Текст книги "Привет, это я (СИ)"

Автор книги: Irmissmy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Точно индюк.

Гарри поднялся с кресла и положил руку на его плечо, ободряюще улыбаясь Гермионе. Она тяжело вздохнула и взялась за предложенную руку.

Знакомое чувство сжатия и тошноты закончилось также быстро, как и началось. Она уже почти отвыкла от него, передвигаясь исключительно на личном транспорте, и не была уверена, что сможет быстро прийти в себя.

Когда взгляд снова обрёл способность фокуса, Гермиона сдавленно выдохнула, расслабляясь. Гарри спросил, всё ли в порядке, а потом с интересом оглядел комнату и спросил у Блейза, куда он их трансгрессировал и, как оказалось, это был его собственный дом.

Гигантская гостиная с панорамными окнами по площади превышала три гостиные Поттеров. Явно дорогая, но не вычурная мебель в светлых оттенках идеально гармонировала с дубовым полом и кремовыми стенами. Вечернее солнце освещало комнату не хуже, чем магловские лампы, а тёплые лучи играли в хрустальных вазах с цветами, разбрасывая по стенам разноцветные спектры.

Гермиона сразу же почувствовала себя неловко в рваных джинсах и простой футболке на фоне такой дорогой и немного помпезной обстановки. Дом Забини не походил на мрачноватый Мэнор, он был полон света и уюта, портреты с давно ушедшими на покой предками не висели на каждом шагу в громоздких позолоченных рамах, вместо них гостиную украшали произведения искусства волшебного мира от известных художников.

Некоторые полотна двигались, некоторые переливались красками, но, безусловно, все они находились на своём месте, идеально сочетаясь с интерьером.

– А вы думали мой дом похож на слизеринские подземелья? – заметив заинтересованные и восхищённые взгляды, усмехнулся Забини. – Никогда не любил свою спальню в школе. – он посмотрел на свои наручные часы и цокнул. – А у нас осталось всего три минуты, поэтому прошу за мной.

Блейз повел их через широкий коридор в другую комнату, резная дверь которой была наглухо закрыта. Путешествие по дому не заняло и минуты. Он остановился, схватившись за ручку и обратился только к Гермионе.

– Это подарок. И… ни о чём не спрашивай, ладно? – он дождался согласного кивка и выдохнул, толкая дверь. Массивная створка отворилась, открывая взору небольшой кабинет с книжными полками и письменным столом, а потом Гермиона увидела его.

Это действительно было оно. Такое же сияющее и прекрасное, каким она его запомнила. Солнечное платье. Казалось, оно освещало комнату своей теплотой. Здесь даже будто бы пахло лимоном – фруктом, цвет которого умелые дизайнеры отделили от кислого плода и добавили в струящийся шёлк.

Невероятно.

Гермиона, словно заворожённая, сделала несколько медленных шагов и протянула руку. Шёлк ласково скользнул по её руке, оставляя после себя приятный холодок. Платье висело на обычной вешалке на дверце деревянного шкафа и немного покачивалось от любого колебания воздуха. Тысяча слоёв.

Тысяча сожалений о том, что она так и не решилась надеть его на бал.

Воспоминания нахлынули огромным цунами, забиваясь в нос и уши солёной водой. Она лишь раз покружилась в этом платье в танце с Невиллом, но забыть этого не смогла бы, даже если бы очень-очень сильно захотела. В голове звучал огромный граммофон со старинным вальсом, под который она танцевала, смеялась и наступала на ноги партнёру под замечания профессора МакГонагалл.

Это было прекрасное время.

– Мы немного запаздываем тебе не кажется? – послышался где-то позади тихий голос Гарри. Гермиона резко обернулась, вспомнив о том, что она вообще-то была здесь не одна. – Пять минут легко превратятся в пятьдесят, не так ли? – уже обращаясь к ней, улыбался во все зубы Поттер.

Усилием воли Гермиона заставила себя отойти от платья и сложить руки на груди. Не стоило его трогать и выдавать интерес.

– Что всё это значит?

– Ты обещала не задавать вопросов, – простонал Блейз, вскидывая руки. Очевидно, он был готов к чему-то подобному, а потому медленно пересёк комнату и устроился в кресле за столом, складывая перед собой руки в замок. Он был похож на адвоката или серьезного министерского работника, у которого в подчинении не меньше сотни человек и дел невпроворот. – Как я уже сказал, это подарок.

– И чем же я обязана такой щедростью? – съязвила Гермиона, принявшись мерить комнату шагами перед Забини. – Это же… это же… оно ведь… просто… – она схватилась за голову в отчаянной попытке подобрать слова. – Драккл! Оно же стоит кучу денег! – наконец взорвалась она. – Блейз, это не смешно!

– А я не собирался шутить, Гермиона, это подарок, – совершенно спокойно ответил этот благодетель и откинулся в кресле. Гарри присел на небольшую софу с интересом наблюдая за этой сценой. – И никто не говорил, что подарок от меня.

– Ты что, мать твою, издеваешься?! – взревела Гермиона и метнувшись к столу, упёрлась в него ладонями, склоняясь над головой скользкого гада.

– Остынь, Грейнджер, – только и выдохнул он. – И матушку мою не поминай всуе, дай Мерлин ей здоровья.

– Чёрт с тобой! – Гермиона с силой хлопнула ладонью по столу. – Я сейчас же ухожу отсюда. Гарри, трангрессируй меня. – она схватила за локоть своего ничего не понимающего друга и заставила его подняться с удобного диванчика. – Твои шутки просто отвратительные, Забини. Это жестоко и… и подло, и абсолютно не красит тебя, как мужчину. Я думала, что ты изменился, что ты хочешь со мной общаться, что ты хочешь быть моим другом, в конце концов. Но ты как был заносчивым слизеринцем с отвратительным чувством юмора, так им и остался! Я доверилась тебе, всё рассказала, душу тебе вывалила на тарелке, а ты решил поиздеваться, подсунув мне это чёртово платье, чтобы в очередной раз указать, где моё место. Мало того, что Малфой женится и больше, нахрен, никогда не сможет даже посмотреть в мою сторону, да ещё и ты со своими экспериментами. Хотел посмотреть на мою реакцию? Теперь наслаждайся!

Гермиона тяжело задышала и тут же пожалела обо всём сказанном. Она не должна была себя так вести, не должна была уподобляться истеричным барышням, которые чуть что тут же поднимают крик. Но, Забини, кажется, не был сражён наповал этой речью. Он медленно встал со своего места и подошёл поближе, пряча руки в карманах.

– Всё сказала? – холодно спросил он. Гарри тут же подался вперед, неосознанно вставая на её защиту, но цепкие пальцы Грейнджер надёжно держали его за локоть. – А теперь отдышись и послушай. – Блейз говорил спокойно и выглядел вполне дружелюбно для человека, который выслушал целую тираду претензий. – Это подарок не от меня и даже не от Малфоя, как ты могла подумать. Это платье прислала тебе Фэй Данбар.

Лицо Гермионы вытянулось и застыло с крайне удивлённым выражением.

– Она работает в этом ателье Гринов, – пояснил Забини таким тоном, будто объяснял, что два плюс два будет четыре. – Она придумала свадебное платье для Астории и случайно узнала, что ты приглашена на эту самую свадьбу. Не будь дурой и просто прими его. Не как подачку, издевательство или чью-то шутку, а как самый обыкновенный подарок от человека, которому ты небезразлична. Теперь ты перестанешь кричать?

– Я не приглашена на свадьбу, – протараторила Гермиона первое, что пришло в голову. Господи, и почему она всегда так отвечает, будто даёт пояснения на вопрос преподавателя?

– Ну, с некоторых пор кое-что изменилось, – Блейз медленно потянулся к внутреннему карману пиджака и, осознав, что он сейчас собирается сделать, Гермиона покачала головой и остановила его руку на полпути.

– Не нужно, – попросила она, сжимая его кисть. – Пусть всё останется, как есть.

– Мне пора, – нарушил вдруг момент Гарри, про которого, кажется, все уже успели забыть.

– Джинни меня убьёт, если я не вернусь к ужину. Гермиона, зайдешь к нам?

– Я не…

– Думаю, мы ещё поболтаем, не так ли? – одна бровь Забини игриво взмыла вверх. – Верну тебя домой в лучшем виде.

Гарри кивнул, пожал руку Забини и, шепнув Гермионе на ухо, чтобы обязательно зашла, с хлопком трансгрессировал.

А ещё друг называется.

– Так ты общаешься с Фэй? – устало спросила Грейнджер и уселась на софу, которую ранее облюбовал Поттер.

Голова противно гудела от переизбытка информации. Она только хотела немного пострадать в обществе лучшего друга, может быть, немного выпить и уткнуться зарёванным лицом в подушку, но вот она уже сидит в кабинете Забини, пялясь на своё бальное платье школьных времен и разговаривая с ним о бывшей возлюбленной. Что не так с её жизнью? Где она повернула не в ту сторону?

– Редко.

Как содержательно.

– Платье прекрасно, и ты можешь передать ей мои благодарности, только я не собираюсь идти на эту чёртову свадьбу, даже не проси. И я не хочу об этом говорить.

– Твоё право, – тихо сказал Забини и вернулся за свой стол. – Но ты можешь пойти со мной на один вечер, который… – он мельком глянул на наручные часы. – … который начнётся по меньшей мере через два часа.

– Считаешь, я в том настроении, чтобы ходить на вечеринки? – просто пусть кто-нибудь скажет, что Забини сошёл с ума и у него своеобразное расстройство личности. Она даже полежит с ним в одной палате в Мунго за компанию.

– Это не совсем вечеринка. Помнишь тусовки у Слизнорта? – Гермиона кивнула. – Он устраивает целый бал для своих избранных. Сегодня. Думаю, если бы ты так активно не игнорировала почтовых сов, то получила бы приглашение и знала он ней.

– Гарри бы мне рассказал и без сов. Уверен, что не придумал этот бал только что? – её глаза сузились.

– Уверен, Поттер не сказал тебе, потому что сам не собирается идти. По крайней мере, мне известно, что он прислал отказ.

Этот вечер становился всё интереснее и Гермиона стала подозревать одного Избранного молодого человека в сговоре со слизеринцем. Ох, надо было всё-таки порыдать в жилетку Джинни.

– И конечно же я должна буду надеть это платье и прийти туда с тобой, чтобы пить шампанское и веселиться. Заманчивое предложение, но, пожалуй, я буду солидарна с Гарри. Мне никогда не нравился «Клуб Слизней», – безапелляционно заявила она, отворачиваясь.

– Ты мне ничего не должна, но я не буду ходить вокруг да около. Малфой тоже там будет. Может, это твоя последняя возможность. Как думаешь, сколько раз тебе придётся пожалеть о том, что ты не встретилась с ним, когда был шанс, и не сказала всё, что давно собиралась сказать?

Стоп. Хватит. Хватит нести эту чушь.

– Я упакую платье и пришлю тебе через десять минут. Подумай хорошо над моими словами. Твоё приглашение я вложу в чехол.

– Что-то здесь не сходится, – продолжала своё расследование Гермиона, скрестив руки на груди. – Зуб даю, что половина приглашённых будет и у Слизнорта, так какой смысл устраивать балы два дня подряд? Или по плану одна вечеринка медленно будет перетекать в другую, как на магловских летних фестивалях? – Мерлин, что она несёт?

– Не знаю, зачем мне твой зуб, Грейнджер, но ты точно уверена, что была отличницей в школе? – с видом заправского учёного протянул Блейз и уставился на неё, словно на памятник Великой Несообразительности. – Сто пятьдесят лет назад все знатные лорды давали балы каждый день, в независимости от того, созвал на свой приём такой же знатный сосед всех дворян или нет. Да и ты знаешь Слизнорта, он ни за что не упустит такую возможность примазаться к чужому триумфу. Когда начнут добрым словом вспоминать свадьбу Малфоя, бал Слизнорта сам собой будет всплывать в этой истории, как неплохое дополнение к рассказу. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?

Более чем, занудный гад.

– Всё равно не понимаю, зачем мне там быть.

– Я тебя не заставляю. И я буду там в любом случае. Поэтому, повторюсь: подумай хорошо. У тебя всегда хорошо получалось.

***

Через час Гермиона сидела за своим туалетным столиком в одном нижнем белье, уставившись на солнечное платье, разложенное по кровати. Она курила, стряхивая пепел в пустой стакан для виски. Боковое зрение то и дело выхватывало в зеркале фрагменты аккуратной причёски, в которую были уложены её волосы и лёгкий макияж, подчёркивающий глаза. Она обещала себе, что докурит и примет решение, но мозги заволокло дымом, и ни одной внятной мысли так и не появилось в голове.

Десять минут назад Гермиона отправила общественную сову (своей у неё не было) с письмом для Фэй Данбар, которая, как оказалось, проживала в США. Послание было коротким, но содержательным, а в конце оно настойчиво требовало срочного ответа.

Что-то происходило в её жизни и надо было что-то срочно предпринять.

Затяжка. Две. Взгляд на своё усталое отражение в зеркале. Вымученная, ненастоящая улыбка.

Что ж. Если это была последняя возможность и её последний шанс…

Гермиона Грейнджер потушила сигарету, смяв окурок, и поднялась с мягкой тумбы, шагнув к кровати.

По телу заструился ласковый шёлк, до боли напоминая чьи-то горячие руки и в третий раз в жизни она по-настоящему облачилась в солнце.

Она была уверена, что пожалеет. Пожалеет, но ведь впереди вся жизнь, чтобы упиваться до опьянения этим чувством.

Эту форму алкоголизма ей никогда не излечить.

========== 17 ==========

Господи, когда я попаду в рай,

Позволь мне забрать с собой своего мужчину.

Когда он будет здесь, скажи мне, что ты разрешаешь.

Отец, скажи мне это, если можешь.

Lana Del Rey – Young and Beautiful

Гораций Слизнорт всегда был действительно странным волшебником. Можно было даже сказать, что у него не совсем все дома. Слегка. Ладно, не слегка, а наверняка не все. Этот жадный до сомнительной славы старикан закатил импровизированную встречу выпускников из своих пресловутых «коллекций» в гигантском имении на юге страны. По старой легенде в этом замке когда-то жил и колдовал великий Мерлин, а в огромной пещере под поместьем спрятана гробница самого короля Артура и всех его верных рыцарей. Вот же нашёл себе последнее пристанище, хитрый засранец. Согласно этому же преданию, замороженное тело легендарного правителя охраняет гигантская трехголовая змея, спящая в подземном озере уже сотни лет.

Уж не из этой ли истории великий Салазар черпал вдохновение, когда создавал свою Тайную Комнату?

Драко в эти сказочки не верил. В эту минуту его больше волновало игристое шампанское в изящном бокале, которое не соответствовало его утончённому вкусу и излишней помпезности мероприятия. Он чувствовал себя не в своей тарелке, хотя собранный контингент более чем являл собой представителей из «его круга». В основном, конечно, это были знаменитости или люди, добившиеся определённых высот. Среди этих хвастунов не было места для наследника благородного рода, который просто-напросто в школе имел оценку «Превосходно» по зельям и отличился тем, что значился в рядах Пожирателей Смерти. Но тем не менее, на приглашение Малфой ответил согласием и, почтив своим присутствием столь благородное общество, скучающе плыл по бальному залу, избегая глупых разговоров с кем бы то ни было.

Предатель Забини неизвестно куда запропастился, и не было никакого настроения бродить по замку и искать этого непунктуального болвана, который вечно опаздывал на любые мероприятия.

Пускай теперь наслаждается одиночеством.

Драко со злобой поставил на поднос слуги недопитый бокал шампанского и двинулся к столу с закусками в поисках чего-нибудь покрепче. Он не понимал, что здесь делает и почему собирается напиться, но рыться в мозгах и ковыряться в причинно-следственных связях совершенно не хотелось. Пускай всё идёт своим чередом, он даже не будет сильно сопротивляться, если кому-то придёт в голову непринуждённо поболтать.

Ну, может, он немного поязвит, но не больше, чем обычно. Должен же он хоть какое-то удовольствие от этого вечера получить.

Малфой напыщенно-вежливо попросил прислуживающего налить ему ирландского огневиски и пристроился со стаканом в руках у мраморной колонны. Это была хорошая обзорная точка, где не толпился народ, он был почти незаметен для других, зато все остальные гости предстали пред ним как на ладони.

Вот, например, Луна Лавгуд, похорошевшая за эти годы, но не растерявшая своего придебильноватого очарования, держала под руку Невилла Долгопупса и мечтательно смотрела в потолок. Ей было также, как и Драко, до одного места всё это бессмысленное сотрясание воздуха, и они вполне могли бы отлично провести вместе вечер за разглядыванием шумной и пафосной толпы. Наверняка, девушка думала сейчас об этой глупой легенде о замороженном короле под землёй или считала в уме каких-нибудь мозгошмыгов, хитро пробравшихся в замок. К сожалению, спутник у неё уже был, и Малфой быстро перевёл взгляд в другую сторону, как раз в тот момент, когда Невилл оглянулся.

О, Уизли. Какой сюрприз. Вот уж кого не ждали. Новоиспечённая звезда квиддича чинно придерживал за плечи свою беременную жену и вообще весь вечер носился с ней, как курица с яйцом. Индианка морщила нос от всех предложенных блюд и демонстративно поглаживала свой очень заметный живот, напоминая всем окружающим о своём «завидном» положении. Парочка тщеславных праведников. Драко отвернулся. На семейство Уизела даже смотреть было неприятно, не то, чтоб общаться.

Он медленно пробежался взглядом по головам гостей, пытаясь зацепиться за какого-нибудь старого знакомого по школе. У другого столика с закусками толпились бывшие гриффиндорцы, среди которых Малфой узнал Финнигана, Томаса, Джордана и младшего Криви. Они ржали во все свои басовитые глотки и неряшливо поедали маленькие бутерброды, широко открывая рты и вытирая руки прямо об праздничные мантии. Не львы, а сборище кабанов, дорвавшихся до приличной еды. И как подобные экземпляры в Министерство берут с такими отвратительными манерами?

Гадость.

Драко разглядывал четырех приятелей так внимательно, что аж давился отвращением практически буквально. Он откашлялся и зачем-то снова посмотрел на гриффиндорских придурков, заметив, что они внезапно отвлеклись от еды. Неужто успели сожрать всю закуску? Финниган подёргал за рукав Томаса, который рыскал взглядом по столу, и что-то прошептал ему на ухо. Совсем скоро не только компания львов, но и все рядом стоящие гости начали оборачиваться в сторону входа, округляя глаза и вскидывая ладошки ко рту.

Малфой тут же выпрямился, нехотя поддавшись коллективному разуму, и вместе со всеми уставился на ворота. Слава Мерлину, он не пил и не ел, и как жаль, что он стоял так далеко.

Забини с сияющей улыбкой провёл её в бальный зал, наслаждаясь падающими под ноги челюстями. Гадёныш умел эффектно появляться, но как же она была прекрасна! Робко перешагивая по мраморному полу, с алеющими щеками и напряжёнными плечами, она старалась естественно улыбаться, не обращая внимания на восхищённые взгляды. Солнечное платье мягко следовало за своей владелицей, повторяя даже самые лёгкие движения. Девушка будто летела, парила по воздуху среди всех этих невзрачных лиц, даже не представляя, насколько она была восхитительна.

В одно мгновение в этом зале для Драко осталась только она одна. Конечно, он вспомнил этот наряд, который Гермиона примеряла в день Рождественского бала, и который не осмелилась надеть из-за травмы ноги. И, разумеется, он помнил, что сказал тогда со злости пьяному вдрызг Забини. Сказал, захлебнувшись собственным ядом.

И тогда они расстались на целых семь лет.

Семь лет. Восемьдесят четыре месяца тенью по асфальту. Две с половиной тысячи дней и ночей лицом в потолок и с остаточной горечью на языке.

Время перестало что-то значить.

Драко сделал глоток горького виски и не почувствовал вкуса. Он невероятно злился и мечтал закрыть глаза всем и каждому, кто осмеливался бросить на неё жадный, влажный взгляд. Просто до одури желал заявить во всеуслышание, что она принадлежит ему одному и нечего распускать слюни на чужое, но, конечно, он не имел на это никакого права. Грейнджер была не его, и это злило больше всего на свете.

Злило, наверное, ещё курса с пятого. Дьявол.

Он не представлял, как глубоко увяз. Зыбучий песок уже сжимал шею, и осталось лишь закрыть глаза, проваливаясь до конца. А могло ли быть по-другому? Был ли хоть один шанс, хоть одна крошечная, невидимая глазу возможность держаться подальше?

Какого хрена он так привязался к женщине, которую он просто не имел права желать, Драко не мог объяснить. Какого хрена она невероятно красива, что в бальном в платье, что в растянутой футболке и дурацких шортах, и какого хрена он постоянно представляет её в коридорах фамильного замка в роли жены и матери своих детей.

Ему конец.

Такого хрена, наверное, что он влюбился по уши и сам не заметил, как это случилось. Он чувствовал себя сопливым сосунком, который мечтал о недоступной принцессе и воображал её в своих дурных фантазиях, срываясь на всех окружающих за свою беспомощность.

Мерлин, помоги ему. Просто помоги ему не сорваться и не поскакать через весь зал, чтобы выкрасть её прямо из-под носа у всех этих напыщенных идиотов. Просто удержи своей сильной мудрой рукой, приклей плечами к колонне, чтобы он не наделал никаких глупостей, о которых потом долго и упорно сожалеют. Просто… блять.

Конечно, Драко решил к ней подойти. Это желание было выше его сил. Оно билось внутри и злобно рычало при любой попытке отбросить его подальше. Дикая и привередливая зараза, которую хлебом не корми, только дай попялиться на Грейнджер вблизи.

Драко даже не заметил, что на самом деле рычал, пока пробирался сквозь толпу. Каким-то невероятным образом у него получилось подойти к ней сзади, и он сбавил шаг, медленно приближаясь, словно крадущийся хищник. Гермиона скромно стояла в самом углу зала и учтиво отказывала всем джентльменам в танце. Она крутила головой и заламывала руки, явно нервничая. Малфой шёл почти бесшумно, сливаясь шагами с толпой, а, когда до заветной цели осталось всего несколько дюймов, он и вовсе превратился в тень.

Ещё шаг и охота закончится.

Драко наклонился к аккуратному уху с двумя серебряными колечками и жарко прошептал:

– Не меня ищешь, Грейнджер?

Он улыбнулся, наслаждаясь её слегка испуганной реакцией, и сунул руки в карманы, чтобы никуда их, не дай Мерлин, не тянуть.

Ты давно сдался, так к чему этот театр?

– Привет, – на выдохе сказала она, слегка покраснев. Господи, это был просто самый лучший в мире цвет. Цвет её зардевшихся острых скул, усыпанных кокетливыми веснушками. Цвет зимнего рассвета и любимого сорта яблок Малфоя. Просто невероятно и сексуально. До дрожи. До глухих ударов в груди. Чёрт.

– Ты… – Драко сомневался, существует ли достойный комплимент, чтобы его сейчас произнести, но просто промолчать он тоже не мог. Не в его правилах держать при себе такую очевидную правду, – …Ты выглядишь невероятно. Знаешь, я люблю мёд, и его избыток никогда не отобьёт мне вкус, – почти промурчал он, окидывая её восхищённым взглядом. Ну, не мог он! Не мог превратиться в свою привычную ледышку, когда она так грела одним своим присутствием весь этот древний замок. И пусть король Артур три раза перевернётся в своём гробу. Пускай трехголовый змей сожрёт сам себя, но Драко молчать не будет. И, видимо, руки при себе держать тоже. Дья-я-явол.

– Ты запомнил, – ослепительно улыбнулась она, и Малфой окончательно поплыл. Перевернулся на спину и поддался бурному потоку. Слабак. Развалина. Влюблённый идиот.

Придурок.

– Да, потому что я в корне не согласен с этим твоим Шекспиром, – он запустил руку в волосы, слегка взлохматив их лёгким движением. Вот теперь она даже не пыталась скрыть заворожённого взгляда. Хватит.

Если ты посмотришь так на кого-нибудь ещё, это будет его последнее воспоминание.

Только на меня. На меня. Не дай мне шанса оторвать от тебя взгляд. Держи и не отпускай.

Да, Драко пришлось попотеть, чтобы узнать из какого произведения Гермиона цитировала строчки в тот вечер в Мэноре. Хотя он мог справиться с этим за пару минут, заявившись в любой магловский магазин и прочитав это стихотворение в слух. Любой ребёнок подсказал бы ему, что это «Ромео и Джульетта», но Малфои ведь никогда не ищут лёгких путей, правда?

– Тогда нужно было сказать, что ты не согласен с Лоренцо, а не с Шекспиром, это ведь его слова, – она сделала маленький шаг и её сияющее платье коснулось его ног. Солнце приблизилось, обжигая. – Твоё предыдущее высказывание не совсем корректно. А брат Лоренцо мой любимый персонаж в этой истории, кстати.

Мой любимый. Нет, нет, не надо так стучать, глупый орган. Тише. Успокойся и замолкни.

– Он же двигает сюжет, – неожиданно завёлся Драко и даже не заметил, как взял её за руку и мягко устроил узкую ладонь на своём предплечье. Это было правильно. Чертовски хорошо. Аритмия грозила вызвать сердечный приступ раньше положенного срока, но наплевать. Этот до крови жадный насос давно уже не принадлежал ему. Малфою казалось, что, если он не сделает этого, то не сможет больше стоять на ногах. – Без этого беспечного монаха наши несчастные влюблённые ни за что бы не решились на свадьбу. (да что ты?) Но, на мой взгляд, они сами сделали из него привратника своих отношений и слишком доверились собственным страстям.

Не надоело нести чепуху, Драко? Обвиняешь отчаянных влюблённых, а сам тянешься за фиалом с ядом, улыбаясь и предвкушая? Кто же здесь главный лицемер?

– «Природа слабодушна и рыдает, но разум твёрд и разум побеждает», – кисло цитировала она, нисколько не смутившись откровенной наглости Малфоя. Гермиона только лишь сильнее приблизилась к нему, почти прижимаясь к боку.

Да. Поближе. Будь ближе. Пожалуйста. Ты же должна чувствовать. Должна знать, как мне это сейчас нужно. Как всё болит и ворочается от невозможности прикоснуться.

Он задрожал.

– Мне нравится, как ты это говоришь, – сказал Драко и медленно повёл её сквозь толпу в центр зала.

К чёрту Шекспира.

Все пялились. Нет, не так. Все выкатывали глаза и роняли их на пол к той кучке с выпавшими челюстями. Но Драко было наплевать. Господи, впервые в жизни наплевать. Насрать на всех и даже на себя самого.

Это нечто разливалось свинцом по телу, утяжеляя шаги. Он чувствовал какое-то нездоровое удовольствие оттого, что стал единственным, кому она позволила взять себя за руку и увести. Настырные гости то и дело пытались остановить парочку и заговорить с кем-нибудь из них. Некоторые даже неприлично кричали через весь зал, расталкивая гостей локтями и пробираясь поближе. Конечно, этим «некоторым» был не кто иной, как рыжий Уизел.

Стоило ему немного приблизиться, как его праведный пыл поумерился, а бледно-голубые глаза стали совсем тусклыми и обесцветились.

Выкуси, спортсмен. И кыш отсюда. Дай взрослым поговорить.

Драко чуть не показал гриффиндурку язык, вовремя его прикусив. Он просто на глазах превращался в глупого мальчишку, готового броситься с кулаками на любого, кто посмеет положить глаз на любимую игрушку.

Конечно, она не была игрушкой. Она была чем-то очень важным. Чем-то настолько трогательным и невинным, что в кончиках пальцев покалывало от удовольствия просто быть рядом здесь и сейчас. Просто смотреть. Просто слышать. Просто жить с ней в одном городе. И… чёрт, этого ведь никогда не будет достаточно. Только не для него и только не с ней.

Её никогда не было достаточно.

Драко дрожащей рукой обвил тонкую талию, когда они остановились друг напротив друга. Гермиона не просто поддалась, позволив себя обнять, она почти вцепилась в его плечи, сминая плотную ткань смокинга. Тёмные глаза стекленели и жили какой-то своей жизнью, буквально впитывая в себя его лицо. Малфой с радостью в них растворился. Отдался. Он почти чувствовал между пальцами их горячий и густой омут, который так хотелось смять между ладоней и отдать ему всего себя.

Всё было так просто. Мерлин, так просто, а он потерял столько лет без неё. Столько лет бесцветного существования за сотни миль от собственного сердца. Он оставил его ей. Оставил тогда в библиотеке. Бросил в маленькие ладошки по собственной глупости и уже не собирался забирать обратно. Ему с ней было лучше. Надёжнее. Она хорошо о нём позаботилась.

В отличие от него.

И она хорошо танцевала. Двигалась и даже не моргала. Она так пристально смотрела, что Драко просто подчинился этому взгляду, наклонившись к хрупкому плечу. Он едва коснулся чуть загоревшей кожи губами, вдыхая терпкий запах духов, солнца и табака. Ему нравилось. Чертовски нравилось смотреть, как она курит. Как зажимает между тонких пальцев косяк и выпускает едкий дым через нос и закусывает нижнюю губу. Сколько раз он представлял её обнажённую и курящую на своей собственной кровати? Смеющуюся и тянущую к нему свои руки. Этим наваждениям не было счёта.

Он бы заперся там с ней и больше никогда не выходил. Он бы опускался на колени каждый раз, чтобы достать своим языком до самого чувственного места между стройных бёдер. Он бы с коленей вообще никогда не вставал, чувствуя в своих волосах дрожащие пальчики, толкающие его голову всё ближе и ближе. Он бы слушал её дыхание, слушал и слушал, целовал бы и целовал, пока силы не оставят, а магия не иссякнет…

Читал бы ей стихи на французском, не отрывая своих губ от её обжигающего возбуждения. Он бы слушал Шекспира ночи напролёт, обхватив ладонью её нежную шею, и пропуская слова сквозь собственную руку. Он бы чувствовал её пульс, бьющий и вырывающийся…

Он бы, он бы…

Он бы взял её руку в свою. Вот так. Сплёл бы их пальцы. Она судорожно сжимает их, а его живот скручивает. Коснулся бы, наконец, губами этого нежного плеча. Да. Ещё раз. Ещё лучше. Этот запах, снова он… Уже ярче. Голова почти ничего не соображает, но ему это не нужно. Не нужно ни о чём думать. К чёрту мысли. К чёрту всё.

Рот наполняется слюной, стоит столкнуться губами с её кожей. Тело наполняется ватой.

По нежной шее чуть выше пульса. Он чувствует жизнь там. Внутри. Под её кожей. Он знает, что там есть для него место. Ощущает, как в ответ стучит кровь. Горячая. Манящая его румянцем на щеках и алыми царапинами на теле от собственных пальцев. Задохнуться можно. Да. Он уже почти не дышит.

Губами по впалой скуле. Он и сам не знал, как сильно хотел этого. Как наркоман на испытательном сроке. Он срывался. Срывался и падал, подставляя ветру лицо.

Коснуться задорных веснушек. Поцеловать их и забрать немного солнца себе. Совсем чуть-чуть, чтобы согреться. Многого ему и не нужно, только её всю здесь и сейчас. Но сначала эти веснушки. Ещё раз. Пускай ещё два. Это лучше мёда. Лучше солнца и звёзд. Наверное.

Губами в острый уголок её рта. Здесь теплее. Гораздо теплее. Здесь последняя грань, переступив, которую, он, наконец-то сможет стать кем-то другим. Здесь он должен разжать пальцы и отпустить скользкие перила, за которые цеплялся всю жизнь, боясь посмотреть вниз. Ну, смотри же. Посмотри вниз. Твоё лицо уже обветрено, а нога давно занесена над пропастью. Вдохни носом и выдохни через рот прямо на её кожу. Ты всё равно уже там. Чувствуешь? Пора.