Текст книги "Солнечный Дом: Райский дом (СИ)"

Автор книги: Kassandra Rouse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Спасибо за беспокойство, Энни, – сухо ответила Микаса. – Но я уже говорила: я не отдам тебе победу.

Микаса напряглась и хотела уже ринуться вперёд, как неожиданно манеж разразился громкими испуганными криками, ведущий что-то возбуждённо затараторил в микрофон. Краем глаза Аккерман уловила движение нескольких фигур со стороны площадки, на которой проходил бой Армина и Бертольда. Сердце в груди болезненно сжалось. Микаса нутром почувствовала – случилось что-то нехорошее. Девушка быстро обернулась к площадке, чтобы лучше разглядеть её, и потеряла бдительность, чем незамедлительно воспользовалась Энни. Микаса очнулась, только когда чужие руки взяли её грудную клетку в плотное кольцо.

– У тебя была возможность, – бросила Энни и сжала руки.

Острая и резкая боль пронзила грудь. Микаса выгнулась и закричала. Дыхание моментально спёрло, лёгкие сжались, будто вакуумный пакет, вязкий ком встал в горле, а язык уловил солоноватый привкус железа. В глазах потемнело и зарябило. Аккерман вцепилась в мокрые волосы Энни, но силы, будто высосанные незримым существом, оставили её, и рука безвольно повисла вдоль тела.

Нет, Микаса не могла вот так проиграть, ведь Эрен надеялся на неё.

***

Дот сквозь своё отражение в стекле обеспокоено следил за развернувшимся на площадках сражении. И он совершенно не мог понять, почему на душе было так тяжело. Это были не первые его игры, через его руки прошёл с десяток команд, он уже много раз видел кровь, боль и страдания. Ведь он уже давно к этому привык, ведь все они, все те, кто являлся на Арену со своими желаниями, в конечном итоге приходили к одному концу. Все они были просто инструментом. И эти дети не были исключением. Дети. Может, это всё потому, что для него они действительно были детьми? Может, то раздражающее, не покидающее чувство тоски и жалости, что терзало его старое сердце, было следствием того, что к этой троице Дот относился как к обычным детям, у которых вся жизнь ещё была впереди? Ведь им было всего по восемнадцать лет. Или уже? Что значили цифры в их ужасном, полном противоречий и несправедливости мире? Для кого-то восемнадцать – лишь короткий отрезок времени, начало его жизненного пути, а для кого-то – конечная остановка. Дот взглянул на свои сухие морщинистые руки. Смогут ли они дожить до того возраста, когда с лёгкостью можно будет сказать: «Я доволен прожитой жизнью, мне не о чем жалеть», да и будет ли вообще существовать такой день в их собственной истории?

– Эти игры не перестают меня удивлять! – восхитился Закклай, облизывая губы и с интересом смотря в голографический экран. – Я поражён обеими вашими командами. Поразительно, сколько силы в этих юных телах! Сколько энергии!

– Эх, молодость, – протянул Зик, покачиваясь на стуле. – Где наши годы?

– И не говорите, – глухо засмеялся Даллис. – Честно признать, иногда я жалею, что не родился Меченным. – Из динамиков раздался восхищённый вопль ведущего. Закклай ахнул и захлопал в ладоши. – Вы только посмотрите, что вытворяет! Поразительно, просто поразительно!

Дот прищурился и заиграл желваками – всё это было ужасно. Рико наверняка следила за показателями игроков и уже готовилась к последствиям, но всё же стоило её предупредить самому.

– Ох-ох, – застонал Зик. – Мистер Пиксис, кажется, ваша команда оказалась в затруднительном положении, не находите?

Дот перевёл взгляд на его отражение в стекле. Даже так он смог увидеть коварную улыбку на его заросшем лице. На тонком запястье завибрировал электронный браслет, Пиксис извинился и поспешно покинул комнату. Он отошёл на несколько метров от двери, надел на ухо беспроводную гарнитуру и твёрдым голосом проговорил:

– Докладывай.

– «Сэр», – прозвучал в ухе искажённый голос подчинённого, – «военные начали движение. Они стягивают силы к приграничным зонам и мобилизуют резервы».

– Их цель?

– «Не могу знать, сэр, информация засекречена, полный доступ имеют только ранги А и S. Также началась проверка личного состава».

Дот тихонько цыкнул. Что они замышляют? Неужто по их душу собрались? Пиксис сжал в ладони набалдашник трости. Нет, невозможно, они действовали незаметно, только если… Только если в их рядах не завелась крыса.

– «И вот ещё что: военные действуют совместно с бюро охраны».

– Что? – воскликнул Дот. А этих ещё зачем приплели? Ситуация начала принимать дурной оборот. – А что с опытным образцом?

– «Насколько мне известно, он так и не был протестирован».

Странно, казалось, сейчас это первостепенная задача военных.

– Я понял тебя, Оньянкопон. Слушай внимательно: удали о себе все данные из системы и возвращайся на базу, будь внимателен, хвост нам ни к чему.

– «Вас понял!» – Дот уже хотел отключить связь, как в ухе вновь зазвучал голос: – «Сэр, неужели?..».

– Да, – согласился Дот, – похоже, это настало раньше, чем мы планировали.

Он завершил вызов и снял гарнитуру с уха.

– Что-то случилось?

Пиксис быстро убрал гарнитуру в карман пиджака и обернулся к стоящему у двери Зику. Неужели этот прохиндей подслушивал его?

– Ничего серьёзного, – ответил Пиксис, натягивая на себя максимально радушный вид. – В поместье воришка пробрался, дворецкий звонил сообщить об этом.

– В какое неспокойное время мы живём, – театрально запричитал Зик, – каждый норовит оторвать кусок от чужого пирога. Надеюсь, вы преподадите этому вору хороший урок.

Зик откланялся и вразвалочку направился к лестнице.

– Вы что же, не останетесь до конца раунда? – окликнул его Дот.

– Мне надо кое с кем повидаться, – бросил ему Зик, не оборачиваясь, – да и что-то мне подсказывает, что этот поединок уже подходит к концу. Всего доброго, мистер Пиксис, ещё увидимся!

Дот проводил его задумчивым взглядом и покрутил в руке трость. Грядёт буря.

***

Такие игры Эрену определённо нравились. Наконец-то он может сразиться с настоящим бойцом, сразиться с человеком на равных. А что ещё больше поднимало его боевой дух, так это то, что Райнер не был врагом. Он был его соперником. Эрен в этом раунде не сражался, а соревновался. Настоящие состязания! Великий дух соперничества! Эрен с наслаждением улыбнулся и переступил с ноги на ногу.

– Вижу, ты весь в нетерпении, – заметил Райнер.

– Ещё бы. Я покажу тебе, чего я стою.

Эрен покажет ему всю свою мощь, всё, чему он научился за это время, и докажет Армину, что непобедимых противников не существует.

– Оу-у, – протянул Райнер, и на лицо его пала устрашающая тёмная тень, – жду этого с нетерпением.

– Приготовиться! – скомандовал голос ведущего. – В бой!

Время в манеже будто вмиг замерло, оставляя свой ход лишь для них двоих. Ни Эрен, ни Райнер не бросились мгновенно в атаку, каждый выжидал и изучал. Собравшись и сосредоточившись, они медленно кружили по площадке друг напротив друга, готовые в любой момент сделать свой первый ход. Райнер был сильным, Эрен понимал это с одного взгляда, но и он больше не был слабаком. Эрену нужна только победа, он готов был костьми лечь, но заполучить её, ведь он ещё не достиг своей цели. Он чувствовал, что где-то там, на трибунах, в огромной массе людей за ним наблюдал тот, кого ему ещё только предстояло одолеть. Эрен обойдёт всех, преодолеет все преграды и, наконец, обретёт долгожданную свободу. Раз и навсегда избавится от рабского клейма Меченного.

Райнер присел и ринулся вперёд. Эрен ловко увернулся от удара кулаком в голову и обошёл его слева. Тогда Райнер быстро развернулся, склонился к полу и прыгнул вперёд, пытаясь схватить противника руками за пояс. Эрен отскочил в сторону, мигом оказался за ним и ударил ладонью ему в спину. Но дестабилизировать Райнера оказалось не так уж и просто. Ему хватило доли секунды, чтобы восстановить равновесие и вновь ринуться в бой. Удар кулаком с правой – Эрен уклонился и тут же контратаковал. Первая маленькая победа – удар кулаком пришёлся точно в щёку Райнера. Первое, чему Эрен научился у Микасы в плане атаки, – это скорость. Попав в цель, не останавливайся, бей снова и снова, не давай противнику времени на передышку и перегруппировку. Эрен наносил один удар за другим. Под сильным натиском голова Райнера моталась из стороны в сторону, как груша для битья. Ещё один взмах кулаком, Райнер отлетел на пару метров и присел на колено.

– Не плохо, – усмехнулся он, вытирая кровь с лица.

– То ли ещё будет, – оскалился Эрен.

Он вновь, как и в первом раунде, почувствовал, что тело начало переполнять возбуждение. Удовольствие опять захлестнуло с головой. Сердце заколотилось в бешеном ритме, кровь забурлила в жилах. Вне Арены он не чувствовал такого прежде. И в детстве, и в приюте, участвую в драках, Эрен испытывал только ярость, она заправляла балом, на котором не было никого, кроме них двоих. Эрен перевёл дух и нацелился на лицо Райнера, но тот вовремя смог поставить двойной блок, так что ни один из ударов не достиг своей цели. Выудив момент, Райнер отскочил в сторону, мигом оказался за спиной противника и опрокинул его на пол. Эрен закряхтел, упёрся ладонями в пол и поторопился встать, но не тут-то было – ногу обхватили чужие пальцы, пол вдруг оказался под юношей. Зарычав, Райнер подбросил Эрена в воздух, развернулся, плашмя бросил его на настил, выбивая из его лёгких весь воздух. Но не успел Йегер опомниться, как вновь оказался в полёте; на сей раз противник, держа вниз головой, обхватил его вокруг талии и бросил вниз, будто забивая в деревяшку гвоздь. Эрену едва удалось более-менее сгруппироваться, но шея и плечи всё равно приняли довольно сильную нагрузку. Заимев в крови «Аш-фермент», Эрен открыл ещё одно его преимущество, помимо огромной физической силы и повышенной выносливости, – пониженная чувствительность к боли. Райнер навалился сверху всей своей огромной тяжестью.

– Ну что, Эрен, ещё не растерял свой пыл?

Глаза Райнера налились кровью. Изменилось и его лицо, оно всё больше приобретало животные черты. Для него это тоже была не обычная драка, она приобрела для него особое значение.

– Я ещё не сдался, – с трудом проговорил Йегер; дышать становилось всё тяжелее.

– Жаль, но тебе не тягаться с таким воином, как я.

Райнер занёс кулак, Эрен увернулся, и удар пришёлся в пол – настил хрустнул и пошёл трещинами. Новая атака, вновь удалось уклониться. Райнер бил снова и снова, не давая и секунды на передышку. Так не могло дальше продолжаться, если Эрен ничего не предпримет, то рано или поздно он выдохнется, и его просто изобьют до потери сознания. Надо было как можно скорее сбросить с себя эту груду мускулов.

«Думай, Эрен, думай!» – говорил он себе.

Райнер вновь поднял кулак. Вот оно! Эрен упёрся ладонью в открывшийся бок Райнера и надавил всем своим весом, поворачиваясь вслед всем телом. Лёгкие получили доступ к воздуху.

«Получилось!».

Но только Эрен подумал, что, наконец, завладел преимуществом, как Райнер дёрнул его за руку на себя и обхватил шею ногами, крепко сжимая и её, и правое плечо бёдрами. Йегер снова попался в ловушку, теперь он не только не мог пошевелить правой рукой, но ещё имел огромный шанс потерять сознание от недостатка кислорода.

«Да чтоб тебя, Райнер!» – в сердцах выругался он.

Эрен пытался сказать хоть что-нибудь, но горло сдавило настолько сильно, что кроме хрипло кряхтения ничего не выходило. Перед глазами заплясали красные пятна. Эрен попытался выдернуть руку из захвата, но сила Райнера была гораздо больше.

– Эй, Эрен, – позвал тот, скалясь в зверском оскале, – я же говорил, тебе меня не одолеть.

Эрен запомнил эту цифру. Две секунды. Прошло ровно две секунды после слов Райнера, когда в ушах раздался звонкий хруст костей, а правую руку от плеча до запястья пронзила зверская боль. Эрен закричал, но крик потонул где-то в зажатом горле. Райнер ослабил хватку и бросил обмякшего Йегера на пол. Эрен громко и натужно закашлялся, глаза заслезились от острой боли, правой рукой было не пошевелить, лишь пальцы дёргались в болезненной судороге. Тело не слушалось, лёгкие никак не могли надышаться. Эрен сглотнул и вновь закашлял. Неужели этим всё и закончится? Полузакрытыми глазами, он видел, как к нему приближался Райнер. Неужели столько усилий было приложено зря? Райнер остановился в нескольких сантиметрах от него. Неужели их действительно нельзя победить? Эрен повернул голову и снизу вверх посмотрел в скрытое тенью лицо Райнера. Неужели ему на всю оставшуюся жизнь суждено остаться заложником?

– Я действительно ждал от тебя большего, – Райнер присел рядом с ним на корточки. – Ты ведь особенный, как-никак.

Тяжело дыша, Эрен молча смотрел в его глаза. До ушей долетели какие-то крики, но Эрен даже не обратил внимания на этот шум, а вот Райнер быстро обернулся и сильно нахмурился.

– Извини, Эрен, – с досадой проговорил он, всматриваясь куда-то, – похоже, нам придётся закончить наш поединок.

Райнер встал на ноги и быстрым шагом направился к краю площадки. Эрен с трудом приподнялся на локте и проследил за направлением парня. И прежде, чем тьма накрыла глаза, Эрен увидел скопление народа на площадке Армина и Бертольда и окровавленное тело на носилках.

***

С момента, как в срочном порядке остановили игру, прошло семь часов. С того самого момента, как ей туго забинтовали грудную клетку и вкололи обезболивающее, прошло шесть часов. С момента, как его привезли из реанимационного отделения и подключили к аппаратам и капельницам, прошло три с половиной часа. С того момента, как он открыл глаза и понял, что его будущее разбилось на мелкие осколки и его вновь посадили в клетку, прошло сорок минут.

– Тебе не стоило пока вставать, – мягко сказала Микаса, – так можешь ещё больше себе навредить.

Эрен опустил взгляд вниз на лежавшую в кровати подругу. Из-за шейного корсета он не мог вращать головой, что, несомненно, влекло за собой некоторые удобства. Повреждения шеи были несерьёзными, и эта была скорее мера предосторожности, чего не скажешь о правой руке. Перелом ключицы, вывих плечевого сустава и растяжение связок локтевого сгиба – вот, что вскользь сказал Эрену сотрудник медицинского блока, когда он указал на руку в поддерживающей повязке. Но всё это было ничем по сравнению с травмами, которые получила Микаса: перелом четырёх рёбер, повреждение лёгких и селезёнки, и это не считая многочисленных ушибов и ссадин. И при всём при этом, она всё ещё переживала за него.

– Не волнуйся, я буду в порядке. – Эрен посмотрел на виднеющиеся из-под одеяла бинты. – Болит?

– Нет, мне вкололи обезболивающее, да и травма на самом деле не такая серьёзная, как может показаться.

Микаса врала, Эрен понял это, только взглянув на её напряжённое лицо, но всё же указывать на то не стал. Все эти перебранки не несли никакого смысла.

– Ты уже виделся с Армином?

– Нет, – помедлив, ответил Эрен.

– Сходи к нему. Сейчас ты нужен ему больше, чем мне.

– Хорошо. Поправляйся.

Эрен трону Микасу за плечо и тихо вышел из комнаты. У Армина было тихо, только мерный писк приборов звучал, будто капель в тёмной безлюдной пещере. Эрен постоял какое-то время у двери, смотря прямо перед собой, а затем практически неслышно подошёл к кровати. Эрен молчал, смотрел, как медленно поднимается грудь Армина и так же медленно опускается, краем глаза замечал трубки капельниц и резервуара с кислородом, переводил взгляд на забинтованную ногу, покоящуюся в поддерживающей повязке, на виднеющиеся из-под белого покрывала бледные руки. Эрен смотрел куда угодно, только не на его лицо. Он просто не мог найти в себе смелости, чтобы посмотреть ему в глаза, так же, как и ответить что-нибудь на его молчание. Эрен не был зол, даже несмотря на то, что Армин проигнорировал его просьбу и вступил в бой. Он не был зол ни на кого из них за поражение, он никого не обвинял. Эрен вообще не знал, что сейчас чувствовал. Не печаль, не радость, не злость, не спокойствие, не обида – это не то, что он обычно чувствовал, не то, что испытывали бы люди, оказавшись в такой ситуации. Но то была и не пустота.

– Я думал, что смогу хоть что-то сделать, – бесцветным тихим голосом вдруг заговорил Армин. Эрен всё же нашёл в себе силы и взглянул ему в лицо. Армин безучастным взглядом смотрел в потолок. Пустые глаза, пустой голос – друг был здесь, и в то же время его здесь не было. Он говорил с пустотой, он растворился в этой пустоте. – Я действительно верил, что мне это под силу. Хотел показать свою решимость, а показал лишь своё бессилие. – Армин замолчал, Эрен хотел сказать что-то, но слова не нашлись даже в его мыслях. – Я много раз спрашивал себя: «Почему я здесь? Для чего я существую? Каково моё предназначение?», но я так и не нашёл ответа на эти вопросы. Я хотел увидеть этот мир, хотел раскрыть тайны, хранящиеся в нём, но… Как думаешь, может, мне не стоило рождаться? – Армин закрыл глаза и прежде, чем погрузился в сон, почти неслышно добавил: – Может, нам всем не стоило рождаться в таком мире?

Эрен недвижимо простоял ещё какое-то время, слушая писк медицинских аппаратов, а затем вышел из комнаты, так не найдя нужных слов. У входа он столкнулся с человеком. Его серо-голубые глаза за линзами круглых очков внимательно осматривали Эрена, всё больше останавливаясь на лице.

– Лицом не очень, но взгляд очень похож. Да, определённо, аж мурашки по коже, – протянул незнакомец.

– Простите?

У Эрена не было никакого желания разговаривать сейчас со странными типами.

– А, не бери в голову, просто ты мне напомнил одного человека.

– А вы?..

– Да, позволь представиться. Меня зовут Зик, – мужчина протянул руку для рукопожатия, но вовремя осёкся и убрал её. – Сильно же мои ребятки вас помяли.

– Ваши… вы покровитель Райнера и остальных?

– Покровитель? – удивился тот. – Не-не-не, я, скорее, наставник.

«Наставник, – устало подумал Эрен. – Довольно странное название для того, кто использует Меченных в своих целях».

– На самом деле я пришёл извиниться за моих ребят, – продолжал тем временем Зик, – в частности за Бертольда. Парень он неплохой, дружелюбный, крышу только иногда срывает. Надеюсь, твой друг быстро оправится. Так или иначе, наша команда получила из-за этого техническое поражение, так что вы выходите в финал. Поздравляю. – Эрен даже не дрогнул от этих слов, они не всколыхнули в его груди ровным счётом ничего. После того, что произошло, после того, как он увидел своих друзей, ему уже было всё равно. Хотелось уйти, ему совсем не было интересно, о чём болтает этот человек. – У каждого здесь своя цель, все чего-то желали, ступая в эти стены, но мне вот вдруг стало интересно, а для чего пришёл сюда ты? Что двигало тобой, Эрен? За что ты борешься?

– Я? – Маленький огонёк вновь вспыхнул в груди. Эрен вспомнил тот день, когда понял, что стал заложником этой системы, то время, когда в его жизни появилась цель. Эрен вспомнил, почему решил бороться, за что и ради кого. – Я пришёл сюда за свободой, – заявил он. – Я здесь, потому что хочу увидеть этот мир собственными глазами.

Зик прищурился и склонил голову набок.

– Даже зная, что он полон опасностей? Даже зная, что ты можешь в любой момент умереть в муках?

– Да.

– Но почему?

– Почему? Разве не очевидно? Потому что я родился в этом мире!

Последние слова, сказанные Армином, молнией пронзили его мысли. Эрен замолчал и уставился перед собой. Огонь внутри погас, будто задутое пламя свечи, и в груди опять поселилось то странное чувство.

– Вот как, – выдохнул Зик и наклонился к уху Эрена так, что его светлая борода заколола щёку. – Чувствуется его влияние. – Зик отстранился и похлопал его по плечу. – Что ж, надеюсь, ты достигнешь своей цели. Поправляйся скорее, тебя ждёт тяжёлый финал.

И Зик ушёл, оставив растерянного Эрена стоять в пустом узком коридоре, обитом белыми панелями.

Комментарий к Глава 6. Решимость/Растерянность

Надеюсь, среди читателей нет профессиональных борцов, ибо это просто рука-лицо. Я попробовала сделать парочку из описанных приёмчиков и… Не повторяйте это, я серьёзно! И да, не спрашивайте меня, как я умудрилась скатиться в такой жуткий ООС Бертольда, сама в шоке.

========== Глава 7. Разговор ==========

Ничто так не раздражало Леви, как бессмысленная безостановочная болтовня. Ханджи жужжала над ухом, будто надоедливая муха, уже около получаса, но ни в одной её фразе Леви не услышал хоть что-то полезное. Все её изречения сводились к «Эрен, Эрен, Эрен!». С того момента, как Зоэ узнала о положительной реакции на фермент у Йегера, она не затыкалась. Она и раньше вела себя, как в задницу ужаленная, слишком бурно реагировала на события вокруг, особенно если дело касалось Меченных. Ханджи раздражала, иногда она сильно напоминала одну заносчивую рыжую девицу и начинала раздражать ещё больше. С Ханджи Зоэ и Майком Захариусом он познакомился ещё до того, как вместе создали некое подобие союза и начали выступать на Арене под одним «флагом». Правая рука Эрвина и главный научный советник. Люди, поклявшиеся ему в верности и отбросившие все предрассудки. Леви не собирался становиться частью них, но после случившегося два года назад добровольно примкнул к их отряду. Аккерман ни на секунду не сомневался – они непременно потерпят крах. Даже со всей их мощью, со всеми выверенными стратегиями и небывалой поддержкой со стороны они останутся у разбитого корыта. Леви ждал этого дня, ждал расправы над тем, кто однажды попытался сломать его, но чьих сил хватило лишь на маленькую трещину. Скоро этот день настанет. Уже совсем скоро.

– Нет, ну вы представляете, насколько это огромный прорыв в науке, – тараторила Ханджи, неотрывно пялясь в небольшой голографический экран. – Хочу изучить его, хочу вскрыть и обследовать каждую клеточку его юного тела. Аж руки чешутся.

Майк опасливо покосился на Зоэ и чуть отодвинулся в сторону. Леви стиснул в руке её голову и повернул к себе.

– Очкастая, если ты сейчас же не заткнёшься, я раскрою тебе череп.

Ханджи захихикала и широко улыбнулась.

– Ой, какой ты злюка, – она нарочно потыкала пальцами в его живот. – Страшный и злой маленький дядька.

Леви цыкнул и сжал ладонь. Ханджи запищала от боли.

– Хорошо-хорошо, я больше не буду, – взмолилась она.

Аккерман устало вздохнул и отпустил Зоэ.

Дверь их жилого блока с протяжным шипением отъехала в сторону, и в комнату твёрдой походкой вошёл Эрвин. А вот и источник скверного настроения. Почему-то всегда, когда Леви чувствовал себя нехорошо, появлялся Смит, и самочувствие ухудшалось ещё больше.

– Хорошо, вы все в сборе, – начал Эрвин напряжённым голосом.

Его редко можно было видеть беспокойным, хладнокровие было частью его естества. Впрочем, Леви говорил с ним на днях на предстоящую тему, потому знал причину его нетипичного состояния.

– Что-то срочное? – насторожилась Зоэ. – Зачем нас надо было собирать вместе?

– Да, – кивнул Эрвин. – Мы завершаем первый этап.

– Уже? – воскликнул Майк. – Планировалось же завершить его к концу года. К чему такая спешка?

– Планировалось, – подтвердил Эрвин, – но в этот раз план дал сбой. У Пиксиса был свой человек среди военных, и на днях он доложил об их повышенной активности. Как позже выяснилось, под предлогом массовых учений, военные начали стягивать войска к границам всех городов, особенно большое количество было замечено около столицы и города N.

После этих слов воцарилось молчание, собравшиеся бросали друг на друга нервные взгляды.

– Но, может, военные действительно решили устроить учения? – пожала плечами Ханджи.

– Это маловероятно, – парировал Эрвин. – Военный комитет заключил сделку с Чистильщиками, а насколько нам известно, эти две организации не особо ладят друг с другом. Леви, Кенни ничего не упоминал об этом?

Леви скривил недовольное лицо и покачал головой – вот только упоминание дяди из уст Смита ему сейчас не хватало.

– Мы не настолько близки, чтобы обсуждать политику, – отмахнулся Аккерман.

– Так или иначе, – продолжил Эрвин, – завтра я возвращаюсь на базу и начну приготовления ко второму этапу.

– Подожди, завтра? – взбаламутилась Зоэ. – Ты что же, не останешься на наши игры?

– А что делать с новенькими? – вслед за ней вопросил Майк.

Вот этот вопрос был более интересен. Обычно Эрвин сам занимался этим делом, у него язык был подвешен что надо, любого мог заговорить. Гений политических игр и интриг, что-что, а этого у него было не отнять. Неужели он хочет спихнуть всю работу на них?

– Оставляю новичков на вас, – будто в подтверждение ответил Эрвин. – Объясните им после игр всю ситуацию и незаметно проведите до позиции. Уверен, они поймут сложившуюся ситуацию и присоединятся к нам.

Ну да, конечно, кто же ещё.

– Опять сваливаешь свою работу на подчинённых, – проворчал Леви, отлепляя себя от дивана. – Годы идут, а ты совсем не меняешься, всё такой же напыщенный эксплуататор.

Леви презрительно посмотрел на Эрвина и направился к выходу.

– Эй, ты куда? – крикнула ему вслед Ханджи.

– Пойду подышу нормальным воздухом, – бросил напоследок Леви, – а то этот пахнет гнильцой.

– Опять он ведёт себя, как обиженный ребёнок, – пробубнила Ханджи, когда дверь за Леви закрылась. – Какой же проблемный парень.

Леви прошёл несколько свободных коридоров, пересёк насквозь комнату управления, спустился на пару этажей вниз по металлическим гулким ступеням лестницы и вышел к нижним ярусам манежа. Он нередко сюда приходил, чтобы побыть наедине с собой и отдохнуть от людей. Это было так странно: место, забравшее у него семью, дом и шанс на относительно нормальную жизнь, теперь стало единственным, которое могло утешить его больное сердце. Оно хранило в себе много воспоминаний: людские голоса, взгляды, улыбки, смех и слёзы. Оно впитывало в себя всё это, будто губка пролитую воду, а затем тонкими струйками возвращало человеку то, в чём он так отчаянно нуждался, – память прожитых дней, его успехи, его ошибки, приобретения и потери. Здесь пересекалось прошлое и настоящее, вплеталось друг в друга тонкими серебристыми нитями, создавая невесомое, практически невидимое покрывало. И каждый, кто хоть на мгновение заглядывал в эту обитель, приносил с собой новую нить, чтобы та стала частью большой общей истории.

Леви вышел из тени прохода и прищурился, спасая глаза от яркого искусственного света прожекторов. Он не видел солнечного света уже несколько недель, а может, и месяцев. Запертый в этой огромной белой клетке, Леви потерял счёт времени, дни сливались один с другим, формируя один огромный бесформенный ком. Только часы и искусственное цифровое солнце настенных дисплеев, сменяющее такие же мёртвые луну и звёзды, напоминали, что время не остановило свой ход. Леви прошёл к бортику, обвёл глазами площадки и глубоко вдохнул. Нос уловил горький запах сигаретного дыма, взгляд замер на мужской фигуре, облокачивающейся на стеклянный бортик и затягивающейся тонкой белой сигаретой. Самокрутка из табака далеко не первого сорта – запросто можно было определить это по резкому, нетипичному запаху, – такие сейчас курили только те, у кого было не так много денег, или же отбитые на голову фанатики, застрявшие во временах, когда люди ещё носили с собой бумажные документы. Одним из таких был Кенни; Леви с детства помнил эту вонь – даже когда мать доживала свои последние минуты, в тёмной сырой комнате, над кроватью с иссохшим маленьким телом, клубился тяжёлый серый дым, а тонкие и длинные мужские пальцы стряхивали пепел с тлеющего кончика сигареты на пыльный провалившийся пол. Прошло двадцать с лишним лет, а ничего не изменилось. Правильней было бы не обращать на этого человека внимания и просто отойти подальше, но два образа наложились друг на друга, ненависть к одному перешла к другому, и слова сами полились рекой.

– Здесь нельзя курить.

Мужчина обернул к нему своё заросшее светлой бородой лицо.

– Прошу прощения? – растерялся тот, явно пребывая глубоко в своих мыслях.

– На Арене запрещено курить, – повторил Леви, кривя носом. – Хотите затянуться – поднимайтесь наверх или используйте ла́кос.

Лакосом называлась небольшая капсула, заполненная жидким никотином, которая закладывалась за щёку или под язык. По мере таяния капсулы во рту, никотин медленно проникал в кровь, даря человеку чувства расслабленности и спокойствия. Он был разработан одной из мировых табачных компаний около двенадцати лет назад. Имея в своей линейке десятки различных вкусов, лакос не только стал альтернативой горькому курительному табаку, но и довольно быстро вытеснил его с рынка. Но, по мнению Леви, он был такой же дрянью, как сигареты и жевательный табак.

Мужчина взглянул на сигарету в руке.

– Ох, прошу прощения, лень было подниматься на поверхность, думал, успею тихонько выкурить одну. – Он затушил кончик сигареты о стекло и запульнул окурок в глубь трибун. Леви тихонько цыкнул. – Не говорите никому, хорошо?

Мужчина поправил круглую оправу очков и почесал ухо. Аккерман всмотрелся в его лицо и задумался: а не о нём ли Эрвин рассказывал?

– Вы здесь недавно, да? – уточнил Леви. – Не видел вас раньше.

– Это мои первые игры. Никогда раньше в подобном не участвовал, а тут друзья подначили, говорят: «Попробуй, будет весело».

– И как, было весело?

Мужчина обратил на Аккермана пронзительный взгляд и улыбнулся странной, довольной улыбкой.

– Очень, жаль только, моя команда не вышла в финал, было бы ещё интереснее. Ах, я же не представился. Моё имя Зик, рад встречи с вами, Леви.

Кажется, слава бежала впереди него. Аккерман недовольно скривил губы и, бросив неприязненный взгляд на протянутую мозолистую руку, ответил на крепкое рукопожатие.

– Ничего, может, повезёт в следующий раз, – вяло приободрил Леви.

– В следующий? – удивился оппонент. – Боюсь, следующего раза уже не будет. – Зик опёрся спиной о бортик, закинув на него локти, и задрал голову – тонкие стёкла его очков ярко блеснули. – Тут ведь, знаете, как, мир устроен так, что шанс даётся лишь раз. Упустил – уже обратно не вернёшь, так что надо хватать крепче. Я вот не смог удержать, – улыбнулся он, – мне до вашей крепкой хватки далеко. Только сильнейший может оставаться на вершине столько времени. Аж завидно. – Зик громко расхохотался.

Леви молчал, внимательно наблюдая за человеком перед собой и улавливая ухом каждое сказанное им слово. О человеке многое можно сказать по его тону, движению рук и головы, по тому, как смотрят его глаза. Но Зика Леви не удавалось прочитать. В его голосе не было фальши, в движениях – резкости и напряжённости, во взгляде – тайн и недосказанности. Зик был искренним, но почему-то Леви не верил этой искренности. Возможно, дело было в воспитанном дядей скептицизме, возможно, – даже ложь можно сделать правдой.

– Не думаю, что мне стоит завидовать, – подал голос Аккерман. – Мы с вами живём в разных мирах, и вряд ли бы вы захотели оказаться на моём месте, узнай уплаченную за него цену.