Текст книги "Проклятые (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Ну что, на пляж?
– К фламинго! – торжественно кивает Джон.
Они идут рядом, так, как обычно ходят по улицам Лондона, плечом к плечу, и Шерлок рад их близости. Возможно, эту неделю вдвоем оба запомнят надолго, возможно, эти семь дней станут для них лучшими в жизни. Шерлок искренне на это надеется. Джон идет рядом, болтая о всякой ерунде: он рассказывает, как сражался в душе с экзотической сантехникой, как обнаружил в кровати лепестки каких-то диковинных цветов, пахнущих так, что у него начался непроизвольный чих, как в мини-баре не нашлось обычной минеральной воды, а в багаже из всей обуви только баретки и шлепки. Джон взволнован и вдохновлен, и Шерлок, серьезно кивая на болтовню Джона, доволен тем, что вытащил их обоих из промозглого Лондона в это сказочное лето. Пляж потрясает воображение. Джон замолкает на полуслове, глазея на бескрайнюю изумрудную гладь, на ровный белый песок, слепящее солнце и бесконечно-синее небо. И на фоне этого великолепия гордые розовые фламинго неспешно вышагивают вдоль линии прибоя. Джон тянется за телефоном. При этом на лице его застывает смешное по-детски восторженное выражение, от которого у Шерлока захватывает дух. Черт возьми, да он ради того, чтобы еще раз увидеть ТАКОГО Джона, готов хоть каждый год возить его на этот остров. Джон щелкает телефоном, что-то приговаривая, и Шерлок отмирает. Он должен оставить и себе хоть чуть-чуть этого раскрепощенного согретого южным солнцем Джона. Вытащив телефон, Шерлок незаметно делает несколько снимков Джона, а когда тот ловит его на этом, сконфуженно прячет телефон. Джон широко улыбается:
– Красота, да? Видишь, тебя они тоже подловили, но не волнуйся, Шерлок, я никому не скажу, что ты фотографировал фламинго, – и Шерлок благодарно кивает, расслабляясь – Джон как всегда видит, но не наблюдает.
Они все же добираются до своих шезлонгов, сбрасывают полотенца и шлепки. Смуглая девушка выдающихся форм приносит им по коктейлю. Шерлок окидывает ее неприязненным взглядом, но она задерживается чуть дольше положенного, поправляя роскошные волосы, наклоняясь, чтобы стряхнуть приставшие к лодыжке песчинки, отчего ее тяжелые груди призывно колышутся в вырезе ничего не скрывающего пестрого платья, и Джон прикипает к ним взглядом. Когда она уходит, плавно покачивая округлыми бедрами, Шерлок готов ее убить, а Джон, вероятно, съесть. Иначе почему он так плотоядно облизывается? Расстроенный Шерлок расстегивает рубашку, не рискуя скинуть ее совсем – все же его нежная кожа непривычна к жаркому карибскому солнцу, а вот Джон раздевается смело. Еще бы, Афганистан закалил его до янтарной смуглости, и даже арубское пекло ему не страшно. Под шортами на Джоне оказываются купальные шорты ядовито-дикой расцветки, которые, судя по всему, Джон приобрел в магазине отеля. Шерлок морщится – как всегда, вкус Джона оставляет желать лучшего. Но в этом вопросе Шерлок вынужден смириться – придется терпеть эти уродливые трусы, раз уж Джон отказался от таких сексуальных синих плавок. Сбросив одежду, Джон с наслаждением ступает на нагретый шелковый песок босыми ступнями и жмурится от удовольствия. Шерлок торопливо затягивается сладким коктейлем из трубочки, лишь бы не выдать собственного восторга от тела Джона, от его смуглости, мускулов и жизненной наполненности. Все это станет вновь недоступно для Шерлока на Бейкер-стрит, поэтому следует насладиться видом полуобнаженного Джона максимально.
– Ты идешь? – Джон оборачивается на Шерлока, вопросительно вскидывая светлые брови, и вновь устремляясь вожделенным взглядом к зеленой глади, раскинувшейся впереди.
– Чуть позже, – отвечает Шерлок хриплым голосом, надевая на нос очки, чтобы не выдать собственного жадного интереса, – немного полежу, погреюсь на солнце…
Джон понимающе кивает и идет к воде, тяжело ступая по мягкому песку, в котором его аккуратные ступни утопают, как в снегу. Шерлок смотрит Джону вслед, запоминая этот момент, чтобы потом раз за разом просматривать его в Чертогах. Джон заходит в воду, и у Шерлока сбивается дыхание. Как хорошо, что он не успел снять шорты, в паху разгорается настоящий пожар. Шерлок накидывает на колени полотенце, чтобы не смущать самого себя внушительной выпуклостью, и вновь прикипает взглядом к Джону. Тот ускоряется, поднимает вокруг себя фонтан брызг и ныряет в ласково колыхающуюся воду с головой. Шерлок сглатывает, переводя дух, и быстро оглядывается. Пляж пуст. Кроме него и фламинго не видно никого. Слава богу, та назойливая девица с коктейлями больше не появляется. Шерлок быстро расстегивает ширинку, избавляется от шортов, рубашки, снимает солнцезащитные очки и, пока светлая макушка Джона мелькает между волнами, преодолевает те несколько метров нежного песка, разделяющие его с морем, и с разбегу, пугая фламинго, бросается в воду. Теплое море принимает его в свои объятия, укачивает, ласкает. Джон машет издалека рукой, и Шерлок плывет к нему, радуясь, словно мальчишка. Напряжение в паху спадает, и теперь все возвращается на круги своя – они с Джоном просто друзья, отдыхающие вместе у моря. Джон смеется, брызжет Шерлоку в лицо, приглашая устроить соревнования. Шерлок соглашается, удивляясь, почему отдых у моря раньше казался ему скучным. Ответ напрашивается сам собой – потому что рядом не было Джона.
Первым устает Шерлок. Он выбирается на сушу, чувствуя себя отяжелевшим, с трудом передвигая ногами, и слышит, как Джон идет за ним. Солнце тут же согревает остывшую в воде кожу.
– Шерлок, ты, кажется, сгорел, – говорит Джон, и Шерлок оборачивается к нему. – Надо было взя… – Джон обрывает самого себя и смотрит на Шерлока удивленно, будто видит впервые.
Шерлок оглядывает себя, порозовевший живот, бледные ноги под синими плавками (Шерлок купил им с Джоном одинаковые) и плечи, и печально кивает:
– Ты прав, мое упущение, нужно было запастись защитными средствами. Ну ничего, я куплю в отеле… – Джон продолжает молчать, таращась на Шерлока так, словно видит его впервые.
Шерлок чувствует себя неуютно и торопится к шезлонгу, чтобы надеть рубашку. С минутной заминкой Джон следует за ним и тут же плюхается животом на шезлонг. Шерлок садится, вытягивая ноги, встряхивает головой, словно собака. Вероятно, он выглядит смешно с этими бараньими колечками в голове, запоздало понимает Шерлок, но Джон не из тех, кто смеется над внешностью. Шерлок протирает волосы полотенцем и сползает по шезлонгу вниз, принимая горизонтальное положение. Чуть повернув голову, он встречается с Джоном взглядом. Джон смотрит на него, не мигая, прикусив нижнюю губу, и в глазах его Шерлоку чудится нечто мучительное. Шерлок не решается спросить, что заставляет Джона так переживать. Вместо этого он протягивает руку и смахивает с носа Джона прилипшие песчинки. Джон сглатывает и слабо улыбается. Сейчас его глаза кажутся почти черными, и это странно там, где так много света. Шерлок хочет что-нибудь сказать, как-то разрядить сгустившееся между ними напряжение, но ничего на ум не приходит, и Шерлок молчит. Они смотрят друг на друга неотрывно, и это так странно. Момент кажется настолько личным, что ни один из них не решается его разрушить хоть вздохом. Они молчат и смотрят друг на друга бесконечно долго, пока все та же девушка с выдающимися формами не появляется, чтобы предложить им прохладительные напитки. Джон закрывает глаза и отворачивается от Шерлока. Шерлок бросает на девушку раздраженный взгляд и тянется за телефоном, чтобы как-то отвлечься от только что пережитого момента. Входящее СМС от Майкрофта гласит: «Мерзавец! Когда вернешься, будешь должен. МХ». Шерлок невесело усмехается – похоже, братец обнаружил растрату.
Больше Джон не купается, продолжая лежать на животе. Шерлок еще раз быстро окунается, но без Джона этот процесс не доставляет прежнего удовольствия. Пробыв на пляже еще некоторое время, они решают вернуться в отель. Джон закрывается у себя, не сказав Шерлоку ни слова, и Шерлок размышляет, означает ли это хоть что-то или же Джон просто устал. Он принимает душ, переодевается в тот самый халат, в котором сегодня уже дефилировал перед Джоном и достает ноутбук. Пока у него нет Джона, есть время заняться делом.
Джон стучится к нему под вечер и зовет поужинать. Шерлок не сразу понимает, что говорит Джон, пребывая еще в мысленном эксперименте, но постепенно смысл слов становится более-менее понятным, и Шерлок кивает. Пока он переодевается в светлые брюки и рубашку, Джон ждет, расположившись в шикарном кресле. От нечего делать он листает телефон и зевает. На щеке его четко отпечатался след от подушки. Шерлок с нежностью думает о том, что Джон все это время спал. Кожа на плечах немного побаливает, но Шерлок решает мужественно не замечать полученных ожогов. Проведя расческой по спутанным волосам, он готов отправиться на ужин вместе с Джоном. Джон бросает на него быстрый, почти неуловимый, полный каких-то скрытых смыслов взгляд, тяжело вздыхает и поднимается из кресла, так ничего и не сказав. В молчании они спускаются в ресторан, выбирают симпатичный столик с диковинными цветами в центре и утыкаются в предложенное меню. На самом деле, Шерлок не хочет есть, но ради Джона он заказывает какую-то ерунду, со странной нежностью вспоминая тот красный суп из отеля «У Робина». Шерлок мимолетно сожалеет, что так и не спросил его названия. Джон почему-то нервничает, то и дело поглядывая поверх меню на Шерлока, и Шерлок не может понять, что его беспокоит. Он решает занять излюбленную по отношению к другу выжидательную позицию – вряд ли Джон добровольно признается, что с ним происходит. Шерлок в этом уверен. Нервозность Джона проявляется в его болтовне. Джон не умолкает, комментируя все, за что цепляется взгляд: цветы на столе, принесенное вино, рубашку Шерлока, музыкантов, девушек из обслуживающего персонала. При этом он упорно не смотрит в лицо Шерлоку, и это, в свою очередь, начинает нервировать Шерлока. Вместо того чтобы наслаждаться совместным ужином, вкусной едой и великолепным вином, они оба старательно кого-то изображают. Кого-то, кем не являются. Джон фальшиво смеется натужным шуткам Шерлока, а Шерлок посильно улыбается Джоновым комплиментам в адрес всего, что их окружает. Умиротворяющий джаз не умиротворяет, шум моря, доносящийся из распахнутых окон, не волнует, а омар на блюде не вызывает аппетита. Под конец ужина Шерлок настолько сникает, что забывает улыбаться и шутить. Джон испугано замолкает следом, и тогда наступает гнетущая тишина. Оба, уткнувшись в тарелки, напряженно чего-то ждут. Первым не выдерживает Джон. Со звоном бросив вилку на тарелку, он поднимается, одергивает рубашку и оглядывается.
– Давненько я не танцевал, – бормочет он, избегая смотреть на Шерлока. – Не тряхнуть ли стариной?
Шерлок испугано вскидывает на него взгляд, не веря собственным ушам. Нет, Джон не может так с ним поступить. Он не должен предать его ради очередной девицы с пышными формами. Это же ИХ вечер, ИХ отпуск, ИХ время – только для двоих! Но Джон уже решительно направляется к столику, за которым две американки пьют шампанское. Шерлок неверяще наблюдает за тем, как Джон перекидывается парой слов с блондинкой, галантно протягивает ей руку, и они вдвоем выходят на площадку в центре зала. Музыканты, как по команде, меняют джаз на аргентинское танго, и вот уже парочка довольно экспрессивно движется в знакомом рисунке танца. Музыка звучит оглушающе. Дыхание сбивается. Шерлок потрясен и подавлен. Он не верит тому, что видит. Это не может быть Джон. Тот самый верный привычный Джон, прошедший огонь, воду и Афганистан. Взгляд Шерлока прикован к на удивление пластичной фигуре Джона, его скупым умелым движениям, изящной нитью вплетенным в этот энергичный танец. Джон открывается для Шерлока с новой стороны, и это шокирует. Когда музыка заканчивается, Шерлок понимает, что не дышал все это время. Он делает глубокий вздох и оглядывается. В полупустом зале слышатся жидкие аплодисменты. Джон галантно провожает свою даму до ее столика. Между ним и девицами завязывается диалог. Джон несколько раз оглядывается на Шерлока, словно приглашая его присоединиться, девицы смеются, кокетливо машут рукой. Шерлок вдруг пугается, что этот вечер может закончиться в компании этих незнакомых вульгарно накрашенных особ женского пола. Не о таком он мечтал, когда вытаскивал Джона на отдых. В очередной раз, когда девицы смотрят в его сторону с кровожадным интересом, а Джон призывно машет рукой, Шерлок сбегает.
Шерлок игнорирует возмущенные СМС от Джона. Засунув руки в карманы брюк, ссутулившись, он плетется по линии прибоя, загребая легкими туфлями теплую воду. Где-то в ночи спят фламинго, в воздухе своей жизнью живут незнакомые тропические насекомые, над головой висит огромная, как блин, луна. Шерлок не хочет возвращаться назад. Не хочет видеть Джона, потому что боится прочитать в его глазах похоть, восторг, желание, обращенные не к нему. Шерлок разнес бы вдребезги стену, попадись она на пути, но берег бесконечен, как бесконечна его боль и тоска. Глаза сухи, а вот сердце плачет. Шерлок поднимает взгляд, полный упреков, к небу. К чему все это? Зачем так мучить? Если уж суждено ему быть парой абстрактного Хэмиша, зачем посылать раз за разом Джона? Даже если все его Джоны – совершенно разные люди, для чего так целенаправленно им быть именно Джонами? Да, скорее всего, это совпадение, но, черт возьми, Шерлок не верит в совпадения. Так просто не бывает. Это все жестокие шуточки судьбы. Одна большая злая шутка. На его запястье должно быть имя Джона, но Джон любит женщин, а значит имя, скрытое под его браслетом, явно не Шерлок. Разозлившись, Шерлок кричит бесстрастному в своей идеальности небу:
– За что? Почему я? Почему Джон? – но небо хранит холодное молчание.
В отель Шерлок возвращается под утро. Проходя мимо апартаментов Джона, он останавливается, колеблясь, не стоит ли ему извиниться за давешнюю выходку, но вполне характерные звуки страстной зажигательной сцены эротического характера мгновенно вытесняют мимолетное раскаянье. Шерлок в ужасе глядит на закрытую дверь, а воображение рисует голую американку, оседлавшую Джона. Лицо Джона пылает от страсти, грудь американки задорно подскакивает в такт их совместному движению. Горький ком подкатывает к горлу Шерлока мгновенно. Он едва успевает открыть дверь собственного номера и добраться до унитаза – его выворачивает теми крохами ужина, которые он все же успел впихнуть в себя до эпического танца Джона. Еще некоторое время он просто сидит на полу ванной комнаты, приходя в себя, а в ушах все еще стоит полный страсти крик Джона. Силы покидают Шерлока стремительно. Ему едва удается добраться до узкого дивана в гостиной и свернуться на нем калачиком, так и не раздевшись, не сняв мокрых туфель. Шерлок закрывает глаза, чтобы не слышать того, что происходит за стеной. Но ему кажется, что там до сих пор горячо и шумно. Шерлок часто дышит через рот, чтобы не разрыдаться, но это слабо помогает. Слезы все-таки медленно сползают по щекам и смачивают сухие губы. Привычная отцовская формула «Мужчины не плачут» на этот раз не помогает. Он засыпает только после того, как в соседнем номере хлопает дверь. К этому моменту небо окрашивает розовый рассвет, а птицы начинают свою веселую перекличку в предвкушении нового дня. Завтрак Шерлок пропускает.
Шерлок просыпается далеко за полдень, когда солнце нещадно палит в распахнутое настежь окно. Во рту гадостно, на душе гадостно не менее. Шерлок прислушивается к тому, что происходит за стеной. Тишина. Это немного успокаивает. Выглянув за дверь, Шерлок удовлетворенно видит табличку «Не беспокоить». По крайней мере, Джон не ушел в номер той вульгарной девицы, а это значит, что она – всего лишь увлечение на одну ночь. Возможно, Джону просто требовалась разрядка. Так бывает. Его либидо слишком велико для длительного воздержания. Теперь, когда Джон должным образом расслабился, между ними все будет по-прежнему. Так, как Шерлок и хотел, задумав эту авантюру. Подобные самоуспокаивающие мысли кажутся Шерлоку жалкими и ничтожными. Он не может работать, не может думать о своих экспериментах, только о Джоне.
Джон стучится в номер Шерлока помятый и всклокоченный только под вечер. Шерлоку с трудом удается придать лицу безразличное выражение. Уткнувшись в газету, он делает вид, что слишком увлечен, чтобы обратить внимание на визит друга.
– С твоей стороны было жестоко бросить меня одного на съедение двум феминисткам, – сообщает Джон, падая в свободное кресло.
– Что тебя ни в коей мере не смутило, и ты провел чудную ночь в объятиях той, что более феминистка, чем ее рыжая подруга, – как бы между прочим замечает Шерлок.
– Надо же, – фыркает Джон, – ты запомнил цвет волос у обеих дам. Кстати, их зовут Вероника и Мэри, – при имени «Мэри» Шерлок непроизвольно морщится.
– Лишняя информация, – роняет он, не отрывая взгляда от газеты.
– Собственно, я зашел предложить прогуляться, – заявляет Джон, поднимаясь. – Ты как? Берег моря, ты, я и фламинго…
Шерлок комкает газету, отправляя ее в полет:
– Почему бы и не прогуляться, – бормочет он, вдохновленный обещанным вечером только для двоих. – Свежий воздух, море, закатное солнце, фламинго – звучит заманчиво.
Они выходят из номера, и Шерлоку кажется, что все еще возможно исправить. Пусть вчерашняя ночь была, но она осталась позади, а впереди еще пять дней, не считая сегодняшнего вечера, чтобы насладиться обществом друг друга. Вот только надежды Шерлока не оправдываются, потому что на подходе к пляжу их перехватывают пресловутые американки. Обе яркие и нарядные, они раздражают Шерлока сверх всякой меры. На их фоне собственная ненависть к снулой Мэри из Милтон-Корк кажется смешной. Визгливо смеясь и переглядываясь, они обступают их, таранят яркими чашечками купальников, хватают за руки и практически виснут. Джон с готовностью обнимается с каждой, расточает улыбки и комплименты, отпускает шуточки и отчаянно флиртует. К горлу Шерлока подступает очередной ком разочарования и рвоты. Так не должно быть. Джон не может заводить романы на глазах у Шерлока. Это неприлично. Вот только Джон, похоже, так не думает. Он вообще забывает о Шерлоке, выдвигаясь чуть вперед, подхватывая под руки обеих дам. Шерлок плетется за ними, как третий, а в данном случае четвертый лишний, и Аруба с ее теплом и ласковым морем кажется жуткой ловушкой, из которой не сбежать, только сдохнуть. Шерлок останавливается, наблюдая, как Джон с американками не замечают его отсутствия, продолжают свой путь, а потом разворачивается и сбегает. Как вчера. Совершенно по-детски. Шерлок блуждает по экзотическому парку, разбитому вокруг отеля, пинает мелкие ракушки и камушки, которых полно здесь и ждет, когда стемнеет, чтобы незаметно прокрасться в свой номер. Джон наверняка уже заметил его побег, кроме того, подошло время ужина, которое Джон старается не пропускать. Вот пусть и ужинает в компании этих двух идиоток, мстительно думает Шерлок, продолжая бродить среди пальм, зарослей алоэ и разных прочих фикусов. Он возвращается в свои апартаменты глубокой ночью, и вновь оказывается беззащитен перед звуками дикой страсти, раздающимися из номера Джона. На сей раз в его постели отрывается рыженькая. Сквозь ее крики и задыхающиеся «Да!» и «Еще!» он различает голос Джона, полный страсти и желания. Стискиваемый в кулаке электронный ключ трещит и ломается. Шерлок в бешенстве отшвыривает его и опять сбегает в ночь. Но голос Джона, обращенный к безмозглой курице, наполненный любовью к ней, а не к нему, преследует его. Шерлок мечется, словно в бреду, мечтая сбежать с этого острова, внезапно ставшего таким маленьким. Он с ужасом понимает, что пять дней превратятся в мучительную пытку ревности. Шерлок боится, что его сердце может просто не выдержать подобного. Впервые с того горького времени, которое, казалось, ушло безвозвратно, он вспоминает о наркотиках с вожделением. Но именно Джон, его образ останавливают Шерлока от намерения пуститься на поиски дилеров. Вместо этого он решает побороться. Холмсы не сдаются, не рыдают, не размазывают сопли и не жалеют себя. Они делают все, чтобы исправить ситуацию. Шерлок должен взять себя в руки и перенаправить либидо Джона в безобидное русло. В данном случае, единственным безобидным руслом Шерлок признает самого себя.
К утру в голове готов план. Не очень продуманный, но полный вдохновения и веры в себя. Шерлок возвращается в свой номер с высоко поднятой головой, готовый бороться за внимание Джона до последней Мэри на острове. В апартаментах Джона тихо, значит, Вероника или как там ее, уже ушла к себе. Что ж, пусть Джон спит. Недолго. Шерлок готов сделать первый ход. Он играет белыми и твердо намерен победить. Ничья в данном случае даже не рассматривается.
Шерлок не дает Джону ни одного шанса выспаться. В его голове уже четко сформировалась картинка, в которой он соблазняет Джона, и освещение играет не последнюю роль. Послеобеденное солнце кажется идеальным, и он будит Джона беззастенчивым громоподобным стуком в дверь. Помятый и не выспавшийся, Джон стоит на пороге, завернувшись в простыню, и Шерлок с жадным любопытством пытается разглядеть то, что она скрывает. Джон удивленно моргает, делая широкий приглашающий жест, и Шерлок пользуется возможностью зайти в номер. Через приоткрытую дверь спальни он видит смятые простыни на кровати и закатившуюся под нее пустую бутылку из-под шампанского. Сердце сжимается, но Шерлок не дает себя увлечь в депрессию и самобичевание. Вместо этого он бросает в Джона уродливые купальные шорты и объявляет:
– Мы идем купаться. На море неспокойно. Проведем этот день у бассейна.
– Я… Мы… – Джон скребет щетину на щеке и протяжно зевает. – Ладно, пять минут, и я буду готов.
Он шлепает босыми ногами в ванную привести себя в порядок, а Шерлок садится в кресло. Кончики пальцев покалывает от нетерпения. Все должно пройти как по маслу. На этот раз никто не помешает – американки улетели домой. Конкурентов больше нет. Да и, в конце концов, чем Шерлок хуже этих откровенно глупых женщин? Да, у него нет груди и бедра не такие крутые, он не умеет смеяться высоким контральто, но у него выдающийся торс, стройные ноги и нескромных размеров пенис. Шерлок, конечно, не собирается оголяться, но в тех плавках, которые он выбрал для себя и Джона, этого трудно не заметить. И то, что Джон на пляже совершенно не вдохновился мужским достоинством Шерлока, говорит лишь о том, что его затмили розовые страусы. Но у бассейна ничто не помешает Джону по достоинству оценить разворот Шерлоковых плеч, белизну кожи, слегка подпаленную арубским солнцем, и разрез глаз. На этот раз Шерлок оставляет солнцезащитные очки на столике рядом с телефоном, а также, для усиления эффекта, слегка подводит верхние веки, придавая взгляду потусторонний эффект.
Еще сонный, плохо побритый Джон выходит из ванной в накинутой и не застегнутой на животе гавайке, купальных шортах и шлепанцах. Любой бы выглядел на его месте смешно, а он выглядит соблазнительно. Шерлок в который раз проклинает неизвестного Хэмиша, мечтая однажды прочитать на запястье имя Джона. Но так ведь не бывает. Они идут к бассейну, и Джон, не глядя на Шерлока, рассказывает о том, как мило они прогулялись с Вероникой и Мэри, как отлично поужинали и потанцевали, и как Шерлок, если бы не был таким эгоистом, мог весело провести время в их компании.
– Идиотки, – Шерлок награждает девиц единственно заслуживающим эпитетом.
Они выбирают из множества пустующих шезлонгов два наиболее комфортабельных. Шерлок раздевается неторопливо, расстегивая пуговицу за пуговицей. Он знает, что привлекает внимание всех, кто видит его в этот момент, включая растекшихся глазуньей отдыхающих и всевидящий обслуживающий персонал. Он держит голову гордо и прямо, не позволяя себе взглянуть на Джона, его идеально выбритые ноги грациозно переступают через упавшие на итальянский кафель шорты. Он поводит плечом, и рубашка планирует вслед за шортами, обнажая аристократическую до прозрачности бледнокожесть. Шерлок поднимает руку и царским жестом поправляет упавший на благородный лоб черный локон. Взмахнув ресницами, он наконец-то опускает взгляд на Джона, застывшего соляным столбом. Шерлок доволен произведенным эффектом – Джон сражен наповал. Все признаки налицо: расширенные зрачки, румянец на смуглых щеках, учащенный пульс, взгляд, прикованный к Шерлоку и даже некоторое возбуждение в районе паха. Шерлок победно усмехается, когда слышит за плечом сладкий с легким акцентом голос:
– Коктейли, господа.
Изящные ручки протягивают ему, а главное, Джону нечто ядовито-голубое с зонтиком, а потом Шерлок замечает и третий размер груди без всякого бюстгальтера, и смуглую с иным оттенком, чем у Джона, кожу, и полные розовые естественной насыщенности губы, и ниспадающие водопадом волосы, заколотые у маленького ушка белым цветком. В этой особе Шерлок без труда узнает ту самую девицу, что в первый день их приезда уже угощала их коктейлем. Джон, похоже, тоже амнезией не страдает, рассыпаясь в благодарностях. Кроме того, он прикипает взглядом к глубокому вырезу легкой туники этой маленькой охотницы за чужими мужчинами, и теперь уже Шерлок сомневается, что возбуждение Джона связано именно с ним. С чего бы это он вдруг позабыл о своей ориентации и обратил внимание на Шерлока, каким бы выдающимся не было его мужское достоинство? Последний гвоздь в крышку предпринятого демарша Шерлока вгоняет красотка с цветком, которая произносит, кокетливо улыбаясь и растягивая певуче гласные:
– Ой, а у вас подводка поплыла, – при этом она косится заинтересованным взглядом на Джона, который на произнесенную реплику наконец-то отрывается от созерцания ложбинки между третьим размером и поднимает расфокусированный взгляд на Шерлока.
Шерлок с ужасом осознает, как очередная капелька пота скользит по виску, меняя траекторию к уголку глаза, торопливо смахивает ее тыльной стороной ладони, подхватывает свои вещи и очередной раз сбегает, толкнув плечом наглую девицу. Шерлок мчится в свой номер, закрывается изнутри и около часа проводит под холодным душем, смывая с лица проклятую подводку. Уши и щеки горят, как у перевозбужденного подростка. Шерлоку до невозможности стыдно. Он боится взглянуть Джону в глаза, потому что единственное, что можно там прочитать, это презрение. Шерлок подставляет лицо под холодные упругие струи и ненавидит себя, собственное тело, собственное сердце и собственное имя. Почему он не Мэри? Отчего-то Шерлок уверен, процентов на девяносто, что именно это имя скрыто под браслетом Джона. Шерлок выходит из душа только тогда, когда перестает чувствовать хоть что-то. Он заворачивается в простыню и падает лицом в подушку. Он не желает никого ни видеть, ни слышать. Сон наваливается благословенным забытьем, и даже стук в дверь и телефонные звонки не в силах вырвать Шерлока из его цепких пут. Просыпается Шерлок глубокой ночью от мерных толчков кровати за стеной и вскриков маленькой нахальной аборигенки. Шерлок с ужасом зажимает руки ушами. Он чувствует себя ужасно. Чтобы не закричать, он кусает губы и комкает простыню, боясь услышать низкий протяжный стон, когда Джон наконец-то кончит. Проклятые стены. Почему в этом дорогущем отеле экстра-класса такая плохая звукоизоляция? Они что, стены из пальмовых листов делают? Шерлок накрывает голову подушкой, но все еще продолжает слышать звуки из соседнего номера. Шерлок тихо воет, закусив зубами подушку, и мучительно долго ждет окончания секс-марафона. Столь желанная тишина наступает только под утро. И именно тогда к Шерлоку приходит очередное решение. Долой обнаженную натуру. В нем, Шерлоке, есть много привлекательного, что может очаровать Джона, и танец это именно то, что нужно им обоим. Джон любит танцевать, а Шерлок умеет танцевать. С этой мыслью он наконец-то засыпает.
Весь следующий день, пока Джон отсыпается после очередной оргии, как презрительно про себя Шерлок называет то, что происходило этой ночью, сам Шерлок готовит мизансцену грядущему событию. Он обговаривает детали с метрдотелем ресторана, обсуждает музыкальное сопровождение вечера, выбирает танцевальную пару, которой предстоит развлекать немногочисленных зрителей, пока на сцену не выйдет сам Шерлок. Танцовщиков Шерлок отбирает самых невзрачных, чтобы Джон Ватсон, этот половой гигант с его неуемным сексуальным аппетитом, не соблазнился ни на партнера, ни на партнершу. Их профессиональные качества кажутся в данном случае совершенно неважными. Шерлок самолично удостоверяется, чтобы в числе обслуживающего персонала этим вечером не было женщин. Сколько все эти приготовления стоят Майкрофту, Шерлок даже не считает. Зато считает Майкрофт, присылающий через каждые два часа СМС с пугающим содержанием, вроде «Немедленно прекрати тратить мои деньги, иначе я пожалуюсь мамуле! МХ». Но Шерлок не из пугливых. Он непреклонно продолжает задуманное, боясь одного – не успеть. Когда Джон просыпается, Шерлок, одетый соответственно случаю, идеально выбритый и причесанный непривычно гладко, с помощью геля (на сей раз Шерлок не пользуется декоративной косметикой, хотя блеск для губ и легкие румяна придали бы его лицу больше живости, но предыдущий конфуз с подводкой заставляет сказать твердое «нет» искушению), ждет его в своих апартаментах. То, что Джон придет к нему, не подлежит сомнению. Приближается время ужина, который Джон никогда не пропустит, если у них нет дела. Джон и приходит, зевающий, посвежевший после душа, но отдохнувший и готовый к новым сексуальным подвигам. Так, по крайней мере, Шерлок расценивает жест Джона, поправляющего украдкой, когда он думает, что Шерлок на него не смотрит, ширинку.
– Ну что, ужин? – спрашивает Джон и некоторое время разглядывает Шерлока изумленно. – Ты сегодня какой-то особенный, – замечает он. – Необычная прическа… Тебе, впрочем, идет, – откашлявшись, он смущенно отводит взгляд и для чего-то нервно потирает руки. – Так что, ужин?
Шерлок кивает, наполняясь надеждой на то, что все сложится так, как задумано.
Ресторан уже готов к их приходу: украшен цветами и романтической иллюминацией. На столиках, вместе с цветами стоят зажженные свечи. Оркестр в испанских костюмах наигрывает болеро, а те самые невзрачные танцоры, преобразившиеся в жгучих испанцев, танцуют в ярких костюмах то самое болеро, очень страстно и завораживающе. Джон толкает Шерлока локтем в бок, привлекая внимание к танцполу, сооруженному посреди зала.
– Здорово танцуют, – шепчет он, – сам я ничего, кроме танго, танцевать не умею, но смотреть очень нравится.
