Лави достал оставленную со вчерашнего дня папку. Чёрт, нужно было заехать вечером и отдать Комуи, всё равно он уже узнал о том ненормальном всё, что нужно.

– Это новое.

– А-а, коллекционер мусора, – он достал папку и сразу же сунул любопытный нос внутрь.

– Эй, вообще-то тебе нельзя…

– Уолкер? – перебил его Лави, выглядя крайне удивлённым. – Этот пацан – Аллен Уолкер!

– Знаешь его?

– Шутишь? Мы в одной школе учились, только он был на четыре года младше. И выглядел как на фото. Помню, симпатичный был мальчишка, кожа светлая, личико смазливое, да ещё и волосы классного цвета. От девчонок отбоя не было, а он всегда такой вежливый с ними, аж до тошноты. Его тогда даже старшие недолюбливали, – ударился в воспоминания Лави, неотрывно глядя на фотографию.

– И что потом?

– Понятия не имею. Просто исчез однажды и всё. Поговаривали, что в другую школу перешёл. А что?

– Ну, если психиатрическую лечебницу можно назвать школой, то да, перешёл, – без доли юмора ответил Канда.

Лави присвистнул от удивления.

– И как он? Совсем крышу снесло бедняге? Из-за чего?

И Канде пришлось рассказать то, что ему рассказывал Комуи, добавив некоторые факты из прочитанного самостоятельно. Он красочно описал, в какой дыре теперь проживает Уолкер, не скупясь на тошнотворные описания, из-за которых Лави то и дело кривился.

– Жаль.

– Жаль?

– Ага. Говорю же, неплохой парнишка был, он мне даже нравился, хоть мы и общались всего пару раз, – Лави задумчиво поскрёб макушку. – А знаешь, что? Могу попробовать помочь. Не уверен, что смогу убедить его дверь открыть, но попытка не пытка.

Канда хотел было отсечь глупую идею, но передумал. Ему ведь совершенно не хотелось приезжать несколько раз в неделю в ту помойку и изображать добрячка, топчась на грязной лестничной площадке старого дома.

– Соглашайся, Юу. Ты помог мне – я помогу тебе. Идёт?

– Идёт, – спустя несколько секунд кивнул Канда.

========== Глава 3. Шрамы ==========

Следующий визит к Уолкеру был назначен Комуи через три дня. Он свято заверил, что с Алленом удалось связаться – как ни странно, в квартире был подключён телефон, на который, правда, ответили после десятой попытки дозвониться. Впрочем, ответ остался тот же: он не хотел впускать никого в свою квартиру по каким-то странным причинам.

– Может, он был не при параде? – предположил Лави и сразу же расхохотался, словно сказал что-то дико смешное. – Я бы тоже не стал принимать гостей в банном халате, тапочках с мордами кошечек и с каким-нибудь кремом на лице.

Канда упрямо молчал, полностью сосредоточившись на том, что предстояло во второй раз зайти в тот подъезд. Не то чтобы его что-то сильно испугало, но атмосфера действительно была гнетущая, и Канда даже не мог сказать, в чём причина. Оттуда просто хотелось поскорее выйти и забыть как страшный сон.

На этот раз они приехали в первой половине дня. Погода стояла тёплая, и во дворе играли дети. Теперь место не выглядело таким уж мрачным и заброшенным, но всё равно находиться здесь было неприятно.

– А мне здесь нравится, – сказал Лави, потянувшись, как только они притормозили.

– Вот и переезжай сюда, раз нравится.

– Не будь таким злым.

Канда не понимал, что заставляло его так нервничать, но ничего не мог с собой поделать.

– Ты шуток, что ли, не понимаешь? – Лави поравнялся с Кандой, как только они зашагали по дорожке по направлению к нужному дому. – Да кому захочется жить в такой дыре!

Канда вымученно кивнул, с трудом передвигая ноги, а потом и вовсе остановился, когда перед самым носом вдруг пролетела та самая бабочка, которую он уже видел. Чёрная красавица мелькнула точно на уровне глаз, и Канда даже услышал шорох.

– Ты видел? – он резко обернулся.

– Видел что? – не понял Лави.

– Бабочка.

Однако бабочки и след простыл.

– Да брось, Юу. Это, наверное, муха была. Большая муха.

Нахмурившись и напряжённо всматриваясь в окружающий пейзаж, Канда не двигался с места до тех пор, пока Лави не схватил его за локоть и не потащил за собой.

– Хватит ворон считать, время не резиновое!

Канда был настолько озадачен очередным то ли видением, то ли просто глюком, что пропустил мимо ушей замечание про ворон и поплёлся следом, теперь уже совершенно забыв о недавнем предчувствии.

Подъезд с прошлого раза, следует заметить, тоже изменился. Канда отметил, что здесь, видимо, наконец-то побывала уборщица. Стены уже не выглядели такими грязными – ему вообще показалось, что половина надписей куда-то попросту испарилась. Но если уборщица всё же приходила, то почему действовала так выборочно? Последней каплей для Канды стал потолок, на который он бросил взгляд чисто случайно. Ситуация напоминала ту же, что и со стенами: если в первый раз казалось, что с минуты на минуту с потолка посыплется штукатурка, то теперь такого ощущения не было. Потолок выглядел вполне приличным, если не считать нескольких трещин в разных местах.

Решив, что здесь было просто мало света, Канда уставился себе под ноги, зачем-то мысленно считая ступеньки. Лави подлетел к нужной квартире первым, потирая в предвкушении руки.

– Что-то ты слишком перевозбудился.

– Просто интересно узнать, что с ним стало.

– Я-то думал, тебе жаль пацана, а у тебя просто слишком длинный любопытный нос.

– Да ладно! – Лави развёл руки. – Может, я и правда подействую на него лучше, чем ты!

Канда недовольно фыркнул, скользнув взглядом по сломанному звонку и постучал в дверь. История снова повторилась. После торопливых шагов дверь открылась настолько, насколько позволяла цепочка, однако никакого вопроса не последовало. Лави вопросительно взглянул на Канду, но тот жестом приказал ему молчать.

– Канда? – вдруг донеслось из-за двери.

Удивившись, что Уолкер вообще запомнил, как его зовут, Канда ответил:

– Да.

– На этот раз вы не один.

– Вы правы. Я привёл знакомого вам человека.

В квартире замолчали, и Канда подал Лави знак, чтобы тот начал говорить.

– Привет, Аллен! Не знаю, помнишь ты меня или нет, но мы учились в одной школе. Я Лави, мы с тобой несколько раз болтали на улице, когда…

– Когда я попросил у тебя сигарету, а в итоге кашлял ещё два часа. Я помню, Лави, – голос стал более живым.

Кажется, Уолкер был рад услышать старого знакомого. Лави довольно заулыбался, указал на себя и поднял вверх большой палец, говоря, что всё идёт отлично.

– Не хочешь выйти и поздороваться? Мне тут таких страшных сказок про тебя нарассказывали!

Канда ткнул его в бок, красноречиво проводя ребром руки по шее.

– Боюсь, это не сказки, Лави, – грустно сказал Аллен. – Я не могу выйти. Я и так помню твоё лицо, поэтому он может…

– Он? – переспросил Лави.

– Четырнадцатый.

Улыбка мгновенно сползла с весёлого лица Лави, и он шагнул в сторону, словно убедившись в том, что у Уолкера действительно съехала крыша. Закатив глаза, Канда отодвинул его рукой (мол, не умеешь – не берись), подходя ближе к щели от приоткрытой двери.

– Я понимаю ваше беспокойство, но своими действиями вы только усугубляете ситуацию, – серьёзно объяснил Канда, обдумывая, стоит ли продолжать дальше. – Четырнадцатого не существует.

Господи, чем же занимались врачи в течение стольких лет, пока держали Уолкера на привязи?!

– Да, конечно, он плод моего воображения. Меня в этом убеждали целых шесть лет. И знаете, я им поверил. Правда поверил, но потом меня выпустили, и всё началось снова. Я просто не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал.

Канда внимательно слушал тихий голосок, пока Лави старательно крутил пальцем у виска.

– Похоже, вы прекрасно осознаёте, от чего вас пытались лечить.

– Я же не сумасшедший. Осознаю.

Канда оценил всю комичность последних фраз.

– Чьё-либо воображение не способно причинить реальным людям вред, – подвёл он итог.

– Кажется, вы не совсем меня поняли, – Уолкер за дверью завозился. – Четырнадцатый не плод моего воображения. Он такой же реальный человек, как и все остальные, поэтому может нанести вред.

***

Визит к Аллену Уолкеру снова закончился ничем. Провал. Полный, абсолютный провал. И Канде совершенно не нравилось, что этот провал так сильно отразился на его настроении. Оно упало к самому плинтусу, гаденько показывая язык и распластавшись на пузике.

Лави шёл впереди, закинув руки за голову, и непривычно держал язык за зубами. Кажется, он был расстроен и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Конечно, ведь от былого настроя раскрутить Уолкера на общение не осталось и следа. Погружённый в мысли, Канда даже забыл о том, что его смутил изменившийся вид подъезда. Какой, к чёрту, подъезд и бабочки, когда ему впервые попался такой сложный человек? Он абсолютно не представлял, что с ним делать. Можно было бы плюнуть на всё и официально изложить Комуи Ли в еженедельном отчёте, что Аллену Уолкеру нужна профессиональная помощь врачей, а не приезжающий несколько раз в неделю социальный работник с пакетом еды. Вот только дурацкое сомнение, неизвестно откуда взявшееся, скребло на душе чёрной кошкой, раздражая и одновременно не позволяя просто выкинуть его из головы.

Так они и дошли до машины – в тишине, с разницей друг от друга в целый шаг. Лави обернулся, только когда Канда открыл дверцу.

– Что думаешь?

– О чём?

– Об Аллене, конечно. Справишься?

Канда поражённо уставился на Лави – тот ободряюще улыбнулся, хоть и натянуто.

– Мне почему-то кажется, что ты не отступишь, Юу.

– Вряд ли у меня есть хоть один шанс, что он откроет дверь добровольно.

– Это твоя работа, – Лави пожал плечами. – Сложности есть везде, только не всегда встречаются. Ты не отступишь.

– Откуда тебе знать? Мне, может, вообще плевать на него.

– Как и на Алму?

Как ни странно, при упоминании этого имени Канда не взбесился. Может, потому, что они слишком давно не говорили про Алму, а может, потому, что Канда успел в какой-то мере остыть. В любом случае он продолжал смотреть на Лави пустым взглядом, пока не спрятался в салоне автомобиля.

– Алма не имеет никакого отношения к Уолкеру, – сказал он наконец.

– Но он имеет отношение к тебе. Они ведь похожи.

– И что? Мне теперь сравнивать их? Я даже не видел этого сумасшедшего!

– Я не про внешность говорю, а про положение! – Лави повысил тон и теперь совершенно не шутил, что случалось крайне редко. – Испугался, что силёнок не хватит? О, великий Канда Юу, король побегов и пафосных фырков, у которого на деле коленки трясутся перед трудностями!

Постаравшись сохранить внешнюю непроницаемость, Канда крепко сжал руль обеими руками, смотря только вперёд.

– Выметайся, – процедил он, понимая, что этим только подтверждает слова Лави.

– Да мы в глуши, с ума сошёл?!

– Выметайся вместе со своим костюмом! – яростно прикрикнул Канда, окончательно рассвирепев. – Здесь ходят автобусы.

– Юу, – уже тише добавил тот.

– Пошёл прочь!

И Лави, больше ничего не произнося, поспешно покинул салон.

***

Следующие два дня Канда уходил из дома очень рано, едва заглянув на кухню за кофе, а возвращался уже после заката солнца, ужиная в какой-нибудь кафешке на очередном многолюдном перекрёстке. Линали упрямо молчала и поджимала губы, хотя по выражению её лица было понятно – она готова сообщить брату, что с ним что-то не так. Канде меньше всего хотелось тратить время на утомительные беседы с Комуи Ли, поэтому приходилось даже поздним вечером хоть десять минут, но проводить в общей комнате, а не сразу прятаться в спальне. Правда, он совершенно не разговаривал с Линали, а та понимающе поддерживала забастовку, но на второй вечер не выдержала.

– Сложности с работой? – она села на диван, ставя между собой и Кандой большую тарелку с только что приготовленным в микроволновке попкорном.

По телевизору показывали какой-то фильм ужасов.

– Работа – одна сплошная сложность, – отозвался Канда, неотрывно глядя, как маньяк безжалостно отрезает голову какому-то парню.

Комнату пронзил дикий крик из колонок.

– Лави сказал, что ты взбесился в вашу последнюю встречу.

– Лави не знает, когда нужно держать язык за зубами. Сам виноват, – Канда почерпнул горсть попкорна. – Он назвал причину?

– Нет, – Линали покачала головой, устраиваясь поудобнее.

– Он завёл разговор об Алме, – решив, что лучше самому сказать об этом, начал Канда. – Сравнил Уолкера и Алму, будто их ситуации по отношению ко мне схожи, и что я…. – он не договорил, устало пряча глаза за поднесённой к лицу ладонью. – Только не смей говорить об этом Комуи, иначе он снова решит, что мне необходим отдых и паршивые антидепрессанты.

– А они тебе необходимы?

Канда задумался, дав отрицательный ответ.

– Так сконцентрируй внимание на нём, – заметив настороженный взгляд, Линали поспешила добавить: – На Аллене Уолкере. Если его ситуация действительно тяжёлая, то помоги ему. С ним ведь проще – вы не друзья и вообще даже не знакомые, вы просто два человека, одному из которых нужна помощь, а второй эту помощь может оказать.

– Я не психиатр.

– И не нужно им быть. Может, его проблема совершенно в другом?

***

Комуи ответил только после пятого гудка, когда Канда уже собирался сбросить вызов.

– Да-да, слушаю! – послышалось жизнерадостное приветствие Ли-старшего.

– Это Канда, – сказал он, пристально следя за мигающим оранжевым сигналом светофора. – Я сдам отчёт за прошлую неделю завтра.

– Завтра? Обычно ты всегда делал его в срок.

– У меня есть дело. Ещё скажешь спасибо.

Больше он ничего объяснять не стал, а предусмотрительно отключил телефон, чтобы не отвлекаться на миллионы последующих за звонком смс-сообщений.

Он сделает это. Хватит вести себя так, как требует работа или положение – кто знает, сколько ещё времени может потребоваться Уолкеру, чтобы добровольно выйти в свет? А может, такой момент не настанет никогда? В таком случае он просто теряет своё время. Точно так же, как потерял уже несколько лет.

Стоило Канде только свернуть с центральных улиц города, как начали зажигаться фонари. Стало заметно темнее, а машин на дорогах убавилось. Проскакивая на последних секундах зелёные сигналы светофоров, Канда в два счёта добрался до дома Уолкера. Небо к тому времени уже полностью окрасилось в чёрный цвет, а на горизонте не было видно последних спрятавшихся лучей заходящего солнца. Над входом в подъезд тускло светила лампочка, освещая разве что старые кирпичные стены, но никак не ступеньки.

Зачем?

Внутри снова было темно. Свет горел только на втором и четвёртом этажах.

Зачем ты это делаешь? Он – не Алма. Оставь его. Уходи.

Как только Канда занёс руку, чтобы постучать в дверь, его обуяли новые сомнения. Действительно ли станет лучше, если он сделает что-то настолько необдуманное?

Ты его даже не знаешь. Он сумасшедший!

Может быть, да, а может быть, и нет.

Готов ли ты сломаться сейчас ради того, чтобы исцелиться для Алмы?

Канда постучал кулаком – громко и часто.

– Уолкер, мать твою! – крикнул он для убедительности. – Мне насрать, если ты спишь, открой сейчас же эту чёртову дверь!

Плевать, если после этого разрушится весь мир – Канда уже давно не делал ничего спонтанного. Он ходил по тонкой перекладине, старательно держа равновесие, чтобы не упасть и не уйти на широкую тропу, с которой так просто свернуть. Где-то в глубине души он винил себя в том, что произошло с Алмой. Именно этот страх сковал его в рамки и заставил игнорировать тесноту.

Нужно было выбираться.

Дверь открылась, как и прежде, но осталась скована цепочкой. Канда с яростью надавил на неё, ещё раз ударив кулаком.

– Хватит! Открой уже!

– Я же говорил, что не могу впустить! – голос Уолкера был не испуганным, а рассерженным. – Четырнадцатый…

– Засунь себе в задницу этого Четырнадцатого! Не знаю, кем ты его считаешь, и знать не хочу! – подперев дверь, чтобы Уолкер не придавил ему пальцы в самый неподходящий момент, Канда скользнул рукой в щель, нашаривая замочек, за который была прицеплена цепочка.

– Что ты делаешь! – возмутился было Аллен, но оказалось слишком поздно. Цепочка с тихим звяканьем повисла вдоль косяка, и дверь тихонько отворилась под напором Канды.

– У меня работа, уж извини, но… – он замолк на середине фразы, стоило только переступить порог. Канда оказался в небольшом вытянутом коридорчике, в котором не было ничего, кроме настенного зеркала в полный рост, пары пустых крючков для верхней одежды и комода, примостившегося в самом углу.

Аллен Уолкер – а это был именно он, пусть и повзрослевший, но с узнаваемыми чертами лица – напряжённо стоял в трёх шагах от распахнутой двери и во все глаза смотрел на незваного гостя. Спустя несколько секунд Канда понял, что же настолько сильно отличало юношу перед ним от фотографии в личном деле. Разница была не только в прошедших годах, но и в глубоком шраме, пересекающем левый глаз от самого подбородка до лба. Одетый в светлые спортивные штаны и светлую футболку, он казался совсем прозрачным благодаря белой коже и растрёпанным таким же светлым волосам. Только большие серые глаза испуганно сверкали. Юноша оказался невысокого роста и был на полголовы ниже Канды, который так и не двинулся дальше порога.

Ну как, получил, что хотел?

– Заткнись, – пригрозил Канда шептавшему ему внутреннему голосу.

Тем временем Аллен вдруг как-то зябко сжался, обхватив себя руками, и Канда заметил, что его левая рука испещрена шрамами: длинные, короткие, глубокие и не очень. Это выглядело так, будто кто-то специально резал её лезвием ножа.

Канду затошнило – не столько от вида, сколько от представления ощущений, которые испытал Уолкер с этими порезами. Юноша больше не смотрел на него – он смотрел куда-то позади Канды, и от того, что он там видел, его потряхивало. Не удержавшись, Канда обернулся с ожиданием увидеть что-то такое, что повергло Уолкера в такой ужас, но не увидел ничего, кроме полутёмного подъезда. А чего, собственно, он ожидал?

– Мне очень жаль, – сказал Аллен с какой-то нелепой обречённостью. – Жаль, но теперь я не смогу его остановить.

========== Глава 4. Лезвие ножа ==========

Аллен помнил, как в первый раз Мана привёл его в парк развлечений. Ему тогда было уже одиннадцать лет – возраст, близкий к той грани, когда взгляды на окружающий мир начинают меняться. В то время Аллен ещё не задумывался, что жизнь нельзя делить на чёрные и белые стороны с той холодной однозначностью, как это делается в детских сказках. Он не задумывался, что если прыгнуть с большой высоты, то можно разбиться об воду, или что старушки, сидящие на улицах с пластиковыми стаканчиками для монет, на самом деле могут быть не такими несчастными, как выглядят со стороны.

Мана специально взял отгул на работе, чтобы провести его с ним. Он не заставлял его называть себя папой – в силу своего столь молодого возраста, поэтому Аллен звал его по имени и чувствовал себя при этом вполне комфортно. Раньше он ни разу не был в парках развлечений – в детских домах редко удавалось веселиться. Аллен не жаловался, когда жил в детском доме. Воспитатели были хорошие, с добрым отношением к детям, а сами дети жили одной большой семьёй, хотя, конечно, не обходилось и без задир. Когда Мана взял Аллена за руку и привёл к себе домой, мальчик ощутил тоску на душе, окончательно осознав, что больше он не увидит прежней семьи.

Жить с Маной было приятно. Тот много работал и порой задерживался вечерами, что приучило Аллена к самостоятельности. Он исправно ходил в школу, готовил себе еду, занимался уборкой и прочими домашними делами. И вот однажды Мана пришёл вечером слишком рано, объявив, что завтра они идут в парк развлечений.

– Это там, где карусели и кривые зеркала? – на полном серьёзе спросил Аллен, забавно хмуря брови.

Мана улыбнулся и потрепал его по светлым волосам.

– А ещё мороженое и колесо обозрения.

В ту ночь мальчик спал плохо, предвкушая завтрашнюю прогулку. К тому времени он уже сильно привязался к Мане и был счастлив провести с ним несколько часов вместе. День выдался жарким и солнечным – пришлось брать с собой кепку и бутылку холодной воды. Аллен радостно вышагивал рядом с Маной, крепко держа его за руку и направляясь к кассам. Именно тогда он заметил женщину, одетую в тёплое коричневое пальто и поношенные ботинки, сидящую на коленях в нескольких метрах от входа в парк. Некоторые люди останавливались, доставая мелочь и бросая в стоящий рядом с ней стаканчик. Мана же прошёл мимо, не отпуская Аллена от себя ни на шаг.

– Почему все кидают ей монетки, а мы нет? – полюбопытствовал он.

Мана, взглянув в сторону старушки, быстро отвернулся к кассе.

– Не нужно вслепую верить людям, Аллен.

Аллен озадаченно замер рядом, а когда Мана забрал билеты и пошёл отдавать их контролёру, он обернулся. Женщина, выглядевшая ранее совершенно измученной, теперь уверенно стояла на ногах и пересчитывала монетки, бормоча себе под нос:

– И чем эта мелочь мне поможет? Расщедрились прямо, тоже мне…

Не успев как следует обдумать увиденное, Аллен полностью погрузился в атмосферу парка. Отовсюду доносились радостные возгласы, на лицах проходящих мимо людей играли улыбки, и Аллен невольно проникся всеобщим весельем и с радостью ходил от аттракциона к аттракциону, испытывая предвкушение с лёгким страхом перед тем, как очередная карусель приходила в движение.

Спустя три часа прогулки по парку они, уставшие, нашли свободную скамейку в тени и принялись уплетать мороженое. Аллен тогда думал, что это лучший день в его жизни. Мана, судя по тому, с каким удовольствием он ел мороженое, считал именно так.

Всё испортил неожиданный телефонный звонок. Мана виновато посмотрел на Аллена, но выключать телефон не стал, стоило ему только бросить взгляд на имя звонившего.

– Сколько раз повторять, чтобы ты справлялся один? – резко спросил он без приветствий. – Я занят. У меня выходной, Неа, поэтому будь добр – не звони мне больше сегодня.

Тогда Аллен ещё не понимал, что фраза Маны про недоверие относилась не только к малознакомым людям, но и к тем, кого ты, казалось бы, знаешь лучше самого себя.

***

Два свежих пореза на левой руке всё ещё ныли. Аллен чувствовал в них лёгкую пульсацию и слышал испуганное биение сердца, от которого сводило зубы. Обхватив себя руками, он случайно задел пальцами один из свежих порезов и поморщился, невольно вздрагивая. Взгляд Канды был прикован к его руке – Аллен буквально на физическом уровне ощущал испытываемое им отвращение.

Канда…

Так этот человек – Канда? Тот, о ком говорил недавно звонивший Комуи Ли и который привёз целый пакет нормальной еды. Аллен вспомнил увиденную в одиннадцатилетнем возрасте несчастную старушку, оказавшуюся совсем не несчастной. Не нужно вслепую верить людям. В особенности тем, кто просит помощи и кто готов эту помощь оказать.

Аллен испытал целый клубок эмоций: испуг, растерянность, злобу.

Как его теперь выгнать? Впрочем, не всё ли равно? Для Неа уже достаточно информации…

До боли впившись пальцами себе в руки, Аллен почувствовал уже знакомую слабость и покалывающее ощущение в кончиках пальцев, что означало только одно: он потерял контроль.

– Мне очень жаль, – сказал Аллен. – Жаль, но теперь я не смогу его остановить.

Уходи, мысленно добавил он. Уходи, выметайся!

Но Канда и не думал выполнять молчаливый приказ. Он внимательно рассматривал Аллена, задерживая взгляд то на искалеченной руке, то на лице, и плотно сжимал губы, будто бы не зная, что сказать. Аллен схватил рукав футболки, сильно потянув вниз.

Не смотри. Это не для того, чтобы смотрели.

Канда продолжал смотреть. Нет, Канда продолжал пялиться, даже не скрывая истинных эмоций.

– Что это? – Канда задумчиво склонил голову набок, полностью игнорируя последнюю фразу Уолкера. – Суицидник, что ли?

– Тебя не касается, – на автомате огрызнулся Аллен.

Господи, что же он за человек? Кто вламывается в чужую квартиру, а потом ещё и неприличные вопросы задаёт?

Шрамы ведь болят, Аллен? И не те, что ты нанёс сам себе, а тот, что изуродовал твоё лицо. Это не физическая боль – душевная. Пущенная кровь её не заглушит.

Да, верно – кровь не заглушит боль, но зато притупит все остальные чувства, заставив разум сосредоточиться только на свежем порезе. Ну кто просил социальную службу присылать к нему кого-то? Аллен прекрасно справлялся самостоятельно вот уже полгода. Сделав глубокий вдох, Аллен развернулся, чтобы уйти на кухню. Мебели там тоже было скудно, а на обеденном квадратном столе рядом с сахарницей и солонкой стояла подставка для ножей. Если всё сделать правильно, то ему обеспечено ещё несколько часов спокойствия. Рука снова будет болеть, но разве это главное? Главное, что Канда не станет тем человеком, которому выпадет участь увидеть Неа.

Потянувшись к подставке, Аллен взял самый крайний хорошо заточенный нож и поднёс его к левой руке.

***

В квартире было мало мебели. Идя по коридору следом за исчезнувшим за углом Уолкером, Канда слышал эхо своих шагов, отражающееся от светло-бежевых стен. Прямо – комната, видимо, одна-единственная здесь. На петлях не было двери, поэтому Канда увидел большой старый диван с лежащей на нём подушкой и пледом, шкаф и стол в углу, около окна. Похоже, юноша обитал в основном в той комнате, вот только… где же тот самый мусор, который должен копиться в больших пакетах? Канда не заметил ни одного. Направо – кухня. Кухня, где спиной к проходу стоял Уолкер и медленно вёл лезвием ножа по предплечью левой руки, закатав рукав футболки.

– Ты… что творишь?! – он отреагировал не сразу, пару секунд шокированно смотря, как струйка крови стекает к локтю. Подлетев к Аллену, Канда выбил из его руки нож, смотря на свежий порез поверх других старых шрамов.

Аллен смотрел на него не мигая, спокойно. Во взгляде читалась некая обречённость, будто бы его совершенно не волновало, что на пол уже упало несколько капель крови.

– Я за тебя головой отвечаю, когда рядом! – продолжал орать Канда. – Хочешь играться с ножом – не в моё присутствие, и лучше сразу насмерть, больной идиот!

Больной идиот? Услышал бы Комуи – уволил бы сразу.

Уолкер оставался слишком спокойным. Наклонив голову, он здоровой рукой стёр след крови с предплечья и зачем-то растёр между пальцами.

– Болит. Так-то лучше.

Канда совершенно ничего не понимал. Видимо, Лави был полностью прав, когда одним жестом – пальцем у виска – описал всё состояние Аллена. Сумасшедший на всю голову. От помощи не будет никакого толку. В конце концов, кто он сам? Никто. Обычный человек, без особого желания выполняющий скучную работу.

– Теперь можешь уйти. В первое время он до тебя не доберётся, – будничным тоном сказал Аллен.

Ему не нравилось отвечать за людей, но за прошедшее время Канда привык к своим обязанностям. Он мог разное: привозить продукты, готовить еду, делать уборку, сопровождать в больницу, оплачивать жильё – но вот поддержать разговор для него всегда было слишком проблемно. И что он сделал сейчас? Наорал на того, кто является его подопечным. Допустил травму. И вломился в квартиру, пусть это и было необходимо.

Вздохнув, Канда окинул взглядом настенные шкафчики.

– У тебя бинт с йодом есть?

Аллен, казалось, был удивлён.

– Так есть или нет?

– Нижняя полка, справа от окна, – указал он на крайний шкафчик.

Порез был неглубоким и не требовал вмешательства врача. Канда налил тёплую воду из чайника в чашку, осторожно промывая рану. Прикасаться к коже, на которой едва ли не каждый сантиметр был покрыт бугорками со шрамами, поначалу было даже страшно. Он понимал, что эти шрамы уже не болят – они давно зарубцевались и теперь остались лишь напоминанием. От йода Уолкер вздрагивал и смешно морщился, но терпел молча, внимательно наблюдая за действиями Канды. Тот старался не смотреть ему в глаза – уж слишком внимательным был взгляд.

Нож остался лежать на полу, испачкав кровью светлую плитку. Закончив с рукой, Канда обмыл нож и стёр капли с пола. Аллен всё это время стоял в углу около холодильника, прижимая к груди шрамированную руку.

– Зачем ты это сделал? – он уже и забыл, в какой момент невольно перешёл на «ты», причём одновременно с Уолкером. – Нравится калечить себя?

Аллен помотал головой.

– Боль отвлекает? – догадался Канда.

– Ты просто ничего не знаешь.

– Знаю достаточно. У тебя проблемы, а ты валишь их на выдуманного человека с именем из числа.

– Я ведь сказал, что он реален.

– Предположим. И что он сделает? – принял правила игры Канда.

Аллен не ответил, закусив уголок нижней губы.

– Это ему решать.

Он не считает это шуткой, понял Канда. Возможно, ему самому всё окружающее кажется странным точно так же, как и он кажется странным всем остальным. И Аллен осознаёт это, вот только не пытается скрыться и показаться иным.

Ладно, чёрт с ним, с Четырнадцатым. Чем больше он пытался убедить Уолкера в том, что тот всё выдумал, тем сильнее Уолкер отстаивал свою точку зрения. Канда решил, что за бесконечным упоминанием Четырнадцатого должно крыться что-то ещё. Не с потолка же он это взял, в самом деле? Что сейчас было гораздо важнее, так это то, что Аллен наносил себе увечья раз за разом. Даже слабый порез болит ещё достаточно времени, а значит, юноша не преследовал цели покалечить себя сильно – лишь чтобы чувствовать боль.

Вытерев руки о белое полотенце, Канда встал напротив Аллена, снова без стеснения рассматривая его. Аллен делал то же самое в ответ, и в серых глазах горел странный интерес.

– Что, людей давно не видел? – не удержался от дерзости Канда.

Тот кивнул.

Дерзость канула в небытие. Канда постарался не придавать этому значения и вышел из кухни. Мало ли что ещё творится в этой белобрысой черепушке. Если не обращать внимание на его странности, можно почти спокойно находиться рядом.

– Мне нужно здесь осмотреться. Ты в курсе, что соседи на тебя жалуются? – он заглянул в комнату, которая действительно оказалась единственной.

– В курсе.

– Что-то я не вижу гор мусора, о которых мне рассказывали.

– Это было только один раз, когда я переехал сюда, – Выписался из больницы, мысленно поправил Канда. – Я не хотел сталкиваться с кем-то, ведь…

– По той же причине, что ты оставляешь цепочку на двери?