Текст книги "Игра Дракона-2 (СИ)"

Автор книги: Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

–Соня!– крикнул он и висевшая напротив девушка сразу проснулась. Ее глаза широко распахнулись, уставившись на что-то рядом с Джоном. Тот скосил глаза и, не выдержав заорал, что тут же подхватила и Соня. Рядом с Джоном слепо шарила покрытая чешуей рука с перепончатыми пальцами. Острые когти скользнули рядом с лицом Джона, но тут дверь распахнулась и в комнату ворвалось несколько слуг колдуна. Жуткая лапа мигом убралась, но даже краткого мгновения хватило уродцам, чтобы понять, что случилось. Один из них опрометью выбежал из темницы, остальные сгрудились возле пленников.

Встревоженному Кранко Зоугу хватило беглого взгляда, чтобы понять, что произошло.

–Похоже, вы слишком долго пользуетесь моим гостеприимством,– пробормотал он,– да и я тут слишком задержался. К счастью, у меня все готово, чтобы, наконец, расстаться с этим местом.

Он кивнул слугам и те, отцепив пленников от стены, потащили их к выходу.

Здесь Джон и Соня еще не бывали – огромная пещера, почти нетронутая человеческим вмешательством, много глубже помещений, где они находились ранее. Дальние своды терялись во мраке и где-то там шумела невидимая река. Там же где стояли они, связанные и удерживаемые подручными колдуна, тьму рассеивало пламя костров, полукругом охвативших большой черный алтарь. Над ним скалилась вытесанное в стене изображение Черного Козла, а под ним мерцал и переливался жидким огнем кроваво-красный шар.

У подножия алтаря валялось изувеченное детское тело – рабыня из джогос-нахаев, убитая в ходе жестокого ритуала, в завершение которого из ее груди вырезали сердце. Кранко Зоуг, встав над алтарем, сжимал в руке окровавленный комок плоти и читал заклятия.

–Услышь меня, о Сокрытый,– выкрикивал чародей, трясясь как в лихорадке,– Ужасающий, подлинный Владыка Мира. Истинным именем своего бога, Черного Козла с Легионом Младых, я призываю тебя откликнуться. Йа, Шуб-Ниггурат! Сила Кровавой Яшмы да соеденит Нефер с Каркосой, дабы ты смог явить свой лик, о Король в Желтом.

Он стиснул в руке вырванное сердце и алые капли упали на мерцавший кристалл, но не стекали, а впитались в него. От камня поднялась алая дымка, выросшая в клубящееся над алтарем облако. Оно становилось все прозрачнее, в нем проступили контуры золотого трона, на котором восседал некто в желтом шелковом одеянии, испещренном красными узорами и в желтой же маске.

– Вижу, ты нашел то, за чем я тебя посылал, Кранко из Квохора,– голос сидевшего на троне был странно гулким, будто искаженным и мало напоминал человеческий.

–Да, о Владыка Мира,– произнес колдун, раболепно простершись перед алтарем,– на островах, среди дикарей с рыбьей кровью в жилах, я достал талисман.

–Когда ты явился в Каркосу, – проговорило существо,– в кровавой грязи, одетый в рубище и безумием во взоре, мои слуги хотели скормить тебя шрайкам, но я остановил их, ибо узрел в тебе искреннее желание служить Желтому Императору. И ты не посрамил моих надежд, показав себя надежным и верным слугой – потому я и оправил тебя на Север.

–Все так, о Король в Желтом,– произнес колдун,– Кровавый Камень нынче твой.

–Девять тысяч лет минуло с тех пор, как Император Кровавой Яшмы сел на престол Империи Зари, – произнес сидящий на троне, – но после окончания его правления, камень, упавший со звезд считался навеки утерянным. Но он возродился вновь – и я уже не выпущу его из рук. С магией Камня я соберу армию из крылатых, шрайков, бескровных людей и моссовийских оборотней. Некроманты Нефера и Асшая будут служить мне и сам К’Дат из Серой пустоши склонится перед Желтым Императором. Я сокрушу Пять Крепостей, свергну марионетку в Ине и чужеземного самозванца, что именует себя Черным Императором, раздавлю джогос-нахаев, заставив присягнуть мне. А когда моя империя раздвинется от Ленга до Студеного моря, мои войска ринутся за Костяные Горы.

–Весь мир будет принадлежать тебе, о владыка,– заворожено прошептал Кранко,– не зря я десять лет назад покинул Квохор, отправившись на поиски Запретного Города.

–Да, не зря,– усмехнулся Король в Желтом,– и награда, что ждет тебя за эту службу поистине велика. Когда войска Империи Ночи дойдут до последнего моря, ты станешь моим наместником в Западных Краях – от Великого Леса и до Закатного моря. Тебе осталось сделать совсем немного.

–Я незамедлительно приступлю к жертвоприношению,– истово произнес колдун.

–Вспомни мой дворец и Сокрытое море и саму Каркосу,– напутствовал его император,– пусть они пребывают в памяти твоей в тот миг, когда жертвенная кровь прольется на алтарь Кровавой Яшмы. Тогда его сила соединит Нефер и Каркосу и ты сможешь предстать передо мной во плоти, дабы вручить мне Кровавый Камень.

–Я сделаю все так, как ты скажешь, Владыка,– квохорец вновь склонился в поклоне. Колдовское «окно» над алтарем заколебалось, тронный зал заволокло кровавой дымкой и видение Короля в Желтом исчезло.

–Мерзкие недоноски! Ублюдки жабы и свиньи! Ты, отродье козла и шакала, можешь иметь дело с женщиной, только когда она связана и одна против двадцати? Дай мне оружие, если в тебе осталось хоть что-то от мужчины и я отрежу твой козлиный отросток и запихну в твою зловонную пасть!

Соня еще изрыгала ругательства, когда ее приковывали цепями к алтарю Черного Козла. Кранко Зоуг почти не обращал на нее внимания – он стоял, держа на весу красный камень, и его мерцание озаряло его фигуру словно адским пламенем. Во второй руке квохорец держал меч, в котором дернувшийся Джон признал Длинный Коготь.

–Валирийская сталь тебе больше не понадобится мой пылкий друг,– бросил колдун,– когда кровь твоей подружки перенесет меня в Каркосу, ты достанешься моим слугам. Поверь, они умеют находить применение крепким молодым парням.

Джон выругался не хуже Сони, но колдун уже отвернулся, читая заклинания – самые тайные и сильные, из всех известных в подлунном мире, призывая богов давно забытых всем человечеством. Вот он выкрикнул последнее имя, занося меч, но неожиданно замешкался, напряженно вслушиваясь в темноту. Прислушался и Джон – показалось ли ему или в шуме незримой подземной реки проявились новые звуки? Раздался сильный плеск, а вслед за ним – шлепанье плоских лап по полу. Во тьме появились смутные силуэты, с каждым шагом приобретавшие все более четкие очертания: уродливые рыбьи головы, выпученные глаза, перепончатые лапы, чешуйчатые тела.

–Задержите их!– крикнул Кранко и свора его уродцев, забыв о Джоне, кинулась на нежданных гостей. Джон успел отметить, что и пришельцы из тьмы и слуги колдуна имеют схожие черты, будто представляя две ветви одной и той же уродливой расы.

Кранко вновь занес меч, но неожиданное появление Глубоководных вывело его из равновесия. Невольно он сделал несколько шагов вперед, оказавшись в опасной близости к Соне, чем та и не замедлила воспользоваться. Собрав все силы, воительница с силой боднула колдуна головой в живот. Тот охнул, скорчившись и Соня, воспользовавшись этим, обернула сковывавшую ее руку цепь вокруг его шеи. Колдун захрипел, меч выпал из его руки, зазвенев по полу. Соня, не давая ему опомниться, сдавливала цепью горло Кранко. Ее усилия облегчались тем, что даже сейчас квохорец держал во второй руке красный камень, будто не в силах разжать пальцы.

Джон, воспользовавшись тем, что слуги колдуна схлестнулись с Глубоководными, перекатился к алтарю, поближе к валяющемуся на камнях Длинному Когтю. Он чуть не лишился рук, пытаясь разрезать путы – валирийская сталь ранила при каждом неверном движении и вскоре запястья юноши покрыли обильные кровоточащие раны. С трудом двигая скользкими от крови кистями, он все же сумел найти правильный угол и, установив меж камней лезвие, начал пилить об него окровавленные веревки. Вскоре путы распались и Джон, ухватив меч, рассек и веревки, стягивавшие его ноги. Вскочив, он кинулся на помощь Соне, разом разрубив цепь на ее левой руке. Соня высвободила хрипящего, полузадохшегося колдуна и, не давая ему отдышаться, со всех сил врезала ему кулаком под подбородок. Челюсти колдуна смачно клацнули и он, обмякнув, повалился на алтарь, выронив камень. Джон, пошарив на его поясе, снял связку ключей и, перебрав их, нашел тот, что размыкал кандалы Сони. Вскоре уже оба воителя, свободные от цепей, стояли возле алтаря, готовые к бою.

Меж тем, среди сражавшихся друг с другом отродий наметились изменения – твари колдуна, увидев крах своего господина, быстро столковались со своими подводными родичами. Сейчас они, издавая квакающие и булькающие звуки, кольцом окружали черный алтарь, скаля острые зубы и протягивая лапы с перепончатыми когтями к двум людям.

– Есть мысли, как выбраться отсюда?!– крикнул Джон, занося меч.

Соня не успела ответить – на полу застонал, приходя в себя, квохорец. Перед мысленным взором воительницы пронеслась череда недавних событий и ее осенило.

–Дай мне меч! – крикнула она.

–Что?– обернулся Джон,– сейчас не время выяснять…

– Дай меч, раздери тебя Сет! – рявкнула девушка и, когда оторопевший Джон протянул ей Длинный Коготь, она сунула ему Кровавый Камень,– держи это!

Сама она, наклонившись, ухватила за шкирку Кранко Зоуга и, вздернув его на ноги, перерезала ему глотку. Струя крови хлынула на алый камень и тут же пещеру озарила ярко-алая вспышка, заставившая морских тварей отпрянуть, закрывая глаза перепончатыми лапами. Когда же они вновь взглянули на черный алтарь на нем лежал только труп колдуна. Ни красного камня, ни Джона с Соней в пещере уже не было.

========== Ворон ==========

Большая черная птица, каркнув, уселась на мачту небольшой галеи, укрывшейся в узком проливе меж двух скалистых островков. Целая россыпь этих клочков суши раскинулась у устья Койны, при ее впадении в Кинжальное Озеро. И только птичий глаз мог рассмотреть сверху притаившиеся меж островов суденышки, с убранными парусами, на которых угадывалось изображение оскаленной ведьмы. С десяток вооруженных женщин, одетых в живописные одежды, собранные, казалось, с половины Эссоса, стояли на носу, внимательно вглядываясь в речную даль. Остальные лежали вповалку на палубах, перехватывая краткие мгновение сна перед грядущей битвой.

Ворон расправил крылья и слетел к окошку небольшой каюты на корме. Там, на широком ложе, устланном шелками, дремала худенькая девушка, с коротко обрезанными темными волосами. В обнимку с ней, положив рыжую голову на девичье плечо, а руку – на юную грудь, выглядывавшую из полурасстегнутой куртки, лежала еще одна девушка – смуглая пиратка с резкими чертами лица. Птица наклонила голову, окидывая спящих внимательным черным глазом. Человек в ее теле видел все – и причудливый путь, приведший темноволосую девушку на это судно и то, как она получила командование над речными разбойницами и даже то, как ее удалось склонить к столь необычным утехам рыжей смуглянке – бывшей куртизанке, бежавшей из Браавоса после убийства своего покровителя. С новой атаманшей речные пиратки добились многого – проникнув под чужой личиной на корабль Уро Неумытого, Безликая подсыпала собственноручно приготовленный яд в котел с мясной похлебкой. К праотцам отправился и сам Уро и еще с десяток его подручных, тогда как остальных перебили в ходе внезапного ночного налета. После казни своего самого упорного врага, настал черед и остальных речных пиратов, что сделало капитаншу «Ведьминых зубов» королевой Кинжального озера. Как раз сейчас она караулила торговые суда из Квохора, о которых пираткам сообщила унаследованная от Корры сеть лазутчиц в Вольном Городе.

Однако сегодня их не ждала добыча – только бесславная и страшная смерть.

Ворон чуть слышно каркнул и темноволосая девушка широк распахнула глаза. Ее рука дернулась к поясу, на котором висел тонкий меч, но тут же опустилась, когда из птичьего клюва раздался каркающий голос с неожиданно знакомыми интонациями.

–Здравствуй Арья.

–Что? Бран?!

–Да. Рад видеть тебя, сестра!

–Откуда? Где ты?

–Ближе чем ты думаешь.

–С тобой все в порядке? Я слышала Винтерфелл пал! Что с Сансой?

–Со мной все даже лучше чем раньше. Винтерфелл и вправду пал, но Санса жива и в безопасности. Ее опекает Мать Драконов.

–Опекает? Это как?

–Дейнерис тоже нравятся рыженькие.

Густой румянец накрыл щеки Арьи.

–Опасность угрожает сейчас не мне и не Сансе, – продолжал человек в теле ворона,– а тебе. Уводи своих и уходи сама отсюда. Ты не справишься с теми, кто идет к озеру от Квохора…никто бы не справился. Даже мне не удалось остановить его.

–Идет? О чем ты?

–Ты узнаешь, но позже. Сейчас просто уходите. И побыстрее.

–Хорошо. Бран…мы увидимся еще?

–Да. Иди на восток к Великому Лесу – я буду ждать тебя там. А сейчас поторопись.

Арья больше не спрашивала ни о чем – растолкав подружку, она выскочила на палубу, громким голосом отдавая приказы. Ворон, протяжно каркнув, взмыл в сереющее небо, и понесся вверх по течению Койны.

Уже давно рассвело, когда Бран увидел на берегу реки развалины большого города – Ар Ной, еще одна ройнарская столица. Роскошные дворцы из зеленого мрамора заросли бурьяном, из реки торчали обломки высоких колонн и статуи ройнарских царей, покрытые тиной и илом. Именно отсюда начинались владения Квохора. Ворон, каркнув, опустился на крышу полуразрушенного храма Матери-Ройны и стал ждать.

Сначала была тьма – на солнце вдруг наползли темные тучи, погрузившие мир в серые сумерки. Послышался раскат грома и среди клубящихся туч блеснула молния, осветив движущиеся по реке темные точки. Точно такие же точки двигались и по обоим берегам, приближаясь к руинам. Вот точки на воде превратились в большие галеи, с черными парусами, на которых красовалась козлиная морда. Ведшие галеры люди выглядели типичными квохорцами – высокие, тощие, с длинными черными бородами. Флот Квохора в отличие от армии укомплектовывался лишь коренными жителями Вольного Города, а его купцы, при надобности, вступали в рукопашные схватки, как с речными пиратами, так и с галеями враждебных городов, хотя со времен Века Крови Вольные Города не воевали друг с другом на Ройне.

В сухопутный бой квохорцы вступали куда реже, предпочитая полагаться на наемников и рабов-Безупречных. Однако на лодках были и воины – высокие светловолосые мужчины в рыцарских доспехах и более низкорослые, темноволосые и сероглазые люди, с перекинутыми через плечо длинными луками. Бран уже знал, что это боссонцы и аквилонцы, подданные обширного королевства к востоку от Великого Леса, с которыми пикты резались насмерть. Впрочем, пикты тут тоже были – Бран с неудовольствием отметил скользившие меж галей узкие каноэ, ведомые смуглыми низкорослыми гребцами. На нескольких лодках восседали разукрашенные шаманы, в головных уборах из страусовых перьев. Не все пиктские племена признали наместника Джеббал Сага – племена Ястребов, Пантер и Черепах, временами торгующих с авкилонцами, обратились к ним же за помощью, поднявшись против Брана. Возглавили их несколько колдунов – те, что поклонялись не Джеббал Сагу, а Черной Оленихе, самому устрашающему божеству в темном пантеоне пиктов. Эти мятежники то и дело нападали на становища верных Брану людей, а потом уходили за Громовую, спасаясь от ответных карательных рейдов. К сожалению, Трехглазому Ворону не удавалось удержать пиктов от грабежей, разорявших западные провинции Аквилонии и еще больше озлоблявших хайборийцев против нового вождя лесных дикарей.

Но не пикты, не квохорцы и даже не аквилонцы с боссонцами составляли главную силу небывалого воинства. По обе стороны Койны, раскинувшись на целую милю, ехали конные всадники на свирепых конях. Берег дрожал от топота копыт и жители немногих деревень, стоявших у реки, заслышав воинственные крики кочевников, бежали куда глаза глядят, молясь всем богам, чтобы дотракийский кхалассар проехал мимо.

Однако во всем этом огромном, растянувшемся на мили вдоль реки войске так и не было видно командира. Ворон вытягивал шею, силясь заглянуть как можно дальше, и едва не пропустил миг, когда туча над его пристанищем сгустилась до вовсе непроглядной темноты. Вновь прогремел гром, хлынул проливной дождь и с небес с оглушительным хохотом обрушился крылатый демон. Он пронесся над рекой, подняв высокие волны и умчался в сторону Кинжального Озера. Но ворон успел заметить на его шее высокого человека в черном одеянии и с черной же бородой, крепко державшегося за рога адского отродья.

Ксальтотун из Ахерона двинулся в свой поход на Запад.

Весь оставшийся день огромное войско, спускалось по Койне, а потом – еще целую ночь шло вдоль восточного берега Кинжального Озера. Ворон, в теле которого летел Бран, не удержавшись, облетел безымянные острова в устье Койны и с облегчением убедился, что Арья увела своих пираток. После этого он мог возвращаться – даже Трехглазому Ворону все труднее было оставаться в теле ворона обычного. Куцее сознание птицы все больше вторгалось в мысли Брана, отвращая его от следования за воплощением зла, враждебного всему живому. И все же Бран не отвернул назад, неумолимо направляя птицу за страшным войском.

Он нагнал его уже за Кинжальным Озером – за две мили до Горестей квохорцы, дотракийцы и все прочие встали огромным лагерем по обеим берегам Ройна. Но Ксальтотуна с ними не было и ворон, вглядываясь вдаль, увидел как вниз по реке, тяжело взмахивая крылами, несется крылатая тень. Бран понял куда летит колдун и последовал за ним, хотя его человеческая сущность, не меньше крохотного птичьего мозга, противилась проникновению в проклятый край.

Густой белесый туман клубился над рекой, влажными щупальцами проникая под черные перья. Бран не знал, болеют ли птицы Серой Хворью, но даже ему было не по себе при виде угадывающихся под водой затопленных статуй, словно тянущих мраморные руки к парящему над водой ворону. Из реки вздымались стены дворцов и храмов, поросшие мхом, папоротником и черным плющом. То и дело навстречу ему выплывали мраморные колонны и лестницы исходящие из воды и исчезавшие в нависшем рекой тумане. Странные смутные тени двигались в этом белесом мареве, невнятные всхлипы и стоны слышались отовсюду, от чего даже у находящегося за сотни миль отсюда Брана ползли мурашки по коже.

А потом он услышал новые звуки – монотонный ритмичный гул, тяжкими ударами сотрясавший воздух. Ему вторил громкие вопли, полные смертной муки, и злорадный, нечеловеческий хохот. В этот момент ворон увидел как сквозь туман брезжит тусклое, какое-то мертвенное свечение.

Из тумана выплыл огромный мост – арки исполинского сооружения наполовину обвалились, остальные поросли серым мхом и черным плющом, но на вершине его все еще горели бледные фонари. А меж них яростно билось призрачное колдовское пламя, вспыхивающее синими и зелеными сполохами, похожими на свечение блуждающих огоньков на болоте.

Посреди моста стоял Ксальтотун – окруженный клубами тумана и дыма, он мерно ударял в большой бубен. Рядом с ним, кривляясь и корча рожи сновали жуткие существа – с иссиня-черной кожей, острыми клыками и маленькими рожками на лысых головах. На уродливых, полузвериных ликах демоническим огнем мерцали алые глаза. В когтистых лапах черные твари держали острые ножи, которыми они вырывали сердца у связанных, бессмысленно что-то бормочущих, людей разражавшихся то бессвязными воплями, то взрывами истерического хохота. Бран отметил шелушащуюся, серую, как камень, кожу и с содроганием осознал, что чародей использует Каменных Людей в качестве жертвы неведомым силам. Крики истязаемых разносились над рекой, сливаясь с многоголосым шепотом поднимавшимся с туманом и алая кровь потоками лилась в Ройн, окрашивая его воды в красное.

Последний из Каменных Людей, булькая кровью из перерезанного горла, свалился с моста и в этот миг Ксальтотун отбросил в сторону бубен, вскидывая руки. Слова страшного заклятия сорвались с его губ и вода под мостом взбурлила. Из реки поднялись клубы тумана, слишком плотного даже для этих мест. Они сгущались, меняясь и разрастаясь в воздухе, превращаясь в зловещую фигуру в белом саване. Жуткий призрак повис в воздухе перед Ксальтотуном и с его губ сорвались слова – которым, на давно забытом языке, ответил чародей. А потом призрак в саване обернулся и капюшон упал с его головы, обнажая голый череп. Беззвучный смех вырвался из оскаленного рта и ворон невольно дернулся, чувствуя как птичьи внутренности словно наливаются свинцом. Беззвучный, почти человеческий стон вырвался из клюва, ворон нелепо взмахнул крыльями, пытаясь взлетать и рухнул в чумные воды…

С криком очнулся Бран в своей лесной землянке, жадно глотая ртом воздух. Он лежал на ложе, устланном шкурами пушных зверей, окруженный бормочущими шаманами и полуголыми прислужницами. Одна из них поднесла деревянную чашу с травяным отваром и Бран залпом выпил его, все еще чувствуя как его тело бьет дрожь.

Он знал, Кого вызвал Ксальтотун из затопленных руин проклятого города, некогда носившего имя Кройяне, а ныне прозывавшегося Горестями. Из зараженных Серой Хворью вод Ройна, повинуясь заклятиям ахеронца, восстал Лорд-в-Саване и Трехглазый Ворон знал на кого обратится его ужасающий гнев. Более того – он видел это!

Верховная Жрица Кинвара, подперев рукой подбородок, задумчиво всматривалась в полыхавшее перед ней священное пламя. В тронном зале она была одна – остальные жрецы пребывали на вечерних богослужениях, как в самом храме, так и на улицах – даже здесь до жрицы доносился отдаленный гул которым толпа приветствовала своих пастырей. Обычно верховная участвовала в этих церемониях, но не сегодня – пристально вглядываясь в священное пламя, она пыталась узреть в нем грядущее.

Все шло не так уж плохо для Города Огня: хотя попытка усадить на зингарский трон своего ставленника потерпела крах, но волантийские войска еще удерживали часть Зингары к западу от Черной Реки. Воинские потери восполнялись за счет прибывавших в город со всего мира беглых рабов, вольноотпущенников, просто фанатиков, желающих вступить в храмовую стражу Огненного Бога. Захват Барахских Островов укрепил положение Волантиса на море и пополнил его флот. Из разграбленной Зингары волантийцы вывезли достаточно ценностей, чтобы было на что начать новую войну. Оставалось только решить, куда нанести первый удар – на запад, дабы сокрушить Мир, Тирош и Лисс, либо на север, дабы отомстить Квохору и Норвосу за поражение трехсотлетней давности и привести эти города, поклоняющиеся ложным богам, к истинной вере. Знамения в пламени благоприятствовали первому варианту, тем более, что там Волантис мог рассчитывать на поддержку Дейенерис, к которой уже направился посол Кинвары. «Три сварливые дочери» продолжали торговать рабами, переключившись с Волантиса на новые страны – Аргос, Шем и Стигию. Их черед тоже придет…позже. Кинвара с нетерпением ждала возвращения высшего жречества с вечерних богослужений, дабы обсудить с ним будущие походы во славу Рглора.

Она посмотрела на священное пламя – оно горело ровно и ясно, даже на расстоянии в двадцать футов обдавая ее своим жаром. В огне не видно никаких дурных предзнаменований, а значит, несмотря на временные неудачи в Зингаре, величие Рглора никто не посмеет оспаривать. А уж когда Храм получит его Пламенное Сердце…

Что это за шум на улице? Кинвара прислушалась – нет, не похоже на обычные крики экзальтированной толпы, приветствующих жрецов на ступенях храмовой лестницы. С улицы слышались крики удивления, быстро сменявшиеся воплями испуганных насмерть людей. А потом крики заглушил ровный и мощный гул, нараставший с каждым мигом.

Кинвара подошла к узкому окну и выглянула наружу. Увиденное повергло ее в ступор – по улицам города разливалась огромная масса речной воды, сметавшая дома, лавки и гостиные дворы, захлестывая до крыш дворцы знати.Храм Рглора и Черные стены вздымались словно одинокие острова, посреди клокочущего, поднимающегося Ройна.

Позади жрицы послышалось шипение и в храмовом зале вдруг стало темно и холодно. Обернувшись, Кинвара увидела что священное пламя погасло, словно потушенное водой, а вместо него из дыры в полу поднимаются облака влажного тумана. Вот они обрели форму – высокого воина в серебристом чешуйчатом доспехе и шлеме в виде рыбьей головы. Темные глаза с презрением оглядели съежившуюся жрицу, пораженную страшной догадкой. Правильные черты заколебались, словно отражение на воде, а когда рябь улеглась, вместо царственного лика на Кинвару глянул голый череп. Из его рта вырвалось облако тумана, окутавшее оцепеневшую от ужаса женщину. Она хотела закричать, но лишь сдавленный хрип вырвался из ее рта, когда в него проникли холодные и влажные миазмы. Она посмотрела на свою руку – ногти стремительно чернели и от них ползла вверх твердая серая короста. Кинвара хотела еще раз крикнуть, но ее губы и язык уже не ворочались во рту, потеряв всякую чувствительность. Словно огромная рука сдавила ее горло и алая жрица, захрипев, повалилась на пол. Она умерла еще до того как коснулась красного мрамора – холодная и твердая, будто статуя из серого камня.

========== Маски ==========

Браавос праздновал свое второе рождение.

Тяжело доставшаяся победа в морском сражении пришлась аккурат в канун начала празднества Разоблачения, которое, по такому случаю, проходило в разы с большим размахом, чем обычно. От заката до рассвета город сотрясался от взрывов петард и хлопушек, а в водах каналов и лагуны отражались огни бесчисленных фейерверков. По каналам пробирались увешанные гирляндами гондолы, с причудливо разукрашенными бортами и пурпурными парусами – в память о тех временах, когда браавосийцы были вынуждены менять вид украденных ими кораблей. Одетые в пышные костюмы лодочники в масках разбрасывали в окна домов разноцветные конфетти, дешевые сладости и мелкую монету. На всех углах за полцены продавалась жареная рыба, устрицы, кальмары, крабы, жирные копченые угри и хрустящие, поджаристые лягушачьи лапки. В кабаках Мусорной Гавани моряки со всего мира упивались пивом и дешевым вином, заплетающимся языком подпевая бродячим певцам и щупая размалеванных шлюх. Бродячие театры со всех Вольных Городов стекались в Браавос, давая представления перед охочей до зрелищ чернью; на каждом углу устраивались борцовские сражения, петушиные, собачьи и угриные бои. А по лагуне, вокруг города, и по Большому Каналу неторопливо двигались корабли браавосийских богатеев – настоящие плавучие дома освещенные цветными фонариками и медными статуями. На верхних палубах лучшие люди Вольного Города, в компании куртизанок, вкушали изысканные деликатесы, запивая их самыми дорогими винами. Ниже, из-за окон кают, убранных бархатными занавесями, доносились похотливые стоны и игривый женский смех.

В одной из таких кают на шелковых подушках возлежал немолодой мужчина с напомаженными черными волосами и дряблым жирным телом. Лицо его скрывала маска изображавшая оленью морду, с ветвистыми рогами. На его бедрах, скакала обнаженная женщина – тоже немолодая, но еще сохранившая былую стройность. Лицо женщина скрывала маска золотая маска оскалившейся львицы, короткие светлые волосы венчала золотая же корона. Она ритмично двигалась, издавая громкие стоны, но в проглядывавших через прорези зеленых глазах светилось неподдельное презрение.

Мужское тело напряглось, в предчувствии кульминации, и женщина спешно приподняла бедра, давая выскользнуть короткому толстому члену, толчками выплескивавшему семя на пах, поросший курчавыми черными волосами. Скрывая омерзение, женщина отвернулась, вытирая промежность шелковым полотенцем.

–Еще никогда не имел королеву,– раздался густой бас из-под оленьей маски,– правду говорят, что у вашего семейства все золотое?

–Это так,– из-под маски раздался натянутый смешок,– и лоно и руки и даже губы.

–Правда?– мужчина рассмеялся неприятным кудахтающим смехом, – это надо проверить. Давай поцелуемся, прежде чем я использую твои губки по назначению, Королева Шлюх.

Он приподнял край маски, открывая мясистое лицо с заплывшими жиром глазками. Женщина также приподняла маску и припала к его губам.

–Трахаешься ты лучше, чем целуешься,– сказал мужчина, отстраняясь и надевая обратно маску,– давай шлюшка, поработай своими королевскими губками в другом месте. Да, работай, как следует, если хочешь получить свой кредит.

Он откинулся на кровать и гулко захохотал, так что все его жирные телеса затряслись как студень. Превозмогая отвращение, женщина послушно склонилась над его чреслами. При этом она незаметно вытерла губы шелковым покрывалом, доставая из его складок заранее припрятанный пузырек и спешно проглатывая его содержимое. Ее губы мусолили обмякшую плоть, упорно не желавшую восставать вновь, пока мужчина, снисходительно глядя на двигающуюся меж его бедер светловолосую голову, потягивал вино из стоявшего возле ложа кувшина. Вот он сделал большой глоток и тут же его глаза вылезли из орбит и мужчина, поперхнувшись, выплюнул вино на собственную грудь. От его лица отлила вся кровь, изо рта вырвался крик, боли, тут же сменившийся натужным кашлем. Резко выпрямившаяся женщина, с злобой плюнула на жирный живот и слюна с семенем смешались с алой кровью выплеснувшейся из носа и рта мужчины. Он судорожно хватался за женские руки, пока убийца, уже не обращая внимания на его затухающие трепыхания, стаскивала с жирной шеи золотую цепь, на которой болтался массивный железный ключ. Довольная улыбка искривила ее губы.

–Так вот ты какой, – она прервалась на полуслове, когда за ее спиной скрипнула дверь и в каюте появилось еще два человека . Один носил одежды вестеросского септона и полузвериную маску Неведомого. Второй облачился в роскошное одеяние из разноцветных перьев. Его лицо скрывала маска змеи, но сквозь прорези смотрели черные глаза, окруженные черной морщинистой кожей. Черными были и руки вошедшего.

– Эта падаль ваша,– небрежно бросила женщина, набрасывая на плечи красно-золотое одеяние, с разрезами до середины бедра и натягивая обратно маску,– я пойду, поищу вина на этом корыте. Охота как следует прополоскать рот после этой мерзости.

Головы в масках синхронно кивнули и мужчины скользнули к кровати, на ходу доставая оружие из складок одежды: тонкий длинный стилет в руках у «септона» и костяной нож с причудливой резьбой на рукояти.

– Я умер и воскрес в раю! Восстал из соли и дыма, как бог титек и вина!

Звонкий девичий смех ответил карлику, лихо задравшему маску рогатого беса, чтобы хлебнуть еще вина. Половина пролилась на грудь и подбородок, но он даже не заметил: этот бурдюк и так был далеко не первый за сегодняшний день. Маленького человека ощутимо пошатывало – выходя по нужде, он возвращался, держась за протянувшиеся вдоль борта поручни, пока, наконец, с облегчением не плюхнулся за стоявший на палубе столик. На нем уже стояло два пустых кувшина и несколько блюд с обглоданными костями и огрызками фруктов. Разноцветный костюм покрывали пятна от жира, соуса и вина, что не мешало льнуть к Тириону двум молоденьким девушкам, в коротких юбочках и платьях с глубоким вырезом. После победы над флотом Вамматар, браавосийские куртизанки резко разлюбили карлика, но тот не унывал, сняв на весь день обычных шлюшек. На одной из них, чернокудрой и смуглой мирийке, красовалась маска кошечки, другая, белотелая и рыжеволосая прикрывала лицо мордочкой лукавой лисички. Обе не отходили от сорящего золотом Тириона не на шаг, уже отдавшись ему в каюте одного из прогулочных кораблей богатеев, куда карлика пустили как полномочного посланника дружественной державы. Это была его последняя ночь в Браавосе перед возвращением в Вестерос и Тирион хотел взять от нее как можно больше.