Текст книги "Иерусалимский синдром (СИ)"

Автор книги: Karinana25

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Очередная каббалистическая ересь? Ты решил провести мне урок религии прямо сейчас? – у меня стучали зубы, и больше всего хотелось схватить, спрятать от происходящего, спасти хотя бы одного человека – его.

– Ты прав – это каббалистическая ересь про сжатие бесконечной сущности Создателя, для возможности, собственно, процесса созидания.

– Помню, мне об этом говорил Нерия в день своей смерти. И зачем ты мне это рассказываешь? Думаешь, за приятным разговором мы и не заметим, как сдохнем? – я нервно рассмеялся.

– Ты боишься?

– Разумеется, боюсь. Больше всего я хочу свернуться калачиком на полу и чтобы это все оказалось просто жутким сном.

– И я – признался он спокойно.

– Поэтому решил болтать тут всякий бред? Лишь бы не думать о том, что скоро все кончится?

– Да. И ещё, я всё-таки очень хочу рассказать тебе про сжатие.

– Валяй. Хотя знаешь, мне было бы приятнее, если бы ты просто помолчал. Или нашел лучшее применение своему языку. Скажем, засунул бы его мне в рот.

– Я подумаю об этом – невозмутимо отозвался он – а теперь послушай, я расскажу всего в двух словах. Ты даже ни разу не успеешь зевнуть.

– Ну расскажи – сказал я со вздохом, понимая, что от моего ответа ничего не зависит.

– Ты ведь помнишь, что Элькана говорил обо всем происходящем, как о процессе исхода? А я – как о прогрессирующем слабоумии, хоть и рисковал прослыть за это богохульником?

– Помню, хотя и то и другое звучит одинаково мерзко. Ну и что? Какая разница, от чего нас раздавит, как букашек.

Он открыл рот, чтобы ответить, но тут толчки стали сильнее, и я увидел, как по асфальту возле нас пробегает глубокая трещина. Меня всего пробрала противная дрожь – зрелище было страшным – куда страшнее, чем в фильмах-катастрофах.

– Тут рядом есть парк без асфальта, пойдем туда – сказал Лерер будничным голосом. Схватил меня за плечи и потащил вперед, более не заботясь о том, как мы выглядим в глазах посторонних.

Спотыкаясь и стараясь держать равновесие, мы кое-как добрели до парка. Мы были далеко не одни – со всей округи туда набежало множество людей, и теперь все стояли на поросшем травой невысоком холмике и подавленно молчали. На меня посматривали неприязненно, как и все последние недели. Хорошо хоть, что пока не подходили с претензиями.

– Не обращай на них внимания – посоветовал Авшалом, все ещё придерживая меня за плечи – послушай меня, Янон. Это ненадолго.

– Ты нас специально притащил в такую толпу? Подстраховаться, чтобы я не полез к тебе в самый ответственный момент с поцелуями? А если меня решат отметелить за то, что накаркал им тут конец света?

– Поверь мне, Янон, никакая толпа не помешает мне поцеловать тебя, когда придет время – серьезно сказал Лерер – и никто к тебе не притронется. Все давно уже признали твой статус, хоть и особой любви к тебе это им не добавило. Кто же мог знать… – он засмеялся, не договорив, и наконец стало видно, что ему страшно не меньше моего.

– Чертов дос – беспомощно простонал я – чего ты хочешь от меня?

– Хочу сказать тебе – то, что происходит сейчас, это не исход, а совсем наоборот.

– Угу.

Он встряхнул меня, настойчиво глядя мне в глаза.

– Это не исход, понимаешь? Это возвращение. И нам остаётся все меньше и меньше места. Божественный свет – ты ведь знаешь, что это такое? Если он восстановится до изначального состояния – мы все исчезнем.

– Что за бред ты несешь, Лерер?

– Смотри – он наконец отпустил меня и протянул руку, указывая куда-то за мою спину.

Я повернулся, присмотрелся и понял, что вижу в воздухе небольшое пятно, как будто кинопленку прожгли кончиком сигареты. Пятно очень быстро росло, и я с ужасом понял, что это.

Никакое землетрясение не может разрушить этот мир до основания.

Но растущее черное пятнышко прямо посреди мироздания сделает работу быстро и качественно.

– Божественный свет, Авшалом? Скорее похоже на божественную тьму.

Я приблизил к дыре руку, и почувствовал, как она пульсирует – будто с внешней стороны ее насильно накачивают водой из огромного насоса. Прямо по воздуху вокруг нее пошли трещины, и я понял, что ещё пара секунд, и я просто сойду с ума от этого зрелища. Ни один живущий человек не должен видеть такое.

Пятно росло.

Я обернулся на Лерера, увидел, что его лицо бело до синевы, даже губы побледнели. Он протянул ко мне руки – наверное, чтобы снова обнять, но я отшатнулся – сам не знаю, почему.

Услышал отчаянные крики вокруг нас – люди тоже заметили трещины в пространстве, и понимали, что именно по этим трещинам весь мир через пару минут пойдет по швам.

Скоро мы все исчезнем. Я, родители, Ноа, Эден, мой малыш-брат.

Авшалом.

Небо будто бы превратилось в мутную темную воду, набухшую над нами – словно прямо над нашими головами ожил древний океан, и не было больше никаких звёзд, солнца, луны – ничего не было.

Абсурдность происходящего, ледяная несправедливость, даже какая-то безумная безжалостность – словно нас всех сейчас просто выкинут – сгребут и выкинут в черный мусорный мешок – как мусор, который начал занимать слишком много места – сдавили мне горло. Это невозможно принять. Да, конец – но не такой. Не такой!

В ушах зазвенело почти как тогда, сразу после смерти Нерии. Ещё секунда, и…

Внезапно меня охватил знакомый, почти нестерпимый жар – такой, как я ощущал за последние полгода при каждом появлении на себе знаков – кроме самого последнего.

Жаркая волна прошла по мне – словно высвободилась часть чужой, необъемлемой воли внутри меня, и я почувствовал себя батарейкой, которую долго заряжали в аккумуляторе, а потом наконец-то вставили в паз.

Наверное, того, что накопилось во мне за годы, в течение которых в меня вписывали и вкладывали эту волю, как деньги в копилку на черный день, хватило бы, чтобы создать сейчас целый мир с нуля…но кому он нужен, этот новый мир? Не проще ли слегка подлатать старый?

То, что медленно, но верно выдавливало кладку мироздания снаружи, словно притормозило. Одновременно ослабел и я. Посмотрел на свою руку, и увидел, что она вновь покрывается знаками, которые налезали один на другой, потом исчезали, и появлялись новые, которые тоже сменяли следующие символы. Я даже не старался прочесть их – вряд ли они были адресованы мне.

Жар становился все сильнее, черная дыра в пространстве всосала в себя ещё одну порцию из тех закромов, которые наполнялись внутри меня более десяти лет, и мне в душу хлынул страх – потому что стало ясно, чем это все закончится.

Жуткие черные трещины, которые извивались уже где-то в стратосфере, как вены на теле бодибилдера, словно съеживались, бледнели и истончались.

Краем уха я слышал отчаянный оклик Лерера, доносящийся до меня будто бы издалека. Подумал, что он так и не исполнил свое обещание про последний поцелуй. Надо было думать раньше, а сейчас уже поздно было жалеть.

Мне стало смешно и горько.

Десять лет подряд я гордо (не буду врать себе хотя бы сейчас) именовал себя «мессией», готовясь к своей неприглядной роли в процессе уничтожения человечества.

Я много раз воображал себе, как это случится: мировое землетрясение, которое я вызову силой своей воли; ядерный удар, который выплеснется из меня, сжигая весь мир; цунами, астероиды, наводнения.

Все эти годы я, как последний мегаломаньяк, видел себя этаким аналогом антихриста, хоть и отрицал это, прикрываясь стыдливо, как фиговым листочком, титулом Машиаха, который на меня однажды налепили – или я сам это сделал, поддавшись-таки этому клятому синдрому? Выстраивал стройные теории, подводил базу под свою омерзительную роль. Но, в общем-то, даже не пытался ничего оспаривать.

Только сейчас, в последние секунды своего существования, я наконец понял, что от меня требовалось, и мне захотелось смеяться, хотя по щекам моим катились слезы.

Я был этаким предохранительным клапаном…или даже лучше: универсальным скотчем, вроде того, которым наскоро залепляли щели и прорехи в том фильме про Марс с Мэттом Деймоном. Вся моя роль сводилась к двум простым действиям, которые вдобавок не требовали от меня никакого активного вмешательства: предупредить и предотвратить. Этакая аварийно-сигнальная система под кодовым самоназванием «Машиах». Красная кнопка, да не та.

Значит, все толкования Авшалома о «спасении» оказались правдой – а я потратил уйму времени, разубеждая его, вместо того, чтобы просто наслаждаться его присутствием рядом с собой. Наверное, он был единственным, кто понял все надписи правильно – но теперь это уже не имело значения.

Как жаль, что знание пришло ко мне так поздно.

Может, тогда я смог бы прожить свой последний год немного лучше.

Подольше держал бы на руках брата, почаще бы брал сестру в Тель Авив, побольше слушал бы хорошую музыку и поменьше – сплетен о себе.

Может, я смог бы завоевать свое место рядом с Лерером, не таясь от всех. А если даже нет – я мог бы…хотя бы смог бы выторговать у него на прощание один-единственный……