Текст книги "Привет, это я (СИ)"

Автор книги: Irmissmy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Да им было вообще насрать, где и по какому поводу они находятся. Малфой чувствовал острое раздражение. Тянущее его за волосы назад, заставляя морщиться и шипеть, как злобная змея. Он давно не ощущал что-то подобное. С самой школы. Нет, ему серьезно хватит одного вида Грейнджер, чтобы воскресить в себе того гадкого мальчишку, которым он был в юности, который не умел держать себя в руках и контролировать свои мысли?

Мать закончила речь под громкие аплодисменты и пригласила следующего гостя для тоста. Улыбки на лицах мерзкой парочки тут же сникли, сменившись на легкое беспокойство.

Что? Жалко несколько добрых слов для любимого однокурсника? Очень интересно послушать, что смогут выдавить из себя два этих пьяных недоразумения, которых было в пору гнать из поместья паршивой метлой.

Малфой поймал себя за очередным разглядыванием Грейнджер, когда очередь дошла до неё. Она встала со своего места, допила шампанское одним большим и каким-то неприличным глотком, и ровной походкой направилась к импровизированной сцене у рояля, виляя стройными бёдрами во все стороны. Драко заметил, как облизнулся кто-то из французских родственников, когда грязнокровка прошествовала мимо. О, только этого здесь не хватало.

Малфой сложил руки на груди и уставился на неё взглядом «ну, давай жги». Она поймала его вызов своими почерневшими от алкоголя глазами, сделала глубокий вдох и прикрыла глаза.

– У бурных чувств неистовый конец.

Астория с улыбкой посмотрела на Драко и прижалась к нему, обвивая руками зажатое предплечье. Грейнджер открыла глаза и снова посмотрела прямо ему в глаза.

Захотелось в холодный душ. Нет, лучше в ледяной. Стать ледышкой и застыть навсегда.

– Он совпадает с мнимой их победой. Разрывом слиты порох и огонь, так сладок мёд, что наконец и гадок: избыток вкуса отбивает вкус. Не будь ни расточителем, ни скрягой: лишь в чувстве меры истинное благо.

Гермиона с выражением и томными паузами прочитала эти стихи и лукаво улыбнулась, замеревшим от неожиданности гостям.

– Поздравляю, Драко, – добавила она и, облизнувшись, направилась к своему месту.

Запоздалые аплодисменты неуверенно наполнили трапезную, Блейз рукоплескал стоя, качая головой и выкрикивая похвалу. Мать как-то странно посмотрела на него, но Малфой лишь махнул рукой, мол не обращай внимания. Астория прошептала что-то вроде: «Как красиво сказано» и тоже принялась аплодировать, но Драко так и не удосужился отнять рук от груди.

Она назвала его по имени. Второй раз в жизни, видит Салазар, первый он не сможет забыть никогда, укачивая на руках это воспоминание дождливыми британскими ночами. Это стало чем-то светлым в его жизни, чем-то, к чему он давно привык и смог смириться. И вот она сделала это. Снова.

Нет, Грейнджер, слишком много воды утекло. Ты же знаешь.

За пустыми разговорами и поглощением закусок, Слава Мерлину, этот вечер заканчивался. Гости потихоньку расходились, бросали свои последние поздравления и захмелевшими парочками стали покидать поместье. Как молодой хозяин, Драко провожал всех и каждого в живописном холле, богато украшенном картинами, статуями и прочими атрибутами истинного чистокровного семейства. Астория стояла в компании подружек, которых не видела со школы, и они долго прощались за своими женскими разговорами. Её длинные тёмные волосы доставали почти до талии, струясь по спине аккуратными локонами. Кремовое платье в пол обхватывало точёную фигуру плотной тканью, подчёркивая все достоинства.

Драко пытался любоваться своей будущей женой, когда на горизонте вдруг появились вызывающие красные губы и пьяная усмешка Забини. Парочка торопливо подошла к хозяину, и Блейз протянул руку угрюмому блондину.

– Жду не дождусь вашей свадьбы, Драко, вы хорошо вместе смотритесь, – без тени колкого сарказма проговорил бывший однокурсник и сжал сильными пальцами его руку.

Гермиона открыла рот, чтобы тоже что-то сказать, но кто-то из дам наступил на подол платья и, споткнувшись, толкнул девушку в спину, от чего она налетела на Малфоя, а тот машинально поймал её за талию обеими руками. Грейнджер успела выставить вперед свои ладони, которыми упиралась Драко в грудь, слегка сминая тонкую рубашку.

Либо остановилась вся жизнь, либо это заглох размеренный стук под горлом. Впервые за столько лет их лица были так близко друг к другу. Долгую, мучительную секунду они дышали одним воздухом, хватая его ртом, разделяя кислород на двоих. Хотелось уткнуться в её лоб своим и сказать что-то… Что-то важное. Что было давно спрятано и забыто, но вывалилось наружу и прокатилось по полу от этого случайного столкновения.

Откуда оно, откуда, блять?!

Чувствуя под пальцами её тело, Драко сжал их посильнее, борясь с желанием прикрыть глаза.

Сердце качало кровь, разбрызгивая её по всей груди обжигающими потоками густой жидкости, стекающей по внутренностям. В голове не было ни одного цензурного слова, ни одной нормальной мысли, ни одного человеческого желания. Все рычало, билось, резало кожу осколками монолитной стены, рёбра дрожали и тёрлись друг об друга белыми костями, смазанными кипящей кровью. Зубы жаждали вцепиться в тонкую кожу и провести по ней языком, забрать себе её маленькую часть.

Всегда было так, когда она была рядом. Остро. Болезненно. По голове тупым предметом.

Как у дикого зверя.

Столько лет прошло, а горело так же ярко, как в Башне старост. И как он умудрялся не замечать этот алеющий горизонт?

Нет!

Не дай ей себя погубить. Ты женишься. Твоя невеста смотрит на тебя. Сделай хоть что-нибудь! Ты уже не тот, кем был. Выброси этого мальчика из своей души!

Он наклонился к её лицу, стараясь заглянуть в чёрные глаза и тронул губами скулу, выдохнув скопившийся воздух на её горячую кожу. Малфой обжёгся и облизал губы, прошептав в поцелованное место:

– Прощай, Грейнджер.

Он прощался. Действительно прощался. Их дороги разные. Всегда ими были. Он позволит маленькую слабость сегодня, чтобы заманить её в ловушку и запереть там навсегда. Его ждала клятва, её – кто-то ещё.

Хотелось бы обнять тебя покрепче, но извини, ты знаешь, мы не можем себе этого позволить.

Никогда не могли.

Все длилось секунду. Момент. Мгновение. Короткое и почти никем незамеченное. Неуклюжая гостья принялась сыпать извинениями перед оглушённой Гермионой, которая коротко кивала и отвечала на автомате.

Забини стёр с лица все улыбки: настоящие и искусственные. Он посмотрел в серые глаза, ставшие вдруг стеклянными, что казалось, будто они обратились в лёд.

Или растаяли.

========== 13 ==========

Странное это занятие – ничего не делать. Лежать на диване к верху животом, уперевшись в телек, лениво подцепляя пальцами попкорн из ведёрка. Суббота – само это слово звучало как одно сплошное лентяйство. Вот и Гермиона, расположившись на хозяйском диване, досматривала любимый мультик Джеймса, в его маленьких, но крепких объятиях. Малыш уснул прямо у неё на руках, да и давно пора было уходить на боковую после такого насыщенного дня. Синоптики не врали: жара не спадала всю неделю, но охлаждающие чары, наложенные на дом, действовали лучше любого кондиционера.

Родители юного волшебника срочно сорвались в командировку по делам Министерства, оставив мальчика на попечение крёстной матери. Гермиона не думала и секунды, схватила сумку и примчалась к Поттерам на своём «форде», хотя могла бы и трансгрессировать, сэкономив двадцать минут времени, но эта маленькая белая машинка стала такой большой частью жизни, что девушка каждый раз удивлялась, как вообще можно жить без транспортного средства под рукой. Да и в мире маглов вряд ли кто-нибудь бы оценил по достоинству её великолепные магические способности, рисковать почём зря не стоило, ко всему прочему, перевозить вещи, книги и продукты гораздо удобнее на четырёх колесах, нежели озираясь по сторонам, запихивать все в сумочку с заклинанием незримого расширения. «Форд» стал подарком родителей на двадцать лет, и забросить его в гараже было бы просто неправильно.

Мультфильм закончился под душевную песню, но Гермиона не сдвинулась с места. Вообще-то, крёстный папочка, и по совместительству дядя Джеймса, тоже должен был помогать присматривать за ребёнком, но беременная жена Рона занимала все его мысли и свободное время, и потому мисс Грейнджер отдувалась за двоих, как в старые школьные времена.

Дом Поттеров напоминал ей свой собственный: минимум магии, самая обыкновенная обстановка и тихий район. Гарри наотрез отказался растить сына в волшебной части города, и у него было на то множество причин, которым не требовалось лишнее обоснование.

Блейз Забини продолжал уделять внимание странной ведьме, что была не в его вкусе, не в его круге, не в его мире. Последнее письмо от бывшего старосты Слизерина она получила за пару секунд до того, как сорвалась к Поттерам, и нераспечатанный конверт так и остался лежать на прикроватной тумбочке в пустой спальне. Она вспомнила про него, только когда поставила кассету с любимой историей Джеймса в видеомагнитофон, и решила, что послание вполне пролежит пару дней без ответа. Внимание мужчины, да такого холёного как Забини, несомненно ей льстило, вот только было одно маленькое и колючее «но», опасно забивающее гвозди ей в череп и до банального простое – губы Малфоя. Да, да, его губы на её руке, непривычная манера разговаривать и внимательный холодный взгляд от которого поджигался пепел внутри и хотелось напиться до беспамятства. У неё прямо руки тряслись, чтобы отыскать в прикроватной тумбочке припрятанный косяк и втянуть в легкие тягучий кайф. Может, маглы и были недалёкими, но толк в развлечениях точно знали. И в способах забыться тоже.

Но он никак не хотел выходить из головы. Такой его взрослый взгляд, что чувствовался даже на расстоянии гигантского банкетного зала, только Малфой умел так смотреть и вытряхивать молча содержимое груди. И то ли шампанское ударило в голову, то ли что-то посильнее, ведь во время тоста на ум не пришло ничего кроме Шекспира (зря она, что ли, литературу изучает?), да и вряд ли кто-то из присутствующих знал о трагической истории двух семей из Вероны, но его лицо в тот момент впору было запечатлеть на Полароид и повесить фотокарточку под магнит на холодильник.

В дверь постучали и Гермиона тяжело подняла голову от подушки, мысленно матеря Рона самыми отборными ругательствами, за то, что явился так поздно, да ещё и в разгар тихого часа. Они не пользовались каминами и не трансгрессировали прямо в дом: соседи могли что-нибудь заметить, да и ни к чему привлекать лишнее внимание к самому обыкновенному дому в тихом коттеджном посёлке.

Гермиона попыталась отцепить от своей шеи Джеймса, но он, не просыпаясь, только ещё сильнее прижался к её груди, укладывая голову на плечо. Ребёнок не собирался прерывать свой сон, устраиваясь поудобнее на руках крёстной матери. Она взяла малыша под ноги и поднялась с дивана, одёргивая на ходу шорты. Гермиона прошлёпала по комнате босыми ногами и, подойдя вплотную к двери, открыла рот, готовая покрыть будущего папашу самым отборным человеческим матом.

Щёлкнул замок. Движение. Секунда. Рот захлопнулся, стукнув зубами.

– Грейнджер? – слегка картавая «р», крайне удивлённая интонация и прищуренные серые глаза.

Держите эту женщину, она сейчас свалится в обморок. Или мысли материалы, или у неё проявились особенные магические способности – призывать людей потоком беспорядочных воспоминаний.

Гермиона приложила палец ко рту и сжала челюсть. Она погладила спящего Джеймса по спине, слегка кивнув в его сторону, намекая нежданному гостью, что пора бы заткнуться.

– Что ты здесь делаешь? – уже шёпотом. Он стоял перед ней весь такой шикарный, приятно пахнущий, в костюме с иголочки и с нахмуренными бровями. Явно французский акцент пробивался даже через шёпот, Мерлин, как же ему шёл такой сексуальный выговор.

Будто всего остального было мало, и он решил сражать женщин наповал одними лишь разговорами.

– Тот же вопрос, – пришлось сглотнуть, чтобы выдавить из себя хоть слово.

– Поговорим об этом на пороге?

Девушка не была уверена, стоит ли ей пускать Малфоя в дом Гарри, по поводу гостей они не договаривались, да ещё и таких особенных, но она всё же отступила, бесшумно прикрыв за ним дверь. Только сейчас Гермиона поняла, как нелепо выглядит по меркам моды гордых аристократов: старые шорты, растянутая майка Джинни из её спортивного прошлого прямо на голое тело, небрежный хвост на затылке (только в такой можно было собрать короткие непослушные волосы) и босые ноги. Да уж, Малфой, наверное, даже спит в костюме-тройке, а она походила сейчас на какую-то уличную бездомную с ребёнком на руках.

– Где Поттеры? – недовольно и резко. Захотелось прогнать его восвояси.

– В командировке, – Гермиона чуть покачала мальчика и приложилась губами к растрёпанной голове. – Будут в понедельник. Ты что-то хотел?

Малфой ленивым взглядом обвёл домашнюю обстановку семейной пары, мысленно возмущаясь тому, что ему до сих пор не предложили присесть.

Ну что, попрощался?

Полуголая Грейнджер с ребёнком на руках приводила его в полное замешательство. В его доме никто не позволял себе появляться в таком виде перед мужчиной, не зависимо от родственных связей. Платье, причёска и туфли – обязательные атрибуты любой женщины в Мэноре, даже если она шла на завтрак с собственным мужем. Или с будущим мужем. Леди всегда должна быть леди, в любой ситуации, а не распущенной девицей, лишённой и капли стеснения. Драко зачем-то на секунду представил такую Грейнджер в коридорах поместья: бегущую босиком по мраморному полу в коротких шортах мимо картин и белоснежных статуй. Она бы непременно глупо смеялась и звала его за собой.

Нет, Малфой, она бы непременно выставила тебя идиотом в глазах собственных родителей и даже домовых эльфов. В твоём доме ей не место. Таким, как она в нём не место.

– По традиции я должен вручить приглашения лично в руки гостям, – он ответил вполголоса, просто больше не мог шептать, нужно было как-то выразить своё недовольство и раздражение.

– Куда приглашения? – не поняла Гермиона, всё ещё покачивая на руках мальчика.

– На свадьбу, – сквозь зубы выдавил Драко, всерьёз предполагая, что она растеряла последние мозги, общаясь со своими любимыми маглами.

– Понятно. Чаю? – а вот и проснулась запоздалая вежливость. Благодарить Мерлина или дать ему по башке, за то, что эта светлая мысль не посетила лохматую голову раньше?

У него было много дел. Много дел и ещё пара десятков приглашений в кармане пиджака. Он и так унизился достаточно, приперевшись в этот магловский район, словно какой-то бродяга. Гордые и мнительные Поттеры видите ли за безопасность, и камин у них не рабочий, стой под дверью и ломись, как попрошайка. Слишком много дел. Слишком голая Грейнджер посреди этой отвратительной гостиной.

– Зелёный, пожалуйста.

Ещё и «пожалуйста». Совсем двинулся?

Гермиона вскинула брови от такой неожиданной вежливости. Она-то надеялась на гордый отказ и кривоватую усмешку, но раз уж предложила, не выгонять его теперь?

Малфой сел на кресло перед журнальным столиком и хмуро посмотрел на развороченный диван со смятым пледом, на котором только что лежала нянька со своим крестником. Огромное ведро каких-то сморщенных кусочков непонятно чего стояло на полу, а несколько штук валялись на ковре вокруг картонной посудины. Захотелось вытереть руки, хотя он даже не до чего не дотронулся. На большом телевизоре в деревянной нише лениво текли титры под какую-то грустную песню. Драко смутно представлял себе, что такое кинематограф, но знал, что сидение перед чёрным ящиком – одно из любимейших занятий маглов.

Грейнджер руками орудовала на кухне, без слов и палочки заставляя посуду двигаться. Сын Поттеров, кажется, проснулся у неё на руках, он что-то пролепетал и Гермиона быстрым шагом скрылась с ним на лестнице. Она вернулась без ребёнка, торопливо прошествовав по комнате к кипящему чайнику.

Когда сервиз в цветочек приземлился на журнальный столик, Драко налил себе чаю и немного отхлебнул из фарфоровой кружки. Хотя бы посуда в этом доме была достойная.

Гермиона присела сбоку от него на диван и закинула ногу на ногу. На левом бедре красовался небольшой шрам, и Малфой догадывался о природе его появления. Он поставил чашку на стол и хотел потянуться за сахаром. Правда за сахаром, но дурацкие бёдра Грейнджер, неприлично голые, забирали слишком много внимания, тянули на себя, и он даже не заметил, как его пальцы зависли над белой, чуть выступающей полоской кожи на её ноге. Хотелось наорать на неё и сказать, что она выглядит, как херова домохозяйка, как бездомная собака без имени и рода, что перед ней мужчина, а не её дружок Поттер, позволяющий ей в собственном доме щеголять в таком отвратительном виде. Хотелось сказать, что у неё нет и капли уважения к окружающим и к самой себе, раз она позволяет подобным вещам оказываться на своём теле. Сейчас она дико раздражала, и Драко пожалел о том, что позволил себе некоторые вольности по отношению к этой дуре на приёме во вторник.

Некстати в его голову ворвалось другое наваждение с участием маглорождённой ведьмы. В том же недопустимом наряде она сидела на кровати в его спальне, а у её ног игрался светловолосый малыш, называющий её мамой и тянущий к ней маленькие руки.

Да что за бре-е-ед? Ребёнок со светлыми волосами может сидеть только в ногах у Астории, одетой в плотное элегантное платье, с высокой причёской и кольцом на безымянном пальце. Только у его будущей жены, достойной этого женщины.

Драко словно заворожённый провел по шрамику пальцами, будто бы тот всё ещё болел, а он хотел облегчить эту боль. Грейнджер застыла, выпучив на него свои огромные глаза и с шумом выдохнула. Она явно не знала, как реагировать и боялась реакции в ответ, но Малфой резко одёрнул руку и откинулся в кресле, будто бы не касался её только что своими холодными руками.

– Странно, что после Помфри остался шрам, – блондин отпил из чашки подостывший чай.

Отвратительный, к слову, чай.

– Странно, что у меня осталась нога, а шрам – это ерунда, – Гермионе жуть как хотелось поязвить.

Какого чёрта он творил? Разве так ведут себя люди после помолвки? Если он решил, что может лапать её, где хочет и когда захочет, то этот слизняк глубоко заблуждается. Она ждала Рона, а не эту аристократичную задницу, несомненно по достоинству оценившую дом её лучшего друга и её саму. Да он уже небось перевёл всё это в золото и посчитал, какой ножки стула в его доме, стоило это «богатство».

Малфой опустил взгляд с её лица на голую грудь под футболкой с надписью «Уизли». Соски слегка проступали через ткань, вздымаясь от дыхания и Драко решил, что с него достаточно. Он не в публичный дом пришёл. Он, мать вашу, должен был вручить козлине Поттеру приглашение на собственную свадьбу, а не лицезреть перед собой полуголую девицу за чашечкой чая в его гостиной.

– Мне пора, – Малфой со звоном поставил чашку на блюдце и встал, поправляя брюки.

Грейнджер встала следом и молча взяла в руки чашки. Она сама отнесла их на кухню и пока её ноги делали несколько этих шагов, Драко неотрывно смотрел ей вслед, не в силах оторваться от лёгкой походки на носках. Хотелось подойти сзади и резко прижать её к кухонной столешнице, чтобы она охнула от неожиданности и вцепилась пальцами в шкаф. Провести ладонью по голой коже, шлёпнуть по ягодице и погладить покрасневшее место рукой, сминая горячую кожу. Хотелось легонько взять её за горло и притянуть голову на своё плечо, упереться в тощую задницу стояком и глухо застонать прямо в проколотое ухо. Провести по серебряным колечкам языком, прикусить хрящ зубами и войти в неё, отодвинув шорты вместе с трусами. В горячую и всю мокрую, такую мокрую, что у него сведет зубы, и он кончит от двух толчков. Он трахнет её на чёртовой поттеровской кухне, вылижет её всю на журнальном столике, накажет как следует за этот нелепый видок, в котором она поимела наглость распахнуть ему дверь. Он сам её поимеет, да так сладко, что она будет слизывать его сперму со своих пальцев, пока не…

– Малфой, ты слышишь меня? – тёплые карие глаза заглядывали в ледяные серые. Гермиона стояла перед ним секунд десять, прежде, чем он удостоил её взглядом.

Он покачал головой, стряхивая с волос фантазию. Эта сука делала что-то невероятное. За два года с Асторией он не смотрел в сторону других женщин, не желал их, не думал и не собирался. Видит Мерлин, ведьмы и даже обычные маглы много раз пытались его соблазнить и прикладывали для этого гораздо больше усилий, чем эта лохматая дура в растянутой футболке Уизли. Он не повёлся ни разу, не почувствовал и крохи возбуждения или хотя бы мимолётного влечения. Его чуть не трахнула какая-то шизанутая кузина его будущей жены прямо на том приёме в Мэноре, но он не повёл и глазом, стёр пьяной стерве память и отправил домой трезветь, а ведь чисто внешне она была просто шикарна.

И вот, пожалуйста, несколько шагов по гостиной Поттера, у него уже стоит так, что хочется немедленно залезть в душ и отдрочить, как малолетка.

Нет, Грейнджер, ты так просто мою жизнь не разрушишь. Слишком многое поставлено на карту. Ты – никто и звать тебя никак. Ты не имеешь права заявляться полуголой в мою душу и крушить всё на своём пути.

Руки сжались в кулаки. Верхняя губа дрогнула от накатившего бешенства и во взгляде девушки напротив читался неподдельный испуг.

Бойся. Бойся, блять. И уёбывай из моей головы!

– Я приду в понедельник, – рыкнул Малфой и вылетел из дома Поттеров, хлопнув дверью.

Маленький Джеймс проснулся и заплакал, заставив Гермиону вихрем подняться в детскую, чтобы его успокоить.

В понедельник они и встретились. Гарри и Джинни задержались в командировке и прибыли только к девяти вечера. Гермиона стояла в прихожей и завязывала шнурки на кроссовках, когда в дверь настойчиво постучали. Отец семейства, ещё не успевший скинуть легкую ветровку, тут же дёрнул ручку и впустил в дом как всегда шикарно одетого блондина, он был предупреждён о скором визите бывшего слизеринца и не удивился, завидев серые глаза на своём пороге. Они о чём-то коротко переговорили, обменялись рукопожатиями и Малфой вручил Поттеру приглашение. Драко собирался открыть дверь и спешно уйти, расправившись со своей миссией, когда вдруг заметил Грейнджер в узких джинсах и лёгкой куртке, тоже спешащей на выход.

Спасибо, что одетая.

Девушка чмокнула в щёку Джинни, обняла Гарри и вышла сразу вслед за Малфоем, который с ней даже не удосужился поздороваться. Вот и хвалёные благородные манеры. Видимо, имеют срок годности.

Каких-то пару минут, и они бы не встретились в прихожей дома Поттеров, разминулись бы и забыли друг о друге, как о страшном сне.

Статный блондин почему-то остановился на подъездной дорожке и замер, будто изваяние. Он медлил с трансгрессией, чувствуя за своей спиной шаги стройных ног в обтягивающей ткани. Гермиона подошла к белой машине и открыла пассажирскую дверь, забрасывая в салон сумку. Она заметила стоявшего посреди двора слизеринца и невольно залюбовалась им. За семь лет он стал мужественнее, старше, даже его голос был ниже с лёгкой хрипотцой и этим французским акцентом, кружащим голову. Волосы не потеряли и капли благородного серебра в своём цвете, современная стрижка – на висках покороче по центру чуть длиннее и небрежная отросшая чёлка на бок, слегка прикрывающая высокий лоб. След его парфюма витал на подъездной дорожке и, если сделать вдох поглубже, он пролезет в легкие и отравит разум. В полной тишине пустынной улицы звякнули ключи, и дрожащий голос зачем-то спросил:

– Тебя подвезти?

Идиотизм. Глупость. Отчаянная попытка заговорить и быть услышанной. И на какой ответ ты рассчитываешь?

Малфой нарочито медленно повернул голову и его губы скривились в усмешке.

– Ты издеваешься?

Удовлетворилась? Садись в машину и уезжай подальше.

– Я предлагаю подвезти тебя.

Предложи ему крысиного яда.

– Грейнджер, ты забыла, что такое волшебная палочка? Зачем мне куда-то ехать в этой железке, если я могу трансгрессировать в любое место за две секунды?

– Так бы сразу и сказал, что боишься.

Он зачем-то сделал несколько шагов и остановился прямо возле автомобиля. Всё было совсем как в школе. Его пытались взять на слабо, а он вёлся как слабохарактерный дурак. Всё доказывал что-то. Да и кому? Невежественной дурочке Грейнджер?

Бросай это дело, Малфой, тебе не восемнадцать лет. И нет здесь всего слизеринского факультета, жадно заглядывающего в твоё лицо и требующего шоу. Ты уже давно перестал давать представления.

– Я рассуждаю логически. Ты вроде бы тоже когда-то так делала, на сколько я помню, – пытается язвить, но выходит паршиво.

Гермиона обошла автомобиль и встала возле места водителя, сложив локти на крыше и облокотившись телом на кузов.

– Ты что, растаешь, если сядешь в машину? Посыплется хрустальная пыль с твоего благородного лица и ты потеряешь былое величие? – это было дерзко. Смело и опасно.

Скоро принц женится и станет королём, его эго возрастёт до самой Астрономической башни Хогвартса и это, кажется, последняя возможность его поддеть. Надоело это каменное лицо. Надоел безупречный вид и ленивая вальяжность. Гермионе хотелось подцепить его, как когда-то в коридорах Хогвартса. Вмазать кулаком в нос, как на третьем курсе, чтобы сбежал как трус, а не прожигал ледяным взглядом насквозь, плавя внутренности и выдирая позвоночник.

– Не охота мять костюм, – легкая ухмылка на чётко очерченных губах и ладонь, смахнувшая несуществующие пылинки с плеча.

– Тогда проваливай, – водительская дверь легко открылась, впуская в салон ночной воздух.

Почему с ним всегда так трудно? Почему ты не сказала это в Башне старост семь лет назад? Так легко послать кого-то. Так легко, когда точно знаешь, что он никуда не уйдет. И хочешь этого больше всего на свете.

– Ты охренела, Грейнджер?

А что, не заметно?

– Ты едешь или нет? – какой-то уставший выдох. Пора заканчивать. Пора уезжать. С ним или без. Пусть всё решится в эту секунду и перестанет мучить год за годом.

Мерлин, зачем ты ещё его и уговаривать взялась? Приключений в жизни мало?

Малфой скрипнул зубами и резко дёрнул ручку пассажирской двери на себя, демонстративно сел в машину и закрыл за собой с таким хлопком, что обшивка старого «форда» затрещала по швам.

За каким чёртом он это сделал? Вообще, есть ли смысл спрашивать?

Здесь всё пахло ей. Всё просто кричало, разрывая нахер барабанные перепонки о том, кто хозяйка этого магловского изобретения. Значок старосты школы налеплен на какой-то ящик прямо перед ним, книги вразнобой валяются на заднем сидении, мантия наброшена на водительское кресло, Золотое Трио времён выпуска смотрит на Малфоя с обычной цветной фотографии, прицепленной на приборную панель. Она была везде, её было больше, чем когда-либо. Грейнджер уселась за руль, машина слегка качнулась от резкого движения, и ключ повернулся в замке. Мотор послушно зарычал, и Драко вцепился в какую-то перекладину на своей двери, вжимаясь в неудобное сидение. Его длинные ноги упирались в тот самый ящик перед ним, и он чувствовал себя крайне глупо.

Гермиона заметила в какой странной позе сидит Малфой и тихонько хихикнула. Можно было поиздеваться над ним и прокатить прямо в таком положении, но она не стала злорадствовать, хоть и очень хотелось. Девушка наклонилась к противоположной двери, почти навалившись телом на его колени и дёрнула маленький рычаг на сидении. Кресло моментально отодвинулось назад, длинные ноги в строгих брюках выпрямились, а Малфой охнул от неожиданности. Она почти лежала на его коленях, сверкая глазами в полутьме, он чувствовал её тепло сквозь одежду. Захотелось провести пальцами по коротким волосам, зарыться в них пальцами, лаская затылок, притянуть слегка загорелое лицо к себе и…

Гермиона закусила улыбку, пододвинулась чуть ближе, оперившись ладонью в его колено, свободной рукой она дотянулась до пластмассовой краюшки и перекинула через Малфоя ремень безопасности, защелкнув его в паз.

Медленно перебралась на свое сидение и посмотрела прямо перед собой. Если она делает так каждый раз, когда кто-то садится в машину, то это можно даже назвать чем-то… неприличным.

– Я совсем забыла! – она хлопнула ладонями по рулю и нажала какую-то кнопку на приборной панели, а потом ловко выскочила из салона и принялась ковыряться снаружи.

Глухой грохот. Треск. Щелчок. Через несколько секунд, крыша над головой куда-то исчезла, стекла на дверях опустились до упора, а рука Малфоя впилась в ручку двери ещё сильнее. Запах гриффиндорки перестал быть таким явным, а ветер тут же загулял по открытому салону, забираясь в серебряные волосы.

До ужаса довольная Грейнджер вернулась в машину, набросила на себя ремень и, дёрнув какую-то штуку между ними, вдруг резко отъехала с парковочной площадки Поттеров.

Сердце сделало кульбит и вернулось на место, пропустив целый цикл.

Под его веками она всё еще склонялась над неудобно согнутыми коленями, стоило лишь ненадолго прикрыть глаза.

Все как-то тряслось, земля под ногами двигалась и качалась, железка вибрировала и гудела, какое-то чувство непрерывного падения сворачивало живот узлом. Было похоже на полёт на метле, да только метлу Малфой мог контролировать даже во сне, а эту неведомую хрень контролировала Грейнджер, постоянно дёргая рычаг посередине и выворачивая руль.

На секунду автомобиль остановился, а потом резко сорвался и зашуршал колёсами по дороге. Потоки воздуха толкались в лобовое стекло, защищая их лица, но волосы нещадно трепетали на ветру. Грейнджер нажала какую-то кнопку и включился странный прибор, засветившийся зелёным светом. Из него заиграла музыка, Гермиона нажала на кнопку ещё несколько раз, послышались радиопомехи и, когда она нашла то, что нужно, крутанула регулятор и музыка заиграла громче, заглушая гуляющий в ушах воздух.

Они выехали на оживленную дорогу, и девушка прибавила газу. Малфой продолжал вжиматься в сидение, стараясь не выдавать абсолютно никаких эмоций. Он не любил парить так близко над землей на большой скорости, но приходилось терпеть и засовывать свой нелепый страх куда подальше. Огни ночного Лондона проносились мимо, прохожие почему-то махали им рукой, что-то говорили, но Драко их не слышал. Только ударные своего сердца и гитары в магнитоле. Так много всего, света, людей, машин, домов… Так много её рядом, так много дорог и поворотов. И он здесь не понятно зачем. То ли какой-то детский порыв, то ли уязвлённое самолюбие, то ли молчаливая зрелость толкнули его в затылок и заставили открыть эту злосчастную дверь.

Гермиона, не стесняясь, подпевала солисту, иногда отпускала руль и поднимала руки к небу, подставляла лицо ветру и высовывалась из-за лобового стекла. Она как-то устало облокачивалась на свою дверь с опущенным до самого конца стеклом. Она ничего не говорила, только пела эти странные песни, покачиваясь в такт музыке на своём сидении. Малфой смотрел на дорогу, сжимал до боли ручку двери, косился на Грейнджер и молился Мерлину, чтобы они не умерли в этом куске железа на колёсах. Он готовился трансгрессировать в любую секунду, он отчаянно хотел это сделать, но растрепанные волосы с белыми прядями гуляющие в руках ветра, не отпускали. Его пустили во что-то очень личное, открыли дверь и грубо пригласили, пристегнули ремнем безопасности. Хотелось любоваться ею. Любоваться танцующими под музыку плечами под тонкой курткой, хотелось почувствовать…