Текст книги "Наперегонки с Луной (СИ)"
Автор книги: J R Crow
Соавторы: Этель Рефар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Глава 23
Под сенью асфоделя
Поместье клана Чан расположилось у подножья горы, одиноко торчащей посреди широкой равнины. Старая его часть, наполовину забравшаяся на склон, была аскетичной, больше подходящей небольшому монастырю, зато относительно недавние постройки, а также внешняя стена, ошарашивали и впечатляли своим размахом. Если бы Цзяо Ян задумался, что хотели этой архитектурой сказать хозяева, то скорее всего пошутил бы на тему, что они пытаются прыгнуть выше головы.
Но сейчас ему не хотелось ни шутить, ни забивать голову подобной чепухой. Даже не пытаясь скрыть своё присутствие, он быстро шёл по дороге, ведущей к воротам. Почти не отбрасывая тени под полуденным солнцем, он казался сгустком первозданной темноты, которому кто-то из прихоти придал человеческую форму.
– Чан Сяолун! – с вызовом крикнул Цзяо Ян, остановившись в десятке шагов от стены. – Глава Бай Юн Чан! А ну выходи, ублюдок!
С той стороны ворот стали доноситься голоса, зашуршали подошвы сапог. Наконец над кромкой стены воспарила заклинательница в роскошном ханьфу и с таким количеством золотых шпилек в причёске, что посрамила бы саму императрицу. Пальцы её украшали металлические когти, острые, как добрый клинок.
– Кто посмел так бесцеремонно обращаться к моему брату? – надменно вопросила заклинательница. – А, впрочем, неважно, его сейчас здесь нет. Так что убирайся отсюда, бродяга, пока я не приказала спустить собак!
– Видишь ли, – в руке Цзяо Яна нарочито медленно возник меч, окутанный тьмой, – пару месяцев назад погибла последняя наследница клана Ван. И клан Инь восстал из праха, чтобы за неё отомстить…
– Вот оно что, – заклинательница расхохоталась в голос, – значит, ты просто любезно принёс нам нашу Плеть Теней? Предложу лишь однажды: отдай клинок добровольно – и уйдёшь отсюда живым.
– Так спустись и возьми, – он перехватил меч рукоятью вперёд, будто бы правда собирался передать его, но когда заклинательница, попавшись на уловку, плавно спланировала со стены, что-то щелкнуло, и её навстречу вылетело второе лезвие.
Но хоть удар был коварным и неожиданным, она уклонилась с грацией тигра. Когти блеснули на солнце, когда она рванулась вперёд, чтобы вцепиться в открытое горло. Цзяо Ян едва отступить на шаг и парировать мечом этот пробный выпад.
Но заклинательница не давала ему ни секунды передышки, её атаки были безостановочными. Она летала вокруг него, словно ястреб, пронзая воздух когтями, высекая искры из тёмного металла клинка. Пыль и песок закружились плотным вихрем, закрывая обзор и мешая видеть её перемещения.
– Ты слишком нерешителен, бродяга! – рассмеялась госпожа Чан, в очередной раз возникнув из недр песчаной бури.
Цзяо Ян не торопился. Он позволял ей наносить удары: прямые, по диагонали сверху, зная, что рано или поздно она начнёт повторяться и тогда…
Кажется, заклинательница разгадала его тактику: оскалившись, она собрала свою внутреннюю ци, чтобы сбить его с ног. Цзяо Ян потерял равновесие лишь на миг, и когти царапнули его по лицу, благо вскользь.
Смертоносный танец когтей закружился с новой силой. Цзяо Ян с трудом отражал эти удары. Ещё немного – и противница прорвётся сквозь его оборону. Цзяо Ян позволил ей это сделать сам – обманчиво замер, открывая грудь и живот, а после резко ушёл в сторону, прыгнув сквозь тени.
Один насмешливый взмах меча… Заклинательница пронзительно закричала, уставившись на два ровных красных круга там, где только что были её кисти. Кровь заливала дорогой ханьфу, оставляя на нём неряшливые алые полосы.
– Глупец… – прошипела она, собрав остатки воли, – один жалкий выродок Инь ничего не сможет сделать против возрастающей мощи клана Чан!
Цзяо Ян панибратски приобнял её за плечо и притянул ближе:
– Ты что, подумала, что это я о себе? – он рассмеялся. – Вот же дурочка! Я – Цзяо Ян. А клан Инь – это они.
Он кивнул, указывая на оставленную позади равнину, над которой клубился невесть откуда взявшийся пепел. Крохотные частицы цеплялись друг к другу, собирая из ничего зловещих тёмных скелетов. За сотни лет от них должна была остаться лишь костная пыль, но ненависть, нерастраченная злая ненависть удерживала их в этом мире.
Госпожа Чан задрожала, как от промозглого зимнего ветра.
– Ты тоже чувствуешь это, да? – ещё больше воодушевился Цзяо Ян. – Спорим, ты никогда не встречала столь древней, восхитительно убийственной тёмной ци? Я не поленился ещё разок навестить замок в Хейчан, чтобы пригласить их присоединиться ко мне…
– На эти кости наложили печать забвения… – шептала заклинательница онемевшими губами. – То, у чего нет имени, не может воплотиться! Это непреложный закон магии…
– Ну так я дал им имя и напомнил, кто их враг. Правда, реши они вырезать все великие кланы, в Поднебесной стало бы слегка пустовато, а потому пришлось немного приврать. Теперь они уверены, что их убили вы… здорово я придумал?
– Невозможно…
– Для кого-то – может быть, – он поднёс меч к её глазам, чтобы рассмотрела получше, – но на моё счастье, у меня есть вот эта штука.
И, чуть оттолкнув заклинательницу от себя, вогнал чёрное лезвие во вздымающуюся от частого дыхания грудь. Воздух сотряс леденящий душу рёв неупокоенных душ, почуявших запах смерти…
Перешагнув через тело, Цзяо Ян с некой театральностью, предназначенной для тех, кто наблюдает за мрачным шествием со стен, указал кончиком меча на ворота:
– Снесите.
Скелеты, послушные его воле, пришли в движение. Шаг за шагом, вспоминая забытое умение ходить – всё быстрее и быстрее. Их костяные пятки стучали по земле, как барабанная дробь, предвещающая беду. Мертвецы налетели на деревянные створки, подобно штормовой волне, и те затрещали, а после рассыпались в щепки под этим напором.
Лавина смерти хлынула во двор. Заклинатели осыпали скелетов стрелами ци, огненными шарами и разящими молниями, стража рубила мёртвую плоть мечами и топорами…
Скелеты горели, падали, рассыпались грудой костей – чтобы спустя смехотворные несколько мгновений вновь восстать и продолжить бой. Казалось, ничего не в силах остановить неупокоенных воинов Инь, одержимых вековой местью. Холодные костлявые пальцы разрывали доспехи и плоть, кровь лилась рекой…
Слуги, кто поумней, бросая всё, побежали к воротам, чтобы оказаться подальше от этого кошмара. Кто помоложе и безрассуднее – присоединились к страже, и их крики обрывались в грохоте сражения.
Цзяо Ян медленно шёл сквозь творящееся безумие, как сам владыка подземного мира, которого разгневал обречённый клан Чан.
– Эй, и мне оставьте, – весело крикнул он ближайшим скелетам, и те услужливо подтащили поближе брыкающегося заклинателя.
– Ничего личного, мальчик, – Цзяо Ян похлопал его по щеке, – просто ты выбрал себе неправильного хозяина.
С этими словами, он вонзил меч в его сердце. Чёрный клинок сверкнул, будто сыто облизнулся.
Видя, что даже магия бессильна, заклинатели попытались отступить, но скелеты безжалостно преследовали их. Рушились стены, скрежетал металл, воздух гудел от магии – зловещая музыка агонии смешивался с бесконечным воем скелетов. Они, словно армия призраков из древних легенд разрушали и уничтожали всё, что стояло на их пути. Цзяо Ян наблюдал над этим хаосом, и на его губах застыла холодная и злорадная улыбка.
Вскоре вокруг повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим перестукиванием костей. Смерть и разрушение царили повсюду, и казалось, что этот мрачный двор стал частью другого мира – тьмы и забвения. Однако, среди этого безмолвия Цзяо Ян вдруг ощутил чужого присутствие. Слабая, едва уловимая пульсация ци живого человека. В поместье остался кто-то ещё.
Не теряя времени, Цзяо Ян направился в господский дом. Он пересекал пустые комнаты, скользя взглядом по неприлично дорогим вещам, украшавшим жилище семьи Чан. Драгоценные вазы, древние свитки, изысканная мебель – всё это казалось олицетворением человеческого тщеславия и гордыни. Но Цзяо Ян не испытывал к этим предметам ни алчности, ни зависти. Он пришёл сюда не за ними.
Только обойдя дом несколько раз и опрокинув несколько шкафов, Цзяо Ян нашёл скрытый проход, ведущий в подвал, который защищала мощная магическая завеса, сплетённая из тёмной ци. Чтобы не рисковать понапрасну, он послал проверить барьер своих неукротимых скелетов, но те не смогли его преодолеть, их отталкивала назад невидимая сила.
Что ж, если хочешь что-то сделать – делай сам. Когда Цзяо Ян приблизился к завесе, тёмная ци вокруг него зашевелилась, словно живое существо, проход открылся, пропустив его внутрь без сопротивления. Что бы это могло значить? Может ли быть, что глава Чан знал о его приходе и предугадал его план? Но, не видя иного выхода, Цзяо Ян продолжил путь.
Воздух в подземелье был тяжёлым, пропитанным запахом страха. На стенах слабо трепетали магические огоньки, в тусклом свете которых едва можно было разглядеть каменный пол. По дороге попадались камеры с мёртвыми и обезображенными телами. Некоторые из них были настолько изуродованы, что едва напоминали людей. Было похоже, что эти тела подверглись каким-то жестоким экспериментам. Осознание пришло к Цзяо Яну мгновенно: магическая завеса предназначалась не для того, чтобы никто не вошёл, а чтобы никто не вышел!
Коридор закончился перед массивной двустворчатой дверью. Цзяо Ян толкнул её, и та распахнулась без малейшего скрипа. Чан Сяолун стоял к нему спиной, делая вид, что разглядывает клетки с тварями самого диковинного вида, будто разных существ силой неправедного пути сплавили в единое тело. Был здесь лев с черепашьим панцирем на голове и гадючьими клыками, и змей с острыми костяными перьями и лапами хищной птицы…
Почуяв тёмную ауру, что окружала меч Цзяо Яна, твари пришли в странное возбуждение, начали галдеть и биться о прутья.
Чан Сяолун медленно обернулся.
– Плеть Теней наконец-то здесь. Я потратил годы, чтобы найти его, а ты принёс мне его сам. Очаровательно. Признаться, тёмная половина Руки Неба была мне гораздо нужнее, хотя, разумеется, при прочих равных я предпочёл бы целый артефакт…
– Этот меч, – перебил его Цзяо Ян. – Зовут Огонь и Мрак. Потрудись запомнить перед смертью.
Больше они не сказали ни слова. Что говорить, зачем вообще что-то говорить, если каждый знал, что один из них не уйдёт отсюда живым?
Чан Сяолун вытянул руку, и в его ладони материализовался меч с лезвием, пылающим ярким огнём, как на гербе его клана. Пламя, словно живое, извивалось вокруг клинка, освещая зал мрачным светом. Противники замерли на мгновение, присматриваясь друг к другу, оценивая, и в следующее мгновение бросились в бой.
Мечи скрестились с оглушительным гулом, воздух наполнился искрами и всполохами света. Цзяо Ян атаковал со смертоносной точностью, его движения были быстрыми и резкими, как укус змеи. Огонь и Мрак стал продолжением руки, нанося удар один за другим. Чан Сяолун защищался с грацией и мастерством, достойными главы великого клана. Огненный меч оставлял за собой раскалённый след, будто пламя самого солнца рвалось наружу, пытаясь поглотить Цзяо Яна. Их фехтование было подобно танцу – красивому, смертельно опасному, где ошибка могла стоить жизни.
Мечи сталкивались и разлетались вновь. Цзяо Ян пытался прорваться через огненную защиту главы Чан, но тот ловко уводил его атаки в сторону, раз за разом избегая удара. Сумев ненадолго разорвать дистанцию, Чан Сяолун сотворил магический знак, и из-под ног Цзяо Яна вырвались столбы пламени. Он кувыркнулся в сторону, но не успел полностью избежать от огня – подол ханьфу вспыхнул, но тьма, исходящая от его меча, быстро поглотила пламя.
Собравшись с силами, Цзяо Ян перешёл в наступление, его удары стали сильнее, злее, стремительнее. Он заставил Чан Сяолуна отступать, шаг за шагом, пока тот не оказался прижат к клетке с одной из чудовищных химер. Глава Чан поднял клинок, чтобы контратаковать, но не успел – клыки зверя, гигантского зайца с гибкой длинной шеей, вонзились ему в плечо.
Чан Сяолун вскрикнул, выронив меч, и пламя, окружавшее лезвие, погасло. Отчаянным рывком он освободился, но укус оказался глубоким, и кровь окрасила его одежды в багряный цвет. Не давая ему ни шанса опомниться, Цзяо Ян вонзил Огонь и Мрак в грудь главы Чан. Лезвие прошло насквозь, последний, предсмертный стон эхом разнёсся по залу.
Со смертью хозяина барьер пал, и Цзяо Яну не пришлось самому тащить тело обратно во двор. Преодолев последнюю ступень лестницы, он оглянулся на оставшийся позади тёмный провал. Если оставить всё как есть, заклинатели, пришедшие выяснять, что случилось, поймут, что клан Чан получил за дело. Но кто поручится, что кто-то другой, амбициозный и наглый, не попытается присвоить уцелевший зверинец? Хэнъяо вроде терпеть не может подобные сюрпризы, так почему бы в качестве ответной любезности не сделать ему такой подарок?
Немного подумав, Цзяо Ян приказал завалить вход камнями, чтобы век не раскопали. Что до репутации безумного убийцы – хуже она всё равно не станет. Разве что бояться будут сильнее, чем не радость?
Во дворе Цзяо Ян велел скелетам выстроиться как для торжественной церемонии. Одним выверенным движение он отсёк Чан Сяолуну голову и поднял на вытянутой руке.
– Воины Инь! Теперь вы отомщены!
Казалось, от могучего рёва задрожала земля. Скелеты низко поклонились Цзяо Яну, как кланяются главе клана. Налетевший порыв ветра развеял чёрный прах, что остался от только что непобедимого воинства.
Обхватив лицо своего врага двумя ладонями, Цзяо Ян посмотрел в застывшие глаза и уже тише, почти шёпотом, произнёс:
– Ты отомщена, драгоценная Лань Юэ.
После же отбросил голову, как ненужную сломанную вещь, и она покатилась по земле, пачкаясь в крови и песке…
Глава 24
Бамбуковый фонтан
Игривый ветер, ещё по-летнему тёплый, тревожил гладь утопающего в зелени пруда, где уже отцвели лотосы. Тонкая струйка воды из подземного родника вновь и вновь наполняла бамбуковую трубку, чтобы та с тихим стуком опрокидывалась, проливая в пруд накопленную влагу. Поднималась, и опускалась опять… Тук… тук… тук…
– Умиротворяющее зрелище, не правда ли? – спросил Цинь Хэнъяо, разливая по крохотным пиалам только что заваренный драгоценный высокогорный чай.
– Пожалуй. Для того, кому нечем заняться, – фыркнул Цзяо Ян. Он сидел у края беседки, беспечно свесив ногу, вода едва не касалась подошвы сапога.
– Это твой выбор – прозябать в безделии, Цзяо-гунцзы, – напомнил Хэнъяо. – Памятуя о твоём происхождении, ты мог бы… не знаю… возглавить древний клан Инь?
– Не смеши меня. Много ли радости править пылью и костями? К тому же… я отпустил их с миром. Пусть спят.
– Твоя манера понимать всё буквально очаровательна, но я совсем не об этом.
Цзяо Ян впервые обернулся, и оставив полюбившееся место, пересел к столу. Взял в руки чай, но пить не стал, лишь пристально взглянул Хэнъяо в глаза:
– Ты первый скажешь мне, что это очень дурная идея, Яо-сюн.
Насколько он смог понять за их недолгое, но тесное знакомство, не было такой вещи, которая расстраивала бы главу Цинь больше, чем когда кто-то становится слишком сильным. Своим оружием Хэнъяо избрал деньги, а не меч, а от того был готов противостоять каждой попытке поставить меч превыше денег. Что случится, если попробовать возродить из пепла имя Ши Цзяо Инь? Набрать учеников, отстроить замок? Их преступления забыты, но остался страх. Добавить к нему пересуды, сопровождающие личность возможного главы – и получится что-то, овеянное жуткими и опасными слухами, что Хэнъяо ни за что не потерпит. И у него будет слишком мало времени, чтобы подготовиться к противостоянию. Цзяо Ян знал это. И глава Цинь знал, что он знает. Поэтому лишь благостно улыбнулся:
– И правда. Очень дурная идея.
Они посидели в молчании, наслаждаясь напитком. Над чайником поднимался ароматный дымок, складываясь в причудливые формы. Молодой древесный побег, цветущая вишня, девушка в шелковом ханьфу…
– Сколько ещё ты собираешься убивать время здесь? – нарушил тишину Хэнъяо. Спросил с безукоризненно сыгранным безразличием с толикой беспокойства, но Цзяо Ян уже приучился слышать в его речах слова, которые не были произнесены.
– Мечтаешь занять меня чем-нибудь полезным?
– Один мой друг, – слово «друг» глава Цинь выделил какой-то непередаваемой интонацией, – надолго покинул меня, у него нашлись срочные дела в родных краях. А жизнь в Поднебесной не стоит на месте, и мне нужен кто-то, кто сможет помочь с делами, требующими деликатного подхода.
– Хочешь заполучить себе личного наёмного убийцу.
– Не обязательно называть это так грубо, Цзяо-гунцзы.
– Тебя трудно превзойти в искусстве называть вещи не своими именами. Не буду даже и пытаться.
Хэнъяо вздохнул и удручённо покачал головой:
– Её больше нет.
Чёрные глаза ещё больше потемнели, как небо перед бурей, чашка затрещала под судорожно стиснутыми пальцами, а после со всплеском скрылась в водах пруда, распугав ленивых толстеньких карпов.
– Да знаю я!
Глава Цинь невозмутимо вытащил из изящной шкатулки чистую пиалу и наполнил чаем, который Цзяо Ян залпом выпил.
– Просто, – медленно проговорил он, чуть восстановив равновесие, – это место помогает мне забыть.
– Лань Юэ была из тех, кого не забывают.
Цзяо Ян ухмыльнулся, будто Хэнъяо сказал отборнейшую глупость.
– Я собираюсь забывать не её. А то восхитительное, опасное в своей лживости чувство, что можно быть с кем-то вместе, а не просто рядом. И всё снова станет просто. Вот тогда спроси меня ещё раз про свои деликатные поручения.
– Что ж, не буду тебе мешать, – глава Цинь с достоинством поднялся на ноги и бросил напоследок, уходя: – но постарайся с этим не затягивать. Жизнь быстротечна.
Оставшись один, Цзяо Ян вернулся к краю, позволив пруду вымочить подол. Сам не зная зачем, призвал Огонь и мрак, сжал руке крестовину, вглядываясь в хищные узоры чёрного металла. Он как кусок этой старой ленты с иероглифом «Цзяо» – его без спроса вплели в гобелен древней истории, вытканный чарами, пропитанный кровью. А после безжалостно вырвали оттуда. Будучи ребёнком, Цзяо Ян иногда позволял себе мечтать, что окажется каким-нибудь потерянным принцем или хотя бы вельможей. Но вот сейчас, держа в руках доказательство своего благородного происхождения, он понимал, что никогда не назовётся именем предков, что не хочет иметь с семействами Ван, Инь и их запутанными вечными узами ничего общего. Он – бродяга Цзяо, обязанный своими победами лишь самому себе!
Но почему же так тяжело на душе, так одиноко? На миг Цзяо Яну почудилось, как Лань Юэ идёт по воде, едва касаясь её босыми ногами. Улыбается, будто говоря: «всё только начинается». И вот уже позволяешь себе думать, что она жива, просто где-то не здесь… Цзяо Ян тряхнул головой, отгоняя наваждение. Надежда – последнее пристанище глупцов.
Он сердито пнул воду сапогом, рябь разошлась по пруду, изгоняя зыбкий образ, а после ушёл не оборачиваясь.
Никогда больше Цзяо Ян не позволит себе поверить в сказку, которую люди называют любовь.
Никогда.
Эпилог
Путешествие заняло два месяца с того момента, как Морх подхватил её в полёте над пропастью. В дороге пришлось отказаться от привычной роскоши и, кажется, придётся отказаться от неё до скончания дней своих. Помогать себе магией тоже было нельзя – слишком заметно. Подол простого серовато-зелёного ханьфу поистрепался во время пеших переходов, простенькие сапожки стоптались, под ногтями некогда холёных рук появилась грязь. Лань Юэ теперь не отличалась от таких же бродяжек. О былой жизни напоминал только меч, который пришлось завернуть в неприметное тряпьё, пара шпилек, подаренных Ван Лин Сюэ, да серебряное ожерелье, которое она прятала под воротом платья.
– Смотри, – окликнул её Морх, – мы почти на месте.
Он показал на гору, одиноко видневшуюся вдалеке. Там была часовня, где можно было бы остановиться и попытаться обустроиться. Здесь никому не придёт в голову её искать, Лань Юэ погибла там, в пропасти. Даже Цзяо Ян ни за что бы не догадался… Она прикрыла глаза, солнце беспощадно светило прямо в лицо. Так нужно, говорила себе Лань Юэ, на благо обоих и целого мира.
Подножие горы огибала тонкая лента реки, сверкающая как сапфир среди выжженной степным солнцем золотой травы. И там же была спасительная тень. Из них двоих, казалось, лишь Морху по нраву находиться здесь, он не чувствовал жара и больше не был скован законами городов. За рекой начинались земли вольных степных кочевников, откуда он родом.
– Я… я сейчас, – Лань Юэ поморщилась.
Её снова мутило, уже в который раз за последние пару недель, она еле сдерживала тошноту.
– Ты уверен, что еда, которую мы ели, была свежей?
– Уверен, красавица, – ответил он и протянул флягу с водой, которую они набрали у источника. Следующий будет только у горы.
– Да какая я тебе красавица, прекрати, – отмахнулась Лань Юэ, но воду взяла, освежающе-холодную. – Замарашка я теперь.
– Зато живая.
Лань Юэ пихнула Морха в бок, всё это время он единственный не унывал, веселил её историями и всячески помогал. Говорил, что делает это только потому, что ему снова заплатили много денег. И это было правдой. Однако Лань Юэ казалось, что было что-то ещё. Не любовь, конечно, нет.
– И всё-таки, – она отдала Морху воду, – почему ты мне помогаешь? Ты уже говорил, что ради денег, но такой ответ я больше не приму.
Он цокнул языком и закатил глаза, скрестив руки на груди. После непродолжительного молчания, Морх наконец нехотя ответил:
– Ты кого-то мне напоминаешь из прошлого, которое я не помню. Ну, – его взгляд просветлел, – это уже не важно. Идём, совсем немного осталось, мне велено сопроводить тебя до конца и я это сделаю.
Он протянул ей руку, но Лань Юэ вскинула ладонь, говоря не подходить. Её скрутило и наконец вырвало скудным завтраком. Сейчас бы сделать привал, но на солнцепёке это бесполезно, как бы хуже не стало.
– О-о-о, – протянул Морх, глядя на происходящее, – так не пойдёт, красавица.
Несмотря на вялое сопротивление, он подхватил Лань Юэ так легко, будто она ничего не весила.
– За шею держись, – только и сказал он, – не придушишь.
– Что, часто так девушек на спине носишь?
Лань Юэ попробовала пошутить, чтобы отвлечься, но лучше не становилось, в глазах темнело…
…Очнулась она уже в крохотной келье. Солнце садилось в степях, окрашивая небо и стены в насыщенный красный цвет. К перемене погоды.
– Ну вот мы и на месте, – радостно сообщил Морх, сидевший у стены. – Я разведал окрестности, тут вполне можно жить в уединении. Есть вода, рыба, мелкая дичь и почти никогда не бывает людей. Никто не помешает тебе на твоём духовном пути.
Лань Юэ села, прислушиваясь к ощущениям. Пекло спало и ей было лучше, но всё ещё не идеально. Впрочем, бывало и хуже.
– Когда ты обратно?
– Я? – Морх лукаво улыбнулся. – Мне заплатили за то, чтобы довести тебя сюда, о возвращении уговора не было. Давненько я не бывал в родных местах, пора и мне отдохнуть, да и тебе, красавица, – он прищурился, что-то прикидывая в уме, – месяцев семь ещё будет тяжеловато тут одной.
Лань Юэ закашлялась от неожиданности.
– Что?
– Что?
