Текст книги "Проклятые (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Шерлок величественно кивает, направляясь к столику, расположившемуся недалеко от танцпола. Официант приносит меню. Шерлок заказывает вино и откладывает свое меню в сторону. Джон углубляется в изучение предлагаемых блюд. Пара на танцполе все еще исполняет болеро. В своем выборе Джон как всегда постоянен. Шерлок мог бы сделать заказ и за него, но даже намек на консерватизм бесит Джона, и потому Шерлок молчит, мысленно предвосхищая каждое из озвучиваемых следом блюд. Официант уходит, а Джон вновь прикипает взглядом к танцполу. Интересно, где он научился танцевать танго? Еще одна загадка Джона Ватсона. Если когда-нибудь Джон надумает жениться, именно Шерлоку придется, надев маску дружеского участия, учить его свадебному вальсу. При одной мысли об этом Шерлок содрогается – не приведи господь. Свадьбу Джона Шерлок уже не перенесет, а ведь с Джона может статься еще и шафером его сделать. Им приносят вино, и Шерлок первый делает глоток, пробуя букет, затем кивает одобрительно, и официант уходит. Болеро заканчивается. Метрдотель бросает на Шерлока вопросительный взгляд, и Шерлок едва заметно кивает. Джон отвлекается на вино, не замечая, как музыканты о чем-то переговариваются, настраивая инструменты.
– Мой учитель танцев был испанцем, – небрежно роняет Шерлок.
– Ты шутишь, – Джон таращится на Шерлока, как на восьмое чудо света. – Не верю, – произносит он.
Шерлок поводит плечом и вопросительно приподнимает брови:
– Хочешь поспорить?
– О, да, – восхищенно выдыхает Джон, – хочу. Очень.
Шерлок не ломается. Именно этого он и ждал (Джон так предсказуем). Музыканты, как по команде, начинают наигрывать первые такты выбранной мелодии.
– Что-то знакомое, – Джон силится вспомнить.
– Ложится под ча-ча-ча, – подсказывает Шерлок. – Соло специально для тебя, – в эту минуту он жалеет, что на затылке нет глаз, и он не может видеть выражения лица Джона, чтобы навсегда сохранить его в своих Чертогах Памяти.
Шерлок начинает танцевать соло, выпрямив спину и гордо вскинув голову (его осанку дон Хулиан всегда ставил в пример другим своим ученикам). Движения Шерлока энергичны и пластичны, а демонстрируемое покачивание бедрами не всякая кубинская танцовщица может повторить. Руки летают, а ноги сами выкручивают замысловатые па. Шерлок входит во вкус, забывая о структуре танца, все на голом вдохновении, под легкую музыку и хрипловатый голос певца. Его взгляд прикован к восторженно сияющему взгляду Джона, который, кажется, даже не дышит. Это для тебя, хочется кричать Шерлоку. Только для тебя. Всегда для тебя. Ты моя муза, мое вдохновение, мой воздух и моя жизнь. Он не может сказать этого вслух, поэтому просто танцует, выражая невысказанное вслух таким образом. И кажется, что Джон понимает его. Песня заканчивается. Певец в последний раз сожалеет об отсутствии Иоланды здесь и сейчас, и Шерлоку чудится скорое расставание. Он отгоняет тревожное предчувствие – расставание не для них, они всегда будут вместе. Музыка замолкает, но Шерлок делает последний лишний разворот, как бы догоняя мелодию, а потом замирает, вопросительно вскинув брови. Джон встает и начинает аплодировать. К нему присоединяются музыканты, певец, замершие в стороне танцоры, обслуга отеля и немногочисленные посетители ресторана. Да, именно этого эффекта Шерлока и добивался. Теперь Джон от пяток до макушки весь его. Упакован, обвязан подарочной лентой и вручен с наилучшими пожеланиями. Шерлок торжественно улыбается, спускаясь с танцпола и направляясь к Джону, все еще аплодирующему ему, когда перед ним вырастает излишне полная дама, увешенная бриллиантами, как новогодняя елка шариками. Она широко улыбается накрашенным ртом, демонстрируя профессиональное мастерство дантистов, и произносит удивительно тонким для такой комплекции голосом:
– Вы танцевали божественно! Я вас узнала сразу же. Признайтесь, вы здесь инкогнито, – Шерлок недоумевающе смотрит на нее, а она продолжает голосить, захватывая Шерлока в плен своими толстыми, как гигантские колбасы, верхними конечностями. Она держит его за руки и трясет, в благодарном недопожатии: – Потрясающе! Изумительно! Я в восхищении!
– Простите, – Шерлок пытается вырваться, – вы меня с кем-то путаете…
– Нет-нет, можете не признаваться, но я вас узнала, – восклицает дама. – Билли мне не поверит. Билли, это мой муж. У нас ранчо в Техасе. О, Боже, теперь я точно знаю, вы просто обязаны нас навестить… Только подумайте, соседи умрут от зависти, – она в восторге закатывает глаза, а Шерлок отпихивает от себя ее и рвется к Джону, который в полном недоумении смотрит на них (Шерлок видит это, выглядывая из-за мощного, обтянутого натуральным шелком плеча полной американки). – Моя младшенькая, Бетти, тоже учится танцам. Мы нанимали одного итальянца, но он сбежал вместе с нашим конюхом. Мерзавец оказался геем. Вы не подумайте, мы без предрассудков, но Техас есть Техас. Строгие нравы… – она продолжает говорить, загораживая собой Джона. Шерлок честно вырывается из ее хватки, но она не отпускает, вцепившись намертво, а воспитание не позволяет Шерлоку применить физические меры воздействия против пожилой женщины, пусть даже с дурными манерами. – Так вы согласны? Уверена, вам у нас понравится. Мы в Техасе умеем ценить прекрасное. Билли подарит вам нашего лучшего борова. Мы разводим свиней, я говорила?..
Шерлок очередной раз выглядывает из-за ее плеча и с ужасом видит спину Джона. Этого не может быть. Почему Джон уходит? Он практически сбегает. Шерлок рвется из последних сил, но дама крепка в своем желании заполучить знаменитость в гости. Перехватив взгляд Шерлока, умоляющий о подмоге, к ним спешат метрдотель и администратор. Втроем им кое-как, не без последствий для гардероба Шерлока, удается избавиться от надоедливой особы. Вот только Джона нигде нет. Шерлок засыпает его СМС, но Джон не отвечает. Шерлок отправляется на его поиски, которые закономерно заканчиваются под дверью апартаментов Джона. Это происходит опять, словно чертово проклятие. Джон там, прямо сейчас занимается сексом с очередной девицей. Шерлок даже не хочет знать, кто она такая, и где Джон ее подцепил. Отчаянье наполняет Шерлока. Это просто безнадежно, пытаться удержать неосмотрительно разбуженное либидо Джона. В Лондоне он был более сдержан. Что на этом чертовом острове в воздух распыляют? Шерлок почти падает на пол, прямо под дверью Джона и рычит в бессильной злобе. Все бесполезно. Девица за дверью издает вопль наслаждения, и Шерлок затыкает уши, чтобы не слышать, как ей хорошо. Он еще некоторое время сидит, собираясь с силами, а потом сбегает в ночную многоголосицу, чтобы до самого утра проваляться в шезлонге, с меланхоличным равнодушием встречая рассвет.
Пятый день пребывания на Арубе не предвещает ничего хорошего. У Шерлока еще есть план, но он уже не верит в его успех. Все бесполезно. Да и времени почти не осталось. Возможно, стоит просто смириться и позволить Джону наслаждаться радостями жизни в обществе местных шлюх. Но все же бессмысленное упрямство заставляет его довести задуманное безумство до конца, и потому Шерлок бронирует для себя и Джона сауну. С Джоном они встречаются за обедом. Тот выглядит измученным. Отчего-то прошлая ночь плохо сказалась на его самочувствии – он ворчлив и малоразговорчив. Куда девалось мечтательное благодушие и терпимость, столь свойственные Джону в посткоитальный период? Не особо надеясь на успех, Шерлок скучным голосом, не отрываясь от разделывания рыбы, сообщает Джону, что сегодня они идут в сауну. Джон рассеянно кивает, явно не отдавая отчета в том, на что согласился, и это некоторым образом воскрешает Шерлока. Не все еще потеряно. Не все средства испробованы. Пусть этот, последний пункт плана, все же окажется удачным. Если Джон устоит против Шерлока в простыне, тогда Шерлок умывает руки. В конце концов, глупо спорить с судьбой. Они оба знают, что не предназначены друг другу. Они оба прокляты чужими именами на своих запястьях.
Шерлок заходит за Джоном в назначенное время, не особо заботясь о внешнем виде. Он даже побриться толком не успевает, но Джону, кажется, на это наплевать. Он настолько погружен в какие-то внутренние переживания, что едва ли понимает хотя бы половину слов Шерлока. Шерлоку приходится вручную собирать Джона для похода в сауну: вытащить из кресла, всунуть в шлепки и вручить гавайку. Джон вяло вырывается из хватки Шерлока, напяливает на себя цветастую рубашку и что-то бурчит о плохом самочувствии.
– Сейчас взбодришься, – мрачно обещает Шерлок и выволакивает слабо сопротивляющегося Джона из номера.
И только когда в раздевалке Шерлок вручает Джону простыню, в глазах того мелькает понимание, а за ним ужас и подлинный страх.
– Ты чего, сауны испугался? – уточняет Шерлок, срочно вспоминая, уж не забыл ли он о какой-то особой аллергии друга на жар.
Джон пятится и мотает отрицательно головой, и тогда Шерлок, озлобившись, ловит его за подол гавайки.
– Стоять, – рявкает он, выплескивая все то, что накопилось в душе за эти четыре ночи безудержного Джонова разврата, – завернулся в простыню и в сауну, немедленно!
Отдав эту грозную команду, сам Шерлок марширует, не оглядываясь, к собственной кабинке, чтобы там, в одиночестве, избавиться от одежды и завернуться в простыню, как в тогу. Сердце колотится как сумасшедшее, а кровь в венах бурлит и кипит праведным негодованием. Джона поблизости не видно. Шерлок не исключает возможности того, что Джон просто сбежал, но сейчас он так зол на него, так зол… Возможно, его отсутствие в сауне то самое благоразумие, нужное обоим, чтобы остыть и вернуться к прежним дружеским отношениям с легким налетом личной отстраненности. В любом случае, сам Шерлок пойдет в сауну и проведет там чертову уйму времени, чтобы обрести хоть видимость душевного спокойствия.
Когда Шерлок заходит в душную и теплую комнату, отделанную белой карельской березой с нагретыми камнями на каминной решетке, источающими запах ментола, Джон уже лежит на верхней полке, растянувшийся на той самой пресловутой простыне, помянутой в монологе Шерлока. В полумраке его крепкие ягодицы, кажущиеся абсолютно белыми, примагничивают к себе взгляд. Уши пылают, и Шерлок благодарит бога за тусклое освещение в сауне. Шерлок ловит взгляд Джона, но не может его прочитать – Джон словно нарочно прячется в тень, да еще и локтем прикрывается. Была не была! Отчаянным жестом, не без театрального драматизма, Шерлок срывает с себя простыню и застывает на несколько бесконечно долгих мгновений в позе римского оратора, вышедшего на трибуну. Тишина, предшествовавшая его появлению, оказывается вовсе не тишиной, а гулом растревоженного улья, по сравнению с тем, что происходит сейчас. Кажется, что воцарившуюся тишину можно резать ножом, настолько она ощутима. Шерлок вдруг ощущает, как его выставленное на обозрение Джона мужское достоинство начинает медленно наливаться возбуждающей полнотой, и это подстегивает его разморозить собственное шоковое состояние и плавно сделать первый шаг в направлении нижней полки. Не вполне осознавая, что делает, Шерлок расстилает простыню и сначала садится на нее, а затем перетекает в горизонтальное положение со всем доступным изяществом, принимая ту же позу, что и Джон. Теперь они расположены так, что Джону с его верхней полки отлично видна пятая точка Шерлока, а также его длинные ноги, покатые плечи и кучерявый затылок. Шерлок хочет как-то разрядить обстановку, пошутить, рассеять напряженную тишину, но слова застревают в горле. Джон где-то там, наверху, кажется, даже не дышит. Может, он умер? Слабый вздох убеждает в том, что Джон все еще жив. От былой решимости перевести их отношения в иную плоскость не остается и следа. У Шерлока не хватает духу посмотреть в лицо Джона, протянуть ему руку, коснуться губ в легком, взлелеянном в мечтах поцелуе. Шерлоково отчаянное молчание не уступает места упрямому (или равнодушному, или шокированному – Шерлок теряется в вариантности эпитетов) молчанию Джона. Сцена в сауне затягивается. Время идет, а ничего не происходит. Напряжение в паху кажется невыносимым до болезненности, но теперь уже Шерлок трусит подняться и уйти, окончательно выдав себя с головой. Проходит еще целая бесконечность, пока Джон хриплым голосом не сообщает о том, что ему, пожалуй, пора, и не сбегает, завернувшись в простыню и плотно закрыв за собой дверью. Оставшись в одиночестве, Шерлок, наконец, переворачивается на спину. Его член стоит колом. Шерлоку стыдно за себя, за свои реакции, за свои чувства. Он ничего не может с этим поделать. Презирая собственную слабость, Шерлок дрожащими пальцами дотрагивается до предавшей его плоти, и этого хватает, чтобы бурно кончить, содрогаясь от болезненного наслаждения. Когда он приходит в себя после оглушительно оргазма, на душе остается привкус горечи и разочарования, а еще усталость и обреченность. Шерлок знает, что возжелал чужого, и наказан за то демонстративно и убедительно. Полное фиаско.
Весь день Шерлок скрывается от Джона. Ему стыдно показаться другу на глаза. Собственная выходка в сауне кажется теперь идиотской и пошлой. Как ему вообще в голову пришло предать то хорошее, что уже было между ними? Джон не простит подобной глупости и правильно сделает. Шерлок бродит по берегу до самой ночи, пугая фламинго своим мрачным настроением, а когда возвращается, то слышит уже привычные звуки Джоновой страстности. Шерлок хочет уйти, вернуться на пляж к фламинго и их сочувствующему молчанию, но неожиданный мазохизм удерживает его. Он стоит напротив двери в апартаменты друга и прислушивается. Это продолжается довольно долго, пока вдруг звуки не замолкают, неожиданно оборвавшись. Шерлок понимает, что должен уйти, неприлично демонстрировать подобное любопытство, но ноги словно прирастают к полу. Молчание прорезает женский голос. Слова разобрать невозможно, по интонации Шерлок догадывается, что дама явно недовольна. Голоса Джона не слышно. Шерлок вслушивается и ничего не понимает. Что происходит? Когда дверь неожиданно распахивается, и на пороге возникает полуодетая мулатка, в которой Шерлок узнает администраторшу с ресепшена, он едва успевает отскочить. Бросив на Шерлока презрительный взгляд, мулатка уходит с достоинством, гордо закинув на плечо так и не надетую юбку. Закрытая дверь и тишина за ней Шерлока пугают. Он еще некоторое время гипнотизирует ее взглядом, а потом разворачивается и уходит. Еще одной вязкой тишины Шерлок не выдержит. Он возвращается к фламинго, скрашивающим одиночество, и уютной темноте, в которой все его страхи, разрушенные надежды и комплексы не видны даже самому себе, если умело притвориться. Расположившись прямо на теплом песке, устало вытянув ноги, Шерлок меланхолично слушает шум прибоя, намереваясь провести здесь всю ночь.
Шаги, громкое дыхание и характерное чертыхание возвещают о появлении Джона. Шерлок настолько раздавлен этим отдыхом, что сил как-то отреагировать не остается, и он продолжает сидеть на песке, бесцельно перебирая струящийся под пальцами песок.
– Ты оставил телефон в номере, – сообщает Джон в темноте, усаживаясь рядом. Шерлок молчит. – Нашел тебя каким-то чудом… – предпринимает Джон вторую попытку завязать разговор. Шерлок продолжает молчать. – Одна минута первого, – это сообщение в своей бессмысленности вызывают у Шерлока легкую усмешку. – С днем рождения, Шерлок! – голос Джона звучит мягко, будто извиняясь.
– Черт, – Шерлок морщится, – ты все-таки вспомнил. Бегство из Лондона не помогло.
– Точно, – Джон осторожно придвигается ближе, и теперь их плечи соприкасаются, – я бы не забыл никогда. Это тебе, – на колени Шерлока опускается что-то теплое и пушистое.
– Шарф? – Шерлок не может сдержать глупой улыбки, которую скрывает, спасибо ей, темнота. – Ты не мог выбрать более нелепого подарка для этого места.
– Заткнись, – Джон толкает Шерлока в бок локтем. – Знал бы ты, как трудно было достать здесь шарф, – они оба смеются, и это перечеркивает все то, что предшествовало сегодняшней катастрофе, а также и саму катастрофу за компанию. – Держи, – в темноте звякает стекло, а в руку Шерлока опускается бутылка с каким-то алкоголем. – С днем рождения! – Джон делает глоток, и Шерлок следует его примеру – текила – отвратительный выбор. – Чудный вид, – произносит Джон, немного погодя, – где ожидать рассвет?
– Прямо перед тобой, – отвечает Шерлок.
Они действительно встречают рассвет, только в тот момент они столь пьяны, что запоминается лишь огромный красный шар на все небо. А потом в голове Шерлока происходит сбой – он начисто забывает день своего рождения и приходит в себя только на следующий день. Он лежит в кровати с жутким похмельем в обнимку и намотанным на шею шарфом. На тумбочке обнаруживается стакан с водой и таблетка. Немного посомневавшись, Шерлок решает выпить (даже если это яд, хуже уже не будет). На самом деле, он уверен, что это забота Джона. Несмотря на похмелье, на душе как ни странно хорошо и спокойно. Душ возвращает относительную бодрость телу, а появление помятого, но довольного Джона, мир душЕ. Они по-прежнему друзья, и это главное. Пусть Шерлок совершенно не помнит вчерашнего дня (судя по утреннему похмелью, выпили они немало, и подобный провал в памяти не должен удивлять), у него есть стойкое ощущение, что между ним и Джоном теперь все хорошо. Последний день пребывания на Арубе они проводят вместе, так, как и мечталось Шерлоку: гуляя по острову, наслаждаясь видами и близостью друг друга и ласкового моря, и только иногда Шерлоку чудится проскальзывающая во взгляде Джона вина. Шерлок не хочет думать об этом, не хочет портить их дружеское воссоединение сомнениями, и потому убеждает себя в том, что ему только кажется.
На следующий день они возвращаются в Лондон, и это оказывается последний мирный день их совместной жизни. Они не успевают ничего толком обсудить, потому что Майкрофт в отместку за потраченные с его карточки средства подкидывает одно сложное дело за другим. И вот они уже вновь окунаются в круговорот из загадок и преступлений, не имея возможности просто остановиться и поговорить. А потом случается Мориарти, Большая Игра и Рейхенбахское Падение. И Шерлок совершает еще одну ошибку, полагая, что наконец-то поступает правильно, исключая из уравнения Джона. Спасая самого дорогого человека в своей жизни, он умирает для него. Вот оно и сбылось, предчувствие скорого расставания, навеянное Иоландой. Шерлок еще надеется, что все образуется, когда он вернется, но уверенность в этом тает с каждым днем, проведенным вдали от Джона. Единственное, о чем просит Шерлок у бога, в которого не верит, и это до неприличия эгоистично, но Шерлок никогда и не был альтруистом, – чтобы Джон не встретил своего избранного до его возвращения.
========== Глава 6. ==========
Расставание с Джоном Шерлок переносит тяжело, но он ни разу не пытается связаться с ним, чтобы хотя бы услышать его голос, проследить издалека, просто посмотреть на него. Ни разу после похорон и той памятной речи Джона на кладбище с просьбой о чуде. Шерлок понимает, что не сможет тогда уйти от него. Он и с кладбища-то уйти не может, даже когда Джона там уже нет. Сил и решимости не остается, и только Майкрофту с его телохранителями удается запихнуть слабо сопротивляющегося Шерлока в правительственный автомобиль. Шерлок не слушает возмущенных слов брата, прекрасно и сам понимая, какой опасности подверг своим необдуманным поступком с такой тщательностью разработанный план. Просто он не мог не попрощаться с Джоном, просто он не смог уйти от него, не повидавшись на прощание. Просто не смог уйти. Шерлок чувствует, как леденеет сердце, как на лицо наползает маска равнодушия и холодной надменности. Когда они приезжают в бункер МИ-6, чтобы в последний раз обсудить план действий, Шерлок вновь собран и сосредоточен. Он не должен думать о Джоне, чтобы поскорее к нему вернуться. И эта мысль – та путеводная звезда, которая все эти долгие два года освещает ему путь. Шерлок колесит по миру, гоняясь за призрачной тенью преступной сети Мориарти, оставленной ему в наследство криминальным гением. Он мерзнет в Троицке, на границе России и Казахстана, и потеет в Ахмиме, он голодает в Паксе и почти обзаводится жабрами в сезон дождей на Висайских островах, он едва не умирает в Ашкелоне, Харбине и Уилуне, и попадает в плен в Восточной Европе, откуда его вытаскивает Майкрофт, с издевательской улыбкой на губах объявляя о завершении миссии. И все это время Шерлок не думает о Джоне. Он о нем помнит. Шерлок собирает для Джона истории, которые однажды, по возвращении, расскажет за чашкой чая у камина. По крайней мере, Шерлок надеется на это, коллекционируя для Джона сувениры из своего большого путешествия по миру.
Шерлок возвращается в Лондон с трепетом в сердце, с надеждой на прощение и обжигающе горячим желанием увидеть, наконец, Джона. Он не спрашивает Майкрофта, как Джон, но Майкрофт сам рассказывает, пока Шерлока обрабатывают медики.
– С доктором все в порядке, правда, он переехал с Бейкер-стрит после твоей смерти, но мои люди держат его под наблюдением – район не очень спокойный. Поначалу были проблемы, – Майкрофт небрежно постукивает зонтом по полу, и Шерлок с трудом удерживается от злобного рычания – брат совершенно невыносим в своей последовательности, растягивая, словно кошачью песню, информацию о том, чье имя Шерлок боялся даже мысленно произнести, чтобы не сойти с ума от тоски. – Когда тебя не стало, доктор уволился с работы, запил, я даже полагал, придется его закрыть в клинике на реабилитацию, но с алкоголем он справился сам. Потом вдруг решил вернуться в Афганистан, и здесь мне пришлось изрядно попотеть, чтобы перекрыть все возможные пути попадания туда, как законные, так и незаконные, – на этом месте Шерлок шумно выдыхает, будто это не случилось давно, и жизнь Джона все еще в опасности. – Потом доктор пытался снять стресс и получить свою дозу адреналина в подпольных боях, и потребовалось вмешательство лондонской полиции, чтобы закрыть этот незаконный бизнес. Считаю, то, что доктор наконец-то остепенился, нашел работу и даже некоторое время посещал школу танцев, исключительно моя заслуга, – Шерлок удивленно вскидывает на Майкрофта глаза, чтобы проверить, уж не издевается ли тот, но Майкрофт серьезен как никогда. – Джон в порядке, Шерлок, – проникновенно говорит Майкрофт, – он, кажется, отпустил тебя, вошел в норму, зажил нормальной жизнью.
– Я не хотел, чтобы он отпустил меня, – шипит Шерлок, когда врач особенно больно что-то там делает со спиной, – ты, кажется, перестарался.
Майкрофт пожимает плечами:
– С этими чувствами никогда не знаешь, где остановиться. Я сделал для тебя и для него все, что мог.
Шерлок бросает взгляд на запястье Майкрофта, чтобы убедиться – имя избранного так и не появилось – счастливчик. Шерлок закрывает глаза, чтобы не видеть самодовольной физиономии Майкрофта, теперь главное – Джон. Он должен вернуть себе Джона и свою жизнь, те самые потерянные два года. Шерлок надеется, что Джон поймет и примет его назад. О том, что будет, если этого не случится, Шерлок не думает, ведь Джон не может не пустить его обратно, это же Джон.
Когда врачи позволяют (не без грандиозного скандала, устроенного Шерлоком), он приводит себя в порядок, достает свои старые вещи (некоторые из них висят на нем, как на вешалке, но времени обзаводиться новым гардеробом нет, так невыносимо хочется к Джону) и покидает убежище, предоставленное Майкрофтом. Брат перехватывает его на своем правительственном автомобиле по дороге в Лондон, и Шерлоку приходится принять настойчивое (Шерлок скорее бы употребил эпитет назойливое) предложение. Они стремительно приближаются к Лондону, и в груди Шерлока бьется глухим набатом ожидание встречи. Скоро, очень скоро он увидится с Джоном.
– Может, лучше сначала на Бейкер-стрит? – нарушает затянувшуюся тишину Майкрофт. – Оглядишься, придешь в себя, подготовишься получше…
– К чему? – Шерлок смеряет его презрительным взглядом. – Или к кому? К Джону?
– Ну, – Майкрофт отводит взгляд, – Джон сильно изменился. Это уже не прежний Джон, прыгавший за тобой по крышам и стрелявший в таксистов при малейшей угрозе твоей жизни, – лицо Шерлока хранит отрешенность, несмотря на наглую попытку Майкрофта вмешаться в то, что его не касается, и продемонстрировать собственную осведомленность. – Боюсь, как бы ты не был разочарован, – напирает Майкрофт. – Джон двигается дальше, я уже говорил. Он полностью сменил окружение. Не видится ни с кем из прошлой жизни: не отвечает на мои звонки, игнорирует инспектора Лестрейда, даже с той дамой, своей бывшей начальницей, не контачит, не говоря уже о друзьях юности. Майк Стэмфорд, например, – Майкрофт выразительно косится на Шерлока, но тот продолжает упорно молчать. – Наш милейший доктор больше не пьет, не посещает пабы, не смотрит футбол. Он стал домоседом. Встречается с женщиной, – тут уж Майкрофт намеренно бьет по больному месту Шерлока, и тот не может сдержаться.
– Вокруг Джона всегда крутились всякие вертихвостки, – вспыхивает он вмиг накатившей злобой. – Ты не открыл Америки, Майкрофт.
– О, ревность, – Майкрофт жмурится от явного удовольствия. – Боюсь тебя разочаровать, но это что-то большее, чем просто интрижка. Они встречаются довольно давно. Некая Мэри Морстен, медсестра из клиники, где Джон работает…
– Заткнись, – рявкает Шерлок, чье и без того истощившееся терпение подходит к концу, – просто заткнись и отвези меня к нему.
Майкрофт удовлетворенно кивает:
– Почти приехали. Кафе недалеко от нового места обитания доктора Ватсона. Некоторые привычки, приобретенные им после того, как ты умер, могут тебе не понравиться, – предупреждает он.
Шерлок стискивает кулаки, чтобы не высказать Майкрофту всего, что думает о нем, и нетерпеливо ждет, когда автомобиль остановится. Он выходит из него, не забывая громко хлопнуть дверью. Машина с мягким шипением уезжает, и Шерлок остается в одиночестве перед недорогим кафе с гостеприимно горящим желтым светом в окнах. Он понимает, что нужно всего лишь открыть дверь и зайти внутрь, но боится сделать тот самый первый шаг, который приблизит его к Джону. Возможно, Майкрофт прав, и он больше не нужен Джону. Шерлок гипнотизирует взглядом дверь, не решаясь войти, когда его толкает в спину спешащая в уют и тепло влюбленная парочка. Они смеются, обходят его и открывают дверь. Шерлок морщится (спина все еще болит), и спешит за ними, пока дверь не захлопнулась. Над головой звякает колокольчик, и Шерлок робко улыбается: возможно, он больше не нужен Джону, но Джон по-прежнему нужен ему.
Замерев у входа, Шерлок рыщет взглядом по столикам кафе в поисках Джона. Сердце останавливается. Джон почти не изменился. Он сидит у окна, вяло ковыряясь в салате, глядя куда-то за стекло, мимо проходящих людей, спешащих по своим делам к семьям и домашнему уюту. Джон не торопится, механически пережевывая пищу, погрузившись в свои думы, явно безрадостные. Нет, Майкрофт не прав, Джон не наладил свою жизнь, он все еще под грузом смерти Шерлока, и осознание этого причиняет боль. Шерлок должен подойти к нему и что-то сказать, но ноги не двигаются, а нужные слова не находятся. Краем глаза Шерлок цепляет притулившийся у двери музыкальный автомат. В голове мелькает мысль, больше похожая на озарение, и Шерлок склоняется над перечнем композиций, все еще не выпуская задумчивого Джона из поля зрения. Искомое обнаруживается почти сразу. Шерлок шарит в кармане, вдруг пугаясь, что не будет монеты нужного номинала, но, как бывает только в сказках, все складывается, и вот уже допотопная машина извергает из своих недр чуть искаженные сомнительного качества динамиками первые такты знакомой им обоим песни. Джон вздрагивает, и его взгляд, рассеянный внутренней сосредоточенностью, вдруг становится цепким, пробегаясь по отражению в окне тех, кто сейчас заполняет кафе. Он видит Шерлока, замершего у музыкального аппарата, также как Шерлок видит его. Они встречаются взглядами в отражении, и кажется, что время останавливается. Сквозь набившуюся в уши вату, Шерлок слышит, как хрипловатый голос певца спрашивает с горечью свою Иоланду, где она, куда она скрылась, что с ней случилось, и ему чудится, что это Джон ретранслирует ему в мозг невысказанные вслух вопросы. Господи, какой бред, ведь это же он сам поставил песню, чтобы хоть как-то подготовить Джона к своему появлению. Неуместно бодрая мелодия вдруг начинает раздражать, но за нее заплачено, и им с Джоном, обоим, приходится пройти и этот круг ада до конца. Только когда музыка затихает, Джон медленно оборачивается, встречаясь со взглядом реального Шерлока, кладет зажатую до сведенных пальцев в кулаке вилку на стол и поднимается. Не отводя взгляда от Шерлока, он вытаскивает из кармана смятую купюру и бросает рядом с недоеденным ужином, а потом медленно, очень медленно пересекает пространство кафе и подходит к Шерлоку вплотную. Теперь их разделяют всего какие-то два десятка сантиметров. Лицо Джона – застывшая маска отчаяния и страха. Он смотрит на Шерлока жадно, обшаривая его взглядом, словно ищет доказательства жизни или повреждения, оставшиеся после падения. Его ноздри раздуваются, будто он пытается уловить запах Шерлока, опознать, свой или чужой, пальцы сжимаются и разжимаются, выдавая нервозность. У Шерлока враз пересыхает горло, и ему приходится прокашляться, чтобы потом хрипло выдавить из себя:
– Я жив, Джон. Я вернулся.
Теперь взгляд Джона не блуждает по телу Шерлока, он прикован к его глазам. Джон молчит и только смотрит в глаза Шерлока, словно читает в них все то, что Шерлок не может сейчас произнести. Бесконечность спустя Джон медленно кивает и выдавливает из себя:
– Вижу. Мне… надо идти, – отводит взгляд и, не застегнув куртку, двигается вперед, на выход, задев Шерлока плечом.
Он толкает дверь, и уличная тьма поглощает его. Дверь закрывается, отрезая Шерлока от Джона, а Джона от Шерлока. Колокольчик неуместно весело звякает, будто смеется над Шерлоком. Шерлок вскидывает голову и выбегает на улицу, пугаясь, что Джона уже нет, но он стоит у входа, сунув руки в карманы и подняв взгляд к черному, усыпанному звездами небу. Шерлок встает рядом, обманывая себя сходством с прежним дружеским молчанием, плечом к плечу, и тоже смотрит на небо, не видя там ничего интересного. Все самое интересное в его жизни связано с Джоном и не имеет к астрономии никакого отношения. Шерлок скашивает глаза и видит, что губы Джона шевелятся.
– Ты что? – шепчет Шерлок, не решаясь окончательно разрушить это обманчиво дружеское молчание.
