Текст книги "Inside of me (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Аллен не чувствовал его присутствия, но чётко помнил, что времени у него всё равно мало. Оглядевшись по сторонам в поисках Канды, он поднялся на ноги, стряхивая с волос частички пепла.

Вокруг были одинаковые серые дома, деревья без листвы и слишком ровно выложенный асфальт. Аллен вдруг понял, что ему холодно. Потерев руки друг о друга, он дошёл до конца дома, находившегося ближе всего, и свернул за угол. Там начиналась узкая проезжая часть – тоже пустая и тихая. Канда должен был находиться где-то поблизости. Это негласный закон: рамки сна ограничены, и человек со стороны, затянутый сюда, обязательно попадал в эти рамки. Иначе просто не могло и быть.

Аллен нашёл дом, где обнаружил Канду в прошлый раз – там было пусто. Пришлось отправиться блуждать дальше. Начинало напрягать время. Аллен несколько раз обошёл дома вокруг, по привычке приглядываясь к каждой детали, чтобы почувствовать Неа. Пустота была пугающе давящей.

Он нашёл Канду, когда свернул с асфальтированной дороги в маленький поросший травой дворик. Детская площадка выглядела уныло на фоне серого неба. Сломанные качели навевали тоску, накренившаяся карусель – грусть. Канда лежал на одинокой лавочке около высокого дуба, отбрасывающего на неё глубокую тень. Он ещё не очнулся. Аллен знал, что нельзя разбудить человека во сне – он должен был сам проснуться.

Сев около него на корточки, Аллен позволил себе провести рукой по длинным волосам и невесомо коснуться губами его щеки. Нужно будет непременно сказать ему спасибо, когда всё закончится. Кто-то бы назвал Канду балластом, но Аллену было спокойнее оттого, что он последовал за ним.

Их окружали однотипные дома, расположенные в хаотичном порядке. Параллельно друг другу, перпендикулярно, по диагонали. Не было соблюдено тех чётких геометрических правил, которые встречались в реальной жизни.

Они все были похожи. И где-то в одном из домов находилась квартира Маны, в которой Аллен прожил несколько лет. Вот только где? Наверняка должен быть какой-то ориентир. Попытавшись приглядеться, Аллен обнаружил лишь резавшую глаза однообразность: одинаковые окна, одинаковые трещины, одинаковое количество подъездов и этажей. Господи, да если проверять каждый дом, уйдёт уйма времени! Здесь не хватит и десяти ампул с сывороткой!

Аллен вздрогнул, когда Канда зашевелился. Он лениво приоткрыл глаза, долго смотря в одну точку.

– Ощущения отличаются от прошлого раза? – взяв его за руку, спросил Аллен.

– Относительно, – невнятно пробубнил он. – У меня раскалывается голова.

– Вероятно, это от снотворного. Я тоже плохо себя чувствовал.

– Дерьмо. Никогда ещё во сне у меня перед глазами не летали дурацкие звёздочки.

Аллен улыбнулся, за что получил злобный взгляд в ответ.

– Надеюсь, звёздочки исчезнут быстро, потому что две пары глаз лучше, чем одна. Я абсолютно не представляю, где мне искать.

Канда помассировал висок свободной рукой и только после принял сидячее положение. Аллен остался рядом, внимательно смотря на расслабленно переплетённые пальцы. В реальности ощущения были практически такими же. Если подумать, то сейчас они лежали в полутёмной комнате на разных диванах и мирно спали, но где-то в странном мире снов Аллен держал Канду за руку и понимал, что даже сейчас чувствует его прикосновение. Насколько он знал, обычные сны отличались неправдоподобностью, и люди, проснувшись, порой рассказывали друг другу сюжеты снов подобно детским сказкам.

Если Аллен и находился в сказке, то явно в страшной, и даже Канда толком не мог изменить ситуацию. Держать его за руку было приятно, и Аллену вовсе не хотелось подниматься и двигаться вглубь чреды однотипных серых домов.

Где-то там, в глубине, пряталась тайна Неа. Последнее место, которое Неа видел живым.

Квартира Маны. Спальня Маны.

Аллен вздрогнул и прикрыл глаза, не позволяя воспоминаниям сбить настрой.

– Боишься? – Канда намекнул на дрожащую руку.

– Есть вещи, которые мне совсем не хотелось бы вспоминать.

– Не у тебя одного.

– Но мне нужно прийти туда, где произошла самая ужасная история в моей жизни, – Аллен серьёзно посмотрел на Канду. – Ты бы хотел оказаться в месте, которое было таким близким и родным, а стало самым страшным воспоминанием?

Он заметил в глазах Канды понимание, которое тот поспешил спрятать за отведённым взглядом.

– Идём. Кажется, время ограничено, – сказал он, и хрупкое прикосновение исчезло.

========== Глава 20. Третий Ковчег ==========

Без Неа сон казался мёртвым. Здесь всё ещё сохраняло форму и вид то, что он создал, но теперь, когда Неа оказался насильно усыплённым, сон как будто начинал постепенно рушиться подобно опадающему на землю пеплу. Аллен подошёл к одному из домов, рассматривая стену. Кирпичное здание напоминало выстроенный замок из мокрого песка, который теперь высох и был готов в любую минуту превратиться в горстку камней.

Две поперечные трещины. Целый кирпич. Сколотый угол. Три перекрещенные трещины.

Аллен заметил закономерность далеко не сразу. Они с Кандой достаточно долго петляли между домов, и поначалу Аллен больше поглядывал на своего спутника, так как тот выглядел непривычно спокойным и молчаливым. Он податливо шёл туда, куда поворачивал Аллен, и ничего не спрашивал. Лишь спустя время Аллен стал уделять внимание окружающему миру, а в частности стенам домов.

Две поперечные трещины. И снова они.

– Стой, – Аллен вслепую потянулся к рукаву Канды. – Видишь?

Тот остановился, вернулся на шаг и тоже посмотрел на указанный кирпич.

– И что?

– Никакой внимательности, да?

Канда оскалился.

– У меня не входит в привычку рассматривать трещины на старых домах.

Аллен отошёл и устремил взгляд вверх, запрокинув голову.

– Дома старые, но они отличаются от того, где жил Мана.

– То есть здесь нет того, что мы ищем?

– Здесь есть трещины.

– Я уже понял, что Четырнадцатый уделил много внимания строительству во сне после того, как сдох. Пропал плохой строитель, какая жалость.

Аллен лишь покачал головой, стараясь не придавать большой значимости раздражительности Канды.

– Пойдём к соседнему дому. Или любому другому. Вот, видишь? Седьмой кирпич от угла на уровне моих глаз. Такие же трещины, как и на том доме. Как и на других домах. А теперь смотри сюда. Целый кирпич, а на соседнем – сколотый угол.

Выразительно взглянув на Канду, который демонстративно скрестил руки на груди, Аллен стал ждать реакции.

– Хочешь сказать, здесь все дома одинаковые?

– Именно.

– И почему же ты раньше не заметил?

– Раньше такого не было. Полагаю, когда Неа бодрствует, он специально создаёт достаточно сложную иллюзию вокруг, чтобы защитить нечто важное для него. Сейчас же, когда вакцина фактически усыпила его, маска оказалась временно сорванной, и теперь нас окружает только то, что он стремился спрятать во сне после смерти. То, что удерживает его во мне.

Три подъезда. Везде по три подъезда. Чтобы подтвердить внезапно родившуюся гипотезу, Аллен специально отправился к дому, мимо которого они не проходили, и без колебаний выбрал центральный подъезд.

Мана жил в центральном подъезде.

Не придавая значения внешнему виду подъезда и полуразрушенных лестниц, Аллен взлетел вверх и намертво замер около нужной двери. Она выглядела порядком потрёпанной, но ручка словно блестела, хотя поблизости не было столь яркого источника света. Никакого замка, только лишь блестящая вытянутая, слегка загнутая ручка. Путь к тайне, которую охранял Неа.

Аллен услышал шаги позади в тот момент, когда уже взялся за ручку и повернул её вниз. Канда неожиданно остановил его, сжав вторую ладонь и заставив повернуться лицом. Пытливые глаза вцепились в него, и Аллен на мгновение растерялся.

– Ты сюда пришёл не один, – прошипел Канда ему в лицо. – Не смей оставлять меня позади, сам же хотел, чтобы я был рядом.

Хотел.

Конечно, хотел, и всё ещё хочет.

– Прости. Просто ты выглядишь…

– Недовольным? – подсказал Канда. – Так и есть. Никогда не привыкну к тому, чтобы находиться в осознанном сне.

– А я не знаю, как отвыкнуть, – добавил Аллен.

– Если он исчезнет, всё поменяется?

– Понятия не имею. Но эти сны не мои. Всё, что происходило со мной в последние годы, заслуга Неа. Да, я могу оживлять фантазию, но по сравнению с Неа эта способность совершенно ничтожна.

– Но в итоге именно в твоей способности Неа нашёл спасение.

– Надеюсь, он ошибается.

С этими словами Аллен толкнул от себя дверь и переступил порог мрачного помещения со скрипящими половицами. В мгновение ока его настигли воспоминания. Неа хорошо помнил эту квартиру. Даже крючки для верхней одежды были там, где и должны были быть. На двери в ванную в нижнем углу имелся скол. Кладовка. Кухня. Дверь в спальню Маны.

Комната, в которой Аллен в последний видел его.

Комната встретила звенящей тишиной. В отличие от всего остального, здесь был идеальный порядок: аккуратно застланная кровать, идеально лежащий коврик, ни пылинки на книжных полках и на письменном столе.

На мгновение Аллен не справился с дыханием и почувствовал, как сдавило лёгкие. Чтобы побороть приступ накативших слёз, ему потребовались несколько долгих секунд. Он закрыл глаза, сжал руки в кулаки и мысленно принялся вести медленный отсчёт с десяти.

Девять, восемь, семь, шесть…

Его прервал мягкий поцелуй в висок.

– Я ведь сказал тебе не оставлять меня позади, придурок, – Канда слегка сжал его плечи и шагнул вперёд, оказываясь в поле зрения Аллена.

На этот раз Аллен не стал извиняться, а только кивнул, принявшись обходить комнату по периметру. Всё так, как он и запомнил. Ничего неправильного, ничего лишнего, кроме…

Фотографии.

На пустом письменном столе он заметил вещь, которая не могла не привлекать к себе внимания. Старая фотография без рамки, но окаймлённая по краям белой полосой. Аллен не помнил такой фотографии у Маны. Впрочем, неудивительно – они ведь плохо общались.

С фото на него смотрели улыбающиеся братья, но на несколько лет моложе. У обоих искренние улыбки. Неа обнимал Ману за плечи и показывал пальцами знак «виктории». Они когда-то были столь близки? Мана никогда не отзывался о Неа как о том, с кем можно было бы сделать подобный снимок. Мана избегал Неа, не желал общаться с ним, а когда приходилось, становился мрачнее тучи.

Мана ненавидел Неа.

Ненавидел, потому что…

– О господи… – выдохнул Аллен, едва не выронив фотографию из рук.

– В чём дело?

– В Мане, Канда. Дело всегда было в Мане.

***

В тот вечер, когда Аллен видел Ману в последний раз, он вернулся домой слишком поздно. После того, как Аллен столкнулся с Неа, он стал чаще и чаще оставаться в школе на дополнительные занятия, ходить в библиотеку, а иногда и специально ввязываться в драки, чтобы получить наказание в виде дополнительных работ. Аллен боялся Неа как огня, хотя тот не причинил ему никакой боли, но от вида его глаз по спине пробегали мурашки, а тело цепенело.

Неа был опасен, и Аллен это чувствовал так, словно прочитал в книге.

Он пришёл почти в восемь вечера, уставший после трудного теста. Дверь в квартиру оказалось приоткрытой. Мана никогда не допускал такой оплошности – каждый вечер он обязательно проверял замки. Но сейчас было что-то не так.

Что-то случилось.

Прокравшись внутрь, подобно мыши, Аллен сразу услышал разговор. Он распознал голос Маны – тот говорил на повышенных тонах, с надрывом. Это была ссора. Аллен никогда раньше не слышал, чтобы у Маны был такой голос. Обычно он разговаривал спокойно и плавно, без рывков, а когда злился, то в голосе появлялись стальные нотки, но не более. Аллен никогда не слышал, что Мана кричал.

– Сколько ещё?! Сколько ещё жертв потребуется для того, чтобы ты наконец успокоился? – орал на кого-то Мана в своей спальне. – Люди – не игрушки, Неа. То, что тебе достался такой дар, вовсе не значит, что ты должен экспериментировать на них, как на лабораторных крысах!

Аллен похолодел, замерев в паре шагов от входа в спальню. Неа? Он не ослышался?

– Не нервничай, Мана. Нервы – штука хрупкая. – Голос, прозвучавший в ответ, Аллен бы никогда не забыл.

– Как я могу не нервничать? Как?! Это уже тринадцатый труп! У тебя на руках кровь тринадцати человек, Неа, и ты думаешь, что это так и будет сходить тебе с рук?!

– У меня ведь есть ты. Ты отлично умеешь помогать заметать следы.

– Хватит, – резко рявкнул Мана. – Я твой брат, а не сообщник. Я просил тебя остановиться, когда было ещё не слишком поздно, но теперь… Все твои убийства полиция связывает с одним человеком, и рано или поздно они выйдут на тебя. Ты – серийный убийца, Неа. Убийства ради собственного интереса не способно оправдать ничто.

– Да ладно тебе, – Неа говорил с насмешкой – ситуация явно казалась ему весёлой. – Сны людей такие забавные, ты даже представить себе не можешь! В них они такие открытые, такие беззащитные. Стоит только надавить на нужные точки, как человек сходит с ума. А если надавливать медленно, постепенно, то всё выглядит ещё смешнее.

– Люди – не игрушки, – зло повторил Мана.

– У всех есть игрушки, даже во взрослом возрасте. Просто кто-то продолжает играть в компьютерные игры, а кто-то выходит на новый уровень.

– Ты хоть слышишь себя? Если бы тебя услышал отец…

– Но он не услышит. Его здесь нет.

– Он ведь вдохновлял тебя. Он помогал людям, но ты… ты пошёл по другой дороге.

– Я тоже помогаю людям. Показываю им, насколько слабы они из-за своих тайн, секретов и слабостей. Знаешь, все боятся войн, экологической катастрофы, болезней, нашествия инопланетян – всего, что может разрушить нашу жизнь. Но это внешние факторы. Физические. Гораздо страшнее то, что сидит у нас в голове, то, что нельзя потрогать и увидеть – наши мысли. Наше прошлое. То, что порой проявляется в снах, но люди настолько глупы, что не способны распознать сигналы собственной психики. Именно это и убивает.

– Тебе ведь просто нравится, так? Нет здесь никакого интереса, Неа, ты просто ловишь кайф, чувствуя себя богом.

– Дар – это талант, который нужно развивать. Если я ничего не буду делать, то что с ним произойдёт?

– Ты дошёл до убийств!

– И дойду снова, если потребуется! – прорычал Неа. – Скажи, почему ты скрывал от меня правду о мальчишке? Тебе ведь тоже было интересно, не так ли? Ты поддерживал меня, был вместе со мной… а потом остановился. Что с тобой произошло? Испугался мёртвых тел или же проникся отцовскими чувствами к мальчику?

Аллен вдруг понял, что разговор перешёл на него. Осторожно шагнув к двери, он заглянул в щель. Неа прижимал Ману к стене, рукой сжимая его горло, но не настолько сильно, чтобы тот вырывался и задыхался. Пальцы скорее просто касались кожи, поглаживая её почти нежно.

Их профили были зеркальными. Глаза Неа – с прищуром и злым блеском – впились в Ману, словно он не позволял брату разрушить зрительный контакт. Он нагнулся ещё ближе, зашептав Мане на ухо.

– Тебе нравилось, когда мы оставались наедине. Ты меня не боялся. Так что же изменилось, брат?

Уловить подтекст в словах Неа было легко, но Аллен практически сразу же забыл о зародившихся сомнениях, потому Мана сразу дёрнулся, отступая от него.

– Аллен не станет очередной твоей жертвой.

– Он не жертва. Он – недостающая часть меня. Человек с даром, который не знает, как его использовать. Я всего лишь хочу ему помочь.

– Ты хочешь помочь себе! – гневно выкрикнул Мана, мотнув головой.

Неа вдруг замер, превратившись в кобру, готовую напасть в любую секунду.

– Человеческий страх – вещь весьма любопытная. Ты только представь, что я мог бы сделать, если бы со мной был этот мальчик. Мы бы могли помогать людям, оживляя их страхи и воспоминания, чтобы они с ними боролись. Представляешь, каких высот мы бы достигли?

Мана молчал. Он нервно покусывал губы, а потом выпрямился, разведя руки в стороны.

– Ты хочешь создать Третий Ковчег?

Неа улыбнулся, чуть подняв голову.

– Ещё одно место – лучшее место, – где я смогу помогать людям, как наш отец. И превзойти его.

– Ты сошёл с ума. Неужели до сих пор не понял? Ты убиваешь людей, а не помогаешь им, – Мана теперь перешёл почти на шёпот. Его ответ Неа не понравился. Он закатил глаза и угрожающе двинулся на брата.

– А я надеялся, что ты одумаешься. Надеялся, что захочешь остаться на моей стороне. Я надеялся, что ты любишь меня…

– Я любил тебя. Но я не могу любить того, кем ты стал.

– Спешу тебя разочаровать, но это один и тот же человек.

Аллен не успел хорошенько обдумать то, что он делает. Тело среагировало быстрее. Он вскинул пустую руку, успев на секунду поймать себя на желании защитить Ману. Всё, что угодно, лишь бы защитить Ману… В голове вспыхнула искра.

– Не трогай его! – завопил он, резко распахнув дверь и целясь дрожащим дулом пистолета в голову Неа. – Не смей!

Воцарилась тишина. Неа недоумённо смотрел на него, а Мана – со страхом.

– Ну что ты делаешь, мальчик, – цыкнул Неа. – У тебя ведь руки дрожат, а ты за пушку схватился. Хотя нет, постой-ка… Откуда у тебя пушка? Это ведь оно и есть, да? Его дар… Наконец-то!

Прежде чем Аллен успел что-либо понять, Мана оказался около него и вырвал пистолет, тоже направив его на Неа. Тот удивлённо приподнял брови и склонил голову.

Он совершенно не боялся. Этот человек не ведал страха, вдруг дошло до Аллена.

– Ты меня не застрелишь. А вдруг эта игрушка ненастоящая? – недоверчиво хохотнул Неа.

– Дар Аллена способен на многое – и не только на игрушки, – возразил Мана.

– Великолепно. Потрясающе! – Неа скользнул рукой за пояс брюк и достал складной нож. – Но недостаточно. Знаешь, если пристрелишь меня, выбрав этого мальчишку, будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Он не твоя семья, в отличие от меня.

– Другого выхода нет. Жаль, я понял это только спустя тринадцать убитых человек.

– Не убитых, а не спасённых, – Неа направил блеснувшее лезвие в сторону Аллена. – Очень жаль, что ты решил поступить именно так.

Следующие несколько секунд показались Аллену замедленной съёмкой. Он видел, как Мана снимает пистолет с предохранителя поспешным движением и вновь целится в Неа, в то время как тот делает резкий выпад в сторону Аллена и взмахивает рукой. Лезвие коснулось его лица, разрезав кожу, и Аллен истошно завопил, прижимая руки к глазу. Пальцы тут же почувствовали тёплую кровь, а в висках гулко отдавались удары испуганного сердца. Осев на пол, он продолжал стонать, но замолчал, услышав прогремевший выстрел.

Здоровым глазом Аллен всё ещё мог увидеть происходящее. Неа упал на пол подобно обмякшему мешку и больше не шевелился. Нож выпал из рук и теперь лежал рядом; на его лезвии осталась кровь.

– Прости, что тебе пришлось это увидеть.

Аллен поднял взгляд на Ману – он плакал. По щекам лились слёзы, а губы сильно дрожали. Оглушённый, Аллен хотел было встать и прижаться к нему, крепко обхватив за пояс, но Мана коротко покачал головой.

– Не подходи ко мне, Аллен. Я теперь убийца, – он поднял с пола нож, обтёр рукоятку полом своей рубашки и крепко сжал в руке.

– Ты защищался.

– Он не напал на меня. Он никогда бы так не сделал. Но тебе, Аллен, придётся сделать то, что не смог сделать я.

– О чём ты говоришь?

– Я не смог защитить тебя при жизни, я не смог спасти душу брата, но я могу оставить чистую память о нём.

– Мана…

– Ты ведь сделаешь это для меня? Ради меня? – взгляд его потемнел. – Не выпускай Неа, Аллен. Не выпускай.

– Я не понимаю!..

– Он всё ещё может причинить кому-нибудь боль. Запомни.

Это было последнее, что Аллен услышал от Маны. В следующее мгновение Мана приставил пистолет себе к подбородку и во второй раз нажал на курок.

========== Глава 21. Мана Д. Кэмпбелл ==========

Кладбище появилось прямо около подъезда дома, из которого они вышли. Канду уже ничего не удивляло: ни изменившаяся обстановка, ни внезапно притихший Уолкер. После того как он увидел ту фотографию в квартире, Аллен вообще перестал разговаривать. Он ещё долго смотрел на фото, пока не развернулся и не вышел в подъезд. Канда провёл в пустой комнате ещё несколько минут, прислушиваясь к ощущениям. Тишина. Разве такое услышишь где-то в реальности? Даже если выехать за город, звуки никуда не исчезнут. Останется шум ветер, пение птиц, гроза.

Тишина бывает только после смерти. Или во сне, который потерял своего создателя.

Паразита.

Когда Канда вышел на улицу, Аллен уже стоял около надгробия. Одинаковые дома исчезли, словно их и не было, а вместо них появились деревья с пожухлой листвой и целое поле каменных надгробий без надписей. Единственный камень с именем был там, где стоял Аллен.

Канда сумел рассмотреть надпись только частично: «Мана».

Дело всегда было в Мане.

Он подошёл ближе, косясь на притихшего Уолкера. Худшие опасения не подтвердились – Аллен не плакал и даже не шмыгал носом. Глаза у него почти стеклянные, но не потухшие. В уголках скопились слёзы.

– Знаешь, я почти не вспоминал его. Вернее, вспоминал, но только образ, имя, – вдруг заговорил он. – Всегда старался не допускать прокручивания в голове воспоминаний. У меня даже фотографии его не было, – Аллен быстро вытер глаза тыльной стороной ладони. – А тут вдруг снова увидел его во сне. Я ведь такой дурак. Правда всё время находилась у меня под носом, но я был настолько зациклен на Неа, что не пытался посмотреть дальше своего носа. Мана просил меня не выпускать Неа, что я и делал, но…

– Ты выполнял последнее пожелание близкого человека, – Канда не пытался обнять Уолкера или прикоснуться, а просто стоял рядом, внимательно слушая. Аллен вообще был первым, кого он внимательно слушал.

– Мана покрывал убийства Неа. Иногда он звонил Мане, просил помочь. Помощь заключалась в маскировании места убийства или самого убийства. Даже в конце, даже в самый последний момент он забрал у него нож, которым Неа оставил шрам на моём лице, стёр отпечатки пальцев и крепко сжал его в руке. Сначала он застрелил Неа, а потом застрелился сам, – Аллен поднял руку, сложив пальцы «пистолетом» и направил их себе в подбородок. – Вот так. Я плохо помню, что было после, но полиция так и считала, что серийным убийцей был Мана, а Неа всего лишь его несчастная последняя жертва. Четырнадцатая жертва.

– Почему он его покрывал? Братьев может связывать многое, но у них же были не самые лучшие отношения. Так почему? Убийство – тринадцать убийств – это вовсе не пустяк, – как можно чётче попытался выразить мысль Канда.

– Почему? – Аллен повернул к нему голову, посмотрев ясными глазами. – Почему…

Он знал ответ. Канда видел это по исказившемуся лицу Уолкера, но тот почему-то тянул.

– Потому что я его любил.

Мягкий голос заставил их обоих резко обернуться. Поначалу до Канды не сразу дошло, что он видит в паре метров от себя человека с фотографии. Красивое лицо, тёмные волнистые волосы… длинные волосы.

Аллен схватился дрожащими руками за локоть Канды, и ему пришлось поспешно поддержать его. Он долго смотрел не мигая на появившуюся фигуру; его подбородок подрагивал, но Аллен ничего не говорил. Канда прекрасно понимал состояние, в котором тот находился.

– Тебя не может здесь быть, – прерываясь, пробормотал он и для уверенности качнул головой. – Тебя здесь нет.

– Но я здесь, – Мана улыбнулся, пожав плечами. – Этот сон – плод труда Неа. Всё, что ты видел, было создано им.

– Но ты…

– Я его воспоминание, Аллен. Всего лишь воспоминание, заключённое в твоих снах, до которого ты добрался лишь сейчас.

На Мане было длинное бежевое пальто, а под ним – нелепая цветастая рубашка. Канда сразу вспомнил об уличных представлениях, которыми Аллен занимался в память об этом человеке. Он выглядел немного моложе, чем Канда видел на фотографиях, отданных ему Дэйсей. Конечно, сейчас они видели всего лишь воспоминание… Образ из воспоминаний Неа. Тот Мана, которого он помнил.

– Я… я не хотел, чтобы так всё получилось, – извиняющимся тоном сказал Аллен.

– Ты не виноват, – Мана закрыл янтарные глаза. – Ты никогда не был виноват в том, что произошло. Ты стал всего лишь случайностью, которая продолжила историю.

– Но я был нужен Неа.

– Ты всего лишь последствие моей ошибки, Аллен, – голос Маны стал печальным. – Я любил Неа, а он любил меня. Поначалу наши чувства не причиняли неудобств – мы были детьми и ничего не понимали. Потом всё поменялось. Мы долгое время оставались вместе – только мы и никого более. Во всех смыслах: духовном и физическом. Дар Неа никому не причинял неудобств, он им не злоупотреблял, но и никому поначалу не рассказывал. Когда мы стали ближе друг к другу, он поделился со мной страшной тайной о том, что может входить в сны других людей, лишь посмотрев им в глаза. Всего лишь маленькая забава, никому не причинявшая вреда. Неа изменился со временем, а не сразу, – Мана вёл свой рассказ без резких скачков, из-за чего не возникало желания перебить его. – Он словно помешался. Стал говорить, что хочет достичь чего-то большего, что этот дар дан ему неспроста. Наш отец, который раньше вдохновлял его своими достижениями, превратился для Неа в планку, которую непременно нужно перепрыгнуть.

Канда ощущал, как дрожит Аллен, и старался как можно крепче держать его, чтобы у того не подкосились колени.

– Мы с братом отдалились друг от друга – он помешался на своей идее создать нечто более грандиозное, чем создал отец. Потом я узнал, что дар Неа превратился в его орудие убийства. Стали умирать люди. Я помогал ему, иначе его непременно поймала бы полиция. Я не мог этого допустить – связь между нами была и оставалась сильнее, чем между кем-либо. Потом Неа нашёл тебя, Аллен. Не удивляйся, пусть ты не помнишь, что о твоём даре однажды писали в газетах. Маленькая статья о том, как мальчик из детского дома, которого бросили родители, сотворил нечто странное. Ты стал целью Неа, он хотел к тебе подобраться, но не мог: у него не было ни работы, ни перспектив. Поэтому тебя усыновил я, чтобы убедить брата в том, что ты всего лишь обычный ребёнок, иначе он бы нашёл иной способ. Что случилось потом, ты уже знаешь.

Аллен вдруг вырвался, оттолкнув Канду от себя, и гневно указал на Ману пальцем.

– Ты хоть понимаешь, что натворил? Любовь? Покрывал убийцу из-за любви?!

– Аллен…

– Он убил тринадцать человек!

– Он убил бы и тебя, когда нашёл бы способ объединиться с твоим даром, а не с тобой.

– Что за бред, – вскинул Аллен руки. – Кем был ваш отец, что Неа настолько вбил себе в голову превзойти его? Что в нём было такого, из-за чего можно свихнуться?!

– Ты уже знаешь ответ.

– Откуда?!

– Посмотри внимательнее, – посоветовал Мана всё тем же спокойным голосом и легко кивнул куда-то в сторону.

Надгробие. Единственное надгробие с надписью «Мана». Переглянувшись с Кандой, Аллен подошёл к камню и нагнулся, медленно проведя по нему рукой. Буквы открылись не сразу, словно даже здесь Неа старался скрыть правду под очередным слоем пыли.

Канда заметил лёгкое, почти незаметное движение воздуха. Ветер?

Ветер, унёсший серую пыль с надгробия после того, как к нему прикоснулся Аллен.

– Мы порвали связь с отцом, когда появилась возможность. Я хотел отдалить их, надеялся, что Неа успокоится, но даже такой шаг не изменил его. Меня зовут Мана Д. Кэмпбелл, Аллен. Прости, что никогда не упоминал раньше.

Аллен так и остался сидеть на корточках, стараясь не смотреть на Ману.

– Значит, ваш с Неа отец…

Мана кивнул.

– Адам. Адам Д. Кэмпбелл, создатель Первого Ковчега.

– Нет, не может этого быть…

– Неа очень злился, когда появился Второй Ковчег.

– Да, я слышал что-то о Третьем Ковчеге, но ему ведь не удалось, так? Он умер, прежде чем достиг развития своего дара и прежде чем добрался до меня.

– Я тоже не знаю подробностей, Аллен. Я мёртв, – напомнил Мана, однако Канда не уловил более никакой тоски или сожаления.

Сны лишь дурацкое отражение действительности, подсознательного того или иного человека. Кто-то до сих пор доверяет сонникам, хотя мир слишком изменился, и одинаково трактовать сны разных людей попросту бесполезно.

Сон – место, где люди отдыхают. Канда пытался представить, насколько же уставшим чувствовал себя Аллен за всё прошедшее время. Постоянно бороться с тем, кто повлёк за собой смерть другого человека.

Вечное напоминание.

Аллен был бледен. Он полностью опёрся на надгробие и тяжело дышал, похоже, переваривая полученную информацию. Его глаза покраснели, чёлка прилипла к взмокшему лбу. Фигура Маны вдруг исчезла, словно растворилась в дыму, и тут же появилась около Аллена. Он шагнул к нему, плавно опускаясь на колени, и заключил сопротивляющегося Уолкера в объятия.

– Я больше не могу, Мана, – прошептал Аллен, вцепляясь в его пальто. – Я хотел уничтожить Неа, но теперь не знаю как. Что мне делать?

Канда надеялся, что он и сам не знал правильный ответ.

– Ты говорил, что должен быть якорь, удерживающий паразита в твоих снах, – припомнил Канда. – И ты его нашёл.

Аллен перевёл на него ничего не понимающий взгляд.

– Нет.

– Включи голову, идиот! – рявкнул он, жестом указав на Ману. – Вот он, этот якорь! Человек, которого любил Четырнадцатый при жизни, человек, к которому он обращался за помощью и искал поддержки! Не фотография в пустой комнате, а сам Мана!

Аллен долго не двигался, пока Мана первым не поднялся с колен. Канда вздрогнул от прожёгших его янтарных глаз – таких же добрых, как на фото. Не удивительно, что Уолкер настолько привязан к нему. От Маны сочилось тепло, он притягивал к себе.

– Перед смертью Неа успел ранить Аллена, – он провёл пальцем по тому месту, где у Уолкера был шрам. – С помощью крови он связал себя с ним в последние секунды жизни. Я же остался в памяти Неа как самое сильное эмоциональное потрясение – он был готов к тому, что я могу его застрелить, но вряд ли верил в это до конца, – теперь Мана посмотрел на Аллена. – Ты должен уничтожить меня здесь. Если у Неа не останется эмоций, воспоминаний, он не сможет больше удерживать себя в твоих снах.

Канда видел, что Аллену не нравился такой исход. Он отчаянно замотал головой, вскакивая на ноги.

– Нет, нет! Я уже видел, как ты умираешь, а теперь хочешь, чтобы я сам тебя убил? Это жестоко, Мана!

– Я – та часть Маны, которую помнит Неа. Ты должен это сделать, если хочешь продолжать жить.

– Мы пришли сюда именно ради этого, – постарался убедить Уолкера Канда. – Думаешь, Четырнадцатый простит тебе, что ты вновь воспользовался сывороткой? Ты уже видел, что он может выбраться в реальный мир.

– Ты – новая жертва Неа? – мягко спросил Мана, будто бы разговор шёл о чём-то тривиальном. – Он не оставит тебя, если воспользуется даром Аллена и выйдет наружу. Неа правит гнев, он непременно постарается уничтожить всё, до чего сможет добраться. Помнишь пистолет, Аллен? Воспользуйся им.

Ветер стал сильнее. Канда заметил потяжелевшие на небе тучи, пришедшие в движение. Сухая листва зашуршала на мёртвых ветвях и отправилась в круговорот танца в воздухе.