Текст книги "Привет, это я (СИ)"

Автор книги: Irmissmy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Думай, что говоришь, – прошипел Драко, будто кто-то мог их услышать, и налил себе новую порцию, осушив бокал магией. – Не стоит тебе так часто находиться рядом с гриффиндорцами, начинаешь проявлять невиданную смелость, в плохом смысле слова.

– В моих мозгах, значит, можно ковыряться, а в свою голову пустить – хрен?

– Ничего не было, – с нажимом цедил Малфой, возвращаясь к креслу кубком в руке. – Хочешь поговорить об этом? Валяй. Мне нечем тебя порадовать.

– Да я уж всё видел, к чему пустые разговоры, – Блейз расположился на диване, покачивая свой бокал в руках. – Но ты знаешь меня, трепаться лишний раз я не стану, но вот только не надо врать мне в глаза, меня это бесит.

Осуждающий взгляд друга рвал внутренности, кусая незащищённую плоть. И было совсем не понятно, за что именно он порицал Драко, за поцелуй с Грейнджер или за неспособность признать случившееся. Учитывая, с кем Забини завязал отношения, едва ли он имел хоть какое-то моральное право высказываться по этому поводу, но с другой стороны, Фэй была чистокровной волшебницей, хоть и гриффиндоркой до мозга костей.

Встречаться с Грейнджер. Ха.

Никогда в жизни.

– Я не встречаюсь с грязнокровками, – злобно рычал Малфой, продолжая гнуть своё.

– Да, ты только с ними сосёшься по углам, действительно, – выпучив глаза, восклицал староста, распираемый гневом. – Ты её чуть не сожрал возле этого проклятого стола, хватит делать из меня идиота, я не слепой. И перестань нервировать меня своими детскими отговорками, давай поговорим как взрослые люди.

Малфой отвернулся, изучая книжную полку. Человек, который придумывает идиотские задания, предлагает поговорить как взрослые люди. Вызовите уже кто-нибудь санитаров.

Хотя едва ли у них найдётся «зелье от мыслей о грязнокровках».

Стало мерзко. Забини заметил перемену в его отношении к Грейнджер раньше него самого, и Драко гадал, кто ещё мог заподозрить неладное. Паркинсон точно отпадала, она вешалась ему на шею при любом удобном случае и почти не закатывала истерик. Тео было вообще наплевать, у него в друзьях давно значилась парочка гриффиндорцев, а про остальных даже не хотелось думать. Если кому-то и придёт в голову такая же великолепная идея о том, что он зажимается в Башне старост с Грейнджер, достаточно будет одного взгляда, чтобы ничего подобного не повторилось.

Ничего. Не было. Точка.

Минутная слабость.

– Пэнси, – не спуская глаз с книжного стеллажа, отозвался Малфой. – Я встречаюсь с Пэнси.

– Как скажешь, – разочарованно выдохнул Блейз, недовольный таким ответом, но он и не ждал, что великий Принц расшаркается перед ним горячими откровениями. Он знал наверняка, что Драко сам себе никогда в жизни не признается в этой симпатии, от чего будет ненавидеть себя ещё больше.

Точно также, как и Блейз. Он пытался порвать с Фэй, наверное, раз пятнадцать и сам же всегда приходил обратно. Нет, приползал. Приползал к её теплым рукам, которые так любили изучать его лицо в темноте общей спальни. Был готов упасть в ноги и расползтись перед этой гриффиндоркой мокрым пятном, в отчаянной надежде на прощение. Он заставил себя и её тщательно скрывать их отношения, но когда чувства особенно одолевали, и он был готов признаться всему Хогвартсу в своей слабости, какая-нибудь Гринграсс или придурок Крэбб обязательно отпускали свои ядовитые комментарии в сторону тихой девушки по поводу и без, и все начинания обрывались на корню. Он все не мог понять, почему она всё ещё с ним. Почему её не оскорбляет его нарочитая холодность в присутствии других людей, и она всегда его прощает, какие бы безумные поступки он не совершал.

Догадка пугала до дрожи в пальцах.

«Пассия на одну ночь», – наивно думал тогда Блейз, но ночи растянулись на два с лишним месяца, и он по глупости тащил в эту же яму своего лучшего друга. Разница была лишь в том, что Грейнджер любила брать всё в свои руки, прямота и инициатива, исходившие от неё, вполне могли крепко ухватиться за Драко, да только такого скользкого змея, как он, было почти невозможно надолго удержать в руках. А уж его статус в школе и вообще по жизни вовсе не позволял ему даже смотреть в сторону знаменитой отличницы.

Блейз увидел на сегодня достаточно. И уже мысленно искренне сочувствовал Драко. Не стоило так с ним поступать.

Минутную тишину нарушил стук с другой стороны портрета, Малфой первым очнулся и пошёл открывать. Тяжело дыша, в гостиную явился Тео с предвкушающей улыбкой на лице.

– Что я пропустил? – он поправил чёрные волосы одним движением и с интересом уставился на кубки в руках друзей.

– Ох, ты много чего пропустил, я расскажу тебе, Теодор, ты только сядь, – закинув ему руку на плечо, мурлыкал Блейз, сменивший философскую печаль на внезапное озорство. – И выпей для начала.

Драко зажал лицо руками и протяжно заскулил, откидываясь в кресле.

Долгий день. Слишком.

***

Торопливые шаги Гермионы отдавались монотонным эхом от каменных стен. Она возвращалась в свою башню далеко за полночь вместе с Невиллом после затянувшейся репетиции. В качестве исключения МакГонагалл разрешила задержаться им после отбоя и отработать самые сложные моменты номера, который они готовили. Долгопупсу никак не удавалась одна поддержка, во время которой, он, придерживая за талию Гермиону и прижимая её к себе, должен был оторвать партнёршу от земли и кружить её на месте. То ли от волнения, то ли из-за недостатка техники, он никак не мог сосредоточиться и постоянно сбивался с ритма. К тому же, Невилл впервые увидел свою однокурсницу в бальном платье, и это ничуть не способствовало концентрации. Конечно, образу не хватало причёски, аксессуаров и макияжа, но даже без всего этого набора, Гермиона завораживала. Просто ослепляла и сбивала с толку. Она была польщена реакцией ошарашенного Невилла, но всю репетицию убедительно просила его уделять больше внимания движениям, а не платью. Легко ей было говорить, ведь она не видела себя со стороны. Не видела, как идеально сидел на ней этот шедевр дизайнерского искусства, как сочеталась его солнечность с тёмно-каштановыми волосами, оливковой кожей и россыпью бледных веснушек на лице. Она только чувствовала, как тысячи слоёв двигаются в унисон с её телом, но абсолютно не замечала восторженных лиц и увлажнившихся глаз Минервы.

Пуффендуец, который исполнял знаменитую песню, терпеливо аккомпанировал танцующим, повторяя раз за разом одни и те же куплеты и припевы. Его звали Робб, как позже узнала Гермиона, он учился на шестом курсе и солировал в школьном хоре. Парень был полукровкой и знал почти все любимые песни девушки, которые исполняли в большинстве своём самые обычные люди, далёкие от магии, но обладавшие совершенно уникальными способностями в мире музыки.

Уставшие, но воодушевленные гриффиндорцы, наконец, добрались до своей башни на седьмом этаже, но завидев рыжую макушку у заветного портрета, Гермиона резко замедлила шаг. Невилл махнул Рону, задавая ему какой-то вопрос, и не обращая внимания на спрятавшуюся за его спину однокурсницу.

– Хотел уже за вами до репетиционного зала идти, – послышался знакомый голос, от которого ноги грозились врасти в камень навечно.

– Твоя подруга жуткая

перфекционистка, не отпускала меня, пока я всю программу бала не выучил, – смеялся Невилл приближаясь вплотную к Рону. – Давайте зайдем в гостиную, пока Филч не явился.

Рыжий потупил взгляд и неопределённо пожал плечами. Он бы с радостью согласился, но у него были немного другие планы.

– Ты иди, мы тебя догоним, – изучая пол, бормотал Уизли, не смея поднять глаз.

– Оу, я понял, – с лукавой улыбкой проговорил Долгопупс и поспешно скрылся за портретом.

Гермиона устало посмотрела на Рона, отмечая про себя, что у неё совершенно нет настроения с ним сейчас разговаривать. Он выглядел немного помятым и растерянным и явно собирался что-то сказать. Нужно было оборвать все его начинания ещё в зародыше, и она не стала ждать первого шага. Истинно по-грейнджерски.

– Я, кажется, предупреждала тебя по поводу отбоя.

– Гермиона…

– Ты совсем не заботишься о собственном факультете, Рональд, – ледяным тоном её голоса впору было охлаждать мороженное.

– Да что ты заладила одно и тоже, давай поговорим, – неожиданная резкость рыжего отколола приличный кусок от айсберга самообладания. – Сколько можно от меня бегать? Я стою здесь уже два часа, чтобы поймать тебя, ты же целыми днями где-то пропадаешь, избегаешь Джинни, Гарри, общаешься только с МакГонагалл да со своими книгами. Или тебе наплевать? Ты вообще слышишь меня?

Если бы глаза Гермионы могли налиться кровью, густая жидкость бы уже застлала ей глаза алой пеленой. Ей точно не показалось, или этот «мистер Игнор» только что предъявил ей целый список неоправданных претензий?

– Я не глухая, Рон, – прошипела она, сделав попытку юркнуть к портрету, но Уизли реакцией ловца загородил проход своей спиной. – Я очень занята, у меня нет времени на выяснение отношений. И если мне не изменяет память, из нас двоих именно ты перестал со мной разговаривать, поэтому будь добр, дай мне пройти, мне завтра рано вставать, в отличие от некоторых.

– Да потому что с тобой невозможно разговаривать, Гермиона! – внезапно вспылил Рон, размахивая руками и оглушая её своей напористостью. – Ты либо утыкаешься в книги, либо отвечаешь так, что никто из присутствующих и слова не понимает. Да, я отдалился, потому что не мог больше выносить твой вечно недовольный вид. Ты думаешь, только тебе тяжело? Мы вместе всё это пережили, мы вместе потеряли друзей и родных, но ты ведёшь себя так, будто тебе этого мало, и ты хочешь избавиться и от тех, кто ещё остался с тобой. Мы расстались, я понимаю, ты злишься, но за что ты так с Гарри и Джинни?

Гермиона подавилась воздухом от всех этих заявлений, игнорируя настойчивое щипание в носу. Рон редко высказывал свои мысли прямо в лоб и, должно быть, он уже давно носил всё это в себе, раз его терпению пришёл конец. У неё не нашлось ни одной колкой фразы, чтобы послать его и гордо удалиться, вместо этого она только задумчиво пялилась куда-то поверх его головы, медленно впуская в свою голову мысль о том, что он может быть прав.

– Ты видела нас с Падмой, и я не стану лгать, мы встречаемся, – продолжал Уизли, понизив голос. – Но, прошу тебя, давай хотя бы попробуем вернуться к тому, что было между нами раньше. В смысле… ещё до войны. Потому что я не могу больше приходить в пустую гостиную и смотреть, как мы все прячемся по разным углам, боясь и лишнего слова друг другу сказать. Ты, конечно, прости за эту сцену, но я так больше не могу. Правда.

Рон с шумом выдохнул, упирая руки в бёдра и нервно потряхивая ногой. Слова давались ему с трудом, и он какой-то частью себя понимал, что этот разговор может стать последним. Падма сказала ему, что однажды станет слишком поздно, и после Хогвартса остатки их дружбы могут рассыпаться в труху. Возможно, не стоило принимать её слова столь серьёзно, но Рон решил сам для себя, что больше не может молчать. Раз уж его бывшая и так всё знала, терять было нечего.

– Ладно, – тихо отозвалась Гермиона, невольно копируя интонации заносчивого блондина.

Тоже самое он сказал ей на поле для квиддича перед тем как сбежать. А потом она сделала то, что сделала. Его спокойный и вкрадчивый голос весь вечер крутился в голове, сбивая с мыслей и мешая думать, но Грейнджер даже не заметила, как стала перенимать его манеру разговора. Было совершенно дико наблюдать за его почти будничной беседой с однокурсником, стоя в паре сантиметров от его груди. Она невольно представляла себе, что они тоже могут так разговаривать, обмениваться безобидными шутками и колкостями, что он может взять её за руку и в его глазах не будет презрения или бесконечной борьбы.

Гермиона тряхнула головой, сбрасывая наваждение. В конце концов, она была благодарна Рону за прямоту. Такую редкую, но всё же искреннюю. Пускай она и не была согласна со всеми его словами, по крайней мере, он был прав, и им не стоило больше прятаться друг от друга. Она устала, и они тоже устали. И никто больше не мог помочь им снова стать теми, кем они были, носясь по коридорам Хогвартса и думая лишь над очередной загадкой.

– Что это значит? – Уизли как всегда не понимал, и Гермиона сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Это значит, что мы попробуем, – устало проговорила она. – А теперь пропусти меня в спальню, или я свалюсь замертво прямо здесь.

– И станешь новым хранителем башни Гриффиндора, – как ни в чём не бывало улыбнулся Рон и шутливо ткнул её кулаком в плечо. – Люнае Люмен.

Портрет с сонной дамой беззвучно отодвинулся, пропуская в гостиную студентов.

Впервые за несколько месяцев Гермиона заснула с ясной головой.

С ясной головой и беззвучным шёпотом Малфоя над ухом, требовавшим его поцеловать.

========== 9 ==========

Вот я загнан в угол,

Вот я на виду

У всех теряю веру. (c)

R. E. M. – Losing my religion

Кажется, Пэнси собиралась оторвать ему голову.

Слизеринцы-старшекурсники сидели в одном из общих коридоров Хогвартса на большом перерыве, занимая добрую половину свободных скамеек. Блейз и Тео спорили о том, способны ли американцы обыграть в квиддич англичан, Дафна то и дело кидала свои обиженные взгляды, а назойливая Паркинсон, прижимаясь всем телом к Малфою, искала всевозможные способы смахнуть блондинистую голову с плеч. Её пальцы настойчиво наглаживали уже порядком измученный затылок, взлохмачивая непослушные волосы. Драко с некоторых пор перестал заботиться о своей прическе. Небрежный беспорядок разбавлял его сдержанную аристократичность легким налётом бунтарства. Укладка всё равно не задерживалась больше, чем на час, либо он сам тянулся руками к голове на нервной почве, либо это делали за него другие. С какой-то нездоровой тягой.

Сегодня Паркинсон особенно на него наседала. То ли соскучилась за время их недолгого разрыва, то ли пыталась показать всей школе, что они снова сошлись, демонстрируя завистницам вновь обретённую добычу. Она прямо-таки приклеилась к нему, нисколько не смущаясь такой открытости. Да эту бестию вообще мало что задевало по жизни, и нужно было благодарить поистине высшие силы, за то, что она не спустила трусы прямо на этой же скамейке.

– Завязывай, Пэнс, – буркнул Малфой, отцепляя её руки от своей шеи, – здесь не место для твоих игр.

Его, прости Господи, избранница, о возобновившемся союзе с которой, он уже десять раз пожалел, демонстративно надула губы, но отодвигаться не торопилась, пристроив свои ненасытные ладони у него на бедре.

Ей обязательно касаться его двадцать четыре часа в сутки?

– Хочешь, мы где-нибудь уединимся, – горячий шёпот с похабной интонацией вызвал необъяснимую волну отвращения по всему телу, а ловкие пальцы требовательно сжались на его ноге.

Ни капли возбуждения. Ни намёка на тяжесть внизу живота.

Видит Мерлин, он не собирался грубить.

– Блять, Пэнси…

Но, ей повезло, что фраза так и не получила продолжения. И, наверное, даже глупо спрашивать почему. Одно слово. Одна гаденькая фамилия и он уже не способен закончить начатое предложение. Не способен продолжить застрявшую на полпути мысль. А всё потому, что она смеялась. Не замечая никого вокруг, не торопясь вышагивая по коридору, громко смеялась, задыхаясь и сгибаясь пополам. И Уизли. Рыжее недоразумение шествовало рядом с ней с таким довольным видом, что сразу же становилось понятно, чьи низкосортные шутки вызывали в ней такой приступ веселья. Этот открытый и горячий рот уже снился ему в кошмарах. Горячих и липких. Грейнджер была одета в неприлично обтягивающие джинсы, выгодно подчёркивающие её стройные ноги, ботинки на шнуровке и бежевый свитер. Тёплая мантия тёмным куском висела на предплечье, а истинный джентльмен Уизли тащил на своём плече её сумку, наверняка набитую книгами.

Скользкая и неприятная мысль прошлась по затылку Малфоя, точно также как и пальцы Пэнси, заставляя его сжаться руку на её талии. Паркинсон, естественно, приняла этот жест на свой счёт и прижалась ещё сильнее к его боку. Итак, бывшие голубки помирились?

Даже если это и так, его зубы не должны были сжаться, грозясь потрескаться.

Внезапное исступление накрыло с головой от навязчивого осознания, какой хитрой стервой была Грейнджер, раз могла совершенно спокойно зажиматься с ним в гостиной старост, потираясь животом о его колом стоящий член, а на следующий же день вернуться к ненаглядному Уизли. Наверняка, она всё ему рассказала и вызвала в нём ревность, чтобы помириться таким извращённым способом.

Захотелось смачно сплюнуть на пол от всей грязи, которую разводили эти ненавистные гриффиндорцы прямо перед его носом. Их явно определили не на тот факультет. Подойти бы к этой обнаглевшей суке и…

– Малфой, мать твою, ты оглох? – Тео махал рукой перед его лицом, сведя тёмные брови на переносице. Он звал его явно не первый раз.

– Нотт, мы вообще-то разговариваем, – вмешалась Пэнси раздражённым голоском, подкидывая дров в полыхающую печь Драко.

Если, конечно, её руки, двигающиеся к его паху, можно было назвать разговором.

Своеобразный способ завязать беседу, однако.

– Заткнись, – рыкнул Малфой, чувствуя, что яд, прожигающий глотку, больше не оставляет ему возможности нормально говорить. – Что ты хотел, Тео? Я задумался.

– Я говорю, что Поттер на тебя пялится, как на кубок по квиддичу, – уже тише и с улыбкой пояснил однокурсник, присаживаясь рядом на скамью и кивнув головой в сторону львов.

Драко тут же отыскал в кучке гриффиндорцев знакомые зелёные молнии, и от этого столкновения взглядами очкастый отвернулся, возвращаясь в разговор со своими друзьями. Трио снова было в полном составе, раздражая своей приторной сладостью и всепоглощающей дружбой. Хотя, кто его знает, может, Вислый и присунул ночью заучке Хогвартса, и от того она вся сияет, как начищенный галлеон. Сияет и даже не собирается делиться своим мерзким светом со слизеринцем, буравящим взглядом дыру в этой героической тройке.

Утопая во всепоглощающем бешенстве, Драко даже не заметил, как совершенно неожиданно к львиной команде присоединилась одна до боли знакомая гадюка. Блейз – да простит его Салазар – за руку поздоровался с Поттером и Уизли, заставляя их лица беззвучно охуевать. Он улыбнулся во все свои ядовитые клыки, что-то сказал Грейнджер, а потом кивнул Малфою и отошёл в сторону. Гермиона поплелась за ним, бросая в сторону дружков полные непонимания взгляды.

Драко на ватных ногах поднялся со скамьи и присоединился к своему старосте, которому давно пора было сменить этот его дурацкий протекающий шифер. Они скрылись от лишних ушей, но всё еще оставались в зоне видимости для всех своих однокурсников. Ох, уже эта любимая привычка Забини играть на публику. Драко медленно приближался, не без злости на самого себя, отмечая в очередной раз, как идут Гермионе убранные в хвост волосы. Тонкая шея привлекала его словно голодного вампирюгу, мечтающего вонзить свои острые зубы в бьющую жизнью жилку. Он сглотнул, пряча руки в карманах и держась на некотором расстоянии от объекта искушения.

– Как дела, Грейнджер? – начал Блейз, убедившись, что расстояние достаточное, чтобы их не слышали, но прекрасно видели.

Самодовольный показушник.

– Что-то случилось? – её вид был крайне обеспокоенным, а интонация заговорщицкой.

Если бы Забини прямо сейчас сказал, что Тайная Комната снова открыта, а обитающее в ней чудовище волшебным образом воскресло, она бы не задумываясь, ринулась в бой, расталкивая всех и каждого на своём пути. Малфой на секунду задумался, кинулась бы она с таким энтузиазмом вместе с ним, если бы у него хватило смелости втянуть её в какую-нибудь авантюру. Или все места рядом с ней пожизненно заняты рыжим и очкастым?

Кстати об ущербных, если они не перестанут так пялиться, то точно свернут себе шеи. В самом деле, что с ней могут сделать два слизеринца на глазах у половины школы?

– Я просто хотел убедиться, что ты умная девочка и не болтаешь лишнего, – ласково пропел Блейз, пуская в ход всё своё обаяние.

У него отлично получалось, потому что Гермиона раскраснелась и глубоко задышала, явно смущённая. У Малфоя что-то щёлкнуло от этой «умной девочки» из уст Забини, и внезапно прошибло всё тело до холодного пота. Гермиона бросила него быстрый взгляд, напряглась ещё сильнее и даже показалась немного расстроенной от того, что её отвлекли вовсе не для того, чтобы загадать очередную загадку.

– Знаешь, у меня как-то совсем не было времени созвать пресс-конференцию и сообщить школе последние новости, – слегка обиженным тоном ответила она и сложила руки на груди от негодования, прижимая к себе мантию.

– Это прекрасно, Грейнджер. Ты хранишь мой секрет, а я храню ваш, как тебе такая сделка? – продолжал Блейз, не меняя заданного тона и смущая маленькую отличницу ещё больше.

– Какой ещё секрет? – переходя на внезапный фальцет, пропищала Гермиона и округлила тёмные глаза. Она ещё раз посмотрела на Малфоя и облизнулась, без слов отвечая на собственный вопрос. – Не выдавай желаемое за действительное, Забини.

Чьё желаемое?

– При мне можешь расслабиться и не ломать эту чёртову комедию, – Блейз говорил ласково, словно подшучивал над старой подругой. – Дерьмовые актёры из вас вышли, ты уж извини, что я так прямо разрушаю все твои мечты стать королевой театра, но лучше тебе бросить сцену.

Гермиона переварила сказанное и вдруг, – вот же чёрт, – совершенно искренне улыбнулась. Ей понравилась шутка Забини и она тихонько посмеялась, вызвав ответный смешок у автора этой остроты. Малфой с трудом держался в вертикальном положении, а эти двое совершенно точно собрались его довести до раннего инфаркта. Они стояли и болтали тут как закадычные друзья, не замечая, как он заживо горит в полуметре от их довольных лиц. Его трясло внутри, а снаружи лишь слегка дёргалась нога. Он будто был диким животным в тесной клетке, которого дразнили свежим куском мяса, размахивая им перед самым носом, но, не давая и кусочка. Драко просто распирало. От этих обтягивающих джинс, от открытой шеи и самой охуительной улыбки, которую он только видел. Что-то снова ворочалось в груди, но оно не рычало и не точило когти об его внутренности, оно странным образом грело, разливая тяжелое и тягучее чувство по телу, посылая сердце в самый продолжительный забег.

– Я ведь не против общаться, Грейнджер, – прерывая потешную паузу, зашептал Блейз. – Хочешь, встретимся все вместе сегодня вечером в Башне старост и…ну, не знаю, поиграем в карты?

Драко прекрасно понимал, какая у этого Змея-искусителя мотивация. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Хитрец предпочитал контролировать не только своих однокурсников, но и тех, у кого в рукаве могла быть припрятана парочка козырей. Ради своего секрета он подружится с Грейнджер и даже не будет этого скрывать, станет держать её при себе, узнавать, о чём она думает и как к нему относится. Станет для неё не просто знакомым, а человеком, тайны которого она действительно захочет хранить.

– Ты шутишь? – вскрикнула Гермиона и тут же испуганно обернулась на своих друзей, не спускающих с неё глаз всю беседу. Она понизила громкость и продолжила. – Поиграть в карты? Решил зарыть топор войны самым приятным для тебя способом, Блейз?

– Что зарыть? – смутился Забини и тут же скривился от лёгкого отвращения, взглянув поверх головы Грейнджер. – Твой дружок идёт, заткнись-ка лучше.

Вся троица как по команде выпрямилась и состроила нечитаемые лица, пока к ним воинственно шагал Уизли. Малфой инстинктивно сделал шаг назад, будто отшатнулся от прокажённого.

Сейчас начнётся тряска. Господа студенты, держитесь за поручни.

– Гермиона, всё в порядке? – смерив уничтожительным взглядом слизеринцев, спросил Вислый. – Они к тебе пристают?

– Все нормально, Рональд, – Грейнджер убедительно улыбнулась и положила руку на плечо конопатому. – Учебные вопросы.

Драко отследил движение её ладони и зажмурился, будто ему стало больно. Нет, они точно трахались этой ночью, иначе, откуда эта излишняя нежность? Кинулась бы на него прямо сейчас, чего тянуть резину? Но его всё же смутило какое-то странное обращение по полному имени, словно перед ним разговаривали профессор и студент. А может, это у них игры такие? Грейнджер наряжается в МакГонагалл, делает строгий пучок и, идеально копируя интонации старухи, отчитывает рыжего, одетого только в красно-золотой галстук. А потом он заваливает её на стол, раздвигая полы плотной мантии, под которой она совершенно голая. И конечно, он самозабвенно трахает эту строгую профессоршу, на деле оказавшуюся той ещё шлюшкой.

Блять. Что за мысли?

Прочь, нахрен!

Он покачал головой, сжав пальцами переносицу.

– Ты что-то кричала, и я подумал, что…

– Думать, конечно, полезно, но не в твоём случае, Уизли, – хохотнул Забини, возвращая интонации привычные издевательские оттенки. – Дай нам поговорить.

– Ты теперь с ними общаешься, что ли? – возмутился рыжий, и от этого обвиняющего тона ладонь Гермионы тут же испарилась с его плеча.

Правильно. Ибо нехуй.

Он сказал это таким тоном, будто она зарезала его любимого пса прямо у него на глазах и облизала нож для верности. Не стоило запускать в голову фантазии о что-нибудь-страстно-лижущей-Грейнджер.

– Ты что-то имеешь против, Уизел? – впервые за всё время подал голос Драко, отпуская от лица руки, задетый такими наглыми заявлениями. С какого волшебного хрена этот недоумок будет указывать, кому и с кем общаться?

Пускай сунет свой хозяйский тон куда подальше. Даже если он каким-то невероятным образом и уложил Грейнджер к себе в постель, командовать в его – Драко – присутствии ему точно не стоит, а то руки и ноги тоже могут внезапно перестать его слушаться.

– Имею, Малфой, – тут же поддался вперед Рон, напоминая Малфою того шкафоподобного пуффендуйца. Всё те же звериные манеры и отсутствие такта.

– Успокойся, Рон, – вмешалась Грейнджер, вставая между рыжим и Драко, спиной к последнему. – Я же сказала, что всё нормально. Не устраивай сцен!

– Слушайся свою подругу, Уизли, она же умные вещи тебе говорит, – продолжал насмехаться Блейз, наслаждаясь разъярённым львёнком. – И не лезь, когда взрослые разговаривают.

– Когда это ты встала на сторону слизняков, Гермиона? Ты что, его защищаешь?

И правда, она заслонила своей хрупкой фигурой Малфоя, будто действительно собиралась отгородить его от своего хамоватого сокурсника. Это вызвало шторм самодовольства в сердце Драко, которого и без того разрывали на кусочки самые разные эмоции.

Малфой услышал, как она обречённо выдохнула, понимая, что вразумить рыжего тупицу никак не удаётся. Принц решил добить беднягу, чтобы на всю жизнь отрезало желание когда-либо к ним подходить и вмешиваться в разговор. Хотя, вполне можно было нарваться на обратный результат, но чего не сделаешь ради веселья.

Драко сделал шаг и манерно закинул руку на плечо Гермионы, как это любил обычно делать Блейз. Глаза всех присутствующих выпадали из орбит в унисон с хрустом улетающих к полу челюстей, но он не смутился ни на йоту. Чем бы там не занимались эти двое по ночам, Малфой уловил почти незаметное движение её тела к нему навстречу и подметил, что она перестала дышать. Мерзкий рыжик не мог волновать её сильнее, чем Драко, от одного присутствия которого, она моментально краснела. Её реакция была просто бесценной.

Закручивающей толстый узел у него в животе.

– Когда поняла, что мозгов у нас больше, чем у тебя, идиот, – он довольно улыбнулся, ближе прижимая Грейнджер к себе за плечи.

Тело молниеносно отреагировало мощным электрическим разрядом. Он хотел это сделать, как только облизал взглядом её худые ноги в эти дурацких джинсах. Он бы облизал ей и что-нибудь ещё, да боялся, что в школе его точно не поймут.

Он сам-то себя с трудом понимал.

Гермиона подняла на него огромные глаза, в которых вот-вот были готовы блеснуть слёзы, но, кажется, отталкивать не собиралась. Просто замерла под его рукой и сделала глубокий вдох, наполнивший спасительным воздухом остановившиеся легкие, с ужасом представляя, чем эта выходка для неё обернётся. Драко и сам забыл, как дышать, физически почувствовав её внутренний трепет от сближения их тел.

– Ах, ты похотливая ящерица! – зарычал Уизли и собрался скинуть эту наглую конечность с плеча дражайшей подруги, но был остановлен хохочущим во всю глотку Забини.

– Да уймись, Уизли, это шутка, расслабься. Он же тебя провоцирует, какого хрена ты ведёшься, как целка? – Блейз без лишних прикосновений отодвинул красного как рак Уизела подальше от блондинистого изверга и начал его забалтывать.

– Что ты делаешь, Драко? – прошептала ошарашенная Гермиона, осторожно обхватывая пальцами его кисть и сбрасывая руку с плеча. От прикосновения к его голой коже у неё тут же закружилась голова, и она сжала свои холодные пальчики сильнее, чем требовалось.

Обнимаю тебя на глазах у всей школы. Трусь об тебя. Хочу тебя до одури. Съезжаю с катушек, стоит крови залить твои точёные скулы.

И, да, повтори, что ты только что сказала.

– Издеваюсь над стариной, Уизли, – возвращая руки в карманы, и чуть склонившись к испуганной девушке, прохрипел Малфой.

Слова путались на языке, огненное жарево размазывало рассудок по стенкам черепной коробки, но он надеялся, что звучал хотя бы наполовину убедительно. Гермиона смотрела прямо ему в глаза, нервно теребя зубами нижнюю губу. Выбившиеся из хвоста прядки лезли ей в лицо и трепетали от её рваного дыхания. Румянец заливал бледные щёки, отлично сочетаясь с покрасневшими от укусов губами. Он только сейчас смог рассмотреть россыпь бледных веснушек на её щеках, по которым так хотелось провести пальцами. Отметить каждую из них лёгким точечным прикосновением, чтобы она видела и чувствовала каждое осторожное движение. Чтобы прикрыла глаза и нежно потёрлась о его руку, слегка запрокидывая голову в немой просьбе.

Это было, блять, необходимо просто до боли в пальцах. Драко склонился ещё ниже положенного, и Гермиона задержала дыхание, испугавшись, что он поцелует её прямо сейчас на глазах у всех студентов. Отпрянула бы она?

Вот уж вряд ли.

– Дорогой, что случилось? – манерный голосок, сворачивающий уши в две тонкие трубочки, раскрошил туманную иллюзию, как нож для льда.

Пэнси подплыла к их небольшой компании и, не обращая никакого внимания, на непозволительно близко стоящую Грейнджер, бросилась Малфою на шею, пристраивая губы к его щеке. Гермиона мгновенно пришла в себя и резким движением вышла из ауры слизеринца, разворачивающей ей мозги. Она схватила за локоть разгневанного Уизли, который поумерил пыл под болтовню Забини, и потащила его к остальным гриффиндорцам, даже не смотрящим в их сторону. Заинтересованными оказались лишь Гарри и Джинни, остальным же дела не было до очередной перепалки льва и змеи, настолько обыденными стали для учащихся эти ежедневные склоки.