Текст книги "Драконье золото (СИ)"

Автор книги: Hegg

Соавторы: Лилия Аджитарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

А тем временем Сибхайон готовился к приему гостей. Чтобы хоть как-то отвлечь дочь от грустных мыслей, Филандер наказал ей лично проследить за подготовкой к приезду высокочтимых гостей. Фрона же не могла думать о празднествах, даже подобных, важных для государства и обязательных для любого уважающего себя и гостя правителя – опозорить семью было нельзя. Однако Фрона всё делала нехотя, больше свешивая все обязанности на помощников, которых было даже слишком много – все в замке хотели воспользоваться ситуацией и занять более выгодное положение при дворе. Ей не хватало рядом брата. К тому же она, придя в себя, стала думать так, как учил Дорос – забывая о личном, оценивая ситуацию со стороны. Это было сложно, не так, как получалось при мелких пакостях дворцовых прихвостней. Выходило, что похищение брата было случайным – никто не знал об их споре. Но она понимала, что драконы наделены магией и, возможно, крылатой твари как-то удалось распознать под платьем принца, а если он был убежден, что это была принцесса? Фрона все чаще и чаще винила себя в случившемся, сокрушаясь, что если бы не ее игра, то Дорос был бы сейчас на месте. Голова у неё теперь болела чаще, она меньше улыбалась, больше хмурясь и злясь без повода, даже Гансу пару раз перепало, но девушка тут же извинилась, верный слуга привычно простил. Челядь, видя, что принцесса изволит злиться, старалась притворяться рядом с ней мебелью, а леди и лорды, наконец-то, перестали докучать Фроне вниманием, за которым зачастую скрывалась корысть. Одна единственная придворная дама леди Лиадан, прославившаяся на весь дворец скверным характером и излише длинным языком, без страха могла находиться с принцессой, пусть та хоть вазы о стену бьет – первая фрейлина Фроны была невозмутима в такие моменты. Она уже столько пережила рядом со своей госпожой, что хоть орава наемников-убийц, хоть бесконтрольная ярость, лишь бы внешний вид принцессы соответствовал статусу. И к её чести, выполняла она свои обязанности отлично – Фрона всегда сияла как самая яркая звезда. Вот и в этот раз, озабоченная новыми проблемами принцесса металась по дворцу, отдавая приказы, проверяя сделанную работу, а за ней, двумя расфранченными хвостами, следовали Ганс и Лиадан, не давая той не минуты покоя и свободного пространства.

– Стража укреплена во всем городе; завтра прибудет четыре дюжины отряда лорда Крирта. Эти ребята и мышь не пропустят, не вызнав куда и зачем.

– Дракон не мышь, – устало отозвался Филандер, посмотрев на замершую у окна дочь. Та настояла на присутствии во время совета, и никакими силами отговорить её не удалось. – Стрелы готовы? – спросил король начальника дворцовой стражи. Мужчина кивнул и провел рукой по длинной рыжей бороде – Фрона знала этот жест, лорд Стехк о чем-то задумался и она не ошиблась.

– Столько золота, ради какой-то нелепой легенды. Нужно что-то более действенное. Осмоленные камни, к примеру. Поставить по катапульте на башни и переходы, тогда дракон и не уйдет…

Принцесса хмыкнула, выражая все свое сомнение и, поклонившись совету и отцу, торопливо вышла. Она понимала, что дракон это не какая-нибудь залетная горгулья, которой можно топором череп проломить. Камни против дракона – столовый нож против скалы. Но также понимала, что нельзя надеяться на удачу – никто не знает, с какой целью был похищен Дорос, и никто не мог с уверенность сказать, что дракон не вернется вновь, так что любая защита – хорошо. Утром отец пришел к неожиданному мнению, что всё это может оказаться ловушкой, чтобы заманить рыбу крупнее. Хоть в соседней империи, куда отец направил просьбу о помощи, и установился мир, но враги у неё оставались и много.

Все эти догадки сбивали с толку, вот если бы похититель заявил о себе, сказал, что ему надо, тогда можно было бы предположить с большей уверенностью, чего ожидать. А так, все это лишь домыслы напуганных неподвластной силой людей. Ганс вовсе заявил, что дракон хотел выкрасть принцессу для короля соседнего государства, Арвила. Мысль была совершенно глупой. Но зачастую подобные мысли и оказывались правдивы. Поэтому и у этой идеи был свой пункт в списке возможных мотивов нападения, который составляла принцесса.

Ястреб прилетел на закате. Завтра к обеду кавалькада императора должна было подойти к южным воротам столицы. Фрона с утра не давала покоя прислуге, а ей не давала покоя леди Лиадан, не отстающая от принцессы ни наш шаг и громко шуршащая пышными юбками.

– Южане вообще народ прелестный и в чем-то даже чудесный. А мужчины у них самые сильные, самые красивые. И по слухам Император Ристерд самый необыкновенный мужчина – широкоплечий, черноволосый, высокий!

– И откуда только ты узнаешь эти слухи, – сокрушенно качала головой Фрона. Вот если использовать умение первой фрейлины в правильных целях – для шпионажа, например, цены бы ей не было, а она только что и могла, так это часами сплетничать о мужчинах и неподобающем поведении той или иной дамы.

– Графиня Мариата поведала. В прошлом году её муж, советник по внешней политике, ой, ну Вы же знаете… – легкомысленно махнула белой рукой фрейлина, – Так вот, она говорит, что не видела мужчин прекраснее. К тому же она утверждает, что у неё есть его портрет, якобы подаренный им самим! Мне кажется это ложь. Стал бы Император дарить старой герцогине свой портрет…

– Кто его знает, – задумчиво отреагировала принцесса. В красоту южных мужчина она не верила, впрочем, как и в их ум. Тех, что ей пришлось повстречать на своем пути, Фрона сочла ограниченными и чванными громилами, считающими, что место женщины – последнее. Но к приезду императора, каким он там ни был, она подготовила дворец основательно: все вокруг блистало, на каждом углу стояли слуги, готовые прийти по первому же зову, коридоры были устланы дорогими коврами, парадные комнаты и залы украшали золоченные нити с хрустальными каплями, всюду витал приторный аромат цветов, которые были везде, заставляя Ганса беспрестанно чихать. Фрона считала это всё чересчур помпезным в данной ситуации, но правила требовали своего, не вменяя душевным терзанием окружающих.

– Ваше Высочество, всё готово, – главный церемониймейстер низко поклонился Фроне, задев длинным красным шелковым шарфом пол. Девушка кивнула, но потом задумалась. Ей захотелось самой проехаться на свежем воздухе, чтобы успокоиться и к приезду гостя быть не такой нервной – нельзя окружающим давать повод думать, что она ослабла. А ещё она хотела быть сильной для матери, которая плачет, как только остается одна и для отца, который возможно потерял сына и первого наследника.

– Прикажи подготовить лошадей и стражу. У нас ещё есть время проверить улицу.

Ганс покорно кивнул, но леди Лиадан, кружащая вокруг принцессы с праздничными лентами, возмущенно посмотрела на мужчину, а потом и на Фрону.

– Вам нужно готовится к приему, а не платьем мостовую подметать! Это вообще должны делать не Вы, вон пусть Ганс…

– Я готова, Ли, отстань уже.

Главная улица столицы была украшена яркими синими и зелеными лентами, символизирующими цвета флага Сибхайона; мостовая была вычищена от грязи; лишний народ убрали, заменив стражниками в сияющих летних доспехах. Кавалькада Ристерда должна была пройти город насквозь, поэтому на крышах и в переулках с утра шныряли люди из тайной разведки короля, а во дворце стражи стало в два раза больше, чем придворных леди и лордов. Нельзя было допустить нападения на императора – если тот погибнет на земле Сибхайона, войны – теперь уже с соседней империей – не избежать.

Они успели вовремя. Как только принцесса сменила платье и Лиадан с двумя помощницами поправили прическу и макияж, по городу разнесся громкий звон колоколов. Все, кто жил в столице, знали каждую мелодию звона, которым доносили до люда какую-либо новость: праздник, траур, начало погодного сезона, новый год, выезд правящей семьи в город и многое другое. Так что Фрона не сомневалась, что весь город сейчас ожил и пытается пробраться к центру, чтобы хоть одним глазком взглянуть на гостей.

Принцесса стояла рядом с отцом, по правую руку, замещала Дороса – ей ужасно не хотелось быть тут, занимать место брата. Девушка боялась: многие могут подумать, что теперь она первая наследница, а надежды спасти принца – нет. Но король настоял, даже прикрикнул, когда та попыталась капризно надуть губы, как делала это всегда, желая добиться своего. Фрона не обиделась, она понимала, что и ему сейчас нелегко, поэтому сделала так, как и просили.

Солнце, взошедшее уже довольно высоко, ослепляло, к тому же всевозможные украшения на парадных платьях придворных мерцали, отражая лучи. Дамам в шляпках было проще, но принцесса и королева были лишены такой радости – короны поверх головных уборов смотрелись бы ужасно и отлично бы подняли настроение южанам. Парадная лестница была украшена белыми нитями и цветами, темно-зеленная дорожка под ногами чуть усмиряла общую яркость, а по двору туда-сюда прогуливались стражники в парадных кирасах. Фрона бы пожалела их, но жальче ей было себя – платье, хоть и летнее, удушало, а ветер, который с утра охлаждал, теперь словно замер, прислушиваясь к происходящему.

Вот врата отворились; музыканты резко ударили в барабаны, вспугнув добрую половину дам, заиграли флейты и трубы; Фрона вздохнула с облегчением – через полчаса она войдет во дворец, в прохладу. Рядом с ней стонали леди Лиадан и Ганс, а слева от короля, замерла королева – она впервые за последние два дня вышла к придворным. Лицо её было осунувшимся, под глазами залегли тени, взгляд потух, но даже сейчас она выглядела правительницей – гордая осанка, маска строгого добродушия на лице и идеальные манеры.

Когда кавалькада приблизилась, за спиной правящей семьи послышались восхищенные тихие возгласы и вздохи. И принцесса сама бы выразила восторг столь несдержанно, если бы не статус…

…Впереди на мощном гнедом скакуне ехал сам Император Ристерд, облаченный в черные одежды, справа от него – прекрасная девушка, рыже-золотистые волосы которой горели на солнце, принцесса Нуала, а слева – огромных размеров мужчина с натянутым на глаза капюшоном. Позади них тянулась маленькая, но впечатлительная процессия: мужчина в золотом со знаменем, две большие, явно не сибхайонские, кареты, украшенные яркими полотнами и сверкающими камнями, по обе стороны от них дюжина воинов – не чета воинам Сибхайона: широкоплечие и с длинными бородами, заплетенными в косы. И ещё около тридцати воинов позади. Фрона хмыкнула – Император тоже готовился к неприятностям.

Филандер шагнул вперед, королева и принцесса следом. Они были не менее прекрасны, чем гости, но придворные не сводили глаз с остановившейся процессии.

Как только король ступил на последнюю ступеньку, Император ловко спешился и направился навстречу. Глашатай стукнув посохом о камень, громко и торжественно объявил:

– Его Величество Император Деорадхана, Ристерд Первый! Его Величество король Сибхайона, Филандер Третий!

– Добро пожаловать, Ристерд, – Филандер чуть склонил голову. – Наконец-то вы прибыли.

– Я тоже рад, дорогой друг, – с легким акцентным басом проговорил Император. Фрона восторженно смотрела на него, припоминая слова своей фрейлины – южанин был прекраснее всех мужчин, которых она когда-либо видела. – Позволь представить мою любимую сестру. Принцесса Нуала.

Прелестное создание присела в низком книксене и обворожительно улыбнулась. Король склонил голову. Фрона прищурилась – девушка совсем не была похожа на своего брата ничем, кроме стати и пышных одеяний.

– Добро пожаловать в Сибхайон, Ваше Величество, Ваше Высочество, – Алгая повторила реверанс принцессы и кинула взгляд на свою дочь. Фрона последовала примеру матери.

– Добро пожаловать. И несмотря на причину, я рада видеть вас здесь, Ваше Величество, Ваше Высочество.

Нуала поклонилась, а Император лишь учтиво кивнул, словно какой-то придворной надоедливой леди, и одарил её недовольным взглядом. Фрона стиснула зубы, вспомнив о ещё одном качестве мужчин юга – женщины для них, не более чем украшение. Такого отношения к себе она простить, конечно, не могла. И только Ганс, стоящий у принцессы Сибхайона за спиной, знал, какую ошибку совершил Ристерд. И посочувствовал ему.

========== 6. ==========

Утро Бадахильдиса всегда начиналось примерно одинаково: просыпаясь, дракон некоторое время лежал без движений, прислушиваясь к происходящему вокруг, оценивая обстановку и состояние замка, который жил своей отдельной от хозяина жизнью, затем к Хильду гуськом пробирались прознавшие о пробуждении хозяина прислужники и, весело попискивая, окружали дракона. Тот фыркал на разыгравшихся созданий и повелительным взмахом руки отправлял всю дружную компанию собирать ему завтрак. Дракон ел, не стесняясь – много сил уходило на полеты и превращения из одной ипостаси в другую, а покупки у местного населения, топтавшегося под горами, поддерживали экономику страны, которая медленно, но верно становилась родной. Плюс еще всегда нужно было поддерживать силу на достойном уровне, на случай если молодняк распоясается – сейчас, на этом континенте, Хильд остался старшим из драконов, способных менять облик, что навязывало определенные обязанности. Вся его родня из гнезда поспешно перебралась через море, но все равно умудрялась спихнуть на широкие плечи дракона заботу о младшем внучатом племяннике. Технически, тот был катастрофически непохож ни на одного из драконов его семьи, он ведь даже обращаться не умел. Только что несгибаемым характером и своеобразным чувством юмора, присущим чешуйчатым существам. Именно из-за того, что родня в один голос кричала о том, что мальчишка – их кровный брат, внук, племянник, Бадахильдису пару лет назад пришлось срываться с места, несмотря на потерю властвования над Амулетом, вверенным ему предыдущим хранителем артефакта. А все из-за того, что старшая сестра дракона подняла шум из-за возможной скорой смерти самого человечного из родственников, что и должен был предотвратить безотказный Хильд. Тому хватило месяца тесного общения с племянником, чтобы вся семья осталась довольна, а он мог вернуться в свое уютное поместье, часть которого вновь пришлось отбивать у расшалившихся младших собратьев, которые, вереща и плюясь еще недостаточно горячим огнем, пытались запугать Бадахильдиса, но очень быстро ретировались, угрожающе раздувая воротники на шее. В тот раз дракон решил не летать в родовое гнездо собратьев, чтобы пожурить их мать за из рук вон плохое воспитание, о чем еще пока ни разу не жалел. Видимо, все же была небольшая надежда на подрастающее поколение.

Теперь же утро начиналось с судорожного подскакивания, никак не вяжущегося с положением Хильда в обществе драконов, и со спешки в маленький храм, в котором происходила проверка сохранности Амулета. Как ни крути, а второго похищения дракон бы уже не потерпел и разнес бы к чертям весь отряд – или королевскую гвардию – наглецов. Нужно еще было пытаться не попасться на глаза вездесущему, снующему туда-сюда принцу, который как назло поджидал Хильда каждое утро за каким-нибудь из углов. Если засада венчалась успехом, то, как бы шифрующийся дракон ни пытался скинуть с себя прилипалу-мальчишку, остаться одному никак не получалось. Впрочем, уже на четвертый день пребывания Дороса в замке Хильд свыкся с ощущением присутствия другого существа рядом, а на седьмой день уже испытывал дискомфорт, если принц где-нибудь пропадал. Спасало дракона только то, что Бадахильдис легко нашел рычаг давления на юношу, верно расценив произошедшее в купальне и мастерски используя полученную информацию во благо своего спокойствия. И хотя в большинстве исчезновений настойчиво чего-то добивающегося юноши из поля зрения был виноват сам дракон, все же плохие предчувствия не оставляли Хильда в покое ни на минуту, как только Дорос переставал досаждать хозяину замка своим присутствием.

На следующей день после того, как Дорос вломился в купальню к дракону, принц вел себя тише воды и старался слиться с обстановкой в комнате. Утром они с Хильдом обменялись приветственными кивками, а затем мальчишка куда-то поспешно исчез, а дракон в этот же момент твердо решил наложить охранные заклятия на все двери и окна замка – мало ли что придумает этот божий одуванчик. Проще было наложить общую руну на весь замок, но тогда бы в ушах дракона все звенело не переставая, так как прислужники, посовещавшись, решили устроить генеральную уборку всего, до чего дотянутся их крохотные ручки. Дракон был не против, но все же подумывал над тем, что созданные им создания совсем отбились от рук и живут своей жизнью, не ставя во внимание интересы своего хозяина. Погруженный в мысли о возведении подобающей защиты, Хильд пропустил момент, когда за ним хвостом пристроился принц.

– Ваше Высочество? – мельком заметив отражение юноши в начищенных доспехах, стоявших в одном из холлов, дракон резко обернулся.

– Просто мне скучно сидеть на месте, – пожав плечами, отозвался принц и принялся с наигранным энтузиазмом рассматривать украшенные картинами стены. Бадахильдис тяжело вздохнул и, корректируя свои планы, направился на верхние этажи с ревизией. По крайней мере, это было куда более безопасно, чем идти в сокровищницу, где дракон хранил излюбленные драгоценные камни. Их сияние и блеск всегда успокаивали некую алчность, присущую всем летающим ящерам, а Хильд чувствовал себя достаточно раздраженным и усталым, чтобы попытаться найти спасение из этого состояния среди любимых драгоценностей.

Когда с проверкой всех комнат было закончено, а осознание того факта, что Дорос не собирается отставать от него ни на шаг, укрепилось в голове мужчины, Хильд решил предпринять отчаянный шаг. Выждав момент, когда заскучавший принц углубился в свои мысли, дракон оказался позади него. Они удачно находились в одной из гостевых комнат, где прислужники совсем недавно ворошили кровать, проверяя перину на наличие сырости. Хильд вплотную подошел к принцу, положил обе руки ему на бедра, чуть склонился к его уху и томно, настолько, насколько вообще мог это сделать в раздраженном состоянии, прошептал:

– Вы вчера так быстро покинули меня, – принц дернулся, но дракон только сильнее сжал руки. – Меня постигло горькое разочарование, – Хильд обратился вслух, ему казалось, что принц затаил дыхание. – Вы уже видели меня обнаженным. Не хотите ли мне отплатить за проявленное гостеприимство? Мы здесь одни, в нашем распоряжении есть кровать и еще пара часов до обеда…

Дракону только осталось, что разжать руки, чтобы покрасневший, закусивший нижнюю губу юный принц бросился к выходу из комнаты и скрылся за поворотом. Хильд даже немного разочаровался, он-то надеялся, что придется применить куда более радикальные меры, чтобы недотрога Дорос позорно бежал с поля боя. Впрочем, спешить было некуда, и покуда дракон находил принца миловидным, у того были все шансы все же оказаться соблазненным своим похитителем.

***

Дорос с упорностью, присущей ему с самого рождения, преследовал Хильда первые несколько дней, но каждый раз был вынужден ретироваться, как только мужчина начинал проявлять к нему недвусмысленный интерес. Принц тушевался, смущаясь и нервничая, не зная, как реагировать, хотя все шло по плану, закрывался в своих покоях и до исступления тискал Булочку, дожидаясь, пока пройдет возбуждение. К концу первой недели пребывания в заточении Дорос успел изучить все закоулки замка, так и не найдя сокровищницу и не побывав в подвалах. В королевском дворце был винный погреб, поражающий своими размерами, и принц хотел проверить, что находится внизу. Вначале стоило попробовать выпросить разрешения у Хильда, который за все время пребывания пленника ни разу не был с ним груб, хотя с завидной упорностью игнорировал все капризы и мелкие требования.

– Я хочу посмотреть на винные погреба! – насухо вытираясь после ароматной дневной ванны, тренировался Дорос. Принцу нравилось думать, что мужчина уделяет внимание только ему, практически не отвлекаясь на снующих из комнаты в комнату прислужников. Те скользили на швабрах, которые передвигались абсолютно самостоятельно, проводили уборку во всех помещениях замка. В худшем варианте развития событий можно было проскользнуть следом за ними, как только дело дойдет до подвальных помещений.

– Хильд, не позволите ли Вы мне пройти с Вами до винного погреба? – зашнуровывая штаны, сухо поинтересовался Дорос у дремлющей Булочки. – В любом замке есть погреба, я просто хотел оценить Ваш изысканный вкус по достоинству.

Принц задумчиво почесал щеки, которые так ни разу и не стали колючими от щетины, мысленно помянул шкодного прислужника нехорошим словом и уверенным шагом направился в залу, где они обычно завтракали и ужинали. В обед Хильд и Дорос обычно не пересекались, мужчина вечно куда-то пропадал, и Дорос никак не мог его найти в такие моменты. К тому моменту, как юноша спустился в залу, Хильд уже заканчивал с ужином, внимательно изучая какой-то свиток. Бумага была явно дрогой и необычной, что наталкивало на размышления о положении мужчины в замке дракона.

– Добрый вечер, Ваше Высочество, – не поднимая глаз от свитка, поприветствовал пленника Хильд.

Дорос старался есть быстро, чтобы успеть к тому моменту, как Хильд решит покинуть столовую. Если сейчас юноше удастся попасть в подвал, то появится возможность сбежать из замка и вернуться к семье. Дорос не хотел даже думать, что происходило с его семьей, когда его не было рядом, а судьба единственного сына была неизвестна и находилась в лапах летающего ящера.

– Хильд, позвольте узнать. В этом замке есть винный погреб? – мужчина кинул быстрый взгляд поверх бумаги на отпивающего из кубка принца.

– Ваше Высочество даже не представляет, что есть в этом замке.

– А можно каким-либо способом посмотреть на него? – Дорос старался выглядеть учтивым и спокойным, но внутри ликовал от одной только мысли о том, что может оказаться близок к своей цели.

– Нет, – отрезал Хильд.

Дорос задохнулся от возмущения, отодвинул от себя блюдо и уже хотел было уйти, но решил задержаться, попытав счастье.

– Неужели злой дракон не разрешает такому выдающемуся мужчине, как Вы, немного своеволия? – напуская на себя добродушный вид, обратился к Хильду принц. Тот со вздохом отложил свиток и внимательно посмотрел на Дороса.

– Принц Дорос, Вы играете с огнем.

– Не признавать Вашу харизму просто невозможно, – продолжая гнуть свою линию, взялся за дело юноша. – Мужчина вашей стати, силы и красоты просто не может безоговорочно служить летающей ящерице.

– Надо же. Если я так привлекателен в глазах Его Высочества… – Хильд улыбнулся, отодвинул свой стул, в несколько шагов преодолел расстояние между ним и юношей. – Почему бы нам не стать ближе?

Дорос почувствовал, как кровь прилила к ушам, сердце юноши забилось сильнее, но в этот раз он не собирался отступать. Принц не был кисейной барышней, которая падала в обморок только от одних только намеков на интерес какого-нибудь местного повесы, тем более Хильд вызывал определенный интерес у юноши. Мужчина был недурно воспитан, привлекателен, тем более не скрывал своей заинтересованности в принце. Последнее несколько отпугивало Дороса, который не до конца понимал причины, предполагая, что Хильд делает это от скуки, от одиночества, просто ради развлечения, но никак не из-за искренности чувств. Дорос решил пойти ва-банк.

– Вы уже не раз мне это предлагали, – принц улыбнулся, вцепившись руками в спинку стула. До этого он никогда не был так взволнован рядом со слугами заезжих вельмож.

И все же Дорос переоценил свои силы и выдержку. В этот раз Хильд зашел дальше, чем обычно, и принц на самом деле оказался не готов к такому вниманию со стороны человека, который действительно привлекал юношу. И когда мужчина поцеловал Дороса, тот обомлел. Этот поцелуй нельзя было сравнить со всем тем, что происходило с юношей до этого – то были неловкие аккуратные невесомые поцелуи, от которых сердце билось чаще только из-за возможного раскрытия небольшой тайны принца. Сейчас это было чем-то несравненным: Хильд целовал увереннее, глубже, жестче, чем кто-либо иной. Он пробудил в Доросе чувство необходимости подчиняться, что пугало привыкшего к свободе принца. Может, он и не хотел уходить, но все же соскользнул со своего стула, как только поцелуй прервался и, ничего не говоря, с высоко поднятой головой направился к себе в покои, так и не заметив, что Хильд смотрел ему вслед глазами с белыми вертикальными зрачками, также он не услышал, как мужчина выругался, возвращаясь к свитку.

Следующим утром Бадахильдис, хмурясь, смотрел в небо, медленно укрывающееся тяжелыми тучами. Летать в непогоду он любил, но сегодня ему этого делать совсем не хотелось по двум причинам. Первая вот уже несколько часов не высовывается из выделенных ему покоев, а вторая – дракон устал. Устал от постоянных ненужных лично ему дел, но чувство ответственности, видимо переданное ему прошлым хранителем Амулета, давило, требуя действий. Ветер особо рьяно рванул на драконий замок – один из юных прислужников с писком спрятался за спину хозяина, а остальные позорно ретировались в покои.

– Не спускайте с него глаз, – Хильд говорил эту фразу каждый раз, как только собирался покинуть дом, пусть даже и на час. Проворный гость уже показал, на что способен.

Бадахильдис глубоко вдохнул морозный горный воздух и вскочил на перила балкона; прислужник скрылся в комнате вслед за собратьями, почувствовав силу создателя. Дракон на мгновенье прикрыл глаза и прыгнул, в ту же секунду обратившись в сапфирового зверя. Ему ужасно захотелось зарычать и выпустить на волю огонь, чтобы избавиться от непривычного неспокойного чувства, терзающего изнутри, раздражающего. Но Бадахильдис не мог поддаться сиюминутному желанию – принц должен как можно дольше оставаться в неведение. Если сейчас дракон даст волю чувствам, то любопытный юноша может прознать о двойственной натуре своего похитителя, и тогда Хильду уже не удастся вдоволь развлечься в компании принца.

Дорос замер у камина, который растопил самый яркий прислужник, как только вдали послышались глухие раскаты грома. Юноша впервые за всё время, что находился здесь, в плену, позволил себе вольно думать о семье. Дорос боялся и злился, он так хотел спросить совета у отца – что делать, как бы ты поступил? —, а потом присесть на пуфик с матерью, единственной, кто мог ничего не говоря приободрить. И так страстно желал обнять сестру. Той хватало одного взгляда, чтобы понять всё; хватало одного её слова, чтобы заставить действовать… Принц не был готов к одиночеству.

Сзади вдруг что-то грохнуло.

– Ну что ты! – Дорос подскочил к упавшей с кровати подруге. – Четыре лапы, а вечно падаешь. – И рассмеялся, когда Булочка с остервенением стала вырываться из его объятий, дабы опять оказаться на постели. – Ладно, спи, соня. А я прогуляюсь, – ему жутко захотелось пройтись, отвлечься то мыслей. – Только, тсс, никому не говори…

Дорос смело вышел в коридор, огляделся. Прислужников по близости не было, они, обычно всегда находящиеся в поле зрения, вдруг исчезли. Только час назад старый знакомый принес ему горячий напиток чего-то терпкого, но вкусного, а Булочке – миску молока.

Замок был свеж и чист – прислуга тут была не в пример лучше дворцовой, – а запах свежего горного воздуха, пропитавший коридоры, придавал дополнительный вкус прогулке. Дорос пару раз свернул, оказываясь около лестницы, ведущей сразу на пять этажей ниже, туда, где, по словам Хильда, находились комнаты для прислуги – конечно, для человеческой, на случай, если таковые появятся здесь, – и рабочие зоны, вроде прачки и мастерской. Чем ниже спускался юноша, тем ярче ощущался запах сырости, а свежесть дождя оставалась позади. Вскоре Дорос стоял в гулком холле, уставленным старой мебелью; в право и влево уводили через арки два темных коридора. Принца сюда ещё не водили, Хильд запретил спускаться сюда без его личного сопровождения, и прислужники строго следили за исполнением воли мужчины, возмущенно попискивая, когда Дорос подходил близко к боковым лестницам, которые были в любом замке на случай нападения, чтобы успеть скрыться в подвальных помещениях, а оттуда уйти по потайным лазам. Кому как не принцу, что вырос во дворце, знать о таких тонкостях, поэтому Дорос был уверен, что не заблудится в хитросплетениях замковых коридоров.

Крутанувшись на пятке, юноша попал пальцем в левую арку. Взяв со стены зачем-то тут зажженный факел и пошел вперед, отгоняя ожидаемый легкий страх перед неизведанным. Тут всё было так же, как и наверху, только воздух был плотнее, да от стен пахло затхлостью, в остальном же, ничего из ряда вон выходящего. По обеим сторонам были двери, невзрачные, точно для прислуги, но чем дальше уходил Дорос, тем меньше становилось комнат, а двери становились массивнее, а за следующим поворотом юноша вовсе наткнулся на тупик. Развернувшись, пошел обратно – в этом крыле этажа искать было нечего. Теперь правая арка. Через несколько минут блуждания по аналогичному левому правому коридору, Дорос уже решил возвращаться назад, так как не нашел ни одной лестницы, ведущей ниже, к возможной сокровищнице дракона. Однако взгляд юноши зацепился за странную дверь в самом конце, которая на фоне остальных выделялась барельефом какого-то цветка и ручкой странной выгнутой формы. Дорос решительно подошел к двери и толкнул её – та послушно отворилась.

Это оказалась просторная овальная комната, чистая и натопленная. Северную стену украшал большой гобелен с тривиальным рисунком златокудрых эльфиек и тонконогих единорогов. У принца не было сомнений, что за гобеленом находилась тайная дверь. Отодвинув полотно – не пыльное, а значит, тут бывают часто – Дорос победно ухмыльнулся. Он не ошибся: дверь вела на площадку, где, к радости юноши, в стороне обнаружилась узкая арка перехода на винтовую лестницу, которая уводила ещё ниже, наверняка в подвальные помещения. Ступени лестницы были на удивление сухими, но слишком крутыми, поэтому Дорос одной рукой крепко держался за перила, а второй до белизны пальцев сжимал факел. Со стороны кронпринца Сибхайона было бы глупостью оступиться и потерять единственный лучик света в безлюдном подвале означало добровольно подписаться на насильственную смерть. Дорос отогнал от себя непрошеные мысли и остановился – впереди виднелась простая дверь без изысков. Внутри у юноши все затрепетало – вот она, сокровищница дракона! Ускоряя шаг, Дорос в считанные мгновения оказался у нее и приложил ухо к теплой деревянной поверхности. В подвале было даже чересчур тепло, и юноша верил, что он находился в самом сердце замка. Возможно, ему даже удастся встретиться с самим драконом-похитителем. Принц еще не придумал, что, а главное как, можно было выведать у летающего ящера, но твердо был уверен в необходимости увидеть его лично.